Текст книги "Хамелеон 4 (СИ)"

Автор книги: Константин Буланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– А это, я так понимаю, самолеты, – указал глава НКВД пальцем в последующие обозначения, тем самым давая посетителю понять, что тоже не этим самым пальцем делан. И кое-что разумеет в технике вероятного противника. А таковыми для Советского Союза пока что являлись вообще все, ибо в союзники так никто и не записался, старательно виляя афедроном и плетя словесные кружева на возобновившихся переговорах по причине категоричного нежелания принимать советские формулировки тех или иных пунктов возможного военно-политического договора. Особо неприятной костью в горле, как и годом ранее, вставала Польша. Гордые вельможные паны готовы были помереть все до единого под немецкими бомбами и снарядами, но не пропустить через свои территории к возможному театру боевых действий советские войска. Во всяком случае, так гонористо заявляли её представители, что советской стороне, что французской, что английской. Даже наблюдение из первого ряда за незавидными судьбами Чехословакии с Югославией не пошло им впрок.

– Да. Истребители, пикирующие бомбардировщики, легкие бомбардировщики, дальние бомбардировщики, тяжелые бомбардировщики, штурмовики. Как ныне состоящие на вооружении, так и находящиеся в стадии разработки, насколько я понимаю. Видите, там напротив некоторых обозначений стоит сокращение – «пр», – вновь сунул свой палец в листок Геркан. – Я полагаю, что это, либо «проба», либо «проект», либо «приблизительно», поскольку находятся такие обозначения лишь напротив самых мощных единиц описываемой техники, параметры которой, порой, выглядят излишне нескромными или даже откровенно зашкаливающими. К примеру, вот данные по бронепробитию 88-мм танковой пушки германского танка VI-ой модели. Полторы сотни миллиметров на дистанции в километр! Это же ужас просто! Да мы при всём желании не сможем поставить на вооружение танк, с настолько толстой броней! Это ведь машина весом под 100 тонн выйдет! Он ведь ни по каким мостам, ни по каким дорогам не пройдет! Да и просто погрузится в мягкий грунт по самую башню, стоит ему только попасть с относительно твердого покрытия на обычное поле или песок. Любая страна, что попытается наладить массовое производство чего-то подобного, обречена на неизбежный провал, поскольку банально не сможет обслуживать подобных монстров.

– Возможно, возможно, – сам поискав взглядом подобные литеры, не стал отрицать данного факта глава НКВД. Тем более, что посетитель говорил разумные вещи.

– В общем, сразу видно, что собирали информацию очень большое количество людей из совершенно разных сфер военной промышленности ведущих капиталистических стран мира. Что в свою очередь может означать лишь одно – Харон это отнюдь не один человек. Это чья-то полноценная невероятно разветвленная разведывательная сеть, по какой-то причине сработавшая и в нашу пользу тоже. И тут мне на ум приходят пока лишь два варианта. Либо Коминтерн, либо белоэмигранты, – выдал аж два ложных следа Геркан, внутренне надеясь, что чекисты примутся копать именно в этих направлениях, и никто не выскажет предположения о наличии у одного краскома дара прорицателя. – Или же это всё дезинформация, хитро перемешанная с правдой, целью которой является ввод нас в заблуждение и склонение к расходованию еще больших ресурсов на военные нужды. Да хотя бы на разработку и постройку описанного мною невозможного 100-тонного танка! Тут надо разбираться уже вам и вашим службам, товарищ Берия, – походя, скинул он большую часть всей этой головной боли на наркомат внутренних дел. – А я со своей стороны могу лишь выступить экспертом по бронетанковым системам и частично по орудиям, поясняя, что из этого вообще реально может существовать, а что нет. Но, уж простите, говорить об этом буду исключительно в присутствии товарищей Сталина и Ворошилова. Ибо это всё касается всей военно-промышленной отрасли страны напрямую. Тем более, что записку соответствующего содержания я уже Поскребышеву передал, – не забыл упомянуть о своей подстраховке Александр, а то с главного чекиста могло статься отдать приказ на сотворение с ним чего нехорошего с целью именно что выбить дополнительные сведения. Ведь верить просто на слово человеку вдруг приносящему такие сведения… Да ни один руководитель спецслужб не опустился бы до такого позора! А кулаками и даже ногами в НКВД работать умели на славу. Опыт имелся богатейший. – Да и опять же – этот непонятный Харон. Может быть, это именно они меня как раз и вернули на родину для того, чтобы я стал их каналом доставки информации, – под конец выдал не такое уж и нелепое предположение подстраховывающийся Геркан, поскольку оно хоть как-то объясняло всё с ним произошедшее когда-то.

