Текст книги "Хамелеон 4 (СИ)"

Автор книги: Константин Буланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 15
Некоторые пути в Ад просто длиннее

Очередная европейская война таки началась. И начали её, на удивление, отнюдь не немцы. Те, порыкивая желудком своей государственной машины от случившейся у неё изжоги, всё еще занимались перевариванием территорий Югославии, что перешли под непосредственный контроль Германии. Уж больно огромное количество вооружения оказалось вынесено местным населением из арсеналов капитулировавшей югославской армии. Вот и стреляли тут и там исподтишка в фашистских оккупантов. Причем, стреляли во всё возрастающих день ото дня масштабах. Что, в конечном итоге, заставило Берлин всерьез заняться зачисткой местности от народившихся партизан, для чего потребовалось привлечь не менее полумиллиона солдат и офицеров. И на протяжении всего 1940-го года они шерстили горы, города и веси, выискивая «крамолу», коммунистов и евреев, порой ведя действительно серьезные бои с применением дивизионной артиллерии и даже авиации.

Нет, новую войну организовали итальянцы, уязвленные до самой глубины души тем, как абсолютно все отодвинули их в сторону, совершенно поступившись их национальными интересами. Точнее даже не итальянцы, а лично Бенито Муссолини, под которым очень так нехорошо закачался стул по результатам «испанской неудачи».

Действия спущенного новым французским правительством с поводка французского флота по фактически полной блокаде берегов Испании привели к давно желаемому самими испанцами результату – к концу 1940 года на территории Пиренейского полуострова наступила тишина. Что Берлину, что Риму, что Москве, сталось практически невозможно продолжать снабжение войск франкистов или же республиканцев. И это всё же привело две конфликтующие стороны за стол переговоров. Точнее, за стол переговоров сели кукловоды из перечисленных стран с мгновенно присоединившимися к ним англичанами. Судили-рядили они не сказать что слишком долго – управились всего-то в пару месяцев. Ведь абсолютно всем этот изрядно затянувшийся конфликт уже стоял костью в горле, да мешал творить куда более глобальные дела. А время-то бежало! Тот же СССР с каждым годом становился всё сильнее и сильнее. Вон, даже умудрился заложить на своих верфях четыре огромных линкора и два линейных крейсера, что своим появлением на свет обещали ввести Советский Союз в число мировых военно-морских держав. Чего совершенно точно не желали абсолютно все ведущие игроки мира.

В общем, даже немцы в конечном итоге плюнули на все свои финансовые и боевые потери, ради избавления от такой гири на своей ноге. Тем более, что денег этот конфликт выпивал немало из трещащей по швам экономики, а толку выходило ноль. Все ужасы позиционного тупика они хлебнули сполна еще в Первую Мировую Войну, отчего и согласились на переговоры, когда стало совершенно ясно, что имеющимися силами сдвинуть образовавшиеся фронты с места не выйдет совершенно точно. Во всяком случае, без привлечения половины собственной армии, что виделось просто нереальным событием.

Как результат – республиканцы сохраняли за собой всю материковую часть Испании, а все заморские владения лишались статуса колоний и в качестве отдельного независимого государства отходили под руку военного диктатора Франсиско Франко, которому былые спонсоры мгновенно предъявили многомиллионные счета за ранее оказанную помощь. При этом тут же согласившись взять часть оплаты территориями. Так из Берлина затребовали права на Испанскую Гвинею и город Ифни, на которые французы с англичанами тут же сделали стойку, как на земли, окруженные со всех сторон уже их собственными колониальными владениями. Кого-кого, а немцев видеть там они уж точно не желали и потому были готовы поторговаться с Гитлером за данные «активы». Тем более что деньги с прочими ресурсами Германии были ой как нужны, поскольку даже американцы отказались давать им в долг, сославшись на свой закон о нейтралитете.

