Текст книги "Тайм"

Автор книги: Константин Белослудцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Феор больше не мог этого терпеть и с силой оттолкнул Жреца в сторону.

– Держи двери дворца открытыми, – сказал он упавшему старику, – Я еще вернусь.

Поднявшись по ступеням вверх, Феор дернул ржавую дверь и вспомнил, что она закрыта. Пришлось ему ждать, пока Жрец Трещины ее откроет.

– Жди меня до вечера, – сказал он, когда они вышли наружу, – Попробую остаться невредимым.

– Смотри, не умри. Судьба уготовила тебе нечто иное, чем просто смерть от рук каких-то неизвестных людей.

– Судьба? Может, больной разум Дреамора? – спросил Феор и, не дождавшись ответа, пошел в сторону дома, где осталась Лия.

Толпа, находившаяся где-то впереди, яростно орала, и, кажется, кого-то убивали. Среди радостных криков Феор различал крики боли, от которых сердце в груди сжималось, и не хотелось идти дальше. «Лия дома одна, – подумал он, пытаясь успокоить себя, – Каково же сейчас ей?»

Феор, когда оказался близко к толпе, потерявшей почти все свое человеческое достоинство, стал пробираться вперед тише и осторожнее. Скрываясь за разными зданиями, он пытался не поднять никакого шума, хоть крики толпы звучали намного громче его шагов. Прижимаясь к стенам, иногда ползя и идя на корточках, Феор двигался вперед, но как бы он не старался, его все равно заметили. Мужчина с длинными зубами, отошедший в туалет, то есть в кусты, заметил его, и хотел было закричать, но, увидев острый меч Феора, направленный на него, во время остановился.

– Я никому ничего не скажу, – пробормотал он, заикаясь от страха, – Умоляю, пощадите…

– Это слишком рискованно для меня, – сказал Феор, подходя к нему все ближе и ближе, – Простите, но я должен вас на некоторое время вырубить.

Мужчина, уже прощавшийся с жизнью, вдруг повеселел.

– Вы не будете убивать меня? – спросил он.

– Нет. Я не убийца, – ответил Феор.

– По голове меня стукнете?

– И этого я делать тоже не буду.

– Значит, отпустите?

– Я же сказал, что не могу отпустить тебя.

– Мне идти с вами?

Вместо того чтобы ответить, Феор подошел к испуганному мужчине и со всей силы большим пальцем надавил ему на сонную точку в промежутке между бровями, и он уснул. Сон просто, среди белого дня, одолел его. Такому способу борьбы с противником учат всех оперативников Совета. Феор овладел этим быстро и умел применять усыпление в совершенстве.

Мужчина упал на землю, и ударился головой об камень. Феор, осмотрев ушиб и приняв его за незначительный, спрятал свидетеля в кустах. «Думаю, его не заметят, – подумал он, – Пока он спит, я должен успеть довести Лию до дворца».

Двинуться с места ему помешало еще одно событие. Вдруг земля резко затряслась, и все небо неожиданно покрылось тучами, из которых моментально полился проливной дождь. Толпа стала кричать еще сильнее. Видимо, они имели представление о том, что только что случилось, и это их радовало.

Когда Феор пришел в себя, он, подгоняемый холодным дождем, который послужил ему хорошим укрытием от посторонних глаз, двинулся к дому с ускоренным темпом. Он понимал, что если не поспешит, то с Лией точно может что-нибудь случиться.

Пасмурное небо разрезали длинные синие молнии, не сопровождающиеся громом. Птицы, чего-то испугавшись, бешено летали над городом, оглашая его громким карканьем, а толпа все продолжала орать. По каменным тротуарам и мостовым вниз, к основанию холма, стекала вода, которая падала с неба. Казалось, что у высоких городских стен она начала скапливаться, образуя небольшой прудик, в который начали бить молнии. «Что происходит? – с ужасом подумал Феор, – Неужели, Дреамор освобождается?!»

Сейчас его это не беспокоило. Лия, наверняка, сходит с ума от страха, а он стоит тут под дождем, в паре метров от дома, и думает о Дреаморе, который, возможно, выходит из Трещины. Если это так, то миру придет конец от последующей неминуемой войны, которую самый великий полководец Первой Войны, наверняка, продолжит.

