Текст книги "Хамелеон 4 (СИ)"

Автор книги: Константин Буланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 19
Порядок в танковых войсках!

Александр, можно сказать, ехал с комфортом. Пусть отнюдь не в тишине из-за не прекращающегося поскрипывания промерзших насквозь резиновых бандажей опорных катков и лязганья гусениц боевой машины, а также из-за натужного рычания работающего на малых оборотах мощного дизельного двигателя, но, по сравнению со всеми остальными – с комфортом. Недаром, пользуясь служебным положением, забрал или, скорее, «отжал» себе во временное пользование весьма редкую в войсках машину передовых артиллерийских наблюдателей, выполненную на шасси Т-34 – так называемый «танк наблюдения Т-34ТН[1]». Ведь, за такой толстой бронёй, да еще имея под боком масляный обогреватель, встроенный в систему циркуляции масла основного двигателя, он находился в поистине королевских условиях, о которых мерзнущим в открытых кузовах красноармейцам и краскомам, что двигались в одной с ним колонне, приходилось исключительно мечтать.

Хотя, тем военнослужащим стрелковых дивизий, кто прошли данной дорогой прежде них, вполне можно было завидовать всем, кто ныне передвигался в новейших бронетранспортерах или же блиндированных грузовиках. Они-то тут с боями прокладывали себе путь, передвигаясь вперед на обычных грузовиках, а то и вовсе пешим ходом, отчего финские пули, авиабомбы и снаряды смогли собрать изрядный кровавый урожай почти на всём протяжении расчищенной трассы.

Высунувшись из теплого нутра в люк, навстречу морозному зимнему лесному воздуху, Геркан проводил взглядом спихнутые тут и там на обочину побитые пулями или вовсе сгоревшие грузовые ЗИС-ы и ГАЗ-ы, а также пару развороченных, либо мощными фугасами, либо авиабомбами Т-26Э, что до сих пор являлись самыми массовыми танками в РККА. Пусть те же Т-34 производили вот уже как 4 года, причём разом на двух огромных заводах, их до сих пор в войсках имелось чуть более 7000 штук. Тогда как старичков Т-26 насчитывалось свыше шестнадцати тысяч. Но даже так подобной техники катастрофически недоставало. Сказалось некогда принятое решение иметь при каждой стрелковой дивизии по танковому полку. Вот только, когда его принимали, Красная армия располагала чуть более чем полусотней тех самых дивизий. А ныне счет уже перевалил за 136! И это не считая чисто танковых с мотострелковыми!

Одно время техники банально перестало хватать на всех нуждающихся. Не особо помогло даже сокращение количества танков во взводе до 4 штук, а в полку до 125 единиц. В только-только развертываемых подразделениях на некоторое время даже стали ставить в строй учебные Т-27. И хорошо, что дело не дошло до совсем уж древних Т-18, сотня-полторы которых всё еще поддерживались каким-то чудом на ходу!

– Воздух! – неожиданно громко разнеслось над зажатой с обеих сторон древесными исполинами лесной дорогой, и на шедшей впереди установке ПВО мгновенно пришли в движение спаренные 14,5-мм пулеметы. А сам Геркан, не будь дураком, тут же нырнул обратно, под защиту толстой брони, не забыв при этом задраить за собой люк. Ведь полюбопытствовать он мог бы и потом, а подставлять свою голову под какую-нибудь шальную пулю или же осколок бомбы, не собирался совершенно.

– Дых-дых-дых-дых-дых-дых, – глухо, из-за гасящей внешние звуки толстой брони, послышался говорок ЗПУ-2[2], захлебывающейся в лае своих двух стволов.

Увы, пока такого вооружения поступило в войска преступно мало. Хоть как-то обеспечить подобным зенитным прикрытием смогли лишь батальоны танковых дивизий. Да и то еще не все и не в полной мере. У многих в полковых пулеметных ротах ПВО вместо полудюжины таких спарок имелись на вооружении лишь установки М-4, представлявшие собой счетверенные Максимы на зенитном станке, которые уж точно не являлись должной заменой ЗПУ-2. Но ничего другого просто не существовало. Промышленность банально не поспевала закрывать все нужды разросшейся аж до 4 миллионов человек Красной армии. Да и флот их требовал себе в огромных количествах для вооружения вообще всех кораблей, начиная от небольших торпедных катеров и заканчивая линейными кораблями.

– Бум! Бум! Бум! – долетели спустя полминуты три опять же приглушенных звука взрывов авиационных бомб.