А вот Союз, нет, не потребовал от официального Мадрида себе каких-то там земель. Но попросил республиканское правительство вернуть вплоть до последней копеечки достигший полумиллиарда рублей долг, не согласившись на его списание или хотя бы снижение. И потянулись уже начиная с весны 1941 года в порты СССР уцелевшие испанские пароходы, груженные тысячами тонн чугуна, судостроительной стали, вольфрама, меди, свинца, цинка – всем тем, что очень требовалось советской промышленности во всё возрастающих количествах, но собственные предприятия и шахты дать оказались не в состоянии по причине и так полной загрузки своих мощностей. Обратно же шли нефть, зерно, мука, ткани и огромное количество сельскохозяйственных тракторов СТЗ-3 с грузовиками ЗИС. Уж больно приглянулись испанцам эти простые, прочные и неприхотливые в эксплуатации советские машины. Особенно те, что с недавнего времени стали оснащаться 70-сильными дизельными двигателями.

Италия же, понеся за эти годы огромные потери, что в людях, что в технике, что в деньгах, не получила ничего, кроме раскаленных песков Испанской Сахары да никудышных в хозяйственном плане Канарских островов. А больше у Франко ничего «лишнего», что виделось возможным забрать, не имелось! После такого фиаско над дуче нависла угроза вынесения ему вотума недоверия со стороны всего итальянского общества и, чтобы удержаться на своём посту, а также в целях продолжения реализации своего амбициозного плана реставрации величественной Римской империи, он не придумал ничего лучше, как отдать приказ напасть на Грецию.

Возможно, кто-нибудь сказал бы, что это был безумный ход. Не успела закончиться одна многолетняя война, как тут же началась новая. Причем, не где-нибудь там, далеко за морем, а прямо по границам королевства. И был бы лишь частично прав, ибо не мыслил бы глобально, как это был обязан делать Муссолини. Бенито боялся. Очень сильно боялся начала новой большой общеевропейской войны, к которой его всячески склонял Гитлер. И даже таким вот на первый взгляд «безумным» ходом – вступлением в менее страшную и куда менее кровавую войну, старался оттягивать тот самый момент, когда ему банально не оставят выбора, потребовав дать ответ – с кем он предпочтёт оказаться в одной лодке – с британцами или же с немцами. Ведь даже вхождение Италии в клуб «стран Оси» отнюдь не гарантировало готовность её руководства слепо идти на поводу германских нацистов. Именно по этой причине в истории известной одному краскому Рим согласился объявить войну Британии и Франции лишь 10 июня 1940 года, когда стало окончательно ясно, что те уже практически разбиты немцами, как минимум, на материке.

Как полагал он сам, его родной Италии потребуется еще не менее четырех, а то и семи лет относительного мира, чтобы подготовиться к подобному испытанию и наполнить пустующие арсеналы необходимым вооружением с боеприпасами. Потому и делал всё возможное, чтобы всячески отсрочить начало всеобщего столкновения. Опять же, казалось бы – дурость начинать в этом случае новую войну. Но тут следовало учитывать ту ситуацию, в которой оказалась Греция в данный временной промежуток. А оказалась она одинаково оторванной от всех ведущих мировых игроков, ни с кем при этом не заключив военно-политический союза, но продолжая находиться в зоне пересечения уж очень многих интересов разных стран. Короче говоря, являла собой пусть не самую вкусную, но лакомую жертву.

В результате скоропостижной смерти в конце января 1941 года откровенно прогерманского премьер-министра Иоанниса Метаксаса, являвшегося, по сути, таким же диктатором, каким был сам итальянский дуче, Афины сделали резкий маневр сближения в сторону Лондона, сторонником всяческого налаживания отношений с которым являлся греческий король – Георг II. Но в результате, как внешне-, так и внутриполитических интриг, остались болтаться где-то посередине, стараясь при этом маневрировать между двух сложившихся европейских центров политических сил. И сделали они это очень зря. Следовало самим кого-то выбирать, пока за них всё не решили другие.

