Текст книги "Крипты Терры: Прогнивший Трон"

Автор книги: Крис Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Существо замерло, вены на его лице вздулись, а из груди раздались судорожные хрипы. Кроул отполз еще дальше и поднялся на колени, тяжело дыша. Его сердце бешено колотилось. На иглах было столько яда, что даже огрин умер бы на месте, но тварь оставалась в сознании, откашливая густую черную слизь из раздувшегося горла. Ксенос посмотрел инквизитору в глаза, широко ухмыльнулся и сглотнул. Кожа создания, освещенная фонарями доспеха Кроула, потемнела, сжалась и, наконец, вернулась в изначальное состояние.

Кроул снова поднял игломет, но существо лишь с интересом взглянуло на сопла.

– Попробуй еще, – прошелестело оно, странно выговаривая слова.

Ксенос выглядел едва живым. Конечности, которые росли у него из выступающего позвоночника, безжизненно свисали, сломанные и разорванные. Кожаный комбинезон покрывали дыры, сквозь которые на тощем теле виднелись глубокие раны. Длинные струйки темной жидкости стекали по костистой шее.

Однако он продолжал дышать, пусть и неровно. Стальная челюсть по-прежнему была на месте и как минимум одна рука еще слушалась его достаточно хорошо, чтобы сжимать длинный изогнутый кинжал. Боль могла замедлить существо, но лишь на краткий миг. Если дать ему достаточно времени, оно, наверное, сумеет подпитать себя за счет собственных страданий.

Но тут вдруг ксенос зашатался и согнулся в приступе кашля. Рука, с зажатым в ней кинжалом, затряслась. Кроул продолжал держать врага на прицеле, хотя это и стоило ему немалых усилий.

– Ты умираешь, человек, – прохрипел ксенос. – Я почувствовал это в твоей крови.

Кроул, болезненно морщась, сменил положение. Существо говорило со странным акцентом, его рот, очевидно, редко издавал подобные звуки, но тем не менее это был готик, совершенно понятный и пропитанный злобой. Ксенос попытался выпрямиться на своих дрожащих конечностях, упал и печально улыбнулся.

– Я хотел увидеть его, – пробормотал он. – Прогнивший Трон. Прежде, чем он рухнет.

– Ты лжешь.

– Постоянно. – Ксенос зашелся кашлем и выплюнул очередной комок слизи. – Но я действительно хотел посмотреть в лицо вашему Императору, только я и Он. Мы оба прожили довольно долго в этом мире. А потом…

– Ты никогда бы не добрался так далеко.

– Но я был близок. – Ксенос придвинулся ближе, и Кроул заметил черные блестящие глаза, смотрящие на него из темноты. – И за мной придут другие, такие же, как я.

– Назови имена! – потребовал инквизитор, чувствуя, что мышцы в вытянутой руке его вот-вот подведут.

– Это опасные знания.

– Я и так считай мертвец. Скажи мне.

Ксенос странно посмотрел на инквизитора, как будто смог придумать новую пытку или заметил что-то интересное там, где не ожидал.

– Их было трое. Они…

В грудь ксеноса вонзилось копье, бесшумно расчеркнувшее темноту. От силы удара существо отлетело назад, задергалось и завопило, нанизанное на ослепительно сияющее лезвие, окутанное дугами молний из раскаленной плазмы. Оно силилось подняться, но не могло.

Кроул зашевелился, попробовал подняться и упал, истекая кровью. Ему казалось, что его тело внезапно стало тяжелым, слишком тяжелым. Инквизитор едва сумел различить силуэт Наврадарана, прошедшего мимо него, чтобы довершить начатое. Перед глазами все плыло, силы уходили, в ушах звучали последние крики ксеноса. Затем они резко оборвались.

Инквизитор, хватая ртом воздух, перекатился на спину. Высоко-высоко, в сотнях метрах над головой, за переплетениями мостов и кабелей, находился источник золотистого света, струящегося, словно дождь.

Только вот на Терре больше не бывало дождей.

Наврадаран подошел ближе. На его золотой броне виднелись сотни отметин от лазерных выстрелов. Кустодий опустился на одно колено подле инквизитора.

– Мог бы дать ему договорить, – с трудом произнес Кроул.

– Все закончилось, – ответил Наврадаран.

Кроул чувствовал, что последние силы покидают его. Он старался бороться, но сознание уплывало куда-то вдаль.

