Текст книги "Сто килограммов для прогресса. Часть третья (СИ)"

Автор книги: Константин Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

В Венеции же у нас есть агент. Купец сидит в маленькой лавке с видом на центральный причал. Просто записывает, что происходит важного или интересного. Периодически к нему приходит наша шхуна, привозит товары и инструкции, забирает отчеты. Еще и серебро забирает, он с прибылью торгует. Резерв денег у него есть, вдруг понадобится.

Но шхуна туда приходит с периодичностью в три-четыре недели, чаще не получается. А вдруг там что важное произойдет, а мы не знаем. Венецианцы для нас сейчас опаснее всех, хотя мы вроде как союзники. Но чувствую, подлость они могут совершить в любой момент, если подумают, что это сойдёт им с рук.

Надо посылать туда радиста с рацией. Мы как раз еще одну такую сделали, но только с двумя диапазонами – семь и двадцать мегагерц. Я думал послать радиста в Костантиниэ, но Венеция сейчас важнее.

Из радистов мы еще отбираем кандидатов для оперативной работы 'на холоде'. Тут важнее психологическая, моральная готовность. А научить стрелять из револьвера нетрудно, если время есть.

К рации прилагается наш единственный аккумулятор на сто двадцать вольт. Заинструктировали радиста не разряжать аккумулятор ниже десяти вольт на блок. Даже выдали стрелочный вольтметр, мы их уже научились неплохо делать. Ну и приняли меры для экономии времени работы на передачу. Взяли полсотни наиболее часто используемых фраз, и присвоили им числовые коды. Фразы надергали из старых радиограмм. А приемник транзисторный, работает на наушник, потребляет очень мало, да и к тому же от двенадцативольтового аккумулятора. Слушай сколько хочешь. В разумных пределах.

А у базовой станции на Лампедузе особых ограничений на время работы передатчика нет. Но связь на коротких волнах посредством отражения от ионосферы имеет неприятную особенность. Постоянно нарушается связь, происходит 'замирание'. Наблюдается две закономерности замираний – 'быстрое', пара секунд несколько раз в минуту. И 'медленное', несколько минут в течение часа или чаще. Но это в среднем, на разных частотах по-разному.

Поэтому радист в Венеции будет работать так: передает код фразы – букву и цифру, если такая фраза есть в кодовом списке. База повторяет код, если радист слышит тот же код, что и передал, то переходит к следующему коду или слову. В обратную сторону проще, база передает каждое предложение дважды, после такого блока радист дает короткий код подтверждения, что фраза понята. Это еще нужно для того, чтобы заметить медленное замирание. Тогда делают перерыв на несколько минут.

Еще радист будет участвовать в исследованиях прохождения радиоволн. Между Лампедузой и Венецией около тысячи километров. Для двадцати мегагерц это граница зоны молчания, а на семи мегагерцах может не хватить мощности при работе от батареи. Но у нас есть еще резерв – при работе с земли можно точно поставить направленную антенну, и на этом получить большой выигрыш в уровне сигнала. Отработали с радистами несколько вариантов стационарных антенн для каждого диапазона. Теперь надо испытать на большой дистанции.

В Венецию ушел 'Архимед'. Но он везет не одного радиста, еще едет Еремей. Сойдут на берег они раздельно, Еремей даже к той лавке подходить не будет. Походит мимо Дворца Дожей, понюхает воздух. Может и узнает чего-нибудь важного. Надо выяснить, кто это придумал – 'разрешение на торговлю'.

А ведь другие приказчики торговали нормально, никто им препятствия не чинил, только пошлины и взятки, как обычно. Из османской Греции много всего привезли: мед, фрукты сушеные и свежие, масло оливковое, масло виноградных косточек, серу контрабандную. Другой ходил в Тунис за финиками и изюмом – купил. И еще купил олова слиток. Олово довольно грязное, не хрустит. Потому и дёшево. Теперь приказчик переживает, что в олове половина свинца – товар не качественный. За такое и черный балл можно получить. Но олово сейчас в дефиците, османы все скупают. Они больше всех добывают меди, но олова на их землях нет, везут аж из Англии. Но тот араб говорит, что олово из Магриба, а это вот – север Африки. Что-то я не помню там месторождений олова, надо секретную карту посмотреть. Антип забрал слиток на проверку, кусок прогонит через электролиз – этот метод довольно точно состав сплава позволяет узнать.

