Текст книги "Восстание Аркан (ЛП)"
Автор книги: Кресли Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
Глава 23
Охотник
– Coo-yôn?
Вблизи мелькает огонёк, становясь всё ярче и ярче. Фонарик? На каменных стенах колыхается тень.
Я приложил руку ко лбу, прикрывая глаза. Давно не видел столько света.
Прищурился. Моргнул. Ещё раз. Видение не исчезло.
Передо мной стоят два… Мэтью.
– Охотник!
– Ты призрак? Пришел забрать меня в ад?
Он нахмурился.
– А ты знаешь дорогу?
Как на него похоже! Неужели это действительно coo-yôn? Мое сердце забилось с бешеной скоростью… и от этого боль в ноге запульсировала с новой силой.
– Ты настоящий?
– Мы уходим, – сказал он чересчур громко.
– Тссс… Да ты и правда настоящий. Эви… моя девочка… она жива? – с трудом произнёс я и затаил дыхание в ожидании ответа. Через несколько секунд станет ясно, есть ли у меня надежда на будущее… или пора достойно встретить конец своей и так уже слишком затянувшейся жизни.
К предстоящему ответу меня будто готовил каждый миг существования. Вся пережитая боль. Все беды. И те сладостные мгновенья, когда Эванджелин Грин была моей.
– Императрица жива. Её улыбка умерла.
Вместе с облегчением накатила новая волна слабости.
– Боже милостивый, жива. Моя девочка жива, – дрожа в ознобе, я не могу сдержать чувств; на глаза набегают слёзы, – но как? Я думал, что привел её на смерть, как и остальных.
– Тредичи спас ее.
– Тре-что?
Он говорит о Доминия? На это я и надеялся.
– Смерть!
– Тише, coo-yôn, – хоть я и сплю отдельно от остальных пленников, но нас того и гляди кто-нибудь услышит, – ты должен отвести меня к Эви.
Я попытался встать, опираясь на здоровую ногу. Только задницу чуть не надорвал. Закружилась голова. Я крепко стиснул зубы, чтобы не отключиться.
– Как ты прошёл мимо охранников?
Здесь внизу закованные в кандалы рабы передвигаются свободно, но у лифта караулят двое вооруженных охранников.
Coo-yôn пожал плечами.
– Сумасшедшие силы.
– С кем ты пришёл? У вас есть оружие?
Наконец-то я выберусь из этой адской дыры! Вернусь к своей девочке.
Он опустил фонарик.
– Я плут.
Я попытался сесть. Медленно.
– Что это значит? Эви здесь?
Боже, пусть она будет здесь.
– Я один.
Охренеть…
– С тобой нет других Арканов? Значит, мне отсюда не уйти. Они и тебя схватят, если не уберёшься немедленно, – я привалился к каменной стене, – передай, что я люблю её. Скажи… скажи, что мы увидимся снова. Где-нибудь, когда-нибудь. Ну же, уходи!
Он помотал головой и прижал указательный палец к губам. Просит меня говорить потише? После того, как сам разорался на всю шахту?
– Тебе пора.
Хочется спросить, не сошёл ли он с ума. Но ответ, в общем-то, ясен.
– Ты имеешь в виду, что я умираю? Пришёл проводить меня на тот свет?
– Проводить наверх.
– В смысле вывести из подземелья?
Я снова прищурился. Не кровь ли это у него на руках?
На моих руках тоже кровь. Кровь целой армии.
– Почему ты не предупредил о Рихтере? – стиснув зубы, я ухватился за подол его куртки? – Из-за этого fils de pute мы потеряли Селену. Потеряли войско.
– Я вижу далеко.
– Почему, мать твою? Скажи, что у тебя была причина позволить им всем умереть.
– У меня была причина.
– Более важная для будущего человечества? Ведь именно в этом была вся суть, – может, это нападение отвлекло Рихтера от убийства ещё большего количества людей, или в пути все заболели бы костоломной лихорадкой и умерли в муках? – как я могу снова тебе довериться?
– Беги, Охотник. Или пойдёшь на мясо.
Довериться ему – всё равно что сыграть в русскую рулетку, ещё и не с одной пулей в барабане.
Он склонил голову.
– Пора идти. Я думал, ты хочешь её увидеть.
