Текст книги "Восстание Аркан (ЛП)"
Автор книги: Кресли Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Глава 30
Охотник
Ближе к ней…
– Ну когда мы уже приедем? – спросил я с заднего сидения нашего нового транспорта.
Смутно припоминаю, как Мэтью нашёл очередную машину и помог мне в неё пересесть. Сам я по-прежнему валяюсь пластом. И хоть до этого никогда в жизни не болел, никак не могу вычухаться. У меня начинается бред, всё тело ломит, и я уже готов поверить, что подхватил костоломную лихорадку.
Я постоянно сплю, а редких моментов бодрствования почти не помню. Дышу с трудом, грудь словно сдавливает тяжёлым грузом. Кожа на больной ноге красная, горячая и зудит, будто что-то по ней ползает. Или под ней.
Мэтью оценил мои шансы пятьдесят на пятьдесят. Что ж, бывало и похуже.
– Хочу увидеть мою девочку.
Coo-yôn уже привычно промолчал.
Насколько я могу судить, мы всё ещё далеко на западе. Где живёт Доминия, я не знаю. Знаю лишь, что от Форта Арканов до его дома неделя пути верхом. Но дороги здесь практически непроездные. И горючего днём с огнём не сыщешь. В общем, такими темпами мы с Дураком даже за месяц туда не доберёмся.
Остаётся лишь верить, что в итоге он всё-таки доставит меня к Эви.
– Не хочешь отвечать? – прохрипел я. – Тогда скажи-ка мне вот что, sosie. Если ты способен сражаться… то почему никогда раньше этого не делал?
В скольких трудных ситуациях мне нужна была его помощь. И вдруг в соляной шахте этот парень уложил десяток надзирателей… голыми руками. Хотя, с другой стороны, знай я наперёд каждый шаг противника, я бы тоже кого угодно победил.
Приложив палец к виску, он сказал:
– Если я делаю это, то не делаю то.
Нет, для моей больной головы это слишком…
– Не скажу, что скучал по нашим содержательным беседам.
– Императрица сделала тебе надгробие.
Естественно, она решила, что я умер вместе с остальными. Вероятность пережить взрыв была миллион к одному. А ведь потом ещё был поток лавы и наводнение, которое Мэтью приписал Цирцее. Но меня терзает даже сама мысль, что Эви скорбела по мне хотя бы секунду.
– И что она сказала, когда узнала, что я жив?
Тишина.
– Ты не сообщил ей?
В ответ снова тишина.
Я выпятил глаза. Тяжело вдохнул с хриплым присвистом.
– Чёрт, чувак! – я-то такого варианта даже не рассматривал, потому что думал, что он по-своему заботится об Эви. – Она… она не знает, что мы в пути?
– Не-а.
Putain! Если она считает, что я умер, то могла уже подпустить к себе Доминия.
– Эви сейчас со Смертью? Они вместе?
Скажи, что нет; скажи, что нет.
А ведь, когда она сделала свой выбор, мне было даже жаль Доминия. Я сочувствовал этому ублюдку, потому что знал, каково это – её потерять. Когда Эви после похищения хотела с ним остаться… я чуть с катушек не слетел.
– Ещё нет, – ответил Мэтью.
Я закрыл глаза с чувством облегчения. Но оно быстро прошло. Пока рано.
– Скажи моей девочке, что я иду к ней! Что мы всегда будем вместе: Эви и Джек.
Молчание.
– Ответь хотя бы на один вопрос: у меня есть ещё шанс?
Эви – мой свет в конце тоннеля. Без неё я не смогу двигаться дальше. Бремя вины за гибель армии меня раздавит. Ведь это я привёл целое войско на смерть. Это я, воспользовавшись для поддержания порядка помощью Арканов, привлёк этого монстра. Люди вокруг меня мрут как мухи. Клотиль, спасая мою шкуру, вышибла себе мозги. Селена сгорела заживо. А Maman… при воспоминании о том, что случилось с ней в Нулевой День, меня пробирает дрожь.
– Да. Шанс. Шанс означает удачу, – Мэтью посмотрел на меня через зеркало заднего вида, – Императрица ненавидит меня за то, что я позволил тебе умереть.