– Я сделался слишком стар для всего этого, – прошептал он, фокусируя внимание на ореоле золотистого света в вышине. – Может, я просто останусь тут.

– Ты уже заработал себе смертный приговор, – сообщил кустодий. – Если останешься, я приведу его в исполнение.

От неожиданности Кроул поднял голову, одновременно чувствуя удивление и раздражение.

– Смертный приговор? За то, что преследовал предателя и ксеноса?

– Это священная земля.

– Это Дворец. Он не успел добраться до Трона.

Наврадаран ничего не ответил.

Кроул снова всмотрелся в кабели, в древний гранитный барельеф с изображенными на нем двадцатью героями, в громадные механизмы над головой, занимавшие множество уровней, в винтовые лестницы, уходящие куда-то в золотистую дымку. Услышал низкий гул, который никогда не смолкал и от которого вибрировала каждая поверхность, а воздух наполнялся статикой. Высоко вверху, высоко-высоко вверху, он разглядел смутные очертания, скрытые в дымке, чего-то блестящего, будто в лучах яркого солнечного света, пылающего, словно расплавленный металл, излучающего одновременно благоговейный трепет и ужас.

Он попытался протянуть руку к этому сиянию.

– Бог мой…

Но тут силы окончательно оставили инквизитора. Его голова упала, ударившись о каменный пол. Стены вокруг расплылись и потекли, будто превратившись в жидкость, мир накренился, свет угас, и, наконец, пришло беспамятство.

Глава двадцать седьмая

Ликование буквально витало в воздухе. Миллиарды голосов одновременно звучали в ядовитом воздухе из узких рукотворных каньонов между бесконечными башнями. Барабаны стучали и рокотали, завывали рога, бесчисленные артиллерийские батареи грохотали, выпуская один салютный залп за другим. В каждом соборе жрецы возлагали кровавые подношения на алтари, а толпы прихожан рыдали и молились. Высоченный столб кроваво-красного света ударил в небеса над Санктумом Империалис. Его создали с помощью системы прожекторов размером с линкор. Колонна света получилась столь грандиозной, что каждый в радиусе сотни километров от дворца мог видеть этот кульминационный момент всего фестиваля.

Спиноза наблюдала за происходящим с вершины Корвейна. Большинство ее ран перевязали, но все тело ныло от переутомления. Она толком не спала уже несколько дней и чувствовала себя совсем разбитой. Но столб света все равно грел душу. Это говорило о том, что процессия добралась до Врат Вечности. Те, кто там собрался, первые из избранных, на несколько секунд смогут увидеть бесконечное поле знамен, титанов, золотые двери, после чего им придется идти обратно. Большинство, истощенные и экзальтированные, не увидят вообще ничего. Лишь немногие, сохранившие крупицы разума, способны будут понять, что смотрят на вечные залы, по которым ходил сам Император. Они увидят громадное гололитическое изображение Сангвиния, бросающего врагу вызов со ступеней лестницы, и их окончательно захлестнет волной религиозного экстаза.

Напитанный запахом благовоний ветер обдувал лицо Спинозы, раздражая израненную кожу. Миллиарды фонарей в виде корзинок поднимались в ночное небо на вялых воздушных потоках Терры. На миг, лишь на краткий миг, люди забыли о своих страхах. Множество молитв сопровождало эти хрупкие корзинки из пламени и бумаги.

Дознаватель вспомнила слова, когда-то сказанные ей Рассило.

«Именно поэтому разжигают столько костров – чтобы отогнать тени».

В этом ритуале было что-то первобытное, идущее из самых первых дней истории человечества. Наверное, он будет существовать до самых последних мгновений их жизни в этой враждебной Галактике.

– Впечатляет, да? – произнес Кроул, вставая рядом.

Она услышала шаги инквизитора издалека. Даже без брони его характерное прихрамывание теперь легко узнавалось, но Спиноза не хотела, чтобы он об этом знал.

Но он, разумеется, знал.

– Душа радуется, – ответила дознаватель.

И это была правда.

Кроул кивнул. Инквизитор устремил взгляд серых глаз на красный столб света.

Спиноза позволила себе взглянуть на своего господина повнимательнее. И без того его худое лицо сейчас выглядело полностью изможденным. Кожу рассекало множество мелких порезов, которые плохо заживали, а губы потрескались.

– Вам стоит отдохнуть, милорд, – сказала она.

– Тебе тоже.

