Текст книги "Гнев (ЛП)"

Автор книги: Кора Кармак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Автор: Кора Кармак

ГНЕВ

Серия: Сердце Бури. Книга 2

Переводчик: Lianak, _Kirochka_

Редактор: svetik99, Marina_lovat

Вычитка: enzhii

При копировании просим Вас указывать ссылку на нашу группу!

Пожалуйста, уважайте чужой труд.

ПРОЛОГ

Тринадцать лет назад

В тот день, когда они забрали его у матери, он ни о чём не догадывался.

Он не понимал, почему солдаты вели себя так жестоко и почему мать не возражала. Она только наблюдала своими усталыми глазами и отворачивалась, когда он брыкался, кричал и кусал запястья солдат в попытках вырваться. Когда ему удалось вырваться, он побежал и проскользил остаток расстояния на коленях, его поношенная одежда не могла помешать, и камни ободрали кожу на ногах. Не обращая внимания на боль, он схватил мать за ноги и зарылся лицом в ткань её юбки, чтобы не видеть, как она всё ещё старается на него не смотреть.

Круз знал, что он не такой, как другие мальчики. Дома его не ждала большая счастливая семья. Но у него была мать. Пока солдаты короля не оторвали его тощие руки от её колен и не оттащили прочь. Она так ни разу и не оглянулась на него, как бы он ни кричал, ему не выпало шанса запомнить её лицо в последний раз.

Как только его хватка на двери в комнату, которую он делил с матерью, была разорвана, уже нельзя было остановить людей, которые уводили его из дома. Его стащили вниз по лестнице и вывели из ветхого здания. Другие женщины, среди которых он вырос, настороженно наблюдали за ним, но не произнесли ни слова в его защиту, даже те добрые, что предлагали ему убежище в своих комнатах, пока его мать работала. Из дверей и окон они наблюдали, как его запихивают в заднюю часть деревянного фургона. Солдат бросил его, и он упал на бок, больно ударившись бедром о пол повозки. Прежде чем он успел подняться на ноги, они захлопнули и заперли деревянную дверь, оставив его в темноте.

Он заколотил в дверь. Даже когда он почувствовал, что повозка дёрнулась, и лошади тронулись с места, он с яростью обрушился на дерево, молотя кулаками, продолжая звать мать, как будто она всё ещё могла услышать, пока его увозили всё дальше и дальше. И когда это не сработало, и его голос стал хрипеть, он сломался и даже выкрикнул имя своего отца. Хотя это имя он никогда не должен был произносить вслух.

Его отец тоже не пришёл. А повозка всё ехала и ехала, голос его уже давно не слушался, и он мог говорить только кулаками.

– Достаточно, – вымолвил мягкий голос, плывущий к нему откуда-то из темноты. – Ты уже достаточно навредил себе.

Он быстро встал и, развернувшись, прислонился спиной к двери.

– Кто там?

В темноте послышалось шарканье.

– Кто-то такой же, как ты.

Голос был похож на девчачий. Издёвка свернулась в его горле, и он сказал:

– Я сомневаюсь в этом.

– Мы заперты в одной повозке, не так ли? Это одна общая черта. И я могу уверить тебя, что есть, по крайней мере, ещё кое-что, что делает нас похожими. Никто из нас никогда не вернётся к прежней жизни.

Мальчик впитал это знание. Это был разумный вывод, особенно учитывая солдат и реакцию его матери. Он подумал, что ему следовало бы быть более печальным, ведь он лишился всей своей жизни. Но он всегда думал, что это была довольно жуткая жизнь. Его мать редко позволяла ему покидать их маленький однокомнатный дом. Рядом никогда не было ни мальчиков, ни девочек, чтобы поиграть. Его отец иногда навещал его, когда Круз был младше, но перестал приходить несколько лет назад. И если даже его мать не заботилась о том, чтобы оставить его, зачем ему оставаться?

– Может быть, у нас будет лучшая жизнь, – настоял он.

