Текст книги "Пустышка (СИ)"

Автор книги: Кора Кенборн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Нет, – бормочет он, качая головой. – Нет, это не может быть правдой.

– Давай, подумай получше. Как удобно, что моя чековая книжка выпала из сумочки именно в тот момент, когда я вылезала из машины? – Взглянув на него, чтобы пробраться через наше постоянное вранье и недосказанности, понижаю голос. – Кэри, я дала необходимый тебе толчок.

– Ты меня подставила? – Он делает шаг назад.

Я качаю головой.

– Нет, просто вынудила тебя принять на твоих условиях то, что ты отказался бы принять на моих. Я постоянно спрашивала, почему, мать твою, ты охотно берешь деньги Тарин, но отказываешься брать мои, но ничего конкретного ты не говорил. До сих пор не сказал.

– Но СМИ... Ты позволила меня публично унизить!

– Ничего не должно было всплыть! Из-за твоего союза с Тарин меня арестовали до того, как я уволила своего публициста за его выходку на благотворительном забеге. Я посчитала, что если ты когда-нибудь захочешь мне рассказать, мы бы это обсудили, но если честно, Кэри, мне наплевать на это. Насколько я могу судить, ты их заслужил.

– Ты знала, что я их взял, но все равно пожертвовала центру такую сумму и выплатила долги моих родителей? Почему?

Даже сквозь проливной дождь я слышу стук своего сердца. Интересно, он тоже его слышит?

– Потому что прекрасно знала, что тебя загрызет совесть, и ты их вряд ли используешь, поэтому мне пришлось приступить к запасному плану. Кроме того, это было не ради тебя, – отвечаю с грустной улыбкой. – Это было для меня.

Кэри сжимает руки в кулаки, полыхая гневом.

– Ты заставила меня пройти через ад!

– Там немного жарковато, но быстро привыкаешь.

– Я должен ненавидеть тебя, – выпаливает он, снова приближаясь. – Я должен чертовски тебя ненавидеть.

Делаю к нему шаг.

– Ну, по крайней мере, с этой концепцией я знакома.

– Пошла ты, что заставила меня идти против всего, за что я выступаю. Просто пошла на хуй, Шайло.

– Серьезно? – огрызаюсь я. – Хорошо, становись в очередь, милый. Она длинная!

Мы смотрим друг на друга. В бледном сиянии фонаря его глаза кажутся темнее. Он раскрывает рот и слизывает языком каплю с кольца на губе. Легкое движение, такое незначительное, но посылает безумную вспышку желания по моей спине, от которой соски моментально наливаются жаром.

Реакция моего тела не ускользает от горячего взгляда Кэри, и как только это происходит, все вокруг размывается. Мы образуем стихийное бедствие. Словно два магнита, неспособные управлять притяжением между нами. Мои руки запутываются в его влажных волосах, в то время как он достигает низа моей пропитанной дождем ночной рубашкой и приподнимает меня за задницу.

Мои ноги автоматически обвиваются вокруг его талии, когда он целует меня, толкаясь своим языком в мой рот. Мы поглощаем друг друга с бешеной интенсивностью, первобытным теплом, несравнимым ни с чем, что я когда-либо испытывала.

Я направляю его руку между своих ног, заставляя его пальцы скользить между гладких складок.

– Все из-за тебя. Такое происходит только с тобой, и это до смерти меня пугает.

Он всасывает воздух сквозь стиснутые зубы.

– Мы сейчас разорвем друг друга на куски.

– Я уже разорвана, – стону я, раскачиваясь против него. – Добей меня.

Не проронив ни слова, он разворачивает нас и направляется к домику у бассейна. Я издаю громкое ворчание, когда моя спина сталкивается с дверью. Оказываюсь на небесах, когда он протискивает между моих ног колено, чтобы, не снимая меня с рук, начать ощупывать облицовку из плюща вдоль верхней части дверной рамы. Наконец, отыскав серебряный ключ, вставляет его в замок, поворачивает и, распахнув дверь, заносит меня внутрь.

Кэри спотыкается в затемненной комнате и позволяет мне соскользнуть вниз по его телу, после чего пинком закрывает дверь. О он удерживает меня, обхватив мое лицо руками.

– Чего ты хочешь, Звездочка?

Я дрожу от его хищного взгляда.

– Тебя.

