Текст книги "Гнев (ЛП)"

Автор книги: Кора Кармак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Она кивнула.

– Я буду здесь. Я обещаю.

Он подождал ещё немного, глядя на неё так, словно она всё ещё была сном, затем резко повернулся и побежал.

– Подожди! – крикнула она, бросаясь за ним.

Он замедлил шаг, но не остановился.

– Я и так слишком долго отсутствовал. Моё подразделение, скорее всего, ищет меня. Если кто-то из них выжил. Но если вы хотите, чтобы я остался, вам нужно только попросить, Ваше Высочество.

– Пожалуйста, не называй меня так?

Он замедлил шаг, и она, избегая его серьёзного взгляда, посмотрела на дворец. Сквозь дым и дождь было трудно что-либо разглядеть, но она разглядела очертания большого золотого купола.

– Я отпущу тебя, но сначала, пожалуйста, скажи, что с моей матерью?

Тавен оцепенел, и его длинные шаги резко прекратились. Ужас пронзил Аврору насквозь.

– Неужели она… неужели они…

Он резко тряхнул головой.

– Она очень больна. Но она жива. Хотя она не верит, что то же самое относится и к тебе.

Считается, что первые люди, использовавшие магию, получили дары, сродни самим богам. Они обладали магией, из которой был создан весь мир, и с помощью которой весь мир может быть уничтожен.

– Изучение Первородной Магии

6

Тринадцать лет назад.

Круз пытался следить за временем, но во время бури весь мир замедлялся и ускорялся одновременно. Ливень проникал сквозь кожу, пока не начинало казаться, что холод никогда не отпустит тебя. Во-первых, хотелось постоянно двигаться в попытке согреться. Но через некоторое время выяснялось, что создание тепла означает его потерю, и после уже вовсе не хотелось двигаться. Хотелось спать. Но и для этого было слишком холодно. Неожиданные перемены ветра держали в полной боевой готовности, постоянно поднимая вопрос, было ли что-то хуже, чем дождь и ветер, идущие бок о бок. Если бы вы были другими детьми, вы бы плакали, плакали и плакали.

Круз не плакал, даже когда вернулся голос в его голове – голос, который шептал о разрушении и смерти. Он ждал, что из этого голоса выйдет нечто большее, что безумие полностью овладеет им, или, что хозяин голоса явится сам. Но шёпот оставался шёпотом, лишь скользящим по поверхности его мыслей, иногда ему даже приходилось напрягаться, чтобы расслышать его сквозь рыдания других детей. Они звали матерей и отцов, которые, как он знал, никогда не придут.

Только один ребёнок, казалось, понимал, что они здесь одни – девочка с синяком на шее. Вместе с Крузом они сделали всё возможное, чтобы построить убежище до того, как разразилась буря. Они нашли несколько валунов рядом друг с другом и сложили сверху длинные палки, за которыми последовали листья папоротника. Когда они закончили, это выглядело как импровизированная хижина, и Крузу было чем гордиться.

Но это почти не могло защитить от дождя, когда он обрушился на них. Листья становились тяжёлыми и скручивались вниз, оставляя щели в их предполагаемой крыше. Земля под ними превратилась в размокший суп, который прилипал к ногам грязными пятнами и комками. Остальные прижимались к нему всё теснее и теснее, пока Круз не почувствовал, как их трясущиеся конечности соприкасаются с его собственными. И с этим шёпотом, всё ещё звучавшим в глубине его сознания, у него возникло внезапное желание толкаться и толкаться, пока у него не появится пространство, пока ни один из этих слабаков не будет прикасаться к нему.

Вместо этого он бросился вперёд и встал, выползая из их жалкого укрытия и подчиняясь ярости бури снаружи.

– Куда ты идёшь? – произнёс голос, тихий и пронзительный.

Круз не остановился, чтобы ответить. Он продолжал ставить одну ногу перед другой и не останавливался, пока его одежда не промокла насквозь, а кожа не стала скользкой от дождевой воды. Над головой завыл гром, деревья задрожали от грохота, и он остановился, желая прислушаться, почувствовать страх и, возможно, наконец, заплакать, как все остальные.

