Текст книги "Хамелеон 4 (СИ)"

Автор книги: Константин Буланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 11
Рожденный ползать полетел!

– Значит, это и есть ваш самый мощный двигатель на сегодняшний день? – Александр с не наигранным интересом рассматривал здоровенную стальную шайбу находящегося перед ним 18-цилиндрового радиального мотора воздушного охлаждения М-71 и размышлял о том, что сказать и сделать – это две большие разницы. Взять для примера хотя бы данный конкретный агрегат. Если говорить очень грубо, то он являлся спаркой двух 9-цилиндровых моторов М-63 уже освоенных отечественной промышленностью. А конкретно – заводом №19 в Перми, где краском ныне и пребывал, про́стаки выдавив из наркома среднего машиностроения финансирование озвученной им идеи о применении радиальных моторов в танках. Вот только, если М-63 уже прошел все государственные испытания и вполне удовлетворительно функционировал в качестве стального сердца на истребителях И-16 и И-153, то М-71 своим создателям давался очень тяжело. Постоянные перегревы, возникающие по непонятным причинам вибрации и разрушения коленвалов буквально преследовали данный силовой агрегат, не позволяя ему появиться на сцене отечественного авиастроения во всей своей красе. Тогда как располагавшийся по соседству его младший брат – 14-цилиндровый М-81 прогрессировал куда как быстрее, хоть и уступал своему «родичу» по мощности примерно в 20% при всё тех же габаритных размерах. Вот только самолета под него никто не проектировал. А для существующих машин или же для пока только задуманных конструкторами он был, либо слишком громоздким и тяжелым, либо недостаточно мощным. В общем, банально был никому не нужен с имеющимися в своём портфолио характеристиками.

– Именно так, – кивнул головой исполнявший обязанности главного конструктора завода – Аркадий Дмитриевич Швецов. Сказать, что инженер-двигателист немало удивился, когда к нему на прием попросился «главный по танкам» из наркомата среднего машиностроения, значило не сказать ничего. Всё же, где были они, и где был он! Земля и небо, небо и земля. Откуда вообще могли взяться хоть какие-то точки соприкосновения? И, тем не менее, столь дорогого гостя встретили со всем радушием. И делать это было отчего. Завод пока еще работал в свою полную мощность, массово отправляя в войска и на авиастроительные предприятия свою продукцию, но отблески света от клинка, занесенного над моторами воздушного охлаждения, сумели разглядеть уже все в руководстве предприятия, отчего были рады любому потенциальному заказчику.

Слишком уж сильно, что в руководстве страны, что в наркомате авиационной промышленности, впечатлились немецким Ме-109 с его изящным, можно даже сказать – стройным, силуэтом, не идущим ни в какое сравнение с бочкообразными машинами конструкции Поликарпова. Отчего срочно захотели такого же «тела» уже для своих боевых машин, что означало лишь одно – на первое место обязаны были выйти авиационные моторы водяного охлаждения. И для пермяков это была катастрофа! Их завод банально не располагал, ни оборудованием, ни компетенциями, для производства продукции подобного типа. Потому и спешили, как могли, с разработкой новейших мощных моторов, должных составить серьезную конкуренцию пусть не столь сильным, но гораздо более узким в профиле и от того обладающим гораздо меньшим лобовым сопротивлением М-103/105[1] и АМ-34/35[2]. Но особо больших надежд пока не питали, ибо прекрасно видели своими собственными глазами, что 18-цилиндровая звезда М-71 канючила и никак не желала начинать нормально функционировать.

– И какая у него запроектирована максимальная мощность? – продолжая рассматривать мотор, который так и не сможет встать в строй, поинтересовался Александр, чтобы, наконец, начать уводить беседу в нужную ему сторону. А то и так на предварительные расшаркивания и экскурсию по цехам ушло не менее полутора часов. Тогда как ему необходимо было спешить. Ведь в Пермь он заглянул, так сказать, проездом, держа путь в Забайкалье, где ему предстояло на месте изучить итоги боев бронетанковых сил РККА с войсками Японской империи.