– Конечно, хочу! Очень. Вот только была бы у тебя ножовка…
Размытым взглядом я проследил за движением его рук. И увидел, как coo-yôn достал из рюкзака чёртову ножовку! Дурак спасает мою задницу? Спасает того, кто сам привык спасать?
Перед глазами снова всё поплыло. Я с силой тряхнул головой.
– Я на грани отключки, coo-yôn. У тебя есть план, как вытащить нас отсюда?
Он опустился на колени.
– Нет плана.
Merde! [26]26
Франц. ругательство.
[Закрыть]
– Ты готов сражаться, чтобы выбраться? – спросил я, хотя до этого он ни в одном бою даже пальцем не пошевелил. – Иначе нас поймают и запрут здесь обоих.
Когда Мэтью снова на меня посмотрел, на долю секунды я его как будто не узнал, словно увидел совсем другое лицо. Или… маску. Ну никак не похож он на парня, с которым мы прожили бок о бок несколько месяцев.
Но потом он улыбнулся привычной глуповатой улыбкой и снова стал Дураком.
И тут я ясно увидел наше будущее. Скоро его закуют в цепи, а меня разделают на мясо.
Глава 24
Императрица
Я сижу у камина в бабушкиной комнате и держу в руках книгу, вгоняющую меня в дрожь.
Ну конечно же, род Императрицы должен иметь хроники.
Я не знаю, схожу ли я с ума, или уже сошла, или бабушка просто соврала, но неужели она и правда показывала мне эту книгу полжизни назад? Как я могла такое забыть?
И Мэтью, и Селена говорили, что мой род вёл хроники, но я решила, что эти знания передавались устно или вроде того.
И вот бабушка вытащила из своей сумки тяжелую древнюю на вид книгу в потрепанной обложке, похожей на кожу Бэгмена.
То, что книгу я так и не узнала, очень потрясло бабулю. Она прилегла на кровать, будто постарев лет на десять.
– Неудивительно, что ты не решаешься их убивать, – сказала она, словно найдя объяснение этой невообразимой дикости.
И вот снова смотрит на меня, как ястреб.
– Ничего?
Я отрицательно помотала головой.
– Ну как ты можешь не помнить?
– Мне было всего восемь лет, когда ты уехала. И мне строго-настрого запрещалось вспоминать о том, чему ты учила, – даже в таком юном возрасте я оказалась достаточно взрослой, чтобы понять, что мама прогнала бабушку за её убеждения; поэтому неудивительно, что я вытеснила из головы всю информацию об Арканах, лишь бы избежать подобной участи, – когда же я подросла, и начались видения про апокалипсис, мама обвинила во всём тебя и отправила меня психушку. Где меня… перепрограммировали.
Меня накачивали лекарствами и спрашивали: «Ты понимаешь, почему должна забыть всё, что слышала от бабушки?». Эти мозгоправы здорово заморочили мне голову, хоть я и думала, что не поддалась их «терапии».
А выходит, я помню далеко не все события своей жизни. Даже хуже: я вообще не понимала, что лишилась этих воспоминаний.
– У меня… провалы в памяти.
Сейчас мой мозг напоминает швейцарский сыр. И, видимо, пробелы появились еще до перепрограммирования.
Если, конечно, бабушка говорит правду…
Почему же меня не покидает чувство, будто она… что-то не договаривает?
– Я помню день, когда тебя забрали. Ты рассказывала мне о картах.
– Я рассказывала тебе о них постоянно, – сказала она и продолжила почти шёпотом: – я знала, что Карэн терпеть не могла эти разговоры, но даже не представляла, насколько серьёзно она была настроена.
– Может, когда я начну читать, то что-нибудь вспомню?
Узнаю ли я страницы, которые листала только в детстве? Нет, ну с чего бы ей врать? Но я по-прежнему не могу даже раскрыть книгу. От неё у меня мурашки по телу. Даже от вида бабушки у меня мурашки по телу.
– Её передавали от поколения к поколению?
– Да, мне она досталась от матери, а ей от её матери.
Мама говорила, что в нашем роду все были подвержены психическим расстройствам. И я считала, что мне просто передалось семейное заболевание.
– Как давно ведутся эти хроники?
– Подробно описаны только две последних игры, но есть краткое изложение и всех предыдущих, – она махнула рукой, – ну же, открывай!
Если эта книга – ключ к безвозвратному превращению в красную ведьму, рискну ли я так искусить судьбу?