Но этого… так и не произошло.

Потому что впервые в жизни Круз почувствовал себя свободным.

Он не был заперт в том доме своей матери с приторными запахами и шумом в любое время суток, и людьми, которые то приходили, то уходили, в отличие от него. Он никогда ничего не делал, кроме как оставался. Оставался в стороне. Сидел тихо. Оставался незамеченным.

– Что ты делаешь?

Круз резко обернулся и увидел девушку. Она последовала за ним, но почему-то казалась менее тронутой стихией. Конечно же, она не была сухой, но создавалось впечатление, будто она стояла под деревом, которое защищало её от сильного дождя. Но там, где она стояла, укрытия было не больше, чем у него, и он слышал ровный стук дождя и чувствовал, как тот капает ему на затылок.

– Ничего.

– Ты заболеешь, если слишком долго будешь стоять под дождём, – сказала она.

– Как и ты.

Она ничего не ответила, только слегка наклонила голову и посмотрела на него более сосредоточенным взглядом.

– Что случилось с твоей шеей? – спросил он, устав гадать на этот счёт, и он был слишком далеко от матери, чтобы заботиться о том, что было, а что не было вежливо.

Она схватилась за воротник рубашки, подняла его, скрывая отметину, но тут же опустила, словно передумала.

– Я сделала выбор, – ответила она.

– А что за выбор?

Она пожала плечами и, не моргнув глазом, продолжила:

– Не умирать.

Он не знал, что она имела в виду, но она была единственным человеком, с которым он чувствовал хоть малейшую связь.

– Как тебя зовут? – спросил он, осознавая, что до сих пор не предпринимал никаких усилий, чтобы узнать кого-нибудь из остальных детей, в то время как все они рассказывали историю за историей о своих семьях и жизни дома.

– Ты можешь называть меня Кэсс.

* * *

Киран Торн выскочил из задымленного помещения гостиницы, его сердце бешено колотилось.

Её там не было.

Они покинули гостиницу, как только стало безопасно выходить наружу. Бури небесного огня создавали особенно жестокую дилемму – оставаться в здании, пока оно горело, или бежать в бурю, вызвавшую пожар? Обычно это сводилось к догадкам, и чаще всего это приводило к травмам или смерти независимо от того, где человек оставался. Если, конечно, ты не имеешь магию, такую как порошок огненной бури, который он уже принял.

Не найдя Роар в её спальне на третьем этаже, он решил, что она уже выбралась. Но когда он не смог найти её вместе с другими, он бросился обратно в горящее здание, полный решимости найти её. Рансу следовал за ним по пятам, поскольку Джинкс тоже отсутствовала. Но сколько они ни искали, девушек нигде не нашли. Когда третий этаж полностью охватило пламенем, они, наконец, сдались и вернулись обратно на улицу.

Теперь Киран расхаживал взад-вперед, каждый мускул его тела был натянут, как тетива. Он чувствовал, будто стрела застряла в его лёгких, потому что, сколько бы он ни глотал воздуха, казалось, он вытекал быстрее, чем следовало.

Она не могла быть внутри. Этого просто не могло быть.

Они не могли путешествовать по диким землям, соблюдая меры предосторожности, только для того, чтобы она умерла в городе Бурерождённых, как и его сестра. По его коже побежали мурашки, как это иногда бывало в городах, словно воспоминания вот-вот прорвутся сквозь его поры, и он больше не сможет их игнорировать.

Из ниоткуда, в нескольких улицах от них начался сильный ливень, быстро распространяясь, добравшись до гостиницы. Киран поднял голову к небу и с радостью ощутил, как холод омывает его лицо и проникает в его одежду. Он никогда не чувствовал себя чистым в городах. Хорошо, что охота удерживала его в диких землях большую часть времени, потому что он уже испытывал беспокойство, а они едва прибыли.

