Текст книги "Пустышка (СИ)"
Автор книги: Кора Кенборн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
– Я не собираюсь раздеваться, Кэри.
– Так тому и быть. – Я преследую ее словно добычу, направляя в тупик, пока она не осознает, что слишком поздно, потому как опирается на сколотую синюю плитку душевой. – Я тебе помогу.
Поток воды из душа льется на нее, пропитывая светло-зеленую рубашку и белые шорты, пока они не приклеиваются к ее телу. Я начал эту игру, но не загадывал так далеко. У меня не было намерения брать ее прямо здесь, в раздевалке, но я чертовски уверен, что если будет возможность, я ухвачусь за нее и с удовольствием присуну Шайло.
Оперевшись ладонью о плитку, наклоняюсь и провожу костяшками пальцев по шее Шайло.
– Не трогай меня, – шипит она.
– Кажется, твое тело не согласно с твоим ртом, – замечаю я. Она неосознанно придвинулась вперед, сократив оставшееся между нами пространство.
– Я хочу, чтобы ты убрался с пути.
– Разве не ты сама сюда пришла?
Она прикусывает губу и отворачивается, и я вжимаюсь в нее еще сильнее.
– Скажи, что ты не пришла сюда в надежде найти меня голым, и я отпущу тебя.
Она все еще смотрит ниже моих бедер, двигая челюстью либо от сдерживаемого гнева, либо от взрывоопасной похоти. Зная Шайло – и того, и другого, поэтому я умираю от желания поддать огня и любоваться, как она сгорает.
– Я пришла сюда не для того, чтобы найти тебя или твой член. Теперь отпусти меня.
– Гребаная лгунья, к тому же очень плохая.
– В смысле?
Ее длинные, теперь темные и тяжелые от воды волосы, шлепают плитку позади нее, когда она снова разворачивается ко мне.
– Хочешь знать, откуда я знаю? – Схватив основание члена, неторопливо поглаживаю его, пока она наблюдает. – Потому что ты не в состоянии смотреть мне в глаза, говоря это. Ты пялишься на моего дружка, как будто хочешь сама его потрогать. Что такое, Шай? Ты этого хочешь?
Она отказывается говорить, но ее сокращающиеся мышцы челюсти и тяжелое дыхание делают это за нее. Начинается второй этап моего плана, и я абсолютно уверен, что не упущу возможность.
– Ты когда-нибудь трогала проколотый член, Шайло?
Когда она качает головой, я убираю руку с гладкой плитки рядом с ее ухом и расстегиваю крошечные жемчужные пуговицы на передней части ее рубашки. Направляя ее руку к моему мальчику, потираю подушечкой ее большого пальца стальную штангу, бегущую вниз по нижней части головки. Девушка дергается от прикосновения и пытается отдалиться, но так просто ей не уйти.
Я борюсь с оргазмом, помогая ей ласкать мою длину. И вот так, своей рукой, которая направляет ее ладонь, я двигаюсь в медленном ритме, от которого раздваивается в глазах.
– Кэри, – стонет она. Ее веки трепещут, когда я увеличиваю темп.
– Не останавливайся, – гаркаю я с бешено мчащейся по венам кровью. Продуманные мысли вылетают в трубу, когда я засовываю руку ей под лифчик и сжимаю груди.
Господи Иисусе, я совсем ебанулся. Я должен все держать под контролем, но Шайло так вдохновленно меня терзает, что я, блять, абсолютно не контролирую свою речь. Бессвязные слова, смешанные с проклятиями и стонами, наполняют мои уши, и я уверен, что все они исходят от меня.
Прежде чем еще какая-нибудь мысль затуманит мой разум, яйца сжимаются и заряд электричества ударяет по основанию позвоночника. Контроль потерян. Я сейчас кончу на ее условиях.
Черт возьми, опять!
Член утолщается и пульсирует в ее руке одновременно со вспышкой яростного гнева. Приоткрыв глаз, я ловлю полуулыбку на ее лице, как будто она владеет гребаным миром.
Не сегодня, милочка.
С гортанным рычанием я отрываю ее руку и хватаю за шею сзади.
– Какого хрена? – Она несколько раз моргает, выбитая из похотливого транса.