Темнота вокруг него замерла, и девушка не ответила. Через некоторое время он понял, что это и был её ответ. Его кулаки начали пульсировать, поэтому он опустился на пол и осторожно положил их на колени. Постепенно мягкое покачивание повозки ослабило его защиту, и сон помог ему забыть о боли.

Он ошарашено проснулся через некоторое время, когда двери открылись и другой мальчик, на этот раз ещё младше его, был брошен внутрь. Мальчик всё время плакал по отцу, глаза у него были красные, а из носа текло, выглядел он очень жалобно.

– Папа, папа, папа, – причитал мальчик, его крики были хором, который рос внутри маленькой повозки, независимо от того, насколько слабым становился голос мальчика.

Крузу стало интересно, выглядел ли он так же жалко. В мимолетно омывшем повозку солнечном свете, прежде чем двери снова захлопнулись, он увидел девушку – она была на год или два старше его, с тёмными немытыми волосами, затравленными глазами и ужасным пурпурно-красным пятном на шее, отчего раны на его кулаках выглядели как детская забава. Их взгляды встретились, и он точно знал, что куда бы его ни везли, это не было лучшим местом.

К тому времени, когда они добрались до места назначения, в фургоне уже было одиннадцать других детей. Они с девушкой оказались бок о бок. Вонь грязи и пота собралась вокруг них, и путешествие, казалось, продолжалось вечность.

Через некоторое время девушка наклонилась и прошептала:

– Почему ты здесь?

Он нахмурил брови и поджал губы.

– Откуда мне знать?

– Тебе не нужно притворяться. Здесь все такие, как мы. Вот почему нас всех забрали.

– Как мы? – спросил Круз.

Она задвигалась в темноте, и он не был уверен, как, но он точно знал, что она прослеживала рукой линию на своём горле. Он хотел спросить, как это случилось, но не смог выдавить из себя ни слова.

– Мы все… другие, – прошептала девушка в узкое пространство между ними.

Круз на мгновение задумался. Он никогда не был нормальным, это уж точно. Но он всегда считал, что это больше связано с его родословной, чем с чем-либо ещё.

– А кто твои родители? – спросил он у девушки.

– Это не имеет значения.

Тогда что имеет значение? Почему их всех забрали?

Ответа он не получил. Ни когда фургон, наконец, остановился, и казалось что прошло очень много часов. Ни когда дети были выброшены в дикую местность и удерживались на острие меча, когда они пытались двигаться. Двое солдат держали их под контролем страха, в то время как двое других запирали двери опустевшего фургона. Через несколько минут солдаты погрузились в повозку и дали лошадям жёсткий кнут, который пустил их в галоп.

Некоторые дети бежали за ними, причитая и плача, они быстро отстали и совсем потеряли их, когда повозка свернула за первый поворот. Но Круз остался позади, осматривая окрестности. Они были у реки, солдаты оказали им, по крайней мере, такую любезность. Но на пути к убежищу и защите было мало места. Листья и лианы были так густы на деревьях над головой, что закрывали большую часть неба, затрудняя возможность определить, где над головой висело солнце, и висело ли оно вообще. Наверное, они были слишком далеко от города. С того места, где солдаты оставили их, не было видно даже огромного угрожающего замка, стоявшего на вершине мрачных, омываемых океаном скал.

Он занялся исследованием, главным образом для того, чтобы никто не заметил, как покраснели его глаза, а губы дрожали при каждом вдохе и выдохе.

– Так-то лучше, – сказал себе Круз.

Он сделает свою жизнь лучше. Он сможет. И путь он потерял мать, отца и тот маленький дом, который у него был. Но у него был свой ум, своя сила, и у него была богиня. Его отец перед тем, как перестал навещать его, всегда говорил Крузу, что он благословлён богиней.

И теперь богиня защитит его. Он верил в это.

Он должен.

