Текст книги "Хамелеон 4 (СИ)"

Автор книги: Константин Буланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Глава 5
Бог велел делиться

– Интересный способ наглядной демонстрации, – не смог не признать капитан государственной безопасности, что в этот раз вызвался лично сопроводить своего основного «подопечного» на встречу с Дегтяревым, хотя прежде отпускал того на 185-ый завод лишь с конвоем из двух сержантов и водителя. Впрочем, тот впервые испросил разрешения взять с собой некие рабочие материалы, чего прежде не случалось. В том числе по этой причине Давыдов ныне также являлся непосредственным участником зрелища рождения будущей легенды советского стрелкового вооружения.

– Я тоже так подумал, – кивнул головой уже заканчивающий раскладывать своё «оригами» Александр, – потому и озаботился заранее изготовлением, так сказать, наглядного материала, – указал он рукой на стол, где в четком порядке были выложены всевозможные погнутые картонки, а также аккуратно вырезанные из дерева затвор, штифты, шпеньки, шток и, конечно же, сам ствол.

– Штамповка, – не дожидаясь вопроса со стороны оружейника, наблюдавшего за всем этим действом с немалым профессиональным интересом, выдал своё предположение капитан государственной безопасности. – Верно? А в тех местах, где вы скрепили сложенные «детали» кнопками, я, так понимаю, предполагается применять точечную сварку? – выдал он предположение насчет особенности процесса сборки некоторых частей представленной всеобщему вниманию модели пистолета-пулемета.

– Верно, – переведя свой несколько удивленный взгляд на Михаила Ароновича, кивнул головой Александр. – А, как?

– Меня ведь не просто так когда-то поставили управлять «Кировским заводом», – понимающе усмехнулся Давыдов, которого многие воспринимали лишь очередным чекистом, способным разве что не пущать и запрещать. – До того я пять лет отработал на ГАЗ-е в должностях главного механика автозавода и 1-го заместителя технического директора. А до революции вовсе трудился слесарем-штамповщиком. Потому вот это всё, – кивнул он подбородком на «детали автомата», – для меня, как открытая книга. И должен признаться, товарищ Геркан, я впечатлен. Будучи знаком с вашим послужным списком и вашей, кхм, «проблемой», – слегка потер он пальцами свой висок, как бы намекая на бедовую голову собеседника, – никак не мог ожидать чего-то подобного. Это, скорее, детище очень профессионального и очень опытного технолога, нежели конструктора бронетехники.

– Что в голову пришло, то и создал, – только и смог что ответить Геркан. А что ему еще оставалось делать? Бить себя пяткой в грудь и утверждать, что ему даются озарения свыше? Или признаваться в обладании знаний о будущем? Так лучше сразу самому попроситься к стенке, чтобы меньше мучиться! – А вот будет ли нечто подобное функционировать… Тут я всецело полагаюсь на мнение товарища Дегтярева, как признанного специалиста в конструировании стрелкового вооружения.

– Вы позволите? – отозвался названный конструктор и, получив согласие, принялся вертеть в руках, то одну, то другую деталь гипотетического пистолета-пулемета. – Смотрю, затвор вы предлагаете изготовлять единым монолитным элементом. Разве что рукоять, да выбрасыватель сделали отдельными частями. Неоднозначное решение, скажу я вам, неоднозначное. А коли боёк собьётся? Что тогда делать прикажете? Целиком затвор менять? – не смотря на давнее знакомство с Герканом и наличие с ним хороших деловых отношений, Василий Алексеевич Дегтярев не собирался делать скидку на потерю тем памяти, дабы как-то смягчить свои слова, и принялся разносить в пух и прах те решения в конструкции, что лично ему казались ошибочными.