Он наблюдал, как пламя на крышах шипит и пар поднимается от капель дождя, ожидая, когда огонь в гостинице полностью потухнет. Откинув со лба мокрые волосы, он снова принялся расхаживать. Он не был уверен, сколько раз прошёлся вперёд и обратно перед этой гостиницей, отказываясь думать о том, что может найти внутри, но тут Рансу крикнул:

– Киран!

Его друг указал на дорогу, где сквозь стремительные потоки дождя начали вырисовываться два силуэта.

У той, что была повыше, капюшон был низко опущен, скрывая её лицо, она была не более чем движущейся фигурой на расстоянии, но он узнал бы Роар где угодно. Он запомнил всё в ней – слишком грациозное скольжение её походки, то, как она сгибала плечи, чтобы казаться ниже, когда хотела остаться незамеченной, и как для него было совершенно невозможно не заметить её.

Она двигалась осторожно, словно испытывала боль, и прежде чем он успел осознать это, он бросился к ней. Она промокла насквозь, но на её бледной щеке всё ещё виднелась полоска сажи. Когда он почти добрался до них, она повернулась и обменялась долгим, непроницаемым взглядом с Джинкс.

Чем он вдвоем занимались, что увело их из гостиницы?

Он отбросил эту мысль. Ничего из этого не имело значения, не тогда, когда он так боялся, что она была… Он покачал головой, отказываясь задерживать ещё хоть на миг на этой возможности.

Киран замедлил шаг, когда он приблизился, преодолевая последнее расстояние в несколько длинных шагов. Потом он обхватил её лицо руками и поцеловал.

Ему было всё равно, что идёт дождь или что кончики его пальцев обгорели от соприкосновения с пламенем внутри гостиницы. Он редко заботился о чём-то ещё, когда Роар была рядом. Она таяла рядом с ним и не пыталась остановить его, когда он откинул её капюшон и запустил свою здоровую руку в её короткие, небесно-белые волосы.

Несмотря на холодный дождь, её губы горели огнём под его губами. Она встретила его отчаяние без малейшего колебания, как будто знала, что его сердце может разорваться, если он не притянет её как можно ближе.

– Я не мог тебя найти. Я думал…

Она успокоила его, нежно коснувшись губами его подбородка, потом щеки, а потом прижалась лбом к его лбу. Она бормотала извинения между лёгкими, дразнящими поцелуями, и Кирану ничего не оставалось, как крепко обнять её.

Когда его сердце, наконец, замедлило свой ритм до терпимого темпа, он отстранился и спросил:

– Чем вы занимались в городе в этот час? Я думал, мы договорились, что тут небезопасно.

Слова прозвучали резче, чем он хотел, но достаточно было оглядеться по сторонам, чтобы понять, что эти слова были правдой, как всегда. Страх снова скрутил его внутренности. Хотя она была в безопасности. Даже несмотря на то, что она была в его объятиях. Он почему-то всё ещё смертельно боялся.

Вот что значит быть влюблённым? Проживёт ли он остаток своих дней в постоянном страхе, что этот кусочек совершенства, который ему был дан, будет вырван, как и всё хорошее, что было до неё?

Уголки её губ опустились вниз в хмуром взгляде, прежде чем она одарила его своим привычным пустым взглядом. Иногда он ненавидел этот взгляд. Он никогда не хотел видеть её замкнутой и бесчувственной. И его раздражало, что когда-то у него было такое же выражение лица, пока она не вошла в его жизнь и не разбила её вдребезги. Теперь его эмоции всегда были слишком близко к поверхности.

Она слегка отступила назад, выходя из круга его рук.

– Мне нужно было кое-что сделать. К тому же со мной была Джинкс.

– Мне не нравится мысль о том, что вы вдвоём были одни. Мы слишком многого не знаем о состоянии города.

– Тебе не обязательно должно это нравиться.

Когда его страх померк, он обнаружил, что раздражение заполняет оставшееся пространство.

– Что мне не нравится, так это то, что ты всё время что-то от меня скрываешь. Мы либо вместе, либо нет. Это не может быть и тем, и другим.

Роар положила руку ему на грудь, прямо над сердцем. Она выдохнула и закрыла глаза. Ему было интересно, чувствует ли она, как его сердце забилось сильнее всего лишь от одного её прикосновения.