– Тогда скажи ей, что я жив! – крикнул я, спровоцировав новый приступ головокружения. Дыхание спёрло. На теле выступили капли пота, хотя меня не перестаёт знобить.
– Ты позволяешь ей… думать, что я умер… уже во второй раз. Ты хочешь свести её с ума, sosie? Или хочешь ею манипулировать?
– Я не манипулирую Императрицей. Ей одной. Я манипулирую многими.
– Назови мне хоть одну причину… почему ты заставляешь её страдать.
Он постучал пальцем по виску.
– Коммутатор включен. Император слышит.
Значит, coo-yôn заглушил позывные, чтобы Рихтер не мог найти Эви. Merde, в отсутствии мотивации его не упрекнёшь. И всё же…
– Неужели он сможет выследить её, если ты совсем ненадолго возобновишь связь? Если она не узнает, что я жив… то может вернуться к Доминия.
От этой мысли у меня замирает сердце.
Меня снова лихорадит, и с каждой секундой становится всё хуже. От боли из лёгких вырываются сиплые стоны.
Чёрт, кажется, Мэтью переоценил мои шансы.
– Хочешь, чтобы я рискнул и поговорил с ней, Охотник?
Когда перед глазами замельтешили чёрные точки, я прохрипел:
– Non, – пока нет, – ведь, наверное, я всё-таки умру.
Глава 31
Императрица
ДЕНЬ 437 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ
– Что ты здесь делаешь? – спросила я Арика, столкнувшись с ним под дверью бабушкиной комнаты.
После той стычки у реки мы не разговаривали ни разу. Атмосфера в замке и раньше была как на пороховой бочке, а теперь, из-за внешних угроз, вообще накалилась до предела. Смерть с головой ушёл в тренировки и дни напролёт упражняется на мечах. В остальное время он сидит либо у себя в кабинете, либо в спальне. Я, конечно, подумывала вынудить его на разговор, но что я могу предложить? Ведь между нами ничего не изменилось.
При взгляде на меня его глаза вспыхнули звёздным сиянием, но тут же и погасли.
– Со смиренной головой пришел к Тарасовой искать мудрости, – ответил он ровным тоном.
– И что ты хотел узнать?
Арик расправил широкие плечи.
– Увы, я её… расстроил, – сказал он, не ответив на мой вопрос.
– Расстроил? – могу представить.
Её ненависть к нему крепнет с каждым днём, в отличие от стремительно ухудшающегося здоровья, как физического, так и душевного. В последнее время бабушка вообще впала в паранойю и даже электричеством пользоваться отказывается «из-за Башни». Теперь только пламя камина освещает её спальню, отбрасывая дрожащие тени на стены, увитые лозами. И безустанно напоминая о моей потере.
Когда у бабушки опустился уголок рта, она наконец позволила Полу себя осмотреть. Его диагноз: инсульт с последующими микроинсультами – во что она, конечно же, не поверила, проворчав: «Не удивлюсь, если это Смерть сживает меня со свету. Он только и думает, как от меня избавиться». Пол назначил ей лекарства из своих запасов, но они не помогают. Бабушка медленно умирает, а я ничего не могу поделать.
И сейчас мне больше всего на свете хочется прижаться к Арику в поисках утешения, поддержки – да хоть чего-нибудь. Он снится мне каждую ночь, и я всё больше по нему скучаю.
– Пожалуйста, скажи, что ты хотел от неё узнать?
Но Смерть снова пропустил мой вопрос мимо ушей.
– Ты совсем измотана, Императрица, – кажется, в его глазах промелькнул проблеск жалости?
Это моя Тарасова меня измотала… потому что рядом с ней я каждую секунду вынуждена отчаянно держаться за доверие к своим союзникам и за собственное «я».
Вчера она сказала: «Всё, что тебе нужно сделать – перестать сопротивляться. Проникнись своей ненавистью и болью… и стань наконец ею – Императрицей, которой тебе суждено быть». Бабушка пытается «перепрограммировать» меня обратно после психиатров и лекарств, после маминых наставлений о нормальности. И теперь у меня в голове кровавое поле боя. Я боюсь даже заходить к ней, и от этого терзаюсь жутким чувством вины.