Пусть финские войска на Карельском перешейке в основной своей массе и отступили от государственной границы вплоть до начала их главной оборонительной линии, что разведывательно-диверсионные подразделения, что авиация, нет-нет, да беспокоили ближние тылы советских войск, нанося быстрые, точечные и неприятные удары. Остановить советскую военную машину они, конечно, не могли. Но неприятности разной степени тяжести, естественно, доставляли.

– Похоже, кого-то сбили, товарищ генерал-майор танковых войск! – оторвавшись от собственных наблюдательных приборов, обратился к Александру командир машины. – Вон как зенитчики руками машут, и шапки вверх подкидывают. И это на таком-то холоде! Нет! Точно сбили!

– Сбили, товарищи? – вновь высунувшись из теплого нутра своего бронированного транспорта, криком поинтересовался Александр, обращаясь к находящимся метрах в десяти впереди зенитчикам. Те тормознули первыми, и потому дольше продолжавший движение вперед танк наблюдения приблизился к их полугусеничному транспортеру непозволительно близко. Зато именно это позволило краскому задать интересовавший его вопрос.

– Сбили! Не мы! Истребители! – указывая руками в небо куда-то за спиной Геркана, пояснили вразнобой все три участвовавшие в работе зенитки бойца. И точно! Стоило только Александру развернуться на 180 градусов, как он разглядел средь редких белых облаков хорошо заметный тянущийся к земле дымный след. А после где-то за ближайшим облаком внезапно ярко сверкнула вспышка взрыва, и вниз посыпались еще чьи-то чадящие обломки.

Как много позже выяснилось, это отличился старший лейтенант Александр Иванович Покрышкин, командир эскадрильи, которой назначили прикрывать сверху продвижение одного из батальонов тяжелых танков и заодно одного неугомонного инспектора автобронетанковых сил РККА. А сбил он в тот погожий морозный денек два палубных пикирующих бомбардировщика Брюстер SBN. И еще одного записал себе в победы его ведомый.

США в середине 1942-го года без каких-либо сожалений продали финнам все 30 построенных машин этого типа, что устарели, еще только находясь в цехах сборочного завода. А вместе с ними сбагрили из наличия флота и 151 также устаревший палубный истребитель Брюстер F2А – свой аналог некогда заказанных финнами Брюстер B-239. Вот их, наряду с английскими Харрикейнами, в основном и записывали на свой счет пилоты советских Як-1, И-21 и ЛаГГ-5 на протяжении всей не сильно затянувшейся войны. Впрочем, делали они это отнюдь не легко и совсем не просто. Те тоже больно огрызались, записывая себе одну победу за другой над «красными». Сказалась порочная практика с «приписыванием» летных часов. И потому даже много лучшие по своим техническим характеристикам советские машины отнюдь не гарантировали своему не сильно опытному пилоту победу в воздушном бою.

Да, война с Финляндией таки началась. И началась вновь зимой. Только на сей раз в конце ноября 1942 года – то есть на 3 года позже. Почти пять лет переговоров между Москвой и Хельсинки, сперва о военной взаимопомощи в случае нападения третьей стороны, а после об обмене территориями, оказались потрачены впустую. А потому, раз уж дипломатия оказалась совершенно бессильна, настал черед заговорить пушкам. При том, что так-то пожелания правительства СССР, если смотреть беспристрастно, являлись очень скромными. Даже не умеренными, а именно что скромными.

Никто не требовал, к примеру, вернуть в состав РСФСР все те территории, что некогда Финляндии не принадлежали вовсе, а были к ней присоединены уже в рамках Российской империи. И на которые, говоря по чести, у Финляндии, именно как у независимого государства, вовсе не имелось никаких исторических прав. Впрочем, население там преобладало карело-финской группы народов, что, по всей видимости, и заставляло совсем недавно получивших независимость финнов полагать данные земли исконно своими. Но правительству Советского Союза в первую очередь требовалось проявлять заботу о безопасности Ленинграда – колыбели революции и одного из крупнейших промышленных центров страны. Уж больно близко к нему находилась граница. Практически на расстоянии вытянутой руки. Во всяком случае, современные орудия корпусной артиллерии уже вполне могли бы добить до окраин бывшей царской столицы, стреляя с сопредельной территории.

В общем, как это случалось всегда и всюду, у каждой из сторон имелась своя правда, и потому никто не желал уступать. Плюс очень уж сильно на финнов давили из Лондона и Вашингтона в плане необходимости развязывания войны с Советским Союзом. Видать, полагали, что немцы не преминут возможности вмешаться в конфликт на стороне скандинавов. Но просчитались. Немцы, по завершении польской компании, передохнули всего-то два месяца, да ринулись ранней осенью захватывать тех соседей, что были помельче: Голландию, Бельгию, Данию, Норвегию. И потому им стало, мягко говоря, вовсе не до событий на востоке своих новых границ. Каковой ситуацией и воспользовались в Кремле. Тем более, что «вездесущий Харон» подкинул в конце лета примерные данные по вооруженным силам и ряду укреплений финнов.

