Текст книги "Мастер карнавала"

Автор книги: Крейг Расселл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

6

Мария приехала в Кёльн поездом, будучи вынужденной оставить свою машину в Гамбурге. Дело в том, что в свое время она приобрела «ягуар», не устояв перед искушением выглядеть эффектно и заставлять людей оборачиваться, но такого рода машина была приметной для проведения слежки. Так что Марии пришлось потратить первую половину дня на поиски подходящей машины. Но даже маленькие экономичные модели, предлагаемые для аренды, казались ей слишком новыми и бросающимися в глаза. Над Кёльном нависли тяжелые свинцовые тучи, грозившие вот-вот разразиться снегопадом, но по какой-то причине не делавшие этого. Настроение Марии было под стать погоде и усугублялось тем, что начали ныть ноги. Конечно, можно было сделать заказ, просто позвонив из гостиничного номера, но она понимала, что искомая машина должна полностью ее устраивать, а это по телефону не установишь.

Около трех часов дня, когда серое небо начало уже темнеть, она вышла из очередной конторы, занимающейся предоставлением автомобилей в аренду. Это заведение не было отделением национальной или международной компании и располагалось рядом с автосервисом, продававшим заодно подержанные машины. Девушка за стойкой смутилась, когда Мария поинтересовалась, можно ли взять в аренду темно-синий «ситроен-саксо», приглянувшийся ей на стоянке. Вскоре появившийся продавец, судя по всему, еще школьного возраста, объяснил, что данная машина выставлена на продажу и в аренду не сдается. Возможно, взгляд Марии, брошенный на стоянку через окно, пробудил в нем навыки продавца, и он тут же заявил, что, принимая во внимание возраст, эта машина находится просто в превосходном состоянии. Как бы не расслышав вопрос о цене, он начал увлеченно расхваливать ходовые качества «ситроена».

– Оставьте свои пояснения при себе. Я спросила, сколько она стоит.

Мария не мигая устремила на него испытующий взгляд. Продавец покраснел так густо, что не стало видно веснушек. После пробной прокатки Мария предложила ему на семьсот евро меньше, чем он первоначально запросил, и через полтора часа, когда все бумаги были оформлены, выехала на «ситроене» в гостиницу. Она оставила машину на автостоянке за углом. Авто было как раз то, что надо: абсолютно неприметное и словно созданное для слежки. Темно-синяя окраска со временем выцвела, и на кузове не было никаких вмятин и повреждений, способных сойти за особые приметы. Яркую наклейку на заднем стекле Мария соскоблила.

Решив проблему с машиной, она направилась в магазин «Карштадт» на Брайтештрассе, где занялась покупкой одежды, соответствующей «ситроену». В конце концов она обзавелась невзрачной футболкой, джинсами, бейсболкой и парой бесформенных курток, одна из которых была с капюшоном. Весь прикид был в темных тонах. Пробивая чеки за столь непрезентабельный гарнитур, кассирша бросила удивленный взгляд на дорогую дубленку из тонкой кожи и эксклюзивную сумочку Марии.

– Подарки для племянницы, – улыбнувшись, пояснила та.

7

Гостиница была хорошая. За пребывание в ней Оливер мог заплатить наличными, не вызывая ненужных вопросов и косых взглядов. Он забронировал номер заранее, еще до встречи в ночном клубе с обладательницей столь очевидных достоинств, и, как всегда, использовал вымышленное имя. Поэтому, когда в гостиницу перезвонили из агентства по эскорт-услугам и попросили соединить с герром Мейерхоффом, его сразу же соединили. Это также означало, что, когда он вернет девушку на место, не надо будет расплачиваться, привлекая излишнее внимание при отсчитывании евро. Еще в ночном клубе он передал своей избраннице конверт с оговоренной суммой. Все было воспринято очень спокойно и с неизменной улыбкой.