– Как ты этого хочешь?

– Жестко, – отвечая, не раздумываю ни минуты.

На его лице появляется неспешная улыбка.

– Какое совпадение.

Возможно, стоило подобрать другое слово, потому что губы Кэри безжалостно встречаются с моим ртом, он раздвигает мои ноги и вонзает в мое тело два пальца с намерением брать и властвовать.

Я ничего не вижу. Я не могу думать. Все, на что я способна – это получать удовольствие и высоко подниматься на волнах наслаждения. Я задыхаюсь. Кричу в его рот, но как только собираюсь упасть в глубину, он останавливается.

Я потрясено хватаюсь за его плечи.

– Какого черта?

Игнорируя меня, Кэри расстегивает штаны и спускает их вниз по своим ногам. Он предстает передо мной: сильный, могущественный и нуждающийся. Налитый кровью член прижимается к его животу.

Он прав. Мы точно разорвем друг друга в клочья.

Схватив обе мои руки, Кэри поднимает их над моей головой, другой опуская мою ночнушку с плеч к талии. Не прерывая зрительного контакта, он закидывает мою ногу вокруг своего бедра, пока я не оказываюсь обездвиженной. Все, что я могу делать – ждать, пока он что-нибудь скажет.

Только он этого не делает.

Согнув колени, он без предупреждения в меня толкается. Он слишком большой, чтобы принять все сразу. Мое тело восстает, зажимаясь и сопротивляясь к его дальнейшему проникновению.

– Давай же, Шайло, – стонет он. Отстранившись, он входит обратно, заставляя мое тело его принять.

Я в шоке, не могу говорить или даже дышать, когда он совершает серию толчков, которые заставляют меня искать дополнительную порцию кислорода. Как он и обещал, каждый удар жесткий. Каждое движение такое же грязное, как и мы.

– Кэри... – наконец-то удается вымолвить мне.

– Знаешь, почему я не дал тебе кончить раньше, Звездочка? – хрипит он, меняя угол так, чтобы металлический шарик его пирсинга касался моих чувствительных стенок. – Потому что, если мы не можем это сказать, то мы, блять, это почувствуем.

Его слова – моя погибель. Выкрикиваю его имя до хрипоты в горле, пока вспышки света не ослепляют меня, раскалывая и ломая мое тело. Я пытаюсь набрать воздуха в легкие, пока его тело содрогается. Он зарывается лицом в мою шею, что-то прорычав, и опустошается внутри меня.

Мы оба затихаем, вдыхая насыщенный запахом секса и сожалений воздух. Кэри, наконец, убирает подбородок с моей шеи и опускает меня на ноги. Мы стоим в крайне неудобной тишине. Я полностью скидываю свою ночную рубашку, и вижу доказательство того, что мы только что сделали, которое стекает вниз по внутренней поверхности моего бедра. Кэри не обращает на это внимания. Он просто стоит, не шевелясь, с болтающимся полутвердым членом, словно это совсем не неловко.

Когда он не предпринимает никаких шагов, чтобы что-то произнести, мне приходится повести себя, как взрослой.

Вздохнув, подхожу к небольшому шкафу в углу комнаты и достаю два огромных пляжных полотенца. Вручая один Кэри, плотно оборачиваюсь другим, собираясь с мыслями.

– Это больше не повторится, Кэри. Мы отравляем друг друга. Разве ты этого не понимаешь?

Он останавливается, держа руку на молнии штанов.

– Отравляем? Так ты называешь то, что только что произошло?

– Нет. Я называю это прощанием.

ГЛАВА 39

Кэри

Я не уверен, что правильно ее расслышал.

– Что, черт возьми, ты имеешь в виду под «прощанием»?

Она держит полотенце вокруг груди, подергивая торчащую из него нить.

– Да брось, Кэри, не заставляй меня это делать.

Несмотря на темноту, в комнате из-за уличных фонарей возле главного дома сквозь окна тускнеет свет. Я могу разглядеть добротный деревянный комод у дальней стены и квадратное зеркало над ним. Это комната забыта временем, но не мной.

– Не заставлять тебя делать что? – требую я, закончив застегивать джинсы, полностью переключая свое внимание на девушку. – Остаться и хоть раз в жизни ответить за свои поступки, вместо того, чтобы выстрелить и свалить?

