355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Корделия Моро » Римская волчица. Часть первая (СИ) » Текст книги (страница 1)
Римская волчица. Часть первая (СИ)
  • Текст добавлен: 30 января 2022, 11:00

Текст книги "Римская волчица. Часть первая (СИ)"


Автор книги: Корделия Моро



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Римская волчица. Часть первая

Пролог

Мы пока слишком близко, и кровораздел

Так мучительно тяжко нам давит на плечи

Но когда мы увидим друг друга в прицел

Станет легче, мой ангел, клянусь, станет легче!

С. Калугин “Рыцари неба”

Космос – а если хотите, зовите это всеобъемлющее небо как-нибудь иначе – истинно равнобожествен, вечен, безмерен, никогда не был сотворен и никогда не погибнет. Доискиваться того, что за его пределами, это для человека не представляет интереса, да и не постигнет этого человеческий ум.

Плиний Старший.”Естественная история”

To our beloved ones

июль, год от основания Рима 550

Флаер спустился к ажурным кованым воротам, закрывающим въезд на территорию виллы, сел на небольшой гостевой площадке, скрытой широкими кронами пиний и раскидистыми эвкалиптами. Решетка была данью традиции и красоте, дальше земля защищалась от нежелательных вторжений иными средствами. Животных и пролов не пропускало отпугивающее поле, а незваных граждан Рима – высокий статус хозяев.

Мужчина бросил машину на посадочной и пошел по неширокой дороге к дому. Деревья отбрасывали утренние длинные тени, еще прохладный воздух дышал свежестью. Плотно утрамбованный желтый песок приятно пружинил под подошвами.

Его ждали – молодого амбициозного политика, недавно сменившего легионерский мундир на тогу сенатора и уже набравшего заметный вес в своем клане, комиции по науке и совете Семей. Конечно, ждали, и на веранде был накрыт легкий завтрак, а хозяйка виллы в деталях подготовила доклад о лелеемом проекте, который он мог бы поддержать.

***

– Это все очень любопытно. Но где же сами объекты? Я хотел бы взглянуть.

– В саду.

В тени на защищенной куполом открытой веранде казалось, что до оглушающей полуденной жары еще далеко, но ступив за пределы систем климат-контроля Гай Августин окунулся в горячий сухой воздух. Стало слышно, как трава звенит от кузнечиков, над цветущим олеандром и гибискусом гудят пчелы.

Узкие кипарисы, как стражи, отгораживали сад. Ухоженные дорожки, подстриженные кусты, идеальные геометрические клумбы. Он машинально поискал глазами какие-нибудь качели или лазилки, не нашел, и чуть не споткнулся о тихого ребенка лет трех, сидевшего прямо на песчаной дорожке.

– Вы наступили на Юлиана Горация Флавия, – ровно сказала девочка, снизу вверх взглянув на взрослого сквозь выгоревшие пряди.

Гай пригляделся. Поперек садовой дорожки пролегала оживленная муравьиная трасса. Одни листорезы тащили на спинках добычу, другие суетились порожняком. Рядом в траве хромал какой-то жук с красивым металлическим отливом.

– Юлиан Гораций – бронзовка? – осторожно спросил Гай.

Девочка молча протянула загорелую, еще со следами младенческой пухлости, ручку к его ботинку, подобрала в ладонь какое-то вяло шевелящееся долгоногое, встала и отнесла потерпевшее насекомое к кустам глицинии в пышных сиреневых метелках; замерла, потом быстро сунула ладонь куда-то вглубь соцветий и вернулась к дорожке.

– Прости, что наступил на него. Там у тебя что, больница?

– Там умиралка, – девочка опять уставилась на мужчину, щурясь, но и не думая убирать с лица волосы. – Бронзовку зовут Конрад, его так просто не раздавить. Но мои муравьи могут его съесть, если захочу.

Она отряхнула песок с трусов, единственного своего предмета одежды, и снова села в пыль. Муравьи все так же тащили листья. Гай опустился на корточки, от земли дохнуло жаром. Как только ребенок выдерживает эту погоду, еще и с непокрытой головой.