– Я знаю, – ответила она. – Я хочу этого. Очень. Вот почему… – она замялась, расправила плечи и продолжила. – Вот почему нам нужно поговорить. Сегодня вечером.

Что-то в её голосе дрогнуло, прорвалась частица уязвимости. И хотя он уже несколько недель жаждал, чтобы она открылась ему, теперь он чувствовал себя немного… обеспокоенно. Любопытство душило его с той самой минуты, как он впервые увидел Роар. В последние дни он на пределе испытывал своё терпение, пытаясь дать ей время, в котором она нуждалась. И теперь, когда она была готова, он понял, что он-то сам может быть и не готов к этому. Что бы там ни скрывала Роар, у него было предчувствие, что это всё изменит.

* * *

Команда провела вторую половину дня, по возможности помогая гостинице убрать все повреждения. К счастью, только верхний этаж здания получил значительные повреждения, а остальные пострадали только от слоя сажи на каждой поверхности и затяжного запаха дыма. Многим другим районам города так не повезло.

Очевидно, Джинкс была единственной, кто обеспечил ливень, который спас этот район от худшего ущерба. Но в других частях города им пришлось сосредоточиться на уборке трупов, а не только мусора.

Аврора и Джинкс были единственными, кто занимал комнаты на верхнем этаже. Поэтому, когда наступила ночь, и они сделали столько работы, сколько могли за день, охотники собрались, чтобы обсудить своё жильё на следующие несколько дней. Джинкс предложила девочкам переночевать в комнате Слай. Когда Роар начала отвечать, Киран коснулся тыльной стороны её руки.

Он наклонился к ней, прижавшись губами к её волосам, а потом прошептал:

– Останешься со мной?

Она сжала его руку и кивнула в ответ, и он поймал себя на мысли, что хотел бы оказаться с ней в комнате наедине. Он не знал, откуда берётся такая срочность, за исключением того, что города Бурерождённых всегда вызывали у него тревогу.

В диких землях он чувствовал себя как дома, какими бы опасными они ни были. Было что-то успокаивающее в осознании опасности, которая таилась вокруг тебя, в том, чтобы называть её по имени. Но в этом городе, во всех городах под контролем Бурерождённых, он остро осознавал, что люди могут причинить столько же вреда, сколько и самые свирепые бури.

Они с Роар извинились и покинули команду, но не раньше, чем он заметил ещё один недвусмысленный взгляд между Роар и Джинкс.

Эта срочность поднялась ещё на одну ступеньку. Не помогло и то, что Роар весь день была необычно тихой, и то же самое происходило сейчас, пока они поднимались по лестнице в комнату Кирана. Её брови были нахмуренными, а губы плотно сжаты. Он даже не был уверен, что она обращает внимание на то, куда идёт, её мысли были так явно обращены внутрь.

– Это не обязательно должно стать чем-то большим, чем ты хочешь, – сказал он ей.

Она подняла глаза на него и покачала головой.

– Прости. Что?

– Остаться со мной, – закончил он. – Я не просил этого, потому что хотел… я попросил, потому что хотел, чтобы ты была со мной. Вот и всё. Ни больше, ни меньше.

Роар замедлила шаг в коридоре и повернулась к нему лицом. Она подняла руку и тонким пальцем провела по кожаным ремням амуниции, которую он носил.

– Ты хороший мужчина, Киран Торн.

Он усмехнулся себе под нос. Большинство людей, взглянув на него, назвали бы его неприятностью, опасностью, если уж на то пошло. Он был рад, что она видит его иначе.

– Я мужчина, это правда. И больше, чем что-либо ещё в этом проклятом мире я хочу быть хорошим для тебя.

Крошечным пальчиком она скользнула под один из кожаных ремней и притянула его ближе, медленно, соблазнительно. В то же время она склонила голову набок и посмотрела на него голубыми глазами, которые разбили его сердце и снова собрали его воедино.

– Ты уже хорош для меня.

