Текст книги "Сто килограммов для прогресса. Часть третья (СИ)"

Автор книги: Константин Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

– А когда твердая?

– Чуть лучше, но не намного. Раненых больше, а убитых не сильно больше.

– Так ты хочешь сказать что наши 65-мм ОФСы малоэффективны?

– Не! Если перед конницей такие взрывы, то татары завсегда отворачивают. Если взрывов много. Это если не ордынцы. Лошадей пугать – самое то.

– Лошадей пугать...

– Вот картечь их хорошо косит. Если с расстоянием угадаешь. Я там смотрел – по несколько всадников на месте падало, в дырках все. А сколько еще раненых дальше пошло. Картечь – хороша. Жаль, далеко не бьет. Вот из-за этого и близко подпустили.

– И что, татары сразу отвернули? Как пушки стрелять стали?

– Да. После первого же залпа начали отворачивать. Но такую тучу разом не повернёшь. Мы им навстречу еще залп дали, потом они боком пошли, тут пушкари за ними не успевали пушки повернуть. Зато в догон два залпа дали. Всего шестнадцать картечных выстрелов. Правда, третий залп был контейнерами что сразу раскрываются, мы же думали что они ближе подойдут. Но тоже неплохо вышло.

– Странно.

– Что странно?

– Татары идут в атаку, но при первых же выстрелах пушек отворачивают. Они точно шли в атаку?

– Точно, а как еще. Ну собирались как-то долго. И разгонялись медленно.

– А если... После высадки, вы татарские дозоры видели?

– Не, не видели. Но они были где-то далеко. Про нас же они узнали.

– Да-ле-ко. Пушки мы всегда лошадями возим.

– Ну сейчас без лошадей. А ты видел какой высокий борт у фрегата! Попробуй туда коня затащи!

– Да я не про то! Пушки без щитков были?

– Щиток только у одной пушки, но мы его на фрегате оставили, и так тяжело.

– Смотри: вы пушки руками тащили, без лошадей. Татары вас издалека 'срисовали'. Могли они пушек не заметить?

– Да запросто! Пушка без щитка и лошадей как половина телеги. Ну может чуть больше. Передок тоже не брали, снаряды в ранцах несли.

– Они думали, что у вас нет пушек. Легкая добыча. А когда грянул первый залп – тут же отвернули. Про пушечную картечь все знают. Даже не так: они даже в бой не вступили. А то что потеряли три сотни – узнали позже, да и немного это для такого войска.

– Двести сорок четыре. Убитых и добитых.

– Вот. Встали они там, вдалеке, а тут вы на них сами поперли. Татары не стали с вами связываться. Посчитали невыгодным.

– Так что? Мы их победили, а они не воевали?

– Получается так.

– Ты эта... Ты так нашим не говори. Ладно? А то ...

– Да я понимаю.

– Слушай! Что еще заметил! Мы же по татарам в догон стреляли, я стрельбу не задробил сразу. Так солдаты кто как стреляли. Прицел на винтовках на пятьсот можно поставить, дальше – никак.

– Ну да, с открытого прицела на пятьсот метров с трудом во всадника попадаешь. Дальше – оптический прицел нужен, да и кучность у винтовок так себе.

– Ну вот, а я видел убитых в спину татар и на семьсот метров, и на девятьсот. Немного, но есть. Получается, по такой толпе можно и на километр из винтовок стрелять. Или даже дальше. Не обязательно в кого-то целиться, наугад можно. Вот были бы прицелы до тысячи метров размечены, мы бы больше татар побили.

– Э-э-э. Ну да. Можно.

Вот жеж я тормоз! Я же знал про это. Но вот уперся в целевую стрельбу, и раз солдат во всадника далее пятисот метров попасть не может, то и стрелять незачем. А про стрельбу по групповой цели забыл. Это вроде как дальность действительного огня. Еще там была прицельная дальность, но это какая-то формальная дальность. Или я путаю? Ну почему я не мотострелковый офицер был! А люди мне во всем верят – 'Командор все знает!'. Так в этом бое на грани поражения надо меня винить в первую очередь, а я Акима тут хотел 'построить'. Хотя и он тоже хорош. Надо тоже головой думать. Или он приказ выполнял? Что-то голова кругом идет.