Вдруг его девушка, на лице которой был страх, выглянула в окно и сразу же исчезла, когда ее за горло схватила чья-то волосатая рука. Феор, увидев это, яростно, так, что его услышали, закричал и бросился ей на помощь.

Забежав в дом, он услышал ее плач и смех уродцев, выбивших дверь с петель. Феор поднялся по лестнице на нужный этаж и забежал в квартиру, в которой оставил Лию. Крики слышались с кухни, и он направился в нее.

Еще у входа Феор почувствовал запах крови. «Только бы она была не Лии», – молясь богам, подумал он. На кухне, раскинувшись во всю ее ширину, среди разбитой посуды и помятых кастрюль, в луже крови лежал тот самый волосатый уродец, схвативший Лию. Его шея была перерезана, и из нее все еще хлестала кровь. Лия стояла у стены с кровавым ножом в руках и отпугивала им троих безоружных уродцев, пытавшихся добраться до нее.

Увидев Феора, она не подала вида, что заметила его. Уродцы, полностью увлеченные ею, также Феора не заметили.

Один из них упал, когда острое лезвие меча прошло насквозь через его тело. Остальные двое, увидев, что их друг умер, разом, как только заметили Феора, бросились на него, а Лия потеряла от пережитого ужаса сознание. Одурманенные кровью, уродцы пошли в атаку, не обдумав, как они будут бороться с противником. Первый, выступивший вперед, вытянул руку, намереваясь разбить Феору лицо, но он успел во время присесть и распороть ему живот. Уродливое тело повалилось на хрупкий стол, на котором лежало жареное мясо, и раскололо его на части, испачкав осколки кровью и намотав на них воняющие кишки.

Последний уродец, боясь умереть, попытался выпрыгнуть в окно, но запнулся о Лию, лежащую на полу. Причинив ей сильную боль, он упал и ударился шеей об подоконник. Феор подумал, что этого ему хватит, но уродец поднялся на ноги и, схватив с пола один из обломков стола, ринулся на него в атаку. Складывалось впечатление, что он, в отличие от своих умерших друзей, драться умел, и делал это хорошо. Феор только и знал, что все время уклонялся от его атак, не в состоянии нанести по нему удар.

На маленькой кухне, пол которой был залит кровью и почти весь заполнен трупами, сражаться было сложно. Феор несколько раз чуть не упал, но удача на этот раз осталась на его стороне. Вместо него, поскользнувшись из-за крови, на пол повалился уродец. Феор, прижатый его ударами к стене, воспользовался этим и упал на него, держа меч так, чтобы он пронзил сердце противника. Теплая темная кровь брызнула из тела умирающего уродца и попала Феору на лицо, заставив его понять, что он только что убил первых в своей жизни людей. Пусть и уродцев, поклоняющихся злодею, который может уничтожить весь мир, но все равно живых людей, которые могли думать, и еще несколько минут назад разговаривали. Теперь их остывающие тела больше не живут, и уже ничего не смогут сделать.

«Я чудовище, – подумал Феор, но потом вспомнил, что все это он сделал ради Лии, и что они хотели ее убить, – Хотя они и заслуживали смерти».

Драться на мечах его учили в Совете. Лучшие мечники принимали в этом участие, и долгие часы их работы пропали не напрасно. До этого времени, Феор еще никогда по-настоящему, на смерть, не сражался, и вдруг понял, что это его. Умение убивать врагов с помощью меча находится в его крови. Только тогда, когда он ощутил теплую вражескую кровь на своих руках, к нему пришло это понимание.

– Лия! – попытался привести он в сознание девушку, – Лия, просыпайся!

Слова на нее не подействовали и Феор, кляня себя за это, несколько раз ударил ее ладонью по лицу. Лия открыла глаза, и, оглядевшись, в ужасе закричала. Пол, сплошь залитый кровью, и разгромленная кухня сильно впечатлили ее.

– Это все ты сделал? – спросила она, глядя на Феора.

– Мне пришлось, – ответил он, – Иначе они бы тебя убили. Идем, Лия. Я знаю одно безопасное место.