Дрожащими пальцами я подняла потёртую кожаную обложку, и воздух наполнился запахом ветхого пергамента. На первой станице аккуратным почерком выведено вступление: «Далее следуют истинные и подлинные хроники Нашей Леди Шипов, Императрицы всех Арканов, изыбранной олицетворять Деметру и Афродиту, облекать жизнь, её круговорот и таинства любви…»
– И кто выступил летописцем? – спросила я. – Чьи это строки?
– Эти хроники переводили и переписывали многие поколения. Но первой была мать Императрицы.
– Моя мать из другой жизни? Неужели мама тоже перерождается? И ты?
Бабушка пожала плечами.
– Возможно. Мы не знаем наверняка.
– Летописцем была Тарасова?
– Скорее всего. В этом смысле нашему роду повезло. Летописцы обычно обладали даром ясновидения.
Я глубоко вздохнула, собираясь с духом…
В начале мать Императрицы (возможно, прошлое воплощение моей мамы) подытожила собранные сведения о предыдущих играх, начиная с самой первой.
Во вступительной игре моими союзниками были Дурак, Фауна и Жрица. Моими жертвами: Звезда, Жрец и Отшельник.
И хотя я была полна сил, это меня не спасло. Я умерла от руки друга, которому доверяла, ставшего в итоге победителем…
От руки Дурака.
У меня отвисла челюсть. К горлу подкатил ком. Он убил её.
Меня.
Мэтью, мой бывший лучший друг, меня обезглавил. Своего союзника.
– Ещё не поменяла отношения к своим друзьям? – спросила бабушка самодовольным тоном.
Да. Да, поменяла. Не успела я развернуть первую страницу, а мне уже дурно.
Мэтью выиграл игру. И он помнил прошлое! Он знал о своём предательстве.
Я обвела взглядом символы на тыльной стороне руки и почувствовала приступ тошноты. Не потому ли Дурак так часто смотрел на свои руки, что ему не хватало символов? Нужно добыть знаки…
Глава 25
Охотник
Наконец кандалы слетели со второй ноги, обнажая больную голень. Меня передёрнуло. Чёртова инфекция расползлась вдоль и поперёк.
– Если у тебя нет плана, как отсюда выбраться, – сказал я, – и с тобой нет подмоги, значит, нам нужно оружие.
Даже если подняться наверх и получится, я знаю только два выхода из шахты: для людей и для грузовиков. И если первый усиленно охраняется, то второй вообще до невозможности.
– Нет оружия.
Coo-yôn закинул мою руку себе на плечо и поднял меня на ноги просто с удивительной лёгкостью. Хотя, если подумать, я ведь сильно истощал, а он, наоборот, стал крепче и выше. Ростом так вообще меня уже догнал.
Дальше Мэтью повёл меня тоннелем шахты. Жаль, что нам, скорее всего, не добраться даже до лифта, не говоря уже о выходе наружу.
На земле расположились на ночлег рабы, без конца заходящиеся кашлем. Проблемы с лёгкими здесь у всех, включая меня. Но никто нас даже не окликнул и не захотел присоединиться. Наверное, потому, что все они знают: эта попытка побега обречена на провал. Отовсюду слышится перешептывание:
– Идиоты.
– И куда они собрались?
– Скоро нам еды привалит на целую неделю.
Но мы с Мэтью идём дальше.
– Coo-yôn, я ни хрена не вижу. Но знаю, что у охранников есть автоматы.
– Да.
Что ж, у меня всё равно нет выбора, кроме как ему довериться.
Наконец мы добрались до лифта. Я нахмурился. Ни одного охранника?
Почему же чёртово сердце так колотится? Из-за этого у меня лишь ещё сильнее кружится голова, и пульсирует боль в ноге. Хотя мы и так вряд ли прорвёмся через десяток работорговцев, расположившихся наверху.
Мэтью раздвинул дверцы лифта и помог мне войти в кабину. Попасть в нужную кнопку мне удалось только с третьей попытки. Начался подъём.
– Если сверху нас никто не поджидает, приготовься сразу искать выход.
Подумать только, мы едем наверх! Я уже на это и не надеялся.
Лифт со скрежетом остановился. Мэтью отодвинул скрипящую дверцу, и я приготовился к схватке…
Никого.
– Будь я проклят.