'Почему я не офицер был!' А офицер бы паровую машину и не построил бы. И химию бы так не знал. Каждый должен заниматься своим делом. Но это не про меня. Как применять новые оружие и технику – лучше меня никто не знает. А я ... сам толком не знаю, как правильно. Больше по фильмам и книгам.

Что же делать? Надо быть осторожнее в своих приказах и суждениях. Если есть сомнения в своей правоте – не давить авторитетом, привлекать людей, советоваться, думать, моделировать.

Что-то пауза затянулась.

– Ну как тебе пулемет?

– Ух! Жаль сломался быстро! На шестом магазине встал. Но успел поработать. Я ж специально ему левый фланг отдал, ходил потом смотреть. Интересно – стреляет наугад, а попадает. Только патронов жрет! Вот патронов жалко. Если патронов не жалеть, то надо десяток таких пулеметов. Или два десятка. Вот тогда – да! Любую конницу залить свинцом можно. И к пулемету трех солдат хватает. Или даже двух. Это двумя взводами можно обойтись.

– Стоп! Стоп! Мы уже понадеялись так на огневую мощь. Рискованно это. Тут системный подход нужен.

– Но ты же сам говорил!

– Ну ...

Вот они, мои косяки. Интересно, еще будут?

– Ну ... и как свинцовая картечь себя показала?

– Хорошо бьет, лучше чугунной. Даже те картечины, что в пушке сминаются дырявят сильно.

– И сильно сминаются?

– Вот что же и раненых лошадей привёл, из мяса все вырезали. Ну винтовочные пули – то понятно, интересно было на картечь посмотреть. Особливо на ту, что в кость не попала, в мякоти была. Были и совсем круглые, но чаще смятые, как эти ... как кубики стали. И кажется, что картечины, пересыпанные песком, мнутся меньше, нежели пересыпанные опилками.

– Пробивает как?

– Брони пробивает хуже стальной картечи, плющится. Но у татар броней мало. А по мясу разницы нет.

– А слипшихся картечин не было?

– Не, не видел. Может и было, но никто не видел. Песок помогает, наверное. Так что свинец в 65-мм пушках себя оправдывает, картечин и больше, и летит лучше стальной. Вот еще летела бы на километр. Может, крупнее картечь сделать?

– Мне кажется, тут лучше шрапнель применить.

– Ты же сам говорил, сложная она и не эффективная в таком калибре.

Ну когда же закончатся упоминания моих ошибок!

– Сложная, да. Тут смотри, в чем дело. Трубка стоит на переднем конце снаряда, иначе как время-дальность менять. А вышибной заряд в донце. От трубки к заряду идет труба с быстрогорящим порохом, через весь снаряд. Там и так места для шрапнельных пуль мало, так еще эта труба место занимает. И порох этот, хоть и быстрогорящий, но дает заметную задержку. Из-за этого срабатывание на малые дальности не получить.

– Вон что.

– Смотри: картечь бьет до пятисот. Значит первая задача шрапнели – сработать на пятьсот метров и перекрыть расстояние пятьсот-восемьсот. Ну примерно. Но это если опять по такой же толпе стрелять, где большая точность не нужна. Зато какой урон – сотня пуль. Так?

– Ну да, так.

– А трубка с фиксированным временем срабатывания гораздо проще, и ее можно расположить в донце снаряда. Без огнепроводной трубы. Шрапнели влезет больше. Но главное – это много проще.

– А если враги дальше?

– Можно сделать с трубкой на восемьсот. Пока, думаю, этих двух номиналов хватит.

– Эх! Из малой пушки, да шрапнелью! – размечтался Аким – шрапнель она какая, враг ее не чует – взрывов больших нет. Могут стоять под обстрелом, пока раненые не заорут.

– Вот видишь, ты мне рассказал, что фугасы не очень хороши, так тут и шрапнель насочиняли. И про прицелы к винтовкам – правильно. Такие же прицелы и на пулеметы надо – патрон-то одинаковый. Хотя отличия будут. Прицела на километр хватит?

