Текст книги "Хамелеон 4 (СИ)"

Автор книги: Константин Буланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Параллельно же с организацией совместной работы ленинградских танковых КБ над будущим «сотрясателем земли», соответствующие запросы о создании моторов и вооружения для него оказались отправлены в Москву и Пермь соответственно. В столице находился Государственный завод №24 имени Фрунзе, производивший авиационные моторы конструкции Александра Александровича Микулина, катерный и танковый вариант которого – ГАМ-34, вполне себе мог стронуть с места мастодонта массой под 55–60 тонн. Хоть в качестве основного мотора Геркан не желал бы его рассматривать, опасаясь слишком большой пожароопасности, как непосредственно авиационного бензина, так и его паров. Но, как двигатель первого этапа, для проверки на ходу всей конструкции танка, он более чем годился, поскольку уже был отработан в металле и вполне успешно эксплуатировался моряками на их торпедных катерах. Да и в зимних условиях обещал быть менее капризным, нежели дизель, хотя бы в плане эксплуатации. Короче, являлся не сильно вожделенным, но единственным, запасным вариантом. И там же, в Москве, ныне трудились в очередной шабашке создатели авиационного дизельного мотора АЧ-30. Знал об этом моторе Александр не слишком много, лишь то, что достойная танка модель оного появится где-то году в сороковом, как раз когда и его танк реально сможет обрести своё стальное тело. Естественно, в случае положительного решения по нему со стороны высокого начальства. Однако никто не мог запретить ему обратиться к двигателистам с просьбой несколько форсировать работы в этом направлении, что Гинзбург от своего имени и сделал. Отчего теперь оставалось лишь ждать, да надеяться на свершение чуда.

В Перми же на заводе №172 творило артиллерийское КБ под руководством Федора Федоровича Петрова, сумевшее дать РККА современные орудия крупных калибров, включая модернизированную дальнобойную 122-мм корпусную А-19, на основе которой впоследствии должна была появиться на свет танковая пушка Д-25Т, коей и вооружали танки ИС времен войны. Потому к кому еще, как не к ним, было обращаться за помощью в несколько более ранней разработке соответствующего орудия? Естественно, только к Грабину. Но тот и так сейчас был завален новыми задачами по самую шею. Да и не его это был калибр. Не его.

Правда, все эти запросы, увы, ничего не решали. Они лишь обозначали заинтересованность в подобного рода продукции со стороны 185-го завода. И только. Без организации должного финансирования, никто бы даже пальцем не стал шевелить. А с фондами у самого завода, как и у наркомата обороны, ныне было напряженно. Немало средств тому же Ворошилову то и дело приходилось испрашивать из резервного фонта Совета Народных Комиссаров СССР. Что было точной калькой времен царской России, в которой существовал не только обыкновенный годовой бюджет, но и чрезвычайный тоже, шедший большей частью на финансирование всего того, что резко стало нужно, но прежде не учитывалось вовсе. Так и тут, даже при плановом подходе, постоянно вылезало что-то требующее срочного вливания немалых средств. К примеру, зачастую, РККА не желала выплачивать средства заводам за уже изготовленные опытные образцы техники или же вооружения. Но и за свой счет творить всё это директора заводов не желали, отчего и шли непрестанные переговоры на уровне наркомов о проведении оплат. Вот так и тут, похоже, в скором будущем предстояло встать вопросу о необходимости финансирования разработки новых танковых пушек. Почему во множественном числе? Да потому, что в Артиллерийском управлении уже смотрели в сторону 107-мм орудий, с которыми, как знал Геркан, из-за дефицита производственных мощностей ничего хорошего не выйдет. Но создавать их всё же станут, достигнув так-то весьма хороших результатов, которые, увы, почти не пригодятся никому.

Так! Товарищи читатели! Что за безалаберность! Вас уже так много читают 4-ю часть, а лайк на 3-ю книгу поставили лишь самые ответственные! Вы уж потрудитесь исправиться, пожалуйста, и потратьте 5 секунд своего времени на то, чтобы порадовать ЧСВ автора. А если говорить короче. Не будь бякой! Поставь лайк!