Оливер, как обычно, много говорил и на протяжении всего вечера буквально излучал очарование. Было заметно, что его спутница теряется в догадках, силясь понять, почему такой привлекательный и обходительный мужчина прибегает к услугам подобного рода. Однако, с другой стороны, он недвусмысленно и очень точно описал, какая именно девушка ему нужна. В такси Оливер старался молчать и сосредоточенно разглядывал в окно улицы Кёльна, изредка бросая взгляд на свою спутницу и улыбаясь. Она сообщила, что ее зовут Анастасия, и он одобрил ее имя, подумав про себя, что оно, видимо, столь же «настоящее», как и Мейерхофф. Молчание Оливера было вызвано его предвкушением предстоящего праздника исполнения желаний. Эти моменты он ценил даже больше, чем само действо. Удивительное сочетание нарастающего вожделения и ожидания грядущей трапезы само по себе вызывало обильное слюнотечение, наподобие того как запах аппетитного блюда пробуждает нешуточный аппетит. Он ощущал возбуждающую прелесть полного и упругого бедра, которым Анастасия к нему прижималась.

Оливер оставил таксисту достаточные, но не излишние чаевые, стараясь делать все так, чтобы ничем не запомниться. И через вестибюль гостиницы он провел Анастасию так, чтобы не привлекать внимания.

– Сначала мы немного выпьем в номере, – объяснил он в лифте.

Анастасия шаловливо улыбнулась и, приложив ладонь к его паху, чуть сжала пальцы.

– Кстати, если вам сегодня все понравится, то чаевые меня вовсе не обидят.

Шторы в номере были раздвинуты, и на фоне ночного неба заметно выделялись темные силуэты центрального вокзала и кафедрального собора. В ответ Оливер улыбнулся и запер за собой дверь.

Закрыв задвижку, он подумал, что скорее всего девушка не будет кричать. В отличие от предыдущей.

8

Время от времени каждый мечтает стать кем-то другим. Это наваждение, например, может длиться всего пару часов при слиянии плоти в каком-нибудь заурядном гостиничном номере. Андреа всегда об этом помнила в первые минуты встречи с клиентом. Она не считала себя обыкновенной проституткой – никогда не позволяла продавать себя как кусок мяса. В конце концов, она не была женственной в обычном смысле этого слова, но у всех были свои представления о женском идеале: работа, на которую ее подряжало агентство, занимала вполне конкретную, хотя и довольно узкую, нишу. К тому же она не была заурядной женщиной, и мужчины, платившие за ее общество, не искали обычного секса. Андреа отлично понимала, что ее агентство специализировалось на, мягко говоря, специфических аспектах секс-индустрии, и не особенно задумывалась о том, сколь экстравагантным прихотям оно потакает. Конечно, постоянно возникали подозрения на то, что фирму «На все вкусы» содержали криминальные элементы, но все ее контакты с ними ограничивались звонками по мобильнику и отсылаемым им конвертам с процентом от полученной ею суммы. Она знала, что они вышли на нее потому, что на таких, как она, имелся определенный спрос.

Первый контакт произошел в гимнастическом зале, где Андреа с другими девушками готовилась к районным соревнованиям. К ней подошел довольно неприятный тип, представившийся Нильсеном. Хотя он был одет как бизнесмен, но накачанный торс и жесткий взгляд выдавали в нем бандюгана. Он обратился к ней и трем другим девушкам. Они были примерно в той же физической форме в том, что касается накачанных мышц, что и она. Нильсен сначала представился фотографом, снимающим моделей. Он недвусмысленно дал понять, какого рода снимки делал, но Андреа это не смутило. Она привыкла выступать в бикини, по сути, лишь мешавшем демонстрировать ее оплетенное мышцами тело, и если ее будут разглядывать совершенно голой, то что из того. После второй фотосессии Нильсен упомянул, что основным бизнесом фирмы «На все вкусы» было предоставление эскорт-услуг для клиентов с особыми запросами.

Кёльн был первым городом, в котором ввели налог на доходы проституток, но агентство «На все вкусы» не проявляло особого усердия в ведении бухгалтерского учета и отчетности. На практике это означало, что Андреа благополучно избежала регистрации в качестве труженицы секс-индустрии, функционирующей на непостоянной основе, то есть ее «дополнительные» доходы налогом не облагались. Эти деньги пришлись очень кстати, но Андреа, продолжая работать в кафе, знала, что занималась этим не только ради заработка.