– Полу стоит больше помогать тебе в уходе за ней, – сказал Арик.
– Он и так от неё не отходит, – если моё присутствие бабушку только расстраивает, то Полу удаётся и успокоить её, и даже покормить, но он всё равно говорит, что долго она не протянет, – знаешь, я каждое утро просыпаюсь с мыслью, что этот день может стать для неё… последним.
Я даже подумывала попросить Арика предупредить меня заблаговременно, ведь он чувствует приближение смерти.
И всё же я понимаю, что не настолько опечалена, насколько должна бы. Да, сейчас бабушка полна ненависти, но ведь она была такой не всегда. Если, конечно, моим детским воспоминаниям можно доверять.
Или, может, после стольких бед меня уже ничем не проймёшь? Что, если, сдавливая сердце жгутом, я очерствила его навсегда?
Однако, посмотрев на Арика, я сама ответила себе на этот вопрос. Я тоскую по нему точно так же, как и по Джеку, хоть он и стоит всего в двух шагах.
Я потеряла любовь своей жизни. Но вот же он, человек, в котором я разглядела родственную душу; ждёт меня. Сколько ещё я буду проламывать себе путь в апокалиптическом мире в одиночку?
Арик заглянул мне в глаза.
– Тарасова непременно скажет, что это я свожу её в могилу. Но ты должна знать: я ни за что не причинил бы ей вреда.
– А я бы ни за что в это не поверила.
– Императрица, – коротко кивнув, он прошёл мимо.
Я устремилась следом.
– Если не хочешь звать меня sievā, тогда обращайся по имени: Эви.
– Я уже говорил, что суть не в твоих именах, ведь они постоянно меняются. А Императрица – это навечно.
– Э-ВИ. Эванджелин, если хочешь, – я дошла за ним до самого кабинета, – сколько ещё ты будешь прятаться? Ты же обещал меня тренировать.
Поставив на стол бутылку и рюмку, он опустился в кресло.
– На данный момент твоим… обучением занимается бабушка.
– Пол говорит, что ей недолго осталось, доволен?
– Нет, не доволен. Меня это вообще мало касается.
– Потому что мы просто союзники. В каком-то смысле.
Пожатие плеч.
– Значит, мы и дальше не будем видеться? – от одной этой мысли меня захлестнула печаль.
– Императрица, да ты недавно приняла решение не видеться со мной вообще никогда, – Арик так разъярился, что я чуть не отступила назад, – и с готовностью ускакала прочь.
– Думаешь, мне было легко?
– Видимо, нетрудно, – прошипел он и глубоко вдохнул, пытаясь овладеть собой, – я предложил тебе всё. А ты променяла меня на другого. И, что хуже всего, я не могу тебя винить.
– Что ты имеешь в виду?
– Дево храбро сражался, был отважным воином. И прирождённым лидером. И если бы мне пришлось уступить тебя кому-нибудь, я бы хотел, чтобы это был именно он.
– Я же сказала, что не хочу о нём говорить.
Но Арик, не обращая на меня внимания, продолжил:
– Сначала я ненавидел его и сгорал от ревности, когда вы были вместе. Но через твои воспоминания я многое о нём узнал. Увидел, с какими трудностями он столкнулся ещё в детстве. Узнал о его мечтах и разочарованиях, – Арик осушил рюмку и налил себе ещё, – по идее, я должен бы и дальше ненавидеть Дево, но в итоге он мне понравился. И это ещё больше всё усложнило.
Я села на своё привычное место.
– Той ночью, когда вы выпивали вместе, что-то изменилось.
Кивок.
– И когда вместе сражались. К тому же он был единственным человеком на земле, который мог понять, что я к тебе чувствовал; единственным, кто вместе со мной боялся твоего предстоящего решения.
Чувствовал. Прошедшее время. Неужели Арик решил жить дальше? Без единственной женщины, к которой может прикоснуться?
Он невесело рассмеялся.
