Текст книги "Сто килограммов для прогресса. Часть третья (СИ)"

Автор книги: Константин Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Вот так, ложные выводы мешают нормально развиваться. Кто бы еще подсказал, какие ложные, а какие – нет.

Глава 38.

Наступила зима. Нет, на Лампедузе снег не выпал. Для нас зима – это прекращение навигации по Дону и Северскому Донцу. И хоть к ледоставу мы готовились, но чтобы успеть все в срок, напрячься пришлось.

В Воронеже план подготовки к зиме был несложным. Последний пароход в навигацию доставил кроме заказанных грузов дополнительные боеприпасы и ЗИП для паровых машин передатчика. Вниз по Дону отправились люди, кого отобрали для Таврии. Они хорошо поработали летом, строили дома и стены, помогали мастерам. За ними приглядывали двое неразговорчивых в мундирах, но без знаков различия. И уже расписано – кто куда поедет.

Часть поедет прямиком на Лампедузу, с пересадками, конечно. К этим было много требований – чтобы или мастер, или работящий. Семейный и с детьми, еще с каждым беседовали, да не по одному разу. Но таких семей немного, десятка два, и часть из них уехали предыдущим рейсом.

Большинство – одинокие, крепкие и не старые – едут в Мавролако. Там их обучат военным премудростям и распределят – кого в армию, а кого во флот. Они уже насмотрелись в Воронеже на солдат Армии Таврии, бравых, в красивой форме, и с оружием, которого нет ни у кого в мире. И наслушались баек про громадные железные корабли – корветы и фрегаты. В дороге все спорили – кем лучше быть: солдатом или матросом? Стрелять из пушки или винтовки, или путешествовать на большом корабле за моря?

Еще поехали подростки, полтора десятка. Это те, кто в грамоте преуспел и к наукам стремление проявил. Будут дальше на Лампедузе учиться. Им пример – помощник консула, в чине писаря, повысили с младшего недавно. Вчерашний пацан, а уже такую должность занимает, ходит в мундире как у консула. Но мундир за просто так не дают, он все знает и умеет – пишет и читает, считает и в уме и на бумажке, и торговый учет в книге умеет. Все знают, что он сын простого крестьянина, и в чине он только благодаря обучению. Многие семьи хотели послать своих пацанят на такое обучение, но отобрали лучших. Когда объявили результаты отбора, не попавшим в их число было неприятно вдвойне. Кому уши надрали, а кого выпороли дома. По-разному можно мотивировать.

Уехали в Таврию лучшие. Федор даже высказался Командору, что осталась 'сволочь всякая'. В основном, конечно, простые мужики. Не мастера далеко, но лес валить, да землю пахать умеют. Но есть такие, что их и в городе оставлять не стоит, и что с ними делать? Командор предложил 'в посад'. А у нас и посада еще нет. Воронеж и так разделен на две части. Старая – ее называют 'крепость', и новая – 'город'. Это когда в этом году городили новую стену, между старой и новой частями стену оставили. В 'крепости' теперь важное и секретное – дом консула, механический цех, амбар с локомобилем и радиостанцией, важные производства. Туда не всякого пускают. А в 'городе' уже все остальное, места там много, городили с запасом. Посада нет.

Так что выселить подлых за стену – не лучший вариант. Решили дать им расчет, кто сколько наработал, и в Рыбали отвезти. Повезли на колесном катере, у него интересная возможность обнаружилась. Если встречается лед, достаточно толстый, чтобы повредить стальной борт, катер разворачивается и идет задом наперед. Колеса, что на корме, теперь впереди. И перемалывают довольно толстый лед, проделывая проход. Так что на катере ходили по реке еще довольно долго, пока лед не стал сплошным и толстым. После этого его закатили на берег на катках. По уложенным на землю отесаным бревнам он заехал как по рельсам.