– Ты больше не управляешь шоу, дорогуша. Теперь я решаю, кто его достоин, а кто нет. Угадай, в какой категории оказываешь ты? – я говорю как мудак, но по-другому с ней не могу. Как обычно, она вытаскивает из меня все самое плохое.
Шайло руками отталкивается от мокрой плитки, чтобы отодвинутся.
– Держись от меня подальше. – Сжав вместе концы своей изодранной рубашки, она хватает мое полотенце и выбегает из душевой.
Как только она уходит, я вонзаю кулак в плитку с треском, который еще больше меня распаляет. Я позволю ей успокоиться, а потом извинюсь. Не за то, что сделал. Потому что собираюсь делать это снова и снова.
А за потерю контроля.
Контроль – это все что у меня есть, и я не могу позволить ей забрать его у меня. Снова.
ГЛАВА 20
Шайло
«Теперь я решаю, кто его достоин, а кто нет. Угадай, в какой категории оказываешься ты?» – вращаются в моей голове слова Кэри, пока я в слезах сворачиваюсь калачиком в углу дома у бассейна. Сама не знаю, почему выбрала именно это место. Полагаю, из-за его символичности. Разве люди не возвращаются на место своего преступления?
Сегодня я всего-то хотела убедиться, что с ним все в порядке. Черт возьми, я в кое-то веки пыталась поступить правильно. И точно не ожидала, что обнаружу его нагишом с выставленными напоказ причиндалами.
Я хотела его. Господи, как же хотела...
Как завтра находится в центре и смотреть ему в глаза? Не уверена, что смогу это пережить. Как вести себя с ним?
Он никогда так не говорил, но неуверенность в себе одерживает верх над логикой, громко заявляя, что Кэри оттолкнул меня из-за шрама. Отметина – мое пожизненное наказание. Потому что в момент, когда ложь произнесена, уродство клеймит твою душу и навсегда определяет твою судьбу.
***
Семь лет назад
Июнь. Окончание школы
Большинство людей устраивают вечеринку или отпуск с семьей для празднования окончания школы. Не я. Свой последний день в школе я отмечаю на частной вечеринке, куда эксклюзивное приглашение получить сложнее, чем на Оскар.
Выкинув пластиковую соломинку, замечаю на своём квадратном зеркальце немного белой пудры. Прежде чем Тарин дотянется до них, я облизываю палец, провожу им по пыли и втираю в десны.
В хозяйстве все пригодится. Разве не так говорят бедняки?
– Черт, Шайло! – огрызается она. – Обязательно быть такой жадной?
– Ага. Ты и без того нахреначилась водкой.
Я поднимаю последнюю бутылку и переворачиваю ее вверх дном. Три капли стекают, после чего я разбиваю ее о стол.
Насрать. Не мне убираться.
Тарин ухмыляется.
– Очевидно, нам нужно еще.
– Ну, давай-ка подумаем, – говорю я, принимаясь загибать пальцы. – Во-первых, мы несовершеннолетние. Во-вторых, я под кайфом, ты под кайфом, этот под кайфом и пьян, а в жилах этого, наверняка, водки больше, чем крови. Какие предложения?
Росс бьет меня по плечу.
– Пойдем со мной. У меня кое-что есть для тебя.
По-трезвому я была бы сообразительней, но в текущем состоянии я принимаю его руку и следую за ним в гостиную. Как только мы остаемся одни, он притягивает меня к себе и приподнимает ладонь с двумя мешочками, в каждом из которых огромная куча белого порошка.
– Что это?
– Назовем подарком к окончанию школы. Попозже вместе с ним поиграем. – Подмигнув, он залезает мне под рубашку и прячет пакетики в мой бюстгальтер, посылая по коже мурашки. – А теперь погнали за водкой.
В абсолютно невменяемом состоянии, он демонстрирует мне знакомую связку ключей.
Я не в восторге от того, что он сделал из меня наркокурьера, но на данный момент меня больше волнует защита своей собственности, в частности моего новенького «Мерседеса».
Понимая бессмысленность своих действий, все равно прыгаю за брелоком, который продолжает болтаться над моей головой.
– Отдай мне мои ключи, Росс. Хватит придуряться.
Он смеется и трясет связкой еще выше.
– Нет, пока ты не согласишься сгонять в магазин. У меня есть поддельные документы, но ты единственная, кто не пила.
– Ты больной? Я не собираюсь садиться за руль.