В освещенных светом фонариков небесах корабль Экклезиархии закладывал широкий вираж среди леса шпилей. Из его динамиков доносились церковные песнопения, которые толпы на улицах радостно подхватывали.

В этот день даже мануфактории остановились, кузни бездействовали, а конвейеры Муниторума замерли без движения. Все вышли на балконы и улицы, обнимали друг друга и выкрикивали хвалы Богу-Императору.

– Я не могла не заметить, милорд, – осторожно начала Спиноза, – что вы обращались к леди Рассило по имени. Я размышляла об этом. Мне показалось, что это необычно.

– Да неужели?

– Ваши отношения были… не только профессиональными?

– Не лезь не в свое дело.

Она улыбнулась. В столбах красного света начали появляться призрачные изображения примархов, святых и великих героев Адептус Астартес. Каждое вызывало новый радостный вопль, нестройную волну звука, заглушавшую даже постоянный рокот машин Терры.

– Я поняла кое-что, – задумчиво протянула Спиноза.

– И что же?

– То, что вы мне объясняли. О страхе. Я думаю, я уяснила себе теперь, что вы имели в виду.

– Хорошо.

– Но я буду честна. Мне не особо нравятся ваши методы. И я считаю, что ваш недостаток набожности ни к чему хорошему не приведет.

– Ты говоришь прямо как один мой знакомый. – Кроул тяжело облокотился на перила балкона. – Что-нибудь еще, Спиноза, или это все твои жалобы на сегодня?

– Я только хочу сказать, что слугам Императора не следует работать в одиночестве. Для обнаружения скверны нужно много глаз.

– Вот как, – поднял бровь Кроул.

– И что мы могли бы хорошо сработаться, – сказала она. – Это все.

– Я как-то разрешил тебе говорить то, что ты думаешь, – кисло сказал инквизитор. – Так вот, я забираю это разрешение обратно.

– Как пожелаете, милорд.

– Но пожалуйста, во имя бесконечной любви к Нему на Троне, прекрати меня так называть.

– Я обещаю попытаться.

Кроул стоял, положив руки на каменные перила. В голове Спинозы крутились вопросы, которые она формулировала в те небольшие промежутки свободного времени, которые у нее были с момента прибытия в Тронный мир. Казалось, не очень правильно задавать их сейчас, когда целый мир погрузился в столь редкую атмосферу благодати, но она не знала, когда еще появится другая такая возможность.

– Я спрашивала о вас, – сказала она, – когда могла. И все говорили мне одно и то же. – Она взглянула на инквизитора. – Они говорили, что вы не всегда были один.

Кроул продолжал смотреть прямо перед собой на мерцающие в небе огоньки.

– Нет, не всегда, но это было очень давно, – ответил он. Вероятно, дело было в ранах, но инквизитор выглядел хуже, чем когда-либо. – Иногда, чтобы справиться с потерями, нужно много времени. Мы же люди, Спиноза. По крайней мере, некоторые из нас.

Дознаватель не знала, что на это ответить. Такие слова из уст Эразма Кроула когда-то могли бы показаться ей странными, но почему-то больше такими не казались.

– Что случилось? – спросила она.

– Твой наставник случился. Мясник Форфоды. – Лицо Кроула превратилось в застывшую маску застаревшей печали. – Он не стал разбираться и задавать вопросы, впрочем, как и всегда. Ее подвело несчастное стечение обстоятельств, но Тура это не волновало. Она была невинна. Да и как могло быть иначе, когда мы с ней… – Инквизитор замолчал, качая головой. – Когда ее тело сгорело, он сразу же двинулся к следующему костру. И еще, и еще, прокладывая свой кровавый путь по Галактике. Возможно, кто-то другой жаждал бы немедленно отомстить, но я слишком медлителен. Кроме того, у меня всегда были какие-то обязательства, поэтому рана в душе начала гноиться.

– Тур погиб на Каралсисе, – сказала Спиноза, отводя глаза.

– Да, мне сообщили, – произнес Кроул. Он глубоко и сипло вздохнул. – И скоро я к нему присоединюсь. Ты уже, наверное, знаешь, что я не доживу до конца тысячелетия. – Инквизитор разглядывал свои перчатки. – Поэтому, когда твоего инквизитора не стало, я задумался о своей жизни и своем одиночестве, увидел, что трон в Корвейне пуст, и заново пережил потерю единственного человека, ради которого мне хотелось продолжать жить. Тогда я придумал отомстить ему таким образом, который он никогда бы не понял. Я решил взять лучшего человека из его свиты, самого гордого и набожного, и изменить его. Он растил мясников, а я бы переделал его в то, что нравится мне. Он лишил меня моего наследия, поэтому я хотел забрать его.