В самом же Воронеже, самым важным делом перед зимой, была уборка картофеля. Так объявил консул Федор. Все остальное к зиме мужики и так сделают. А с картошкой было несколько проблем – самое важное: ошиблись со сроками, посадили очень поздно, а похолодало рано. Раннеспелые сорта уже убрали, а с урожайными – целая драма. Уже морозы скоро, уже уехало большинство людей, а главный агроном говорит – 'Рано! Не поспела исчо'. Уже стало ритуалом, утром консул и агроном выходят к краю поля и звучит диалог:

– Ну че? Поспела?

– Не. Рано пока.

– Так мороз скоро. Убирать надо.

– Наливается она сейчас. Каждый день весу прибавляет. А ты – выкапывать!

– Ну раз так, ждем.

Но вот в воздухе запахло скорыми морозами, и Федор принял 'волевое решение', как говорит Командор. 'Все, начинаем уборку, а то поморзим'. На поля выгнали всех работных – мужики гоняли соху и отвозили собранную картошку, а бабы с детьми подбирали картошку из борозды. Потом еще прошлись, проворшили землю – чтобы ничего не оставить. Только агроном причитал – 'ботву раньше надо было убрать!'

Картошки выросло много, не зря весной столько возились – резали на кусочки, золу подсыпали. Даже очень много выросло, по новой земле-то. Тут опять проблема – погребов не хватает, никто не думал что будет такой урожай. Пока картошка на улице под навесами подсыхает, но надо срочно под землю убирать, вдруг мороз.

Кинулись еще погреб копать. Погреба не то чтобы очень большие, они очень длинные. Потому как картошку большим слоем не навалишь, нижняя подавится. А широким погреб не сделать – нужны тогда очень толстые бревна для большого пролета перекрытия, ведь сверху еще землей засыпают. Поэтому погреба роем длинные, стены укрепляем тонкомером, жерди на пол. И потом с дальнего конца сплошь картошкой засыпаем, только переборки из досок еще ставим, чтобы под ногами картошка не каталась. Несколько тысяч пудов в такой погреб входит.

Успели до морозов. Консул, и все руководство города ходили по погребам и наслаждались созерцанием запасов. Наконец, помощник консула закончил подсчеты.

– Ну?

– Если питаться одной картошкой, то всему Воронежу хватит на два года и восемь месяцев.

– Ох!

– Так у нас сейчас людей в полтора меньше, нежели летом!

– Так то одной картошкой! А сколько мы жита запасли! Серебра потратили – уйма! А еще ячмень и овес запасли – все в прок.

– Это с Таврии пришло – людям овес есть?

– Что ты понимаешь! Кисель испокон веков ели.

– Так то кисель, а то зерно печёное, давленное и вареное.

– А что, вкусная каша, если с молоком. Да сам Командор на завтрак ее ест! Но называет как-то по латыни, что-ли. Во! 'Овсянка – сэр'

– Ну так мы сколько Командору зерна отправили. И жита, и овса с ячменем.

– Ну да, серебро-то его.

– Так он сколько про скупку ржи говорил. Еще в прошлом годе объявили, и даже цену назвали, хорошую. И выполнили – по такой и скупали.

– Угу. Под это столько пашни распахали, под Тулой, говорят.

– А что раньше не пахали?

– Так татар боялись. А как Воронеж на стрелке встал, ни один татарин не то что до Тулы, до Рыбалей не дошел. Это в том году. Говорят, у литвин теперь шалят. Вот этой весной и кинулись пахать удобья.

– Охотники и у нас татар видели, но те из леса даже не показались. Посмотрели на крепость через реку и ушли.

– Так что под Тулой пахали! У Рыбалей Епифан сколько распахал. Еще долго не мог решить что выгоднее – жито или лен. За нить и масло Командор хорошую цену дает.

– Так он вроде ...

– Ну да, со льном решил не рисковать. От матёрки масло тоже хорошее, за него в Таврии чуть меньше серебра дают. Но зато она точно вырастет, никуда не денется. Нитка от нее, конечно, грубая и дешевле. Но тоже деньги неплохие выходят. Только нитка та к весне будет, пока отмокнут и отобьют. Еще и прясть долго.

– А что там долгого? Вон черкесы в Лияше как шерсть пряли! Матерку с посконью так нельзя что ли?