Ух, как тогда забегали в генштабе РККА, чьи первоначальные данные о численности финской армии оказались занижены аж вчетверо от того, что предоставили им с самого верха, как достоверную разведывательную информацию. Ведь совершенно внезапно выяснилось, что силами одного лишь Ленинградского военного округа с таким противником не сладить. Более того, даже можно проиграть!

А уж как взвыли, когда прочитали в том же донесении, что враг собирается действовать исключительно партизанскими методами, громя на многочисленных лесных дорогах запертые с помощью завалов и минных постановок колонны советских войск. Ведь собственное, советское, «партизанское дело» оказалось полностью выкорчевано и уничтожено еще в 1936–1938 годах, вместе с большей частью имевшихся специалистов. Специалистов, как по осуществлению подобных операций, так и по противодействию им. Да, верхушка СССР ну очень сильно опасалась, что кто-то примется активно партизанить внутри страны, отчего и пустила под нож тех, кого сама же до того растила аж целое десятилетие.

Плюс, нагрянувшие в дивизии срочные проверки выявили катастрофическую нехватку зимнего обмундирования. Некоторые части были обеспечены им лишь на 15% от нормы. А специальной зимней оружейной смазки не оказалось практически ни у кого. Разве что с продовольствием всё было приемлемо. Вот только воевать зимой, имея в достатке лишь одну еду, уж точно не представлялось возможным. И полетели донесения в Москву, порою вместе с головами всех виновных. Да и невиновных тоже! Так сказать, до кучи!

Но, то всё было делом прошлого. А ныне инспектор автобронетанковых сил РККА – Александр Морициевич Геркан, продвигался к первой оборонительной линии огромного укрепрайона, протянувшегося в длину на добрых 140 километров, и простершегося в глубину на 90 километров. К той самой ставшей пока только для него печально знаменитой «Линии Маннергейма». И в этот раз Александр рассчитывал, что оказанное им влияние на развитие вооруженных сил РККА даст заметный положительный эффект в плане прогрызания советскими войсками проходов в представшем перед ними крепком орешке.

Потому, кстати, войну с Финляндией и начали в зимнее время, что опасались невозможности применения в этом крае болот и лесных озер тяжелых танков летом. Уж больно грунт тут был везде податливым и топким. Необходим был холод, чтобы проморозить его вглубь на добрые полметра или больше. Что природа, привычно для себя, и обеспечила. Теперь же дело оставалось за людьми.

Тем временем все очевидцы воздушного боя успокоились, и движение растянувшейся на добрых три километра колонны продолжилось. Там впереди новейшим тяжелым танкам Советского Союза предстояло держать свой первый реальный боевой экзамен по преодолению хорошо укрепленной и глубоко эшелонированной вражеской обороны. Для чего они, в принципе, и создавались.

Вообще из четырех тяжелых танковых дивизий резерва главного командования, в бой против финнов были брошены аж три! И всем им предстояло разом в девяти местах – как раз по числу тяжелых танковых полков, пробить бреши для стоящих наготове частей и соединений двух мотострелковых корпусов. Не смотря на полученные предупреждения, никто в командовании РККА не желал отказываться от проверки на практике теории глубокого прорыва. Тем более, что нынешнего противника изначально считали всё же не самым умелым. О чём, правда, уже успели пожалеть, поскольку две стрелковые дивизии, что действовали с территории Карелии и слишком сильно вырвались вперед, финны умудрились окружить, совершенно отрезав их от снабжения.

– Да, да! Понял! – схватившись за ларингофон, прокричал командир машины, после чего обратился к своему высокопоставленному пассажиру. – Товарищ генерал-майор танковых войск, танки первого батальона четвертого танкового полка вышли на рубеж развертывания. Через пять минут будут готовы к началу атаки! – Преодолев за первую половину дня всего-то тридцать километров пути, они вышли к тому участку укрепрайона, где в крепкой обороне засели части 1-ой, 3-ей и 5-ой пехотных дивизий противника. Именно здесь проходило хорошо обустроенное шоссе, ведущее от Ленинграда к Выборгу – второму по величине и значимости городу Финляндии после Хельсинки. И именно здесь Александр выявил желание лично лицезреть работу экипажей созданных им тяжей.