Ну, может я и перегнул палку, но я не в настроении подслащивать дерьмо.

– Ты просто пытаешься сделать мне больно.

– Господи, Шайло, ты думаешь, мы занимались любовью здесь случайно? – Я размахиваю рукой, обрисовывая пространство вокруг нас.

– Мы просто трахались, Кэри, – настаивает она монотонно. – Немного увлеклись. Это ничего не значит.

Могу сказать, что она пытается казать бесстрастной, но впервые я замечаю то, на что раньше не обращал внимания. Сжимая полотенце двумя руками, она скрещивает и разжимает указательный и средний пальцы на обеих руках так незаметно, что если бы я не был сосредоточен на ней, то не увидел бы. Туда-сюда. Снова и снова. Это чертовски отвлекает, так что я собираюсь сказать ей прекратить, но тут меня озаряет.

Это сигнал Шайло. Нужно было лишь подождать, когда ее стены сломаются, и она подаст сигнал о том, что лжет.

– Чушь собачья, и ты это знаешь! – Делаю несколько шагов к ней навстречу, укрепив мою решимость этим открытием. – Ты сказала, что то, что я делаю с тобой, пугает тебя до смерти. Это ничто по сравнению с тем, что ты делаешь со мной.

От волнения она убирает одну руку от полотенца, чтобы смахнуть пригоршню мокрых волос, прилепленных к ее лбу.

– Я? Кэри, я только что вернулась домой после четырех дней за решеткой. Что, скажи на милость, я могла сделать, чтобы напугать тебя?

Еще два шага, и я оказываюсь прямо перед ней.

– Ты снова влюбила меня в себя, а теперь вот так просто бросаешь! – кричу я, но мне плевать. Хватит танцевать под ее дудку. – Ты же не меня боишься. Ты боишься потерять контроль и впустить меня в свое сердце. Блять, Шайло, сколько еще раз ты собираешься отнимать у меня будущее?

– Будущее?

Она же не серьезно? Как можно не понимать?

– Ты, Шай, – говорю ей, рискуя всем. – Мое будущее – это ты.

Единственный физический признак того, что она меня услышала – это ее учащенное дыхание. Ее грудь поднимается и опускается в ускоренном темпе. Она поворачивается ко мне спиной, проходит мимо кровати, проводя рукой по подушкам. Я собираюсь повторить, но она останавливается, и, все еще стоя ко мне спиной, оказывается около деревянного комода.

– Я называла ту ночь своей любимой ошибкой, но теперь я понимаю, что она была роковой.

Наблюдая, как она смотрит на комод, в груди возникает тревожное чувство.

– Наша история не должна на этом заканчиваться.

Она тяжело вздыхает, прежде чем взглянуть на меня через плечо.

– Наша история никогда не начиналась, Кэри. Разве ты не видишь? Я разрушаю все хорошее в своей жизни. До меня ты был хорошим человеком. – Бросив еще один широкий взгляд по комнате, она опускает глаза. – Именно той ночью я начала разрушение твоей жизни, а не когда тебя подставила. Мой яд попал в твои вены той ночью и превратил милого мальчика, которого я знала, в того, кем он никогда не должен был становиться.

– Полная хрень!

– Это правда. Посмотри, что ты наделал с тех пор, как я вернулась! Дело не в тебе. Старый Кэррик никогда бы не позволил Тарин управлять им. Ненависть, с которой я тебя бросила, съедала тебя семь лет, и теперь, знаешь что? Ты превратился в меня. Поздравляю.

Мне нужно что-нибудь швырнуть, но в пределах досягаемости нет ничего, кроме долбаной подушки. Но все равно хватаю ее и бросаю в стену.

– Черт возьми, Шайло, я не позволю тебе снова уйти от меня.

Шайло смотрит на глупую подушку с кисточками, упавшую у стены, а затем медленно подходит ко мне. Какой бы безумной не была эта ночь, я понятия не имею, собирается она меня ударить или пнуть коленом в пах, так что готовлюсь к обоим вариантам. Грустная улыбка поднимает уголок ее рта, когда она кладет руку на мое плечо и поднимается на цыпочки. Как только ее нежные губы касаются моей щеки, я понимаю, что она собирается сделать.

– Я больше не разрушу тебя, Кэри, – шепчет она рядом с моим ухом. – Ты заслуживаешь лучшего, и ты его найдешь. Как только снова найдешь себя.