Она приподнялась на цыпочки и стащила ещё один кусочек его души, поцеловав уголок его губ. Она продолжала это делать, откалывая от него кусочки, о которых он даже не подозревал.

Она повернулась и повела его к двери, протискиваясь внутрь, всё ещё держа палец на ремне. Но как только она вошла в комнату, то резко остановилась, и её рука упала. Киран последовал за ней внутрь, закрыв за собой дверь, и обнаружил, что она стоит на коленях рядом с сумкой с её вещами, крепко прижимая её к груди и глядя на него со слезами на глазах.

– Ты спас мои вещи, – сказала она сквозь слёзы.

– Конечно, я их спас. Когда началась буря, я сразу же пошёл в твою комнату. Тебя там не было, но там оставалась твоя сумка.

Она издала звук, нечто среднее между фырканьем и смехом.

– Я… я так волновалась весь день, что совершенно забыла, что оставила это в своей комнате. Я была бы опустошена, если бы вещи сгорели.

Киран проглотил комок в горле и пробормотал:

– Я был бы опустошён, если бы ты сгорела.

Роар сбросила вещи с колен и поднялась на ноги. Она подошла к нему, обвила его руками и положила голову ему под подбородок. Он снова обнял её, и они долго стояли так. Вместе они напоминали ему какой-то жгут – словно давление, которое каждый из них оказывал на другого, закрывало все их раны.

– Никогда в жизни больше не хочу чувствовать это снова, – произнёс он в её волосы, его голос был хриплым. – Я не хочу представлять себе будущее без тебя.

Роар не ответила, но прижалась лицом ближе к впадинке на его шее. Он подумал, что она может остаться там навсегда, и обнаружил, что не очень возражает против этой идеи. Но со временем она заговорила, прошептав:

– Мне нужно рассказать тебе правду о моём прошлом, о моей жизни до того, как я ушла с тобой.

Он сглотнул, и ему вдруг стало трудно оставаться неподвижным. Ему нужно было ходить, делать что-то руками, делать всё, чтобы оставаться спокойным, несмотря на то, что будет дальше. Но каким-то образом он остался на месте.

– Я собираюсь рассказать тебе всё, – продолжила она. – А завтра мне нужно кое с кем встретиться. Я бы хотела, чтобы ты пошёл со мной, если ты всё ещё захочешь этого, когда я закончу.

Боже, он ненавидел предвкушение неведения, боязнь худшего. Хотя, честно говоря, по существу ему было наплевать на её прошлое. Ему было всё равно, кем она была раньше, и что ей пришлось сделать, чтобы выжить. Его заботило только то, кем они были друг для друга, в будущем.

Она медленно отстранилась и посмотрела ему в глаза.

– Прежде чем я скажу тебе. Ты можешь сделать для меня одну вещь? – спросила она.

– Всё что угодно.

– Мне просто нужен один момент, когда остальной мир не имеет значения. Мне нужен один момент, который касается только нас с тобой. Я хочу… паузу. Мне нужен покой до того, как буря продолжится.

– И как я могу дать тебе это? – спросил Киран.

Она улыбнулась полной улыбкой – не той нервной, которую он наблюдал весь день.

– Это очень просто. Ты поцелуешь меня.

Киран посмотрел в её глаза – ярко-голубые глаза наполнились эмоциями. А затем Киран отступил назад и направился к двери.

– Куда ты идёшь? – голос Роар слегка дрогнул.

Он остановился у двери и оглянулся на неё. Затем он протянул руку и повернул замок.

– Я ставлю мир на паузу.

* * *

У Авроры перехватило дыхание от тёплого взгляда Кирана. Он смотрел на неё как… как мужчина, который любит женщину, и вдруг она почувствовала себя очень взрослой. Когда она покинула Паван, всё, что у неё было, это целая жизнь ожидания – ожидание проявления своей магии, ожидание совершеннолетия, ожидание в страхе, что её тайна выйдет наружу, ожидание того дня в будущем, когда она наконец сможет стать настоящей Авророй.