– Отлично! – аж прихлопнул ладонями и растер их в предвкушении небывалого зрелища Геркан. – Как и было ранее приказано, на рожон не лезем. Но я должен видеть в оптику весь ход штурма! Потому выбирайте место наблюдения по своему разумению, товарищ лейтенант. – Не стал узурпировать право командира боевой машины управлять ею в бою генерал-майор, одновременно перемещаясь со своего «походного» места поближе к окулярам перископа, прильнув к которому он собирался отслеживать ход сражения.

Как там кто-то когда-то писал в отчете о применении КВ-1 в боях с финнами? «Противник бьет снарядами по правому борту нашей машины удар за ударом, как будто сильно бьют кувалдой по борту. По нам бьют, противника нигде не видно.» Да, вот что-что, а замаскировали свои огневые точки финны действительно на славу. Впрочем, на славу они и заминировали всё вокруг и понавтыкали десятки рядов бетонных надолбов с десятками же рядов колючей проволоки, забросав всё пространство между ними гранитными валунами с острыми гранями, которые теоретически могли бы пробить весьма тонкую броню днища танка, повисни пробивающаяся вперед боевая машина на них.

Но линию, вид на которую открылся Александру, стоило только их Т-34ТН выкатиться из-за очередного небольшого леска, строили явно с прицелом противостояния совсем иным боевым машинам, нежели Т-54. Вот те же Т-26Э здесь вряд ли что-то путное могли бы сделать. О чём красноречиво свидетельствовали семь сиротливо стоявших в поле перед укреплениями подобных машин. Причем, явно подбитых и брошенных экипажами. Видать разведку боем проводили. Или же прикрывали расчищавших проходы для танков саперов. Поди сейчас разбери!

– Ну, давайте мои хорошие, давайте. Не подведите папочку, – выдвинув из корпуса наверх перископическую наблюдательную трубу, пробормотал себе под нос Геркан, как бы упрашивая созданные при его непосредственном участии боевые машины продемонстрировать всё, на что они только были способны.

И те продемонстрировали. Да еще как продемонстрировали! По всей видимости, традиция изрядной экономии на строительстве укреплений являлась интернациональной чертой многих, если не всех, народов мира. Все те огромные железобетонные надолбы, что были призваны остановить любой вражеский танк, принялись рассыпаться в мелкие кусочки от первого же попадания снаряда из орудий Т-54. Причем вели огонь советские танкисты, отнюдь не бетонобойными болванками, а обычными 122-мм фугасами старого, еще царской армии, образца. Что означало лишь одно – на цементе строители местной оборонительной фортификации изрядно сэкономили или же изрядно украли.

За час неторопливой стрельбы 41 танк батальона израсходовал все 40 имевшихся на борту каждого из них снарядов, после чего машины постепенно потянулись назад, под прикрытие леса, а им на смену уже выкатывался прибывший следом второй батальон полка, покуда третий всё еще ожидал своей очереди, отстаиваясь на дороге.

Попадись они сейчас на глаза какому-нибудь глазастому вражескому авиационному корректировщику артиллерии, было бы не миновать большой беды. Уж больно скученно стояли на единственной расчищенной от мин дороге советские танки. Но для того и прикрывали их сверху истребители, сменяя друг друга раз в полчаса, чтобы ничего подобного не произошло. Да и тяжелой артиллерии у финнов было не сказать что сильно много. А та, что всё же имелась, по большей части являлась уже совсем устаревшей. Плюс собственная разведывательная, бомбардировочная и штурмовая авиация РККА опять же не сидели без дела, ежедневно выискивая и уничтожая подобные цели.

В общем, предписанная экипажам тяжелых танков тактика хоть и была изрядно рисковой, но время экономила немало. А именно что со временем как раз и наступал некоторый напряг. Ведь очень большое и очень многомудрое армейское начальство вовсе собиралось потратить на всю войну с северным соседом каких-то 12 дней. И рассчитали ведь как-то! План составили по ежедневному продвижению каждой части, каждого соединения! Потрудились!

Но вот по факту вышло, что столько дней ушло лишь на преодоление пути до основной оборонительно линии противника. И потому, чтобы прикрыть свои собственные, начавшие подгорать, пятые точки от гнева са́мого высокого руководства, штабные умы и решили максимально форсировать прорыв финской обороны. Да, звучало это как-то даже глупо – «Форсировать прорыв крепчайшей обороны!». Но, кто же думал в такие моменты о том, как это выглядело со стороны, если речь шла о сохранении собственной шкуры и высокой должности? В общем, генералы были уже советские, а замашки у них остались царские. Простым же «работникам войны» приходилось лишь «брать под козырек», да выполнять, что было велено. И они выполняли.