– Зачем же они тогда вас вообще похищали на столь длительный срок, даже организовав видимость вашей гибели? – мигом нашел огромную прореху в озвученной теории хозяин кабинета.

– А может это были не они? Возможно ведь допустить, что это были те, кому я мешал, пребывая на своей должности заместителя руководителя АБТУ и создавая для страны новые боевые машины? Вдруг тот самый Харон и отбил меня у последних, после чего подкинул вам на порог? Правда, уже с отшибленной памятью, – тут же выдвинул вполне логичные контраргументы «главный по танкам». – Ведь можем же мы с вами предположить такое? Это, кстати, позволяет хоть как-то объяснить, отчего они подкидывают сообщения именно через меня. Или же кто-то еще приносит сообщения с подписью Харон? – не забыл поинтересоваться он под конец, чтобы лишний раз напомнить представителю «кровавой гэбни» о своей уникальности в плане передаточного звена от неизвестных доброжелателей. А может и не доброжелателей вовсе.

– Разберемся, – не став давать ответа ни на один из заданных посетителем вопросов, убрал предоставленный тем лист бумаги в свой стол Лаврентий Павлович. Прежде чем докладывать наверх, сперва требовалось передать полученное послание на изучение экспертам. Мало ли вышло бы выудить какую зацепку из образцов почерка, химического анализа следов грифелей карандашей и самой бумаги. Ну и проверки отпечатков пальцев, конечно, никто не отменял! Что, впрочем, было учтено Герканом изначально и карябали пьянчужки карандашами свои закорючки прямо на зимних или же весенних улицах, не снимая рукавиц и перчаток.

Глава 14
БТР, ПВО, ВВС и прочие буквы

– Рычит-то как, а! – перекрикивая рёв работающего на максимальных оборотах почти десятилитрового дизельного двигателя МД-23, что с величайшим трудом, на протяжении 8 лет, рождался в стенах ОКБ[1] ОГПУ под наименованием «Коджу», а после сильно-сильно «дорабатывался напильником» в НАТИ, Александр, словно получивший новую игрушку ребенок, радовался установке подобного серийного мотора на первое универсальное полугусеничное шасси созданное именно по его техническому заданию.

Впрочем, так оно и было! Здесь и сейчас сквозь заснеженное поле полигона в Кубинке торила себе дорогу давно лелеемая «игрушка» одного «ребенка в погонах» или же точнее «ребенка с петличками». Ведь, как известно, у мужчины наиболее тяжелые детские годы приходятся на первые 40 лет жизни, а после уже становится легче. Вот и краском как раз перевалил за сорокет, получив напоследок желанную «побрякушку». Побрякушку – ибо подвеска всё же оказалась жестковата, о чём активно сигнализировала уже слегка отбитая пятая точка. Но ради столь нужного дела можно было и побрякаться самому внутри очередной бронированной коробочки. Не смотря на ставшие высокими должности и звания.

Вообще, на всём протяжении последних двух лет, раз за разом прокручивая в своей голове известную ему информацию о будущем, Геркан старался найти универсальное решение многих проблем разом, естественно, учитывая при этом реальные возможности советской промышленности. Иными словами говоря, он желал дать РККА такую боевую машину, что смогла бы решать целый ряд задач и при этом являлась бы не только успешной на поле брани, но и относительно простой, а потому недорогой и доступной в производстве. И выбор его в конечном итоге пал на американский полугусеничный бронетранспортер М-3, ставший самоходным минометом, дивизионной и противотанковой САУ, подвозчиком боеприпасов переднего края, базой для батальонных и полковых зениток и, конечно же, тягачом артиллерийских орудий. Про функции разведчика и перевозчика мотострелков можно было даже не упоминать. Это в нем предполагалось изначально.

Нет, говоря начистоту, так-то данная машина была не без недостатков. Что, впрочем, виделось возможным утверждать вообще обо всех образцах техники с подобным типом привода. Но, в отличие от немецких и советских полугусеничных шасси, куда реже страдала от таких болезней, как забивание гусеничного движителя грязью и снегом с последующим спаданием самой гусеницы и, соответственно, потерей хода. А всё благодаря её отличной от других товарок трапециевидной конструкции этого самого движителя, если смотреть на него сбоку, и вдумчивой доработке заводской машины уже в войсках.