Ее заказали на два часа, и в агентстве ждали, что она перезвонит, чтобы подтвердить, что ей заплатили и клиент ее отпустил. Дело было не в том, что агентство опасалось за ее безопасность – никто не сомневался в том, что Андреа сама сумеет постоять за себя, – но она знала, что в случае каких-то осложнений пара крепких ребят всегда явится на выручку.

Она считала своих клиентов мужчинами, страдающими комплексом неполноценности. Наверное, они и сами были о себе такого же мнения. И обусловлено это было вовсе не ростом – у этого клиента он был не меньше 180 сантиметров, – а тем, что они сами о себе думали и что она о них думала. Клиент, бледный худощавый мужчина лет сорока с небольшим, облаченный в простенький костюмчик, поджидал ее в номере дешевой гостиницы. Он сидел на краю постели со смешанным чувством неловкости и возбуждения на лице. Она спросила, как его зовут, убедилась, что не ошиблась, после чего потребовала конверт с деньгами: Андреа всегда настаивала на наличных. Пересчитав деньги, она сунула конверт в сумочку.

– Раздевайся! – скомандовала она и, скинув с себя плащ, джинсы и бесформенный шерстяной свитер, осталась в наряде из ремней и пряжек, оставивших открытыми груди и гениталии. Как всегда перед приходом к клиенту, она отработала по полной программе в гимнастическом зале, отчего намазанные маслом рельефные мышцы эффектно перекатывались при каждом движении. Мужчина смотрел на нее с благоговением. Он тоже разделся, и Андреа не могла скрыть своего презрения, глядя на демонстрируемую им эрекцию.

– Встань! – приказала она. Он подчинился. – Можешь до меня дотронуться.

Клиент дрожащими пальцами провел по ее телу. Не по груди или гениталиям, а по рукам, животу и бедрам. Она стояла – непреклонная и бесстрастная. На самом деле Андреа любила свою работу: ей нравилось чувствовать, что она олицетворяет власть и силу. Она знала, что в Кёльне немало влиятельных и властных женщин, специализирующихся в садомазохистских играх, но здесь было нечто другое. Ее же клиенты не удивлялись, выполняя приказы, предписывающие отмыть унитаз или почистить обувь. Она делала расчет скорее не на психологию, а на физиологию. Ее клиенты жаждали ее тела, возможности прикоснуться к нему. Иногда это заканчивалось совокуплением. В большинстве же случаев, как, например, в этом, клиент просил исполнить нечто очень особенное.

Мужчина опустил руки, но глазами по-прежнему жадно ощупывал ее тело.

– Ты готов? – спросила она.

Он кивнул.

– Только не по лицу… – попросил он.

– Разумеется, – согласилась она. – Я знаю.

Андреа на мгновение представила прыщавого подонка, устроившего скандал в кафе, и с размаху нанесла мужчине удар кулаком в солнечное сплетение. Тот охнул и слегка согнулся. Андреа поняла, что приложила клиента недостаточно сильно, что он заплатил за большее. Тогда ее посетило другое воспоминание – из далекого прошлого. Она нанесла новый удар, и мужчина сложился вдвое, с трудом подавив крик боли.

Андреа опрокинула его на кровать, уселась верхом и нанесла новый удар. А потом еще и еще.

9

Поездка от Гамбурга до Нордиха заняла у Фабеля чуть больше обычного – почти четыре часа. Зимой такого рода путешествия он предпочитал совершать на поезде. Но, принимая во внимание последний сердечный приступ матери и ее возраст, он чувствовал себя обязанным навещать ее чаще, да и перспектива провести шесть часов за рулем в одиночестве при поездке туда и обратно ему понравилась. Можно было спокойно подумать. Однако, видя, как быстро темнеет небо, он начал сомневаться в том, насколько правильно поступил, сев за руль. Фризляндия представляет собой плоскую равнину, абсолютно не защищенную от резких перемен погоды, обусловленных воздействием бурного Северного моря. Фабель ехал по знакомым с детства местам, как вдруг налетел шквальный западный ветер и, не встречая никаких преград, обрушился на машину потоками дождя со снегом.