Второй батальон тяжелых танков продолжил ту же монотонную работу по переработке бетонных укреплений обратно в щебень, арматуру, да цементно-песчаную смесь. А следом тем же самым принялся «грешить» и третий батальон полка. Размеренно, без суеты, под не прекращающимся градом бессильно бьющихся о толстенную танковую броню 37-мм и 75-мм снарядов противника, советские танкисты расширяли и углубляли для себя проход, заодно избавляя пространство впереди от коварного снега. А коварным тот был по той простой причине, что скрывал под собой много всякой гадости. Там были и мины, и гранитные глыбы, и здоровые пни. И даже засыпанные под самый край снегом противотанковые рвы со стороны смотрелись ровным полем. В общем, много было неприятного для танков под устилающими землю снегами. А ныне всё это «великолепие» постепенно открывалось взглядам советских танкистов.

И что же в итоге? А в итоге, там, где в иной истории гибли сотнями Т-26 с Т-28, где клали свои жизни в не приносящих успеха атаках тысячи советских бойцов, новейшие тяжелые танки Т-54 прошли, словно раскаленный нож сквозь сливочное масло, прогрызя вражескую оборону на все 90 километров её глубины за каких-то шесть дней боев.

Естественно, действовали они при этом не в одиночку. Как только неуязвимые для вражеского огня танки расправлялись с мешающими продвижению вперед ДОТ-ами, ДЗОТ-ами, и просто пулеметными гнездами или же замаскированным артиллерийскими батареями, вперед, в образовавшийся проход, устремлялась простая смертная пехота, что огнем пистолетов-пулеметов и самозарядных винтовок буквально зачищала вражеские окопы и подземные части разбитых сверху укреплений.

Что-что, а перевооружить свою армию на автоматическое оружие СССР сумел наполовину уже к концу 1942 года. Плюс погоды на улице стояли хоть и зимние, но уж точно не те жуткие – 35 ̊С и – 40 ̊С, о которых помнилось Геркану по информации о Зимней войне 1939–1940 годов. И потому заранее заботливо подготовленное к зимней эксплуатации вооружение не так уж часто отказывало, позволяя советским бойцам тут и там подавлять противника сосредоточенным автоматическим огнем.

Закончилось же всё на 25-ый день с начала боевых действий, когда советские войска уже успели взять штурмом третью часть Выборга и протянуть щупальца колонн своих войск по направлению к побережью Ботнического залива. Правительство Финляндии, выстраивающее свою непримиримую политическую позицию на основании уверенности неприступности «Линии Маннергейма» срочно запросило у Москвы начала мирных переговоров, а там, в Кремле, и не возражали. Ведь Сталин вовсе не желал, чтобы многочисленные враги начали сравнивать его с тем же упокоенным ледорубом Троцким, который грезил экспортом революции исключительно насильственным путем и завоеваниями. Но и требования Москвы к Хельсинки отныне были совершенно иные, нежели во время провальных многолетних переговоров.

Вот так СССР во второй раз за последние годы продемонстрировал всему миру, что могёт! Могёт, как быстро расправляться со своими военными противниками, так и откровенно удивлять наличием скрываемых до поры до времени неимоверных военных технологий. Ведь засветившиеся в каких-то просто колоссальных количествах тяжелые танки, непробиваемые вообще ничем, откровенно поразили абсолютно всех, кто находился в теме производства танков и их последующего боевого применения. И потекли мгновенно делегации в Москву, что из Парижа, что из Лондона, что из Берлина с Римом.

А что же касалось одного много чего знающего краскома. То он был, пусть не полностью, но всё же удовлетворен увиденным. Единственное, терзали его тревожные мыли на тот счет, что все, что в РККА, что в Политбюро, что в СНК, от эйфории подобного триумфа почувствуют себя непобедимыми Гераклами, да встретят новое, гораздо более тяжкое и на порядки более страшное испытание с вовсе спущенными штанами. Отчего, как он закономерно подозревал, лично его впереди ждали многие тяжкие битвы. Причем отнюдь не на полях сражений, а в рабочих кабинетах немалого числа высокопоставленных персон, которых предстояло спускать с небес обратно на грешную землю.

[1] Т-34ТН – АИ версия реально существовавшего танка наблюдения Т-26ТН. По сути – бронированное шасси без башни, но с закрытой сверху броней рубкой и оптическими приборами наблюдения, а также со средствами связи.

[2] ЗПУ-2 – спаренная зенитная пулеметная установка 14,5 мм ДШАК (АИ).