Когда Германия и СССР, с целью улучшения проходимости по мягким грунтам, делали ставку на увеличение максимальной площади опоры в своих полугусеничных машинах, американцы думали о максимальной скорости передвижения по дорогам. И, на удивление, угадали, поскольку принятая ими конструкция с задранными вверх ведущим колесом и ленивцем хоть как-то самоочищалась от всякой налипающей на неё вязкой гадости, а не забивалась ею намертво. При этом более-менее развитые внутренние зубцы самой гусеничной ленты, подобные таковым на танках БТ, максимально возможно уберегали ту от сваливания с направляющих. Не полностью, конечно. Боковой крен для такой машины являлся тем еще испытанием. Но в большей мере всё же уберегали. Впрочем, как и подпружиненный в горизонтальной плоскости ленивец компенсировал своим свободным ходом неизбежное растягивание резинометаллической ленты, каковой и являлась гусеница, в отличие от цельнометаллических у немцев. Но и это было далеко не всё! Одновременно с приводом на гусеницу, машина обладала и передней ведущей осью, что делало её почти на тонну тяжелее германских аналогов, лишенных такой опции, но избавляло от еще одной детской болезни подобных немецких и советских аналогов. Она, активно загребая грунт передними колесами, могла нормально входить в повороты, а не продолжать свой путь строго вперед! В том числе на разбитом проселке и на зимниках!

Но кто бы знал, какой крови и каких нервов стоили Александру, не только появление подобной машины на свет, но и создание условий для её дальнейшего серийного производства! Ой сколь немалое количество мозолей всевозможной высокопоставленной братии оказалось для этого оттоптано «скромным» руководителем Главного управления специальных машин НКСМ[2]!

Так, к примеру, харьковские товарищи с завода №183, бывшего ХПЗ, мертвой хваткой вцепились в свою старую конвейерную линию, на которой прежде производили Т-26, и ни в какую не желали её отдавать даже после того, как полностью перешли на выпуск танков Т-34. Притом, что старая линия банально не предназначалась для сборки техники весом свыше 20 тонн, отчего вовсе простаивала! И лишь полученная Александром в свои руки власть над всей производственной танковой сферой страны, позволила ему, где надо подкупить заводчан поставками новых станков, а где надо и надавить, подобно паровому катку, чтобы вышло всё по его желанию.

Как результат, он разругался-таки с половиной высшего руководства УССР, к которым всё же побежал плакаться директор «обираемого» завода, но линию таки вывез на автомобильный завод в Ярославль, где на протяжении вот уже 20 лет собирали тяжелые грузовики исключительно стапельным методом – малопродуктивным и дорогостоящим. И где с началом войны он собирался развернуть массовое изготовление тех самых БТР-ов, покуда собирая их лишь на одном московском 37-ом заводе.

Тут ему сильно повезло в том плане, что на третью пятилетку в СССР изначально было запланировано устройство аж двух новейших заводов по выпуску тяжелых дизельных грузовиков. Но пертурбации, творившиеся с 1938 года в наркомате тяжелой промышленности и во всех вышедших из его состава производных, банально похоронили оба проекта в бюрократических проволочках, поскольку раз в год менялся наркомат ответственный за это дело. В общем, строительство не двигалось с мертвой точки, а отчет о выполнении утвержденного плана автомобилизации страны сверху требовали. Потому Геркану удалось заручиться поддержкой не менее чем полудюжины наркомов и 1-го секретаря обкома Ярославской области, да протащить в верхах проект модернизации ЯАЗ-а, путем переноса туда харьковской линии.

Кому-то это пришлось по душе, кому-то нет, но, главное, что дело было сделано. Уже в ноябре 1940 года на ярославском заводе провели первый тестовый запуск конвейера и тут же принялись требовать поставок всего, начиная от штампованных элементов рам, заканчивая двигателями с КПП, поскольку собственный станочный парк завода не позволял самостоятельно производить всё потребное для организации сборки их новейшего семитонного грузовика ЯГ-8[3]. И если с рамой, кабиной и сцеплением им мог помочь ЗИС, то дизельные двигатели виделось возможным брать лишь на Уфимском моторостроительном. На том самом заводе, за который разгорелось жаркое сражение между двумя одинаково амбициозными, устремленными и вхожими в верха начальниками главков. Но если Геркан отвечал за «танковый парк страны», то Александр Сергеевич Яковлев возглавлял Главное управление опытного самолетостроения в составе НКАП. А авиация, как было известно, стала новой «любимой женой» и одновременно головной болью Иосифа Виссарионовича, чем тёзка великого русского поэта и пользовался весьма активно в своих целях.

