Текст книги "Восстание Аркан (ЛП)"
Автор книги: Кресли Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Глава 36
Вернувшись в домик, мы застали под дверью скулящего Циклопа.
– Ты почти прощён. Можешь идти домой, – сказал Арик. После чего мы, едва избавившись от мокрой разодранной одежды, упали на кровать, где до сих пор лежим в обнимку.
Втиснув бёдра между моих ног, Арик кончиками пальцев погладил меня по щеке.
– Я собираюсь любить тебя всю ночь. Наверное, нужно позаботиться о контрацепции? – он опустился ниже и прижался носом к моей груди.
– Всё предусмотрено, – сказала я, заливаясь краской.
Пол заверил, что действие противозачаточного наступает сразу же, а я ещё и выждала несколько дней для верности.
Арик поднял голову.
– Ты спланировала всё заранее? – кажется, эта мысль доставила ему удовольствие. – Значит, у меня не было шансов?
– Хватит уже болтать! – я хлопнула его по плечу.
В ответ он улыбнулся так сексуально, что у меня перехватило дыхание.
– Ты и правда хотела меня, маленькая жена, – его мужское самодовольство чуть не зашкаливает, – что ж, я не мог устоять перед тобой и до того, как познал, а теперь… моё сердце снова в твоих руках.
Я провела ладонью по татуированной груди.
– В этот раз я о нём позабочусь.
В его глазах вспыхнул звёздный свет.
– Я верю.
– И ты совсем не расстроился, что я… приняла меры предосторожности? Ты же хотел ребёнка.
Да, я готова к совместному будущему с Ариком… но не к детям. По-моему, привести малыша в мир без солнечного света было бы жестоко. Ну вот как бы мы описали ему солнце? Наверное, сказали бы: «Оно находилось на расстоянии миллионов миль, но мы всё равно чувствовали его тепло. В общем, это надо было видеть».
– Расстроился? – переспросил он, состроив гримасу. Нет, на вид он всем совершенно доволен.
– И с чего такая перемена взглядов?
– Я понял, что был эгоистом. К тому же сейчас… всё по-другому. Я буду счастлив даже без детей. Я просто хочу провести с тобой столько времени, сколько возможно.
Потому что времени у нас осталось не так уж много.
Арик склонился над моей ключицей и скользнул горячими губами по шее… щеке… к уголку губ. А в следующий момент накрыл мой рот полностью и, обхватив ладонью затылок, начал самозабвенно целовать. Но затем вдруг отодвинулся, оставив меня изнывать от желания. И завис на вытянутых руках, обводя взглядом моё лицо, тело, мерцающие глифы и беспокойные бёдра.
– Мне до сих пор кажется, что это сон или одна из моих бесчисленных фантазий, – он вошёл в меня, блаженно закатив глаза, и приглушенным голосом добавил: – как такое возможно… наяву?
***
Позже, лёжа на боку напротив Арика, я сказала:
– Знаю, что это, может, и не стоило стольких ожиданий, но было ли…
Он обхватил ладонями моё лицо.
– Клянусь богами, оно того стоило, – прочистил горло, – ты хоть понимаешь, насколько ты мне дорога? И не только потому, что я могу к тебе прикоснуться… это просто помогло нам сблизиться ещё больше.
Я положила руку Арику поверх сердца. Две тысячи лет оно не знало взаимности. Но теперь всё изменилось.
Он свёл брови, словно пытаясь привести в порядок мысли. Открыл рот, закрыл, снова открыл.
– Этот дикий шторм был лишь малой частью того, что происходило внутри меня. Я смотрю на тебя… и взлетаю. Занимаюсь с тобой любовью и поражаюсь новизне эмоций; чувства такие сильные, что у меня распирает грудь… О боги, это звучит нелепо, да? – широкие скулы подёрнулись румянцем. – Эта ночь вскружила мне голову. Ты вскружила мне голову. Sievā, я планета, сошедшая с оси.
Я потерялась в янтарных глазах.
– Я тоже люблю тебя, Арик.
Уголок его губ приподнялся.
***
Устроившись у спящего Арика на плече, я подняла взгляд на его завораживающее лицо и вздохнула. Как же я могла причинить столько боли этому нежному заботливому мужчине?