Потому что, когда он забрался на дерево, чтобы сбить несколько кокосовых орехов для группы, чтобы поделиться, он понял, что это не навес, который блокирует солнце над головой. Это была буря. Тёмные тучи развернулись, словно крылья какого-то ночного зверя, и он услышал, как тот взревел на ветру. Круз не знал как, но когда он смотрел на эту бурю, что-то в ней, казалось, смотрело на него в ответ. Ледяное осознание пробежало по его спине, а затем он услышал голос – не в своем уме, не в своем сердце, но всецело в нём и нигде одновременно.

– Уничтожить, – прошептало что-то. – Смерть. Разрушить, – снова и снова эти слова поселялись в нём. – Уничтожить. Смерть. Разрушить. Такова воля богини.

– Ты что-то сказал? – раздался голос внизу, отвлекая его внимание от облаков.

Девушка стояла под деревом, её руки были полны кокосов, которые он уже сбил, она явно ожидала большего.

– Что? – спросил он.

– Ты что-то говорил о богине?

У Круза пересохло во рту, и он отказался снова поднять глаза на зависшую над головой бурю. Вместо этого он небрежно сполз с дерева, заработав, без сомнения, несколько чудовищных синяков.

Когда его ноги коснулись твёрдой земли, он посмотрел на девушку и сказал:

– Приближается буря. Нам нужно найти убежище, или мы умрём.

С тех пор времена года изменились. Границы зимы не поддавались контролю, как и надежда на весну не всегда могла прорваться на свободу. Было только время, когда бури дремали, и время, когда они бушевали.

– Времена Потрясений

1

Пот выступил на затылке Авроры, пока она следовала за своими товарищами охотниками за бурями, пробираясь через толпы людей к растущему поселению, которое граничило с городом Паван. Воздух был тяжёлым от надвигающегося дождя, но не это заставило Аврору сделать глубокий вдох.

Это были души.

Они нападали на неё со всех сторон – они тянулись к ней от земли, прокладывая невидимые путы вокруг её ног, и давили на неё с воздуха, покалывая её кожу. Перекрывающий шёпот сталкивался с более громкими криками и мольбами, образуя какофонию, от которой почти все её мысли остановились. Было трудно разглядеть разницу между толпой живых людей вокруг неё и роем духов, которые приходили с ними, но она знала, что это ненормально, что такое количество неупокоенных душ собирается в одном месте.

Либо очень много людей погибло здесь за последние недели, либо эти души последовали сюда за своими выжившими близкими после того, как те покинули свои разрушенные дома и стали оборышами. Возможно, было сочетание и того, и другого.

Лагерь оборышей цеплялся за внешние стены города Павана, как раненая рука, привязанная близко к телу. Это место казалось уязвлённым. Это витало в воздухе, в земле, в ползучих лужах воды, которые превращали в грязь места, где люди делали всё возможное, чтобы создать дома из того, что они могли спасти. Аврора наиболее отчётливо ощущала души умерших, но за последние несколько недель её способность чувствовать живые души также возросла. Опустошение здесь имело привкус горечи, которую ей даже не пришлось искать. Она присутствовала каждый раз, когда Аврора открывала рот, чтобы вздохнуть.

Люди строили палатки и навесы из любых подручных материалов, которые могли найти. Рваные и залатанные одеяла местами служили крышами, а разномастные куски дерева, перевязанные бечёвкой или порванной тканью, были ближе всего к стенам. Большинство людей не беспокоились о стенах, предпочитая сосредоточиться на том, чтобы как можно больше укрыться от неба, но Аврора точно знала, что ни одно из этих сооружений не выдержит бури. Да и вообще, у неё было ощущение, что это маленькое сообщество было восстановлено на своих собственных костях больше, чем несколько раз. В этом месте было больше отчаяния, чем мог бы претендовать любой другой клочок земли. И то, что он находился в месте, которое она привыкла называть домом, разрывало что-то внутри неё.

– Роар?

Она отвела взгляд от оборышей и увидела тёмно-карие глаза мужчины, который следовал за ней через дикие земли без единой жалобы, несмотря на то, что она ещё не сказала ему, почему им надо было вернуться. Ей ещё столько всего предстояло ему рассказать, и сердце её сжалось от неуверенности в том, что произойдёт, когда она это сделает. Будет ли он по-прежнему готов следовать за ней куда угодно, когда узнает, сколько лжи она наговорила?