Глава 7
Тяж. Круги по воде

Как и указывал Иосиф Виссарионович, к 9 декабря 1938 года в Москву были доставлены все готовые материалы и сделанный на скорую руку в небольшом масштабе макет тяжелого танка конструкции Геркана, впрочем, как и сам автор всего этого «великолепия». Благодаря активной помощи не отвернувшегося от старого соратника Гинзбурга, в КБ которого также занимались собственным проектом столь же тяжелой машины – танком Т-100, у Александра отпала нужда тратить время на разработку моторно-трансмиссионной группы и конструкции подвески. Всё это благополучно оказалось позаимствовано у Т-100, как и ряд прочих решений, показавшихся ему весьма толковыми. Хотя кое-что при этом Александра и настораживало. Во-первых, как он «помнил», подвеска у Т-100 была отнюдь не торсионной, каковая ему была предложена Семёном сейчас. И уж точно не с шестью парами опорных катков на каждую сторону! Во-вторых же, Гинзбург, растягивая улыбку от уха до уха, каждый раз наотрез отказывался продемонстрировать хотя бы внешний вид новой боевой машины их завода, нахально ссылаясь на секретность. Что порождало в глубине души у Геркана определенные сомнения насчет имеющихся у него познаний. Ведь с теми же движителем и трансмиссией он содействовал и не вспоминал при этом ни о какой секретности!

Казалось бы, зачем всё это нужно было Гинзбургу, фактически собственными руками создававшему самому себе конкурента. Ответ на данный вопрос лежал в плоскости внутризаводских интриг. Да, Т-100 разрабатывался сотрудниками КБ завода №185, где Семён Александрович являлся главным конструктором. Но в тех документах, что касались новейшего тяжелого танка, автором проекта везде указывался Николай Всеволодович Барыков – директор завода. И Гинзбурга это не то чтобы невыносимо злило, но уж точно коробило. В общем, с дозволения сотрудников НКВД, Гинзбург с удовольствием примазался к проекту Александра в качестве соавтора, работая над его машиной во внеурочное время, чтобы не получить выговор уже от своего прямого руководства за манкирование непосредственными служебными обязанностями. Заодно, таким образом он получал место «соучастника» разом в двух проектах из тех трех, что должны были попасть на «высокий суд». То есть шанс получить очередную премию, а то и награду или даже личный автомобиль, возрастал с былых 50% до 63,(3)%. Какой-никакой, а прирост!

Впрочем, не всё с танком разработки Особого Технического Бюро Управления НКВД было столь однозначно. Если бы не прямой приказ Сталина, данный проект вряд ли вообще стали бы рассматривать в этот день. Мало того, что военные, за некоторым исключением, не сильно жаловали разработки, пришедшие от подопечных чекистов, исключительно по причине межведомственных «тёрок» отдавая куда большее предпочтение своим КБ – тем, где служили и работали армейские командиры, вроде тех же Гинзбурга с Барыковым. Вдобавок, два остальных проекта – танков Т-100 и СМК разработки «Кировского завода», уже прошли несколько промежуточных смотров в течение 1938 года и двигались к финишной прямой пусть не железно утвержденными, но уже знакомыми многим членам будущей комиссии. Изделие же Геркана являлось в этом плане самой настоящей темной лошадкой, ставить на которую виделось излишне рискованным делом, хоть и не стопроцентно безнадежным, ибо совсем уж какую-нибудь туфту до столь высокого собрания не допустили бы совершенно точно. Что, к примеру, произошло аж с шестью проектами слегка переработанного и чуть лучше забронированного Т-35, который пытались протащить харьковские товарищи, но повсюду получили от ворот поворот из-за отсутствия новаторства в предлагаемой ими конструкции.

Тем не менее, что случилось, то случилось. Три макета, материалы к ним, и ведущие разработчики оказались собраны в одном из залов Большого Кремлевского дворца, поскольку помещения поменьше никак не могли бы вместить всех участников будущего действа. Так, помимо десятка инженеров-танкостроителей, на заседании должны были присутствовать все члены Политбюро ЦК ВКП(б) со своим заместителями и вся верхушка тех управлений наркомата обороны, которых танки хоть в какой-то мере касались в силу их службы. Главными при этом, естественно, были Автобронетанковое и Артиллерийское управления. Но поразили Александра даже не такая чудовищная концентрация в одном месте столь высоких чинов и его допуск сюда, а те две модели танков конкурирующих КБ, которые он смог, наконец, увидеть, когда их выставили на стол вместе с его вариантом. Там не было ни одной многобашенной машины!