– Так станок нужен. Черкесам Командор станок дал, они под присмотром были и шерстяной ниткой расплачиваются теперь. А этим куда? Подарить? Сами они не купят, серебра столько нет.

– А Епифан?

– Да даже он вряд ли купит. Выгодней чтобы бабы пряли как раньше, веретеном.

– Ага, пусть бабы прядут.

– Во! А эти двое опять про баб! Вы смотрите, скока у нас картохи! Два года прожить можем безвылазно. Еще с хлебом – три! Даже больше!

– На одних хлебе с картошкой постно совсем. Мясца надо.

– Да, с мясом у нас неважнецки. Скота, считай, нет. Только что дичину охотники приносят. Да мало этого на всех. Вот рыбой и живем.

– Да, как жара кончилась, рыба как поперла. Вон, сколько насолили. А что ты сказал – меньше рыбы ловить?

– Да, только на еду сейчас ловим, солить не надо.

– Так соли полно!

– Много. Так она денег стоит. Когда теперь пароход из Таврии соль привезет? А мы и с запасом, и торговать будем. Но подожди, морозы ударят, будем опять много ловить. Из подо льда и морозить – вот и соли не надо. Экономия.

– Так она портиться быстро, вдруг оттепель.

– А зачем запас большой? Река – вот она, всегда наловим. Свежая рыба и вкуснее.

– А соленая, да с картохой – еще вкуснее. Но летом рыба плохо ловилась – запас нужен.

– Ну как плохо, на еду же хватало. Не солили только. Не к чему соль переводить. Вот есть запас на случай осады или еще чего – и хватит. Ну так что? Основные запасы мы сделали? С дровами нормально?

– Ну как нормально. Отходов всяких – целые горы. Но так чтобы сразу в печь – немного, на месяц только. Отходы те сухие уже, но их пилить и колоть надо.

– Ничего, морозы встанут, пусть пилят и колят. Чтобы не бездельничали. Корми их тут, дармоедов.

– Еще же деловой лес валить.

– Так то когда! То после Рождества только. Вот чтобы до этого все дрова заготовили.

– Ну тогда, вроде, все.

– Тогда я докладываю Командору, что Воронеж к зиме готов.

В Шахтинске было сложнее, тут выполнялось сразу несколько графиков. Уголь усиленно вывозили в Мавролако. 'Гефест' с баржей перевозил двести тонн за рейс, больше не грузили – мелко на Дону. В Шахтинске баржа грузилась быстро, там сделали бункера на все двести тонн. Их заранее засыпали углем и он пересыпался в баржу почти самостоятельно. Выгрузка в Мавролако происходила дольше.

И тут из Воронежа вернулся 'Гермес' с 'Церерой', и тоже подключился к перевозки угля. Хорошо, у шахтеров и грузчиков – сдельная оплата, они не роптали. Но и вымотались изрядно, работали с перерывами только на сон и еду. Зато только в Мавролако запасли около двух с половиной тысяч тонн угля, а еще полторы тысячи на трех островах. Запас хороший, можно флот хоть всю зиму по морям гонять, если вдруг понадобится. Только надо большую часть запаса из Черного моря вывезти, а то мало ли что.

И ведь при этом в Шахтинске работала домна, а она требует людских сил не меньше шахты. Да еще непрерывное производство – три смены, а лучше четыре – надо обеспечить. Тоже работали изо всех сил, стараясь получить максимум чугуна и при этом не закозлить домну. Ведь на Лампедузу попадет в этом году только тот чугун, что успеют вывезти в Мавролако до ледостава.

С самой домной тоже был момент. Еще летом, когда домну только запустили, я металлургам указал, что расход кокса слишком велик. Это даже с учетом того, что у нас нет системы оборота доменных газов, воздух для дутья нагревается отдельной печью. Но угля и кокса в Шахтинске полно, и первое время они не заморачивались. Главное – дают чугун.