– Ты, мать твою, Уэст! Никто никогда не тормозит Уэстов. Господи, прекрати вести как гребаная овца!
Я пристально на него смотрю.
– А ты перестанешь вести себя как гребаный козел? Я не сяду за руль.
К счастью, наркотики и алкоголь одновременно на него подействовали, заставив пошатнуться и выронить ключи. Мы оба наклоняемся за ними, но я оказываюсь первой, также воспользовавшись возможностью подарить ему свой специальный подарок на окончание школы – удар коленом в пах.
– Убирайся из моего дома, мудак, – кричу я, подбегая к входной двери.
Господи, мне нужен воздух.
– Куда ты? – стонет он, наклонившись и прикрывая свои яйца, опоздав на тридцать секунд.
– Туда, где нет тебя!
– Купи водки по дороге.
– Подавись дерьмом! – бросаю я, прежде чем хлопнуть дверью. Я сумасшедшая. С меня хватит. Плачу без причины и злюсь на себя за то, что ожидаю большего от друзей, которых ненавижу.
Подавив проклятие от боли, смотрю вниз и смеюсь. Я так торопилась сбежать, что забыла надеть туфли, но обратно не вернусь. Пофиг, если придется бегать по району босиком и с голым задом. С ними в одном помещении я не собираюсь находиться ни секунды больше.
Счастливого долбаного окончания школы!
Сжав кулаки, ощущаю резкий укус на ладони от ключей, которые все еще держу в руках. Приняв решение за долю секунды, спускаюсь по ступенькам и оббегаю высокую линию кустов, как неожиданно твердая рука хватает меня за бицепс и разворачивает.
– Кэррик? – Моргнув несколько раз, фокусируюсь на его лице. – Какого хрена ты здесь делаешь?
– Ты плакала.
Он изучает мое лицо через пряди волос, которые чуть закрывают ему глаза. Даже не знаю, утешает он меня или жалеет, вытирая пальцами мои слезы со щек.
– Аллергия, – отвечаю, отводя взгляд.
Не спрашивая разрешения, он проводит пальцем под моим носом с жестоким взглядом.
– Шай, это кокаин?
– Нет.
– Шайло…
– Окей-окей. Да, но не делай из мухи слона.
– Считаешь, что наркотики – это фигня? – Он приближается и блокирует мне проход, заметив связку ключей. – Куда-то собралась?
– Проветрить голову.
Мышцы в его челюсти пульсируют от гнева.
– Нет, я не позволю тебе ехать в таком состоянии.
– Ты не позволишь? – медленно растягиваю каждое слово. – Тебе не кажется, что у тебя нет права указывать мне? Ты просто подстригаешь у нас газон. Конец истории. – Я явно ударяю его по больному, потому что его рука начинает дрожать.
– Независимо от того, что случилось, ты все еще мой друг, Шайло. Я не могу стоять и смотреть, как ты подвергаешь свою жизнь опасности.
Друг. Слово заставляет меня смеяться. Дружба – это дорога с двусторонним движением, а не односторонний подземный туннель.
– У меня нет друзей, Кэррик. У меня есть последователи. Ты один из них? Потому что если «да», то знай своё место и убирайся с моего пути.
Я ожидаю, что он уйдет, но он улыбается. Засранец и в самом деле улыбается.
– Ты можешь играть крутую королеву сколько хочешь, но я знаю, почему ты отталкиваешь меня. Я знаю твой секрет.
Я скрещиваю руки на груди.
– А вот это интересно.
Он наклоняется вперед так, что наши носы практически соприкасаются.
– Ты показала мне настоящую себя, и это тебя до чертиков пугает.
Музыка, доносящаяся из моего дома, разрушает гипнотическое заклинание от слов Кэррика, напоминая, почему им нельзя верить.
– Мне не страшно, Кэррик. Я реалистка. Звезда взлетает, только если достаточно рук толкает ее вверх. Одной пары будет маловато.
Вырвавшись из его объятий, я бегу к машине, не оглядываясь назад и не давая пролиться накопленным слезам. Едва вставив ключ в зажигание, пассажирская дверь распахивается и Кэррик оказывается рядом со мной.
– Что ты здесь забыл?
– Я говорил, что не позволю тебе ехать в таком состоянии. Поэтому я с тобой.
– Ты псих!