Киран, человек, которого она сначала знала как Локи, остановился впереди неё и, развернувшись, подошёл к ней.

– Ты плохо выглядишь, – сказал он.

К тому же она и чувствовала себя плохо, но он и так был достаточно напряжён, и меньше всего ей хотелось вызвать один из его приступов чрезмерной опеки.

– Ты мне льстишь. Хватит, как упаду в обморок, тогда и поговорим об этом.

Тёмные брови Кирана сошлись в яростные линии, но губы его дёрнулись вверх, разбивая грубую маску, которую он нацепил на своё лицо. Он постоял неподвижно ещё несколько минут, затем опустил сложенные руки, его плечи смягчились и, наклонившись, он коснулся губами её виска, а потом поднёс губы к её уху.

– Ты хочешь, чтобы я польстил тебе, принцесса? – вопрос прозвучал низким рокотом, от которого по её коже пробежали мурашки.

Небеса, его одержимость этим прозвищем приведёт её к смерти. Это вызывало самую причудливую смесь ностальгии по времени, которое они провели вместе в диких землях, и гноящейся вины за правду, которую она ещё не сказала ему – что она действительно была принцессой, или, по крайней мере, была ею до того, как оставила Паван на милость его врагов. Теперь она не была уверена, кто она такая. Разве имеет значение, что она принцесса, если её королевство перешло к другому?

Он отступил в сторону, предлагая локоть, и Аврора с благодарностью взяла его. Она старалась не слишком сильно опираться на него, пока они шли, не желая выдавать своего дискомфорта, но, тем не менее, она испытывала облегчение от того, что он был сильным и устойчивым рядом с ней.

– У человека действительно есть много времени, чтобы подумать, путешествуя целыми днями, – продолжил он тихим шёпотом. – Так что, если ты действительно хочешь немного лести, у меня было достаточно времени, чтобы обдумать все мои любимые аспекты твоего характера.

– Моего характера? – спросила Аврора.

– Среди прочего, – он одарил её самой озорной улыбкой.

Её щёки вспыхнули от жара, и она попыталась отшутиться, но в этот момент они приблизились к особенно населенному участку лагеря, и от давки душ у неё перехватило дыхание.

Она вцепилась в предплечье Кирана, впиваясь ногтями сильнее, чем намеревалась. Он тотчас же резко остановился, вынуждая её встать к нему лицом.

– Я знал, что что-то не так, – прошипел он. – В чём дело?

Аврора несколько раз сильно моргнула, пытаясь сосредоточиться, хрипло выдохнула, а затем ещё раз выдохнула. Она не знала, как объяснить ему, каково это быть окружённой, обводнённой. Она представила себе, как плывет глубоко в океане, толща воды давит на её лёгкие и уши всё сильнее и сильнее, пока уже не начинает казаться, что они вот-вот лопнут. Нет, нет, это было не совсем правильно. Это было больше похоже на сенсорную перегрузку, как будто её слух стал слишком чутким, и теперь всё было слишком громким, слишком близким. Вот только то, что она чувствовала, было намного сложнее, чем звук, или зрение, или запах.

Она чувствовала… тоску, сожаление и безнадежность, накатывающую волну за волной. Она видела фрагменты воспоминаний, жизни и любви. Духи, особенно новые, имели склонность задерживаться при уходе, поэтому она снова и снова погружалась в страдания их смерти, неохотно тащась за компанию с ними. Даже когда ей удалось поставить блок, здесь присутствовала такая болезненная энергия, что она чувствовала себя измученной. И это оставляло ей слишком мало сил, чтобы блокировать другие души, которые она могла чувствовать – те, которые не горевали, не справлялись и не следовали за любимыми, – те, которые давным-давно отпустили свои человеческие жизни и стали чем-то совершенно другим. Искалеченные яростью и охваченные жаждой власти и мести, эти души не были так близко, но это не имело значения. Их присутствие казалось таким огромным, тёмным и притягательным – она знала, что если сейчас осмелится использовать свою силу, чтобы вызвать бурю, то ответит одна из этих душ. Аврора не была уверена, что сможет остановить её.