Еще из Туниса привезли пробку, кору пробкового дуба, пластами. Много и недорого, видимо там где-то добывают. А то раньше привозили кусочками, хватало на пробки для химической посуды. Нет, разливать вино по бутылкам я не планирую, пробка имеет еще множество других применений. И первое, что изготовили под моим руководством – спасательный жилет. Из парусины, набитый кусками пробки. Отличная замена пенопласту. Еще и хороший теплоизолятор, более термостойкий, нежели пенопласт.

Спасательные жилеты нужны для абордажников. У нас уже было два случая, когда абордажник падал между кораблями, и камнем уходил на дно. Слишком много на них железа. Плюс еще одежда, и такой вес утянет на дно даже опытного пловца. Причем оба несчастных случая были на тренировках, что обидно. Теперь все будут в спасжилетах. И матросы при проведении швартовых работ тоже.

А меня мастера в промзону тянут, кто советоваться, кто хвастаться. Но сначала надо разобраться в проблеме. Сразу на двух десятках винтовок начались осечки. Причем все они новые, сделанные недавно. Во всех отказах проблема с боевой пружиной, на одних винтовках пружина села, на других – лопнула.

Обычно мы все пружины делаем увеличенные, чтобы не было больших деформаций металла пружины. Если одновременно увеличить и толщину проволоки и диаметр ее навивки, то можно получить те же жесткость и ход пружины, но напряжения в металле будут гораздо меньше. Но в винтовке боевая пружина находится внутри затвора, и габарит пружины намного увеличить нельзя. А получение точных марок сталей для нас все еще лотерея. Видимо, эта порция стали получилась с меньшим содержанием углерода, но это не распознали. Изготовленные пружины сначала работали нормально, но если оставить винтовку со взведённым ударником, упругая деформация пружины начинает переходить в пластическую. Пружина 'садится'.

А те пружины, которые лопнули, явно сделаны из стали с избытком азота. От него сталь делается тверже, но более хрупкой. Вот и лопаются пружины.

Нужно повышать качество стали, хотя бы для таких ответственных деталей. Я же думал про кислородное дутьё. Нужна установка для получения кислорода термодинамическим способом – детандер. И большинство деталей и узлов для его сборки у нас есть. Из простейшей паровой машины делаем воздушный компрессор, тут даже не нужен золотник, достаточно обратного клапана. Сначала надо воздух сжать, он от этого нагреется. Воздух надо остудить в теплообменнике 'воздух-воздух' или 'воздух-вода'. Такие у нас есть – конденсаторы, морские или сухопутные. Но тут пошли отличия, детандеру нужны большие давления, десятки атмосфер. Цилиндры с поршнями такое выдержат, для достижения нужного давления можно применить двухступенчатое сжатие. Но конденсаторы на такое давление не рассчитаны. Но нам не нужна высокая производительность, это не паровая машина. Теплообменники можно сделать небольшими, но из прочных труб.

Сжатый воздух, охлажденный до температуры окружающей среды, надо подать на вход паровой машины вместо пара. Машину надо чем-то нагрузить. Поставим генератор, пусть аккумуляторы заряжает. Воздух, расширяясь и совершая работу, будет охлаждаться. Тем сильнее, чем больше перепад давлений. Наша цель – получить температуру около минус двухсот цельсия, когда азот и кислород становятся жидкими. Тогда их можно разделить, используя разность температур кипения. Вроде не сложно, только вызывает сомнения достижимости столь низких температур. Надо продвигаться по этапам: сначала компрессор, потом теплообменник, далее расширительная машина.