Да, да, да! Лишившись памяти о последних 9 прожитых годах, Геркан банально упустил из вида тот факт, что сам же принимал участие в танковом совещании в августе 1937 года, при проведении которого оказались выработаны предварительные требования к новой тяжелой машине. И его немалое влияние в АБТУ на тот момент позволило продавить именно однобашенную схему для нового тяжа. Потому, ни СМК, ни Т-100, ничем не напоминали те длинные каракатицы с несколькими башнями, коими они помнились именно ему. Тут были представлены куда более совершенные и тяжеловооруженные машины!

К примеру, тот Т-100, внешний вид которого столь тщательно скрывал от него Гинзбург, более всего походил на гипертрофированный Т-34 или же немецкую «Пантеру», но с кормовым расположением трансмиссии. Последнее, видимо, было обусловлено применением авиационного мотора, не обладающего отдельным приводом вентилятора охлаждения, как это было реализовано на тех же автомобильных двигателях. И если бы он хорошо разбирался в германских экспериментальных танках времен войны, то вовсе мог бы предположить, что перед ним предстал гибрид из носовой части той самой «Пантеры» и кормовой от VK3002, который и проиграл конкурс известной ему «кошке». Правда, устройство подвески куда больше походило на таковую от советского Т-44 удлиненного до размеров британского послевоенного Центуриона. А вот СМК очень сильно смахивал на КВ-9 – более хорошо бронированный вариант КВ-1, вдобавок вооруженный 122-мм танковой гаубицей У-11, аналог которой, кстати, уже тоже разработали в Перми, поскольку получили на неё заявку в том же 1937 году и создавали параллельно с дивизионной товаркой М-30 образца 1938 года. Причем, судя по внешнему виду модели, Т-100 тоже был вооружен ею же. И только Геркан, будучи, ни сном, ни духом, о существовании подобного орудия, отличился, впихнув в свой танк 100-мм корабельную пушку. Увы, но время его сильно поджимало, из-за чего он вынужден был обратиться за помощью к соседям по отсидке и выклянчить у них габаритные размеры дорабатываемой Б-34. Иначе пришлось бы вовсе пихать в свой танк 76-мм Ф-34, что было бы вовсе смешно.

– Хм. А что думает насчет представленных проектов товарищ Геркан? – стоило только подойти к концу выступлениям Барыкова от лица 185-го завода и Жореса Яковлевича Котина от «Кировского завода», как Иосиф Виссарионович обратился к скромно сидящему в самом конце длинного общего стола Александру, за которым всё это время пристально наблюдал. Естественно, не забывая при этом задавать выступавшим многочисленные вопросы по тем или иным конструктивным особенностям их машин. – В прежние времена вы были более активным участником схожих заседаний и завсегда находили, что сказать. А тут, как язык проглотили. Прямо не узнать.

– Думаю, что товарищи совершили натуральный трудовой подвиг и разработали поистине великолепные машины, – не стал кривить душой поднявшийся со своего стула единственный зэка в зале. – Я не сомневаюсь, что каждый из этих танков превосходит любую боевую машину из числа имеющихся на вооружении в прочих странах мира.

– Похвально, что вы умеете ценить работу других людей, – согласно кивнул глава СССР. – Но я желал услышать ваше мнение, как инженера, а не только как советского гражданина.

– Как инженер, скажу, что, пытаясь решить весьма непростую задачу размещения люка механика-водителя, мои коллеги и одновременно оппоненты пошли по пути наименьшего сопротивления и попросту удлинили свои машины на необходимый размер. Минимум сантиметров на шестьдесят. В результате чего в обоих проектах был скраден немалый вес, который можно было бы пустить на усиление броневой защиты, – решил пойти с козырей Александр и отметил общий для обоих недостаток, устранить который на данных машинах виделось попросту невозможным. Разве что вовсе убрать люки и заставить мехвода всякий раз пробираться на свое рабочее место исключительно через башенные люки. – Ведь, что мы имеем, товарищи? Если с лобовой броней, и у СМК, и у Т-100, всё обстоит действительно достойно с их 135 и 125 миллиметрами соответственно, то борта оказываются не то, что тонкими. Но… Извините, но у нас на новом общевойсковом танке Т-34 борт защищает 60-мм плита. А тут на тяжелых машинах мы видим лишь 75-мм. Причем у обоих. И только у Т-100 она имеет наклон, что способствует усилению защиты. Посему скажу именно, как инженер-танкостроитель. Этого крайне недостаточно для машины специально создаваемой выдерживать массированный и сосредоточенный огонь вражеской артиллерии. Во всяком случае, даже наша 76-мм зенитка образца 1931 года, работая бронебойно-трассирующим снарядом, сможет пробить броню такой толщины с дистанции свыше километра. Учитывая же разницу в весе снаряда нашего орудия и, к примеру, аналогичной 88-мм зенитной пушки немцев, можно предположить, что последняя будет демонстрировать схожий результат уже на полутора километрах. – Памятуя о возникшей в будущем у советских танкистов «тигробоязни», а также о том, сколь колоссальные потери несли танковые части РККА при столкновении с 75-мм и 88-мм противотанковыми орудиями противника, решил предпринять попытку заранее подстелить соломки Геркан. – А это лично мне видится более чем серьезной угрозой.