И, опустившись на полную стопу, она поворачивается, чтобы уйти, но затем резко останавливается. Не проронив ни слова, она подходит к комоду. Не думаю, что кто-то из нас дышит, когда она его изучает. Взяв с него фигурку ангела из чистого серебра, она кидает ее в зеркало. Расколовшись, осколки стекла разлетаются повсюду.

Я наблюдаю за ее уходом. Моим прошлым. Моим настоящим. Моим будущим. И когда я больше не могу это терпеть, перевожу взгляд на разбитое зеркало. Оно уничтожено. Его невозможно починить.

Мне знакомо это чувство.

Я хочу разбить все в комнате и стереть в порошок. Так же, как она поступила с моим сердцем, но здесь больше ничего нет. С другой стороны комнаты на меня смотрит мое треснувшее отражение. Оно разделилось на десяток частей, образуя человека со шрамами.

Зеркала.

Они никогда не лгут.

***

Семь лет назад

Апрель. Выпускной бал

Она смотрит на меня, как будто удивлена, что я все еще здесь торчу, но мы оба понимаем, что все это игра. Мы с Шайло усовершенствовали наш танец. Я преследую ее. Она притворяется, что мы просто друзья. Я веду себя так, словно принимаю то, что она говорит. Так мы и движемся по кругу. Снова и снова.

Все твердят, что я сумасшедший, если думаю, что у меня есть с ней шанс. Может, они и правы, но меня это не останавливает. Я люблю Шайло Уэст, и, признается она себе в этом или нет, она тоже любит меня.

В ее комнате гаснет свет, но я никуда не уйду. Я обещал ей, что останусь здесь до утра, чтобы убедиться, что она в безопасности, а я человек слова. Не важно, знает она, что я здесь или нет. Я знаю, и это самое главное.

Десять минут спустя начинается ливень. Когда я промокаю насквозь, задняя дверь дома распахивается и Шайло выходит из него в крошечной майке и узких шортиках. Дождь сразу же обдает ее, пропитывая тонкую одежду, пока она не прилипает к ее коже и не заставляют мое тело бурно реагировать.

– Какого черта ты все еще здесь? Иди домой, Кэррик! Сколько раз тебе повторять?

– Я не могу, – единственные слова, которые я могу произнести, когда ее соски просвечивают сквозь прозрачную ткань.

Быстро оказавшись возле меня, она упирается руками в мою грудь. Ее подбородок дрожит, а глаза наполняются слезами.

– Почему ты не оставишь меня в покое? Почему ты продолжаешь так себя вести, хотя я такая отвратительная?

– Я говорил тебе. Потому что я люблю...

– Нет! Прекрати! Скажи что-нибудь плохое. Обзывай меня. Называй пустышкой, как все остальные за моей спиной.

– Ты не пустышка. Ты – моя звезда.

– Твоя что?

– Мой солнечный свет в ливень, Шайло, но ты такая одна. Знаешь ли ты, что не существует двух одинаковых звезд? Вот что делает тебя особенной. Станешь ты знаменитой однажды или нет, мне все равно. Ты сама по себе звезда, Шай. Ты – моя Звездочка.

Она просто таращится на меня с отвисшей челюстью, словно я уродец. Сжимаю кулаки по бокам, злясь на себя. Девчонкам не нравятся парни, которые болтают такие глупости. Им нужны высокомерные футболисты, как этот придурок Росс, который перебросит ее через плечо и трахнет у стены. Явно не тощий ботаник, который пишет любовные сонаты и целует руки.

Я – тупица.

– Блин. – Провожу рукой по лбу. – Неважно. Я не имел в виду...

Остальные мои слова заглушаются, когда Шайло бросается в мои объятия. У меня даже нет возможности спросить, что, черт возьми, она делает, прежде чем ее губы оказываются на мне. Я не могу ничего сделать, кроме как поцеловать ее в ответ.

Мир начинает вращаться. В моих руках Шайло Уэст. Ее ноги обвиваются вокруг моей талии, и мы целуемся. Я мечтал об этом моменте. Господи, еще несколько поцелуев и я кончу в штаны. По-видимому, моя реакция на нее очевидна, потому что Шайло протягивает между нами руку и гладит меня через брюки. Я стону, толкаясь в нее бедрами, нуждаясь в большем.