Отличная новость – стеклодув смог сделать тонкий длинный капилляр. Ртутный вакуумный насос Шпренгеля у нас снова работает. Возобновляем производство радиоламп. Те двенадцать экспериментальных вариантов тетродов дали нам некоторое понимание зависимости характеристик от конструктива арматуры лампы. Но, похоже, что мы слишком увлеклись погоней за максимальным анодным током. Большой анод, а главное – большой катод. Который требует много вольфрамовой проволоки, запасы которой тают на глазах. Эти тетроды получились генераторными лампами, применительно к нашим условиям. За счет размеров электродов не только дают большой ток, но и выдерживают относительно большую тепловую мощность. Не ГУ-81М в четыреста-шестьсот ватт, конечно, но это наш самый мощный и удачный вариант. У тетрода характеристики не так критично зависят от зазора между катодом и управляющей сеткой. Еще и в телеграфном передатчике лампа работает в режиме, нетребовательном к ее частотным характеристикам. Теперь попробуем повторить наиболее удачный вариант конструкции арматуры. Одну закономерность сразу заметили – надо экранирующую сетку мотать с тем же шагом, что и управляющую сетку, чтобы витки были точно друг над другом. Похоже, что так уменьшается вредное действие второй сетки.

Но еще хочу сделать и другой вариант лампы. Тоже тетрод, но меньшего размера – усилительный. Не для усиления телеграфного сигнала передатчика, а для усиления слабых сигналов низкой и высокой частоты. Тут большой анодный ток не нужен, соответственно и большие размеры катода и анода не нужны. Сделать лампу более компактной – второй вопрос, мне сейчас важна экономия вольфрамовой проволоки.

На корпусе нового сторожевого корабля морского класса высохла краска, а я, наконец-то, определился с его именем. А то маляры ходят кругами и ворчат – не могут работы завершить. Решил дать ему имя 'Цербер'. Корабль небольшой, на целого бога не тянет. Но Цербер тоже входит в греческий пантеон, трехголовый пес-монстр. Сын Тифона и Ехидны, внук Тартара и Геи. Брат Сфинкса, Гидры и других монстров.

Пес – сторож, все соответствует. Будет патрулировать окрестности Лампедузы, охранять. Покрашен коричневой масляной краской из смеси льняного/конопляного масла и масла из виноградных косточек. Свинцовый сурик является одновременно сиккативом и пигментом, еще он уменьшает обрастание днища. Наша любимая корабельная краска.

Белая надпись сделана масляной краской на чистом льняном масле, потому как цинковые белила – слабый сиккатив. Еще и эта белая краска слегка желтит, но на фоне красно-коричневого борта это не заметно.

День спуска 'Цербера' на воду превратили в праздник с праздничным столом, песнями и фейерверками. Бабы и девки нарядились во все самое лучшее, все увешаны нашей новой бижутерией – серьги, броши, колье из цветного стекла. Ярко, цветасто. Возможно, даже красиво. Через эту бижутерию довольно много денег вернулось в казну. Но и отношения в семьях улучшились, это не менее важно. Еще шляпки и зонты от солнца. Мужики в мундирах. Смотрю я на это все, и совсем не ощущаю пятнадцатый век. Морской курорт конца девятнадцатого века. Только фасоны платьев совсем другие, много проще. Я в сфере моды сильно не прогрессорствую. Обойдутся пока.

Но и манеры сильно отличаются, видно, что из крестьян. Никакого хруста французской булки. Хотя стихи многие знают. Но люди простые и искренние. Улыбаются только если им радостно, а не все время, как 'в европе' двадцать первого века. Но самое главное – нет страха в глазах. Вот этот прогресс – дорогого стоит.

А так – скучно на острове, не хватает людям зрелищ. Если бы не ежедневный обмен новостям между нашими городами, совсем бы закисли тут. Уже целый ритуал сложился. За ночь приходит много телеграмм, их сортируют на служебные и новостные. Я их просматриваю во время завтрака, подтверждаю, какие можно 'отдать в новости'.

