Текст книги "Мастер карнавала"

Автор книги: Крейг Расселл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

Глава десятая
13–14 февраля

1

Мария повернулась на бок, корчась от непроизвольных судорог, сотрясавших все тело. Она с трудом устроилась на локтях и коленях и опустила голову вниз. Спазмы в животе не прекращались. Почувствовав кожей грязь, она поняла, что была голой, и ее тут же накрыло ледяной волной жуткого холода. Вслед за ней накатилась вторая волна, такая же свирепая, как и первая, но на этот раз – ужаса. Витренко. У нее не укладывалось в голове, что Бусленко был призраком. Тарас Бусленко на самом деле оказался Василем Витренко. Она не ошибалась насчет его глаз. Их он изменить не мог. Витренко удалось убедить ее в тайной операции украинских спецслужб. Он остался верен себе – всегда любил подбираться к жертве как можно ближе. Он любил вносить сумятицу в умы своих жертв. Он играл с ней с самого начала. И теперь игра подошла к концу.

Мария попыталась определить, сколько времени пробыла без сознания. Продолжая трястись от холода, она поднесла к глазам руки и увидела следы уколов. Они могли держать ее в таком состоянии часы, дни и даже недели. Мария села и, подтянув колени к груди, обхватила их руками. Ее продолжали сотрясать спазмы, буквально выворачивая все тело изнутри. Кожа, давно покрытая мурашками, потеряла всю пигментацию и была уже даже не белой, а какой-то синевато-зеленой. Она почему-то подумала, что от холода действительно синеют, и огляделась по сторонам. Даже лампа была неоновой и светила безжизненным холодным светом. Никаких окон. Никаких звуков. Снаружи могло быть любое время суток. Они достигли первой и самой важной стадии допросной пытки – полной дезориентации объекта.

Они поместили Марию в холодильник для мясных туш и включили его. Тот самый холодильник, который, как уверил ее Бусленко – нет, Витренко! – не работал. Неужели он уже тогда знал, что убьет ее именно здесь? Она поискала глазами хоть что-нибудь, пусть даже грязную тряпку, чтобы прикрыть наготу и хоть немного отодвинуть неизбежную смерть от переохлаждения. Ничего не найдя, она еще сильнее обхватила колени руками. На Витренко это не было похоже. Смерть здесь была бы слишком простым решением. Да, сейчас ей безумно холодно, но она знала, как действует гипотермия: очень скоро она перестанет дрожать, а затем даже почувствует тепло. Оно накатится вместе с мягкой сонливостью, обусловленной воздействием эндорфинов, начинающих насыщать тело по команде мозга. И она мирно заснет, чтобы уже никогда не проснуться.

Нет, на Витренко это не похоже. В этой смерти не было достаточно боли. Достаточно ужаса. Достаточно страха.

Мария получила все ответы позже, но насколько позже – определить ей не удалось. С громким лязгом отодвинулся засов, и дверь в холодильник распахнулась. В проеме стоял Витренко с новым лицом и холодным тяжелым взглядом старых глаз. Рядом с ним с пистолетом в руке – Ольга Сарапенко. Оба одеты в пальто. Витренко безучастно разглядывал Марию.

– Если я буду говорить, ты в состоянии меня понять?

Мария кивнула, но движение головы было почти незаметно на фоне дрожи и судорог.

Витренко подошел к ней и рывком поднял на ноги. Она, сопротивляясь, старалась прикрыть свою наготу, но он ударил ее тыльной стороной ладони по лицу наотмашь. Потом еще раз. И еще. Мария почувствовала во рту вкус крови и удивилась, какая та была холодная. Витренко оттолкнул ее, и она рухнула на грязный ледяной пол. Тепло от содранной кожи показалось ей даже приятным.

– Если я буду говорить, ты в состоянии меня понять? – повторил он.

– Да, – услышала Мария свой едва слышный голос. Она хотела ему сказать, что ее голос дрожал от холода, а не страха.

– Ты все еще жива только потому, что я хочу тебя использовать. Если перестанешь быть мне нужной, убью. Тебе это ясно?

Мария снова кивнула, и тяжелый ботинок Витренко обрушился на ее ребра.

– Тебе это ясно?

– Да! – с вызовом крикнула она. Внутри у нее что-то хрустнуло, но она не обратила на это внимания. – Да, ясно!

– Ты меня просто умиляешь… – сказал Витренко. – Ты считаешь, что если я смог так повлиять на твою жизнь, то ты сможешь повлиять и на мою. А на самом деле ты никто, просто пустое место! Тебе кажется, что ты что-то собой представляешь, имеешь какую-то ценность, но ты ошибаешься. Ты из кожи вон лезла, чтобы осложнить мне жизнь. А ты знаешь, как я наказываю тех, кто осложняет мне жизнь? Знаешь?