– Может полтора? Или, хотя бы, тысяча двести.

– Можно.

– И еще. Надо преграду в поле от конницы. Чтобы они замедлились, их тогда можно хоть тысячу перестрелять. Метров на триста. На двести могут стрелу докинуть, если луки хорошие будут, как у осман. Кстати, у убитых луки были не у всех.

– Так и раньше так было.

– Не. Когда против Менгли бились, только у тяжелой конницы в гвардии луков было мало. А тут у простых татар – копья. У половины где-то. И у части их – даже луков нет.

– Интересно.

– Вот и мне стало интересно. Поспрашал их. Говорят, что по деревням литовским полон собирать с копьём сподручнее. Воев там почти нет, а смерды могут вилы или топор поднять. Вот тут копье удобнее. Можно даже не убивать, а тупьем вдарить.

– Так они что, на вас как на смердов деревенских шли? Обнаглели!

– Э-э-э, не скажи. От стрел дальних можно щитами прикрываться хорошо. Но когда конница подходит на копейный удар, тут уже от умения каждого воя зависит. Еще и строй нужен, и пикинеры. Даже против таких простых всадников как Ширины. А у них какой перевес был. Но это если против обычного войска. У нас же еще почти полсотни карабинеров стояло наготове. Засыпали бы пулями таких копейщиков. Нам стрелы опаснее.

– Ты же про преграды начал.

– А, ну да. Если бы мы рогатками огородились, то можно было половину татар там же и побить. Но рогаток много надо. Если триста метров...

– Вы у оврага спину прикрывали, то полуокружность в километр выходит. Если в чистом поле встать – то два километра надо.

– Это же полбаржи кольев одних! Вот бы этот забор из проволоки с колючками, что у нас тут полуостров огораживает. Но его строить долго, да и проволоки много надо.

– Да, на такой забор шестикратно колючки надо, а лучше восьмикратно.

– У нас даже столько нету.

– Но можно сделать. Работа частично механизирована, ручного труда много, но справится даже рабочий третьего разряда. Но это не лучший вариант, ты правильно сказал – строить долго. Вот против пехоты есть такой 'спотыкач' – колья до колена, в три-пять рядов, на них колючка. Но не внатяг, а свободно, иные даже петлями. Пехоте такое препятствие пройти быстро не получится. Не натянутую проволоку саблей еще не сразу разрубишь. А под обстрелом совсем плохо им будет. Но как конница по такому пройдет – не знаю. Кто-то точно запнется, а кто-то проскочит. А если их много, то проскочит много. И расход проволоки большой, больше чем на забор.

– Ох! Не, надо другое.

– Есть спираль. Там тоже расход большой, но ставится и снимается быстро. Еще можно на рогатки колючку натянуть. Отличная преграда – но и кольев и проволоки много надо. Можно даже просто ежи из трех кольев колючкой обмотать. Еж – самая простая опора. И его просто так не сломаешь. Кол, вроде, проще. Но его надо вкапывать или вбивать, а это не всегда возможно. И столб можно завалить. А еж поставил – убрал. А если еще немного прикопать или вбить его колья, то сносить его трудно будет.

– Это вот так три кола?

– Да.

– Да, как подпорка – просто и надежно. Но вот проволокой обматывать – много надо.

– Ну тогда самый экономичный способ – ставить голые ежи метра через три-четыре. Если между ними повесить даже одну нитку колючки – конница сразу не пройдет. Пока не порвет. Только если снизу подлезут.

– Не, не подлезут. Татары пешком не ходят.

– Еще лучше. Пустим две нитки – по дальнему и ближнему краю. Одну нитку лошадь просто сходу порвет. Хотя, если не натягивать – может не порвать. Но две нитки точно надо. Вот это минимально рабочий вариант получается. На полное кольцо надо четыре километра колючки и пятьсот ежей. Полторы тысячи кольев. Колья толстые не нужны. А колючки можно больше потом добавлять, как еще сделаем.

– Все равно много дров, несколько возов.