Одной общей столовой у нас нет, в центральной столовой на берегу ест всего около четверти населения Лампедузы. Жители морских домов едят в своих столовых на верандах, на самом верху. Но центральная столовая это часть огромного навеса, там стоит много лавок, из расчёта на всех жителей. Это наш зал собраний, без стен. Висит большая карта, где отмечены все наши города, чтобы было понятней. После завтрака все там собираются, и кто-нибудь из писарей зачитывает новости, пришедшие телеграммами ночью. Новости из телеграмм-канала. Еще потом обсуждают. А вечером там же рассказывают что произошло за день на острове, и самое интересное уходит в рассылку. Правда, еще цензура вмешивается. Не все, что происходит на острове, надо знать в других городах.

Сторожевик сошел на воду легко, без проблем. Он раз в десять легче фрегата – такая мелочь. Но люди бурно радовались, это наш первый корабль, построенный на Лампедузе. Пусть маленький и строили долго – но весь такой ровный, красивый и почти законченный. Даже часть кают отделали. Загрузим углем, водой, другими запасами – и можно испытывать. Потом еще месяц доделывать – но там совсем мелочи остались.

Первые испытания прошли у причала – 'бодали' стенку. Машина, вал и винт работают ровно, вибрация в пределах обычного. Мастера волновались за гребной винт новой формы, с тремя широкими лопастями. Мы же можем проводить только статическую балансировку. Но нормально, вибрация от него не чувствуется.

На следующий день 'Цербер' отдал швартовые и потихоньку прошелся по бухте. Бухта наша тесная, тут особо не разгонишься. Но я за этим всем наблюдаю с берега, на новый корабль меня пока не пускает моя охрана. Вот испытают его хорошенько, тогда можно. А пока – слишком велик риск. Ладно – не стал спорить. Так что основную информацию об испытаниях я получил из рассказов и докладов.

Ходили на малом ходу, бухта тесная, а выходить в море в первый же раз не разрешил им. Реакция на руль хорошая, корабль аж кренится на поворотах. Но это при работе от машины, поток воды от винта идет сразу на перо руля, и усиливает его действие. Еще надо будет проверить под парусами. Сегодня все проверят, завтра выйдут из бухты. Проверяют затяжку и работу не только всех узлов и механизмов паросиловой установки. Проверяется вся оснастка на корабле, все должно быть закреплено или надлежаще установлено. Даже такая небольшая качка это все выявляет.

Ходили в открытом море несколько часов, вернулись, наперебой все рассказывают. Самое главное – на полном ходу корабль получился очень быстрым. Еще бы, с частичной нагрузкой у него и шестидесяти тонн нету. Узкий и длинный – пирога. Возвращаемся к обводам галер.

При проектировании столкнулись с противоречием: надо обеспечить хорошую мореходность, сделали относительно высокий борт. Но корабль легкий, осадка небольшая. Увеличивать смачиваемую поверхность и возить лишний балласт тоже не хочется. Поэтому пришлось внимательно поработать с поперечным профилем корпуса, надо было получить достаточный запас метацентрической высоты – это превышение метацентра плавучести над центром тяжести. Но помогло то, что машина, котлы, водяные танки и запас угля являются хорошим балластом.

И первое плавание в открытом море подтверждает наши расчеты. Был весьма свежий ветер и приличная волна. Но 'Цербер' легко шел под любым углом к волне и ветру. Под невыгодными углами появлялись заметные крен и качка, но в пределах. Бортовая качка довольно большая, это не фрегат. Но качка меньше чем на 'Гефесте', хотя тот и тяжелее. Тут и правильный профиль мидель-шпангоута повлиял, и вспомогательные кили.