Но мы переписали историю.
Арик пошевелился и, открыв глаза, всмотрелся в моё лицо.
– Жалеешь?
Этой ночью мы занимались сексом ещё четыре раза.
– Неа.
Арик вполне заслужил всё счастье, которое я способна ему дать. Заслуживаю ли я его? Нет. Но всё равно его хочу.
– А ты?
Он помотал головой.
– Сегодня я видел цветные сны.
Глава 37
ДЕНЬ 452 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ
– Не хочешь рассказать, зачем ты полез на ту тарелку? – спросила я, собираясь в обратную дорогу.
Как же быстро наступило утро…
Арик дошнуровал чёрные штаны и натянул рубашку с длинным рукавом.
– Я пытался её починить.
– А для чего она? – я достала из сумки сменную одежду. Всё-таки хорошо, что я её захватила, а то осталась бы в одной его футболке.
– Она ловит радиосигналы со всех концов земли. И из космоса. От сигнала аварийного радиобуя до любительской радиосвязи.
– И как ты её нашёл?
Присев рядом со мной на кровать, Арик надел ботинки.
– Я её построил.
– Ого, это, наверное, стоило бешеных денег.
– Мы очень богаты. Хотя сейчас это уже и не имеет значения, – теперь он богат водой, продуктами и горючим, – я понимал, что какую бы катастрофу не вызвала игра, она в любом случае уничтожит линии коммуникаций.
Дальше он начал говорить о длине волн, параболических антеннах и других вещах, в которых я ничего не смыслю.
– Можно на нормальном языке?
Арик встал и вытянулся во весь рост.
– С её помощью я мог слушать, отслеживать и при необходимости посылать сигналы.
– Но почему тарелка находится так далеко от замка? – спросила я, надевая под футболкой бельё.
– Чтобы враги по частоте и времени приема сигнала не вычислили его источник, – ответил он, не сводя с меня жадного взгляда.
Я начала натягивать джинсы.
– А ты мог бы отследить вертолёт Фортуны?
Пристально наблюдая за каждым моим движением, он рассеянно сказал:
– Наверное, мог бы, но тарелка вышла из строя.
– То есть?
– Я был там, пока ты спала. После града она уже практически не подлежит ремонту.
– И ты так спокойно об этом говоришь?
Он взял меня за руку и прижался поцелуем к запястью.
– В силу определенных причин сегодня я нахожусь в фантастическом настроении. Лучшем за всю свою жизнь.
Я залилась румянцем.
Отпустив мою ладонь, Арик подошёл к своим вещам.
– Мы попробуем воспользоваться этим, – из седельной сумки он достал что-то типа радиотелефона с толстой антенной.
– Спутниковый телефон?
Я видела такой же на яхте у отца Брэндона. Который также и отец Джека. Сжать…
– Думаешь, в космосе ещё остались работающие спутники?
– Я надеюсь, что их вообще не зацепило.
– А как же вспышка на Солнце?
– После ночного шторма я задумался: а точно ли эта Вспышка пришла извне?
– В каком смысле?
Он сел и притянул меня к себе на колени.
– Что, если земля – это и есть Tar Ro, священная арена богов? И они управляют здесь всем. Например, могут даже наслать шторм, чтобы предостеречь Жизнь и Смерть от нежелательного союза.
– И что же теперь с нами будет?
Я не могу его потерять!
– Ничего, – сказал он с полной самоуверенностью, – я тебя никому не отдам. Мы заслужили друг друга после всего, через что прошли, – и, заметив тревогу на моём лице, добавил: – если нужно будет, я душу продам.
Я решила на время закрыть тему (как говорится, задним умом все хороши), но впредь я не позволю Арику выходить куда-либо без брони. И уезжать из замка без меня.
– Думаешь, боги намеренно устроили на своей арене апокалипсис?
Он пожал плечами.
– Возможно, это особая игра с особым полем боя. А может, они просто наказывают нас за надругательство над планетой.
Как бы там ни было, сволочи они, да и только.
– Кстати, кому ты собирался звонить по этому телефону?
– Центуриону. Кентарх способен изменить ход всей игры.