– Да, – вяло произнесла Мария.

– Ты можешь оказаться мне полезной по двум причинам. Во-первых, как проводник к информаторам в моей организации и сведениям, собранным на меня вашим Федеральным ведомством по уголовным делам.

– У меня нет доступа… – сказала Мария.

– Я не говорил, что ты можешь предоставить мне эту информацию или что у тебя есть доступ. Я сказал, что ты можешь явиться средством для ее получения. А вторая причина, скорее завершающая… Когда ты перестанешь быть мне нужной, я собираюсь использовать тебя, чтобы преподать урок другим. Как я всегда поступал, в том числе и с Бусленко, я покажу на твоем примере, что сделаю с каждым, кто посмеет встать на моем пути. На что ты рассчитывала? – Витренко вопросительно посмотрел на нее, будто хотел понять, как можно оказаться такой глупой. – Я подарил тебе жизнь. Той ночью на поле, когда ты пыталась меня остановить. Ты считаешь, что мой нож случайно не достал до твоего сердца? Да ты представляешь, сколько сердец я проткнул насквозь? Разрезал, как яблоко, на две половинки?

Мария с трудом поднялась. Она старалась не думать, как выглядело ее исхудавшее и посиневшее от холода тело.

– Почему же ты со мной не покончишь? – с вызовом спросила она. – Почему не убьешь?

Витренко снова наотмашь ударил ее по лицу. Она пошатнулась, чувствуя, как перед глазами все поплыло. На виске и щеке опять появилось ощущение тепла.

– Ты не слышишь, что я говорю? Мне нужен доступ к так называемому досье на Витренко, хранящемуся в БКА.

– Зачем? Оно тебе не нужно – я сама могу рассказать все, что тебе следует знать. Ты считаешь себя Чингисханом, или Александром Македонским, или еще кем-то вроде них. А знаешь, что говорится в этих файлах? Что ты неудачник! Бывший младший командир с комплексом Наполеона. Ты не воин, Витренко. Ты самый обычный мелкий мошенник. – Мария порадовалась, что теперь ее голос не выдал, как ей страшно.

Витренко улыбнулся:

– Спасибо, что поделились своими догадками, фрау Клее, но мне гораздо интереснее узнать, какую информацию собрала ваша оперативная группа по моим операциям. Мне нужно это досье. Не то, что мы забрали у Бусленко. Мне нужна полная немецкая версия.

– А у меня есть вопрос: если ты такой крутой руководитель преступного мира, то как же позволил мне убить твоего заместителя?

– Молокова? – Витренко ухмыльнулся. – Я не позволил тебе убить его… я заставил тебя его убить. И сделал это, потому что уверен: он пошел на сделку с немецкими властями. Думаю, что он хотел меня им выдать. Я не знаю наверняка, но не исключаю, что именно он был вашим информатором. Он был амбициозным и бесчестным. Я должен был от него избавиться, и мне показалось забавным, если за меня это сделаешь ты. Тем более что это отлично вписывалось в мой план. Скажите, фрау Клее, ваша готовность пожертвовать жизнью, когда вы разбирались с Молоковым на том заводе, была продиктована желанием спасти меня как Бусленко или убить меня как Витренко?

– Догадайся сам.

– А то место тебе понравилось? – На его губах снова заиграла жестокая улыбка. – Я имею в виду поле и все остальное. Я специально устроил встречу с Молоковым именно там, зная, что ты оценишь это по достоинству. А мне удалось тогда испортить тебе всю оставшуюся жизнь, верно, Мария? Я знаю, что случилось с твоим парнем, знаю о больничном и лечении у доктора Минкса. Думаю, ты не имеешь права называть кого-то сумасшедшим. Кстати, нам пора перейти к кодам доступа и известным тебе паролям для входа в базу данных Федерального ведомства по уголовным делам.

– Они тебе мало что дадут, – сказала Мария.

– Пусть это тебя не волнует: мы знаем, что ты очень и очень мелкая рыбешка. И помочь нам подобраться к досье ты можешь не этим. И все-таки, какие коды и пароли доступа тебе известны? Ты их помнишь наизусть или где-то записала?

– Закрой за собой дверь, когда будешь уходить, – сказала Мария, не в силах сдержать новый приступ дрожи. – Здесь ужасный сквозняк!