Вот из-за сильного ветра и волны не удалось точно измерить скорость. Но четырнадцать или пятнадцать узлов есть! С парусом более шестнадцати. Без машины и под парусом – четыре. Мало, но мачта одна. Для патрулирования вокруг острова достаточно. И Прохор говорит, что надо ставить гребной винт с бОльшим шагом, запас мощности у машины еще есть. Еще бы – одна из двух машин для корвета, а 'Цербер' легче его раза в три. И надо будет померить скорость в тихую погоду.

Четырнадцать узлов. Это от Лампедузы до Родоса менее чем за трое суток. Но это в крайнем случае, расход угля большой получается, крейсерская скорость у него одиннадцать-двенадцать узлов, но тоже неплохо. Земной шар стал еще немного меньше.

В Венеции радист построил антенны, произвел согласование с передатчиком. А это не просто, для наших радистов это целая наука. Учитывая, что из приборов у нас только газоразрядная лампа с усиками. Проблема еще усугубляется отсутствием коаксиального кабеля. Энергия от передатчика к антенне предается по симметричному фидеру, двум одинаковым параллельным проводам, разделенными керамическими вставками-изоляторами. Напоминает лестницу.

Волновое сопротивление такой линии намного выше, нежели у коаксиала. 200-600 Ом против 50-75 Ом. Для нормальной работы волновое сопротивление должно быть одинаковым у всех: у выходного контура передатчика, у фидера и у антенны. В простейшем случае применяют согласующий трансформатор, но это не совсем рационально. С передатчиком совсем просто, у него выходной контур содержит катушку для индуктивной связи с колебательным контуром. Просто увеличили количество витков в этой катушке.

У симметричного фидера есть и преимущество – его волновое сопротивление можно менять, изменяя расстояние между проводниками. Чем больше расстояние – тем больше волновое сопротивление. И тем меньше потери. Это еще один плюс, потери меньше, чем у коаксиала.

Ведь основная цель этих согласований волновых сопротивлений – донести энергию от передатчика к антенне с минимальными потерями. Получить как можно меньший коэффициент стоячей волны, КСВ. Идеальный случай: КСВ = 1. Если меньше двух, тоже считается неплохо. КПД передачи энергии к антенне, если сильно упрощать, равен КПД фидера в степени КСВ. Так что при низких потерях в симметричном фидере, общий КПД системы не так сильно зависит от КСВ. Но мы стараемся все согласовать.

С антеннами сложнее, тут надо либо ставить согласующий трансформатор, либо выбирать конструкции антенн с соответствующим волновым сопротивлением. Еще учитывать симметричность/несимметричность антенн. Но эти проблемы были на этапе конструирования. Радист же действовал по готовым инструкция и схемам, только подстроить согласование.

Со стационарными направленными антеннами на семи мегагерцах установить связь все равно не удалось, у анодной батареи всего сто двадцать вольт, мощность передатчика низкая. А на двадцати мегагерцах потери в нижних слоях ионизации атмосферы меньше, и довольно часто удается связаться после заката, окно на несколько часов получается. Работает батарейный передатчик! Без паровой машины и генератора. 'Без шуму и пыли'. Еще бы аккумуляторы получше сделать, этот у нас в единственном экземпляре.

И через новый канал связи Еремей передал сообщение. 'Венеция получила разрешение на торговлю с мамлюками от Римского Великого понтифика'. Интересно. Вот оно как здесь работает. Еще Еремей пишет, что в инцидент в Александрии, скорее всего, был устроен венецианцами. Сами бы мамлюки на такое не пошли. Ну я так и думал. Так что можно будет найти мамлюков, желающих торговать с нами. Попробуем в Каире, там рынок розничный, венецианцев меньше. Хотя, это означает дисконт в торговле, пусть и небольшой. Лучше бы все официально оформить.

Значит разрешение от Папы Римского. Сикст Четвёртый. Что там про него в историческом справочнике? Пытался создать из папства подобие монархии, для этого ставил кардиналами своих родственников. Как-то даже не оригинально. Следующий год у него будет насыщенным на события. В апреле попытается провести переворот во Флоренции, с целью захвата власти: 'заговор Пацци'. Попытка будет неудачной, в результате – двухлетняя война с Флоренцией.