– Что? – я подняла глаза.
– Знаю, тебе трудно будет понять, но после смерти отца Джек был единственным человеком, с которым у меня завязалось некое подобие дружбы.
В груди всё сжалось.
– Я тоже думала об этом. В другом месте и в другое время вы могли бы стать друзьями.
– Потом в Форте мы снова распивали виски и много часов проговорили. К утру я растолковал ему, что могу тебе предложить, и он согласился выдвинуться в путь… чтобы тебе было легче уехать со мной. Но в конце сказал кое-что и в итоге оказался прав.
– Что?
– Он сказал: «Если Эванджелин Грин чего-то захочет, то она это получит. И если она остановит выбор на мне, то так оно и будет, хочу я для неё лучшего или нет».
– Сейчас я тоже кое-чего хочу, но не могу этого получить.
Арик склонил голову.
– Например?
– Отомстить Рихтеру.
– Оставь меня, Императрица, – вздохнул он.
Но я не сдвинулась с места.
– Я хочу, чтобы мы снова читали вместе и разговаривали ночи напролёт. Я хочу, чтобы мы снова были друзьями.
– Общаться как друзья? Невозможно.
– Почему?
Его глаза вспыхнули.
– Потому что мне не нужен просто друг. Мне нужна жена!
– Неужели нельзя… пустить всё своим чередом?
– Мы связаны узами брака. Но, кажется, только я здесь считаюсь с этой подробностью.
Тут я едва сдержалась, чтобы не напомнить, что, истязая меня, он тоже с этой подробностью мало считался.
Арик поднял наполненную рюмку, вглядываясь в прозрачную жидкость.
– Я сам себе противен за то, как сильно тебя хочу. И часто думаю, дойду ли до того, что буду умолять в момент слабости? – он опустил глаза, потрясенный собственным признанием. – Я не виню тебя за твоё решение. Но оно уничтожило меня. В тот день я сказал, что часть меня умерла; и это действительно так.
Смерть встал и направился к двери.
Но я преградила путь.
– Уйди с дороги. Чёрт возьми, я не буду твоим запасным вариантом. Хватит надо мной издеваться.
– Ты ведь до сих пор меня любишь.
Он расправил плечи.
– Я такими словами не разбрасываюсь.
– Хочешь сказать, я разбрасываюсь?
– Если нет, то, может, не стоило сразу после признания в любви со мной прощаться?
Я вздрогнула.
– Чего ты от меня хочешь?
– Того, что никогда не произойдёт: чтобы ты выбрала меня! – он сжал кулаки, даже сейчас сдерживаясь, чтобы ко мне не прикоснуться. – Уезжая вслед за смертным, ты оглянулась. В тот миг я почти поверил, что ты повернешь назад.
– Я тоже.
Его губы разомкнулись.
– Ты была так близка к этому?
– Когда я встретилась с Винсентом, он сказал, что моё сердце разрывается. Сказал, что я одинаково люблю двоих мужчин.
– Ты говорила мне об этом по пути сюда, когда была в беспамятстве после укусов Бэгменов.
А потом забыла, что говорила.
Глаза Арика заблестели. Я почувствовала его тоску. Почувствовала, как сильно он хочет мне поверить.
– И чего ты от меня ждёшь? – спросил он.
– Близости и доверия. Я хочу, чтобы ты перестал относиться ко мне, как к врагу. Или как к незнакомке, – я положила руку ему на плечо и почувствовала, как напряглись его мышцы, – сейчас, когда наши жизни находятся в постоянной опасности (Рихтер, я иду за тобой), мы не должны разделяться.
– Значит, ты хочешь проводить со мной больше времени из-за надвигающейся угрозы? – он убрал мою ладонь. – В доспехах или без, я чувствую в груди воткнутый тобой кинжал. И тебе нравится его проворачивать.
Ну вечно я говорю не то.
– Я не это имела в виду! Просто с Джеком я так много всего не успела сказать и сделать, а теперь сожалею об этом. И когда я думала, что потеряла тебя, то тоже много о чём сожалела. Но вот… вот ты здесь. Живой. Ну скажи, неужели, если я умру, ты не пожалеешь, что не провёл это время со мной?