– Но не половина баржи рогаток же! Пробовать надо.

– Надо.

Помолчали. Думаем.

– Знаешь, Аким, ты если какой недостаток увидишь – сразу мне говори. Вот так, с глазу на глаз. Я хоть многое знаю, но не все. Особенно – как воевать.

– ?!

– Да, а это очень важно. Понимаешь, я знаю как сделать эти все винтовки, пушки, корабли. Но как правильно ими воевать – знаю не очень хорошо. А некоторые вещи совсем не знаю. Так что тут надо нам вместе думать. Вот мы солдат тренируем?

– Ну да – тяжело в учении, легко в бою. Ты же сам ска...

– Да, я это сказал. И еще повторю. Но тренироваться надо не только солдатам, но и командирам, офицерам.

– Да мы все тоже бегаем и стреляем. Сам знаешь.

– Я не об этом. Надо тренироваться командовать – руководить своим подразделением в бою. Сначала надо с офицерами смоделировать все основные боевые ситуации. Все продумать – как действовать. Вспомнить весь прошлый опыт, я тут как смогу – помогу. Продумать и со стороны врага, сыграть за него. Надо выявить все возможные уязвимости и недостатки. Потом отработать с солдатами. И если в реальном бою эта тактика успешно себя проявит – записывать и заучивать офицерам.

– Так вот почему ты сказал, что нужна 'маленькая победоносная война'.

– Да. И она показала, что так как было – делать нельзя.

Не стал я наказывать Акима, тут и моей вины много. Это будет урок нам обоим. Такой отрицательный опыт намного важнее опыта победного. И нам повезло что этот опыт мы не оплатили кровью, и сам Аким эти знания получил живым и здоровым. Опыт военного командира – дорогого стоит.

Я как-то слышал выражение, что обучение одного генерала стоит двух дивизий. Жизней двух дивизий солдат! Я тогда очень возмутился этому цинизму. Но сейчас начинаю это понимать. Тренировки и учения – это хорошо, но научится воевать, без реальных боев – нельзя. Опять возвращаюсь к поиску баланса между боевым опытом и потерями.

Акима не наказал, но внимательные люди заметили, что не последовали и награждения. Хотя о победе над татарами было объявлено.

В цеху по производству аккумуляторов пришлось создать участок по их ремонту. Стало появляться много аккумуляторов, которые 'не держат' заряд. Причин тому было несколько. На самых первых аккумуляторах начала осыпаться активная масса. Не так чтобы сильно, но иногда отлетала целыми кусками. Свинцовый лист слишком гладким оказался. Сделали мелкую перфорацию. Только не так просто – после игольчатого валика лист опять пришлось ровнять на гладких валках, чтобы выровнять, и отверстия опять затянулись. Но удалось наладить ровный лист в мелкую дырочку. Активная масса стала держаться лучше, и даже чуть выросла емкость – масса отверстия заполнила.

Аккумуляторы стали работать неплохо, я даже собой возгордился. Но потом пошли в ремонт батареи с мизерной емкостью и совсем без напряжения. Причем это, в основном, мелкие батареи – от фонарей. Сульфатация блокировала часть активной поверхности. А если кристалл сульфата свинца разрастается особо сильно, то он замыкает собой пластины. Сразу минус два вольта в батареи.

Производство аккумуляторов нам дается нелегко. Мало того, что надо изготовить рулон из двух листов чистого свинца и сепаратора, редянки, проклееной карболитом. Еще корпус – керамика или карболит. Но при этом у нас обе пластины получаются отрицательные – из чистого свинца. А у заряженного аккумулятора положительная пластина должна быть покрыта оксидом свинца. Для чего надо провести формовку пластин, путем многократного заряда и разряда. При котором важно контролировать напряжение ячеек и плотность электролита. Процедура длительная, но получить активную массу из оксида свинца другим способом у меня не получилось.

И вот, после стольких усилий, аккумулятор выходит из строя. Нет, образование сульфата свинца это нормальный процесс. Но образование губчатого сульфата. Кристаллический сульфат свинца плохо растворяется, снижается активная площадь. На поверхности пластины он преграждает путь электролиту вглубь активной массы. С такой сульфатацией надо бороться.