– Так это же оружие не для стрелков, а для танкистов, артиллеристов, тыловых служб, вспомогательных подразделений. Тех, кто из него вряд ли станет уж очень часто стрелять. – Принялся бить Александр по самому слабому звену в рассуждениях Дегтярева – по системе вооружения РККА и принципу распределения всех пистолетов-пулеметов согласно имеющимся наставлениям. Не говорить же ему было, что в скором будущем солдат на передовой не проживет столько, сколько потребуется времени для стачивания бойка. А коли даже выйдет ресурс автомата, то к этому сроку вокруг будет валяться столько оружия, оставшегося от погибших, что для замены на выбор найдется тысяча и один ствол, если не больше. Потому в ответ на критику старался бить логикой. – Скорее уж придется само оружие менять на нечто совершенно новое, лет через десять-двадцать, нежели дойдет до того, что придется менять боёк. Зато вот так, – он указал на удерживаемую оружейником деревянную модель затвора, – выходит, и дешевле, и быстрее в производстве. Считайте, на 3 детали меньше изготавливать. Да и починить его можно будет в мастерских, коли собьется. Капля сварки сверху и минута работы на токарном станке. – Впрочем, убедить в своей правоте он Дегтярева вряд ли смог, поскольку у того в конструкции ППД-34/38[1] был реализован вариант пусть и неподвижного, но сменного бойка.

– А почему возвратно-боевую пружину разместили сбоку?Не боитесь, что затвор начнет от такого перекашивать, а само оружие уводить в сторону при стрельбе? – подняв со стола направляющий стержень, вокруг которого была обвита проволока, отображающая ту самую пружину, продолжил бить по возможным недостаткам автор пока единственного принятого на вооружение РККА пистолета-пулемета.

– Нет. Не боюсь, – несколько вызывающе ответил Геркан, не потрудившись дать при этом более глубокие пояснения, поскольку в данной теме являлся совершенно некомпетентным. Просто знал, что это будет работать, вот и всё. – А разместил её сбоку, чтобы направляющий стержень этой пружины заодно смог выполнять роль отсечки-отражателя гильзы. Это позволяет избежать изготовления и монтажа последнего. Опять же выходит минус еще 2–3 мелких детали. Ну и особенности работы ударно-спускового механизма не позволяют установить её по центру, – признал-таки он очевидный факт, который прямо бросался в глаза.

– Он у вас, кстати, вышел действительно очень простым, как и предохранитель, – уделив внимание этому самому механизму, не смог не похвалить его создателя Дегтярев. – И опять же половина деталей – штамповка, а остальные – простые стержни да штифты. То есть минимум токарной или же фрезерной обработки. Но режим стрельбы, как я могу судить, лишь один – автоматический. Боюсь, что это не отвечает требованиям Артиллерийского управления. Комиссия в обязательном порядке потребует наличия и режима полуавтоматического огня тоже.

– А он тут есть! – расплывшись в ехидной улыбке, Александр поставил своим ответом Василия Алексеевича в тупик. – Только вы его не обнаружите, просто рассматривая отдельные комплектующие!

– Заинтриговали! – не стал обижаться, и с еще большим воодушевлением принялся «обнюхивать» каждую из вложенных деталей оружейник, а минут пять спустя, попытался объединить это всё в единое «изделие». – Ну не томите, наконец! Признаю! Не вижу! В упор не вижу! – сдался, наконец, создатель ППД, передавая древесно-картонную модель автомата в руки собеседника.

– Секрет тут на самом деле очень прост. Вы ведь не могли не заметить, насколько более длинной у меня вышла ствольная коробка? Именно благодаря этому подобный пистолет-пулемет, предположительно, будет иметь скорострельность в 500 – 600 выстрелов в минуту. Что почти вдвое ниже данного показателя вашего творения, – перевел он взгляд с макета оружия на Дегтярева. – И потому при кратковременном нажатии на спусковой крючок, будет происходить лишь один выстрел. Затвор банально не поспеет совершить свой путь туда и обратно, чтобы прозвучал второй. Вот так, – продемонстрировал он, как следует работать указательным пальцем для достижения требуемого эффекта. – В результате мы получаем возможность вести стрельбу, как одиночными выстрелами, так и мгновенно переходить на очереди, не тратя вовсе время на переключение режима ведения огня.