Но позже начали вникать с главным технологом домны. По рации объяснять неудобно, написал ему подробное письмо, со схемами и формулами реакций. В домне важна не только самая нижняя и горячая зона, где все плавится. Выше идут зоны более холодные, но не менее важные. Выше, в распаре, идет восстановление FeO, еще выше – восстановление Fe2O3. Над ними еще зона предварительного прогрева. Получается что у нас эти зоны меньше чем надо, и кокс расходуется не эффективно.

Стали увеличивать количество слоев кокса, руды и флюсов. Кокс-то у нас хороший, крепкий – не то что древесный уголь. Руда кусковая, не агломерат. Можно увеличивать высоту шихты. Но чуть не закозлили домну – дутья стало не хватать, срочно подключили резерв. У нас же система подачи воздуха в домну сложная – и с механическим, и с электрическим приводом. Еще ресивер в виде цистерны – давление там низкое.

Но работать без резерва нельзя. Две 'улитки' заменили на более мощные. У печи нагрева воздуха был запас мощности – хоть тут переделывать не пришлось. Теперь дутья стало хватать – домну стали грузить почти до самого верха. Но теперь из нее через верх стали вылетать мелкие горячие кусочки шихты. Особенно неприятно, когда это кусочки горящего кокса.

Надо было строить домну выше. Я же помню, что по мере совершенствования, домны быстрее росли в высоту, нежели в ширину. Но у нас, у верха домны уже построена целая система бункеров, для загрузки в домну кокса и руды. Еще и верх домны металлом облицован, чтобы не разрушалась. Много переделывать.

Хотя там, наверху домны, температуры невысокие, можно обойтись просто сталью. Сварили трубу, диаметром с горловину домны, но не высокую – три с половиной метра. Чтобы была выше навеса, что накрывает загрузочную площадку. В трубе сбоку дверки, чтобы просовывать лотки от бункеров.

Вот теперь домна стала работать как надо, и людям стало удобнее, особенно наверху. Так еще и тяга увеличилась. Надо было с этого начинать, может и не пришлось дорабатывать систему подачи воздуха. Хотя, пусть будет. Так надежнее. Расход кокса снизился не сильно, но зато хорошо выросла производительность домны. Дошло почти до шести тонн чугуна в сутки! Больше чем у адлеровской домны. А у той был немного больше внутренний диаметр, так как у шахтинской стенки толще.

Но когда поняли, что насколько важен чугун, осенний, отправленный из Шахтинска до ледостава, решили еще поднять производительность. Руду стали перебирать вручную, таманская руда довольно бедная, в ней много пустой породы – кварца и глины. Куски с большим содержанием железняка видно на глаз – они темнее, вот их и отбирали. Этим удалось увеличить выход чугуна более чем на пятнадцать процентов. Но светлую, бедную руду не выбрасывали – ее будут перерабатывать зимой. Таманской руды не так много, мы уже выработали заметную часть месторождения, и переходить на керченскую руду совсем не хочется.

Хорошо поработали, к моменту завершения навигации на складах в Мавролако и на Лампедузе было четыреста тридцать тонн чугуна.

Но шел еще и третий процесс – добыча и перевозка руды. Шахтинские металлурги собрались работать все зиму. Работа сдельная – лучше зимой серебро зарабатывать, чем проедать. Греки даже не побоялись зимних морозов – около домны всегда тепло.

Руду и летом запасали впрок, но темпы были недостаточны. Осенью хотели ускориться, но добыча на Тамани сложная. Рудная жила проходит в толще пустой породы, приходится взрывать. Потом еще оттаскивать горы пустой породы, да так, чтобы она не мешала – это все происходит на самом берегу моря. Успели завезти в Шахтинск около восьмисот тонн руды – может и не хватить до весны.

А еще надо было вывезти из Шахтинска лишних работников, да еще в последний момент. Много шахтеров зимой не нужно, оставили самый минимум – только чтобы обеспечить работу коксовых батарей, да немного угля к весне скопить – тонн пятьсот. Грузчики остались только те, что при домне работают.

С греками-шахтерами разбираться пришлось – одни сами хотели уехать на зиму в Мавролако, кто к семьям, а кто – прогулять заработанное, в Шахтинске вина не продают. Другие же – наоборот – попросились остаться, еще и семьи свои вызвали. Заработок шахтера, если он хорошо работает, позволяет ему легко содержать семью.