Спиноза подняла взгляд на гигантский гололит. Последнее полупрозрачное изображение примарха Сангвиния начало угасать, растворяться в мириадах огней города-мира.

– То есть я была лишь инструментом для утоления вашей жажды мести, – мягко уточнила она.

– Поначалу – да.

– А сейчас?

Она не стала смотреть, поменялось ли выражение лица Кроула.

– Сейчас я думаю, что жестокость можно проявить не только в отношении тела, – сказал он. – И что бывает вражда, о которой стоит забыть, иначе она никогда не закончится. Что ты теперь знаешь о глупости, которую сделал один старик, и что ты можешь не задерживаться здесь, если желаешь уйти и идти своей дорогой. Ты станешь достойным инквизитором, какой бы путь ни выбрала.

Ликование и не думало стихать. Как только угасли образы примархов, небеса расцвели огнем фейерверков. Ракеты, выпущенные из пушек, разлетались на множество мелких звездочек над куполами соборов. Праздник будет продолжаться до самого восхода, когда забрезжит серый свет, а гудки заводов снова возвестят о начале рабочей смены. И целый мир вновь вернется к своей рутине после краткого мига очищающей эйфории.

Было невозможно не злиться на Кроула. Тур всегда учил ее в первую очередь использовать гнев, главную и самую сильную из эмоций. Даже сейчас она слышала его скрипучий голос, напоминающий о ее судьбе и достоинстве. Она также представляла, что сказал бы капеллан Эраст, окажись он здесь и увидь царящее тут разложение, а не могущество.

И тем не менее… Она вспомнила одни из первых слов, сказанных ей Кроулом. Это было всего несколько дней назад, но казалось, что с тех пор прошла целая жизнь.

– Не обращай внимания на голоса, которые ты слышишь, – повторила она его слова. – Следи за теми, что молчат.

Кроул посмотрел на нее и криво ухмыльнулся:

– Кто тебе это сказал?

– Я не помню.

Инквизитор кивнул.

– Но это хорошая мысль, – сказал он.

– Это Терра, – ответила она, следя за тем, как золотистые звездочки опускаются к земле. – Когда получаешь подарок, всегда будь готов отдать что-то взамен.

Он уже долгое время просидел в камере. Но сколько именно – неизвестно. Они обработали его раны ровно настолько, чтобы он не умер, и погрузили в транспорт без окон, а затем оставили в темной комнате с кувшином маслянистой воды и без пищи.

Никто не проявлял излишней жестокости. Один из стражей даже извинился за то, что слишком туго, до крови, затянул наручники. Но и без проявления насилия страх сковывал его по рукам и ногам.

Поначалу он пытался проявлять непокорность. С каждым часом делать это становилось все труднее. Он кричал, возмущался несправедливостью, но никто не реагировал. Вот тогда пришел настоящий страх. Значительно позже, проведя много часов в одиночестве, он начал методично мерить шагами камеру. Затем, спустя еще какое-то время, усталость взяла свое, и он не мог больше ходить. Тогда он просто сел и сжался в углу вонючей камеры. У него началась дрожь. Отовсюду доносились какие-то странные и жуткие звуки. Все было специально сделано так, чтобы узник мог их слышать.

Он знал, для чего это нужно. Будучи достаточно подкованным в искусстве дознания, он понимал, что так они ослабляют его разум, но легче от этого не становилось.

К тому моменту, когда дверь наконец открылась, он находился именно там, где они хотели его видеть, – на стуле, дрожащий, несмотря на жару, сцепивший вместе скованные наручниками руки и с опущенными глазами.

Он осмелился поднять голову, только когда вошел человек, собравшийся его допросить, – высокий, в богатом черном с серебряной отделкой доспехе. На суровом лице виднелись следы недавней болезни или ранения, но серые глаза смотрели спокойно, а движения его были достаточно плавными.

Дверь за спиной гостя закрылась, оставив их наедине, и человек опустился на стул напротив.

– Салвор Лерментов, – произнес он, складывая ладони вместе и глядя узнику прямо в глаза. Гость обладал низким голосом образованного человека.

Лерментов осознал, что не может отвести взгляд от железной розетты в форме черепа, прикрепленной к краю плаща человека. Он решил не сводить с нее глаз – как его учили, если ждало то, что должно скоро начаться, нужно уцепиться за что-то. Теоретически это позволило бы продержаться немного дольше. А именно это он планировал сделать, несмотря ни на что.