А теперь… вот она. Она так много узнала о мире и о себе самой. Она столкнулась с опасностью и взяла под контроль свой собственный выбор. Она видела пустыни и горы, ходила по незнакомым дорогам. Она знала, как это выглядит, когда кто-то любит тебя. В каком-то смысле Аврора прожила больше жизни за несколько коротких месяцев с Кираном, чем все предыдущие годы вместе взятые.

Теперь она смотрела на него – тёмные волосы, ниспадающие на плечи, сильная линия подбородка, покрытая щетиной, широкая грудь. Он был ошеломляющим в свете фонарей комнаты. Его тело было большим и сильным, и она не могла не вспомнить все те моменты, когда она прижималась к нему – так близко, но всё время недостаточно близко. Неужели сегодня вечером они сделают ещё один шаг вперёд?

Её мысли были резко прерваны, когда Киран подошёл к ней – два длинных шага съели расстояние в мгновение ока. Он не прикоснулся к ней, но стоял с ней лицом к лицу, наклонив к ней голову.

– О чём ты только что подумала? – спросил он.

Она знала, что её щёки заливает румянец, чувствовала жар, но всё равно встретилась с ним взглядом. Она не была смущена, только не с ним. Когда она думала, что ей придётся выйти замуж за Кассия, у неё сдавали нервы при мысли о близости, о том, что она будет уязвима с мужчиной, которого едва знала. Но сейчас в животе у неё бурлило не от нервов, а от предвкушения. Она доверяла Кирану всем сердцем. Она собиралась доверить ему свою самую большую тайну. Было удивительно легко доверить ему и своё тело.

– Я думала о тебе, – сказала она.

– И что насчёт меня?

Она не колебалась.

– Насколько это приятно, когда ты прикасаешься ко мне.

Он что-то пробормотал себе под нос, и она знала, что он хочет улыбнуться, видела напряжение вокруг его рта, когда он попытался сдержать свои эмоции.

Он поднял руку и погладил её по щеке большим пальцем.

– Когда я прикасаюсь к тебе здесь?

Она прильнула к его руке.

– Да.

– А здесь? – спросил он, проводя пальцами вниз по её подбородку и погружая их под кожаный воротник, который она носила, и задевая чувствительную кожу её шеи.

Она подняла голову, давая ему больше места, и на этот раз ему не удалось сдержать улыбку.

– Ты уже знаешь ответ, – сказала она ему.

Он усмехнулся, и томный жар разлился в её животе. И действительно, казалось, будто бы внешний мир перестал существовать. Не было больше беспокойства, не было больше разочарования или безотлагательности, или чувства вины. Как будто у них было всё время в мире.

– Да, – ответил он. – Но мне всё равно нравится это слышать.

– Ты хочешь сказать, что твоему эго это нравится.

Он обхватил её за талию и дёрнул вперёд. Она не врезалась в него.

– Всему мне нравится это.

А потом он поцеловал её, и время не могло двигаться достаточно быстро.

Поцелуй вспыхнул мгновенно, переходя от медленного и нежного к глубокому и страстному. Он поднял её на цыпочки, и она обвила руками его шею. Но когда этого показалось недостаточно для них обоих, он обхватил руками её бёдра и полностью сбил её с ног. Она обвила ноги вокруг его талии, а затем он понёс её к кровати.

Аврора прервала поцелуй и потянула за кожаные ремни, удерживавшие её воротник и жилет. Она уже расстегнула две верхние пуговицы, когда Киран бросил её на кровать. Она удивлённо вскрикнула, а он засмеялся, забираясь на кровать рядом с ней.

– Ты мог бы предупредить меня, – сказала она, быстро расстёгивая остальные ремни.

– А что в этом интересного?

Когда она закончила с последней застёжкой, Киран помог ей снять защитный жилет, оставив её в льняной рубашке и брюках. Он снял с неё сапоги, а за ними и свои. Затем он лёг на спину и повернулся на бок лицом к ней. Она сделала то же самое.

Они уставились друг на друга, и в их глазах промелькнула нервная дрожь. Может быть, ей нужно сказать ему сейчас, пока всё не зашло слишком далеко. Она получила свою паузу. Это никогда не будет достаточно долго, но это успокоило её дух. Этого должно быть достаточно.