– По теоретическим расчетам должно выйти под 2000 лошадиных сил, – не стал скрывать Швецов такие данные, хоть те и проходили под грифом «Секретно».

– Много! – цыкнув языком, покачал головой Геркан. – Для танков слишком много. Все наши имеющиеся КПП и бортовые редукторы будет просто рвать такой мощью, – пояснил он создателю двигателя свою не сильно положительную реакцию.

– В таком случае предлагаю обратить внимание на менее мощный, 14-цилиндровый мотор М-81. Он предположительно сможет выдать 1600 лошадиных сил, – простер рукой в сторону расположенного по соседству двигателя их главный конструктор.

– Тоже много, – опять посетовал Геркан. – И больно уж он громоздкий! Сколько у него диаметр выходит? Метра полтора? – пока двигателист не начал говорить о возможности дефорсирования, краском опять увел беседу чуть в сторону, дабы в конечном итоге прийти к вопросу снижения габаритов моторов, каким собственно путем и появился в известной ему истории легендарный М-82[3].

– Несколько меньше, – легко повелся на незамысловатую уловку в разговоре ничего не подозревающий об истинных планах своего собеседника Аркадий Дмитриевич. – 1375 миллиметров.

– И это тоже много, – вновь покачал головой заезжий гость, принявшись далее откровенно придумывать, – в моторно-трансмиссионное отделение танка никак не влезет. – Его бы чуть поменьше сделать? Как? Можно?

– В принципе – можно, – не сдержав тяжелый вздох, кивнул головой Швецов. Увы ему, но надежда сбыть заезжему гостю уже почти готовый двигатель – не оправдалась. – Насколько меньшего размера вам необходим силовой агрегат?

– У него, как я полагаю, диаметр цилиндра точно такой же, как у старичка М-25 и всех его производных? – вместо ответа, задал встречный вопрос Александр, поскольку именно озвученный факт, как нельзя кстати, подводил к столь нужному ему конечному результату.

– Совершенно верно. 155 с половиной миллиметров. А ход поршня – 174 с половиной, – ответил чуть больше, чем спрашивали, Аркадий Дмитриевич.

– А вот вы знаете, что? Подсократите что ли ход поршня до значений размера диаметра цилиндра. Это ведь повлечет за собой уменьшение не только самой поршневой группы? Я прав? – что-то такое Геркан помнил про М-82, что данные показатели у того, либо полностью совпадали тютелька в тютельку, либо были прямо очень близки. Вот и проявил, так сказать, волюнтаризм, самостоятельно определив то, что хотел бы получить в итоге. – И ещё одно! Почему бы нам при этом не убить целую стаю зайцев всего одним выстрелом? – чуть хитровато улыбнулся он. – Пусть двигателей будет несколько. Два для нас, танкистов, – 14-цилиндровый и половинка от него – 7-цилиндровая. Возможно, выйдет получить дуплекс для среднего и легкого танков на одной производственной базе. Это было бы вообще отлично! Но при этом данные моторы должны быть дефорсированными версиями своих авиационных собратьев. Таких же двух 14– и 7-цилиндровых. Ведь в обсуждаемых размерностях они, вполне возможно, составят должную конкуренцию тем же М-88, которые в силу конструктивных погрешностей всё никак не желают давать путевку в небо новейшему истребителю И-180. А вы, товарищ Швецов, вполне возможно сможете запрыгнуть на борт пытающего покинуть гавань корабля, – заговорщически подмигнул тому «дьявол-искуситель» в армейской форме, намекая на участие в проекте этого самого истребителя конструкции Поликарпова.