Того же самого я ожидала и от Тэсс. Но временна́я карусель никогда больше не повернёт в обратную сторону. Игра продолжается. И хотя я отчаянно хочу её остановить, но сейчас как никогда чётко осознаю неосуществимость этого желания.
На сегодняшний день у меня три задачи: сделать Арика счастливым, позаботиться, чтобы перед смертью нам не о чем было жалеть, и убить Рихтера. И клянусь, я выполню их все.
– Цирцея сказала, что он разыскивает жену.
– По крайней мере, разыскивал, когда мы в последний раз разговаривали.
– И как именно Кентарх способен изменить игру?
– С помощью своих сил он может убить Императора. Когда Центурион неосязаем, его ничто не остановит: ни стены, ни сталь, ни извержение вулкана. К сожалению, Кентарх не ответил на мои последние звонки. Я думал, что замок создает помехи сигналу, но оказалось, дело не в этом.
Замок. Скоро мы туда вернёмся. Скоро мне снова придётся увидеться с бабушкой. От этой мысли становится не по себе.
Арик это заметил:
– Что с тобой?
Просто в наш медовый месяц вторглась суровая реальность.
– Как же мне хочется остаться здесь, нажать на паузу и забыть об игре. Забыть о бабушке. Я боюсь снова встречаться с ней и поэтому чувствую себя страшно виноватой.
– Не могу даже представить, насколько это тяжело, но теперь ты не одна, – сказал он, обхватив ладонями моё лицо, – ты моя жена. Отныне у нас всё на двоих. И я разделю с тобой любое бремя.
Я неуверенно кивнула. Мне давно не хватало человека, на которого можно вот так положиться, опереться на сильное плечо… но до сегодняшнего дня я всё же полностью не понимала, что нахожусь на грани срыва.
– Тогда нам пора в путь, – сказала я и продолжила одеваться.
– Замечательно, – ответил Арик. И замялся, хмуро взглянув на свою броню – эти идеально подогнанные доспехи из таинственного чёрного металла, почти такие же лёгкие, как обычная одежда, и ненамного её толще. Тихие, не стесняющие движений. Что, впрочем, вполне логично, если они и правда созданы божеством смерти.
– Почему нахмурился?
– Я хочу, чтобы обратно ты ехала со мной, но мне не нравится, что между нами будут все эти железяки.
Я резко мотнула головой.
– Даже не думай. Я хочу, чтобы ты был защищён… как можно дольше в течение дня.
Он вскинул брови, будто не ожидал такой категоричности.
– Как пожелает моя леди.
– Я серьезно, Арик.
– Это впервые, – ответил он задумчиво, – когда кто-то хочет, чтобы Смерть был в броне.
Глава 38
Обратно мы поехали вместе. Арик сидит сзади, обнимая меня за талию.
На полпути к замку он всё-таки снял шлем, убеждая, что держит его на подхвате.
– Я надену его быстрее, чем нападёт враг.
– Неужели тебе так трудно его носить?
Как и остальные доспехи, его шлем весит очень мало… хотя выглядит устрашающе.
– Невообразимо, – ответил он и сразу же наглядно продемонстрировал тому причину. Без шлема он мог по пути целовать меня, вдыхать запах моих волос или просто упереться подбородком в моё плечо.
И хотя мне не хочется так скоро устраивать первую семейную сцену, но в ближайшее время я всё же собираюсь установить правило о ношении доспехов…
Чем ближе к замку, тем беспокойнее я себя чувствую. Мы с бабушкой не виделись целый день – так надолго я её ещё ни разу не оставляла.
К реке мы добрались только к вечеру. Пропуская нас, Цирцея с облегчением вздохнула.
– Смерть и Жизнь. Ну наконец-то.
Рука об руку войдя в замок, мы ещё в прихожей наткнулись на крошечного щенка койота, гоняющего долговязую цаплю, и восседающую на перилах индейку, хлопающую крыльями будто в попытке взлететь. А на полу распластался Циклоп, похожий на толстый дышащий ковёр. Который к тому же начал линять.
Вот чёрт.
Я подняла взгляд на Арика, но он лишь пожал плечами.
– Ты не злишься?