– А вы – Гай Августин Тарквиний. Хорошее чутье. Широкие возможности. Большое будущее. Всегда выбираете выгодные решения.

Что ж, его предупреждали, что у обоих объектов превосходная память и аналитические способности. Наверное, девочка сидит под столом, пока взрослые обсуждают свои крошечные планы по завоеванию мира. Сидит и запоминает все подряд, как нерассуждающий мнемокристалл. Удивительнее ее речь – не по возрасту сформированная, точная, ясно звучащая, без смягчающей смысл детской неправильности или картавости.

– Диана, тебе не скучно играть с насекомыми? А дружочек твой где?

– Насекомые не играют, они просто программы. А Люция увезли. Он почти вырвался, такой сильный. Все равно увезли. В шаттле.

Она перевела взгляд куда-то за плечо Гая, туда, где высоко в небе плыло единственное облачное перышко или остаток чьего-то конденсационного следа. Он успел рассмотреть ровный сильный загар, ободранные коленки, длинную свежую царапину на руке, заметить темные следы на запястьях, подозрительно похожие на синяки.

Воображение услужливо дорисовало: мальчика увозят, девочку держат. Молчаливое упорное битье в руках у равнодушных взрослых. Поппея, ее биологическая мать, говорила о девочке почти с ненавистью, как о чем-то чуждом, чужом. А ведь считается, что римлянки чадолюбивы.

– Теперь он уже заболел.

– Откуда ты знаешь? Про болезнь.

Она говорит, ему плохо со мной.

– Кто? Его мама? – Гай попытался смягчить голос, как делают взрослые, заговаривающие с маленькими детьми. Но по спине все равно пробежал холодок.

Внезапно лицо девочки исказилось, она подскочила, закричала, как будто ее укусил один из ее муравьев или оса.

– Мама?! Маааа-ма?! Это разве мама! Разве это мама?!

Когда он быстрым шагом выходил вон из сада, зная уже, что никогда, ни за что не поддержит этот проект, она все еще кричала ему в спину. Потом яростный крик перешел в тихий скулеж. Или он просто отошел на достаточное расстояние.

июль, год от основания Рима 587

– Борт 12 15, повторяю, вернитесь на палубу «Светоносного». Борт 12 15… – в голосе диспетчера звучало терпеливое отчаяние. Судя по тишине в динамике, пилот не удостаивал даже ответить.

Молоденький легат интегра с нашивками Второго Объединенного римского флота на плече вздохнул, облизал пересохшие от волнения губы и продолжил безнадежно взывать в микрофон, словно обращаясь к некоему безмолвному и не очень милосердному божеству.

– Борт 12 15, повторяю… Адмирал, пожалуйста, вернитесь, вас вызывает глава службы безопасности! Код высшей важности.

В динамике наконец зашипело, последовало энергичное ругательство, потом холодноватый баритон нехотя произнес, чуть растягивая слова:

– Ну что там еще? Ливий, как ты меня достал, хватит нудеть.

– Мне не доложили, вы сами понимаете. Патрульное звено уже вернулось целиком… А Квинт Аурелий ждет на посадочной сорок минут.

– Подождет.

– Адмирал, ну я вас очень прошу! Через полчаса гравитационный маневр. Вас же сорвет с вектора!

– За полчаса до Каус Аустралис долететь можно! Ладно, черт с вами. Борт 12 15 связь закончил.

Легат интегра сбросил виртуальное окно контроля полетов, висевшее над приборной доской, снова облизал губы, вытер лоб и связался с капитанами «Нюкты», «Немезиды», «Гадеса» и «Кроноса», висевшими в канале.

– Продолжайте движение по протоколу, он подтвердил, что возвращается.

– Повезло нам сегодня! – иронично заметил кто-то невидимый. – Всего лишь сбил половину расчетов, оттолкнувшись от «Немезиды».

Никто не возразил и недобрый женский голос продолжил:

– Разогнаться решил. Погонять перед маневром приспичило. Хоть бы вы ему высказали, Аэций. И с чего его сиятельству вообще вздумалось разворачивать корабли, а? Никаких приказов от сената не поступало.

В канале снова промолчали. Капитан «Нюкты» не знала резонов адмирала, остальные трое не спешили ее просветить.