– Даже не знаю, что сказать, – не стал спешить Василий Алексеевич, ни хвалить, ни откровенно хаять, озвученную «выдумку». – Спорное, очень спорное решение, – наконец, подобрал он наиболее корректные слова. – Возможности стрелка быстро двигать пальцем вряд ли выйдет пришить к возможностям ведения полуавтоматического огня из такого вооружения. Но изящество к подходу решения проблемы я оценил. Да и скорострельность у машинок моей конструкции действительно великовата. Читал я отзывы бойцов и командиров присланные из Испании. Полный магазин уходит за две-три секунды стрельбы. А весь носимый боекомплект – всего за треть минуты. Тут действительно задумаешься об острой необходимости снижения темпа огня. И что, желаете податься с данным экземпляром на новый конкурс артуправления? – задал он немаловажный для себя вопрос.

– Конечно, нет! Мне и своих танковых забот хватает с лихвой, – откровенно удивил своими словами всех присутствующих Александр. – Это, можно сказать, мой подарок вам. Авось пригодится. Или передадите материалы товарищу Шпагину, с которым вместе пулемет и пушку дорабатывали, – кивнул он в сторону лежащей тут же на полу 20-мм ДШАК. – Главное, чтобы для пользы общего дела было! Для усиления РККА! Правда, если в названии конечного изделия и меня укажете, как причастного, обижаться не стану. Даже наоборот, – несмело улыбнулся «арестант». Хотел бы Геркан добавить еще фразу о том, что в его ситуации каждый официально отраженный положительный момент не лишним будет, но всё же промолчал не сей счет. Больно уж много лишних ушей имелось ныне в помещении.

– Что же, раз так, отказываться от такого подарка не стану. Ряд предлагаемых вами решений действительно очень интересные и стоящие. Я смогу забрать с собой сей экспонат? – обратился он уже к Давыдову, как к человеку отвечающему за сохранность, что заключённого, что результатов его трудов, но тут же получил отказ.

В чём, в чём, а в этой ситуации капитан государственной безопасности чётко проявил свою ведомственную принадлежность. Посему модель оружия была забрана из рук оружейника, разобрана на части и упакована обратно в портфель, в котором и прибыла на завод. Разве что не опечатана при этом. Впрочем, Василий Алексеевич не сильно огорчался по данному поводу, поскольку сам прекрасно понимал, что это был всего лишь грубый набросок. Всего лишь кусок гранита, из которого мастер своего дела смог бы сотворить шедевр. И этим самым мастером себя он так-то считал. Тем более, что всю конструкцию весьма простецкого оружия запомнил хорошо и сам бы мог воспроизвести её едва ли не с закрытыми глазами. Причем понимали данный факт вообще все присутствовавшие. Но бюрократия в стране цвела и пахла, словно герань в летнюю пору. С чем всем и каждому приходилось считаться.

Следом же пошел разговор о танковых пулеметах и представленной в натуре малокалиберной пушке. В первую очередь Александр решил озадачить Дегтярева необходимостью переноса возвратно-боевой пружины на ДТ из под ствола пулемета в торец его ствольной коробки. И оказался одновременно, и приятно, и неприятно, удивлен, узнав, что такая разработка уже демонстрировалась представителям артиллерийского управления еще в начале тридцатых годов, но была ими отвергнута, как излишняя. Тогда еще никто не представлял себе, что ручникам то и дело придется работать на расплав ствола, словно их станковым собратьям. Геркан тут даже не стал лезть в бутылку на сей счет, а просто отложил данный вопрос на потом. Он ведь здесь и сейчас даже не мог апеллировать к собственному испанскому опыту, где перегрев всего и вся являлся вовсе нормой, поскольку попросту лишился памяти о нём.

Зато о крупнокалиберном ДШК и его увеличенном в масштабе брате ДШАК-е, беседа вышла очень продолжительной. Так, по мнению одного «инженера-арестанта», доработанный Шпагиным тяжелый пулемет Дегтярева являлся как раз тем, чего столь сильно недоставало бронетанковым войскам. Именно он был крайне необходим каждому новому танку в качестве зенитного, поскольку ныне применяемые в этих целях 7,62-мм ДТ уже не соответствовали угрозам нынешнего времени. К примеру, сорвать атаку тех же новейших немецких пикировщиков Ю-87, что уже появились в небе Испании, у пулеметов винтовочного калибра не имелось ни малейшего шанса. Требовался аргумент посерьезнее. И, как знал Геркан, именно ДШК мог идеально подойти на эту роль. Вот только с ним была беда – отсутствовали свободные производственные мощности. Потому мечтать о десятках и даже сотнях тысяч подобных «аргументов», не приходилось вовсе.