Фабель двигался, хмуро вглядываясь в серую ленту автострады и не включая ни радио, ни проигрывателя. Ему действительно нужно подумать. Он решил смоделировать в своем воображении два возможных варианта дальнейшего жизненного пути. Первый, предложенный Барцем, позволял полнее удовлетворять материальные потребности и изолировал его от мира ужаса и насилия. Однако предложение ван Хайдена и БКА привлекало его гораздо больше, хотя он и боялся в этом признаться даже самому себе. Как ни крути, а стать ведущим специалистом страны в своей области было более чем лестно. Фабель искренне пытался взвесить все «за» и «против» объективно и не думать ни о чем другом, но выкинуть из головы кёльнское дело не получалось и мысленно он постоянно к нему возвращался.

Неожиданно Фабель понял, что последние полчаса ехал на автопилоте, полностью отвлекшись от дороги и погрузившись в размышления о будущем, об отношениях с Сюзанной, не забывая и безликого убийцу, орудующего в мало знакомом ему городе. Пейзаж вокруг становился все более монотонным, по мере того как он продолжал путь в сторону Северного моря, туда, где живет его мать.

10

Мария Клее снова прошлась мимо ресторана. За последние два дня она проделала это уже больше десяти раз, не забывая полностью изменять свой облик. В ход пошли даже неряшливые джинсы и затасканный пуховик, а волосы она убрала под вязаную шапочку, прикупленную по случаю в «Карштадте». Она извлекла уроки из прошлых ошибок. Даже если федеральные агенты продолжали следить за рестораном, ее частое появление около него останется незамеченным.

Хотя украинцы не являлись владельцами ресторана «Биарриц», это заведение фигурировало в двадцатистраничном списке мест, предоставлявших, согласно досье БКА, работу нелегальным иммигрантам, переправленным в Германию людьми Витренко. В Кёльне Марии приходилось непросто. В Гамбурге – и даже в Ганновере – она знала каждую улочку, но здесь совсем не ориентировалась и чувствовала себя совершенно беспомощной. Она выслеживала опасного зверя и в любой момент могла сама оказаться уже не охотником, а добычей. Походив по узким переулкам, она выбралась к служебному входу в «Биарриц». Она знала, что здесь работает «по-черному» какой-то украинец – время от времени он выносил мусор из кухни. Мария наблюдала за черным ходом ресторана с проулка, заставленного мусорными бачками. На первом этаже задней стены «Биаррица» окон не было, а пожарный выход закрывала массивная дверь, обшитая металлическими пластинами. Она не сомневалась, что администрация считала эти меры предосторожности вполне достаточными и не сочла нужным установить здесь камеры наружного наблюдения. Это позволяло Марии пообщаться с украинцем, не опасаясь, что их встречу кто-то запишет или вообще заметит. Украинец разговорится, только чувствуя себя в безопасности. Если, конечно, ей вообще удастся заставить его пооткровенничать.

Было холодно, и Мария постаралась одеться потеплее. Последнее время она стала с трудом переносить холод, хотя раньше, до той роковой ночи, этот фактор вообще не учитывался в ее деятельности. Тогда, лежа в высокой траве и глядя на лицо склонившегося над ней Фабеля, она чувствовала такой леденящий холод, о существовании которого даже не подозревала. Она изо всех сил старалась не впасть в обморочное состояние, дышала часто и неглубоко. Ощущая теплое дыхание Фабеля на своей холодной щеке, Мария поняла: холод – это и есть смерть. С тех пор она старалась никогда не мерзнуть.