– Когда он в таком виде, говорить бесполезно, – сдержанно ответил Аэций. Это вокруг его «Немезиды» только что выписывал свои арабески сиятельный адмирал. – Обычно флот удостаивается этаких выходок после посещения Земли, не до.

Раздраженные долгим ожиданием «Гадес» и «Кронос» охотно подхватили, переводя разговор со скользкой темы в плоскость личного:

– После очередного свидания с подружкой, хотите сказать.

– Женился бы уже и дело с концом.

– Войны нет, вот и бесится.

– Правильно сенат не хотел давать адмиральские полномочия юнцу, – заключила «Нюкта».

– Да? «Баллы, компетенции, харизма! Аурелий из Аурелиев! Боевые операции!». Не вы ли все за него копья тогда ломали? Вот и терпите теперь оголтелые прыжки в пространстве на незащищенной машине. – Аэций, старший по званию и по возрасту, свернул беседу. – Всем пора на свои посты. К маневру, квириты.

– А все же после своих операций на фронтире он может хоть на ушах стоять, хоть младенцев есть на завтрак, все с рук сойдет, – негромко добавили в канале.

Римский флот шел через бесконечное бессветное пространство в глубинах космоса, для земного наблюдателя – в треугольнике между Каус Бореалис, Антаресом и скоплением Птолемея. Согласное построение сотен смертоносных кораблей, сцепленных единым гравитационным полем и прикрытых бесчисленными золотыми полигонами эгиды, лиловые вспышки ровно гудящих двигателей, обводы дальнобойных орудий – все это сейчас можно было окинуть взглядом разве что с крохотных патрульных судов, выпущенных флагманским крейсером для штатного облета эскадры. Другого наблюдателя не было.

Последний патрульный шаттл как раз заходил на посадку на верхнюю палубу, прорвав слабо сияющее золото эгиды. Колпак кабины откинулся и на палубу спрыгнул смуглый темноволосый юноша, почти мальчик. Защитный шлем он держал подмышкой и что-то говорил сидевшему за штурвалом мужчине – коротко стриженому блондину с четкими совершенными чертами.

Глава службы безопасности «Светоносного» Квинт Аурелий терпеливо ждал, пока пилот покинет машину, чтобы сделать свой доклад. Никакой надобности лично возглавлять патрулирование у адмирала не было, просто он бесился от скуки и тоски по Земле, а распроклятый сенат снова и снова голосовал за то, чтобы Второй Объединенный флот отправлялся на боевое дежурство в дальние сектора римского пространства, по самому широкому календарному кругу, на границу с гигантским и немирным Халифатом. Семья Аурелиев, могущественная достаточно для того, чтобы содержать большую часть корабельных команд, в сенате недобирала голосов и не могла повлиять на это решение.

Наконец адмирал спустился вниз, сунул свой летный шлем сопровождавшему юноше, и тот ушел, легкомысленно зацепив пальцем подбородный ремень и размахивая вторым шлемом, как белой корзиной. Походка у него была танцующая, совсем не военная.

– Не слишком ли беспечно брать с собой в полеты халифатского заложника, Люций? – попенял безопасник.

– Он по крайней мере не верещит от ужаса, когда перегрузка превышает пару жэ, – ответил адмирал, расстегивая ворот комбинезона. – И носом кровь ни разу не пошла. Крепкий, ловкий и смелый, так что не ворчи. Одному летать скучно. Ты что, хочешь, чтобы я умер не от вражеского снаряда, а от скуки? Пойдем, пойдем, что стоять.

И наверняка ты пустил парня за штурвал и дал ему погонять, а у него даже чипа нет. Беспечность, доходящая до идиотизма.

Конечно же, вслух Квинт этого говорить не стал. Себе дороже. Люций Константин Аурелий, самый молодой адмирал в истории Земли, ему еще и сорока не было, мог творить что угодно, но капитаны и легионеры его обожали. Он к этому привык и возражений не терпел. А страсть, ярость, почти неуправляемый характер и общепризнанный и стратегический гений в отсутствие войны, не находя выхода, изводили его и толкали на непредсказуемые финты. Наверное, так чувствует себя боевой чистокровный конь, запертый в конюшне: мечется и бьет копытами в доски стойла.