Будучи сильно обиженным, и на Гитлера, которому он не смог простить аншлюса Австрии, поскольку закономерно опасался такого же исхода для своей страны, и на Чемберлена, способствовавшего его унижению по итогам провальной «испанской компании», Муссолини провозгласил, что больше не пойдет ни у кого на поводу, и сам укажет своему народу путь. После чего ткнул на штабной карте пальцем в Грецию, страну, имевшую ну очень важное стратегическое местоположение. Недаром именно с её территории англичане собирались, в случае чего, бомбить, что район нефтеносного советского Баку, что район опять же нефтеносного румынского Плоешти, дабы на время лишить своих главных политических соперников столь нужной экономике их стран нефти. Про возможность опять же с её территории полностью закрыть армейской авиацией проход в Эгейское и далее в Черное моря, а также создать реальную угрозу судоходству по Суэцкому каналу, тоже отнюдь не следовало забывать. В общем, цель была поставлена и уже 1 мая 1941 года двинуты туда войска.

Но, ведай он в момент принятия решения, что всех их ждет, наверное, скорее согласился бы отрубить тот самый свой палец, дабы уж точно не простирать его впредь в сторону Греции. А дело состояло в том, что в конце мая в Великобритании завершились выборы нового премьер-министра и на смену «профукавшему все полимеры» Чемберлену пришел «неистовый ястреб» Уинстон Черчилль, мгновенно давший официальному Берлину понять, что прямое вмешательство Германии в Итало-Греческую войну немедленно повлечет за собой схожие действия Англии.

Звучало это, конечно, громко. Но у Черчилля банально не имелось иного выхода, ведь во власть он вернулся именно что на волне критики своего предшественника. Потому не имел права пойти тем же самым путем и начать спускать немцам с рук все их захватнические действия. Впрочем, к СССР он относился еще более прохладно, чем к Германии, если не сказать грубее. Отчего длящиеся уже третий год кряду англо-франко-советские переговоры о военно-политическом союзе вовсе превратились в фарс. Чем мгновенно и воспользовались немцы предложившие Москве забыть все прежние обиды, да договориться меж собой о разделе сфер влияния в Европе, заодно заключив при этом ряд взаимовыгодных торговых договоров. И, прекрасно видящий, к чему всё катится, Сталин промурыжил, и тех, и других, аж до ноября 1941 года, обезопасив СССР еще, как минимум, до весны, после чего состоялось торжественное подписание договора о ненападении между Германией и Советским Союзом. Ставки были сделаны, ставок более никто не принимал.

Что же касалось Греции и ультиматума англичан… Уже в декабре германские войска, прибыв на помощь итальянцам, разбили передовые греческие части и вошли на территорию Эллады. Да, полагавший себя вершителем судеб Гитлер принял вызов, брошенный ему премьер-министром англичан и, потирая в предвкушении руки, ждал лишь повода для объявления войны всему союзу Польши, Франции и Великобритании.

И в то же самое время у президента Финляндии – Ристо Хейкки Рюти изрядно прибавилось седых волос там, где они всё еще оставались в не сильно великом количестве. Он, как никто другой, прекрасно осознал, что именно произошло. Его страну отдали на растерзание грозного соседа и заодно наглядно продемонстрировали неготовность Англии вступаться за своих ставленников. Не союзников, с которыми подписаны соответствующие обязывающие договора, а тех, кого лишь похлопывали одобряюще по плечу, да убеждали в готовности «большого брата» прийти на помощь, случись что. Вот с Грецией это самое «что» случилось и… ничего не произошло. Британцы просто промолчали.

Однако больше всех остальных струхнули поляки. На протяжении почти пяти лет они, следуя в кильватере британских интересов, всячески торпедировали подписание общего союзнического договора с СССР. И вот теперь вдруг оказались одни одинешеньки между молотом и наковальней, что понимали абсолютно все. Понимали, но уже ничего не могли с этим поделать. Пережить грядущий год Польше, как независимой стране, уже вряд ли было суждено. Хотя с вооружением им стали помогать. Что было не отнять, то было не отнять.