Он, заправив локон мне за ухо, снова повторил:
– Я нахожусь в фантастическом настроении.
Я поднялась на пальчики и подарила ему быстрый поцелуй, который тут же перерос в страстный. Но всё же заставила себя отстраниться – визит к бабушке нельзя откладывать.
– Я должна пойти к ней.
Арик вздохнул.
– Ты права, – он опустил голову, – sievā, её час пришёл. Сегодня.
Почему же эти слова не подействовали на меня… сильнее?
– Может, мне пойти с тобой? – спросил он.
Я прикусила губу.
– Бабушка не обрадуется.
– Тогда я постою за дверью.
В гостиной нас встретил Пол, заметно уставший. Наверное, всю ночь с ней просидел. Ещё один камень на душу к уже имеющейся горе. Сколько часов он безвылазно провёл в этой комнате, ухаживая за бабушкой.
– Хорошо, что ты вернулась, Эви. Пора пойти попрощаться.
– Спасибо, что заботился о ней.
И что бы мы без него делали?
– Ну что ты, – Пол почтительно кивнул Арику и удалился.
Я постучалась в дверь и, прежде чем войти, оглянулась на Арика. Он остался в холле, взглядом заверив меня, что никуда не уйдёт.
– Бабушка? – позвала я, переступив порог.
Да, она действительно едва держится. Лежит, прижимая к тяжело вздымающейся груди мои хроники, словно родное дитя.
У меня подкосились ноги; в памяти всплыли воспоминания о том утре в Хэйвене, когда я увидела маму мёртвой. По щекам скатились две слезинки. Я думала, что вот сейчас-то меня точно накроет горем, но этого не произошло.
Бабушка открыла глаза.
– Крыса, Эви, – пробормотала она, – крыса на столе… грызет нити… саламандра пялится на меня из тени… змей обвился вокруг дерева… и душит его корни.
Как за такое короткое время ей могло стать настолько хуже?
– Всё хорошо, бабуля, – я придвинула к кровати стул.
Её взгляд забегал по сторонам.
– Злоба не могла плевать… а Дьявол знал свои гимны. Кубки видят будущее… в чаше с кровью, – она начала бредить ещё сильнее, – только ты способна всё вернуть. Ты должна победить… земля рассчитывает на это. Карты знают это… опасайся Дурака… тёмные дела. Тёмный зов, зовущая тьма.
Это что-то новое.
Когда бабушка начала очередную бессвязную тираду, я взяла её за руку.
– Что ты говорила про Дурака?
– Джокер! Хранитель игры, – она сжала мою ладонь, впившись в неё пожелтевшими ногтями, – ты должна убить Смерть. Он предаст тебя… все они. Смерть меня отравляет!
Я отдёрнула руку.
– Нет, бабуля, не отравляет.
– Он убивает твоего последнего кровного родственника. Крыса! Посланец Смерти. Саламандра. Полуденные змеи в тени. Полночь заберёт мою жизнь!
Ну вот, моё присутствие выводит её из равновесия даже сейчас.
Я потянулась к хроникам, но она лишь сильнее прижала книгу к груди.
– Я хочу почитать тебе, бабуля.
На миг замерев в нерешительности, бабушка наконец разжала руки.
Я положила тяжёлую книгу себе на колени и открыла титульный лист, взметнув в воздух знакомый запах ветхости. Кажется, с тех пор как я листала и иллюстрировала эти страницы, прошли века.
Я начала с вступления:
– Далее следуют истинные и подлинные хроники Нашей Леди Шипов, Императрицы всех Арканов, изыбранной олицетворять Деметру и Афродиту, облекать жизнь, её круговорот и таинства любви…
Чтение подействовало на бабушку успокаивающе. Она закрыла глаза и полностью погрузилась в нескончаемые рассказы об убийствах и предательствах.
Когда дело дошло до «самых славных побед» Императрицы, её губы едва заметно изогнулись, а руки сжались в кулаки.
Я читала несколько часов подряд, пока её грудь не перестала вздыматься. Бабушка отошла в мир иной.
Что-то побудило меня перелистнуть книгу на последнюю страницу. Оказалось, что бабушка добавила несколько новых записей.