Еще чуть-чуть...

Убрав ее руку, опускаю девушку на ноги и смотрю на нее.

– Что это? Какая-то шутка?

Шайло качает головой, слегка побледнев.

– Я уезжаю через два месяца, Кэррик, и никогда не вернусь. Я понятия не имею, что делаю, но мне надоело играть по правилам. – Взяв меня за руку, она открывает мою ладонь и прижимает ее к груди. – Ты никогда не задумывался о том, каково это – прикасаться ко мне?

– Каждый чертов вечер.

Она ведет меня к домику у бассейна. Я видел его много раз, когда стриг газон, даже смотрел в окно, но никогда не решался войти внутрь. Шайло поднимается на носки и шарит по верхушке дверной рамы в плюще, найдя ключ. Единственное, что я слышу – это мое собственное тяжелое дыхание и щелчок замка, когда Шайло открывает дверь и заводит меня внутрь. Схватив пульт дистанционного управления с полки, она нажимает кнопку и музыка внезапно заполняет комнату.

– Чтобы заглушить шум, – объявляет она. – Я немного громкая.

– Прости, что?

– Одна ночь, – поясняет она, стоя ко мне лицом, пока капли дождя стекают с ее подбородка. – Без обязательств. Никаких правил. Мы оба выбросим это из головы и больше никогда об этом не заговорим. Договорились?

– Ты имеешь в виду…

Схватив нижнюю часть майки, она стягивает ее на голову и кидает на пол.

– Насколько сильно ты хочешь меня, Кэррик?

Ее груди блестят в темноте: полные и круглые, с торчащими сосками, которые умоляют о моем рте. Я чертовски нервничаю. Я перевозбужден, но не могу ее разочаровать. Шайло не девственница. Она знает, что ей нравится, и ожидает, что все будет сделано правильно.

Шагнув вперед, я прижимаю ее к деревянному комоду под огромным квадратным зеркалом. Как только ее задница врезается в край, я обнимаю ее груди ладонями и поигрываю двумя большими пальцами с твердыми пиками ее сосков. Она всасывает воздух как раз перед тем, как я опускаю голову и вбираю один из них в рот. Шайло ахает, запрокинув голову назад и опирается руками о комод.

Не давая ей передышки, хватаю ее за бедра и приподнимаю, усадив на поверхность мебели так, что ее спина прислоняется к зеркалу. Резкое движение опрокидывает металлическую фигурку, нанося повреждение плитке на полу. Не отрывая от девушки глаз, нащупываю пуговицу на брюках. В ту минуту, когда я тянусь к своему члену, она хватает меня за руку.

– Скажи, что любишь меня, а потом трахни, как не любишь, – шепчет она под «Toxic» Бритни Спирс на заднем плане.

ГЛАВА 40

Шайло

По большому счету, три дня – это не так уж и много. Но когда, все что ты делаешь – так это пялишься через окно своей спальни в домик у бассейна, то они превращаются в вечность.

Раздается четвертый за час телефонный звонок где-то снизу. Поскольку мой мобильный молчал с тех пор, как я ушла от Кэри три дня назад, яростные попытки дозвона начинают меня беспокоить.

– Шайло, возьми трубку! – орет Бьянка около лестницы. – Если бы я хотела быть личным секретарем, я бы не вышла замуж за твоего отца.

Я смеюсь. Отчасти представив маму за офисным столом, но в основном потому, что это правда.

– Иду! – кричу в ответ, пролетая по две ступеньки за раз.

Спустившись, застаю ее на кухне, наливающую себе бокал шардоне.

– Добрый день, – она улыбается.

– Доброе утро, – поправляю я. – Что за повод?

– Сегодня же среда.

– Сейчас же десять утра.

Она пожимает плечами и поднимает бокал в воздух.

– Недалеко от пяти вечера.

Закатив глаза, беру телефон со стойки и замечаю, что у меня четыре пропущенных звонка и сообщения на голосовой почте. Номер неизвестный, поэтому сначала сомневаюсь. Однако любопытство берет надо мной верх, и я решаю их прослушать. После первых слов мое сердце начинает биться так громко, что, боюсь, оно заглушит остальную часть послания.

«Привет, Шайло, это Дэн Голдберг из агентства «Оптимум». Мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно. Позвони мне по этому номеру, как только получишь сообщение».