Конечно, будь ныне сам Александр не заключенным, а, к примеру, начальником вооружений РККА, он постарался бы изменить сложившееся положение, найдя те самые мощности в той же Туле, где ныне производили авиационные пушки ШВАК. Всё одно осколочно-фугасный снаряд последней был излишне слаб по причине крошечного заряда взрывчатого вещества. А как вооружение сухопутных войск эти пушки уже продемонстрировали свою негодность, в то время как тот же ДШК, и на земле, в условиях грязи с пылью, показывал себя неплохо, и имел авиационную конфигурацию с увеличенной скорострельностью. Посему он вполне мог претендовать на титул универсального тяжелого пулемета, подобно американскому «собрату» – М-2 Браунинг. Впрочем, это всё были мечты и бахвальства. Памятуя, как одна за другой падали головы в околоавиационных сферах, как весной 1941 года сняли с должности и расстреляли за вполне объективную критику отечественной авиационной техники командующего ВВС РККА, так сразу желание влезать еще и в этот серпентарий исчезало со скоростью звука. И это при том, что Сталин уже выбрал своей новой «любимой женой» именно авиацию, слегка остыв к танкам с артиллерией!

В общем, касаться темы крупнокалиберных пулеметов и малокалиберных автоматических пушек было очень страшно, так как это, непременно, вело к конфликту с нынешними «любимчиками Сталина» в деле создания авиационного вооружения. Но вот оставлять фактически всю армию без должного зенитного прикрытия было еще страшнее. Очень уж хорошо Александр «помнил», сколь разорительными для РККА оказывались налеты германских самолетов на колонны сухопутных войск. Особенно в самом начале войны. Ведь даже самый лучший танк никак не мог воевать сам по себе. Ему всегда требовалось пехотное прикрытие, топливо, боеприпасы, обслуживание и ремонт. Всё то, что обеспечивалось подвозом именно по штурмуемым вражеской авиацией дорогам.

Зато на ура пошел разговор о противотанковых ружьях. Да, противотанковые и динамореактивные пушки с ручными противотанковыми гранатами, всё это, конечно, было хорошо и во многом уже имелось в немалых количествах в войсках. Пусть не без многих огрехов, но имелось. Даже ДРП Курчевского не утилизировали, а сдали на склад. А вот 12,7-мм противотанковые ружья, что появились в РККА еще в начале 30-х годов не без участия самого Геркана, уже не могли выполнять своих функций в полной мере. Нет, в той же Испании, куда их отгрузили чуть ли не десять тысяч штук, данное вооружение всё еще являлось весьма действенным против итальянских танкеток и немецких легких танков Т-I с их противопульной броней. Но уже сейчас необходимо было признать, что их время безвозвратно ушло. Срочно требовалась достойная замена.