– Ты не умрешь раньше меня, Императрица, в этом я могу тебе поклясться, – сказал он и направился к выходу.
– Именно этого я и боюсь, – прошептала я.
Глава 32
ДЕНЬ 444 ПОСЛЕ ВСПЫШКИ
– Ну и видок у тебя, без слёз не взглянешь, – сказала Цирцея.
– А ты умеешь подбодрить, Морская Ведьма.
– Ты так измотана, потому что ежесекундно вынуждена с ней бороться.
Больше месяца прошло с тех пор, как я впервые услышала в теплице голос бабушки. Я так ждала этой встречи, стоила грандиозные планы, но в конце концов всё покатилось к чертям.
С каждым днём ей становится хуже. Иногда она начинает на меня кричать, да с такой яростью, что Пол прибегает её успокаивать. А иногда просто бормочет что-то бессвязное.
Но, о чём бы она не говорила, ответов на мои вопросы всё равно не даёт. К примеру, я так и не узнала, зачем к ней приходил Арик.
И всё же, несмотря на бабушкину озлобленность, в последнюю минуту я хочу быть с ней рядом… как не смогла быть с мамой. Поэтому каждый день прихожу в её комнату.
И да, меня выматывает постоянная борьба.
С бабушкой, с неопределённостью по отношению к Арику и с собственными страхами…
Я оглянулась на замок. Зловещее предчувствие никуда не исчезло. Надвигается что-то непредсказуемое. Идёт обратный отсчёт?
Тик-так.
Я решила сменить тему.
– Вообще-то, немного нечестно, что ты можешь комментировать и мою внешность, и психическое состояние, а я даже лица твоего не вижу.
– Опять пытаешься выманить меня на сушу?
Я закатила глаза.
– Нет. Но ты могла бы сотворить фигуру из воды, – как-то она уже создавала своё подобие таким образом, – или снова проделать тот фокус с окном.
Поднялась небольшая волна, и вода начала принимать форму овала наподобие настенного зеркала… открывая окно.
В бездну.
Показалась Цирцея, восседающая на коралловом троне в своём подводном храме. Ниспадающие чёрные волосы, яркие глаза – красивая до невозможности. Жрица царственно склонила голову. В свете очага на её предплечьях замерцали блестящие чешуйки, голубые, как и плавники на локтях.
К слову о презентации, Сол…
Уловив скользящий звук, я вскинула голову. Может, действительно щупальца? Всё-таки, не видя её коленей, трудно сказать наверняка. И не спросишь ведь. Как она себе одежду из морской пены сделала мне, к примеру, тоже интересно, но и дурочкой несмышлёной показаться не хочется.
– И когда ты уже встретишься с остальными членами нашего союза? – спросила я. – Ларк должна тебе понравиться.
Организовать общее собрание было бы очень неплохо.
Цирцея поправила на коленях золотой трезубец.
– Ты много на себя берёшь. Я не состою в союзе ни с тобой, ни с Фауной, только со Смертью и Кентархом. Тем более у Фауны и своих забот по горло, – с её поисками и животноводством, – даже твоя бабушка это заметила.
Вчера бабушка сказала: «Ночью доносятся звериные крики! Каждое новое животное – это оружие. Я слышу хищников, рыскающих вокруг замка, скрежет их когтей. Они съедят твои внутренности!»
Когда я последний раз заглядывала к Ларк, её комната напоминала переполненный ковчег. Тогда я пришла, чтобы покаяться за свои поступки в прошлых играх и поговорить об их со Смертью сделке относительно победы в игре нынешней.
Как обычно, её глаза горели красным цветом. Волосы отрасли в звериную гриву, а когти и клыки ещё больше вытянулись. Чем дольше Фауна соединяется сознанием с животными, тем звероподобнее становится. Разговаривать она была не в настроении.
«Давай по-быстрому».
Когда её глаза стали нормальными, я сказала: «Ты была влюблена в Финна ещё по крайней мере в одной жизни. В той игре я предала вас. И вроде как… убила».