Это было эпичное столкновение двух, нет, не титанов, но очень-очень упорных гномов, ни один из которых не желал уступать, точно зная, что от этого напрямую зависит его личный успех. Яковлев в своем стремлении отжать завод дошёл аж до самого Сталина, пытаясь убедить «вождя», что без того никак не выйдет насытить ВВС РККА новейшими боевыми машинами. Естественно, машинами разработки именно его КБ – истребителями Як-1 и бомбардировщиками Як-4[4], для которых только в 1941 году требовалось подать на производство свыше 4000 двигателей М-105. С чем один лишь Рыбинский моторостроительный завод №26 справиться никак не мог, учитывая необходимость делиться этими же моторами с бомбардировщиками типов СБ-2[5] и СБ-РК[6]. Дошёл, но оказался неприятно удивлен тем фактом, что получил в ответ категорическое – «Нет!». Это уже Александр, ещё когда летом на пару с Берией докладывал главе СССР о новом послании Харона, заранее подстелил себе соломки, под шумок красочно расписав, как нужды армии с народным хозяйством в мощных автомобильных дизельных двигателях, потребных для новейшей техники, так и открыл тому глаза на часть интриг самого Яковлева, активно пользующегося своим служебным положением в деле конкуренции с прочими авиаконструкторами.

Так вдруг выяснилось, что Як-1 был принят на вооружение в обход всех правил – задолго до завершения всех положенных государственных испытаний, поскольку первый опытный образец машины банально разбился в аварии, погубив при этом пилота, а другого в наличии не имелось. Про Як-4 и его предшественника с менее мощными моторами – Як-2, в частях вовсе отзывались исключительно нецензурной бранью, поскольку, и машина была с норовом в силу определенных конструкторских решений, и делали её впопыхах, стараясь как можно быстрее насытить ими авиаполки, что самым пагубным образом сказалось на качестве выделки. Летать на них банально боялись после целой серии катастроф.

При этом ничуть не худшие, а зачастую даже много лучшие летные характеристики демонстрировали «вылизанный до совершенства» Поликарповым И-211 – потомок И-200 с мотором М-82; простой и дешевый в изготовлении деревянный ЛаГГ-5 – потомок И-301 опять же с мотором М-82; и выглядящий грозным даже внешне двухдвигательный дальний истребитель Та-3, продемонстрировавший со всё теми же М-82 более высокие скоростные характеристики, чем имелись у легкого Як-1. Как после такого Яковлев вообще удержался на своём посту – для Геркана оставалось загадкой. Но вновь лезть в этот осиный рой и далее, он не горел желанием совершенно. Своих, приземленных, проблем имелось в достатке. Хотя с запуском в серийное производство МД-23 таковых обещало стать сильно меньше.

– Да, рычит утробно! – расцвел в ничуть не меньшей улыбке «крестный отец» вообще всех советских серийных танков и бронемашин – подполковник Кульчицкий, являвшийся начальником 1-го отдела НИАБТ полигона АБТУ РККА. Тот самый Евгений Анатольевич Кульчицкий, с которым сам Геркан давным-давно, в начале 30-х годов, «соревновался» в показе танков высшему руководству страны. – Но едет, не скажу что шибко резво. Заметно, что проскальзывает и буксует.

– Так ведь чудес не бывает! – усмехнулся в ответ Александр, незаметно скрестив пальцы на правой руке. – Это же тебе не Т-34, который своим весом и широкими гусеницами вовсе способен прокладывать новые дороги для идущей вслед за ним техники. Это же, считай, полноприводной грузовик, только чуть более проходимый. Ты ведь не возьмешься утверждать, что тот же армейский ЗИС-32 спокойно тут проедет?