Мы вошли в комнату надсмотрщиков – большое помещение, заставленное креслами и кроватями, со стенами из гофрированного металла и лампами дневного света, свисающими с каменистого потолка.
– Куда все подевались?
Может, Дурак выбрал для побега время, когда никого нет на посту.
– Думай, – сказал coo-yôn, – безопасность начинается с тебя.
Чего?
Он кивнул на старую производственную табличку с едва заметной надписью.
– Ouais. Спасибо, что прочитал, – прямо под табличкой я увидел ящик с оружием и прищурился, отыскивая глазами замок, – нужно открыть этот ящик.
К нему мы и направились. Мэтью подхватил меня под руки и повёл в обход каких-то столов с картами.
– Почему же вокруг ни души…? – и тут я замолк на полуслове, почувствовав под босыми ногами противное чавканье.
Кровь. Смешавшаяся с грязью.
Я заглянул поверх столов. И не поверил глазам. Потому что увидел изувеченные и изрешечённые пулями трупы.
Остекленевшие глаза. Высунутые языки. Почти отрубленная голова. Красные брызги на стенах.
– Кто устроил эту мясорубку? Здесь побывал Гейб? Джоуль?
Раньше Мэтью никогда не смотрел мне прямо в глаза, но сейчас он чуть не пронзил меня взглядом. И тоном, от которого мурашки побежали по коже, сказал:
– Охота и кампания.
– Это ты сделал?
Но ведь до этого он никогда и мухи не обидел. Даже голоса не повышал, разве что от страха.
– Они сами сделали это с собой. Ножи и оружие.
В руках у двоих мёртвых надсмотрщиков я увидел окровавленные мачете, у остальных – винтовки. Вероятно, я был слишком глубоко под землёй, поэтому и не слышал выстрелов.
– Но ты как-то заставил их это сделать.
– Я охотился и проводил кампанию.
И снова это чувство, словно разговариваю с незнакомцем.
Из-за двери донёсся мужской голос:
– Где, чёрт возьми, все подевались?
– Putain, – пробубнил я себе под нос, – наверное, пришла следующая смена. А это человек десять. Есть гениальные идеи?
В мгновение ока Мэтью снова превратился в беспечного семнадцатилетнего подростка.
– Больше ничего не могу. Силы ушли.
– Тогда пойди собери оружие у мертвецов!
Пустой взгляд.
– Хорошо, отведи меня к оружию.
Он подвёл меня к мертвому надсмотрщику и помог наклониться за автоматом. А когда я выпрямился…
Над головой просвистела пуля.
– Пошли, пошли! – я обернулся через плечо и выстрелил практически вслепую. Но, судя по раздавшемуся крику, даже кого-то ранил.
Не успел Мэтью на шаг отойти, как металлическую стену прямо рядом с нами изрешетила автоматная очередь.
Он едва ли не понёс меня на себе, хромающего, слабого. Ненавижу быть мёртвым грузом! Я продолжил вслепую отстреливаться. Щёлк. Щёлк. Кончились патроны.
Работорговцы тоже прекратили растрачивать драгоценные пули, вероятно, потому, что мы направились обратно в шахту. В ловушку. Остался единственный выход, который охраняется до невозможности: выезд для грузовиков.
Coo-yôn повёл меня по лабиринтам коридоров. Направо. Налево. Снова направо. Но если снаружи нас не ждут союзники, то мы просто бежим навстречу погибели.
Коридор закончился широкой площадкой. Мы прошли ещё немного, и Мэтью прислонил меня к чему-то большому. Шестифутовому колесу от грузовика? Я оглянулся и увидел чудовищных размеров самосвал.
– Сюда, Охотник! – подозвал меня Мэтью.
Я перевёл затуманенный взгляд на лестницу, длиной футов в десять, ведущую в кабину.
– Брось меня. Я не смогу…
Но Мэтью молча взвалил меня на плечо и вскарабкался на лестницу. Так же и я когда-то выносил его из затопленного подвала… впервые спасая его задницу.
А теперь меня спасает coo-yôn? Мир перевернулся с ног на голову. Он втащил меня в кабину и положил на пол за водительским сидением. Перед глазами всё поплыло. Оставаться в сознании или умереть…
– Ты же не знаешь, как управлять этой громадиной! – я и сам-то имею лишь общее понятие, и то потому, что, планируя побег, наблюдал за водителями. – Ты ведь даже легковушку никогда не водил, non? Давай я сяду за руль. Здесь коробка-автомат?