– В этой машине два человека, и только у одного нога на педали. Какой можно сделать вывод?
– Я уезжаю отсюда, Кэррик. Проваливай сейчас же. Последний шанс.
Мы пялимся друг на друга, голубые глаза против серых, никто из нас не хочет уступить. Когда я завожу двигатель, Кэррик тянется к ремню безопасности и щелкает им, не разрывая зрительное противостояние.
– Хорошо, – бормочу я под рев своего до смешного дорогущего подарка на окончание школы. – Только не говори, что я тебя не предупреждала.
Мы едем в тишине. Нам много чего можно сказать друг другу, но никто не находит слов, чтобы начать разговор. Я эмоциональный калека, а он хочет того, чего никогда не будет. Так что я просто бесцельно катаюсь по городу, позволяя радио говорить за нас. Даже проехав три километра, слова Кэррика все еще крутятся в моем сознании. От них образуются новые слезы, от которых размывается зрение. Я отвлекаюсь и пересекаю двойную сплошную.
– Шайло, следи за дорогой!
В панике резко дергаю руль вправо. Когда задняя часть «Мерседеса» разворачивается и вращается, происходят две вещи. Я поворачиваю голову и вижу, как Кэррик тянется ко мне, и замечаю мигающие синие огни.
В итоге автомобиль останавливается, врезавшись в дорожный знак. Прежде чем я понимаю, что произошло, Кэррик расстегивает ремень безопасности и протягивает руку через консоль, лаская меня по щеке.
– Шай, можешь двигаться? Господи, тебе не больно?
Я качаю головой. Казалось, что по-любому должно было что-то сломаться, так как подушки безопасности не сработали, но все в порядке.
– Я же просила не ехать со мной, – шепчу я, когда его рука сжимает мой затылок.
– Ты так и не поняла, да? – Его губы изгибаются в печальной улыбке. – Хочешь ты этого или нет, я всегда буду рядом, чтобы поймать тебя, когда ты упадешь.
Я смотрю в его глаза, ожидая какого-нибудь «но», которое всегда следует за таким заявлением. Однако никого продолжения нет.
«Но» делает полиция.
В этот момент я вспоминаю, что прячу в сиськах два пакета с кокаином. Настал час проверить обещание Кэррика.
Увернувшись от его прикосновений, хватаю его за рубашку и поворачиваю к себе с колотящимся в ушах сердцем.
– Слушай, со мной куча кокаина, что при обыске меня посадят на долгое время. А меня обыщут, Кэррик. Я водитель, и, очевидно, что я под кайфом.
– О чем ты, Шайло?
Прежде чем мое имя слетает с его губ, я уже просовываю руку себе под рубашку. Вытащив мешочки, плотно сжимаю их в кулаке.
– Положи их к себе. Тебе обыскивать не станут, – подбадриваю его. – Ты трезвый.
Он не решается, а я уже обделываюсь в штаны, когда двое патрульных оказываются рядом с машиной. В последнюю секунду Кэррик закрывает глаза и засовывает пакетики в карман джинсов. Я, наконец, свободно выдыхаю, и расслабляюсь на сиденье.
Коп покрупнее открывает дверь и кивает внутрь.
– Все в порядке?
После того, как мы даем положительный ответ, он просит нас выйти из машины, и расставляет нас по принципу «разделяй и властвуй», который я видела миллион раз в криминальных сериалах. Как я и подозревала, меня обыскивают, но благодаря моему быстрому мышлению, ничего не находят. Поскольку во мне не было ни капли алкоголя, я с честью прохожу алкотест.
И тогда начинается ад.
– Сэр, мне нужно, чтобы вы подошли сюда, пожалуйста.
Паникуя, я подлетаю к копу-крепышу рядом с Кэрриком.
– Зачем он вам?
– Мэм, пожалуйста, не могли бы вы отойти назад.
– Нет! Скажите, что вам от него нужно!
Он переключает внимание на меня.
– Мисс Уэст, мы узнаем незаконное употребление наркотиков. К счастью, на вас у нас ничего нет. Кроме того, ваша семья очень щедра к нашему фонду павших офицеров. Тем не менее, наши подозрения дают нам достаточные основания обыскать и мистера Кинкейда.
– Вы не можете этого сделать! – кричу я, хватая его за руку. – Вы же ясно видите, что он адекватный!