Но Лерментов прекрасно понимал, что ему пришел конец. Все, что у него осталось, – это притворная непокорность, ибо если человек попадал под своды крепости Инквизиции, то обратно он уже не возвращался.

Он кивнул. Дознаватель вытащил тонкую пачку листов пергамента и начал их рассматривать, внимательно знакомясь с содержимым.

– Молчи, – сухо и четко сказал Кроул, заговорив снова, – и слушай внимательно.

Примечания

1

Umbra (лат.) – тьма.

2

Новена (лат.) – девятидневье.

3

Akroterion (греч.) – постамент для статуи.

4

Magnus (лат.) – великий.

5

Апотропический (греч.) – отвращающий беду.

6

Апофегмы (греч.) – краткие утверждения.

7

Имя командира Лукласа созвучно с английским словом «неудачник» (luckless).

8

Twist (англ.) – искривлённый, искажённый.

9

Horreum (лат.) – житница.

10

Aleatorium (лат.) – игорный дом.

11

Senaculum (лат.) – место, где сенаторы принимают посетителей и доклады трибунов.

12

Космати – род известных итальянских художников мозаичных полов XII века.

13

Балмакан – плащ свободного покроя.

14

Сабатоны – разновидность обуви, защищающей ногу от ударов оружием.

15

Poivrade (фр.) – винно-перечный соус.

16

Погонип – туман, возникающий при влажности, близкой к 100 %, и резком падении температуры ниже нуля, что приводит к образованию в воздухе кристаллов льда.

17

Бесажыо – круглые щитки на доспехах, закрывающие подмышечную область.

18

Бeвор – фрагмент доспеха, закрывающий подбородок и часть шеи.

19

Протирон (от греч.) – преддверие.

20

Опеон – круглое отверстие в куполе, предназначенное для освещения.

21

Друза (от нем. druse – «щётка») – кристаллические наросты.

22

Puritus (лат. Puritas) – чистота.

23

Толосы – гробницы с круглыми куполами.

24

«Перечница» – разновидность пяти-или шестизарядного револьвера, популярного в Европе в конце VIII века.

25

Сruor Vult (лат.) – Жаждущий Крови.

26

In servitutem abduco (лат.) – и в рабство уводя.

27

Йаль – использующийся в европейской геральдике мифический зверь, с копытами и огромными закрученными рогами.

28

Пугназеум (лат.) – зал сражений.

29

Торакальный (от лат.) – грудной.

30

Ресусцитрекс (лат.) – жизнеобеспечение.

31

Нартециум (лат.) – цилиндрическая коробочка для хирургических и косметических инструментов.

32

Спинет – вид клавикордов, распространенный в XVIII веке.

33

«Ribaude nappe» (фр) – «покров блудницы».

34

Каукус (греч.) – чаша.

35

Фальшон – кривая короткая сабля.

36

Трелл – раб в древней Скандинавии.

37

Хэммок – участок субтропического леса в болотистой местности.

38

Огрин – мифический великан-людоед.

39

«Patience» (англ.) – терпеливая.

40

Название образовано от «reflection» (англ.) – отражение.

41

Atrium (лат.) – главное помещение в античном римском доме.

42

Сильф – сказочный персонаж, воздушный дух, фея.

43

Sроliаrum (лат.) – место, где добивают раненых животных и покалеченных гладиаторов после боя.

44

Horagium (лат.) – пространство для хранения реквизита и размещения служебных помещений.

45

Ustrinum (лат.) – крематорий.

46

Сaveа (лат.) – звериные клетки.

47

Stimul (лат.) – заостренная палка для понукания животных.

48

Кагемуш (от яп.) – воин-тень.

49

Vigilant (лат.) – бессонный, не дремлющий.

50

Болин – кинжал с серповидным клинком, часто использующийся в ритуальной магии.

51

Благоразумие и Провидение.

52

Каллиопа – клавишно-духовой музыкальный инструмент XIX века.

53

Фротаж – разновидность сексуального извращения.

54

Локум – врач, временно замещающий другого врача.

55

Спинет – разновидность клавикордов, популярная в Англии XVIII века.

56

Букентавр – мифическое чудовище.

57

От фр. bagatelle – небольшая, нетрудная для исполнения музыкальная пьеса, главным образом для клавишного инструмента.