Сам Шахтинск сильно изменился за этот год. Если раньше он более походил на Адлер по устройству, то сейчас стал ближе к обычным городкам. Теперь тут все за деньги. Расходы казны на добычу угля и производство чугуна при этом выросли, но организационно стало проще. Увеличить добычу угля? Пожалуйста – еще люди приедут. Аврал? Поработать больше? Можно – только серебро давай.

Если раньше была только одна большая столовая, то теперь появилось еще несколько таверн. Появилось несколько лавок, портной, сапожник. У людей тут зарплаты выше, чем 'в среднем по региону', и предприниматели это быстро поняли. Причем пару лавок открыли купцы-литвины. Вот только перед ледоставом почти все купцы уехали, остались владельцы таверн да портной.

Еще, перед зимними штормами, мы спешили передислоцировать корабли. Наш флагман, фрегат 'Борей', перешел из Чембало на Родос. А БДК 'Нерей' перешел в бухту Чембало. Там они несут боевое дежурство вместе с корветом 'Арес'. На Родосе, правда, со стоянкой проблемы. Начался сезон штормов, а около нашего участка совсем нет бухты. Да и на всем Родосе с бухтами туго. Хорошо, что при штормах ветра чаще северные и западные, остров защищает. Но если сильный ветер южный или юго-восточный, то надо уходить в единственную закрытую бухту, благо она недалеко, полтора десятка километров. Летом там было не протолкнуться, но к зиме кораблей в море становиться гораздо меньше и их состав меняется.

Еще весной, когда в Средиземноморье наступил относительно мирный период, почти исчезли галеры, и море заполонили торговые парусники, в основном венецианские нефы. Еще купцы используют комбинированные суда, парусно-весельные. Это либо небольшие фелюки, либо, наоборот, большие морские галеры. Которые, по-сути, парусники, и весла они используют только для 'парковки'.

Но с сильными зимними ветрами на нефах тяжело ходить. Даже с латинским рейковым парусом он плохо идет круто к ветру. А это бывает критично вблизи берегов или островов, коими это море изобилует. Нефов стало меньше, и стали заметны каравеллы. Точнее – каравеллы-латины, двух-трех мачтовые, с латинскими парусами. Небольшие, тонн на семьдесят, от силы. В хорошую погоду они не конкуренты большегрузным нефам, но зимой их мореходность и маневренность выходит на первый план.

Наши шхуны и большую волну хорошо переносят, и круто к ветру идут. Поэтому у нас навигация круглогодичная. Но всякое случается – прошлой зимой одна шхуна разбилась о камни вблизи берега. Но радиостанций у шхун нет, и для нас она пропала. Мы думали что все погибли, но через полтора месяца большая часть команды добралась с приключениями до ближайшего нашего города.

Не хватает опыта морякам, это не морские волки, десятилетиями бороздящие моря. К тому же лучших людей забираем на большие корабли, а эти шхуны – и рабочие лошадки и школа юнг одновременно.

И вот сейчас, сезон штормов только начался, но одна шхуна не вернулась в срок. Она ходила в Барселону, отвозила товар нашему купцу-агенту. Он недавно там обосновался, купил лавку, ждал товар. Рация у него есть, у нас не хватает у нас батарей и аккумуляторов, но Барселону связью мы обеспечили. Там находиться резиденция Изабеллы Кастильской и Фердинанда Арагонского, за ними надо следить внимательно.

Ламповых раций сделали более десятка, но из-за нехватки химических источников тока, ставим их на корабли. Цинковые батареи мы делаем, но медленно. Несколько раций ими обеспечили, но самая первая батарея уже села. Так мы не выйдем из этого замкнутого круга, надо что делать с ХИТ.