Феор вывел ее на улицу, на которой все еще шел дождь, и они, скрываясь от толпы, стали пробираться к дворцу.

– Почему ты ушел? – спросила Лия, когда дом остался за их спинами, и они очутились в темном грязном переулке, в мусоре которого рылись кошки и собаки, – Я просила тебя не выходить.

Феор не знал, что ей ответить. Сейчас он уже сам не понимал, зачем оставил ее одну.

– Какая теперь разница? – вопросом на вопрос ответил он, – Мы все живы, и это главное.

– Но мы могли умереть! Я могла умереть, ты мог умереть, и, ведь, даже не попрощавшись!

– Ну, прости. Я не хотел подвергать тебя опасности. И вообще, как те мужчины оказались у нас дома?

– Извини, Феор, но я думаю, что это из-за тебя. Не обижайся, ладно?

– Они ворвались в дом, когда я выступил против них? Чтобы навредить мне, покалечив тебя, да?

– Видимо, да. Когда ты ушел, я стала смотреть на тебя в окно и увидела, что ты чуть не вляпался в драку с этими ужасными верзилами. Мне было страшно, и я думала, что тебя убьют!

Феор ожидал от нее подобных слов, поэтому перенес их немного легче, чем надеялся.

– Мне понятно, – сказал он, – и я признаю свою ошибку. А что с тем мужчиной, который был уже мертв, когда я вошел на кухню? Это ты его убила?

Теперь Лии пришлось оправдываться.

– Я не виновата, – с сожалением пробормотала она, – Он хотел меня задушить, и моя рука сама ударила его по шее ножом. Феор, я не могу себя простить за это. У него же была жена и куча детей, а я оставила их без кормильца. Что теперь с ними будет?

Психологом раньше Феор никогда не был, но все равно немного понимал ее.

– Не думай об этом, хорошо? – попытался утешить он Лию, – Он хотел убить тебя, а ты всего лишь защищалась. По законам виновата не ты, а он.

– Какие тут вообще могут быть законы? – возмутилась Лия, – Может, меня и не закроют теперь в темницу, но я же знаю, что это я его убила. Общество меня может простить, но сама я никогда этого не сделаю. Как же мне теперь жить? Как смотреть в глаза его жене и детям?

– Не волнуйся, Лия. Ты прервала жизнь лишь одного человека, а я целых трех. Каково, думаешь, мне?

«Хорошо, – подумал про себя Феор, – Надеюсь, сегодня мне еще придется помахать мечом».

– Думаю, тебе тоже плохо, – стыдясь, сказала Лия, – Куда ты меня ведешь? Во дворец?

– Угу. Жрец Трещины ждет нас там.

– Что?! – удивилась Лия, – Он же нам враг!

– Он был нам врагом раньше, а теперь можешь расценивать его, как друга.

– Нет, Феор. Не пойдет. Я не собираюсь идти во дворец!

– Ну и не иди! – разозлился он, – Только подумай, что с тобой могут сделать недавние твои друзья!

Феор пошел дальше, а Лия осталась на месте. Когда он отошел от нее на пару десятков шагов, она, услышав, как кричит толпа, побежала за ним.

– Одумалась? – с улыбкой спросил Феор, – Ладно, забудь про это. Идем уже. Дворец близко.

Дальше, пока они не дошли до дворца, хранили молчание. Лия все время хотела что-то сказать, но стеснялась. Феор видел это и делал вид, что не замечает.

Через несколько минут дворец предстал перед ними во всем своем мрачном великолепии. Раньше, при свете дня, Феор видел его лишь издали, да и это, закрытым другими высокими зданиями, окружающими его, и теперь, когда он, громадной стеной, возвысился над его головой, Феор отдал бы все, чтобы видеть это произведение искусства вечно, каждую секунду своей жизни. На его стенах была, по крайней мере, сотня окон, камень около которых был черным из-за пожара, бушевавшего внутри во время открытия Трещины. Следы страшного события только прибавляли ему еще больше великолепия. Стены дворца выделялись из-за трехцветных камней, расположенных в длинные линии. Красные и серые камни образовывали линии сверху вниз, а черные – справа налево, и когда Феор долго смотрел на этот узор, в глазах у него начинало рябить, но все равно замок казался ему неописуемо красивым. Высокие башни его были сделаны из красного камня, а их вершины покрывали листы металла, который блестел из-за солнечных лучей, падающих на него. Самой высокой башней была башня придворного мага, из окна которой торчал телескоп. «Он, небось, еще рабочий, – подумал Феор, – Надо будет как-нибудь посмотреть в него».