Раненой ногой сцепление мне точно не выжать.
– Не автомат.
Чёрт!
– А ты имеешь хоть малейшее представление, как ездить на механике?
– Теоретически.
Если бы мне как-нибудь удалось его сориентировать, то, возможно, мы могли бы… могли бы попробовать прорваться через выезд для грузовиков.
– Выключатель массы… снаружи в коробке. Поверни его.
Только бы коробка была не заперта.
Он вышел. Через минуту в кабине загорелись огни. Послышались крики, но всё ещё издалека. Они не знают, где мы. Пока.
Мэтью уселся за руль.
– Я помогу тебе вести эту железяку, – сказал я и попытался сесть. Плохая идея. Точно сейчас вырублюсь. Я снова лёг. Но теперь не вижу ничего выше приборной панели.
– Ищи замок зажигания.
Coo-yôn начал нажимать подряд все кнопки и дергать все рычаги. Большегрузный кузов самосвала заходил ходуном. Загудели ремни. Замигали лампочки.
– Чёрт, ты же только что нас выдал. Неужели ты этого не предвидел?
– Говорю же. Силы. Исчерпаны.
– Найди замок зажигания и выключи все кнопки!
Слишком поздно. Дверь грузовика изрешетил град пуль. Послышались голоса. Зовут подмогу.
– Зажигание? – спросил Мэтью, и двигатель зарычал.
У меня округлились глаза.
– Да, чёрт возьми! Теперь отпускай тормоз!
На сбивающемся дыхании я принялся учить его нажимать педали и переключать передачи. Скрежет. Визг металла. Кажется, вот-вот погнуться все шестерни. И…
Мы поехали!
Назад?
БУУМ!
Врезались в огромную колонну. Опорную колонну.
– Переключи рычаг передач с положения «R»! – я услышал треск камня. – Давай, давай!
Снова скрежет. Мы поехали вперёд.
– Вот так, молодец!
Кажется, мы движемся прямо к выезду для грузовиков! И сейчас работорговцы, наверное, выставят ряд машин, чтобы преградить нам путь.
Не успели мы набрать скорость, как самосвал налетел на стену и тут же отскочил от нее, словно шарик в пинболе. Coo-yôn с усилием выкрутил руль.
– Постарайся НЕ биться о стены!
Он повернул голову и улыбнулся мне.
– Смотри вперёд!
Мы снова обтесали стену.
– Не переключайся. Держись на этой скорости.
Огни в шахте стали ярче. Крики громче. Стрельба сильнее. Похоже, мы приближаемся.
– Они выстроили ряд машин, – сказал Мэтью, – блокируют ворота.
– Кузов самосвала загружен?
Он оглянулся через плечо.
– Да.
– Тогда прибавь скорость! – может, благодаря размерам грузовика и весу груза нам всё же удастся прорваться. – Целься между двух самых маленьких грузовиков, но бей по прямой. Не виляй и не отпускай газ, слышишь? Быстрее! Вдави педаль до упора!
Я в запале и сам уперся здоровой ногой в стену кабины.
– Держись! – он нажал на сигнал…
БУУМ!
Мы налетели на линию блокады, и я чуть не впечатался в спинку водительского кресла.
Дурака тоже бросило вперёд, лицом в руль. Он отпустил педаль газа?
– Мы застряли между грузовиками, Охотник.
Посыпались пули. Лобовое стекло разлетелось вдребезги. Самосвал задёргался, будто забуксовав.
– Дави на газ! Сильнее!
Послышался металлический скрежет, напряжённо взревел двигатель, кабина задрожала так, что я уже мысленно попрощался со всеми зубами.
– Жми на педаль!
Ещё громче рёв. Ещё больше пуль. Кажется, мотор сейчас взорвется.
Вдруг я услышал какие-то крики и понял, что на самосвал забрались несколько человек и пробираются к кабине.
– Coo-yôn, найди рычаг для поднятия кузова!
Он наклонился вперед.
– Этот?
Заработала гидравлика.
– Увеличь обороты.
Валы завращались, поршни задвигались. Кузов начал подниматься, вываливая соль.
И тут… блокада поддалась. Мы протиснулись между грузовиками, сбрасывая тонны соли, а вместе с ней и охранников, цепляющихся за кузов.