– Боюсь, что наш мотор окажется все же заметно тяжелее тех, что пробуют установить на И-180. – Естественно двигателист знал всё, что касалось этого перспективного самолета. Как знал и то, что вот уже почти 10 месяцев тот никак не может нормально взлететь из-за вечных проблем с моторами М-87 и М-88[4]. Но вот задания на новые авиамоторы им присылали сверку – из наркомата авиационной промышленности, которому завод обязан был подчиняться. И ничего в размерностях М-88 в их планах до сих пор не значилось. Стало быть, и финансирование таких работ банально не велось.

– Ничего страшного! – лишь отмахнулся от озвученного тезиса Геркан. – Найдем куда приткнуть. Есть, знаете ли, некоторые мысли. Зато вы только представьте себе, сколь колоссальной может оказаться экономия в масштабах всей страны от подобной унификации моторов! – едва ли не принялся блистать глазами отыгрывающий роль «строителя хрустальных мостов» Александр. Должен же он был создавать себе алиби на случай чьих-либо возможных разбирательств в его действиях. – Тем более что этот ваш М-81, как мне видится, будет лишь потерей времени. К примеру, ставя себя, как создателя боевой техники, на место того же Поликарпова, я прямо начинаю закипать внутри, когда вижу, что в габаритах куда более мощного мотора мне пытаются втюхать намного более слабый силовой агрегат. Втюхать, втюхать, – покивал он головой порывавшемуся что-то высказать в ответ Швецову. – Не стоит кривиться от этого слова. Оно как нельзя лучше отражает истинное положение дел. В моём танковом хозяйстве в данный момент имеется точно такая же беда. Не хотят мне производственники выдавать модифицированные моторы ЗИС-а в том количестве, в котором они крайне необходимы. Всё пытаются втюхать, – вновь сделал он акцент на данном слова, – старые моторы в 73 силы, что по размерам один в один с новыми 100-сильными, но куда проще в изготовлении. Хотя в случае с авиационными моторами всё это, конечно, совершенно не моё дело. У вас имеется свой наркомат, своё начальство, своё видение. И кто я такой, чтобы влезать именно в ваши дела. Но вот мой двигатель. Танковый. Точнее двигатели. Потрудитесь исполнить в металле не позднее конца февраля будущего года. Исполнить с учетом выказанных мною сейчас и здесь пожеланий. Тем более, что львиная доля работы, во всяком случае, её теоретическая часть, вашим КБ уже проведена при разработке имеющихся двухрядных звезд. За что вам и вашим коллегам честь и хвала. Уж мне-то ведомо, что это такое – изобретать что-то действительно новое, когда все вокруг считают, что там и делать-то ничего не надо, лишь чуть усилить тут, да увеличить там, да еще переделать здесь, чтобы новая конструкция стала просто замечательной.

– Значит, у вас в танкостроении тоже хватает «всезнающих прожектёров»? – сочувственно поинтересовался Аркадий Дмитриевич, прекрасно понимавший, о чём именно толкует столичный гость.

– Тоже, – показательно тяжело вздохнул Геркан. – Потому и лезть со своими, несомненно, «ценными» для вас советами, – продемонстрировал он своей кривой улыбкой, что данное слово в контексте его речи имеет полностью противоположное значение, – я не собираюсь. Вы в этом деле разбираетесь, как признанные профессионалы своего дела, вам и карты в руки. А мне же важен только результат. Как можно более скорый результат! – не позабыл уточнить он под конец данной части разговора, прежде чем перейти к обсуждению документальной части оформления взаимоотношений завода №19 и наркомата среднего машиностроения. Но это уже больше касалось директора завода.