В ноябре создаст папскую буллу, которой подтвердит создание инквизиции в Кастилии. Причем сделает это под давление Фердинанда Арагонского. Странно, получается, что будущие испанские короли – более ярые католики, нежели сам Папа. Или инквизиция всего лишь инструмент? Но то, что идет усиление католицизма, это однозначно.

Как это знание можно использовать? С буллой вариантов совсем не вижу, а вот попытка переворота – момент интересный. Но не скоро это, еще более полугода. Есть время и подумать, и подготовиться. Но торговать с Египтом надо сейчас, как бы получить разрешение на торговлю.

Надо написать письмо понтифику. Надо ему вежливо объяснить, что торговать мы сможем и без его разрешения, но уважая заведенные порядки, можем и платить пошлину за разрешение на торговлю. Если условия будут приемлемыми. Он человек неглупый и цивилизованный.

Еремей не оставляет своих привычек купца. Пишет, что встретил в Венеции ганзейского купца! Из Брюгге! Есть интересные предложения по обходу транспортной монополии венецианцев. Подробности позже, заряд аккумулятора экономят.

Прохор зовет, новая установка заработала, но есть проблемы. Поршневой компрессор он запустил довольно быстро, я только предупредил его насчет смазки. Надо минимизировать ее попадание в сжимаемый воздух, контакт концентрированного кислорода с углеводородными маслами не допустим.

Еще пришлось делать новый манометр на высокие давления. Сделали один большой и 'жесткий', где наш манометр на двадцать атмосфер разметил только первую четверть шкалы. Остальное пока будем только оценивать экстраполяцией.

Двухступенчатый компрессор дал более сорока атмосфер, примерно. Точнее – на такое давление настроили предохранительный клапан, сильнее качать пока боимся. Пока так попробуем. Затем сделали теплообменник из нескольких труб, шовных, сварных. Варили тщательно, давление держат. Трубы проходят через емкость с водой.

Паровую машину для расширения воздуха тоже пришлось делать заново. Машина однократного расширения, небольшая. Но все пары поршень-цилиндр, в том числе и в золотнике, тщательно подогнаны, давление высокое. Хотя в ДВС давления еще выше. Ну ладно, пусть будет, люди старались.

Отладили машину на малом давлении, работает хорошо. Тут удивляться нечему: машина простая, а наши мастера на них уже собаку съели. Стали увеличивать давление – машина в холостую резко обороты набирает, в разнос идет. Нагрузили генератором, дали полное давление. На цилиндре машины появился иней! А тут жара за тридцать! Из выхлопа вылетают мелкие льдинки. Работает! 'Делает холод'. Но раз! И встала. Остановили, посмотрели: цилиндр машины забит льдом. Воздух-то влажность имеет, и при охлаждении вода конденсируется и замерзает. И что делать?

Тут еще Антип пришел.

– Да зачем вам машина для кислорода! Его можно электролизом получать, вон резаки делают кислород и водород. А мне холод нужен. И для нитрования, и для формальдегида, и для аммиака.

Спорят с Прохором, каждый по-своему роль этой установки понимает. Попробуем, конечно, достичь температуры жидкого кислорода. Но даже если не получится, такой холодильник – машина по получению льда, нам тоже очень нужен.

Глава 36

Из Венеции прибыл Еремей, помимо политической разведки, он там торговыми делами занимался. Нам венецианцы сбивают цену покупки красителей. В больших объёмах, кроме них, покупали только персы и мамлюки. Но с персами что-то случилось – пропали, а от мамлюков нас те же венецианцы оттирают, откопали для этого свое разрешение на торговлю с Египтом. Продажи красителей резко снизились, сейчас торгуем окрашенными тканями с другими странами, но тут маржа много меньше, а возни-логистики – больше. Выручает, что мы в Средиземном море теперь ткани красим, логистика проще.