– О нет, в мои планы не входит заморозить тебя до смерти, Мария. – Витренко кивнул Ольге Сарапенко, та передала ему свой пистолет и вышла из помещения, однако почти сразу вернулась с большим ведром, из которого поднимался пар. Не говоря ни слова, Ольга опрокинула обжигающее содержимое ведра на голую кожу Марии, и та закричала от нестерпимой боли. Казалось, что ее лицо, руки, грудь охватили жаркие языки пламени, и она повалилась на пол и начала судорожно корчиться. Агония от ошпаривания казалась вечной. Наконец ей удалось оторвать ладони от лица и опустить глаза на руки и ноги. Она ожидала увидеть побагровевшую от ожогов и вздувшуюся волдырями кожу, но все выглядело нормально. Места, куда попала вода, просто слегка порозовели. Витренко дождался, пока Мария придет в себя.

– Я научился этому маленькому фокусу давно, – пояснил он. – Вода здесь чуть теплая. Не причиняет жертвам никакого вреда, но если их хорошенько заранее остудить, то ощущение от обливания такое же, как и от кислоты. – Сарапенко принесла второе ведро и снова вылила его на Марию. Та вновь почувствовала боль, но уже не такую сильную, как раньше, и только в местах, еще оставшихся сухими после первой водной процедуры. Теперь тепло казалось почти желанным. – Видишь? – произнес Витренко. – Теперь ты уже привыкла.

Сарапенко принесла третье ведро и передала его Витренко.

– Дело в том, что центральную нервную систему очень легко обмануть – ей трудно понять разницу между экстремальным холодом и экстремальной жарой. – С этими словами он вылил на нее третье ведро.

На этот раз мир вокруг Марии разлетелся на тысячи крошечных осколков невероятной по силе обжигающей боли. Не в силах терпеть невообразимые мучения, она издала животный крик, окончательно уверившись, что эта агония не может не закончиться смертью.

2

Оливер знал, что совершает ошибку. Он шел на слишком большой риск, но это только усиливало остроту ощущений. Впрочем, он уже понял, что это было не намного опаснее, чем обращаться снова в агентство по предоставлению эскорт-услуг, особенно после инцидента в гостинице. На следующей встрече его запросто может поджидать полиция. А сейчас был совсем другой случай. И, в отличие от проститутки, работавшей за деньги, через объявление он может встретить женщину, разделяющую его чаяния и желающую, чтобы он это сделал.

И вот теперь другой бар, другая обстановка, но то же предвкушение и те же мечты, характерные для томительных минут ожидания. Ее ответ был идеальным. Из всех полученных на объявление откликов Suzi22 написала лучше всех. Не вызывало сомнений, что она была искренней, а фотография, приложенная ею к ответу, – настоящая. Снимок был неважным, сделали его на пляже, где она была в бикини, с намеренно закрытым лицом. Она была довольно полной, но не в бедрах, как хотелось бы Оливеру, а вообще. Но так как снимок был сделан спереди, заднюю часть было практически не видно, и она вполне могла оказаться такой, какие ему нравились. Но самое главное – она недвусмысленно дала понять, чего именно ждала от встречи.

– Ганс? – Оливер обернулся. Она оказалась ниже и не такой полной, как он решил по фотографии. Но в ней была сексуальность, а задняя часть – достаточно внушительной, чтобы вонзить в нее зубы.

– Да… Сьюзи?

– Это я. Вернее, не совсем, хотя и вы, думаю, на самом деле тоже не Ганс. Давайте посмотрим, как пройдет вечер, а уж потом решим, как быть дальше.

Оливер улыбнулся. Она была еще и умна. И знала, чего хотела. Ему оставалось только надеяться, что она знала, чего хочет он.

Сьюзи отказалась от предложения Оливера поужинать.

– Давайте лучше поедем в какое-нибудь тихое место, – сказала она и лукаво улыбнулась. – Мне кажется, нам обоим хочется того, что не заменит никакая итальянская кухня.

Оливер почувствовал, как учащенно забилось сердце, и ощутил движение в паху.

– Поехали в мой номер в гостинице.

– Нет, – сказала она. – Мы поедем не в вашу гостиницу, а ко мне. Мне там будет спокойнее, и нам не придется волноваться… насчет шума.

Оливер обдумал ее предложение. Ему не нравилась перспектива отправиться в незнакомое место, тем более что свой отель он тщательно выбирал. И ему следовало проявлять особую осторожность. Ведь если что-то пойдет не так, то он может запросто потерять голову, и тогда все выйдет из-под контроля. А он должен быть уверен, что пути отхода хорошо продуманы и подготовлены.

– Вы так считаете? – спросил он. – Мне казалось, что гостиница – это… нейтральная территория.