– Охотник, держись. Сейчас мы проломим…
БАБАХ!
– … ворота.
– Переключай на следующую передачу, – сказал я, борясь с головокружением.
Снова скрежет. Самосвал рванул вперёд, со скрипом волоча что-то за собой.
– Мы засыпали солью их грузовики! – снова обернулся coo-yôn, – Всё чисто.
С его лба струится кровь, превращая лицо в багряную маску. И снова моему замутнённому взгляду будто предстало другое лицо. Словно это не Мэтью, а его sosie – злой двойник.
– Всё чисто, – повторил он.
Только не у меня перед глазами. В голове помутилось; кажется, я вот-вот отключусь.
– Ты отвезешь меня к Эви? – вся моя жизнь находится в руках человека, которого я не узнаю. – Скажи ей, что я приду.
– Зависит от тебя. Пятьдесят на пятьдесят.
Больше бороться нет сил; я погружаюсь во мрак.
Глава 26
Императрица
Я стою под кабинетом Арика и настойчиво барабаню в дверь.
Перечитав отрывок о предательстве Дурака, наверное, сотню раз, я кое-что поняла. Очевидно, это и есть тот самый секрет, который Арик для него хранил. Осознав это, я захлопнула книгу и сказала бабушке, что иду поговорить со Смертью. «Не забывай, что его пока рано убивать!» – крикнула она вдогонку.
И вот из-за двери доносится его голос:
– Оставь меня в покое.
– Открывай, Жнец, – боль в ноге и голове ещё больше распалили мою злость, – иначе взломаю замок когтем.
Открыл наконец. Я протиснулась внутрь и села на своё привычное место. Арик подошёл к столу и, не предлагая мне, налил себе водки… из уже начатой бутылки. Волосы растрёпаны, взгляд затуманен. И меня, вопреки всему, охватило беспокойство, немного притушив вспышку возмущения. Я, как обычно, почувствовала прилив нежности к нему. А может, даже больше, чем обычно.
– Арик, почему ты так много пьёшь?
Он нахмурился. Видимо, разыскивая и выхаживая меня, Арик подавлял боль, причинённую моим выбором. Ему просто было не до собственных чувств. И вот сейчас он даёт им выход. А я, хоть и не могу видеть его страданий, но не знаю, чем помочь.
Стоило, однако, вспомнить о его сделке с Мэтью, и негодование разгорелось с новой силой.
– Зачем же останавливаться на водке? Ты мог бы снова подсесть на опиум.
Ухмылка.
– Была такая мысль.
Я подошла ближе, порезала палец и прямо на письменном столе вырастила цветок мака.
Арик вздохнул.
– Я любил этот стол.
– Тогда скури его, Жнец.
Ухмылка стала шире.
– И чем я заслужил твой праведный гнев?
– Почему ты не рассказал, что Дурак меня убил?
– Ну, когда это было… – он осушил рюмку и наполнил её снова. – Эх, держу пари, у твоей хитрой бабули обнаружились хроники. То-то она со своей сумкой не расставалась. Я уж заподозрил, что у неё там припрятан для меня пистолет. Но, может, твои хроники окажутся даже опаснее?
– Ты не ответил.
– В обмен на хранение этого секрета я мог слышать твои мысли и наблюдать за твоей жизнью.
Так я и знала! «Я у Смерти в кармане, поэтому он в моих глазах,» – сказал однажды Мэтью.
– Значит, Мэтью дал тебе доступ к моей голове, чтобы скрыть своё кровавое прошлое?
Арик пожал плечами.
– Я предупреждал, что не стоит его недооценивать.
– Ты тоже хорош! Сам ведь заключил с ним эту сделку. Как и сделку с Ларк, которой предложил стать победительницей игры?
– Да, – ответил он как всегда честно, отчего злиться на него дальше стало крайне тяжело, – и, как видно, дважды оплошал.
– Но как Дураку удалось меня обезглавить? В той игре я была очень могущественной.
Поднеся рюмку к губам, Арик пробормотал:
– Ты не должна помнить, как он сражается.
И сделал глоток.
– Но у Мэтью нет склонности к насилию.
Или это только я так думаю.
– Я не раз говорил, что он умнейший из Арканов, но ты продолжаешь смотреть на него, как на малое дитя.