– Ну не будет же противник иметь по такой зенитке, стоящей на прямой наводке, на каждом километре фронта! – стоило только Александру замолчать, как высказал свою отнюдь не дурную мысль нарком обороны. Действительно, зенитные орудия подобного размера являлись слишком громоздкими и слишком дорогими, чтобы рисковать ими, выставляя фактически под удар не только дивизионной, но даже полковой артиллерии противника.

– Вы правы, товарищ Ворошилов, не будет, – тут же выразил полное согласие с озвученной мыслью бывший краском, прекрасно знавший, что этот собеседник недолюбливал тех, кто считал его несведущим в военной науке. Однако ж немцы-то от безнадеги выставляли. И выходило это у них весьма недурно. Отчего «арестант» посчитал своим долгом переубедить главу РККА, не прибегая при этом хоть к малейшей конфронтации в рассуждениях. – Но ведь и мы сейчас говорим о тяжелом танке резерва главного командования, – дабы не выказывать прямое несогласие с мнением народного комиссара, со своей стороны привел не менее логичный аргумент Геркан. – А как мне недавно напомнили, даже общевойсковой Т-34 считается товарищами из наркомата оборонной промышленности чрезмерно сложным для массового производства. Что уж говорить о куда более высокотехнологичной и в разы более дорогостоящей машине? Такой, как танк прорыва! Или я не прав в своих суждениях и мы сможем производить их ежегодно тысячами штук?

– Тут товарищ Геркан зрит в корень, – вновь взял слово Иосиф Виссарионович, прекрасно понимающий, что терять в боях такие танки выйдет больно уж накладно для страны. Испанцы являлись тому показательным примером. Не менее половины от всей массы доставленного в Москву испанского золота ушло на приобретение ими порядка четырех сотен танков Т-24. И, судя по докладам, свыше трех сотен уже оказались потеряны безвозвратно. Один раз даже ему на стол попал доклад об уничтожении на небольшом участке фронта за какие-то полчаса боя целой роты Т-24 огнем всего пары пушек франкистов, бивших с какой-то недосягаемой дистанции и с убийственной точностью. Вполне возможно, что то были как раз те самые зенитки, поставленные в противотанковую оборону, о чем и говорил сейчас докладчик. Потому в данном случае он принял решение встать на сторону конструктора. – Многими тысячами подобных машин мы вряд ли сможем насытить армию. Во всяком случае, в ближайшие годы. – Естественно, говорил он это, предполагая, что третья пятилетка опять же пройдет в относительном мире и спокойствии, когда большая часть усилий будет направлена на развитие народного хозяйства. Пусть даже она уже была объявлена пятилеткой усиления армии. Вот только означенное усиление армии и постановка всей промышленности СССР на военные рельсы предполагали совершенно разный подход к распределению ресурсов государства. Потому те масштабы производства боевой техники и вооружения, что были достигнуты в условиях ведения Великой Отечественной войны, в нынешних, мирных, реалиях никак не могли даже предполагаться. А так-то страна, поднапрягшись, конечно могла начать выдавать такие машины и тысячами и большим количеством в год.

– Тогда какое решение предлагаете вы в своем весьма смелом, если судить хотя бы по внешнему виду боевой машины, проекте? – не смог не отметить Ворошилов буквально притягивающую внимание своей необычной носовой частью третью из выставленных на всеобщее обозрение модель.