– Не хочу. Если бы ты читал сообщения в чипе, то узнал бы раньше и не мучался скукой – случилось кое-что.

– Не до чтения было, рулил.

То есть дико носился между большими и малыми кораблями, отрабатывая заходы на цель и десантные развороты. Мальчишке радость, и сам как мальчишка.

– Докладываю тебе напрямую. Мы выловили в пространстве дрейфующий шаттл. Не наш. Подняли на борт.

Люций остановился и мгновенно сделался серьезен.

– Чей?

– Тарквиниев.

– В этом секторе? Первый флот в жизни здесь не проходил, откуда шаттл? Люди на нем есть? Живы?

– Есть, двое. И инопланетник. Им оказывают помощь.

Люций поднял безупречно красивую бровь, потом жестом приказал продолжать. Ясно было, что он одновременно и слушает, и наконец-то читает сообщение Квинта, которое тот послал ему еще час назад.

– Пилот шаттла утверждает, что их не сбросили с проходившего корабля, они прилетели сюда с Земли.

– Вот как. Время чудес. Сначала нас гонят бомбить безымянную планету на краю ойкумены. Потом тарквиниевский шаттл неведомым образом сгущается посреди пространства на пути моего флота. Ладно, где они? В медотсеке?

– В камере. Там с ними ваш личный врач.

– Идем.

Через несколько часов допроса Квинт Аурелий проклял все: давнишее решение служить во флоте и непременно на борту «Светоносного», свой недавний доклад адмиралу и то, что он когда-то вообще пошел в службу безопасности. Ситуация за краткий срок эволюционировала от тревожной до отвратительной. С шаттла сняли троих. Инопланетник антропоидного типа, бледный, беловолосый и тонкокостный пребывал в бессознательном состоянии. Привести его в чувство не удалось. Из римлян же один не подавал признаков жизни, его сразу переместили в госпиталь и подключили к аппаратам, а второй – как он представился, Симон Тарквиний, глава лаборатории экспериментальной физики – нес такой разнузданный бред, что ярость адмирала была отчасти понятна.

– Повторим еще разок, – шипел Люций, мечась по тесной камере – пять шагов в одну сторону, разворот и пять шагов в другую. – Вы вышли из Солнечной на этой консервной банке, без сопровождения гравитационно значимой массы? И совершенно случайно пересекли вектор пути Второго флота? Строго секретный?

Симон – бледный, встрепанный, в дико выглядящем в этих стенах халате техника – упорствовал.

– Я сам не знаю, как это объяснить, Люций Константин! Вы даже не хотите меня выслушать.

– Я слушаю очень внимательно!

– Мне пришлось… угнать шаттл. Этот инопланетник, его зовут Ллир, его мучили в лаборатории. Как человеку доброй воли и римскому гражданину мне было невозможно этому способствовать.

– Дальше.

– У него… есть особые способности. Ментального характера. Я еще не совсем разобрался. Уверен, если бы глава Семьи вник… пожелал вникнуть… Они сами не понимают, куда влезли, погибает целая цивилизация, а мы попустительствуем…

– Выпейте воды. Дальше.

– Мы воспользовались моими личными кодами, дошли до пределов гелиосферы и дальше… что-то случилось… золотое сияние… Ллир говорил, что выведет шаттл в безопасное место. Безопасное!

– Здесь вполне безопасно, – Люций наконец сел на металлический стул и с силой потер ладонями лицо. – Почему инопланетник без сознания? Это какая-то провокация?

– Я знаю не больше вас! Когда мы оказались тут, он уже не реагировал ни на что.

– О какой цивилизации идет речь? Где она находится, на Авле?

– Не могу вам сказать… Наши исследования… привели не совсем к тому результату, который мы ожидали получить.

– Нельзя ли подробнее!

– Я не могу подробнее! У меня есть только сырая информация, которая требует тщательного анализа… тщательного, понимаете! Я не могу давать вам поспешные выводы, которые повредят Семье.