Они подошли к дверям замка, на которых был изображен узор в виде извивающихся стеблей растений, и Феор несколько раз постучал по ним.

– Открывай! – крикнул он, – Мы пришли!

По лицу Лии, молчавшей все это время, вдруг потекли слезы.

– Что случилось? – спросил Феор, – У тебя что-то болит?

– Нет, – ответила Лия, – Мне просто очень страшно.

– От чего же?

– Жрец Трещины никогда не разрешал нам заходить во дворец, говоря, что он проклят, и в нем обитают призраки.

– Он лгал вам. Забудь все это, и просто порадуйся, что, наконец, сможешь войти в него.

– Я попробую, только ты обещай мне, что больше от меня не уйдешь.

– Я все время буду с тобой. Не бойся.

– Смотри, двери уже открывают!

Наружу, из дворца, вышел Жрец Трещины и, боязливо озираясь, позвал Феора с Лией к себе.

– Быстрее, идите сюда, – сказал он, – Что-то плохое происходит.

Вымокший Феор, ведя за собой Лию, вошел во дворец.

– Что это «что-то плохое»? – спросил он, глядя на скелеты сгоревших людей, которые каким-то чудом все еще не рассыпались.

– Эта странная гроза не кажется тебе чем-то плохим? – вместо ответа, спросил Жрец.

– Думаете, Дреамор вырывается наружу?

– Нет, конечно. Если бы каждое выползшее из Трещины трехглазое чудовище сопровождалось такой грозой, то весь Тайм давно бы затопило. Тут что-то другое.

Лия, боясь скелетов, все время жалась к Феору и не отходила от него ни на шаг. Каждый раз, как небо с треском освещали молнии, она вздрагивала.

– Вот меня уже долгое время мучает один вопрос, – сказал Феор, глядя на Жреца, – Как, интересно, трехглазые чудища без какой-либо помощи вылезают из Трещины, а Дреамор не может сделать этого? Ему что, действительно, нужно, чтобы вы ради него убивали невинных людей?

– Так уж устроено высшими силами, – начал объяснять Жрец Трещины, усевшись на серебряное кресло, на котором раньше сидел придворный маг, – Я не знаю, почему это именно так, но послушай-ка одну историю, и, может, она прольет тебе свет на темные пятна во всем этом. Как я тебе уже говорил, Лорда Трещины закрыли в ней маги из Совета. Когда они выбрасывали его в нее, он все время пытался вылезти наружу, но из-за того, что его силы, с помощью магии, были немного урезанны, он не мог справиться с Советом. Однако выходить из Трещины у него получалось всегда. Тогда маги придумали одно новое заклинание, противное всем законам природы и общества. Читая древние строки, написанные тогда, когда только изобрели письмо, они заставляли Дреамора есть сырое человеческое мясо. Причем, мясо это должно было принадлежать человеку, ни разу в жизни не согрешившему.

– Хотите сказать, – удивился Феор, – ему скармливали детей?!

– Да, а дальше они у него насильственно вызывали рвоту, и обрызгивали ею Священный Камень.

– Не может такого быть… Совет! Как он вообще мог допустить такое?

– Так написано в ваших тайных книгах, к которым, я к счастью, имел доступ. Дилион, кстати, об этом тоже знает.

– А дальше что? В чем заключалось это заклинание?

– С помощью него они заперли его душу в камень, добытый на вершине Святой Горы, которая стоит на родине Дреамора.

– А камень сбросили в Трещину.

– Именно так. А души принесенных мною в жертву людей уничтожают этот камень, давая возможность Дреамору высвободиться из него.

– То есть, ему еще нужна будет оболочка. Или в камень заключили целое тело?