Но хорошо, что эта кристаллическая сульфатация – обратимая. Опять циклирование заряд-разряд, но уже в другом режиме. Контроль и корректировка электролита. Это если нет замыкания между пластинами. Сульфатация возникает если сильно разрядить аккумулятор, менее десяти с половиной вольт для двенадцативольтового. А если еще и долго хранить в разряженном состоянии, то кристаллы сульфата свинца начинают расти, что уменьшает обратимость процесса и может привести к короткому замыканию пластин.

За большими аккумуляторами, судовыми или заводскими, присматривают или аккумуляторщики или электрики. Контролируют напряжение разряда, стараются как можно быстрее зарядить после разряда. А мелкие, 'фонарные', аккумуляторы часто разряжаются 'в ноль', долго остаются разряженными. Так батареи 'умирают'.

Но сульфатация обратима как раз из-за нашей примитивной конструкции пластин. Рулонная конструкция позволяет использовать очень мягкий свинцовый лист. Тут не нужно легирование свинца, которое применяют для классической конструкции решётчатых пластин. Там, для повышения прочности добавляли сурьму. Но из-за примеси сурьмы идет усиленное 'кипение' – выделение газообразных водорода и кислорода. Электролит убывает, надо часто доливать дистиллированную воду. Кроме того, идет усиленная коррозия положительной пластины, отложение металлической сурьмы на ее поверхности.

Придумали легировать кальцием вместо сурьмы – 'кипение' сильно уменьшилось, доливать воду можно гораздо реже, уменьшился саморазряд. Но при глубоком разряде образуется не только сульфат свинца, но и сульфат кальция. А он не растворим – процесс необратим совсем. Несколько глубоких разрядов свинцово-кальциевого аккумулятора – и его емкость падает в несколько раз.

Хорошо, что это не про нас. Ни сурьмы, ни кальция в наших батареях нет. Но такая быстрая, хоть и обратимая, сульфатация аккумуляторов – удручает. А ведь я собираюсь делать мобильные ламповые радиостанции. А там анодная батарея состоит из шестидесяти элементов! Мы сделали только одну – труд титанический. Формовать, контролировать, перекоммутировать. Причем заряжать, желательно, не всю последовательную батарею. Надо делить на части, идеально – каждый элемент отдельно. Потому как, при КЗ в одном элементе – остальные будут перезаряжаться, выкипать.

Мы делим на десять двенадцативольтовые батарей, и заряжаем их одновременно, параллельно. Эксплуатировать батареи в параллельном подключении не желательно, но заряжать с контролем напряжения – даже лучше, чем последовательную батарею на сто двадцать вольт.

А ведь при эксплуатации батарейных радиостанций вдали от генераторов, аккумуляторы будут часто разряжаться 'в ноль'. Что-то мне становится жалко таких трудов по созданию таких аккумуляторных батарей. Надо что-то другое.

Тут нужен либо аккумулятор не боящийся глубокого разряда, либо простая 'батарейка', первичный химический источник тока. Причем оба варианта уже нам доступны. ХИТ даже возможен в двух вариантах – угольно-цинковый и воздушно-цинковый. Хотя для угольно-цинкового нужен деполяризатор из оксида марганца, так что он по сути марганцево-цинковый. Но химически чистый марганец мы еще не получали. Для металлургии используем обогащенный шлак – смесь силикомарганца, ферромарганца и кучи примесей. Выделить из этой смеси марганец можно, но это либо электроплавкой, либо гальваническим способом, с расходом серной кислоты. Слишком сложно, не стоит оно того.

Воздушно-цинковый элемент доступнее, но у него большой саморазряд. Воздух, попав на положительный электрод, продолжает 'работу', даже при отсутствии электрического тока в цепи. Положительный электрод пассивный, из графита. Попробуем применить антрацит, у него сопротивление большое, но у анодной батареи токи небольшие, возможно, будет работать.