– Вот уж не жалко! Ваша Семья недавно протащила в сенате приказ о фактическом начале военных действий против Халифата! О разгроме Авлы. Вы о ней сейчас говорите?

– Да нет же! Я не знаю ничего о Халифате. Вы все равно меня не слушаете!

– Я не только слушаю, но еще и записываю. Анаклет!

Личный врач адмирала, который мрачно и растерянно возился с медицинским роботом, поднял голову.

– Подсоедини личный чип этого человека к анализатору, пусть сольет все что у него есть за последние… когда вы приняли решение бежать? – за последние два месяца.

Симон побледнел и поднялся со своего стула. Прозрачные трубки капельниц потянулись за ним, как диковинная трава.

– Вы не имеете права. Я не дам своего разрешения.

– Я его спрашиваю как будто? Вы появились среди сраного ничего на шаттле враждебной мне Семьи…

– Адмирал, может быть все же не стоит, – произнес Квинт, стараясь говорить спокойно. – Квириты не враги квиритам.

– Захлопнись, Квинт. Не помню, чтобы я сейчас интересовался твоим мнением. Так вот! На шаттле среди сраного ничего. С дохлым инопланетником. И вешаете мне на уши лапшу.

– Я готов подтвердить свои показания, если мне введут вериум!

– Под действием вериума вы ничего путного не сможете рассказать. Будете бубнить все такую же чушь, да еще и блевать. Или соглашайтесь добровольно слить данные чипа, или я своей властью велю его из вас вынуть! Хирургически.

Квинт похолодел, а Анаклет очень аккуратно положил на столик какой-то инструмент. Послышалось негромкое звяканье.

– Адмирал, я должен официально донести до вашего сведения, что принудительное извлечение чипа римского гражданина противоречит…

– Я сказал, захлопнись! Анаклет!

– Да, адмирал.

– Приготовь операционную.

– Прошу меня простить, Люций Константин, – тихо, но твердо сказал врач, – но я вынужден отказаться. Клятва Гиппократа превыше моей личной преданности вам и даже превыше присяги.

– Ах вооот как! Что же. Вы можете покинуть камеру. Я найду другого врача. Который личную преданность мне ставит превыше всего. Практиканта! Техника! Хотя бы ветеринара.

– Вам придется в Халифате искать человека, который согласится исполнять живодерские приказы. Говорят, они в этом мастера.

– Мал-чать! Я не потерплю, чтобы на моем же корабле оспаривались мои приказы. Все вон отсюда.

– Люций…

– Вон отсюда, пока я не отдал вас обоих под трибунал. Квинт!

– Да, мой адмирал.

– Займись сканированием сектора. Если Первый флот где-то здесь, мы обязаны об этом знать. Как угодно проверь. Маневр не отменять.

– Да, мой адмирал.

– Свободен.

– Да, мой адмирал.

Тяжелая металлопластиковая дверь камеры закрылась. В коридоре Квинт и Анаклет обменялись взглядами, но не посмели сказать друг другу ни слова.

***

Малак ибн Муххаммад ибн Сулейман аль Махди аль Авла сидел за чудесной красоты деревянным столом в покоях адмирала, играя сам с собой в нарды. Жаровня с кофе, дико смотревшаяся среди римских строгих интерьеров, варварски была поставлена на инкрустированную яшмой и перламутром столешницу. Тонкий запах кардамона разносился в технологически очищеном воздухе, придавая ему живости. Юноша поглядывал на дверь – обычно в это время приходил Люций Константин, адмиральские вахты традиционно были днем. Они играли в настольные игры, пили кофе, беседовали, потом адмирал читал вслух несколько страниц какой-нибудь интересной римской книги. Художественный литературный вымысел был для Малака в новинку, в его краях знали лишь стихи о любви и геройских подвигах, военные хроники и религиозные трактаты. Последних было особенно в избытке. Юноша поглядывал на «Записки о галльской войне», толстенную бумажную книгу в золоченом кожаном переплете. Сам он читал по-латыни плохо и потому с нетерпением ждал адмирала. Наконец над входной шлюзовой дверью загорелся синий огонек и она медленно отъехала в сторону. Малак встал.