Продолжением же данной беседы, имевшей место в октябре 1939 года, стало посещение Герканом Государственного авиационного завода за номером «1» уже в середине марта 1940 года. Точнее, не самого завода, а его главного конструктора. За это время много что случилось, как в мире, так и в СССР. Но много чего и не случилось! Так, к примеру, Поликарпов не уехал в ноябре 1939 года в Германию для изучения опыта немецких авиастроителей и, соответственно, дал очень жесткий бой всем тем, кто попытался отобрать у него буквально созданное им КБ, производственные мощности завода и проект истребителя И-200, который он уже направил в НКАП[5] на утверждение. И не просто дал бой, а дошел до самого Сталина и откровенно пожаловался на многочисленные факты подстав со стороны ряда личностей, желающих взобраться на Олимп советского авиастроения уже на всём готовеньком и исключительно за его счет. Недаром ведь в иной истории все кому не лень буквально клянчили у Поликарпова чертежи носовой части его И-185, чтобы по уже готовому лекалу изобразить крепление пушек и пулеметов, стреляющих сквозь винт, что так-то являлось ой какой непростой инженерной задачей. Да и чертежи капотировки двигателя тоже клянчили вовсю. Уж больно это был тонкий момент для «широкомордых» моторов воздушного охлаждения более чем серьезно влияющий на летные характеристики крылатых машин.

Как результат – от Поликарпова отстали. Более того – немалому кругу лиц прилетело с самого верха по головам столь сильно, что отныне они боялись даже смотреть в сторону его ресурсов. А кто-то и вовсе поспешил перевестись на другие предприятия подальше от рассерженного Николая Николаевича, вполне себе способного и вовсе стереть их в порошок после такой попытки подставы. Но и потребовали от того взамен немало – дать, наконец, стране машину, что могла бы на равных сражаться с лучшими европейскими истребителями. Потому работа в КБ и на заводе шла в две смены и без выходных, но первый летный прототип И-200 оказался поднят в воздух уже в начале марта. Тогда-то и приехал к авиатору Геркан, чтобы начать процесс переговоров за движки.

– Так это я вам обязан новой головной болью? Ну, спасибо, товарищ Геркан! Удружили так удружили! – не сильно-то и радостно «поприветствовал» Александра в своей «вотчине» советский «король истребителей». А еще ему уж очень сильно не понравилось желание напросившегося на беседу заместителя наркома среднего машиностроения поговорить о делах не в уютном и теплом кабинете, а на промозглом ветру мартовских московских улиц. Благо хоть имелось где общаться, заодно прогуливаясь – прямо напротив здания заводоуправления располагался построенный относительно недавно коттеджный поселок для работников и сотрудников Авиахима, с окружающими его по периметру отличными тротуарами. Потому ходить там можно было смело, не боясь наступить на припорошенную поземкой какую-нибудь дрянь и не опасаясь ухнуть в сокрытую снегом канаву.

– Всегда, пожалуйста, товарищ Поликарпов! – лишь расплылся в ответной улыбке заместитель наркома, снимая перчатку и протягивая тому для рукопожатия руку. – Делиться головной болью или даже создавать её – это отныне моя профессия! Знали бы вы, как от моих визитов в голос воют директора танкостроительных, агрегатных и автомобильных заводов, поняли бы сразу, что непосредственно к вам я отношусь даже с каким-то пиететом. Холю, можно сказать, и лелею! И всё это на фоне того, что вы совершенно бесцеремонно украли мой двигатель! – перешел он в контратаку, стоило только их рукопожатию прерваться, а обоим мужчинам двинуться в неспешный променад.

– Это я-то бесцеремонно украл? – аж взвился услышавший подобную трактовку произошедшего и так изрядно задерганный со всех сторон авиастроитель, на которого товарищи из НКАП свалили одновременно столько задач, что впору было идти вешаться. Но Николай Николаевич стойко тащил свой груз ответственности, не забывая, впрочем, постоянно строчить в НКАП кляузы на нерадивых смежников, поставляющих ему что угодно, но только не то, что было необходимо. Это, кстати, также касалось и неожиданно присланного из Перми двигателя М-82, который для И-180 не подходил, так как был для того слишком тяжелым, а для проектируемого И-185 не годился в силу слишком малой мощности – всего 1675 лошадиных сил на взлетном режиме, вместо 2000 требуемых по ТТХ самого самолета, создававшегося под М-71. В чем, правда, была вина не столько этих самых смежников, сколько всей системы в целом. Ведь, если у авиастроителей имелись свои утвержденные планы на те или иные крылатые машины, то у моторостроителей эти самые планы были уже свои – не всегда совместимые с таковыми их «конечных клиентов». В общем, бардак в советской авиапромышленности был еще тот! – Скорее, это мне бесцеремонно впихнули в руки то, чего я не просил и даже не ждал! Мол, дай вам Боже, что нам негоже! – в отличие от многих, Поликарпов оставался глубоко верующим человеком, чего ни от кого не скрывал и чем очень сильно раздражал политических бонз из числа особо рьяных показушников. Потому и не стеснялся поминать Господа в своих речах, пусть даже и всуе, что так-то являлось грехом.