«Ага, Эви, босс рассказал мне об этом ещё чуть ли не в Нулевой День, – а когда-то она говорила, что имела в роду летописцев, скрывая этим настоящий источник информации, – он много чего мне рассказывал».
После этого её глаза снова стали красными. Лишь когда я уходила, она крикнула вдогонку: «Не выпусти животных. Босс сказал, что в замке может находиться только Циклоп».
Не потому ли Арик сделал исключение, что этот волк – мой любимчик?
– Конечно же, твоя бабушка будет предостерегать тебя и против меня, – продолжила Цирцея.
Да, бабушка говорила, что слышит плеск волн под своим окном, и что мои лёгкие лопнут, а глаза вылезут из орбит. И ещё, что Цирцея утащит меня в свою тёмную пещеру, и я никогда больше не увижу белого света.
– Сомневаюсь, что «бабуля» одобряет наши частые встречи, учитывая её точку зрения в данном вопросе, – хмыкнула она.
Я вскинула бровь. Я действительно прихожу сюда почти каждую ночь. Иногда мы со Жрицей обсуждаем прошлые игры. Иногда я просто чувствую её присутствие, и мы сидим в комфортной тишине.
При каждом визите мне приходится выращивать новый участок травы, потому что уровень реки и правда поднимается. Вода уже затопила мост, ведущий в замок, и сейчас волнами бьётся о скалу.
В то время как Фауна увеличивает поголовье животных, наращивая «вооружение», а Цирцея пополняет свои водные запасы, я могу похвастаться лишь тем, что вырастила в своей комнате ещё несколько лоз.
Почему-то мои силы вроде как… слабеют.
– Ты не разговаривала со Смертью? – спросила Цирцея.
Я помотала головой. Он прекрасно обходится и без общения со мной.
– Ему больно, – сказала Жрица, – он знает, что ты можешь выбрать его лишь по одной причине – из-за отсутствия других вариантов. Иногда мне кажется, что он обречён на страдания.
Проклят меня желать.
– Он тебя часто навещает.
Как сказал Арик, они «много» разговаривают. Если мои воспоминания об Арике обрывочны, то с прекрасной Цирцеей они оба хорошо помнят прошедшие века. И пусть они и не могут прикоснуться друг к другу, но вполне могут чувствовать… притяжение.
– Гляди-ка, твои глаза от ревности становятся зелёными, – то же самое и Джек говорил.
Но ревную я не только к Цирцее. Я ревную к… себе самой. Меня доводят до безумия воспоминания об Арике и Фите, особенно о той ночи, когда она собиралась отравить его через поцелуй. К тому времени я довела Смерть до такого состояния, что он уже задумывался, не стоит ли оно того.
И я хочу к нему прикоснуться. Хочу снова довести его… но не для того, чтобы помучить, а потому, что люблю.
Когда-то он сказал Фите: «Императрица, ты была рождена для меня, а я для тебя. Однажды мне удастся тебя в этом убедить».
Что, если он уже меня убедил?
Цирцея рассмеялась.
– Твои глифы снова светятся, Эви Грин.
– У тебя есть к нему чувства? – серьёзно спросила я.
– Моё сердце уже занято, – сказала она, – и я никогда не полюблю другого.
– Правда?
Её глаза наполнились печалью.
– Думаешь, ты единственная кого-то потеряла? В Нулевой День должна была состояться моя свадьба.
Река заволновалась.
– О боже, Цирцея, я не знала.
Тот день должен был стать памятным для нескольких Арканов. Мой день рождения. Годовщина Сола. Свадьба Цирцеи.
Её взгляд стал отрешенным.
– Когда Вспышка осушила моря, я оказалась заточённой в аквифере на дне океана и не могла добраться до родного острова – к жениху, к семье. Мне понадобились месяцы, чтобы оттуда выбраться. Когда я обнаружила, что с ними случилось, то была уже настолько обезвожена, что даже слезинки проронить не смогла.
– И что ты сделала?
По речной поверхности поплыли лепестки. Это я, инстинктивно вырастив розы в знак сочувствия, разбросала их по воде.