Еремей искал крупных производителей тканей из других стран, лучшие ткани делают в Брабанте, но торговля на севере Европы вся шла через Брюгге. Из этого города и был ганзейский купец. Рассказ купца мне Еремей изобразил подробно и с выражением.

– Брюгге на реке Звин стоит, не в устье, но недалеко от моря. Река неглубокая была, заиленная, морские корабли не могли к городу по реке подняться. Но три века назад разразился страшный шторм, а когда он стих, оказалось, что река от моря до Брюгге очищена от ила, и морские корабли могут подходить к самому городу. Это было не просто так, это был знак Господа! Это сама десница божья путь городу открыла. С тех пор все купцы пошли в Брюгге, и стал там рынок больше чем в Любеке, который раньше был главным Ганзейским городом.

Самый богатый рынок стал. Все, что в мире производят достойного для продажи, все это можно было купить в Брюгге. Самые красивые ткани из Брабанта и Эно рядом делают, но есть и товары из самых дальних стран: хоть финики из Магриба, хоть меха из Новгорода, хоть шелк и пряности из Индии. Купцы с английского острова тут тоже все торговали, им близко и удобно.

Тут Еремей свои мысли вставил: меха те скорее Московского княжества, он подробно за них расспрашивал. Причем даже так: меха из княжеств идут и через Новгород, и южным путем: Тана – Венеция или Генуя.

Вот такой был торговый город Брюгге. Но река продолжала нести ил, как с этим ни боролись, и через три века опять стало мелко. И последние годы из Средиземноморья в Брюгге ходят только венецианцы, на своих морских галерах.

– Я нашел такую в порту, осмотрел, пересчитал размерности. Длиной ровно как наш корвет, но большая осадка, большие трюмы. Берет на себя десять тысяч талантов груза! Получается, что водоизмещением больше корвета раза в полтора-два. Четырнадцать банок по три гребца с каждого борта – всего восемьдесят четыре. Вот и я подумал – мало! Еще и сидят хитро, банка стоит под углом, и у каждого гребца небольшое весло. И оказалось, что они в море ходят под парусами – три больших мачты. А на веслах только входят в бухту. Так что той галеры – одно название. Парусник это, самый настоящий. И гребцы там не рабы, воины они. Для охраны – почти сотня.

Вот и купец ганзейский говорит, что на таком корабле пройти через Море Мрака можно. Самые опасные места у берегов Галисии и Португалии. Там дует сильный ветер к берегу, поэтому приходится держаться от берега подальше, особенно ночью. Тут и спасают гребцы на морской галере. В проливе тоже опасно. В былые времена английский король выдавал каперские свидетельства против шотландцев. Но приватиры не брезговали и купцами из других стран. И до сих пор в проливе пропадают купеческие суда, особенно небольшие. Ганзейские когги меньше венецианской морской галеры в два-три раза. Охраны тоже много меньше. Но поговаривают, что и сами венецианцы приложили руку к пропажам ганзейских судов. Но доказательств явных нет. Море оно молчит.

К тому же в последнее время торговля в Антверпене стала обгонять торговлю в Брюгге. Голландцев стали поддерживать датчане, не по нраву им ганзейские порядки. А через Балтию можно ходить гораздо дальше на восток, там, в литовских и новгородских землях выгодно брать простой продукт – воск, пеньку. Еще в 1429 году Датское королевство ввело пошлину за проход через пролив Эресунн.

Ослабела Ганза. Жмут ее со всех сторон – Дания, Венеция, Антверпен. Хорошо что в Англии розы воевали, а франкский Людовик дворян к порядку приводит. Вот на них пока зарабатывает. Ищут с кем еще торговать.

– Ты знаешь, почем венецианцы наши красители в Брюгге продают! А знаешь, сколько там пудов красителей продать можно! Один раз сходить туда, серебра на два года хватит! Ведь пройдем Море Мрака? Наши корабли же самые лучшие? Говорят там волны с дом размером. Врут?