Но у ПХИТ один общий недостаток – расходуется металл, в данном случае цинк. Цинка у нас уже несколько тонн, но все равно жалко. Хотя цинк там не улетучивается, переходит в оксид цинка, накапливается в активной массе. Можно будет использованные батарейки перерабатывать вместе с рудой, там цинк восстановится до металлического состояния. Но все равно металл жалко.

Если заработает воздушно-цинковая батарея, то применение для нее найдется. Для коротких операций саморазряд не страшен. Можно войсковую разведку с радиостанцией заслать, или артиллерийского корректировщика. Вот здесь сухие батареи помогут, трудоемкость их изготовления должна быть значительно ниже, чем у аккумуляторов.

Хотя такие батарейки будут довольно тяжелыми, учитывая наши 'высокие' технологии. Поэтому надо бы разработать еще один проект – серебряно-цинковый аккумулятор. И цинк и серебро у нас есть, а достоинств у этого элемента много. Очень большие удельные емкость и мощность, высокая механическая прочность, малый саморазряд. Очень важный для нас момент – не боится глубокого разряда и хранения в разряженном состоянии.

Есть и недостатки – серебро это дорого. Еще его надо очень аккуратно заряжать, с контролем тока и напряжения. Но это укладывается в сценарий использования диверсантами и разведчиками. На базе правильно заряжаем, а в рейде можно не волноваться насчет глубокого разряда, лишь бы обратно привезли. Ну и малое количество циклов, менее сотни – для военного применения терпимо.

Вот как раз военные в моей реальности эти аккумуляторы очень любили, они же денег не считали. Причем использовали даже в режиме одноразовой 'батарейки' – например, в торпедах с электроприводом. Серебряно-цинковые аккумуляторы стояли на первом спутнике и на первом луноходе. Если на луноходе аккумулятор подзаряжался солнечной батареей, то на спутнике был опять в одноразовом режиме.

Почитал еще, хороший аккумулятор. Один момент есть – серебряный электрод должен быть отделен от электролита мембраной из целлофана. Цинковому электроду достаточно целлюлозного сепаратора, а вот серебру подавай целлофан. Большинство пластиков водонепроницаемы. А целлофан, без улучшающих добавок, немного пропускает. Вот меняя толщину и количество добавок можно добиться ионной проницаемости. В качестве добавок – глицерин и фенолформальдегид, оба вещества нам доступны.

Целлофан это листовая/ пленочная вискоза. Раствор целлюлозы. Я давно над искусственным вискозным волокном думал, трудная технология. Если первый этап – обработка едким натром, хоть и имеет свои тонкости, но выполним. То на втором этапе идет обработка сероуглеродом. Он мало того что ядовит, так еще и взрывоопасен. Установка должна быть герметичной. И очень много всяких тонкостей во всех процессах – температура, давление, процент отжима, скорость подачи. Фильеру, желательно, из платины. Не, не потяну.

Но целлюлозу можно растворить еще и по-другому – в сложном растворе веществ, где самое ценное – соли меди и аммиак. Ценное, потому как эти вещества уходят в раствор в процессе получения волокна/пленки. И если соли меди, большей частью, можно вернуть в производство, то большая часть аммиака улетучивается. Так что для нас это будет обмен аммиака на целлофан. Аммиак тоже токсичный, но человек чувствует малейшее содержание аммиака в воздухе, так что технику безопасности соблюдать будет проще.

И аммиак у нас есть – несколько бочек нашатырного спирта, один из продуктов коксохимии. Было гораздо больше, часть потратили на эксперименты (азотная кислота не получилась), а остальное просто сливали, бочек не хватало. Вот и пригодился аммиак. Только у нас он жиденький, менее десяти процентов аммиака. Придётся проводить ректификацию, делать колонну специально для него. Для получения медно-аммиачного раствора целлюлозы нужна концентрация около двадцати пяти процентов.