– Роар. Отвечай или я устрою сцену.

Нет. Они ни в коем случае не могли привлечь к себе внимания. По прибытию она заметила синие флаги семьи Локи, которые теперь развевались на городских стенах Павана. Но не только флаги способствовали смене власти; солдаты Локи стояли на страже у ворот и время от времени совершали обход лагеря. Она пока ещё не узнала никого из своих знакомых, но это не означало, что они не узнают её, если увидят.

– Я в порядке. Только… – она откашлялась, понимая, что должна дать ему что-то, иначе он никогда не сдастся. – Ты помнишь Авиру? – спросила она, имея в виду ведьму духов, которую он искал, когда Аврора захватила сердце небесного шторма в пустыне Сангсорра и упала без сознания на несколько дней.

В ту ночь в пустыне она проявила невероятно редкую способность взять сердце бури и не традиционным способом победить, буквально принимая бурю в себя. Киран мало говорил об этом, но она знала, что та ночь была для него травмирующей, не говоря уже о том, что она оставалась без сознания в течение нескольких дней с имитацией грозы там, где должно было быть её сердце. Удивительно, что он до сих пор не убежал в горы.

– Конечно, я её помню. Она вернула мне моё имя, – он нежно сжал её руку и поморщился. – И я никогда не забуду, как она всё время оглядывалась по сторонам, словно вела десять разных бесед, которые я не мог расслышать. Это было тревожно.

Аврора изо всех сил старалась не вздрогнуть, и от усталости ей пришлось долго и медленно моргать.

– Роар?

Она заставила себя открыть глаза с отяжелевшими веками, внезапно почувствовав усталость.

– Хм?

– Так что насчёт Авиры?

– Скажем так, у неё здесь было бы с чем поработать.

Он оторвал от неё взгляд и осмотрел лагерь вокруг, смягчаясь в понимании.

– Вот почему ты такая бледная? Потому что ты их слышишь?

Она хотела было возразить, что всегда была бледна, но решила, что не стоит этого делать.

– Что-то вроде этого, – сказала она. – Слышу. Чувствую. Вкушаю. Вижу. Это зависит от того, что они дают. Но да, они повсюду.

– Это самый близкий к тебе город с момента твоего пробуждения. Всё из-за близости?

Она прижалась ближе к нему, стараясь, чтобы их разговор был как можно более приватным.

– Это может иметь какое-то отношение к делу. Но причина ещё и в оборышах, – она тщательно сформулировала свою следующую фразу, надеясь, что он поймёт. – Они все пережили столько потерь. И многое из этого последовало за ними сюда.

Их взгляды встретились, и он посмотрел на неё с такой понимающей печалью, что ей захотелось рухнуть в его объятия прямо там, посреди всех. Вместо этого она позволила себе опереться на него и сделала ещё один шаг вперёд.

– Мы можем разбить лагерь подальше отсюда, – предложил Киран. – Это даст тебе некоторое пространство. Да и Скала слишком бросается в глаза.

Громадное металлическое приспособление, которое походило на дорожную карету, было довольно необычным.

– Но нам нужно получить информацию, наладить связи, узнать о ситуации с охраной…

Он прервал её:

– И мы это сделаем. Мы все можем совершать вылазки в лагерь для разведки и связи. Ещё одна причина разбить лагерь в другом месте… Джинкс может выращивать нам еду и травы для торговли, и это будет нашим лучшим способом наладить отношения в этом лагере.

Отчасти она чувствовала, что должна возразить, потому что таков был способ их общения. Даже когда они соглашались, они всё равно спорили, изучая каждый аспект ситуации, пока он не был исчерпан. Но сейчас она была измотана, и его план действительно казался разумным. Он настаивал на этом месте не только ради неё.