Не то, чтобы Александр верил в безграничные возможности ПТРщиков остановить германские танки. В Великую Отечественную Войну этого противотанкового вооружения наделали в умопомрачительных количествах – чуть более четырех сотен тысяч штук. Но так же, как у немецких «Фаустпатронов», результативность их оказалась не на высоте. Впрочем, пенять можно было на тот факт, что появились они в товарных количествах у бойцов РККА уже тогда, когда доступных для них целей, вроде легких танков, почти и не осталось в Вермахте. То есть появились слишком поздно, что виделось возможным выправить сейчас. Тем более, ликвидация на целый год раньше Тухачевского на целый год же раньше сдвинула с мертвой точки зависшие при его «правлении» проекты. Так уже был готов не только новый 14,5-мм патрон, задачу на разработку которого Реввоенсовет выдал еще лет 7 назад, но и оказалось сконструировано полуавтоматическое противотанковое ружьё системы Рукавишникова, в котором угадывались черты самозарядной винтовки Дегтярева, недавно проигравшей конкурс схожему изделию товарища Токарева – винтовке СВТ-38. Что так-то было логично, учитывая их общее место работы – в Коврове. Однако главное в данных ружьях и патронах было то, что, в отличие от тех же ДРП и реактивных гранатометов, они не требовали создания кумулятивных боеприпасов. С чем у Советского Союза ожидались грандиозные проблемы в силу неготовности промышленности освоить массовое производство такой взрывчатки, как гексоген, крайне необходимой для создания кумулятивной струи, поскольку тот же тротил для этого не годился вовсе. Вот и приходилось Геркану делать ставку в том числе на подобного типа вооружение. Однако, вдохновить на новый подвиг самого Дегтярева, никак не вышло. Он и так был с головой завален многими задачами, главной из которых являлся новый станковый пулемет. Потому с появлением на свет ПТРД[2] еще предстояло подождать. Но хватило Александру и того, что оружейник пообещал переработать свою 20-мм пушку под новый 14,5-мм патрон, создав тем самым очень мощный зенитный пулемет, а также обещал подумать насчет 23-мм автоматической пушки, что виделось возможным сотворить на той же базе чуть ли не простой сменой ствола, так как снаряд 23×115-мм, появившийся в РККА в конце войны, был построен на базе гильзы от этого самого патрона. В качестве достойного орудия ПВО такая пушка вряд ли могла встать в строй из-за слишком тяжелого снаряда. Но вот на вооружении самолетов и легких броневиков вполне себе могла себя неплохо показать, составив конкуренцию иным схожим системам. А привезенную с собой пушку Дегтярев оставил Гинзбургу, чтобы тот смог примерить её в разрабатываемую ныне башню для ЗСУ[3] на шасси Т-26. Если не счетверенную, то уж спаренную установку в её объемы виделось вполне себе возможным воткнуть практически без доработки корпуса самой машины. Что было отнюдь немаловажно!

[1] ППД-34/38 – пистолет-пулемет Дегтярева образца 34/38 годов.

[2] ПТРД – 14,5 мм противотанковое ружье Дегтярева.

[3] ЗСУ – зенитная самоходная установка.

Глава 6
Тяж. Начало

– Что там Геркан? Удалось выяснить, действительно он потерял память или симулирует? – неожиданно поинтересовался Сталин у Берии, по завершении изучения очередного доклада о складывающейся политической ситуации в Испании, где противоречия в стане республиканцев ширились день ото дня, и где, не смотря на наступление зимы, сражения на всех фронтах вспыхнули с новой силой.

Германия, с согласия французов и англичан только-только оттяпавшая себе часть Чехословакии, и ободренная явным нежеланием прочих европейских держав вступать с ней в реальный конфликт, решила пойти на принцип и в конце ноября 1938 года прислала на Пиренейский полуостров свежие силы, снабженные новейшей боевой техникой. Особенно это касалось авиации – немцы полностью перевели воюющий в Испании легион «Кондор» на свои самые совершенные истребители и бомбардировщики, что не преминуло сказаться на потерях в рядах, как республиканских пилотов, так и советских «добровольцев». Спасало испанцев пока только то, что они вовремя успели перекрыть Гибралтарский пролив для спокойного прохода итальянских судов, доставлявших всё новые войска и вооружение Франко, отчего большая часть сил мятежников была брошена на отвоевание Кадиса и Альхесираса. А при защите своих бомбардировщиков пилоты новейших немецких истребителей Мессершмитт-109D-1 не могли продемонстрировать все качества своих машин, будучи вынужденными ввязываться в карусель собачьей свалки с не столь скоростными, но более маневренными И-15 и И-16. В общем, война в воздухе велась там лютая и, к недовольству Москвы, уже на деньги СССР, поскольку всё некогда вывезенное из Испании золото подошло к концу, отчего республиканское правительство согласовало с Советским Союзом поставку вооружения и боеприпасов в кредит. Но то были дела далёкие, а ныне же секретаря ЦК ВКП(б) интересовал вопрос доверия к одному из своих некогда «завербованных» сторонников.