Вместо поставок своих истребителей MS-406, французы с удовольствием избавились от 45 уцелевших голландских машин марки Колховен F. K.-58, которые купили впопыхах в 1938 году, когда собственные заводы еще не поспевали производить необходимое количество техники. А также с уже более заметным скрипом перепродали полякам 465 самолетов американского производства: 100 истребителей «Кертисс-75А»; 40 палубных пикировщиков Воут SB2U «Виндикатор»; 100 штурмовиков Дуглас А-20 «Хэвок» и 215 бомбардировщиков Мартин-167 «Мэриленд», которые также приобрели в срочном порядке еще в 39-ом году. Следует отметить, что хоть для конца 30-х годов все эти аппараты были весьма хороши, к началу 42-го года считались уже устаревшими. Настолько широкими шагами летел вперед прогресс в области авиастроения. Впрочем, по сравнению с новейшими машинами национальной польской разработки, задержавшимися в развитии где-то в середине 30-х, все эти самолеты смело можно было называть великолепными. Плюс их было много и сразу.

Да и британцы не остались в стороне, отгрузив под 200 штук своих устаревающих истребителей Хоукер «Харрикейн», которые, впрочем, еще могли показать себя в небе. Благо хоть еще более архаичные бипланы Глостер «Гладиатор» не стали предлагать, пожертвовав с барского плеча немало этих машин финнам и грекам. В ответ же на восклицание скандинавов, что самолеты эти, мол, несколько старые, последовал кивок в сторону СССР, где вплоть до середины 1941 года производили схожие бипланы И-153, до сих пор демонстрирующиеся на всех парадах.

Не остались в стороне и американцы, с превеликим удовольствием сбагрив те боевые машины, которые хоть и были закуплены ВВС США, но по итогам эксплуатации и, конечно же, по причине лоббирования со стороны более крупных компаний-производителей авиатехники, очень быстро оказались неуместны в собственном авиапарке. Так в Польшу переместились 141 истребитель Валти Р-66 «Вэнгард». Не смотря на то, что они страдали целым букетом детских болезней и наскоро дорабатывались уже на месте, по праву считались поляками лучшими из полученных истребителей. Составили им компанию также 92 истребителя Северский Р-35, являвшегося основой при разработке собственного польского самолета – PZL-50 «Ястреб». Предлагали еще с полсотни Боинг Р-26 «Пишутер», издалека походивших на советский И-16, с которым советскую машину поначалу путали, когда та впервые дебютировала в небе Испании. Но от такого «великого счастья» отказались уже сами поляки. Всё же «заокеанские торгаши» отдавали свою технику отнюдь не в кредит, как это делали европейские союзники, а требовали оплатить их вперед. Что было прописано в законе США от 1939 года о внешней торговле, который гласил лишь одно главное правило – «плати и вези».

Вообще, наступившие времена являли миру ну очень своеобразный авиационный коктейль. Своеобразный в том плане, что: кто-то до сих пор производил или только-только получал на вооружение тихоходные бипланы с перкалевой обшивкой; кто-то всё еще не мог себе позволить отказаться от обилия древесины в своих новейших самолетах; кто-то с великим трудом осваивал в производстве не самые мощные поршневые моторы; а в той же Германии уже совершал первые полеты прототип реактивного истребителя Ме-262. Можно сказать, что в небе уже сейчас наличествовали машины аж трех, если не четырех, разных поколений, и все они вполне могли сойтись друг с другом в бою.

Да и с танками творилась та же катавасия. Французы с поляками всё ещё держали про запас Рено ФТ-17, времен Первой Мировой Войны, а в СССР уже серийно строились на двух огромных заводах тяжелые монстры Т-54, в одиночку способные раздавить, в прямом смысле этого слова, целый батальон, а то и полк «французских ветеранов».