С радиостанциями у нас агенты в Риме, Генуе, Костантиниэ, Венеции и Барселоне. Без радио – еще в нескольких крупных портовых городах. Хотели забросить агента в Лиссабон, но капитан шхуны побоялся подойти к берегу, такой дул сильный, нескончаемый ветер. Причем ветер был западный, к берегу, но от этого не менее опасный. И вернулись виноватые, но полные впечатлений об Атлантическом океане. Я не стал их наказывать, правильно, что не стали рисковать. Туда надо пароход посылать. А рассказ капитана собрал всех жителей Лампедузы под центральным навесом, и был главным событием недели. Я тоже слушал про Море Мрака – бескрайнее, всесильное и таинственное. Хорошо что про гигантских морских чудищ он не рассказывал.

Несколько раз связывались с Барселоной. Купец-агент рассказал что получил товар и передал отчет, как и планировали. Сверили даты – все по расписанию. Значит это было на обратном пути. Хотел послать пароходы на поиски, но одумался – это похлеще чем иголку в сене искать.

Я уже всякое подумал – что могло случиться со шхуной. Тут не только шторма, тут и живых интересантов много. Но пока никаких следов.

Эх, где мои моряки! Капитана пропавшей шхуны хорошо помню. Он грек, но давно с нами, по-русски уже хорошо говорит. В Мавролако у него семья осталась. Тяжело на душе.

Но жизнь идет вперёд, тут столько дел, что горевать некогда. Мы же опять новый корабль строим – сторожевой корабль модифицированный. Растянутый, лимузин считай. Корабль тоже небольшой, и корабелы собрались сделать его быстро и качественно, вот такой подход и я одобрил. Но не тут-то было, продольный набор корпуса подбросил свои сюрпризы.

Когда набор поперечный, сначала делают шпангоуты. Они довольно жесткие, их выставишь на стапеле – и форма корпуса задана. При комбинированном наборе сначала идут днищевые шпангоуты, они задают базу. А при продольном наборе первичны стрингеры и кильсоны – просто металлические полосы определенной ширины и толщины. Они хоть толстые и ровные, но в поперечной плоскости жесткости не имеют – болтаются безобразными плетями.

Пришлось все продумывать, менять последовательность, делать кучу оснастки. Но справились – сделали ровно и качественно, хотя и не быстро. Но технологию освоили и оснастка осталась, если надо будет повторить, то обещают 'быстро и ровно'. Опять хвастаются.

Когда строительство корпуса на слипе наладилось, встал традиционный вопрос – какой корабль будем строить следующим?

– Командор, решать надо. Вагранка который день холодная стоит, плана нет, без плана работать нельзя. И так на складе восемьдесят тонн разномастного проката скопилось.

– Чугуна сколько?

– Если по всем складам, то четыреста тридцать тонн. В основном в Мавролако, постепенно сюда перетаскают.

– Ого, а что так много!

– Ну шахтинские старались. А у нас расход металла небольшой был. За все лето и осень только баржу полудеревянную построили, и 'Цербер', что чуть тяжелее катера.

– Это да. Вот нам до весны и фронт работ.

– До весны?

– Ну весной из Шахтинска куча чугуна пойдет. Ну или ...

– Что? Опять?

– Ну всякое может быть. Ситуация сейчас нестабильная. Всегда надо быть готовым к опасностям.

– Тогда 'Цербер' нужен. Ну, в смысле, сестра ... систер... систершип 'Цербера'. Остров охранять – самое то.

– А если 'длинный Цербер' выйдет очень хорош? Будем жалеть что короткий построили. Но пока тот построим, пока испытаем – простой будет. Надо строить из другого класса.

– Так давайте корвет или фрегат. Раз опять воевать. И металла много.

– Не, фрегат тяжко строить. Да и не нужен второй, вроде как. БДК его частично заменяет. А корветов у нас уже три. Для них на море и врагов, считай, нет. Их против Босфора строили.

– Колесный катер в Воронеже очень хвалили, еще хотят.

– Это совсем мелочь для наших мощностей. Сделаем между делом.

– Бриги на Дону справляются. Разве что еще одну баржу – пока одну грузят, вторая едет.

– Ты в Шахтинске не бывал! В баржу двести тонн угля за несколько часов засыпается! Там бункера! Все отработано! А в Мавролако местные греки как набегут – за день весь уголь выгружают. Смысла нет баржи менять.