Она не хотела, чтобы он нянчился с ней. Она не могла себе этого позволить. Если присутствие душ было столь же многочисленным внутри города, ей нужно было научиться быстро справляться с последствиями, потому что она не могла ждать дольше, чем это было абсолютно необходимо, чтобы попасть в город и найти ответы, которые ей требовались. Что-то случилось с её матерью. Другого объяснения тому, как могли развеваться флаги семьи Локи на замке, не было. Королева Афра была, прежде всего, гордой и могущественной правительницей, и она не рассталась бы со своей короной с легкостью. Нет, если только… Авроре надо было перестать думать о возможных вариантах, иначе её прямо сейчас стошнит, рядом с чьим-то домом.

Теперь она не могла позволить себе колебаться. Она представляла, что это мало отличалось от подготовки к битве с бурей. Другие охотники научили её трюкам и заставили пройти через тренировки и упражнения на выносливость, но, в конце концов, они сказали, что это всегда сводится к тому, какое сердце сильнее – твоё или бури. Аврора не знала, что ждёт её в родном городе, знала только, что это не для слабонервных.

– Тогда давай найдём место, где можно разбить лагерь, – сказала Аврора.

Чем скорее они устроятся, тем скорее смогут приступить к работе, и она сможет сделать то, что должна.

* * *

Настроение Кассия было таким же мрачным, как облака, которые, казалось, окружили город навечно. Не имело значения, что он рассеивал одну бурю, потому что новые бури всегда поджидали прямо на горизонте. Но он усвоил урок, полученный в прошлый раз, когда его город был в осаде; он не был настолько самонадеян, чтобы снова совершать те же ошибки. На этот раз он будет готов.

Недостаточно было просто отражать атаки Повелителя бурь. Он был слишком силён. Здешние Бурерождённые привыкли к свирепому сезону Гнева с почти ежедневными бурями, но они никогда не знали, каково это быть осаждёнными несколькими бурями сразу, с разных сторон, которые не играют по правилам природы.

Падение Локи стало результатом взаимодействия циклонов, огненных смерчей, небесного огня и снежные буранов – бок о бок лежали тела обмороженные и обожжённые. Он пытался подготовить здешних людей к тому, с чем они вскоре столкнутся, но никто из них по-настоящему не понимал.

Пока что.

Но он их заставит понять. Если ему придётся самому сжечь, заморозить или утопить их, чтобы они поняли, какая опасность надвигается, он пойдет на это.

Пройдя полпути по коридору к своей комнате, он начал рвать пуговицы на своём сюртуке, страстно желая избавиться от толстого одеяния на потном теле. Он пришёл с тренировки с самыми талантливыми солдатами Бурерождённых – смеси Паванских мужчин и женщин и нескольких его собственных выживших людей. Возможно, если бы он не потерял так много своих солдат в диких землях во время поисков принцессы Авроры, он был более уверен в их шансах. Но при нынешнем положении дел им предстояло пройти долгий путь, прежде чем солдаты, которых он обучал, смогут предотвратить разрушение, охватившее его родину.

Нахмурившись, он сорвал с себя пальто и распахнул дверь в свой кабинет. Он бросил тяжёлую одежду на ближайший стул и принялся за пуговицы рубашки и, не потрудившись аккуратно расстегнуть их, он одним резким рывком распахнул рубашку.

Затем он замер, слишком поздно заметив, что его апартаменты не пустуют. Он напрягся, готовый потянуться за одним из своих ножей, прежде чем из спальни появился второй человек с шёлковым шарфом, обмотанным вокруг его кулаков. Кассий расслабился, но лишь слегка, затем прошествовал через комнату, и вырвал красивый кусок шёлка из рук брата.

– Что это ты делаешь? – прорычал он.

Его младший брат бесцеремонно ухмыльнулся, но ослабил хватку, и пурпурная ткань легко высвободилась.

– Просто пытаюсь понять, почему ты до сих пор живёшь в этом месте, а не занимаешь свои покои, как все мы, – поинтересовался Казимир.

– Мне нравятся эти комнаты, – сказал Кассий резким тоном.