Мои руки дрожат, когда я нажимаю на повторный набор. Я уже практически перехожу на голосовую почту, расхаживая по комнате, но слышу глубокий голос.

– Дэн Голдберг.

Мне приходится дважды прочистить горло, прежде чем начать говорить.

– Дэн, привет. Это Шайло Уэст.

Он вздыхает.

– Шайло, наконец-то. Слушай, нет хорошего способа сказать это, но я не собираюсь ходить вокруг да около.

– Окей…

– Бизнес есть бизнес, и ты, как никто другой, понимаешь, что верхушка будет делать то, что выгоднее для их имиджа. Десять месяцев ты была им не нужна. Но все меняется. Тогда ты была исчадием ада, теперь – раскаявшийся ангел.

– Мне это известно лучше, чем кому бы то ни было.

– Точно. В общем, господа костюмы пронюхали, что ты пожертвовала деньги подросткам из группы риска, спасла центр и уберегла пожилую пару от потери последних трусов. Такой пиар невозможно купить. Они хотят тебя вернуть, крошка.

Я перестаю ходить и плюхаюсь на один из барных стульев рядом со стойкой на кухне. Должно быть, я неправильно его расслышала.

– Ты шутишь…

– Я никогда не шучу, когда речь идет о деньгах, Шайло.

– Но я вроде как осуждена, Дэн. Мне осталось отрабатывать больше двух с половиной лет. Я не могу просто взять и уйти, не нарушив условия испытательного срока.

– Это не проблема. Твой адвокат уже переговорил с судьей, занимающимся твоим делом. Тебе предоставляют двухнедельный отпуск, чтобы ты могла слетать в Калифорнию и встретиться с руководителями агентства. Если все пойдет хорошо, он согласился перенести отработку твоего приговора в Лос-Анджелес. Тебе придется продолжать принудительную работу и тебе по-прежнему будет запрещено покидать страну, но мы что-нибудь придумаем.

Голова идет кругом, и если бы мне не было запрещено пить, я бы схватила бутылку вина Бьянки и прикончила бы ее залпом. Моя жизнь возвращается ко мне. Это мой шанс вернуться на подиум. Туда, где меня ждут.

– Даже не знаю, что сказать.

– Есть еще кое-что.

Конечно. Всегда есть подвох.

– Агентство нашло пластического хирурга, который уверен, что первоначальная оценка твоего врача была ошибочной. Им требуется устное согласие, что ты встретишься с хирургом по прибытию в Лос-Анджелес.

Я вцепляюсь за край кухонного островка.

– Зачем?

– Тебе сделают предложение, только если ты сделаешь операцию, чтобы уменьшить рубцевание на лице.

– Я ничего не понимаю.

– Да брось, Шайло. Речь идет о совершенстве. Я предлагаю тебе шанс снова стать совершенной.

Я стараюсь не искать скрытого подтекста, но это бесполезно. Весь прогресс, которого я достигла перед зеркалом с Кэри во время нашего бурного занятия любовью, вылетает в окно из-за одной фразы.

«Я предлагаю тебе шанс снова стать совершенной».

Сжимаю трубку крепче.

– Могу я все обдумать и перезвонить?

Он испускает низкий стон.

– Мне нужен ответ до завтра, Шайло, или контракта не будет.

– Ясно.

После отключения вызова, я бреду в гостиную, где Бьянка раскинулась на белом кожаном диване. Она опустошает последние капли вина, перелистывая последний номер журнала «Город и деревня». Заметив меня, журнал выпадает из ее рук, и она садится.

– Все в порядке?

Качая головой, падаю рядом с ней и прижимаю голову к ее плечу. В конце концов, она принимается гладить мои волосы – сначала робко, а затем твердыми, успокаивающими движениями. Так мы сидим достаточно долгое время, пока я не выдыхаю и не передаю весь разговор ей. Она спокойна, впитывает все, прежде чем прислониться щекой к моей голове.

– Ты можешь начать все заново, дорогая.

Я качаю головой в ее платье, размазывая слезы по дорогому материалу.

– Не все. Мне придется уехать отсюда.

Хотя я не произношу его имени, она все равно понимает.

– Ты действительно любишь его?

Отвечаю, ни на секунды не сомневаясь.

– Угу.