Теперь надо распределить – кому, что делать. У Антипа большой опыт по ректификационному разделению бензольной группы, вот пусть и занимается повышением концентрации раствора аммиака. Но пока целлофана нет, серебряно-цинковым аккумулятором заниматься смысла тоже нет. Попробуем сделать воздушно-цинковый ХИТ, он самый простой получается. Выбрал очередного пацана, у которого химия и физика хорошо идут. Для начала послал его на практику в цех по производству свинцово-кислотных аккумуляторов. Параллельно начал ему объяснять теорию гальванического элемента, и конкретно воздушно-цинкового, максимально подробно. Нарисовали конструктив – классический цинковый стакан. Но пусть сначала всю технологию свинцовых аккумуляторов изучит и пощупает, может хоть какие навыки технолога проявятся.

Но тут вернулся Антип:

– Та же проблема, холода у нас нет. Аммиак при такой жаре улетучивается.

– Как! Опять?

– Ну.

– Где же холод взять? Зимы тут не будет.

– Капитан 'Зевса' говорит, что на том острове, где воду берем, видно гору. На той горе, на вершине, всегда снег лежит. Даже жарким летом.

– Остров. Сицилия? Гора. Этна! Точно! Самый высокий вулкан в округе. Там и вправду снег всегда.

– Во. Значит не врет.

– Не врет. Но как ты себе представляешь это? Во-первых – там высота более трех километров. Туда просто так подняться нелегко. А ты предлагаешь поднять ректификационную колонну и бочки с нашатырем. А во-вторых – там арагонские бароны. Мы там из реки воду набираем, так они норовят с нас оплату за это взять. А попади к ним в руки – до нитки разденут, и ничего им за это не будет. У них там абсолютная власть на своей земле.

– Да уж. И что делать?

– Слушай, а в воде аммиак хранится, не испаряется. Хотя у него температура кипения минус ...

– Минус тридцать три.

– То есть газ, растворенный в воде. Но при нагреве быстро выходит из раствора. Понимаешь?

– Из горячего раствора уходит. А в холодный приходит?

– Приходит, если над раствором будет высокое парциальное давление. Помнишь, я объяснял, что это такое.

– Ну да.

– Берем две реторты, соединяем их трубкой сквозь пробки. В обеих наш жидкий нашатырь. Одну реторту нагреваем, другую охлаждаем. Если ночью, мокрыми тряпками, на ветерке – сколько будет?

– Меньше двадцати пяти градусов, может и двадцать.

– Во. Но первую сильно не греть, чтобы вода не испарялась, градусов шестьдесят хватит. Над поверхностью растворов будет повышенное парциальное давление паров аммиака. Но для холодного раствора это будет заметно выше нормы – аммиак начнет растворятся в холодном растворе. Концентрация будет расти.

– Точно?

– Должно. Надо пробовать. Только не забудь про рост давления от нагрева. И этот газ нельзя выпускать – это ценный аммиак. Попробуй вторую реторту побольше, но нашатырь на донышке. И нагревать медленно. Не забывай про токсичность.

– Да я помню. Воняет он дюже.

У нас же в Поти были большие поля картошки и пшеницы. Когда война с османами началась, мы из Поти свой гарнизон, в количестве отделения, убрали. И старались внимание осман к этому району не привлекать. Но и османы близко к берегу не подходили, опасались нашей корабельной артиллерии.

Но через речку от Поти, древнее поселение Фазис. Османы его разграбили, пока корвета поблизости не было. Но так, по-быстрому, вдруг корабль вернётся. Наши посевы тогда еще только росли, и осман не заинтересовали. Потравили только немного. Расположились османы в другом селе на Риони, в полусотне километров от берега.

Потом заключили мир. А у нас картошка давно созрела, и пшеница на подходе. Подготовили целый десант – собрали всех греков сельхозрабочих, им еще помощников взяли. На барже с конями, косилками, плугами высадили в Поти под прикрытием корвета 'Арес' и начали уборку.

Но в срок не получилось, провозились долго, перестояла пшеница. Еще дожди зачастили. Смогли собрать только четверть урожая, да и то мокрое. Высушили, конечно, но сказали, что такое зерно только на муку, всхожесть будет плохая. Вот так, а ведь это было самое большое наше пшеничное поле. Близ Ло Вати тоже было поле, но его вытоптали в войну, и по условиям мира эта земля османам перешла. Нормально убрали пшеницу только в Адлере и Мавролако, но там мало. Хорошо, что в Адлере была вторая делянка с сортовой пшеницей из двадцать первого века, опять всю на семена пустим, но теперь можно будет ею засеять большую площадь.