Люций был мрачен как туча, бледен, ворот всегда аккуратного мундира растегнут на несколько пуговиц. Он едва взглянул на своего юного гостя, кивнул и прошагал к столу, чтобы налить себе вина. Малак вина не пил, но на всякий случай достал бутылку заранее и даже положил в ведерко-холодильник. Играть роль заложника на римском корабле оказалось так скучно, что вечерний визит адмирала казался желаннейшим из событий.

– Ты неважно выглядишь, – сказал он на своем гортанном фарси. – Плохой день?

– Очень плохой, – Люций глотком выпил вино, не разбирая его тонкий вкус, налил еще. Подумал, и сыпанул прямо в бокал белого порошка из хрустальной банки. Малак сдвинул брови. – Отвратительный день, дорогой мой.

Фарси его впрочем был безупречен, без самого легкого акцента.

– Расскажешь?

– Нет. Но вот тебе новость – мы идем к Земле. Несколько дней – и я пересеку окраину Солнечной.

Люций наконец сел, сильно дергая расстегнул остальные застежки мундира, мелькнул ворот ослепительно белой рубашки. Адмиральский перстень на его руке завораживал исчерна-синим блеском резного сапфира. Перстень, дававший власть развернуть сто тринадцать боевых кораблей римского флота. Малак подумал об их несравненной мощи и еле заметно вздохнул.

– Ты летишь к ней?

– Да. Я лечу к ней.

Глава 1

Диана Электра Флавия завершила укладку парашюта и подняла взгляд на очертания высокой скалы, с которой только что спрыгнула. В темном синем небе над скалой плыла одинокая точка флаера и светили древние земные звезды – а более ничего. Полная тишина и запах моря и лавра. Руки и ноги чуть ныли той приятной болью, которая настигает после целого дня физической работы. На точку прыжка могли бы и доставить, но забраться туда самой, с парашютным ранцем за плечами, чувствуя под пальцами нагретый солнцем камень… о да, прекрасный отдых. После недели в центре статистики, среди бесконечных строчек цифр, хорошо проветрить голову.

Привычный запрос с чипа в воздушную транспортную сеть, и флаер спустился к ней – легкая, верткая машина, хорошо приспособленная для полетов над морем. Радостью было бы не лететь сразу домой, а продлить отпуск пешим переходом до цивилизации, но сейчас на это не оставалось времени: утром пришла записка с приглашением от Люция. Рановато для их ежегодного свидания, адмирал Аурелий должен до осени патрулировать со Вторым Объединенным сектор Стрельца, но Люц всегда поступает, как хочет. Наверное, у него какие-то срочные дела на Земле, вот и прилетел раньше.

Вместе с мыслью о записке сразу вспомнилось и надменное лицо матери, Поппеи. «Отказать Аурелию? Ты с ума сошла? Я сейчас же перезвоню его родителям и ты скажешь, что пошутила! Глупая девчонка!»

Флаер чуть дрогнул под руками и накренился, заваливаясь носом к темной глади, исчерканной пенными гребешками. Воспоминанию этому уже больше пятнадцати лет, а оно все равно вызывает бешенство. Лучше все вытеснить и не думать, а то мать сразу хочется придушить. В любом случае, получив – тогда, в юности – категорический отказ в ответ на предложение руки и сердца, прекрасный ее друг детства с присущим ему несокрушимым упорством раз в год устраивает свидания, одно другого изысканнее. В хорошие годы дело обходится без дорогих подарков и разговоров про замужество.

Выровняв машину, Электра переключилась на автопилот – вызвала новости, полистала каналы. Строго говоря, все это можно было узнать хоть в полете со скалы, хоть в джунглях, просто обратившись к чипу и вызвав визуализацию, если бы не гигиеническое правило «не погружаться в инфосреду на природе».