Первая:
«Хитрая Императрица обворожила Смерть. Теперь, кроме неё, он не видит никого и ничего. Он даже помог ей воссоединиться со своей Тарасовой, приближая собственную гибель».
Следующая запись:
«Они сводят меня в могилу, но Императрица закрывает на это глаза. Хотя я чётко вижу, что её обманывают. Она не сделает того, что необходимо, поэтому дело за мной.
Им нельзя быть вместе. Она понятия не имеет, что Жизнь и Смерть…»
О чём это она? Что такое «необходимое» она сделала? Последние строчки получились совсем неразборчивые. С ухудшением психического состояния испортился и почерк.
«Эви, я оставила подсказки. Всё не так, как кажется. Полуночные змеи душат корни. Посланец. Ко…»
Последнее слово она не дописала.
И что это? Предсмертный бред? Или зашифрованное предостережение? В растерянных чувствах я закрыла книгу и вложила ей в руки.
Вошёл Арик и, окинув меня встревоженным взглядом, сжал в крепких объятиях.
А бабушка хотела, чтобы я этого человека убила.
Он прижался губами к моему лбу.
– Пойдём.
И повёл меня в свой кабинет. В этот раз он налил водки в две рюмки, и мы оба выпили залпом. Я поморщилась. Он налил ещё. Снова до дна. Потом он подвёл меня к дивану и усадил себе на колени, прислонив головой к тёплой груди.
– Поговори со мной.
Я сразу перешла к волнующему вопросу:
– В конце хроник бабушка написала странные вещи. Как думаешь, могла она навредить кому-нибудь из вас?
– Это маловероятно, – уверил он меня.
– Я чувствую себя виноватой… потому что не достаточно по ней скорблю. Неужели я больше не способна горевать?
– Нет, sievā. Просто ты в шоковом состоянии. Я не знаю другого человека, пережившего столько потерь за такое короткое время. Всего за четыреста с лишним дней.
– Ты прав, я чуть не каждый месяц кого-нибудь хороню, – сказала я, – но всё-таки нужно было проводить с ней больше времени. Хотя прошлую ночь я ни за что бы не изменила.
Арик погладил меня по спине.
– Вспомни о ней что-нибудь хорошее.
Как же я хочу, чтобы последние несколько недель померкли перед воспоминаниями о том, как она смеялась, играя со мной в прятки в тростнике.
– И что мы будем делать? – спросила я растерянно.
– Выбери место на горе, и утром мы её похороним.
– Здесь? – я подняла на него взгляд. – У твоего дома? Но ведь она ужасно к тебе относилась.
Арик свёл брови.
– У нашего дома. Где, если не здесь, бабушка моей жены может обрести последнее пристанище.
Господи, какой он прекрасный человек, если смог простить всё то, что она про него говорила.
Кстати…
– А о чём ты спрашивал, когда приходил к ней?
Он заколебался.
– Расскажи.
– Я хотел поговорить с ней по двум причинам: чтобы поклясться, что, пока живу, буду тебя защищать, – о, Арик, – и чтобы спросить, не чувствует ли она, что эта игра… другая. Потому что я чувствовал.
– В каком смысле? – спросила я. – Думаешь, её можно остановить?
Когда же я наконец смирюсь с действительностью?
Он отрицательно покачал головой.
– Видимо, я предчувствовал это, – он махнул рукой сначала на себя, а потом на меня, – наш предстоящий союз. Брак Жизни и Смерти.
Брак, запретный на всех уровнях.
– И что ответила бабушка?
– Она сказала, что эта игра действительно другая. Но один аспект всегда остаётся неизменным, – он снова прижал меня к своей груди, – победитель может быть только один.
Глава 39
Охотник
Еще ближе…
– Взбирайся, – сказал Мэтью, кивнув на вершину холма, – если хочешь её увидеть.
Хотя до Форта Арканов осталось всего ничего, Дурак настоял на остановке. Кажется, мы пришли к тому самому холму, с которого Эви связывалась со мной по рации, когда мы разговаривали в последний раз. Потому что весь склон порос розами. Живыми.
– Значит, Эви где-то поблизости! – сказал я. – Она в Форте?
За время пути ни угрозы, ни уговоры не заставили Дурака выдать её местонахождение.