– Нет, лишь его душу, и да, ему понадобится оболочка, которой планирую стать я сам.

– Вы? Но у вас же были планы, что с помощью него вы заполучите мировое господство!

– Наши разумы сольются воедино, и мы станем одним целым.

Феор с сожалением закрыл ладонью лицо и сказал:

– В таком случае, мы уходим.

– И куда же? – поспешил спросить Жрец Трещины, – Вы не выйдете из города благодаря моей зверюшке. Посмотри в окно, сам убедись в этом.

Феор, держа Лию за руку, стал медленно шагать к окну. То, что он увидел на улице, повергло его в шок. На дороге, ведущей к дворцу, стоял страшный медведь с конечностями, как у паука и ел растерзанного на множество кусков человека.

– Он не выпустит ни вас, ни кого-либо другого из города, а если вы и попробуете, то вас ждет участь этого человека.

Феор, потеряв надежду на спасение, сел на пол у окна. Лия последовала его примеру.

– Будем просто ждать? – спросила она.

– Придется, – ответил Феор.

Глава 15.

Когда первые солнечные лучи начали освещать темное мрачное кладбище, его ворота открылись. Пьяный могильщик, с синим носом, вошел на территорию кладбища и, увидев Грика, тащащего в его сторону Абдея, закричал от ужаса.

– Нельзя трупы выкапывать! – завизжал он голосом, едва разборчивым из-за алкоголя в крови, – Это противоестественно!

Грик остановился и осторожно положил Абдея на землю. Ему не хотелось его потревожить или как-нибудь ему навредить.

– Это не труп, – сказал он, – Вчера исполнился год, как умер его отец, и он так напился, что просто заснул на кладбище, а я вчера вечером пришел за ним, и пока искал его тут, ворота уже закрыли.

Могильщик понимающе фыркнул и вонзил свою лопату в землю.

– Тогда проходите, – рыгнув, сказал он, – Мне незачем вас задерживать. Пользуйтесь нашим кладбищем всегда! Мы вам рады ежедневно!

– Спасибо, – улыбнулся ему в ответ Грик и вновь поднял Абдея себе на плечи.

Странный могильщик, с которым он только что разговаривал, сел на землю и заснул.

Пройдя сквозь ворота, Грик стал подозрительно озираться вокруг, чтобы не встретить стражников. Все же, он вчера сбежал из темницы, и его по всем законам Тайма должны начать разыскивать.

Со временем лицо Абдея обретало нормальный цвет, а синие трупные пятна исчезали. Феор, скрываясь за зданиями, как недавно это делал его брат, стал пробираться к городским воротам. Он молил богов, чтобы стражники, сторожащие их, еще не были в курсе, что из темницы сбежал заключенный, ведь, в противном случае, выход из города для него и Абдея будет закрыт.

Помимо всех неприятностей, свалившихся на него, для Грика существовала еще одна опасность – Крысы. Вчера он убил Трана, правую руку Крысиного Короля, и теперь разбойники, наверняка, тоже разыскивают его. Они представляют даже большую опасность, чем стражники. Говорят, что со своих пленников Крысы живьем сдирают кожу и оставляют освежеванный труп рядом с кучей навоза, чтобы обитающее там мухи перешли на человека и впихнули в его гниющее мясо свои личинки. Такую участь себе никто не желал, и тем более Грик, которому сейчас жизненно необходимо было попасть в Визем, чтобы спасти брата. Ради этого он пошел на огромный риск. Путь к воротам можно было проделать также через «бедные» района Фллойда, где живут только самые деградированные люди этого города, которых туда согнал простой народ, чтобы не терпеть на своих чистых улицах бездомных.

Угнетенный тяжелым телом, Грик шел к городским воротам через самые грязные переулки Фллойда, в которые даже Крысы не заходили. Он видел перед собой гниющих, беззубых и безволосых людей, с язвенными лицами, и боялся подхватить от них какую-нибудь болезнь. Молодые бездомные мужчины, женщины, старики и старухи в огромном количестве обитали в подобных переулках, располагающихся вдоль всей северной стены города. Их волосы и одежда были полны вшей и блох, а по конечностям ползали длинные белые черви, порожденные вечно-сырой атмосферой и вездесущей грязью, которой тут везде было предостаточно. Сам воздух источал зловония в этом непригодном для жизни месте.