Под бледным уличным светом глаза Кэррика расширяются. Когда офицеры уводят его, он оглядывается на меня с открытым ртом и бледным лицом.
Мы оба знаем, что произойдет дальше. Разница только, что мы разыгрываем в голове разные концовки.
Офицеру требуется лишь несколько секунд, чтобы залезть в карман Кэррика и найти пакетики, которые я умоляла спрятать. Держа их над головой, офицер смеется и трясет ими словно трофеями.
– Похоже, сегодня у нас отличный улов.
Его напарник усмехается и тянется за наручниками.
– Похоже на хранение с целью распространения.
Кэррик паникует, когда его руки заводят за спину и читают его права.
– Подождите! Это не мое!
Щелкнув наручниками, они похлопывают его по плечу.
– Все так говорят, парень.
Яростно дергаясь, он умоляюще смотрит в мою сторону.
– Шайло! Скажи им правду!
Я хочу снова заплакать, но не буду. Я никогда не скрывала свой эгоизм. Если будет стоять выбор между спасением себя или кого-то другого, я всегда выберу себя. Возможно, я рождена бессердечной. Мне не хочется такой быть, но иногда ты просто разыгрываешь выпавшие тебе карты, принимаешь свою роль в этом мире и живешь ею.
Мне выпал модельный контракт в Лос-Анджелесе, а не прозябание в тюремной камере размером шесть на восемь.
Я вижу боль в глазах Кэррика, когда до него доходит происходящее. Так даже лучше. Он последний человек, которого я хочу ранить, но я как обычно оставляю за собой развалины.
Его предупреждали, что я заставлю его меня ненавидеть. Он не послушался.
– Мисс Уэст? Это правда? Это принадлежит вам?
Зная, что вижу Кэррика в последний раз, мне стоит посмотреть ему в глаза, но я не делаю этого. Приняв самое невинное выражение, качаю головой.
– Нет. Понятия не имею, о чем он. Я никогда в жизни не видела этих пакетов.
***
Настоящее
Его посадили на два года. Его родителям пришлось занять деньги, заложить дом и мотель, чтобы заплатить его штрафы и судебные издержки. Все закончилось еще до того, как началось.
Младшая сестра Кэри умерла, когда он сидел за преступление, которого не совершал. Он даже не успел с ней попрощаться.
Из-за меня.
Я ни разу ему не позвонила. Ни разу не пыталась извиниться или исправить ошибки. Нет, я напивалась Cristal, тусовалась на самых элитных голливудских вечеринках и снимала трусы для самых востребованных мужчин. Я выкинула Кэррика Кинкейда из головы, а когда ему удавалось возвращаться посреди ночи, я прогоняла его еще большим количеством выпивки. Большим количеством таблеток. Большим количеством наркотиков.
Еще, еще и еще, пока жизнь не перетекала из онемелых дней в кровоточащие онемелые ночи.
Карьера Кэри мертва.
Моя карьера мертва.
Сестра Кэри мертва.
Киркланд мертва.
Все мертво, и все по одной причине.
Из-за меня.
Я начинаю истерически смеяться. Не веселым смехом, который вспыхивает у основания горла. Нет, безумным воем сумасшедшего человека, который только что порезал чьи-то шины, а затем насадил на вертел и поджарил свою кошку. Я теряю рассудок, пробыв здесь меньше месяца. Мне никогда отсюда не выбраться.
Сейчас я сижу в единственном месте в мире, где нет воспоминаний, которые мне хотелось бы выбросить из головы. На самом деле, эта комната стала чем-то вроде убежища. Местом, воспоминания в котором останавливают время.
На четвереньках едва добираюсь до кремового футона, спрятанного в дальнем углу. Стянув одеяло, закутываюсь в кокон, что причиняет мне безумную боль.
Теперь я вижу жизнь, которую могла бы прожить вместо той, которую выбрала. По жестокой иронии судьбы, мое наказание – смотреть, как кто-то другой проживает ее до конца моих дней.
Кэри дали два года, а меня приговорили к трем. В общей сложности пять. Мы провели семь порознь. Я не математический гений, но у кармы всегда найдется способ сравнять счет.
ГЛАВА 21
Кэри
– Не делайте ничего такого, что заставило бы этих людей вызвать копов, босс, – предупреждает Кроха, склонившись над рулем и изучая многомиллионный дом Шайло. – Потому что если вы натворите глупости, то знайте – у меня нет денег, чтобы вытащить вас из тюрьмы.