В общем, очень скорое столкновение «старых лилипутов» и «молодых голиафов» было не за горами. И горе ждало того, чьё правительство не озаботилось должным развитием боевой техники. Ведь врата в Ад, коим для сотен миллионов людей непременно предстояло стать Второй Мировой Войне, оказались открыты 12 апреля 1942 года, когда «итальянская» подводная лодка потопила доставивший в Грецию очередную партию «Гладиаторов» британский авианосец «Аргус», выступавший лишь в роли авиатранспорта, но никак не участвовавший в боях. Уж такой показательной пощечины тот же Черчилль проигнорировать уже никак не мог.

Глава 16
Сам не летаю и другим не даю

Народный комиссар авиационной промышленности недовольно поджимал губы и сверлил хмурым взглядом посмевшего влезть в его вотчину «сухопутного наглеца», что однажды уже успел отметиться в истории принятия на вооружение новых истребителей и бомбардировщиков. Но тогда он хотя бы действовал не вот так вот, напролом, как сейчас, а тихо договорился с Поликарповым и Лавочкиным насчет моторов М-82. Ну и Туполеву как-то подбросил их тоже для нового бомбардировщика Ту-2[1]. И, следовало отметить, угадал, стервец такой. Машины с этим двигателем и вправду вышли неплохими. Да что там неплохими! Отличными вышли машины! А ныне в КБ полностью оправившегося после операции на желудке Поликарпова и вовсе заканчивали конструирование И-189[2], который обещал стать истинным шедевром. Мало того, что этот самолет изначально создавался под данный мотор, а не подгонялся под него, как уже принятые на вооружение И-21[3] и ЛаГГ-5[4]. Так еще и все недочеты предшественников, вроде слишком высокой температуры в кабине ЛаГГ-5 или же излишне тугого управления И-21, в нём обещали быть исправлены на стадии проектирования. Потому за такое вмешательство Геркана можно было только похвалить и поблагодарить. Но ныне тот полез уж точно не в свое дело, как то понимал Алексей Иванович Шахурин[5]. Да еще и привлек не абы кого, а самого Ворошилова, который всё так же продолжал оставаться наркомом обороны! Но хуже было другое. Нынешнее совещание вел лично Сталин, собрав на него весь состав Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР. Видимо, решил объединить в одну дискуссию все накопившиеся авиационные вопросы, да и порешать их разом. А таковых имелось в достатке! Особенно после не сильно продуктивного первого визита советской делегации на немецкие авиастроительные предприятия.

Подписание двухстороннего договора о ненападении с Германией и вслед за ним Хозяйственного соглашения о торговле открыли для Советского Союза немало возможностей, как в плане приобретения необходимого новейшего промышленного оборудования, так и в плане изучения боевой техники вероятного противника. И немалым преимуществом для обеих сторон в сложившейся ситуации являлся взаиморасчет за поставляемые друг другу товары, что позволяло вовсе обойтись без трат дефицитных золотовалютных ценностей.

Естественно, прибывшая в начале декабря 41-го года в Москву торговая делегация Германии изначально вовсе старалась диктовать свои условия советской стороне. Мол, вы нам давайте много, всего и сразу, а мы вам отгрузим что-нибудь как-нибудь потом. Может быть. Если не забудем. Но очень скоро к её представителям пришло понимание того, что всё необходимое для себя СССР может закупить и в США. Да, это выйдет дольше и за «живые» доллары, а не по схеме взаиморасчета. Но всё же выйдет! Причем, по заметно меньшим ценам! Ведь, следуя указаниям руководства, свои товары уполномоченные германского правительства оценивали раз в пять дороже рыночных расценок. А боевую технику – вовсе пятнадцатикратно, аргументируя это тем, что Советы всё равно станут копировать её у себя, и данная накрутка изначально является платой за лицензию.