«Зато, тут хотя бы нет стражников и Крыс, – подумал Грик, перешагивая через тело, кажется, мертвого человека, над которым жужжали мухи, – Тут я в полной безопасности».

– Я бы не стал так думать, – слабо, как будто издалека, пробормотал голос, который, как думал Грик, был уже мертв, – Тебе не кажутся опасными все эти люди, которым так сильно хочется есть?

«Я с ними справлюсь, – ответил Грик, – Тебя Кроул тоже оживил?»

– Я живу вместе с тобой. Разве забыл уже?

«Я все помню. Не мешай мне, я должен следить за обстановкой».

– Этих людей тут, по крайней мере, штук двадцать. Думаешь, справишься со всеми?

«Справлюсь».

– Эх, свернул бы ты лучше в нормальный город, а не шел этими гнилыми переулками.

Грик не стал ему отвечать. Его внимание вдруг привлекла странная дверь со знаком бога Рекуперата – божественным ликом на фоне восходящего из-за горизонта солнца. «Откуда здесь святилище? – подумал он, – Неужели и в этом всеми богами забытом месте нашлось место старому, начинающему постепенно забываться, божеству?»

– Рекуперат, Оживающий с древнего языка – сказал голос, – Как думаешь, боги существуют или они просто выдумка людей, желающих денег и власти?

«Мне все равно, – ответил Грик, – Кто-то верит, а кто-то нет. Я отношусь к числу людей, которые находятся посередине. Так мне живется намного легче».

– И все же, Рекуперат может тебе помочь. Просто войди в это здание, если не боишься, и помолись ему. Осторожно, блох не подцепи.

«Боги мне не помогут».

– Но, все же, войди. Что-то мне подсказывает, что сегодня Рекуперат спустится для тебя с небес на землю.

Грик остановился у двери. Липкая и грязная ручка, за которую надо было дернуть, чтобы дверь открылась, вызывала одно лишь отвращение, и к ней Грик прикасаться совсем не желал.

– Что ты как чистоплюй? – возмутился голос, – Давай, открывай ее.

Несмотря на поддержку голоса, Грику все равно не хотелось входить внутрь. «Что же будет в здании, – подумал он, – если уже на улице такая грязь?».

– Чистоплюй… – сказал, как отрезал, голос.

На этот раз Грик, презирая отвращение, схватился за ручку и потянул дверь на себя. Он думал, что сейчас его обдаст волной отвратного запаха, но этого не случилось. Вместо противной вони Грик почуял лишь приятный запах благовоний, источаемый горящими повсюду, на полу и на стенах, свечами. Показав себя изнутри, это здание стало манить его войти внутрь. Благовония и тихая, спокойная атмосфера, что царила внутри, приятно обволокли тело Грика, и он, забыв про все на свете, слепо побрел вперед. Нет, он контролировал свое тело, а его разум был чист от посторонних мыслей. Это он делал сам.

Как только Грик пересек порог небольшого святилища, к нему навстречу сразу вышла молодая девушка в одеяниях, которые носили все прислужники Рекуперата. На ней была надета белая ряса, капюшоном покрывающая голову, а на груди красовался такой же знак, как и на дверях, только он был вышит золотыми нитями, а не нарисован мелом. Из-под капюшона на рясу падали золотистые волосы, а на ее лице не было ни единой морщинки. Девушка была очень красива, и Грик, осмотрев ее, сделал вывод, что прислужнице никак не может быть больше двадцати лет.

– Приветствую вас в единственной обители Рекуперата во Фллойде, – сказала она голосом приятным и успокаивающим, – Что вас привело сюда?

– Здравствуйте, – ответил ей Грик, – Привело меня к вам ужасное горе. Мой друг умирает.

Ему не хотелось рассказывать ей лишнее, пусть лучше думает, что Абдей – его друг.

– Ваш друг? – спросила она, – А что, медицина оказалась бесполезной, раз вы решили обратиться к Рекуперату?