Больше нет.
Арик снова наполнил рюмку.
– Кстати о секретах: ты никогда не говорила, что в вашем роду были летописцы.
– Я и сама не знала.
– Почему же Тарасова тебе не сказала?
Я потёрла виски. Когда же пройдут эти головные боли?
– Я была совсем маленькой, когда нас разлучили. И потом у меня в голове всё… перемешалось.
Это в лучшем случае. В худшем – бабушка играет в собственную игру.
Всё-таки, несмотря на наше прошлое, Арик остаётся единственным человеком на земле, которому я действительно доверяю. Что, опять же, мешает мне долго на него злиться.
Смерть окинул меня проницательным взглядом.
– Ты действительно не помнила об этом. Наверное, я должен обрадоваться, – сказал он и после секундного колебания добавил: – что ж, я ответил на твой вопрос, теперь уходи.
– Выгоняешь меня?
А ведь я уже немного успокоилась и решила было, что мы сможем поговорить.
Он откинулся в кресле.
– Даже если ты останешься, как прежде уже не будет.
– Знаю. Но не могу не скучать по тем дням, – несколько недель до побега из замка я была счастлива с Ариком и чем дальше, тем сильнее в него влюблялась.
Арик напрягся и сжал кулаки.
– А по тем ночам ты скучаешь? – он спросил не только о ночах, когда мы читали, выпивали и разговаривали в его кабинете, а, скорее, о моей последней ночи в замке; и о той ночи по пути к Любовникам. – Ты хоть когда-нибудь вспоминаешь их?
Арик никогда мне не врал; и я ему не стану.
– Да.
– И всё же… – он вздохнул. – ты не только выбрала другого мужчину, но и собиралась ради него повернуть время вспять.
– Не только ради него. А ради всех тех людей и ради Селены. И ради тебя.
– А ко мне это какое отношение имеет?
– Когда мы потеряли связь, я испугалась, что ты ранен, – я сглотнула, – или… утонул. Ты ведь был в доспехах… в воде! Я представила самое страшное. И чуть не сошла с ума от мысли, что потеряла вас обоих.
Любовь моей жизни и родственную душу.
Кажется, будто Арик и хочет мне поверить, но не может. Ведь все Арканы врут.
– Оставь меня, Императрица.
Мне стало больно от этой попытки выставить меня за дверь, но я всё равно осталась. Даже если мой выбор разрушил былые отношения, у нас остался общий враг. Поэтому, глядя на разбросанные по всему столу книги и бумаги, я спросила:
– Над чем ты работаешь? Над хрониками Любовников? Есть там что-нибудь об Императоре?
– Ещё не перевёл.
– Но ты, как обычно, знаешь больше, чем говоришь.
Арик осушил рюмку и стукнул ею по столу.
– Мне было не до перевода, потому что пришлось неделями сидеть в чёртовой теплице, призывая тебя жить.
И он прав. Я открыла рот, чтобы извиниться, но он продолжил:
– Твоя бабушка уже посеяла свои семена раздора. Так может, мне следует снова тебя остерегаться? Скажи, Императрица, наше перемирие было временным?
Тьфу!
– Ты же знаешь, я никогда не причиню тебе вреда. У меня была возможность впрыснуть яд тебе в шею, но я этого не сделала. Я могла убить тебя поцелуем, но вместо этого убедилась, что ты в безопасности. Потом при первых же опасениях относительно бабушки прибежала тебя предупредить. Так зачем ты говоришь такое? Чтобы наказать меня за мой выбор? Но ведь он не должен разрушить доверие, установившееся между нами.
– Возможно, и правда, чтобы наказать, – сказал Арик, уставившись в пустую рюмку.
Как будто он ещё не наказал меня достаточно.
– Тогда пора доставать твоё любимое орудие пыток – власяницу. Не сомневаюсь, что на ней до сих пор остались куски моей кожи, – никогда не забуду боль, причинённую колючей манжетой, и отчаяние от отсутствия сил. А стоит только вспомнить, как я её среза́ла…
Смерть поднял взгляд, полный щемящей грусти.
– Да, возможно, я принял решение быть с тобой жестоким. И если тебя это не устраивает, просто держись подальше.
Я встала и направилась к двери, буркнув через плечо:
– Пошёл ты к чёрту, Арик.
– Я и так в аду, жена.