– Не богохульствуйте, – о чем тут же сделал ему замечание Геркан и, убедившись, что никто лишний их не видит, быстро перекрестился сам. Да, он всё еще верил в послание ему знаний о будущем свыше, отчего и вернулся к религии, хоть для него это и было опасно. – Господи, прости нас грешных.

– Хм. Так вы же красный командир. Причем в высоких званиях. Разве вам можно веровать? – оказался изрядно сбит с толку таким неоднозначным поведением визитера главный конструктор ГАЗ №1, но также поспешил перекреститься, не забыв при этом попросить у Всевышнего прощения за свой язык.

– Официально нельзя. Но когда в бою становится очень страшно, то можно. Знаете, как говорят, – «В окопах не бывает атеистов». Вот так и мы с вами находимся сейчас на передовой своих невидимых фронтов. И не имеем никакого права проиграть или же погибнуть. – Кто-нибудь мог бы задаться вопросом, с чего это вдруг Александр Морициевич решил разоткровенничаться с малознакомым ему Поликарповым, открывшись тому с такой опасной для собственного положения стороны. Но именно таким вот образом он посчитал возможным втереться к тому хотя бы в минимальное доверие, что было крайне необходимо для осуществления общего «двигательного замысла» самого Геркана. Ведь если бы авиаконструктор уперся намертво и ни в какую не пожелал бы переделывать свой И-200 под совершенно неизвестный ему и пока ещё сырой мотор М-82, в скором времени немалые проблемы возникли бы именно у «танкиста», а не «авиатора». Да, потом, по прошествии пары лет, всё бы встало на свои места. И доведенный до удобоваримого вида двигатель стал бы нарасхват, как горячие пирожки. Но потом это было бы потом, а ему требовалось поставить точки над «и» здесь и сейчас. Пока еще имелось время для маневра.

– Красиво сказали. Тут не поспоришь. Бои действительно приходится вести каждый день и много с кем. Но я всё же хотел бы вернуться к вопросу М-82. Насколько я уже понял, данный мотор попал ко мне не без вашего вмешательства. И я хочу знать лишь одно! Зачем? Зачем это вам? – Приняв пояснение насчет веры, как оно есть, вернулся к былой и главной теме разговора Николай Николаевич.

– Всё дело в вашем истребителе. В И-200. Точнее, в его моторе. – Опасаясь быть подслушанным в четырех стенах, Александр изначально пригласил главного конструктора завода поговорить по время их прогулки по той причине, что план его был уж очень неоднозначен. И какими-нибудь рьяными службистами из когорты сотрудников НКВД вполне мог быть превращен в самый настоящий антисоветский заговор. Тогда как с Поликарповым, наверное, единственным авиаконструктором во всей стране, этот самый план как раз возможно было обсудить. Хотя бы просто обсудить для начала. Больно уж тот ратовал за движки с воздушным охлаждением и даже недолюбливал свои же собственные машины с V-образными рядными моторами, включая, кстати, сам И-200. – Вы ведь на него установили М-35 конструкции Микулина? Верно?

– Да. Верно, – не став отрицать, кивнул головой один из основных создателей данного самолета, в котором хорошо просматривались черты присущие старичку И-16.