– Недавно была, – ответил он, – больше нет.
Тогда почему эти цветы до сих пор не завяли? Трудно даже представить, какую силу вложила Эви, чтобы вырастить их так много. А часть этой силы она словно оставила здесь как источник энергии.
Я смахнул с лица капли дождя. Даже в полумраке красные и зелёные цвета яркими пятнами выделяются на фоне пепла.
– Если я взберусь на вершину, ты наконец скажешь, где она?
– Взгляни с высоты. Под другим углом, – сказал он и начал возиться со своим рюкзаком, больше не обращая на меня ровным счётом никакого внимания.
И пусть я до сих пор слаб, на ноге ношу бандаж и передвигаюсь только с костылём, но клянусь, я затащу своё тело на этот холм. Даже в разгулявшуюся грозу.
Потому что отчаянно хочу к своей девочке.
Чтобы освободить вторую руку, я прицепил костыль к рюкзаку и начал восхождение.
Пот вперемешку с дождём заливает глаза. Бандаж постоянно сдавливает рану, причиняя нестерпимую боль. Но я, сжимая побелевшие от напряжения пальцы, двигаюсь дальше.
Уже оказавшись на самой вершине, я пошатнулся и чуть не упал назад, но, схватив костыль и опершись на него, смог восстановить равновесие. И, оглянувшись вокруг, не поверил глазам. Отсюда и до вершины следующего холма протянулась каменная плита, увитая стеблями роз.
В то время как я зубами прогрызаю себе путь в мир живых, Мэтью отправил меня прямиком в долину мёртвых.
Кишки скрутило в тугой узел.
Я не смог удержаться и опустил ногу на застывшую лаву. С чувством, будто ступил на могильную плиту.
Вдруг откуда-то донёсся аромат… жимолости? И я пошёл на этот запах вглубь каменной долины. Здесь к стеблям роз начали приплетаться лозы, однако впереди показалась прогалина.
Игнорируя боль в ноге, я направился к ней и обнаружил два надгробия с эпитафиями. Одно овитое плющом, другое – цветущей жимолостью.
Их сделала Эви.
Я начал читать:
Селена Луа
Луна
Бесценный друг, союзник и защитник.
Верная и сильная до конца.
Ты навсегда в моём сердце.
Навсегда. Знает ли Эви, что Селена пожертвовала собой ради меня? Как Клотиль год назад.
Такое чувство, что мы сражались бок о бок годами, ведь после апокалипсиса каждый день идёт за месяц. Так что вполне закономерно, что рядом с её надгробием… моё.
Джексон Дэниэл Дево
Охотник
Любимый сын, брат, друг, лидер
и суженный.
Я люблю тебя.
Я рухнул на колени.
Эви пахла жимолостью, когда была счастлива со мной, и захотела, чтобы это растение вечно цвело на моей могиле.
Всю жизнь я думал, что умру молодым и найду последнее пристанище на каком-нибудь забытом богом бедняцком кладбище. Я и представить не мог, что буду так любим. Эви позволила мне почувствовать себя значимым, желанным.
Рука невольно потянулась к заветным словам, высеченным на камне, и с первым же прикосновением в голове вспыхнуло видение. От Мэтью? Дурак послал мне его, как часто посылал Эви!
Я увидел её после нападения Рихтера; услышал её мысли. Она потеряла руку. Но, цепляясь за вышку сотовой связи, загорелась целью повернуть время, чтобы меня спасти. Оставалось только найти Тэсс. И Эви обернула свою боль в отчаянную целеустремлённость.
Сцены сменяются одна за другой. Эви грабила всех, с кем сталкивалась в пути, и даже похитила другого Аркана. Она знала, что превращается в чёрную шляпу, но была беспощадной в своём стремлении добраться до Тэсс.
Чтобы спасти меня.
Наконец она достигла опустевшего форта. Точнее, оболочки того, чем он был раньше. Сколько труда я вложил в его строительство, сколько пролил пота и крови, сколько надежд возлагал…
Среди серых стен она раскопала могилу. Захоронение Тэсс. Эта самоотверженная девочка пыталась повернуть время назад, чтобы всех нас спасти… и из-за этого умерла.