Не учли они при этом одно. Их визави прекрасно осознавали, что Германия уже который год кряду была отрезана от очень многих сырьевых источников, в коих испытывала нешуточную нужду. Потому дней через пять тон руководителя делегации – Карла Риттера, сменился с высокомерно-требовательного на унизительно-просительный. Что-что, а торговаться народный комиссар внешней торговли СССР – Анастас Ованесович Микоян, умел. Более того! Сам желал нагреть немцев на будущих поставках, требуя вперед отгрузки германских товаров, за которые впоследствии виделось возможным предоставить, и лес, и нефть, и зерно, и может даже медь с легирующими металлами, которых так-то самому Союзу вечно не хватало.

Тогда же, параллельно, в Германию была выслана уже советская делегация, которой ставилась задача за месяц-полтора разнюхать всё на месте, что там организованно, да как. И после поведать руководству СССР, поставок какого именно оборудования с вооружением следует требовать от немцев в самую первую очередь. Возглавлял же делегацию нарком черной металлургии – Ованес Тевадросович Тевосян. Почему именно он? Да потому что обладал редким даром выстраивания беседы таким образом, что противоположная сторона впоследствии сама соглашалась с его доводами и выводами, как с единственно возможным. Вдобавок, прежде он уже стажировался в Германии и хотя бы имел понятие, в какую сторону следует смотреть. Плюс сказалась прежде занимаемая им должность – наркома судостроения.

А с судостроением в СССР творился сущий мрак. Слишком уж сильно напортачили те, кто принимал решение о начале претворения в жизнь «Десятилетнего плана по строительству кораблей ВМФ». То есть вся верхушка страны! Ну не мог потянуть Советский Союз в столь ограниченный срок постройку 15 линкоров, 16 тяжелых, читай – линейных, крейсеров, 32 легких крейсеров и до кучи – свыше тысячи вымпелов меньшего класса. И время это всем наглядно показало.

Хоть как-то дела у корабелов продвигались со всякой мелочью, эсминцами и легкими крейсерами. И то с изрядным таким скрипом да скрежетом. Корабли сдавались флоту без вооружения и ряда жизненно важных систем. Линейные же великаны заметно отставали в плане своего схождения на воду, поскольку для них недоставало вообще всего, включая даже просто судовую сталь, которую ныне в огромных количествах везли из Испании. А немцы как раз только-только отказались от дальнейшей постройки крупных надводных кораблей, отдав предпочтения заметно более дешевым подлодкам, отчего у них образовались некоторые излишки весьма специфичного оборудования, а также простаивающие производственные мощности. Опять же очень специфичные. В общем, у «корабельной части» советской делегации имелось что перенять, подсмотреть, купить, заказать.

К примеру, флот очень сильно заинтересовали двенадцать двухорудийных башенных установок с 380-мм орудиями для строящихся линейных крейсеров «Кронштадт» и «Севастополь». Уже сейчас было ясно, что собственные предприятия никак не поспевают с поставкой на данные корабли подобного вооружения, а немецкая фирма «Крупп» как раз искала, куда бы приткнуть данные изделия, что производились в цехах её заводов для новейших германских линейных крейсеров, постройка которых оказалась аннулирована в 1941 году.

Не отставали от «моряков» и «танкисты», присмотревшие себе аж целый зоопарк из полугусеничных тягачей, БТР-ов, броневиков и, естественно, танков с самоходками и ПТО. С целью изучения промышленностью и последующего ознакомления с данной техникой курсантов танковых училищ предполагалось выкупить по паре тройке едва ли не каждой твари, что стояли на вооружении Вермахта. И отнюдь не устаревшие модели, а новейшие. В чём очень помогали заранее подкинутые «Хароном» сведения. Правда, ждать потенциальные заказы предстояло чуть ли не три месяца, ибо из армейского наличия немцы отказались продавать их наотрез.