– По всем наблюдениям выходит, что действительно потерял, – даже не будучи изначально готовым к такой теме беседы, руководитель НКВД тут же продемонстрировал, что держит руку на пульсе и не зря кушает свой кусок хлеба с маслом да икрой. – Никак не реагирует на тех своих знакомых, которых мы к нему изредка подводим. Даже не вздрогнул и глазом не повел, столкнувшись на улице с девушкой, специально загримированной под его погибшую супругу. Как вы сами приказывали, мы его выпускаем в местные командировки, вот и подстраиваем подобные встречи во время них, – на всякий случай пояснил Лаврентий Павлович, где и как Геркан мог столкнуться с означенными людьми. – Не помнит многое из того, что прежде сам помогал изобретать. Заметили, что очень сильно удивлялся даже конструкции Т-26, поскольку изначально полагал, что тот будет ближе к изначальному английскому танку Виккерса. Даже былые предпочтения, завязанные на личном опыте, исчезли. Наш сотрудник не так давно провел очередной опыт. Прикрыл газетой револьвер Нагана, пистолеты Мазера и Токарева, да предложил Геркану, не думая, схватить то, что ему приглянется более всего. Естественно, не предупреждая того, что именно сокрыто под газетой. А после резко сдернул её. Так вот, по всем показаниям бывших сослуживцев и знакомых, Геркан всегда и везде отдавал предпочтение Нагану, поскольку из него было удобно вести стрельбу изнутри танка. Тут же он, не думая, схватил ТТ! А после аргументировал свой выбор тем, что данный пистолет, как на его взгляд, является наиболее современным в плане конструкции из числа предложенных. Причем проводивший данный эксперимент сотрудник НКВД особо подчеркнул, что заключенный не раздумывал ни доли секунды. Человек же давно привыкший к револьверу, куда скорее, потянулся бы к более привычному его руке и памяти оружию.

– Понятно, – не сильно-то довольно буркнул Иосиф Виссарионович. – А кто-нибудь пытался выйти с ним на контакт?

– Лишь инженеры, с которыми он ведет совместные разработки. Но те всегда действуют через подачу соответствующего запроса сотрудникам НКВД. Попыток несанкционированных встреч не зафиксировано, – четко отрапортовал Берия, чем опять же не обрадовал хозяина кабинета, поскольку тот планировал половить какую-нибудь «крупную рыбку» на такую интересную «наживку».

– Значит, просто работает? – на всякий случай уточнил Сталин. – Или вовсе штаны просиживает?

– Работает, – тут же кивнул Лаврентий Павлович, знавший, что, не смотря на сложившиеся обстоятельства, его нынешний собеседник в какой-то мере даже благоволит обсуждаемой персоне. Потому и не стремился высказываться о том в негативном ключе. Тем более что и поводов бывший краском никаких не давал. – Более того! Все отмечают, что работает продуктивно. Совместно с КБ одного из танковых заводов завершает разработку двух проектов коренной модернизации Т-26 с возможностью установки на него новейшей 76-мм танковой пушки Грабина. Причем само орудие Грабин тоже сумел модернизировать совместно с Герканом. Что-то такое уникальное тот предложил внедрить в конструкцию пушки, отчего «артиллеристы» пришли в полнейший восторг. Ведущаяся ныне доработка линейного Т-26 опять же осуществляется именно по его проекту. Плюс он не так давно встречался с Дегтяревым.

– Это с каким Дегтяревым? С конструктором стрелкового вооружения? – перебил своего посетителя «лучший друг пионеров». Дегтярева он уважал. Уважал не только за работоспособность и результативность, но и за самоустранение того от всевозможных интриг, обилие которых в окружении главы государства попросту зашкаливало и порой даже заставляло его терять над собой контроль да переходить на откровенный ор вместо спокойного делового тона общения.

– С ним самым, товарищ Сталин, – мгновенно подтвердил Берия. – Как докладывал поставленный присматривать за Герканом товарищ Давыдов, сам являющийся очень грамотным техническим специалистом, предложение Александра Морициевича в деле производства пистолетов-пулеметов обещает снизить цену такого оружия примерно в десять раз от сегодняшней.

– В десять раз? А такое разве может быть? – как-то даже растерялся от озвученной цифры хозяин кабинета. – Он что, волшебник какой-то, этот наш танкист?