Укачивая её истощённый труп, Эви сама была еле живая. Все её надежды на моё спасение были завязаны на Тэсс…
Я провёл пальцами по надписи на своём надгробии: «Я тебя люблю». Высекая на камне эти слова, Эви словно обезумела.
Она сломалась: Мы с Джеком радовались снегу.
Видение рассеялось. Я сжал кулаки и взревел. Как мог Мэтью позволить ей так страдать? Кипя от ярости, я прошёл обратно по каменной плите и спустился по склону.
Он так и остался ждать внизу.
– О чём ты, мать твою, думал? – я набросился на Дурака и впечатал кулаком ему в челюсть.
Он пошатнулся, но удержался на ногах.
– Да тебя убить мало!
Ухватившись за подбородок, он сплюнул кровь.
– Я сломал её улыбку.
С яростным криком я снова его ударил.
– Чёрт тебя возьми, coo-yôn! Почему? – мне с трудом удалось от него оторваться.
Он растянул губы в кровавой ухмылке. Sosie вернулся.
Мне стоило огромных усилий, чтобы не врезать ему снова.
– Зачем ты привел меня сюда? Зачем?
Увидев страдания Эви на этой могильной плите, я ещё больше укрепился в желании её найти, сообщить, что остался жив.
Но вдруг в голову пришла предательская мысль… а может, ей лучше думать, что я умер.
Это и есть взгляд под другим углом, обещанный Мэтью? Когда я просил отвезти меня к Эви, он сказал: зависит от тебя. И говорил он тогда не о моём выздоровлении. Он говорил о вероятности встретиться с ней… по моему собственному выбору.
Пятьдесят на пятьдесят – смотря, что я решу.
– Она может быть счастливой с Доминия? – спросил я, насилу переводя дыхание.
– После Вспышки можно быть счастливым?
Я вытер ладонью лоб.
– Она встретилась с бабушкой?
– Тредичи нашёл для неё Тарасову.
Значит, Эви наконец воссоединилась с последним на земле родным человеком… чего так сильно хотела. И теперь они обе в надёжном месте, в тепле, в добре, обеспечены едой и всем необходимым.
Наконец в безопасности.
Нет, нет, о чём ты, чёрт возьми, думаешь, Джек? Без Эви ничего не имеет смысла. Ты действительно веришь, что без неё сможешь двигаться дальше? Нужно мыслить трезво: без неё я не выживу.
Не чувствовать её с каждым своим шагом? J’tombe en botte. Мне придёт конец.
Никто не сможет любить её больше меня… никто. Она знала, чего хочет, и выбрала меня. Я был её суженым.
Но вновь поставить её перед выбором – значит вскрыть болезненные раны. У меня внутри всё сжалось. В тех видениях сломана была не только её улыбка. Что, если моё возвращение из мёртвых станет последней каплей?
Кроме того, она ведь выбрала меня не только из-за меня самого. Она выбрала будущее, которое я предложил. Сейчас же я не могу предложить ей ни хрена. Я вспомнил о своём пустом рюкзаке, о том, что всё нужно начинать сначала.
У меня нет ничего.
Ничего.
Я вернулся к тому же, что было до Вспышки, я снова её не достоин.
Мэтью посмотрел на меня так, словно почувствовал, что происходит в моём воспалённом мозгу.
Я понимал, что ей будет лучше с Доминия, даже до того, как всё потерял. Теперь же я знаю точно… если я действительно люблю свою девочку, я её отпущу.
Она никогда не станет Эванджелин Дево. Мы никогда не увидим возрождение Хэйвена. Эви и Джек не будут вместе. Я люблю свою fille больше жизни. И докажу это своим выбором.
– Я не стану убивать тебя, – прохрипел я, – но только если ты поклянёшься не говорить ей, что я жив. Для неё я похоронен под этой плитой.
Coo-yôn кивнул, а затем полез в свой рюкзак и вытащил… тот самый сотовый и диктофон! Фотографии Эви, её голос. Где он взял эти…? Не важно. Он дал мне ещё один костыль как раз тогда, когда я больше всего в нём нуждаюсь.
Боже, peekôn. Достойный формально, но болезненный, словно нож в сердце…