– Тогда попрощайся с ним, иначе никогда не простишь себя. Ступай за своей мечтой, дорогая, но прежде чем это сделать, заверши, что не закончила.

***

Кэри валяется под капотом машины возле своей квартиры, когда Малкольм подвез меня с обещанием, что будет ждать прямо за углом. Двигатель автомобиля Кэри работает, и музыка орет так громко, как только возможно. Хотя она не похожа на то, что он обычно слушает. Ритм медленный, даже назойливый. Я спотыкаюсь, когда подхожу к нему сзади и узнаю песню.

«Praying»⁸ Кеши. Песня о переменах и завершении.

Мои глаза горят. Надеюсь, он тоже найдет покой.

– Свернула не туда?

Я останавливаюсь, не в состоянии протянуть ему руку, но и не в силах отвернуться. Сердце сейчас выпрыгнет из груди, но Бьянка права. Нам обоим нужно покончить с этим.

– Как ты узнал, что я здесь?

– Я чувствую тебя, когда ты рядом, – поясняет он, вытирая измазанные руки об тряпку и захлопнув капот. – Так было всегда.

– Мне это знакомо.

Он оборачивается, и мое сердце вырывается из груди. Его белая футболка испачкана масляными пятнами, рваные джинсы такие же грязные. Пот струится по его лицу, спутывая темные волосы, свисающие на щеки.

– Тебе что-то нужно или ты здесь, чтобы вкрутить нож поглубже?

– Я ухожу, Кэри, – выпаливаю я.

Он хихикает и отшвыривает тряпку.

– Ну, спасибо за информацию. Увидимся в понедельник.

– Нет, ты не понимаешь, – устало шепчу я, положив ладонь на его руку. – Я уезжаю навсегда. Мое агентство предложило мне контракт. Если все пройдет хорошо, я буду отрабатывать срок в Лос-Анджелесе.

В его глазах вспыхивает темнота, но на своем лице он держит восторг, пока собирает свои инструменты.

– Итак, когда уезжаешь? Через пару недель?

– Завтра.

ГЛАВА 41

Кэри

Шайло следует за мной, когда я, развернувшись, и поднимаюсь по лестнице в свою квартиру. Никто из нас ничего не произносит, проходя в дверь. Черт, я все еще пытаюсь понять слово «завтра», не теряя при этом самообладания.

Но в основном, пытаюсь подготовиться к ее потери. Снова.

Я наблюдаю, как она садится, вжимаясь в изношенный диван в углу комнаты и держа руки на коленях. Рассказывает мне, что уходит, что планирует позволить ножу пластического хирурга вырезать душу, которую она недавно открыла.

Как, черт возьми, она может быть такой спокойной, когда все, что я могу делать – это сдерживать себя от того, чтобы не сжать ее в объятиях и никуда не отпускать?

– Скажи что-нибудь, Кэри.

– Никакая операция не обходится без риска, Шай.

Она хмурит брови, и клянусь, я вижу в ее глазах сомнения.

– Знаю, но модельный бизнес – это единственное, что я умею. А Лос-Анджелес – мой дом.

– Как и Миртл Бич.

– Нет, это твой дом. – Не в состоянии встретиться со мной глазами, она фокусируется на подоле своего черного платья, проводя по нему пальцами. – Как только принудительные работы закончатся, что мне делать, Кэри? Выйти замуж за богатого козла, как моя мать? Устраивать чаепития каждые выходные, чтобы он мог уехать из города «по делам» и потрахаться с секретаршей? Нет, спасибо, – фыркает она.

Скользнув по дивану, я прижимаюсь к ее щеке с рубцом, обводя его большим пальцем.

– Ты так и не поняла, Шайло. О том, кто ты и где твое место. Но когда-нибудь поймешь...

Закрыв глаза, она тянется к моему прикосновению.

– Мне страшно.

– Все как всегда. С самого начала ты бежала от того, что больше всего хотела.

– Попроси меня остаться, Кэри.

Боже, да она понятия не имеет, как сильно я хочу сказать эти слова. Но я бы обманывал себя, посчитав, что она пришла сюда не ради успокоения совести. Шайло не хочет, чтобы я велел ей остаться. Она хочет, чтобы я подтолкнул ее уйти.

– Не могу. – Я отвожу руку и провожу костяшки пальцев по ее подбородку. – В итоге возненавидишь меня за это, а это хуже, чем потерять тебя.