Киран прервал её мысли, перекатив её на спину и нависнув над ней. Верхнюю часть тела он поддерживал руками, а ноги переплёл с её ногами.

– Я думал, мы поставили паузу, – пробормотал он.

Опускаясь, пока его тело слегка не коснулось её.

– Да, – сказала она, поднимая подбородок и поцелуя его в щёку. – Но это не может длиться вечно.

– Это может продолжаться до тех пор, пока я не закончу целовать тебя.

– И сколько времени это займёт?

Он скользнул одной рукой по её талии, вниз по бедру, к изгибу её колена. Одним хорошим рывком он закинул её ногу на своё бедро, и их тела прижались друг к другу ещё крепче.

– Есть только один способ узнать.

Он наклонился к её губам. В ту ночь он подарил ей все виды поцелуев. Он начал с мучительно медленных, которые доставляли такое острое удовольствие, что почти причиняли боль. Он целовал её быстро, как будто они должны были вместить целую жизнь в одну эту ночь. Он целовал её крепко и нежно, и всё, что было между ними.

Аврора ждала, что он попросит о большем, но он так и не попросил. Она почти спрашивала себя, но обнаружила, что не возражает против бесконечных поцелуев, которые ни к чему не вели, кроме как к следующему и следующему. Это заставило её почувствовать, что это была просто одна ночь из тысячи других, через которые они должны были пройти.

Наконец, где-то между глубокой ночью и ранним утром, когда фонарь уже достаточно прогорел, чтобы они могли видеть только друг друга, их поцелуи замедлились, и они лежали довольные в объятиях друг друга.

И наконец, Аврора поняла, что время пришло.

Её голова лежала у него на груди, его сердце билось ровно и уверенно у её уха.

– А теперь жизнь продолжается, – пробормотала она.

Он слегка напрягся, но продолжил обнимать её.

– Так оно и есть.

Она не хотела, но Аврора села и передвинулась, чтобы встать с постели. Её нервы вернулись в полную силу, и она не могла лежать с ним на кровати и произносить нужные слова.

Она подошла к единственному крошечному окну комнаты и на мгновение выглянула наружу. Она видела только верхушку дворцового купола над соседними зданиями, поблескивающую в лунном свете. Она подумала о своей матери, лежащей где-то там, больной и считающей её мёртвой.

Она была жива. Уже что-то. Но надолго ли? Насколько она была больна?

У Авроры были самые лучшие намерения, когда она уезжала, но что-то по пути пошло ужасно неправильно. И если её мать так и не получила письма от Новайи, в котором объяснялась правда об её мнимом похищении, то, скорее всего, она допустила ошибку в самом начале.

– Я не знаю, с чего начать, – наконец призналась она.

Она услышала, как скрипнула кровать, но не позволила себе взглянуть на него, слишком боясь потерять самообладание.

– Начни с самой простой истины.

Простая истина. Она могла бы это сделать. Она бросила последний взгляд на дворец вдалеке, а затем заставила себя посмотреть ему в лицо.

Тогда она призналась в своей первой лжи.

– Моё имя не Роар. Меня зовут Аврора.

Мы не свободны, когда нами правит страх.

– листовка, распространённая повстанцами

7

Аврора.

Это было красивое имя. Но что-то в нём заставило сердце Кирана учащённо забиться.

Аврора.

– Зачем лгать о своём имени? – спросил он.

Роар – нет, Аврора поморщилась.

– Это не совсем ложь, – ответила она. – Большую часть своей жизни я жила под именем Рора. Роар была просто… начало с чистого листа.

Он мог это понять. В конце концов, он сам полжизни носил имя, которое ненавидел просто потому, что вырос в месте с таким же названием.

– А зачем тебе понадобилось начинать всё с чистого листа? От чего ты бежала?

И что ещё более важно… была ли она в опасности, вернувшись в это место, из которого когда-то сочла нужным сбежать?

Она сделала глубокий, почти прискорбный вдох и сказала:

– Я должна была выйти замуж.