– Ну 'Кронос' вот один. Но зато триста тонн одним махом – рраз! Не, второй пока тоже не нужен.

Задумались. Тут химик Антип влез.

– Сделайте мне стальной катамаран.

– ???

– У нас же тут пожар был, еле успели потушить. А то бы весь плавучий химзавод сгорел. Нельзя производства с огнем размещать в деревянных корпусах. Хотя бы нижний этаж должен быть стальной, все остальное можно размещать на верхних – деревянных.

– На берег переселяйся.

– Не. У меня объект режимный, так охранять много проще. Вода всегда под рукой, хотя и соленая. Охладить там что, или пожар потушить. Сливать отходы просто. Да и скажет Командор завтра – 'переезжаем', ничего не надо будет разбирать. А у меня некоторые установки очень сложные. Но многие техпроцессы даже на ходу работать будут, если качка не сильная. Вот как раз у катамарана качка меньше.

– Катамаран строить не рационально. На поплавки столько стали уйдет – а места в них мало. Баржу надо, но с надстройкой по всей площади.

– Как 'Деметра'?

– Ну толкаемой ее делать смысла нет. Там внутри будет множество машин, уж сама себя она потянет.

– Тогда как 'Кронос'.

– Скорее как 'Нерей'. Только нижний стальной твиндек надо сделать выше, метра три. Там и машины, и кочегарки, и цех. А следующий ярус можно делать деревянным.

– У-у-у, шикарно получается. Я тоже такой хочу. А то станки то разбирать, то собирать – это Прохор подал голос.

– Два – это слишком. Надо делать один большой. Фрегат у нас семьдесят метров длиной, вот надо делать столько же, но шире.

– Опять этот бешеный кильсон!

– Уменьшим килеватость, сделаем корпус более исполненным в поперечном сечении. Почти прямоугольник со скругленными углами. Борта вертикальные – они будут работать как два больших ребра жесткости. И в днище будет три кильсона, два вспомогательных будут чуть меньше центрального. Но каждый из них будет тоньше кильсона фрегата.

– Тогда можно. А ширина сколько будет?

– Я думаю, метров одиннадцать.

– Ого! Это точно – все поместиться.

– Не, вагранку там не поставишь. Так что металлурги – мимо.

– Это да.

– С такой шириной будет очень медленный. Или угля будет расходовать уйму.

– Так это не транспорт, чтобы его туда-сюда гонять. Если пяток узлов даст – хорошо. Да и разок перегнать – угля не жалко. А бортовая качка будет меньше.

– Так если ходкость не нужна, может еще шире сделать.

– Немного можно прибавить. Считать надо, чтобы из-за потребной поперечной жесткости масса элементов набора не стала сильно расти.

– Так сколько же на него проката надо?

– Будем экономить, стальной будет только 'низ'. Выше почти все деревянное, только местами стальной каркас. Борт стальной до ватерлинии, и еще два метра 'на волну'. Хотя и это лишнее, дерево такую волну держать будет. Но это надо для жесткости, борта – это две больших продольных балки. Но на корпус двести тонн стали уйдет точно. Да какой – двести! Двести пятьдесят – минимум. Считать надо.

– Так он тяжелей фрегата выходит.

– По стали – примерно то же, а по водоизмещению – много больше. Говорю же – считать надо. Дерева же у нас много?

– Много. Но длинная только сосна. Но сосна отличная, воронежская – хоть куда. Твердых сортов тоже много, но там коротыши – три-четыре метра. Так что если ответственные балки – делать надо будет из стали.

– Хорошо. Верхние палубы и надстройки будут деревянные. В них жить и работать приятнее, и красить не надо.

– Так у нас в этом году сколько масла! Бочки! Три фрегата покрасить можно!