– Ну это смотря какой дом – вспомнил я свою воронежскую девятиэтажку – бывают и большие волны. И сильный ветер бывает. Фрегат там пройдет легко. Корвет тоже пройдет, поваляет его, но пройдет. Баржи с бригами точно не пройдут. 'Кронос' пройдет, если борта еще нарастить. Но это если сильного шторма не будет.

– А 'Цербер'? Ух и быстрый вышел!

– Да, с третьим вариантом винта шестнадцать узлов дает! Вот только краска с гребного винта по краям у него моментом облазит, крутится очень быстро. Придется ему бронзовый винт делать, расходы. Зато надолго хватит. Еще бы алюминиевую бронзу сделать, почти вечный винт получится.

– Ай, а и не жалко бронзы для такого! Так пройдет он в Брюгге?

– Мореходности для Атлантического океана у него хватит, а вот угля до Брюгге и обратно – нет.

– Океана?

– Океан – это очень большое море, во много раз больше Средиземного. А Атлантический ... В древности считали, что там, на краю света живут атланты. Атланты держат небо на каменных руках.

Не, 'Цербер' здесь нужен. Он вон как вокруг острова патрулирует. Три шхуны заменил. Да и корвет теперь можем от острова отпускать ненадолго.

– Но фрегат не отпустишь на север?

– Фрегат – точно не отпущу. Корвет. Корвет жалко гонять из-за пары тонн мовеина. Слушай, так у нас этих тонн и нету сейчас. У нас даже бензола столько нет. Давай не будем торопиться с ганзейцами, может там не все так замечательно, как он рассказал.

В Брюгге сходим обязательно, но позже. Подготовиться надо. У нас для этого даже корабля подходящего нет.

– Сделать как 'Цербер', но больше, чтобы больше угля влезло?

– Удлинить. Ходкость повысится, тогда в скорости много не потеряем. Если машину увеличить, то и прибавим. Но растет нагрузка на корпус, масса подрастет. Опять все по кругу. Но сначала его 'на волне' испытать надо. Все равно наши корабелы пока заняты другим проектом.

По нашей традиции, на следующий день после спуска корабля на воду, на слипе заложили следующий корабль.

У нас же принята новая военная доктрина. Группировка войск на военно-морской базе Чембало, и быстрая переброска группировки по всей акватории Черного моря. Фрегат 'Борей' может оперативно перебросить до трех рот, и поддержать их огнем. Но лошадей на нем перевезти почти невозможно. Для совершенствования этой концепции нам нужно судно, приспособленное для высадки конницы и гужевого транспорта на неподготовленный берег.

За основу решили взять балкер 'Кронос'. Он приходил на Лампедузу пару недель назад. А на острове сейчас интересная ситуация – вроде как переезд, дефицит пресной воды и стали. А с другой стороны: нет той гонки, как в Адлере, домна – прокат – корабли. От металлургии освободилось более сотни человек, вагранка не требует такого количества рабочих. Часть старых станков отдали в Воронеж, но в Адлере изготовили, а тут собрали несколько новых станков, с электрическим приводом. Два самых больших – токарный и портальный фрезер. И теперь, когда все наладилось, притерлось и заработало, появился некоторый синергизм – новые станки и больше возможностей и времени для творчества у мастеров.

Нехватка стали даже сыграла некоторую положительную роль. Люди стали меньше спешить, к работе относится тщательнее. В ход пошли более высокотехнологичные проекты. Благодаря новым большим станкам сделали паровую машину бОльшего размера. Линейные размеры выросли не сильно, но рабочий объем вырос более чем в два раза. С резким увеличением рабочего объёма пока спешить не стали. А то быстро пошел в рост вес поршней, штоков и шатунов. В кривошипно-шатунном механизме от них самая большая нагрузка. Стали расти нагрузки на узлы, в первую очередь на подшипники скольжения. Надо увеличивать и их размеры. Опять рост массы, нагрузок – все по кругу.