– Я… я… – она запнулась, но спустя мгновение напряжённого молчания печально махнула рукой, всколыхнув воду, и наконец продолжила: – хватит об этом. Разговор был о вас со Смертью. В этой игре у тебя есть все шансы причинить ему ещё больше боли, чем в предыдущих.
Теперь я позволила сменить тему ей.
– Почему?
– Ему две тысячи лет, и все эти годы он прожил однообразно. Сейчас же на небольшой промежуток времени (для него действительно лишь короткий миг) благородный рыцарь из другой эпохи влюбился. Ты была с ним считанные мгновенья, но это его сразило.
Словно болезнь. Как и говорили Любовники.
– Смерть жаждет познать до сих пор неизведанные чувства, – сказала Цирцея, – тем более досадно, что некоторые тайны должны остаться неразгаданными даже спустя тысячелетия. Теперь он знает, что значит любить другого человека… но не знает, как это быть любимым в ответ.
– Но я люблю его.
Она выгнула бровь.
– Ещё бы.
Ну и что тут скажешь? Смысл её убеждать?
– Смерть рассказал о видении с десятью мечами, вонзёнными тебе в спину.
Я кивнула.
– Десятка мечей предвещает разрушительную катастрофу, настигшую неожиданно. В яблочко, Мэтью.
– Гмм.
– Гмм, что?
– Эта карта также говорит, что нужно смириться и принять сложившиеся обстоятельства.
Принять то, что судьбу нельзя изменить. По примеру мамы, принявшей папину смерть.
– Значит, я должна смириться с потерей Джека? Как ты смирилась со своей потерей.
Она пожала плечом.
– Ты давно любишь другого.
– Но ведь я поклялась отомстить Рихтеру. Так о каком смирении может идти речь? – Рихтер, я… не иду за тобой? – Знаешь, чего я боюсь больше, чем умереть в схватке с Императором? Что мне придется жить с тем, что он сделал.
– Никто не говорит тебе отказываться от мести. Но что, если мы будем искать его ещё полгода? Два года? Ты хочешь на всё это время поставить жизнь на паузу? Заставить Смерть сделать то же самое? Он так хочет почувствовать себя нормальным человеком. Хотя бы на несколько дней. Неужели ты откажешь ему в этом?
– Я пыталась донести до Арика, что времени у нас не так много, – сказала я, до сих пор чувствуя неловкость за свою опрометчивую фразу, – но он только обиделся.
– Ему нужна жена. А не приятельница.
Неужто она слышит каждое слово, произнесённое в замке?
– Я не хочу мучить его, но не знаю, что делать.
Цирцея впилась в меня пронзительным взглядом.
– Именно этому и учат карты, Эви Грин. Учит жизнь. Если нельзя изменить обстоятельства, нужно меняться самому. Нужно встать и идти дальше… даже с десятью мечами, воткнутыми в спину.
Что хуже смерти? Жить как в кошмаре.
Мама как-то научилась жить без папы. Я научилась жить без мамы. И может, я смогу двигаться дальше без Джека?
– Мне об Арике и думать страшно. Из-за того, что я нарушила правила игры, уже погиб Джек. Что, если и Арика постигнет та же участь?
Цирцея ухмыльнулась.
– Ты, как всегда, слишком много о себе возомнила. Неужели ты и правда решила, что имеешь к этому отношение? Подумай сама, ведь Рихтеру логичнее было бы действовать по-другому: первым делом напасть на Форт Арканов, чтобы уничтожить Мага, волка Фауны и оплот своих врагов. А армию он мог бы просто расстрелять с вертолёта. Но вместо этого он нацелился на смертных и одного игрока. Луну.
Я разинула рот.
– Потому что она была для него гораздо опаснее.
– Она единственная из всех находящихся поблизости Арканов была способна убить его издалека. А следующей мишенью будет Джоуль, ведь он тоже имеет такую возможность, – сказала Жрица, – так что, если кого и нужно винить в гибели твоего смертного, то это Луну.
– Я ни за что не стану её винить.
– Будешь дальше винить себя? – Цирцея покачала головой, и река завихрилась. – А я говорю, что нужно винить Императора.