– И вам самому не сильно нравится это. Я имею в виду монтаж мотора водяного охлаждения. – Не спросил, а констатировал известный ему факт Геркан. Что, впрочем, не было особой новостью для Николая Николаевича, который сам, нет-нет, да называл в сердцах И-200 «нежеланным ребенком».

– Да. Это тоже верно, – и тут тоже кивнул головой Поликарпов.

– Мне это также не нравится, – удивил собеседника своими словами Александр, впрочем, не став городить новые вопросы, он тут же развернул свою мысль. – Ведь я верю в ваш талант авиаконструктора. И верю, что И-200 встанет на вооружение ВВС РККА. Что будет хорошо для вас и вашего КБ. Но! – приподнял он указательный палец в знак акцентирования внимания на своих словах. – Есть одно большое «Но»! Данный успех станет крахом главнейшей на сегодняшний день танковой программы страны. И наркомат, в котором я служу, никак не может допустить чего-то подобного. Точно так же, как ваш, авиационный наркомат, не станет отказываться от успеха принятия на вооружение столь необходимого нового скоростного истребителя. А это приведет лишь к одному – войне на самых верхах двух наркоматов и потере огромного количества времени, что мною, что вами, в ожидании конечного итога битвы в верхах. Вот дабы избежать подобного исхода, я сделал так, чтобы вам отправили лучший из всех построенных образцов мотора М-82. Между прочим, созданного за счет средств моего главного управления! – не забыл уточнить столь немаловажный факт Геркан. – И потому я приехал к вам, чтобы обсудить вопрос моторов в целом и договориться о некоем взаимодействии. Или скорее даже о некоем невмешательстве в сферу интересов друг друга.

– Больше конкретики, товарищ Геркан. Пока я не услышу суть вопроса, не вижу никакой причины о чём-то с вами договариваться, – естественно не кинулся сходу в «горячие объятия» гостя ничего хорошего не ожидающий от данного разговора Поликарпов. Более того, он уже начал прокручивать в уме, кому и что необходимо написать о таковой беседе, чтобы самому не стать в очередной раз в чем-то обвиняемым. Ведь это всё легко могло быть самой банальной провокацией со стороны НКВД! Один раз его уже приговаривали к расстрелу за антисоветскую деятельность и вновь повторять подобный негативный опыт он точно никак не желал.

– Хорошо. Вот вам конкретика, – перестал ходить вокруг да около изрядно нервничающий Александр. Всё же не яйцо для яичницы сейчас разбивал, а вел разговор, способный привести его к расстрельной стенке. – Новый истребитель, несомненно, будут строить тысячами штук. С этим, надеюсь, вы согласны? – на всякий случай уточнил он у авиастроителя.

– Если примут на вооружение, то да, согласен, – не стал отрицать тот очевидного факта и тут же кивнул головой в знак подтверждения сказанному.

– Это значит, что московскому заводу за номером 24 потребуется очень быстро выдать на-гора все эти многие тысячи штук моторов, хотя он и сейчас-то не сильно успешно справляется со спущенным ему планом производства. Я это всё к чему говорю, – наконец подвел к главному Геркан. – Мы завершили испытания новейшего тяжелого танка. Машину, которую, начиная с этого года, также будут производить тысячами штук. Пока что на неё идет только двигатель М-34. Естественно, в танковой модификации. И пусть их массовое производство покамест не развернуто на полную катушку, уже сейчас мне видно, что мы с вами банально сталкиваемся лбами в битве за продукцию 24-го завода. Чего я очень сильно желаю избежать. Именно поэтому я приехал к вам с большой просьбой попытаться адаптировать планер И-200 под мотор М-82. Точнее даже не так. Не адаптировать, а даже несколько перепроектировать планер, чтобы сделать их буквально созданными друг для друга. Ведь с И-180 у вас вообще беда, насколько мне известно. В который раз уже, и его, и вас, подвел никак не желающий должным образом работать мотор запорожского завода. А пока лишь только спроектированный вами И-185… Скажем так. Я опять же верю, что он полетит. И полетит неплохо. Вот только двигателя для него у вас покуда нет. Нет в металле, я имею в виду. А М-82 у вас есть. Есть прямо в руках. Бери и работай. Так как вам возможный обмен? Вы уступаете мне V-образные двигатели товарища Микулина, а я отдаю вам уже готовый и прошедший 50-часовые государственные испытания радиальный М-82. И в нагрузку к нему его 7-цилиндровую половинку – М-21, который сможет идеально встать на какой-нибудь новый учебно-тренировочный самолет. На УТИ-26 товарища Яковлева, к примеру, чтобы не растрачивать на учебную машину полноценный боевой двигатель. Ну, или на какой другой на ваше усмотрение.