Я подношу полупустую бутылку виски ко рту и ухмыляюсь, прежде чем сделать глоток. Обещать ничего не могу. По всей видимости, я проснулся с планом творить глупости.
После того, как я использовал Шайло в своих извращенных фантазиях, единственное что мне оставалось – нажраться в хлам. Черт, на данный момент я даже не могу сказать, что это были за фантазии. Я не жалею, что довел нас до пика возбуждения.
Это, наверное, какая-то испорченная психологическая хрень, в подробности которой вдаваться не собираюсь.
Спустя полбутылки «Джека Дэниелса», Фрэнки и Кроха забрали мои ключи и усадили в тачку. По их словам, нам с Шайло нужно разобраться с ерундой между нами, или они запрут нас в уборной, дабы все ускорить.
Что было бы неплохо, учитывая то, что недавно там произошло.
Не проронив ни слова, я хлопаю дверью машины и пробираюсь по извилистой дороге к дому Шайло. После пятого звонка, я охренеть как нервничаю. «Джек» не сильно помог, но факт, что она не открывает, заставляет поволноваться еще сильнее.
Когда она, наконец, распахивает дверь, я настроен по-боевому и готов послать ее катиться в ад с билетом в один конец. Но один взгляд на заплаканное лицо девушки – и мой гнев угасает.
Она прислоняется лбом к дверному косяку.
– Как ты здесь оказался?
– Я проработал здесь четыре года. Думаешь, не запомнил код доступа? – Она мне не отвечает, поэтому я делаю шаг вперед. – Нам нужно поговорить.
– Думаю, ты сказал достаточно.
– Я даже не начинал.
Подняв лицо от дверной рамы, она глубоко вдыхает и морщит нос.
– От тебя воняет, как от свиньи. Ты пил?
Всего лишь всю ночь.
– Немного. – Я теряю равновесие и спотыкаюсь о порог.
– Эй, иди домой, Кэри. – Она отступает, закатив глаза, чтобы захлопнуть дверь перед моим носом.
Я прижимаю ногу к раме и вздрагиваю, когда в нее врезается дерево.
– Не уйду, пока ты не поговоришь со мной.
Наверное, глупо продолжать ее провоцировать. Шайло способна отправить меня на заднее сиденье патрульной машины, прежде чем я успею спуститься вниз по ступенькам. Тем не менее, я слишком далеко зашел, поэтому не двинусь с места, пока мы не обсудим происходящее дерьмо.
– Какого хрена тебе от меня надо? – кричит она, распахнув дверь и сжимая кулаки по бокам. – Хочешь еще немного меня поунижать? Тебе мало?
– Дело не в этом.
Ее серые глаза блестят.
– Нет? Тогда в чем? Власти? Мести? Сексе?
Алкоголь, несущийся по моим венам, велит мне пробраться внутрь. Я прикусываю нижнюю губу зубами и делаю глубокий вдох.
– Послушай, если ты просто позволишь мне войти и объяснить...
– А не пошел бы ты!
И снова пытается захлопнуть дверь.
Шум и гам заполняют мою голову, когда я хлопаю по куску дерева рукой и отталкиваю вовнутрь. Шайло пятится с вытянутыми перед собой ладонями.
Как будто это может меня остановить.
Она спотыкается о дорогую мебель, и ее крошечные спортивные шортики приподнимаются с каждым движением ее бедер. Чем больше она отступает, тем быстрее я преследую ее, в конце концов, прижав к стене фойе. Нас всегда тянуло друг к другу и данное противостояние не стало исключением.
Я больше не могу этого выносить.
Ее близость, запах и уязвимость, которую она никогда не позволяла никому увидеть, заставляют меня накинуться на ее рот, прежде чем у меня появляется шанс всё взвесить еще раз. Сначала Шайло сопротивляется, но меня это не останавливает. Схватив ее подбородок, шепчу ее имя, и она тут же сдается. Никакой нежности. Жесткие, глубокие и наполненные острой потребностью, которую я не испытывал ни с кем другим, поцелуи.
Шайло не останавливает меня, забирая у меня столько же, сколько я у нее. Поцелуи успокаивают помехи в моей голове, создавая способность думать сквозь хаос.