«Нельзя лгать в святой обители, – подумал он, – Но мне придется. Что со мной сделают, если узнают, что еще несколько часов назад Абдей был мертв?»

– К сожалению, да, – сказал Грик, – Я пробовал и разных лекарей, и целебные растения – все не помогает.

– В таком случае, бог наш Рекуперат обязательно поможет вашему другу. Нужно лишь помолиться, и его божественная длань исцелит этого человека.

– Спасибо большое, – сказал Грик, не зная, как ответить по-другому, – Мне нужно что-то сделать? Приношение?

– Нет, Рекуперат – бог милостивый. Ему ничего не нужно, он помогает за просто так. Кто, по-вашему, из всех остальных богов способен на такое?

Грик, вспоминая все легенды и предания, не нашел в своих воспоминаниях ни одного такого бога.

– Вот видите, – сказала девушка, – Нет таких богов больше в мире. Пройдемте за мной, я проведу вас к алтарю.

Она медленным шагом зашагала в соседнюю комнату, из которой раздавались молитвы других верующих. Во всем здании царил непроглядный мрак, и Грик не сумел разглядеть все помещение. Это выглядело так, будто кто-то захотел скрыть что-то от лишних глаз.

В соседней комнате, у стены, стоял огромный камень со знаком Рекуперата, и вокруг него были разложены горящие свечи, которые освещали его от основания до самой вершины. Молящиеся бездомные люди сидели повсюду. Грик насчитал, что в этой комнате с алтарем находится восемь человек, не считая его и девушки-прислужницы.

– Я не понимаю этого языка, – рассеяно сказал он, услышав, что люди молятся на незнакомом ему наречии.

– Это и не удивительно, – ответила девушка, сделав свой голос немного грустным, – В наше время Рекуперата стали забывать, и верят в него теперь лишь нищие люди, каких вы здесь и видите. Он стал их богом, а его язык, предназначенный лишь для молитв, знают только лишенные чего-либо, бездомные или неимущие. Как мы могли прийти к такому концу?

– Я не знаю, – сказал Грик правду, – Много остальных богов уже давно забыты, и никто больше им не поклонятся. Нужно радоваться даже нищим людям, ведь они все еще сохраняют веру, а значит, Рекуперат остается жив.

– Да. Спасибо вам за ваши слова. Они важны не только для меня, но и для всех остальных верующих. Молитесь, как хотите, на любом из доступных вам языков. Рекуперат мудрый бог, и услышит вас в любом случае.

Грик опустился на колени и положил Абдея на пол. Он не знал, что говорить, и ждал, пока голос как-нибудь поможет ему, даст какую-нибудь подсказку.

– Напрасно ждешь, – сказал он, – Ты не можешь молиться – значит, я тоже не могу. Выкручивайся сам.

Грик обернулся, в надежде на то, что девушка ему поможет, но ее рядом уже не было. Она стояла около какого-то нищего, в черных обмотках, человека и о чем-то с ним ласково разговаривала.

Абдей по-прежнему, за исключением слабого дыхания, признаков жизни не подавал. Тень смерти, которая поглотила его несколько дней назад, придавала его лицу странный вид, пугающий Грика. Он понимал, что человек, лежащий перед ним – это уже не человек в обычном понимании этого слова. Абдей побывал в загробном мире, а его тело разлагалось в гробу. По всем законам природы так все и должно было оставаться, но по вине Грика Абдей теперь жив, а устойчивые порядки, которым подвластны все живые организмы в мире, нарушены. «Сердцем чую, что не к добру это, – подумал Грик, начиная молиться, – Не должно было такого произойти. Я тоже не должен был воскресать. Тот случай, когда я перерезал себе горло, должен был оставить меня мертвым навечно».

Кривые, непонятные слова молитвы вытекали из его уст, и это внушало ему, что с Абдеем ничего плохого уже не произойдет. Ему нужно было хоть во что-то верить, чтобы совсем не потеряться. Вера иногда спасает людей. Нужно хоть немного, но сохранять ее.