Недаром Александр потрудился весьма аккуратно нанести на «щучий нос» раскраску в виде зубастой акульей пасти, что те же американские летчики нет-нет, да наносили на свои истребители во время войны. И сделал он это, естественно, для отпечатывания в умах членов комиссии максимально хищного внешнего вида именно его танка. Ведь грамотно подать свой проект тоже являлось самым настоящим искусством, и брезговать даже такими чисто визуальными эффектами уж точно не стоило, имея таких-то солидных конкурентов. А на свободу уж очень хотелось! Потому он и не побоялся слегка нарушить неписанные бюрократические устои. Хуже от этого вряд ли могло сделаться. Максимум пожурили бы, и только. Зато зубастая пасть совершенно точно запомнилась бы всем.

– В силу того, что последнее время я много общался с инженерами-артиллеристами по морской части, мне пришло в голову применить на танке ту же концепцию разнесенного бронирования, что применяют на броненосных кораблях уже не менее полувека. Возможно, кто-нибудь из товарищей, представляющих артиллерийское управление, захочет кратко пояснить собравшимся, в чем состоит главная изюминка подобной концепции, дабы я не был принят всеми присутствующими за пустозвона? – принялся кидать Геркан вопросительные взгляды в сторону «артиллеристов». Однако, ни Кулик, ни его заместитель – Савченко, вообще ничего не смыслили в морской артиллерии. Да и в современной армейской, честно говоря, разбирались на уровне среднего командного состава максимум. В общем, специалистами были еще теми, хоть и рулили столь безумно важной структурой, как АУ РККА. И Александр это знал! Как знал и то, какой бедлам начнет устраивать Кулик в войсках, когда его направят командовать армиями. Да даже сейчас в его «артиллерийском хозяйстве» творилась сущая неразбериха, поскольку он банально не знал, к чему стремиться, куда идти и за что хвататься по причине собственной профессиональной ограниченности. Что и желал вот так коварно продемонстрировать всем и каждому, невинно так хлопающий глазками, бывший краском. Нет, стране никак нельзя было подходить к столь страшной войне с подобными «Куликами» во главе РККА.

– Есть желающие дать пояснения насчет высказанной товарищем Герканом идеи, или же мы доверимся находящемуся в заключении Александру Морициевичу? – очень, очень хитро поступил Иосиф Виссарионович, выдав фразу именно такого содержания. С одной стороны, он позволял спастись от явного позора Кулику, что считался относительно верным человеком. Но одновременно отвесил тому небольшой щелчок по носу, дабы не забывал, кому именно обязан своим нынешним положением. С другой же стороны, делал акцент на том, что все они готовы довериться отнюдь не в пустяшном вопросе человеку так-то находящемуся в заключении. Так может в этом случае вынесенный выступающему приговор являлся ошибочным, и данное «недоразумение» следовало бы исправить? В общем, уже сейчас начал частично перекладывать ответственность за будущее освобождение Геркана со своих плеч на чужие. Дабы впоследствии, случись что нехорошее со стороны бывшего краскома, никто не смог бы обвинить лишь его одного в политической недальновидности. Иными словами говоря, даже на этом заседании не затихали интриги безостановочно ведущиеся в высших эшелонах власти. – Нет? – послушав тишину и по внешнему виду насупившегося Григория Ивановича поняв, что тот, несомненно, «провалит этот экзамен», глава страны махнул рукой выступающему, мол, продолжай.

– Благодарю за оказанное доверие, товарищи, – расцвел отыгрывавший воодушевление Александр. А как иначе? Ему же, можно сказать, выказали высочайшее благоволение по нынешним-то временам! – Идея же разнесенного бронирования заключается в том, что снаряд, пробивая внешний слой брони, подрывается в промежуточном пространстве и до второго слоя броневой защиты долетают лишь осколки. Так устроена конструкция броневых палуб всех современных кораблей. Причем если прежде полагали, что именно самая верхняя, то есть поражаемая в первую очередь, бронепалуба должна быть наиболее толстой, то опыт Империалистической войны доказал обратное – наверху достаточно иметь относительно тонкую броню. Главное, чтобы её сопротивления хватало для срабатывания взрывателя бронебоя. А дальше образовывавшиеся осколки уже совершенно безвредно для главных механизмов корабля врезались в самый толстый слой брони нижней бронепалубы. Тем самым корабль поражался противником, но не получал критических повреждений. Так и в моем проекте 45-мм внешняя бортовая наклонная броня танка никак не способна выдержать обстрел из орудий более мощных, нежели 45-мм или же 47-мм противотанковая пушка. Выстрел бронебойным снарядом из трехдюймовой дивизионки вскроет её как орех. На дистанциях до одного километра уж точно! Но на этом и всё! Снаряд детонирует, и его осколки совершенно безвредно для машины и экипажа бьются о 90-мм плиту внутренней брони. Разрешите, я покажу на чертеже? – наконец испросил он дозволения развесить на присутствующих досках документы по своей машине. А то там до сих пор «красовались» изображения СМК во всех возможных ракурсах. К тому же народ, судя по начавшимся переглядываниям, не сильно понимал, о чем вообще ведется речь.