Он начал сворачивать шарф, но скрип стула за его спиной напомнил ему, что в комнате находится третий человек. Не желая выдавать больше, чем уже показал, он скомкал шёлк и отбросил его в сторону так же, как и пальто.

– Ты мог бы, по крайней мере, всё тут изменить, – добавил его брат. – Проклятые небеса, в шкафу всё ещё полно платьев.

Кассий стиснул зубы и проглотил ответ, который хотел дать – что Аврора вернётся, он найдёт её, сколько бы времени это ни заняло. Вместо этого он усмехнулся:

– Я был слишком занят, чтобы заниматься ремонтом. Надвигается гибель.

Казимир прошёл перед ним и лениво опустился на диван посреди комнаты, беззаботно скрестив в лодыжках ноги и закинув ногу в сапоге поверх другой ноги.

– Ты не единственный, кто здесь работает, брат. Только сегодня утром я разыскал мятежную крысу. Его поймали на краже припасов, и я отрубил ему руки в качестве показательного примера. И голову тоже, конечно. Но сначала руки, чтобы он мог смотреть. Устроил довольно милое представление у этих безвкусных дворцовых ворот. Это очень оживило место, на мой взгляд.

Не обращая внимания на садистское бахвальство брата, Кассий перевёл взгляд в дальний конец комнаты, где его отец невозмутимо сидел за столом Кассия, сцепив пальцы и слегка улыбаясь.

– А ты? – спросил Кассий. – Чем ты занимался?

– Наблюдал за всем, как это обычно делает король. Казимир до сих пор производит довольно сильное впечатление в своих заданиях. Как проходит твоё обучение?

У Кассия скрутило живот. С его отцом всегда так было. Он видел во всём возможность манипулировать, и он неумолимо натравливал братьев друг на друга, и так будет до тех пор, пока один из них наверняка не умрёт.

– Дурно. Они плохо подготовлены к силе, которую принесёт Повелитель бурь.

Отец выпрямился в кресле.

– Тогда подготовь их.

– А тебе не кажется, что я это и пытаюсь сделать? – он нахмурился. – Я не хочу быть здесь, когда падёт ещё одно королевство. Но я не могу сделать это в одиночку, а среди оставшихся Бурерождённых просто не хватает мастерства, чтобы пережить долгую осаду.

– Тогда придумай что-нибудь ещё, – прорычал отец.

– Ещё не поздно уехать, – предложил Кассий. Раз уж вы полагаете, что Повелитель бурь последовал за нами сюда, может быть, будет лучше, если мы исчезнем на некоторое время.

Король резко поднялся, опрокинув стул на книжный стеллаж.

– Этот ублюдок не заставит меня уйти. Я Бурерождённый. Я король. Я не убегу, потому что какой-то аберраций с долей магии думает, что изменит ход вещей.

– Технически, ты уже однажды сбежал.

Кассию не должна была понравиться кислая гримаса, промелькнувшая на лице отца, но он испытал крайнее удовольствие от этого. Этот человек был высокомерным дураком. Отец он или нет, Кассий не собирался умирать за него.

– На этот раз мы просто должны действовать по-другому, – сказал король, отходя от стола и проводя кончиками пальцев по корешкам книг, стоявших на книжных полках Авроры.

Кассий боролся с желанием огрызнуться на отца за то, что тот прикасался к одной из немногих оставшихся вещей, которые давали ему ощущение связи с его почти-невестой. Ему не нравилось, что отец и брат находятся в этих комнатах. От этого его кожа начала зудеть глубоко под поверхностью, куда он не мог дотянуться, чтобы почесать.

Желая, чтобы они ушли, он сказал:

– Это моё намерение, если не я найду Бурерождённых достаточно сильных, чтобы поддержать меня. Я не хочу просто ждать и готовиться к возможной осаде Повелителя бурь. Я хочу сражаться с ним. Он может принести с собой множество бурь, но он всё ещё один человек. Если я смогу сразиться с ним лицом к лицу, я знаю, что выиграю.