– А вы вообще с чего решили, что я в принципе захочу пойти вам на встречу в столь непростом вопросе? – с полминуты порассматривав в глубокой задумчивости заявившегося к нему гостя, Николай Николаевич задал очень логичный и более чем адекватный вопрос. Что ни говори, а речь они ныне вели не о какой-то там мелочи, а о будущем аж двух жизненно важных направлениях в двух первостепенных областях обороны страны. Танки и истребительная авиация! То, что в прошедшем году принесло СССР победу в боях с японскими милитаристами! Таким разговорам пристало звучать где-нибудь в залах Кремля, на уровне Политбюро и СНК, но никак не вот так – походя на заснеженной московской улице всего лишь двумя какими-то технарями. Ну, хорошо! Не какими-то, а очень даже о-го-го какими! Но ведь отнюдь не представителями органов власти страны! Ведь то, что происходило прямо сейчас, выглядело каким-то сюрреализмом! Паноптикумом!

– Во-первых, вы сами этого желаете. Желаете уйти от слишком язвимого в бою мотора с жидкостным охлаждением, малейшее повреждение которого будет приводить к неизбежной потере самолета, – принялся показательно загибать пальцы Геркан, давая пояснения об истоках своей уверенности в положительном исходе нынешней миссии. – Во-вторых, у меня нет иного выхода, кроме как договориться с вами по-хорошему, дабы не терять драгоценное время в бодании по-плохому. Вы как очень умный человек, с отличными аналитическими способностями, сами должны видеть, к чему всё в мире движется. Пока нас лишь проверяют на прочность. Пробуют ткнуть ножичком, то тут, то там. Смотрят на реакцию и на демонстрируемые в ответ зубки. Но, боюсь, уже в самые ближайшие годы навалятся всерьез. И такие, как мы с вами, должны здесь и сейчас сделать всё возможное, чтобы Красная армия была готова к ждущим её вызовам на все сто процентов, – открыто сказал он про то, во что никто не желал верить, но к чему все действительно активно готовились. Те же французы, осознав всю глубину той пропасти, в которую скатилась за годы послевоенной жизни их собственная авиационная промышленность, уже приняли на вооружение первую партию из 100 американских истребителей «Кертисс-75А», он же в девичестве Р-36 «Hawk» – то бишь «Ястреб». И, вроде как, не собирались останавливаться на достигнутом, уж слишком сильно разочаровавшись в собственных новейших машинах, за исключением разве что Девуатина 520, который, впрочем, уже вообще ни в чем не превосходил новейшую модель «Е» германского Ме-109. – В-третьих, вы отнюдь не один в СССР проектируете хорошие самолеты. Новая когорта инженеров-авиастроителей уже подросла. И вы сами прекрасно это видите. К примеру, в этом месяце уже взлетел первый опытный экземпляр И-301. И что-то мне подсказывает, что планер данной машины буквально создан для стыковки с М-82. А потому, пожалуйста, цените, товарищ Поликарпов, что в первую очередь я пришел договариваться именно с вами. – Да, на прототипе будущего ЛаГГ-3 применялся другой мотор, нежели на И-200 – являвшемся прототипом МиГ-3. Но тут ведь виделось возможным сыграть вовсе на выбивание – сразу попытавшись получить на руки точно проверенный информацией о будущем Ла-5 и тем самым банально закрыть путь в небо машине Поликарпова. – И, наконец, в-четвертых! Вы лично мне обязаны! Очень сильно обязаны! Обязаны тем самым положением, которое ныне занимаете! – теперь уже без всяких ноток былого заискивания в голосе, а более чем твердо, словно непосредственный начальник нерадивому подчиненному, произнес Геркан.