– Послушайте, Ганс, – сказала Сьюзи, продолжая улыбаться, но в ее голосе звучала решительность. – Мы оба знаем, чего хотим. Мы не такие, как все, в отношении желаний. Вы же понимаете, я хочу, чтобы под рукой у меня было все, что нужно, чтобы не допустить инфекции и все такое. Поверьте, Ганс, это может положить начало чудесным отношениям. Так вы идете или нет?

Какое-то время Оливер испытующе смотрел на нее и, решившись, произнес:

– Хорошо! Поехали…

3

В последнем ведре была ледяная вода. После обливания теплой эффект от нее оказался просто шоком. В результате у Марии перехватило дыхание, и на несколько мгновений она даже лишилась сознания. Когда она пришла в себя, сердце бешено колотилось, а слева под рукой и через всю грудь пульсировала безумная боль. Она слышала, что люди могли умереть от сердечного приступа, если проводили слишком много времени в ледяной купели после продолжительного пребывания в парной. Сейчас ей пришлось пережить похожее ощущение, причем многократно усиленное. Боль начала утихать, но ей стало ясно, что новых и таких резких перепадов температуры сердце наверняка не выдержит. Кроме того, Мария понимала, что последняя процедура лишила ее тело последних остатков тепла. В голове все плыло.

Витренко стоял рядом. Она подняла на него глаза, и на мгновение ей показалось, что он снова обрел прежний облик, а волосы стали светлыми. Потом иллюзия рассеялась, волосы потемнели, черты лица изменились, и только глаза остались прежними. Он присел на корточки и, схватив за короткие крашеные волосы, оттянул ее голову назад, заставляя смотреть на него.

– Как тебе было в другом обличье, Мария? – На новом лице Витренко синие глаза светились холодом. – Совсем новое ощущение, правда? На какое-то время ты превращаешься в совершенно другого человека. Ты считала, что познакомилась с Тарасом Бусленко. Да, он действительно существует. Вернее, существовал. Как и ты, он принимал все слишком близко к сердцу. А это просто бизнес! Но Бусленко оказался слишком энергичным молодым глупцом, патриотом. Он искренне питал слишком много романтических иллюзий относительно будущего Украины. Как и для тебя, найти меня и убить стало его навязчивой идеей. Поэтому все, что я говорил тебе… все это были его слова. Он жил во мне, и, в каком-то смысле, ты действительно была знакома с настоящим Бусленко. Как тебе знакомство с мертвецом? – Витренко разжал пальцы, и голова Марии упала вперед. – Ты ведь тоже хотела меня убить, верно, Мария? Хотела так сильно, что была готова заплатить за это своей жизнью. Но настоящей Марии Клее эта задача оказалась не по зубам, верно? Для этого тебе пришлось перевоплотиться в кого-то другого. А причина в том, что ты настоящая была слишком сломлена и запугана. Но я скажу тебе одну вещь: старая Мария Клее была права. Тебе следовало остаться испуганной.

– Я хочу спать… – с трудом выдавила Мария.

– Хорошо. – Витренко улыбнулся, и неожиданно его голос сделался мягким и дружелюбным. Витренко снова превратился в Бусленко. – Я позволю тебе поспать, Мария. Под одеялами, чтобы было уютно. И не здесь, в холодильнике, а там, где тепло. Я дам тебе выпить чего-нибудь горячего, чтобы согреться перед сном. Коды доступа… тебе нужно всего лишь сообщить их мне или сказать, где они находятся, и я выведу тебя отсюда и дам возможность поспать.

Мария поняла, что перестала дрожать. Ей стало теплее, а сонливость усилилась. Веки налились свинцом, и держать их открытыми было все труднее. Она обманет Витренко… От звонкой пощечины ее глаза распахнулись.

– Мария, не спи! Если ты здесь уснешь, то уже не проснешься. Там, снаружи, ты можешь спать и жить. Скажи мне коды доступа.

– Я не помню… – Глаза Марии снова стали закрываться. Витренко начал что-то кричать, и Мария сквозь окутавшую голову пелену решила, что он ругается на украинском. Она почувствовала удар ботинком по ребрам, но боли не ощутила: слишком хотела спать, а мысли уже витали далеко от тела.

Мария закрыла глаза и провалилась в темноту.