Закончив разговор, Кассий снял рубашку, которую расстегнул при входе, и вытер ею пот с лица и груди.

– А теперь, если вы вдвоем закончили со своим вторжением в мою личную жизнь, – сказал он, – я бы хотел принять ванну и отдохнуть до следующей бури. Если, конечно, кто-нибудь из вас не хочет сменить меня?

Казимир первым направился к двери.

– Прости. У меня есть дела. Численность оборышей за пределами города вышла из-под контроля. И у меня всё ещё есть кое-какие зацепки по мятежникам, которые нужно проверить, – Казимир вновь оглядел комнату и добавил. – Тебе всерьез стоит подумать о том, чтобы избавиться от этой навязчивой идеи с Паванской девчонкой, братец. Тебе будет лучше без неё.

Потом он ушёл, оставив дверь приоткрытой. Кассий, раздетый и раздражённый, остался стоять лицом к лицу с отцом. Вместо того чтобы ждать следующего подстрекательства отца, Кассий выбрал свой собственный укол.

– Как мама?

Король пожал плечами.

– Хорошо, я полагаю.

– Ты полагаешь?

Эти двое никогда не были парой любящих сердец, но они разделяли интерес к власти, и этого было достаточно, чтобы поддерживать их брак все эти годы. Но с момента их прибытия в Паван мать Кассия стала замкнутой и незаинтересованной даже в тех манипулятивных играх, в которые её муж играл с их сыновьями и новыми подданными.

– Если ты так обеспокоен, иди и выясни сам, – с этими словами отец ушёл, закрыв за собой дверь его комнаты.

Кассий долго стоял, размышляя о своей матери. Он не любил её, в той манере как, по его мнению, дети должны любить своих матерей. Но ему было интересно, не слишком ли много она думает о доме, как иногда думал он. Он никогда не был ласковым или любящим ребёнком. Он никогда бы не подумал, что будет тосковать по дому. Но он скучал по морю, по запаху соли в воздухе, по тому, как слышишь волны задолго до того, как их увидишь. Его дом был попеременно холодным, жестоким и опасным, но иногда… иногда он был красивым, тёплым и мягким. И Кассий скучал по всему этому – по жестокости и по прекрасному.

Это было место, куда он вписывался, и он предполагал, что именно это и составляло его дом.

Душа привыкла быть лишь частью целого. Без земного тела, за которое можно было бы цепляться, она будет искать что-то другое, чтобы заполнить эту пустоту. Одни находят покой в ветре, другие теряются в стремительном течении реки, а третьи находят утешение в самых тёмных спутниках – бурях.

– Из личного дневника ведьмы Авиры Круашель

2

Киран привык первым просыпаться по утрам. Это было частью его повседневной жизни. Ему нравилось смотреть на мир с несколько иной точки зрения, чем все остальные. Он многое узнавал о людях, просто взглянув на них. А в последнее время, когда Роар спала в его палатке, он особенно наслаждался теми мягкими мгновениями утренней тишины, когда всё было темно и спокойно, и он мог наблюдать за мерцанием небесного огня, бушующего в её груди с молчаливой красотой.

Но сегодня утром, когда он проснулся, её не было в палатке. Он почувствовал укол тоски, который напугал его больше, чем любое тёмное небо. Она начинала так много значить для него, затмевая всё и вся, что было до неё. У него не было чувства, с которым можно было бы сравнить это, кроме одновременного трепета, который он испытывал во время охоты на бурю, и неумолимой боли, которая иногда приходила вместе с выбором поприща.

Он быстро оделся и, выбравшись из палатки, обнаружил Роар. Она разводила небольшой костёр возле Скалы в лесном массиве, который они выбрали для разбивки лагеря. Они разбили лагерь на приличном расстоянии от города, чтобы их огонь не привлекал странников, и им пришлось зайти немного глубже в лес, чтобы избежать постоянного потока оборышей, которые всё ещё прибывали по дороге. Их лошади были привязаны неподалеку и лениво паслись в свете раннего утра.