Грик ничего не чувствовал, пока молился. Неожиданное озарение не посетило его. Он не увидел божественного света, и не почувствовал чьего-либо присутствия. Появившаяся надежда стала понемногу исчезать, а Рекуперат так к нему и не явился.

– Ничего не выходит, – пробормотал Грик в безмятежной тишине, царящей вокруг.

Прислужница, услышав его слова, закрыла глаза и подошла к нему.

– Не теряйте надежду, – сказала она, – Вы молились искренне?

– Так, как мог.

– Тогда просто подождите. Рекуперат обязательно исцелит вашего друга. Можете поселиться наверху, у нас есть комнаты.

– Но у меня нет денег…

– Не волнуйтесь. Мы не с кого не взимаем плату. Рекуперат – бескорыстный бог. Мы, его люди, такие же.

– Спасибо большое. Мне оставить своего друга здесь или можно взять его с собой?

– Все это здание – обитель Рекуперата. Не важно, где вы будете, он вас все равно увидит и найдет.

– Еще раз, спасибо. Мне можно занять любую пустую комнату?

– Конечно. Все те, кто молятся Рекуперату имеют право жить там, где захотят.

Девушка улыбнулась и пошла дальше по своим делам. Грик восхитился ее походке. Она была такой красивой и плавной, что человек, увидевший ее в первый раз, не сумеет глаз от нее оторвать. «Такая красота пропадает в этом месте, – с жалостью подумал Грик, – Нужно будет как-нибудь предложить ей уехать из Тайма в более подходящее для нее святилище. Пусть даже, у нее нет денег. Я сам увезу ее».

Грик вновь водрузил Абдея себе на плечи. Он вышел из комнаты и стал искать лестницу, ведущую наверх. На этот раз прихожая предстала перед ним наиболее светлой комнатой, чем несколько минут назад. Теперь Грику удалось разглядеть пустые, бедные стены с ободранной штукатуркой и забитые досками окна, через которые не мог проникнуть ни один маленький лучик света. Все помещение находилось в темноте, и это прибавляло ему тайны, которую ни один, даже самый умный человек в мире, не в силах разгадать. Тут царило безмятежное спокойствие, присущее любому храму или святилищу. Вот только, это был не храм, а обыкновенный дом, в котором раньше проживали люди и который находится в месте, где живут только потерянные. Но, несмотря на это, служителям Рекуперата удалось превратить его в святую обитель, в которой каждому молящемуся всегда рады.

Грик поднялся наверх и пред его взором предстал коридор, по бокам которого, словно в подземелье у Крыс, были двери в комнаты. Он отпер первую и увидел, что она занята. Так же произошло и со второй, с третьей и с четвертой. Лишь пятая комната была пуста, но на ее двери был изображен знак Рекуперата. «Что бы это могло значить? – подумал Грик, – В эту комнату входить нельзя? Ай, ладно. Видимо, она единственная, в которую еще никто не заселился. Думаю, ничего плохого не будет, если я остановлюсь в ней».

Грик вошел внутрь, и положил Абдея на кровать, стоящую возле заколотого окна. Кроме нее и стула, на котором лежала кем-то забытая книга, в ней больше ничего не было.

Абдей лежал на кровати и дышал, бормоча при этом непонятные слова. Грика это начало беспокоить. Он до жути боялся его. Перед ним, на грязной кровати, лежал оживший мертвец, может быть, даже уже не Абдей. В загробном мире с ним могло произойти что угодно, и это пугало Грика больше всего. В детстве он с содроганием сердца слушал истории про оживших мертвецов, которые поедали других людей, и те после смерти тоже оживали. Такая угроза могла охватить весь мир, а человечество из-за этого погибло бы. «Но в тех историях ожившие мертвецы были разлагающимися телами, неспособными даже разговаривать, а Абдей совсем не гниет, и голос доступен ему, – подумал Грик, – Он никак не может быть ожившим мертвецом из историй, которые в детстве рассказывали мне мои друзья».

С такими мыслями он просидел на стуле около часа. Абдей все еще не просыпался, а Грик, в желании немного сократить ожидание, взял книгу, которую недавно положил на пол. Обложка ее была кожаной и на вид дорогой. Странно, что кто-то оставил ее тут.