– Да, так будет более наглядно, – дозволительно кивнул Сталин, не встретив какого-либо негатива со стороны собравшихся. Всем было действительно интересно, поскольку являлось чем-то новым для них.

– Ну вот! Как видите, товарищи, сам корпус танка относительно узок и лишь кажется громоздким благодаря широким гусеницам и развитым надгусеничным полкам, внутреннее пространство которых, если смотреть с фронта, образует равнобедренный треугольник. – Взяв деревянную указку, Александр принялся очерчивать её кончиком контур обозначенной геометрической фигуры на лобовой проекции своего танка. – Когда вражеский снаряд поражает внешнюю броню, то он подрывается вот в этом пространстве, – указка уткнулась в центр треугольника, – и далее его осколки прилетают в наклонную броню внутреннего бронекорпуса, от которого рикошетируют вниз, ударяя по 15-мм нижней плите основания данного треугольника и находящимся под ней гусеницам с опорными катками подвески. Да, это тоже неприятные повреждения, но критического влияния на боеспособность машины, скорее всего, не будет. Я сейчас говорю – «скорее всего», поскольку не способен рассчитать всё это математически. Тут необходимы натурные испытания на готовом бронекорпусе, как это когда-то имело место быть при постройке наших линкоров, – специально не стал он упоминать о царских временах, обойдясь нейтральным словом – «наших». – Тогда часть отсека такового линкора врезали внутрь старого списанного броненосца и после расстреливали его из крупнокалиберных орудий, чтобы выявить возможные ошибки в конструкции новейших на тот момент кораблей. Вот и мы можем поступить точно так же. Нет нужды даже строить весь корпус целиком. Достаточно будет изготовить части одного борта, чтобы проверить данную теорию на практике. Ведь, помимо защиты от бронебойных снарядов и мощных фугасов дивизионных гаубиц, способных расколоть силой своего подрыва весьма толстую броню, тут решается еще одна сложная проблема, с которой сталкиваются все проектировщики танков. В означенном пространстве мы можем разместить весьма объемные топливные баки, что протянутся вдоль большей части борта танка. Как результат, и баки получат действенную защиту от огня противника, и экипаж не будет кататься на самоходном крематории, в котором эти самые баки занимают немалое пространство внутри боевого отделения.

– А почему вы так уверены, что в остальных представленных проектах топливные баки размещены именно в боевом отделении? – вновь проявил прозорливость «вождь», задав очень правильный вопрос, чем действительно помог Геркану. Без такового вопроса бывший краском еще долго крутил бы словесные кружева, чтобы выйти к данной теме и размазать проекты своих конкурентов. А так теперь он всегда мог сослаться на проявленный интерес главного человека в стране.

– Так, судя по видимым мною конструкциям, их просто-напросто более некуда девать, – едва заметно пожал плечами Александр. – Банально более нигде нет свободного места. А баки при этом требуются очень объемные! Моторы-то у нас применены бензиновые и очень мощные. То есть изрядно прожорливые! Авиационный же бензин мгновенно вспыхнет при малейшем пробитии бронекорпуса и повреждении бензобака хотя бы одним раскаленным осколком. Потому я и упомянул такое некрасивое выражение, как «самоходный крематорий». Ведь оно в полной мере отражает суровую действительность! И, как бы кощунственно это ни звучало, экипажи тяжелых танков это вам не экипажи общевойсковых. На тяжелые танки могут попасть лишь лучшие специалисты своего дела. Лишь кадровые командиры, старшины и в отдельных случаях сверхсрочники. Иные попросту не совладают со столь серьезной техникой, а куда скорее поломают её от нехватки опыта и знаний. Это будет элита танковых войск. Лучшие из лучших! Те, кого мы никак не имеем права терять вместе с подбитой машиной. Машину-то можно будет попытаться отремонтировать или же произвести новую за месяц-другой. Тогда как экипаж на нее придется готовить не менее полугода, а то и целый год, расходуя при этом огромные средства. То же топливо, снаряды и ресурс тяжелых учебных машин обойдутся нам очень дорого. К этому, кстати, тоже заранее следует быть готовым, коли мы желаем иметь на вооружении столь колоссальные машины.