Взрослея, моя мама любила цитировать всякие ванильные глупости, от которых мне приходилось закатывать глаза. Но когда Шайло со слезами на щеках сидит передо мной, держась за мое запястье, я, наконец, понимаю ее любимые строки.

Если любишь что-то любишь – отпусти. Если оно вернется, то это твое. Если нет, то твоим никогда и не было. 

– Тебе стоит ехать, – говорю я, осторожно убирая ее руки с моих.

Слизнув слезу со своих губ, она сжимает мою руку.

– Давай со мной. Обещаю, ты полюбишь Голливуд.

Она хватается за соломинку, но я не могу вечно ее защищать.

– Ты же знаешь, что я не могу. Здесь моя жизнь, я нужен своим ребятам.

– Почему все так сложно? – Она рыдает, закрывая лицо ладонями. – Я уже уходила от тебя. Это не должно быть таким сложным.

Я опускаю ее руки и заставляю посмотреть на меня. Ее глаза покраснели и опухли, на щеках потеки размазанной туши. Еще никогда она не выглядела красивее.

– Ты была рождена для великого, Шайло. Теперь ты владеешь миром, а не он тобой.

– Ты меня забудешь?

– Как я могу? Ты незабываема. – Проведя большими пальцами под ее глазами, я ловлю еще две падающие слезинки. – Никаких сожалений, Звездочка.

Нельзя сказать точно, кто из нас двинулся первым, но наши губы оказываются прижатыми друг к другу, смакуя. Никакой спешки. Я не тороплюсь, запоминая, как двигаются ее губы и незабываемый вкус дождя и солнца.

Подхватив ее, крепко прижимаю к груди и отношу в спальню. Она закрывает глаза и запутывает пальцы в моих волосах, целуя меня так же медленно.

Думаю, она тоже создает собственные воспоминания.

ГЛАВА 42

Шайло

– Останови машину! – кричу я.

Малкольм смотрит в зеркало заднего вида, но его глаза больше не полны сострадания, которое было ранее, когда он тащил мои чемоданы вниз по двум лестничным пролетам сегодня утром.

– Мисс Уэст, мы уже опаздываем в аэропорт, потому что вы заставили меня объехать каждую улочку и переулок в городе, чтобы вы могли «впитать все это», как вы это называете. Я не могу остановить лимузин посреди улицы.

У меня нет времени на это дерьмо.

– Останови машину, или я выпрыгну из нее.

До Малкольма доходит, что либо я серьезна, либо психопатка, потому что он резко поворачивает направо и врезается машиной в бордюр. Я даже не жду, пока колеса перестанут катиться, прежде чем открыть дверь и вывалиться на тротуар.

– Черт возьми, – бормочу я, перепрыгнув через бордюр, бегу назад по дороге, где я ее видела.

Приблизившись, замедляю свой темп в попытке перевести дыхание. Она сидит на корточках возле левой задней части своей машины, таращась на спущенную шину, как будто это неразрешимая задачка века

Если у Сьюзи двенадцать яблок, а у Бобби четыре, сколько пирогов испечет Сьюзи, если украдет семь бананов и подставит подружку Бобби для контрабанды фруктов?

Ответ: нисколько. Потому что задница Сьюзи гниет в тюрьме.

Она не замечает, что я позади нее, поэтому я наклоняюсь над ее плечом и осматриваю повреждения.

– Жалость-то какая! Не думаю, что ты входишь в Ассоциацию автолюбителей?

Испуганно вскрикнув, ноги Тарин вылетают из-под нее, и она приземляется на свой зад.

– Пошла на хуй, Шайло.

– Смотрю, папочка заплатил за тебя залог, – говорю я, пнув шину. – Когда начинается судебный процесс?

– Катись в ад.

– Нет, спасибо. Я уже там была. Отвратная еда и слишком большая влажность.

Тарин рычит – буквально рычит, как собака – и поднимается на ноги.

– Разве тебе больше нечем заняться, кроме как разрушать жизни людей?

Я прищуриваюсь. Может пнуть ее, чтобы она снова обтерла асфальт своим задом? Может, я смогу заставить Малкольма случайно переехать ее несколько десятков раз. Не то чтобы она это не заслужила...

Тем не менее, я перевернула лист, поэтому подавляю свои убийственные побуждения и пожимаю плечами.