– Нет, конечно. Не возьмусь, – вынужден был согласиться с таким доводом «главный сухопутный испытатель Красной армии», поскольку снежная перина толщиной под 40–50 сантиметров являлась непроходимым препятствием для любой колесной техники, и могла преодолеваться исключительно танками. Тогда как ныне попавшая к нему в руки машина, пусть и ревела, но ползла вперед, являясь танком лишь наполовину. – И скажу тебе честно, Саша, этот экземпляр пока что показывает себя на порядок лучше всех тех полугусеничных образцов, которые мне доводилось испытывать прежде. – Он хоть и был в курсе, что его собеседник страдает частичной потерей памяти, сам был знаком с Герканом очень хорошо, отчего и позволял себе простецкое обращение, как со своим. А тот и не был против. – Сразу видно, что при его создании учли ошибки всех предшественников! Вот только одного я понять не могу. Ты зачем её сразу этакой бандурой нагрузил? – махнул рукой себе за спину оторвавшийся на секунду от управления подполковник. – Там ведь больше тонны веса! С чего посчитал лишним прогнать поначалу пустое шасси?

– Не только наших авиаконструкторов поджимает время, – только и смог что сказать в своё оправдание Александр. – Мне, конечно, понятно, что ты сделаешь всё возможное, дабы выловить все имеющиеся у этой машины болячки, – похлопал он по броне кабины. – И потом нам это придется месяцами исправлять, прежде чем запускать её в серию. Но параллельно будем и зенитную установку улучшать. А то, сам знаешь, туго у нас с ПВО в войсках.

Вместе с М-3 Александр счёл крайне необходимым делом внедрить в РККА советский аналог счетверенной зенитной установки М-45 Quadmount – а именно ЗПУ-4. Но с чисто механическим приводом и вооруженную не пулеметами КПВ, которых еще и не существовало вовсе, а дегтяревыми под тот же патрон 14,5×114-мм. Этот пулемет, как и проходящая ныне тесты боевая машина, являлся одним из звеньев очередной унификации вооружения и боеприпасов РККА, которую счёл необходимым осуществить Геркан по той простой причине, что это было более чем осуществимо с технической точки зрения, сулило достойным и относительно скорым результатом, а также выглядело адекватно, что ли.

Увы, беда пришла от тех, на кого он возлагал немалые надежды в этом деле. Тот же Поликарпов аж скривился, словно целиком съел лимон, стоило ему только услышать о предложении краскома по монтажу на его получившийся великолепным И-211 двух 23-мм пушек Дегтярева вместо крупнокалиберных пулеметов БС. И, лишь расспросив авиаконструктора более подробно на сей счет, Александр с удивлением узнал, что авиаторы, и в НКАП, и строевые летчики, ну очень сильно опасались синхронных пушек. Прямо очень сильно! Вплоть до нежелания вовсе их иметь!

Причина сего страха заключалась в том, что не единожды в боях случался отказ синхронизатора, и летчик сам себе отстреливал пропеллер. Хотя куда чаще пилоты всё же возвращались на аэродром, но с покусанными своими же пулями лопастями. Но, то ведь были пули винтовочного калибра, а не здоровенный снаряд, который, даже не взорвавшись, мог мигом отбить всю лопасть разом за счет своих размеров и массы!

В общем, еще и тут предстояло вести бой за внедрение в ВВС не только мощного, но и приемлемого для самолетов вооружения. А то, как он помнил, 23-мм пушки ВЯ, вдобавок требовавшие для своего монтажа особые демпфирующие тяжеленные лафеты, подобно воздушному тормозу приостанавливали самолет при открытии из них огня. То есть являлись чрезмерными для авиации грядущей войны из-за слишком мощного заряда в гильзе. Но вот сам 23-мм снаряд, смонтированный в гильзу от крупнокалиберного патрона, давал весьма удобоваримый унитар, к которому пришли лишь во второй половине той войны, о ходе которой у краскома имелись данные. Так отчего же не было поправить всё сейчас, пока не стало слишком поздно? Сказано – сделано!

Таким образом началась его очередная эпопея с авиаторами, а также состоялось знакомство с очень интересным ленинградским ОКБ-43, где с превеликим удовольствием взялись за расчеты зенитного станка для четверки пулеметов, а также ухватились обеими руками за заказ проекта простейшей динамореактивной пушки под 76-мм выстрел. Ведь когда поддержанный Тухачевским Курчевский принялся давить своих конкурентов в этой сфере, он обломал зубы лишь о них – о тех, кто ныне трудился в данном ОКБ. Отчего они создавали свои ДРП вплоть до «свержения маршала». Правда и тут народ свернул немного не туда, уйдя в какие-то эмпирии с автоматическими безоткатками. Но ныне отыскавший их Геркан вернул «заблудших праведников» обратно на путь истинный, поведав им о своём желании заполучить на руки ДРП с легким разгруженным стволом, каким путем пошли американцы и оказались правы.