– Волшебник – вряд ли, – покачал головой руководитель НКВД, где даже после расстрела Глеба Ивановича Бокия, главного чекиста по мистическим делам, продолжал функционировать секретный отдел по работе с необъяснимыми феноменами. – Но все, как один, подмечают, что он мастер находить уникальные и простые решения сложных инженерных задач. Правда, сам до финального результата их не доводит. Всегда старается свести всё к совместной работе со специалистами в той или иной области вооружения.

– Что-то у него вообще всё выходит совместно, как я погляжу. А его КБ, что, самостоятельно ни на что не способно? Мы же ему выделили столько людей в помощь! Почему он постоянно стремится работать с кем-либо со стороны? – В СССР в очередной раз возродили старую традицию давать задание на проектирование всем подряд, в надежде, что хоть у кого-нибудь выйдет что путное. И потому объединение хотя бы двух КБ являлось так-то нарушением всеобщего подхода к делу. Хотя нигде запретов на такое, естественно, не прописывалось.

– Видите ли, товарищ Сталин, – несколько взмок спиной Берия, почуявший пришествие весьма возможной скорой грозы. – После разделения наркомата оборонной промышленности на отдельные управления, ОТБ, где Геркан являлся руководителем, тоже разделили. И подавляющее большинство специалистов перешло в КБ занимающееся вопросами морской артиллерии, поскольку изначально, еще на свободе, работали именно в этой теме. У него в подчинении осталось с десяток человек, включая математиков, чертежников и технологов. – Да, это являлось совсем не тем, что некогда приказывал ему обеспечить для потерявшего память краскома «хозяин». И потому ничего хорошего от предоставления подобной информации не следовало ожидать. Вот только врать, глядя тому в глаза, выглядело еще более худшим вариантом.

– Корабельные орудия нам тоже нужны, – всё же сдержался и нашел для себя лазейку, дабы стравить лишний пар, уже почти закипевший Сталин. – Но так уж сильно «объедать» Геркана не следовало. Сам ведь говоришь, работает результативно. А что бы он мог дать, имея под своей рукой вдесятеро больше специалистов? А? Молчишь! И правильно! Чем он там сейчас занимается, знаешь? – перешел на «ты» секретарь ЦК ВКП(б), но хотя бы не стал сыпать ругательствами на грузинском языке, что свидетельствовало бы о крайней степени его недовольства.

– Насколько мне известно, засел за проект тяжелого танка прорыва. В кооперации с КБ всё того же 185-го завода, как наиболее богатого на инженерно-технический состав. – После фиаско с расследованием гибели семьи Геркана, где все данные указывали на то, что загорелись находившиеся в подвале ёмкости с бензином для старого автомобиля, который сам же Александр и перевез из Москвы в Мариуполь, Берия перешел на поиск хоть каких-нибудь зацепок возможной крамолы непосредственно рядом с бывшим краскомом. Отчего требовал от ленинградских подчиненных раз в два дня предоставлять ему краткую сводку о действиях поднадзорного. Потому и обладал определенной полнотой информации по занятости и успехах последнего.

– Тяжелый танк прорыва, значит, – поднявшись со своего кресла и подойдя к окну, задумчиво уставился на открывающейся из него вид Сталин. – Ты там прикажи передать товарищу Геркану, чтобы он поторопился с этим проектом. Через две недели здесь, в Кремле, будет большое совещание в расширенном составе по тяжелым танкам. Я бы хотел увидеть его там и услышать. Умеет, знаешь ли, Александр Морициевич находить нужные слова для доступного объяснения особенностей того или иного изделия или же подхода к проектированию этого самого изделия. Умел, во всяком случае, – поправил самого себя глава СССР. – Мне бы хотелось лично убедиться, осталась ли при нем данная способность. И подготовь приказ на снятие с него всех обвинений со стороны НКВД, а также о восстановлении в звании. По итогам совещания решим, заслуживает он того или же пока еще нет. Заодно отдай приказ доставить мне краткую выжимку материалов по его новым разработкам. Пусть Дегтярев и Грабин с Гинзбургом напишут свои соображения на их счет. Хочу лично убедиться, что не какую-нибудь ерунду он им подсунул, а действительно стоящие вещи. И дату на приказе не ставь. Сам впишу, коли вновь оправдает наши ожидания.