«Мы не бросаем мусор в лесу, мы не засоряем ум избыточными данными, мы моем руки перед едой». Новости как обычно одновременно пестрые и скучные, бессмысленный калейдоскоп. Сенат завершит свою летнюю работу на августовские иды… Эмилий Веспасиан Траян стал самым молодым сенатором десятилетия… Ночные небеса в этом году украсит особенно яркий поток Персеид… Семейство Туллиев повысило свой социальный коэффициент на семь процентов за счет новых разработок в области образования…

Новости отвлекали, и Электра не сразу заметила второй флаер, спикировавший в темноте откуда-то из-за скальной гряды. Он явно шел на ручном управлении, да еще с высоким приоритетом пилотирования, потому что сначала нахально притерся борт в борт, игнорируя стандартное расстояние, а потом обогнал, сделал горизонтальную бочку и тут же знакомо покачал корпусом, как будто бы у каплевидного флаера были крылья, как у шаттла.

Электра засмеялась и отключила автопилот. Ну конечно, не выдержал даже и до завтра, золотой змей. Кто еще такое себе позволит. В динамике хрустально зазвенело – Люций делился с ней адмиральским приоритетом и звал погонять, как они часто делали в юности. Какое было прекрасное время – учеба на Золотом Марселе, свобода вдали от дома, приключения на грани фола. Один прыжок тандемом со шпиля летной академии, после которого будущего адмирала чуть не отчислили, чего стоил.

Впрочем, что прошлое вспоминать, когда есть прекрасное настоящее! Две сверкающие машины, синяя и серебристая, взмыли вверх и понеслись над морем, танцуя в воздухе – пилоты упивались сложными фигурами и выделывали такие кренделя, что центр управления транспортной сети наверняка посшибал бы им баллы социальной ответственности, если б мог. Флаер Люция вырвался было вперед, но Электра тут же форсировала движок, заблокировала сопернику возможность маневра, прижала его к кромке прибоя и рванула вперед. Считала она всегда быстро и точно, как компьютер.

– Ты что творишь! – в динамике прорезался знакомый баритон. – Спалишь индукторы.

– Не раньше, чем ты поцелуешь мой хвост! – счастливо прокричала Электра в ответ и ускорилась.

Как ей этого не хватало – свободы и быстрого полета, без границ, без тормозов, на разрыв. И наперегонки с сильным соперником, для победы над которым нужно собрать все силы, всю волю и весь кураж.

Гражданский флаер не был предназначен для таких нагрузок. Рассчитала она хорошо, подвели – как Люций и накаркал – индукторы. На пике скорости их мощность скачком ослабла, машину завалило на бок, но для ее соперника было уже поздно – в азарте погони он просчитался, зацепил брюхом воду, легкую скорлупку толкнуло волной и закрутило, пришлось тратить время и мощность, чтобы вырулить. Электра спикировала на мелководье, грудью и лицом ощутила неожиданно жесткий толчок амортизирующего поля. Управление флаера отключилось и автоматический вежливый голос посоветовал ей ожидать аварийную команду, а также обратить внимание на физическое состояние. Электра стукнула кулаком по кнопке, отменяя вызов спасателей, потом машинально потрогала нос и поняла, что разбила его до крови. В кабине чувствовался отчетливый запах гари. Неважно! Главное, что она на полкорпуса, да что там, на целый корпус была впереди, когда у обеих машин отказала тяга.

Синий флаер тоже вынужденно приземлился, со скрежетом зарылся носом в гальку и его окатило волной. Блестящий фонарь откинулся и оттуда высунулся смеющийся Люций в летном комбинезоне без нашивок, помахал рукой.

За год она почти позабыла, как он красив. И как любит соревноваться. Во всем. Впрочем, она такая же. В горле стучало, губы пересохли от адреналина. Открыть кабину, спрыгнуть на галечную осыпь, вдохнуть теплую соль и горечь моря. Пробежать несколько шагов, балансируя на неровных каменных окатышах, протянуть руки. Люций Аурелий, светловолосый, высокий, с губами и профилем, сводящими с ума женщин и мужчин в девяти звездных системах, принадлежащих Риму, адмирал и старший наследник своей Семьи сгреб ее в объятия и поцеловал так, словно не видел целую вечность.

– Стали еще длиннее, – Люций протянул руку и дотронулся до влажной белокурой пряди, выбившейся из прически лежащей у него на груди Электры.