– Это так? Вы разместили топливные баки в боевых отделениях? – на сей раз вопрос главы СССР предназначался Барыкову и Котину. – Ну? Чего молчите? Товарищ Котин, вам имеется, что сказать на сей счет?

– Как верно указал главный конструктор обсуждаемого танка, – начал было Жорес Яковлевич, однако тут же был прерван и поправлен самим Сталиным.

– Товарищ Геркан, – «напомнил» фамилию выступающего инженера Иосиф Виссарионович, не забыв при этом придавить суровым тоном «забывчивого» Котина, который явно перестраховывался, не желая называть заключенного «товарищем».

– Да, совершенно верно, товарищ Сталин, – мигом поспешил исправиться главный конструктор СКБ-2 «Кировского завода». – Так вот, как верно указал товарищ Геркан, моторы у нас прожорливые, а места внутри танка более нигде не имелось. В моторно-трансмиссионное отделение мы смогли втиснуть лишь два столитровых бака, тогда как остальные расположили вдоль бортов боевого.

– У вас сделано так же, товарищ Барыков? – перевел секретарь ЦК ВКП(б) свой взгляд на директора 185-го завода.

– В нашем танке половина баков располагается вдоль пола боевого отделения. Точно так же, как это реализовано на Т-34, – попытался прикрыться уже однажды принятым решением Николай Всеволодович. – Иначе пришлось бы сокращать дальность хода до 80–100 километров по шоссе и до 50–60 километров по бездорожью. Да и защиту бакам 75-мм борт дает лучшую, нежели те 45-мм, что указаны на чертеже товарища Геркана. В то время как его танк уже будет полыхать из-за пробитых баков, танк нашей конструкции всё еще будет сражаться!

– Товарищ Геркан, вы согласны с мнением товарища Барыкова о том, что ваш танк куда скорее окажется подбит и начнет гореть? – взгляд главы СССР вернулся вновь к докладчику.

– Согласен, товарищ Сталин, – к удивлению всех собравшихся не стал отрицать Александр подобного исхода. – Только это у меня изначально заложено в конструкцию боевой машины! Точно так же, как бортовые угольные ямы на старых броненосцах и линкорах являлись ловушками для вражеских снарядов и приносились тем в неизбежную жертву, у меня реализован принцип, о котором я уже говорил – разнесения бронирования. Да, при этом топливный бак окажется пробит осколками и даже загорится. Но это изначально мною учтено. Так прямо под каждым баком в нижней противоосколочной бронеплите идет перфорация. Топливо из пробитого бака попросту вытечет наружу, прямо на гусеницу и землю. Для того там специально предусмотрен небольшой уклон. Это, во-первых. А во-вторых, наши системы пожаротушения основаны на весьма ядовитом для человека газе. Применять её внутри танка, означает до смерти травить экипаж. А вот в таком наружном отсеке он не принесет танкистам никакого дискомфорта. Вдобавок у меня предусмотрен перевод части выхлопных газов из глушителя в эти самые бортовые ниши. Экипаж просто сдвигает пару заслонок перед началом боя и тогда ниши начинают заполняться вытесняющими весь воздух, и, главное, весь кислород, этими самыми выхлопными газами. Как результат, даже пролившееся и пораженное раскаленными осколками топливо не сможет загореться из-за недостатка кислорода. Это банальнейший принцип карбюратора, товарищ Сталин. Нет или слишком мало воздуха, нет и воспламеняемой смеси. А если к этому добавить продувку самих баков выхлопными газами, как это реализовано у некоторых самолетов, то угроза пожара становится вовсе призрачной. – Ответом на его развернутое пояснение стало всеобщее молчание. Народ со скрипом переваривал услышанное. И у каждого второго на лице явно читалась одна и та же мысль – «А что, так можно было?».