– Вернем его обратно в Автобронетанковое управление? – поскольку о восстановлении в должности не было сказано ни слова, Лаврентий Павлович поспешил уточнить еще и данный момент.

– Нет! – резко повернулся к задавшему вопрос Берии хозяин кабинета. – Как завершит свою работу с проектом танка, пусть отправляется в войска бригинженером. Где там сейчас его закадычный дружок дивизией командует? Вот к нему и направим. Пусть сызнова эксплуатационного опыта набирается, коли уж всё позабыл. Ему полезно будет! А ты поставишь своего доверенного человека, да не одного, пристально следить за ним! Должен, должен кто-нибудь выйти с ним на контакт! Зачем-то же его тайно доставили из Испании обратно в страну! И я хочу знать, кто и для чего это сделал! Очень хочу!

А тем временем не подозревающий о данном разговоре в верхах Александр корпел над оптимизацией общей конструкции будущего аналога тяжелого танка ИС-3. Аналога – поскольку повторить его полностью он не мог по очень многим причинам. Да хотя бы потому, что в его голове наличествовали лишь общие сведения о данной машине и тех неисправностях, что вечно сыпались на головы эксплуатирующих её танкистов. Но вот полного комплекта детальных чертежей каждого узла, вплоть до последней гаечки и болтика, не имелось. Всё это предстояло рассчитать и начертить с нуля. Благо хоть у него изначально существовало понимание, к чему в конечном итоге требуется прийти, и потому исчезал фактор так называемого творческого метания. По-сути, он «подсмотрел» правильный ответ в конце «учебника» и ныне подгонял к нему само решение. И даже более того! По причине отсутствия двигателя В-2, он более не был связан теми же оковами, как первые создатели ИС-3. В его распоряжении имелись два более мощных мотора, отчего танк виделось возможным спроектировать более толстокожим.

Плюс, по причине отсутствия какой-либо внутренней конкуренции, как это было повсеместно распространено на танковых заводах, никаких интриг в их крошечном КБ не велось вовсе. Что в свою очередь позволяло, и ему, и Заславскому, работать в тишине и спокойствии, не тратя драгоценное время на лишние споры и подковерную возню. Да, пусть тот же Владимир Иванович, получив от Геркана первые вводные, поначалу чуть ли за голову не хватался от обуявшего его ужаса, плакаться о невозможности создания чего-то подобного, он не стал. Лишь уточнил, что это никакая не ошибка, да, тяжело вздохнув, отправился считать. Очень, очень много считать. И чертить. Тоже много! Он-то прекрасно понимал, сколь титанического труда потребует расчет таких мощных, но сравнительно компактных, конструкций. Однако даже будучи полон сомнений, и искренне поражаясь тому, сколь толстую броневую защиту начальник решил заложить в их будущем детище, бывший профессор, тем не менее, засел за расчет КПП с трансмиссией и бронекорпуса с изрядной долей азарта. А что еще ему оставалось делать? Такова ныне была его работа! Разве что гложили его сомнения насчет возможностей отечественной промышленности реализовать в металле такую-то махину. Больно уж новаторским вырисовывался в его воображении новый танк. Да и броня закладывалась такой толщины, которую даже на современных кораблях советского флота всё еще крепили клепкой, но никак не сваркой. А этот его устрашающий щучий или же скорее акулий нос, вкупе с идеей разнесенного бронирования бортов, вовсе поражали воображение! Нет, конечно, в том же военном кораблестроении последнее практиковалось уже не менее полувека, и доказало свою действенность, не единожды спасая корабли от гибели. Но изначально приносить в жертву те же бортовые топливные баки, словно угольные бункеры на старых броненосцах и линкорах, – это выглядело смело. Очень смело! Слишком смело! Ведь, как ни крути, при подобном подходе в жертву изначально и целенаправленно приносилось всё то, что укрывалось внешним, более тонким, слоем брони. Но при этом сама машина, как боевая единица, действительно получала возможность уцелеть и продолжить бой даже после многократного поражения вражеской артиллерией. Да и орудия мелких калибров вряд ли смогли бы взломать внешний броневой экран толщиной аж в 45-мм, да еще и поставленный под углом в 30 градусов.