Когда Шайло отстраняется, то возводит препятствие между наши губами своими пальцами. Ее тяжелое дыхание подстегивает меня. Я обнимаю ее лицо руками и заставляю девушку посмотреть мне в глаза.
– Ты хочешь, чтобы я катился в ад? Слишком поздно, я уже там.
– Почему? – Она сглатывает. – Меня же приговорили быть у тебя в рабстве.
– Нет, все совсем наоборот.
Она перемещается по комнате в небольшую гостиную с опущенной головой. Я наблюдаю за ней, пока алкоголь выветривается из моей системы. Она садится на подлокотник кожаного дивана и упирается об него руками, поглядывая на меня через плечо.
– Почему ты поцеловал меня?
– Почему ты остановила меня?
Она вздыхает.
– Ты знаешь, почему.
– Просвети-ка меня.
Шайло склоняет голову, отчего пряди светлых волос закрывают лицо от моего взгляда.
– Ты сам не знаешь, чего хочешь, Кэри. Мне понравилось кататься на коньках. Ты действительно слушал, что я говорила. – Она пристально вглядывается в меня. – Обычно люди на меня смотрят, но совсем не слушают. Им не кажется, что я могу сказать что-то важное.
– Я всегда думал, что...
– Позволь мне закончить, – прерывает она, вскинув рукой. – Я уже давно не чувствовала себя так хорошо, а затем ты взял и все испортил. Понятно, что ты был расстроен из-за Ромео. То, что он сделал – глупо и безответственно. Я даже могу понять, что из-за этого поднялись и нерешенные вопросы со мной. Я не возражаю против твоего гнева, Кэри. Принимаю его, потому что ты имеешь на него право. – Она выпрямляется и откидывает плечи назад. – Но на что ты не имеешь права, так это обращаться со мной, как со шлюхой.
Это нокаут.
– Ты права.
– Прости, что?
Я не особо хорош в признании своих ошибок, поэтому, если я уж собрался сделать что-то, против чего бунтует желудок, следует идти ва-банк.
Подойдя к диванам, сажусь на стеклянный стол перед ней и наклоняюсь вперед, сложив локти на коленях.
– Я сказал, что ты права. Мне не стоило так поступать. Ты виновата во многих вещах, но сегодня я действительно потерял контроль.
– Не стоило мне идти за тобой.
– Не стоило, но и я не всегда заставляю женщин трогать меня. Не то, чтобы в этом была необходимость... Вообще-то, ты первая, кого пришлось подталкивать.
Она борется с ухмылкой, все еще балансируя на подлокотнике.
– С тех пор, как я уехала, у тебя появилось чрезмерное чувство уверенности в себе, не так ли?
– С тех пор многое изменилось.
Ее ухмылка исчезает, и она не отвечает. Я не жду от нее этого, потому что ей в жизни не понять. Мне пришлось усердно потрудиться, чтобы заработать уверенность. В основном, благодаря двухлетнему курсу в стенах тюрьмы.
Такого рода вещи меняют человека.
Она снова начесывает волосы на левую сторону лица. Интересно, делает она это намеренно или уже выработала привычку, направленную скрыть свой недостаток.
– Слушай, уже поздно, и я не хочу снова ворошить прошлое и ругаться.
Теоретически, предложение звучит нормально, но, увы, выгнать меня не так просто. Во-первых, мой единственный транспорт гоняет где-то по городу, и, во-вторых, я ни за что не уйду, не покончив со всем раз и навсегда.
– Тогда давай просто поболтаем, без ругани.
Шайло издает глухой смешок.
– Это невозможно. Ради Бога, ты все еще называешь меня Пустышкой.
Блять. Так и знал, что рано или поздно она напомнит мне об этом.
– Я сделал это однажды, признаю – поступил по-мудацки.
– Так и есть, – говорит она, тыча в меня пальцем.
– Черт, да. А ты думала, что я дам тебе спокойно отбывать наказание в моем центре спустя семь лет и ни разу не попытаюсь тебя задеть?
Она скрещивает руки на груди, от чего та чуть ли не вылезает из верха крошечной майки. После этой демонстрации глаза невольно опускаются туда, где ее бедра сжимают подлокотник, наполняя мой разум образами этих ног, обернутых вокруг моей талии. Ясен пень, что нужно сосредоточиться на ее словах, но, блять, я всего лишь мужчина.