Нечто подобное вполне себе могло произойти и в авиационной сфере тоже, если бы советская делегация не уперлась рогом в запертые на засов ворота. Ведь им продемонстрировали и предложили приобрести лишь серийные машины: Ме-109, Ме-110, Хе-111, Ю-87, Ю-88, До-215, да пару учебно-тренировочных самолетов. И то не самых новых версий. А вот новейшие Фокке-Вульф-190 и Ме-262 запрятали куда подальше. И очень-очень сильно удивились, когда советские товарищи вдруг принялись требовать допустить их до скрупулезного изучения именно этих, пока еще экспериментальных и секретных, машин, демонстрировать которые кому бы то ни было, строго-настрого запретил лично Адольф Гитлер.

Вот так, что называется, нашла коса на камень. О чем, в числе прочего, и велась нынче речь на весьма большом совещании в Кремле, посвященном именно вопросу авиации, где Шахурин неожиданно для себя обнаружил Геркана, коему там делать точно было нечего. Но он там находился. И с которым, по прошествии полутора часов говорильни, он таки схлестнулся в словесной перепалке, когда речь зашла об авиационном вооружении.

– Товарищи, вы все, конечно же, сведущи в вопросах построения и применения авиации куда больше меня, – смотря в сторону Алексея Ивановича и сидящих с боков от него замов, аж приподнял в защитном жесте ладони обеих рук Александр. Тем самым давая понять, что совершенно не покушается на их признанный авторитет. – Но, всё же, позвольте сказать, как танкисту, то есть, как человеку, обязанному находиться по другую сторону прицела вражеского летчика. Все ныне принятые на вооружение советской авиации стрелковые средства поражения утратили свою былую актуальность точно так же, как её утратили истребители типа И-15 или же И-16 в силу появления гораздо более грозных новых машин. Утратили, попросту морально устарев.

Угробив почти год на попытку унифицировать пулеметно-пушечное вооружение авиации, бронетехники и ПВО путем переговоров с руководителями соответствующих главков и даже наркоматов, Геркан в конечном итоге не вытерпел упёртости «авиаторов» и поддакивающих им «оружейников», да и накатал в лучших традициях СССР бумагу о преступной недальновидности отвечающих за эти два направления наркомов. Причем накатал не абы кому, а сразу Ворошилову. Присовокупив при этом к своей кляузе расчетные листы с указанием экономии от постановки на вооружение универсальной системы Дегтярева, что, лишь сменой ствола, да еще пары деталей, превращалась из 14,5-мм пулемета в 23-мм пушку. И для большей наглядности «ткнул пальцем» в сторону США, где уже вовсю поступал на флот, в сухопутные войска и ВВС универсальный же крупнокалиберный пулемет Браунинг М-2. Увы, но иного выхода у него попросту не оставалось, поскольку изготавливать отдельно пулеметы для батальонного ПВО оказалось негде, некому и не на чем. А было надо! Очень надо! Вот так и оказался он на этом заседании, в окружении одних авиационных бонз да высшего руководства страны.

– Зачем вы так говорите, товарищ Геркан, – не успели возмутиться авиаторы, как неожиданно для всех заговорил Иосиф Виссарионович. – Нам доподлинно известно, что ШКАС – великолепный пулемет. Непревзойденный пулемет! Никто в мире не смог его повторить!

Да, не просто так Шпитальный столько лет удерживал пальму первенства в вопросе изготовления авиационного вооружения. ШКАС когда-то являлся самой настоящей гордостью Советского Союза. Жемчужиной! И даже продолжал ею оставаться до сих пор! Но времена нынче уже наступали другие – времена цельнометаллических боевых машин, для которых даже сотня пробоин от винтовочных пуль отнюдь не являлись смертельным приговором. Вот только многие до этого еще не дошли своим умом, поскольку в небесах до сих пор в больших количествах сражались самолеты образца середины 30-х годов. Те же итальянцы с греками в основном кидали нынче в бой подобных «небесных ветеранов». Первые – потому что только-только начали производить действительно современные машины, а вторые банально не смогли приобрести или же получить от тех же англичан чего-то более солидное.