Как будто перестать себя винить так легко…
Неужели целью Рихтера действительно изначально была Селена? Если судьбу нельзя изменить… выходит, она должна была умереть ещё в тот день, когда мы спасли её от Любовников.
Я сглотнула. Никогда не забуду, как крепко она сжимала меня в объятиях, потрясенная тем, что я оказалась преданным другом. До самого конца, Селена.
– Игра разворачивается, – на дне своей пропасти Цирцея повертела пальцем, и на водной глади завертелась воронка.
После того как бабушка сказала мне искать знаки, я вижу их повсюду. Знак бесконечности. Лук. Изогнутую трещину на скале в форме молнии.
Водоворот.
В памяти всплыл один из моих снов. Когда Маг сотворил для Фауны символ бесконечности, за ними на горизонте уже был один такой символ. За их спинами длинные львиные хвосты переплелись друг с другом, образовав две ровные петли.
Перед глазами дальше сменяются образы. Водоворот Цирцеи напоминает вращение падающего вертолёта. Или карусель, которой никогда больше не повернуть в обратную сторону. Или виток жгута.
– Но как надолго? – пробормотала она, и водоворот затянулся.
– Длились ли игры когда-нибудь больше нескольких лет?
– На самом деле ты хочешь знать, осталось ли у тебя время. Чтобы, получив десяток мечей в спину, снова подняться на ноги. И жить дальше. Спроси, и я отвечу.
Я прочистила горло.
– Осталось ли у меня время?
– Даже если у тебя останется всего лишь час, ты должна подняться, – глаза Цирцеи вспыхнули каким-то фосфоресцирующим свечением, – эмоции похожи на волны. И пока ты ждёшь, когда отхлынет твоё горе, они уносят Смерть всё дальше и дальше. Скоро он станет совсем недосягаемым.
Меня охватила паника.
– Но ведь я единственная, к кому он может прикоснуться. Он не может меня не хотеть, – говорю, прямо как бабушка.
– Глупая Императрица! – Цирцея сжала в руках трезубец.
Из реки поднялась волна в форме руки, готовой меня прихлопнуть, и я попятилась назад.
– Что?
Волна рассеялась брызгами, и водяное окно растворилось в потоке.
– Уложить его в постель ты, конечно, всегда сможешь, – прошептала Жрица стихающим голосом, – но с каждым часом сердце Смерти немеет и скоро станет холодным, как его меч.
Арик тоже сжимает своё сердце?
Оставшись в одиночестве, я вспомнила слова, которые Арик сказал в ночь перед моим выбором: «Клянусь богами, я хочу твое тело, но знай, что и моё сердце принадлежит тебе. Я дарю его тебе, sievā. Всецело вверяю. Береги его».
И вот, значит, как я его берегу…
Арик верил, что если мы займемся любовью – сделаем этот шаг – он сможет наконец назвать меня своей. На протяжении двух тысячелетий он снова и снова укладывал меня в постель, но каждый раз терпел крушение надежд.
И не только в далёком прошлом. Несколько месяцев назад мы уже чуть не сделали это, но я не решилась из-за отсутствия контрацептивов… и из-за любви к другому мужчине. Лёжа с Ариком в кровати, я усыпила его через поцелуй и сбежала. Тогда он подумал, что я снова пытаюсь его отравить, и сокрушённо произнёс: «Ты убьешь меня прежде, чем когда-либо подпустишь к себе».
Как же после этого не отвернуть от меня своё сердце? И если я снова приду с очередным пустым обещанием, то уж точно потеряю его навсегда.
С Ариком всё так запутано, построено на интригах и манипуляциях. Но сейчас мысль о том, что мы вместе состаримся, кажется смехотворной. Неужели мои переживания из-за сделки Смерти с Ларк теперь бессмысленны?
Я усвоила болезненный урок: иногда судьбу невозможно изменить.
И если мне суждено быть с Ариком, то, наверное, Смерти не избежать. Во всех смыслах.
Возвращаясь обратно в замок, я подняла глаза… с неба посыпался снег.