– Я вам обязан? Простите? Это когда же мне вышло стать, как вы утверждаете, вашим большим должником? – аж вздернул в удивлении брови «король истребителей», уж точно не помнящий, что прежде ему когда-либо доводилось встречаться с нынешним собеседником.

– Середина декабря 1938 года. Помните, вас вовсе отстранили от подготовки к первому пробному вылету И-180? Помните, сколько дефектов имелось тогда в той машине? – напомнил Александр своему собеседнику об одном из самых неприятных эпизодов в конструкторской жизни того.

– Помню, – поджав в явно читаемом недовольстве губы, буквально выплюнул одно единственное слово Поликарпов. Да, тогда всё складывалось очень плохо. Мотор был с дефектами и сильно грелся, отчего пришлось вовсе снять с машины щитки регулирования притока воздуха. Винт тоже не поставили в срок, и пришлось прикручивать тот, что имелся под рукой. Выполненный впопыхах планер вообще являлся одним сплошным дефектом. А общий список лишь обнаруженных недочетов достигал 190 позиций. В общем, это был кошмар. Потому он и отказался наотрез подписывать разрешение на вылет. Как это отказались делать вообще все инженеры, обследовавшие тот самолет.

– В тот раз мне пришлось лично убеждать товарища Сталина и товарища Берию вмешаться в это дело и отменить полет, который должен был закончиться авиационной катастрофой, – смотря прямо в глаза собеседника ставшим проникновенным взглядом, произнес ну очень громкие слова Геркан. Слова, которыми в советском обществе никак нельзя было разбрасываться налево и направо. Особенно в среде людей, что также был вхожи в кабинет «вождя». – Вы понимаете, о чём я говорю? Не мог закончиться, а должен был закончиться катастрофой! Волею судьбы мне тогда стало известно, что конкретно против вас готовится провокация. Самолет обязан был разбиться всмятку. Как и его пилот. А вас должны были сделать самым крайним, обвинив чуть ли не в умышленном убийстве Чкалова. Осознаете, чем подобное могло для вас закончиться? Но я не стал молчать, хоть и пребывал тогда в статусе заключенного со всеми вытекающими из этого ущемлениями в правах и возможностях. Я смог, рискуя своей головой, дойти до двух главных людей в стране и предотвратить ваше неминуемое падение на самое дно. И потому сейчас я смею утверждать, что вы являетесь моим должником. Но даже это еще не всё. Будет вам и, в-пятых, – согнул он большой палец левой руки, образовав в конечном итоге кулак, который и оказался продемонстрирован собеседнику. – Я спасу вашу жизнь. Как только завершите все дела с И-200, немедленно идите обследоваться к врачам. Конкретно – к гастроэнтерологам. Пусть смотрят ваш желудок. У вас там рак в начальной стадии. Его еще можно победить, удалив часть желудка хирургическим путем.

– А это-то откуда вам возможно знать? – откровенно опешил от подобного откровения Поликарпов.

– На всё воля его, – лишь произнес в ответ Геркан, предварительно подняв свой взгляд к небу. – Не ждите, когда станет слишком поздно что-либо предпринимать. Идите к докторам уже сейчас. И подумайте обо всём том, что я сказал, прежде чем бежать с доносом в НКВД. Крепко подумайте. А я, пожалуй, полетел дальше. Дел, как вы понимаете, невпроворот!