– И я полностью с вами согласен, товарищ Сталин. Пулемет действительно непревзойденный, – проявил свою сущность хамелеона и приспособленца мигом сориентировавшийся Геркан. – Для любого самолета деревянной конструкции с полотняной обшивкой он является натуральной погибелью. Ибо просто перепиливает несущие части конструкции за счет своей безумной скорострельности, если пилоту удается подловить противника в прицел на близкой дистанции боя, где разлет пуль еще не становится огромным. Кстати, товарищи, – тут же проявив иезуитское коварство, вновь повернулся он к «авиаторам». – А сколько самолетов германской конструкции, из числа тех, что вы смоли осмотреть, имели деревянную конструкцию? Или же они все уже являлись цельнометаллическими, да еще и с частично, если не полностью, несущей обшивкой?

– Не все. Один был с частично деревянной конструкцией. Небольшой связной самолет. – Не став дожидаться, пока кто-нибудь ответит вместо него, просветил присутствующих на этот счет нарком авиационной промышленности. Не больно-то и радостно просветил. Ибо сам понимал, что современный самолет обязан был рождаться в цехах заводов цельнометаллическим, чего СССР позволить себе для всей линейки крылатых машин никак не мог.

– Вот именно об этом я говорю, товарищ Сталин, – вновь вернул взгляд к главе государства Александр. – Наши конструкторы, выбирая вооружение для своих машин, почему-то ориентируются на конструктивные уязвимости наших же собственных самолетов, в которых древесина и перкаль всё еще применяется в очень солидных масштабах. Но драться-то нашим летчикам когда-нибудь придется в небе отнюдь не с ними, а с несколько более стойкими к повреждениям цельнометаллическими машинами иностранного производства. Против которых нужны уже пушки! Впрочем, я даже не это изначально имел в виду, – поспешил он увести разговор в сторону от очень опасной и больной темы вынужденного применения в отечественной авиации большого количества древесины. – Я хотел поговорить о вооружении наших новейших штурмовиков и тех устаревших типов истребителей-бипланов, которые пришла пора переводить в этот же разряд самолетов, где они ещё прекрасно смогут послужить стране не один год. Ведь чем они вооружены? Да всё теми же пулеметами ШКАС! И лишь новейший Ил-2 несет две пушки ШВАК. И как вы этим собираетесь бить противника?

– А чем вас не устраивает подобное вооружение наших штурмовиков? – вновь отозвался со своего места хмурящийся Сталин. С одной стороны, он уже хорошо знал, что Геркан ерунды не советует. С другой же стороны, вопрос вооружения авиации являлся столь интригоёмким, что с давних пор сидел у него в печенках.

– Скажу так, товарищ Сталин. Будь я танкистом противостоящей РККА стороны, подобное вооружение советских штурмовиков меня устраивало бы полностью! Поскольку оно оказалось бы не способно нанести моему танку и вообще моему подразделению хоть сколько-то значимый ущерб! И я сейчас отнюдь не кидаюсь голословными обвинениями, товарищи, – обратился Александр ко всем, кто вылупился на него – то есть ко всем присутствующим разом. – Недавно мы проводили опытные стрельбы по нашему новому бронетранспортеру, что только начал поступать в войска, а также по частично бронированному грузовику ЗИС-32. Стрельбы проводили не простые, а с привлечением опытных экземпляров самолетов Су-2 и Ил-2. Хотели понять, насколько уязвима подобная легкобронированная техника и перевозимая ею пехота к атаке с воздуха. И что же выяснилось, товарищи? Расстреляв 4900 винтовочных патронов и 300 пушечных снарядов, они добились 51 попадания!