А картошка нормально, хоть и около месяца перестояла. Уже вся ботва засохла и упала давно, местами и не видно где росла. Но картошка приличная, вторичных ростков не было. Всхожесть тоже будет хуже, но на посадку у нас другая есть.

Картошки много собрали, более четырехсот пятидесяти тонн. Баржу в Мавролако дважды гоняли. И это только из Поти, а еще в других городах есть посадки, хоть и поменьше. В Шахтинске и в Воронеже только осенью урожай будет, там не субтропики. Причем в Воронеже посадили много – но сколько точно – не известно. Сажали глазками, 'кусочками', золу подсыпали. Вложились максимально – куда столько? Это у Федора много свободных рабочих рук оказалось. Картошку сажать и бабы с детьми могут, надо только научить и присматривать. Так что в этом году у нас картофеля ожидается хорошо за тысячу тонн.

Но с пшеницей плохо вышло. И сеяли мало, да еще и убыль такая. Мы и так планировали закупать пшеницу, теперь придётся закупать много. Самая выгодная в Египте, у мамлюков. В Александрию отправились приказчики на двух шхунах – зерно много места занимает, а пароходов свободных нет. Еще им заказал соды купить – вещь нужная и недорого. Надо правильную печь для стекла построить, непрерывной плавки. И можно будет тоннами производить – хорошая статья доходов.

Окрашенные ткани в Египет повезли. Это только у мамлюков желтая ткань продается лучше сиреневой, это у них цвет флага. Патриоты такие.

Ночью меня будят – срочная телеграмма с Родоса. Это туда вернулись приказчики на двух шхунах из Египта. Рассказывают: пришли они в Александрию, выгрузились, по рынку прошлись. Тут к ним опять подходят таможенники, но уже усиленные воинами. И говорят что у вас, то есть у нас, нет разрешения на торговлю. Никогда такого не было, и тут ... Всегда просто пошлину оплачивали, и торговали. Ну один раз пытались торговать запрещенным там огнестрелом. Но это было давно, после этого не раз тут торговали.

Приказчики их спрашивают – какое разрешение? Кто выдает? Мы сейчас пойдем получать. Сколько стоит? Бакшиш?

Те ни в какую. Хотя поползновения были. Но с ними военный начальник какой-то. Строго отказывает – короче валите отсюда, мы вам тут торговать не дадим. И кто выдает разрешения – не говорит. А остальные толком и не знают о чем речь, только командиру поддакивают.

Думали – мало предлагают, анн нет – неприступен. 'Гребите, говорит, отсюдова'. Вспомнили про вымпел, что получили от венецианцев. Один флаг с собой у них был. Командир глянул на вымпел, задумался на несколько секунд: 'Приходить можно, торговать нельзя'.

Против власти не попрешь. Могли их пострелять там всех нафиг – а смысл? Торговать надо, а не воевать. Решили не обострять, еле договорились купить часть пшеницы – тонн двенадцать. Ни соды купить, ни красителей продать не дали. Поехали домой.

Вот это новости. Я со сна не сразу понял, что за выкрутасы. Мамлюки, а это были точно мамлюки, не разрешают с собой же торговать. Причем у нас желтая ткань, 'якорный товар', ни у кого такого нет. Но проявляют стойкость.

Пока с приказчиками решили идти к османам за пшеницей. У них хоть и немного дороже, но есть на продажу. Еще надеюсь на урожай пшеницы у черкесов, что живут между Таной и Мавролако. Но это позже будет.

Сеанс связи завершили, сели в штабе думать. Что за разрешение на торговлю? Никто не знает. Но по реакции на вымпел, подозреваем связь с венецианцами. У них же чуть ли не монополия на морскую торговлю. У кого бы спросить? Отбили телеграмму на Родос, сказали коменданту сходить к рыцарям, поспрашивать.