– Э-э-э, не спеши. Не всякое масло для краски годится. То что мы отжали из семечек – подсолнечное – почти не полимеризуется, у него низкое йодное число. Это вон, у химиков спроси. Его только немного можно добавлять в краску, если там сиккатива много. А на краску лучше всего льняное масло, чуть хуже – конопляное. Масло виноградных косточек только добавлять с сиккативом можно. Рязанцы нас хорошо конопляным обеспечили, вот сейчас весь флот подкрашиваем, да на новые корабли оставляем. Но не так то и много у нас краски. Уже покрашенные корабли краски все время требуют, иначе ржаветь будут.

– А подсолнечное куда?

– Съедим. Жареную картошку любишь?

– Ух!

– Заметил, чаще давать стали? Вот он наш урожай с Родоса и Шахтинска. А в пшеничный хлеб кукурузную муку добавляют. Вкусно?

– Вкусно. Еще этот, красный. Кетчуп! Вкусно у нас готовят. Говорят, иные короли хуже нас питаются! Только жареное мясо, хлеб и вино. Дикие!

– Ну да. Картошкой на столе короли похвастать не могут.

Начали мы делать резину, но как-то плохо получается. Один момент я быстро заметил – а что это у нас резина белая? В смысле – светло-коричневая. Насколько я помню, в промышленности почти везде используется черная резина, с добавкой сажи. Начали экспериментировать – делать образцы с разным содержанием сажи. Да еще сажа бывает разная – одна крупная, почти как песок, другая – тончайшая пыль. Результаты получили разные, но увеличения прочности резины достигли довольно быстро.

Но вторую проблему решить толком не смогли. Нам резина сейчас важна для гибких шлангов. Они очень нужны для кислородных резаков. Там сейчас используются тонкие медные трубки, свернутые спиралью. Некоторую гибкость они имеют, но все равно это очень неудобно. За каждым оператором резака ходит помощник, двигает аппарат.

Мы быстро сообразили армировать шланг конопляной нитью, вулканизировать послойно. Но вот снимать готовый шланг с оправки не получается. Снимаем только порезав на кусочки по пять-семь сантиметров. Обидно. Перепробовали множество вариантов разделителей, но все безрезультатно. В конце концов ювелир сделал из бронзы оправку, состоящую из трех длинных тонких частей. Две части полукруглого сечения, почти. И еще тонкий клин между ними. Если собрать их вместе – получается цилиндрический стержень, десять миллиметров.

Сделали шланг на такой оправке. Не сразу, но получилось вынуть клин, а за ним две полукруглых части. Смогли получить шланг длиной сорок сантиметров. Это уже неплохо – соединяя куски медных трубок и резиновых шлангов, получили почти нормальные гибкие газопроводы для резаков и горелок.

Газорезчики обрадовались новым возможностям, и тут же начали прорезать в стальных листах художественные отверстия.

Но белую (бежевую) резину мы тоже используем. Как пищевую. Сделали стеклянные банки и к ней стеклянные крышки. И вот между ними плоское резиновое кольцо-уплотнитель. Саму банку тоже не просто было сделать. Не, выдуть любую посуду у нас могут. Но тут высокие требования к горловине банки – она должна быть ровной округлой формы строго определённого диаметра, еще и правильная закраина. Мучились, мучились – ровно не получается. Пришлось делать форму из бронзы. Не на всю банку, а только на верхнюю часть с горловиной. Так что банки можно делать разной высоты – разного объёма. Но даже с формой не получается плоский торец горловины, там же еще отрезается стеклянный пузырь дутья. По краю идет мелкий заусенец, местами даже острый. А там как раз должна крышка с резиновой прокладкой. Эти сопрягаемые плоскости хотел сделать максимально ровными, чтобы прокладка не портилась, и служила повторно. На мелком абразиве под слоем воды это несложно, но работа тоже ручная и неспешная.

Крышку тоже пришлось шлифовать, но там еще выступ посередине, об плоскость не прошлифуешь. Пришлось делать приспособу, почти круглошлифовальный станок, ручной. Крышка должна прижимать прокладку к горловине пружинной скобой, но тут тоже не сложилось. Сделали скобу из толстой стали, а между серединой скобы и крышкой засунули металлический клин, он и создал должный натяг. Чтобы клин не выскочил, на нем сделали мелкую ступеньку, клин стал защелкиваться. Собрали систему.