– Хорошо, я заслужила это, – соглашается она. – Но я уже не тот человек, что тогда. Господи, да я уже не та, что полгода назад!
Разговор стал чертовски тяжелым, мне нужно выпить, прежде чем она сделает что-нибудь глупое, например, заставит меня трепаться о чувствах. Поэтому я одаряю ее своей лучшей прочь-трусики-улыбкой и меняю тему.
– Я торчу в какой-то жопе более пятнадцати минут, а ты так и не предложила мне выпить. Что ты за южная женщина такая?
Тактика отвлечения срабатывает, потому что Шайло открывает и закрывает рот, словно рыба, прежде чем, наконец, его захлопнуть. Поднявшись, она ведет меня по длинному коридору. После поворота налево и двух или трех направо, она указывает загорелой рукой на самую большую гостиную, которую я когда-либо видел.
– Ну, ты собираешься садиться или хочешь письменное приглашение? – язвит она, указывая на девственно-белый кожаный диван.
Усевшись на край, я оглядываюсь через плечо и вижу Шайло за барной стойкой со стаканом в руке.
– Чем будешь травиться?
– Виски, если есть, – говорю я, умудряясь не звучать как жалкий ублюдок.
Пока Шайло занимается моим напитком, я замечаю два позолоченных зеркала, висящих бок о бок на стене прямо передо мной. Их прикрывают черные мешки для мусора, приклеенные настолько неаккуратно, что создается впечатление, что это было сделано в приступе безумия. Подойдя ближе, провожу пальцем по сморщенному пакету, чье уродство резко контрастирует с элегантностью комнаты.
Не вериться, что это сотворила Бьянка Уэст. Становиться любопытно, что, черт возьми, произошло, что заставило кого-то покрыть стекла чем-то настолько отвратительным. Недолго думая, останавливаю палец на краю серебряной клейкой ленты, ковыривая, пока скотч не отходит.
Ледяное звяканье – единственное предупреждение, прежде чем зеркало разбивается у моих ног, а Шайло отрывает мою руку от стекла.
– Не надо! – кричит она. Заметив удивленное выражение моего лица, она откашливается, смягчая свою реакцию. – То есть, не трогай.
Ох, Звездочка, так не пойдет.
– Шайло, почему мусорные мешки закрывают зеркала?
– Они разбились.
– Оба? – приподнимаю бровь.
– Ага.
Она нагибается, чтобы собрать разбитое стекло, но останавливается, когда я хватаю ее за плечи и поднимаю обратно. Я тоже могу играть в эту игру.
– Теперь тебя ждет семь лет невезения.
Игра оборачивается против меня, когда ее пустой взгляд превращается в наглую насмешку.
– Тогда думаю, это должное наказание. Семь за семь, а?
Я провожу рукой по затылку и переключаю взгляд вниз на разбитое стекло и виски, покрывающие деревянный пол.
– Полагаю, ты не в курсе, где ваша горничная держит веник и совок?
Краем глаза наблюдаю, как плечи Шайло расслабляются, паника рассеивается, и она саркастично ухмыляется.
– На самом деле, в курсе. В последнее время я вынуждена стать очень хозяйственной.
И одарив своим гипнотическим взглядом, оставляет меня лицезреть, как ее задница, покачиваясь, исчезает за поворотом.
***
После уборки стеклянных осколков, Шайло, не спрашивая, делает мне еще один напиток. Мы сидим на одном диване и смотрим друг на друга. Что хотел сказать – сказал. Извинился. Она извинения приняла. Конец истории.
Почему я не позвонил Крохе и Фрэнки, чтобы они вытащили меня отсюда?
Хороший вопрос.
Именно об этом я себя сейчас спрашиваю, когда Шайло засовывает под себя ноги и откидывает руку на спинку дивана. От этого движения майка растягивается на ее груди, и я не могу заставить себя смотреть на какую-либо другую точку, кроме контура ее идеальных сосков, соприкасающихся с тонким материалом.
Господи, она пытается меня убить?
Да. Ответ «да», потому что в моей башке только мысли, как бы опустить на них свой рот. Каково это – так сильно ее оттрахать, что она еще неделю не сможет спокойно ходить. Эта женщина – моя слабость и мой гнев в запретной обертке.