Дверь служебного входа открылась, и на улицу вышел худощавый парень лет двадцати с небольшим. На нем была белая футболка и заляпанный передник до колен. Он бросил через плечо взгляд на кухню и, облокотившись о стену, закурил. Парень, выглядевший усталым и изможденным, курил с таким видом, будто испытывал необыкновенное и долгожданное удовольствие. Увидев приближавшуюся Марию, он выпрямился и повернулся, явно намереваясь уйти.

– Постой! – окликнула его Мария и показала бронзовый жетон уголовной полиции. – Полиция…

Она рассчитывала на то, что украинец не станет требовать предъявления удостоверения, ей не хотелось бы, чтобы у него возник вопрос в связи с тем, что она осуществляет свою бурную деятельность за сотни километров от подведомственной ей территории. Украинец замер. Испугался.

– Успокойся, – продолжила Мария с усталой улыбкой. – Меня не интересует, на каком основании ты находишься в стране. Я хочу всего лишь задать пару вопросов.

Украинец напряженно кивнул. Мария достала из кармана плаща толстый черный блокнот.

– Тебя зовут… – Мария сделала вид, что ищет имя в блокноте, как будто оно там было записано.

– Славко Дмитрук, – ответил молодой человек, явно проявляя готовность к сотрудничеству.

Он снова бросил взгляд в сторону кухни, желая, видимо, убедиться в том, что их никто не видит. Выйдя из дверного проема и закрыв за собой дверь, он покопался в кармане, извлек свое удостоверение личности и протянул Марии. Стало окончательно ясно, что его пребывание в стране лишено каких-либо законных оснований. Все надписи вокруг фотографии были на кириллице, а желтый трезубец на голубом фоне ясно указывал на страну происхождения.

– Я не сделал ничего плохого, – начал оправдываться Славко на правильном немецком. – Я хочу остаться в Германии. Я хороший рабочий.

– Я не утверждаю, что ты сделал что-то плохое, – я просто хочу задать несколько вопросов.

– О чем?

– О том, как ты сюда попал.

На лице Славко отразился настоящий ужас.

– Я не понимаю, о чем вы.

– Как тебя занесло сюда из Украины, – пояснила Мария, стараясь говорить как можно спокойнее. Она видела, что парень нервничает все больше и больше, и пожалела об отсутствии у нее таланта Фабеля успокаивать. – Тебе не надо ничего бояться, Славко. Никто не узнает о том, что ты мне расскажешь. Обещаю. Но если откажешься сотрудничать, мне придется обратиться в иммиграционную службу. – Мария старалась говорить медленно и просто, чтобы он понял каждое слово. – Ты меня понимаешь, Славко? Мне надо знать, кто организовал твой приезд сюда, устроил на работу, подыскал жилье…

– Я не знаю… это очень опасный человек. Очень опасные люди. – Молодой украинец снова бросил взгляд на дверь.

– Я тебя понимаю. Но я должна знать, кто устроил тебя на работу.

– Я много работаю. – В глазах Славко стояли слезы. – Я так много работаю! Я хочу посылать деньги своей семье в Украину. Но не могу. Я работаю целый день и часть ночи, а половину денег приходится отдавать человеку, привезшему меня сюда. А вторую половину он забирает за жилье, где я сплю. Это несправедливо. Совсем несправедливо.

Славко начало трясти, и Марии стало его жаль. Она уже жалела, что обманом заставила его поверить в свою официальную миссию. Она знала, что подвергает его опасности, от которой не сможет защитить. Как, впрочем, и себя.

– Славко, мне нужны имена. Хотя бы одно имя. Ты сам сказал, что это несправедливо. Это не работа, а рабство. Эти люди будут все время эксплуатировать тебя. И тебе еще повезло. Подумай о женщинах и детях, продаваемых для черт знает каких целей.

Славко еще раз пристально взглянул на нее и наконец решился.

– Меня переправили из Львова в Гамбург в большой фуре. Там посреди ночи пересадили в фургон, доставили в Кёльн и высадили здесь, у ресторана. Была ночь, и мне велели ждать до утра, то есть до его открытия. Я должен был работать по пятнадцать часов. В двухкомнатной квартире, куда меня определили жить, нас восемь человек. Мы спим по очереди.