4

– Это здесь… – сказала Сьюзи. Они поехали на ее машине, что, с одной стороны, Оливера вполне устраивало, поскольку устранялся риск того, что его опознает какой-нибудь не в меру наблюдательный водитель такси. С другой стороны, у него не будет быстрой возможности оттуда выбраться, если что-то пойдет не так. Сьюзи провела его по лестнице и впустила в свою квартиру. Все двери в ней были закрыты, за исключением той, что вела в спальню. Он полагал, что сначала они посидят в гостиной, но Сьюзи провела его прямо в спальню.

– Как? – удивился он. – Вот так, сразу? – Он оглядел спальню, оказавшуюся на удивление безликой, учитывая необычные наклонности его спутницы.

– Давай сначала немного поболтаем, – предложила она и, сев на край кровати, жестом предложила ему устроиться рядом. – А потом повеселимся.

Оливер сел, начиная тревожиться. Он всегда считал себя хищником, определявшим правила игры. Неожиданно события начали развиваться по другому сценарию, и Оливеру это явно не нравилось. Раньше он никогда не задумывался о том, какое удовольствие ему доставляла власть над своими жертвами. Их ужас. Шок. Страх.

Он решил, что должен обязательно перехватить инициативу, и почувствовал, как внутри поднимается волна ярости. Если она добровольно не уступит ему и не даст то, что нужно, он ударит ее по лицу. И дело было не в том, чего именно хотела она, а в том, чего хотел он.

– Вы уже это делали раньше? – поинтересовалась Сьюзи. Ее волосы были заколоты сзади, и она их распустила. Чудесный каштановый цвет, только гораздо насыщеннее, чем у Сильвии, пробудившей в нем аппетит к женской плоти много лет назад.

– Конечно, делал, – подтвердил он. – И много раз. Может, вы разденетесь? Давайте начнем.

– Чуть позже, – сказала Сьюзи. – Я хочу знать, делали ли вы это с другими девушками.

– Разумеется, – снова подтвердил он. – И часто. Я же сказал!

– А им это нравилось?

– Ну, как сказать… Наверное, не так, как вам. Они все неправильно понимали.

– Они не хотели, а вы все равно делали?

– Трудно сказать… наверное, да. А разве это важно? – нахмурился Оливер. Эта глупая сука все портила. Какого черта ей вздумалось разговаривать? Он грубо схватил ее за плечи. – Вы сами написали в ответе, что хотите этого! Так хватит тянуть!

– Хотите меня укусить?

– Да! – ответил Оливер, задыхаясь. Весь кислород уходил на злость и похоть. – Я укушу!

– Вы хотите, чтобы у меня пошла кровь, и вырвать зубами кусок из ягодиц? – Сьюзи наклонилась совсем близко. Он чувствовал запах ее тела, волос. – Как кусали других?

– Да… – Он распахнул ее блузку и увидел большие и теплые груди.

– Подождите… – твердо сказала она и оттолкнула Оливера. – Расскажите мне о них…

– Я делал им больно. – Оливер чувствовал, что не может себя контролировать. – Очень, очень больно! А теперь я сделаю больно тебе, ты, глупая сука! – закричал он. – Ты просто дразнишь меня, грязная шлюха, и ответишь за это! Я тебя укушу и отымею, а если поднимешь шум, то выбью из твоей башки всякое желание произнести хоть слово! – Он набросился на нее и замахнулся для удара.

Но удара не последовало. Его предплечье пронзила резкая боль от ее контрудара, а в паху все разорвалось от резкого удара коленом. На смену ярости пришло недоумение, сменившееся страхом, когда он понял, что она заломила ему сзади руку и прижала лицом к стене. Он не мог пошевелиться, чувствуя щекой холодную стену. Послышались другие голоса. Шум. Крики. И комната наполнилась темными фигурами. С пистолетами в руках. Теперь его ощупывали другие руки. Наручники. Сьюзи развернула его и отбросила со лба пряди тяжелых волос.

– А теперь, Ганс… я скажу тебе, как меня зовут на самом деле. Как и обещала. Тансу Бакрач. Комиссар криминальной полиции Тансу Бакрач. А ты, жалкий извращенец, арестован!

Когда его выводили из квартиры, Оливер увидел, что теперь все двери были открыты. Комнаты оказались пустыми. Никакой мебели. В них прятались полицейские, поэтому она и провела его прямо в спальню. Это все было подстроено. Наверное, они записывали на пленку весь их разговор со «Сьюзи», начиная со встречи в гостинице.

В прихожей ждали двое полицейских в штатском. Конечно, Оливер хорошо знал того, что был поменьше ростом и темноволосым и глядел на него, не в силах скрыть изумления. «Сьюзи» повернулась к тому, что повыше, светловолосому, которого Оливер никогда раньше не видел, и усмехнулась:

– Ничего себе услуга, о которой вы попросили…