Он встал и практически пересёк комнату, прежде чем осознал что делает. Он заставил себя остановиться. Его сердце колотилось, шум в ушах соперничал с любым штормом, с которым он когда-либо сталкивался.

– Замуж? За кого?

В его груди поднялся клубок эмоций – гнев, ревность и страх. А потом… ужасное осознание. Кусочки стали вставать на свои места. Она была образованной, очень образованной. Она всегда говорила с такой уверенностью и повелением. Она умалчивала о своей жизни в Паване. Она хотела вернуться за своей матерью. Всё в нём замедлилось, словно он пытался освободиться от времени, чтобы не дать словам слететь с её губ.

– Я должна была выйти замуж за Кассия Локи.

Он отшатнулся. Он так долго жил с именем Локи, но теперь ему казалось, что его вырвет наружу, если он ещё раз вспомнит об этом. Он сделал шаг назад, потом ещё один. Затем он заставил себя посмотреть на неё. Один взгляд на её небесно-белые волосы, и он удивился, как не видел этого раньше. Он чувствовал себя дураком и больным до мозга костей.

– Скажи что-нибудь, – прошептала Аврора.

– А что я должен сказать? – его голос был скрипучим, совершенно разбитым, и обида на её лице немедленно осыпала его чувством вины. Но он не мог извиниться. Он был слишком занят, отчаянно используя каждую унцию контроля, чтобы не сойти с ума.

Королевская особа. В ней текла королевская кровь.

Он повернулся к двери, внезапно отчаянно нуждаясь в пространстве. Его мозг вызывал каждое подозрительное слово или момент в их истории, видя их в новом свете, и ему нужно было остановиться. Всё рушилось – и прошлое, которое они делили, и будущее, которое он себе представлял.

Она была королевской особой. Он был, во всех смыслах, преступником.

– Куда ты идёшь?

Он не ответил и, подойдя к двери, почувствовал её руки на своей спине.

– Подожди, пожалуйста. Позволь мне объяснить.

Он не сводил глаз с деревянной двери перед собой, прослеживая каждую линию, лишь бы не оглянуться на неё.

– Я всё прекрасно понимаю.

– Нет! – она хлопнула его рукой по спине, не слишком мягко. – Посмотри на меня.

– Не могу, – выдохнул он, закрыв глаза.

Он сказал, что хочет быть хорошим для неё. И она как-то умудрилась посмотреть ему в глаза, не рассмеявшись. В каком мире осиротевший отщепенец был бы хорош для будущей королевы?

Она обошла его, проскользнув между его телом и дверью.

– Я всё ещё я.

– Ты? Ничто из того, что я знаю о тебе, не является правдой.

Всё было ложью. С той самой минуты, как они встретились в Глазе, всё, что он думал, что знает – всё ложь.

Она взяла его за руку, зажала её между своими ладонями и прижала к груди.

– Мы – правда. Я не лгала ни о чём из этого.

Он в этом не сомневался. Это было частью того, что делало его таким обжигающе твёрдым. Он любил её. Она любила его. Но это не имело значения, не в этом мире.

Если только…

Он накрыл ладонью её щеку.

– Мы можем уйти, – сказал он. – Отправиться в любую точку континента. Мы создадим новую жизнь.

Он мог на это пойти. Возможно, он и не сможет дать ей дворец, но самые рискованные охотники могли бы назвать свою цену. Он даст ей практически дворец, насколько это возможно в диких землях. Небеса, вдвоём они могли бы вырезать свою собственную территорию для защиты. Кому вообще нужны были Бурерождённые?

Она уже качала головой.

– Я не могу этого сделать. Посмотри, что произошло в моё отсутствие. Моя мать больна, город подвергся нападению, и безжалостная семья захватила моё королевство.

Слова повисли в тишине между ними. Её королевство. Он был просто отсрочкой от этой жизни, от этого места. Он был паузой, такой же, о какой она просила на сегодняшнюю ночь.

– И как именно ты планируешь вернуть своё королевство? – спросил он, и его желудок болезненно сжался. – Выйдешь замуж за принца?