Мария кивнула. Значит, перевалочный пункт находится в Гамбурге. Получалось, что группировка Витренко по-прежнему орудовала, базируясь в Гамбурге, правда, старалась там не светиться.

– Кто все это организовал?

– Во Львове был человек… мне только известно, что его зовут Петр. Я не знаю никого из тех, кто принимал нас, когда фура привезла нас в Гамбург. Мне запомнился лишь человек, сидевший за рулем… Мы встречаемся каждую неделю. Его зовут Виктор. На первой остановке в Кёльне нас ждал большой черный «мерседес». Из него вышел человек, по виду очень опасный. Он дал какие-то указания нашему водителю.

Мария покопалась в сумочке и достала фотографию Витренко.

– Тот человек… Это не он?

Славко покачал головой:

– Нет, тот гораздо моложе и похож на военного. Ему лет тридцать – тридцать пять.

– Украинец?

– Да. Я слышал, как он говорил. Не разобрал, что именно, но разговор точно шел на украинском.

В этот момент дверь приоткрылась и показался высокий худой африканец с ведром. Он проследовал с ним к одному из мусорных баков. На обратном пути исподлобья взглянул на Марию.

– Тебя ищет босс, – сказал он, обращаясь к Славко.

– Иду… – Славко явно встревожился, что его заметили за разговором с Марией. – Мне пора.

– Тогда мне придется прийти еще раз, – вздохнула она.

– Но я уже все рассказал. Больше мне ничего не известно.

– Я так не думаю. Кто забирает у вас деньги за жилье?

– А… вы про него. – Славко снова занервничал. – Если вы к нему обратитесь, он сразу поймет, что мы разговаривали.

– Мне нет до него дела. Меня интересуют лишь его хозяева. Он даже не узнает, что мне известно о его существовании.

– Я знаю только его имя – Виктор. Даже фамилии не знаю.

– Когда вы с ним встречаетесь? Как часто?

– В пятницу, при выдаче зарплаты. Большинство работают до глубокой ночи, в субботу отсыпаются, а вечером опять на работу. Виктор приходит за деньгами в субботу и воскресенье. В обеденный перерыв. У тех, кто в субботу в обед работает, он забирает деньги в воскресенье. – Славко уныло покачал головой. – Он ничего нам не оставляет. Говорит, что мы должны отработать все, что потрачено на доставку нас сюда. Виктор – плохой человек. Его все боятся.

– Ты думаешь, что Виктор тоже бывший военный? Как и тот, другой?

– Нет, на военного он не похож. Скорее всего бандюган. Однажды один из жильцов нашей квартиры усомнился в справедливости того, что у нас забирают все деньги. Виктор избил его здоровенной палкой. Сильно избил. А на другой день тот вообще исчез. Виктор сказал, что его отправили в Украину.

Было видно, что воспоминание об этом событии очень встревожило Славко. Он снова бросил взгляд на дверь, оставленную африканцем широко открытой.

– Я пойду. Больше я ничего не знаю.

– Адрес! – потребовала Мария. – Мне нужен адрес квартиры, где вы обитаете. – Заметив на лице Славко тревогу, она попыталась его успокоить: – Не волнуйся – никто ничего не узнает. Я не собираюсь ни приходить в вашу квартиру, ни посылать туда никого из полиции или иммиграционной службы. Мне просто надо выяснить, как выглядит Виктор. Ничего больше. Ты должен мне верить, Славко.

Помедлив, Славко все же дал ей адрес – квартира находилась в районе Хорвайлер. Мария постаралась сообразить, где это, мобилизовав все свои знания о Кёльне.

Славко вернулся на кухню. Двое других его соплеменников, прервав работу, с нескрываемым подозрением смотрели на Марию через распахнутую дверь. По пути домой она думала об испуганном и затравленном Славко. Больше всего она переживала из-за того, что попросила его довериться ей и пообещала оградить от каких-либо отрицательных последствий этого разговора. Но подобные заверения она давала Наде, молодой проститутке из Гамбурга. А потом та исчезла.