– Откуда же нам тут знать о всём об этом? – только и смог что хмыкнуть в ответ Кульчицкий, профессионально шустро переходя со второй на первую передачу, а то нагребшая перед собой огромный ком снега машина аж начала подергиваться всем своим 9-тонным корпусом от перенапряжения. – Мы только, знай себе, гоняем технику по полигону, да действуем на нервы конструкторам со своими многочисленными придирками, да умными мыслями. Про положение в войсках и не имеем толком представления. Неужто с ПВО на самом деле всё так плохо?

– С дивизионным уже становится нормально, – имея в виду начало массового поступления в РККА 37-мм автоматических зениток 61-К и новых 85-мм полуавтоматических орудий 52-К, уклончиво ответил Александр. А то ведь прежнее знакомство вовсе не означало защиты от написания нынешним собеседником какой-нибудь там кляузы на недостойные красного командира речи, ведомые одним конкретным краскомом. – Всё остальное надо бы усилить. Чем мы и занимаемся сейчас, параллельно испытывая сей славный агрегат на прочность, – вновь хлопнул он по броне кабины, в которой находится было одно удовольствие. Естественно, лишь по сравнению с иной военной техникой. В особенности с танками, где абсолютно всё, включая экипаж, старались упаковывать ну очень плотно.

По этой же причине, кстати, им и был сделан выбор в пользу полугусеничной схемы движителя, вместо чисто колесного шасси, с которым ныне работали в том же направлении создания БТР-а разом несколько КБ. Что ни говори, а, помимо голых технических характеристик, любая техника должна еще была пройти проверку по такому параметру, как утомляемость экипажа. В случае же бронетранспортера – еще и по утомляемости перевозимого десанта. Именно поэтому на учениях, никто никогда не ездил в кузовах грузовиков, точно так же, как это демонстрировалось на парадах – битком набившись на поперечных скамьях. От такой поездки по ухабам убитых советских дорог у бедных бойцов спина начинала отваливаться уже спустя километров десять пути. А по прошествии часа подобной поездки, если не сказать – пытки, вояки из них становились и вовсе никакие. Руки, ноги, поясница затекали насмерть, отчего после требовалось не менее четверти часа активной физической разминки, чтобы прийти в норму. Более же длительные поездки и вовсе превращали людей в какие-то беспозвоночные медузы, настолько им всем становилось худо. И прелесть полугусеничной схемы заключалась в том, что кузов выходил просторным по причине отсутствия задних осей, карданов, поперечных балок и всего прочего добра, что имелось под рамой или в структуре рамы любого грузовика. Десантники могли банально нормально, как в автобусе или в пассажирском вагоне разместиться на креслах и не скукоживаться при этом в форму эмбриона, поджимая колени к подбородку. В общем и целом данная машина создавалась не только для войны, но и для людей. Чего порой так сильно недоставало именно советской военной технике, и с чем Александр старался бороться в меру своих, когда скромных, а когда и не очень, возможностей.

[1] ОКБ – особое конструкторское бюро (шарашка)

[2] НКСМ – народный комиссариат среднего машиностроения

[3] ЯГ-7 (ЯГ-8 – дизельный вариант) – советский семитонный грузовик Ярославского автомобильного завода. Был разработан а 1939 году. В серию не пошел по причине отсутствия достаточно мощного отечественного двигателя.

[4] Як-4 – легкий двухмоторный бомбардировщик созданный в КБ Яковлева. Производился в 1940−41 годах, но был снят с производства, как не удовлетворяющий требования ВВС.

[5] СБ-2 (АНТ-40) – скоростной цельнометаллический фронтовой бомбардировщик созданный в КБ Туполева. Производился с 1936 г. по 1941 г.

[6] СБ-РК (Ар-2) – пикирующий бомбардировщик, созданный на базе СБ-2. Производился в 1940−41 годах, но был снят с производства после постановки на вооружение самолета Пе-2.