Теплые волны на мелководье лениво захлестывали их, обнаженных, лежащих в свете звезд и выплывшей из-за горизонта полной луны, захлестывали и откатывались обратно, перестукивая галькой. Море отблескивало зелеными и голубыми августовскими огнями, светился и мерцал планктон, закручиваясь в воде галактиками. Пустынный берег, скалы, ни души вокруг.

– Как красиво. Какая ты красивая. Я скучал.

Год назад они расстались как всегда – дико рассорившись. Люц давил, она упиралась, все как обычно кончилось холодной яростью и разрывом. Адмирал улетел к своему флоту, Электра пожала плечами и вернулась к своей статистике.

Почему я раз за разом отказываю ему? Такому любящему, такому прекрасному. Самому молодому, самому успешному адмиралу в истории Рима. Он блестящий любовник, интересный собеседник, аристократ до мозга костей. Я знаю его с трех лет, родители давно поженили нас в своих мечтах. Почему?

Может быть, потому что я для него не более, чем очередной приз? Самый недостижимый и потому самый желанный. И только потому он всегда возвращается.

Электре стало грустно, она поцеловала гладкое соленое плечо и ничего не ответила. Море шумело и постукивало камешками, его не интересовали человеческие переживания, у моря всегда было небо.

Они поболтали обо всяких пустяках, поплавали в теплой сияющей воде, снова занялись любовью, снова вошли в море и попытались доплыть до горизонта. Люций нырял на глубину и в темной воде его нагое тело было охвачено люминесцентным светом и мелкими пузырьками воздуха. Электра перевернулась на спину, бездумно любовалась мерным ходом созвездий по древнему циферблату. Рядом с шумом вынырнул адмирал и старший наследник, окатил ее водой и засмеялся, отфыркиваясь.

– Полезли на берег! Я проголодался. Я привез коробку еды и пару симпатичных бутылок марсельского, как ты любишь.

– Представляю, что с ним стало после наших гонок.

– Ну, значит обольемся.

– Коробка – это хорошо! Из «Даров Деметры»?

– Само собой. Еще с орбиты заказал.

– А я собиралась заставить тебя есть спортивные пайки, у меня с собой целая пачка.

– Этого-то я и боялся.

Золотое розэ конечно же растряслось и окатило все вокруг пеной, но кое-что удалось разлить в бокалы. Стеклянные, тоненькие, Люций как всегда обо всем позаботился. Уж таков он был.

Как же прекрасно устроиться на берегу в свете, льющемся из откинутых фонарей, бессовестно есть руками холодное мясо, зелень и пышный хлеб, словно бы еще теплый. Золотое вино от тряски ничуть не пострадало, если не считать бурного финала во время откупоривания, слишком уж молодое. Оно прохладой обволакивало язык, утоляло жажду и прекрасно сочеталось с мягким сыром и поздней малиной.

Люций посмотрел, как Электра берет кончиками пальцев пурпурную ягоду, покрытую нежным пушком, и взмахнул темными ресницами – наверное, сделал фото на память. Римские церебральные чипы – обязательный символ гражданства и универсальное хранилище данных, а также беспроводная связь с системами управления и планетарной информационной сетью, – умели еще и не такое.

Насытившись, они замерли с бокалами в руках и посмотрели друг на друга.

– Надо бы поговорить, – наконец сказал Люций.

Электра про себя вздохнула и приготовилась снова говорить «нет». Ну почему, почему он всегда все портит! Почему нельзя просто прекрасно проводить время вместе! Подвесил над ней эту свадьбу, как дамоклов меч.

– Не бойся, в этот раз без кольца прилетел, – он грустно улыбнулся. – Хотя подарок все же есть, надеюсь, понравится.

Электра приняла коробочку (слава всем богам, длинная! Не очередное кольцо) и заглянула внутрь. На сей раз гелиодоры и мелкие бриллианты в платине – вкус у адмирала безошибочный. Она улыбнулась и позволила застегнуть колье на своих нагих плечах. Украшение рассыпало искры в свете, идущем от неба, воды и их открытых флаеров. Люций поцеловал ее меж ключиц и поднял голову, близко заглядывая в глаза.

– Надо поговорить и у меня к тебе есть просьба, – повторил он, сдвинув брови.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю