Текст книги "Последние годы Сталина. Эпоха возрождения"

Автор книги: Константин Романенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 37 страниц)

Реально вопрос о судьбе главных нацистских преступников был поставлен на повестку в последующие дни переговоров. И когда Черчилль предложил их казнить без суда и следствия, Сталин категорически возразил.

По признанию Черчилля в письме Рузвельту, Сталин «неожиданно занял ультраправую позицию. Не должно быть казней без суда: в противном случае мир скажет, что мы их боялись судить. Я указал на трудности, связанные с международным правом, но он ответил, что, если не будет суда, они должны быть приговорены не к смертной казни, а к пожизненному заключению».

То был наглядный урок западному «демократу», называвшему советского Вождя «диктатором», – о действительных «правах человека». Даже если он преступник.

В воспоминаниях Черчилль приводит еще один пример мудрости Сталина. На Тегеранской конференции Рузвельт высказал мысль, что после войны мир будут контролировать «4 полицейских». Имелось в виду: «тройка» вместе с Китаем. Однако Сталин не согласился с такой точкой зрения. Китай не будет так силен, указал он, а европейским странам он чужд, поэтому лучше рассматривать Европу и Азию.

Черчилль резюмировал: «В этом вопросе советский Вождь показал себя определенно более проницательным и высказал гораздо более правильное понимание действительного положения вещей, нежели президент».

Уже с первой встречи Рузвельт и Сталин прониклись взаимными симпатиями и доверием. Вспоминая личные встречи со Сталиным, Рузвельт отмечал: «Этот человек умеет действовать. Работать с ним одно удовольствие. Никаких околичностей. Он излагает вопрос, который хочет обсудить, и никуда не отклоняется» [2]2
  Цит. по: Эпоха Сталина. События и люди. Энциклопедия. М., 2004. С. 548.


[Закрыть].

Лидеры внимательно присматривались друг к другу. И со временем в спорных вопросах президент все чаще вставал на сторону советского руководителя. Когда при обсуждении восточных границ Польши между членами Большой тройки уже сложилась договоренность: восстановить границу по «линии Керзона», – потребовалось уточнение.

Черчилль представил карту, где линия была нанесена. Обозначив ее движением пальца, министр иностранных дел Англии Иден указал, что она проходит восточнее Львова. Сталин отрицательно покачал головой. Он сказал, что у Молотова есть более точная карта – оригинал. Действительно, на подлиннике Львов отходил к СССР.

– Но ведь этот город еще недавно был польским! – в отчаянии возмутился Черчилль.

– Еще раньше Варшава была русской, – лаконично заключил Сталин.

И, чтобы у оппонентов не оставалось сомнений в правомерности советской позиции, Молотов продемонстрировал потемневшую от времени телефонограмму Керзона. В ней английский лорд перечислял города, по его плану отходящие к России; возражать было невозможно.

Конечно, премьер-министр понимал, что в сравнении с СССР и США его некогда мощная империя отходит на второй план. Позже, в воспоминаниях, он признавался, что на заседаниях Большой тройки все чаще осознавал, «какая малая страна Британия».

Он пишет: «С одной стороны от меня, скрестив лапы, сидел огромный русский медведь, с другой – огромный американский бизон. А между ними сидел бедный маленький осел… и только он один из всех трех знал верный путь домой». Под «маленьким ослом» он подразумевал символ своей партии.

Безусловно, трудно представить «маленьким ослом» самого Черчилля. Толстого, грузного и тяжеловесного англичанина, постоянно плетущего теплый плед для Британии из паутины политических интриг, коварства и хитрости. И если уж его стоило назвать «ослом», то безусловно большим.

Он не мог не ощущать своеобразный комплекс неполноценности. Озабоченная своими колониями Британия мало что могла принести на алтарь победы в Европе. Она не могла предложить союзникам ни танков, ни самолетов, ни даже достаточного количества солдат. Она все больше выглядела лишь как мелкий пособник, подручный, суетящийся у ног упрочивавшей свое влияние и мощь Америки и СССР, взявшего на свои плечи всю тяжесть войны.

Осознание слабости своей страны ущемляло самолюбие британского лидера. Чтобы поддержать собственное реноме, однажды в разговоре со Сталиным Черчилль попытался объяснить успехи союзников влиянием высшей силы, вставшей на его сторону как благонравного христианина. Он заявил:

– Я полагаю, что Бог на нашей стороне. Во всяком случае, я сделал все для того, чтобы он стал нашим верным союзником.

– Ну, тогда наша победа обеспечена, – сохраняя серьезное выражение лица, согласился Сталин. – Ведь дьявол, разумеется, на моей стороне. Каждый знает, что дьявол – коммунист. А Бог, несомненно, добропорядочный консерватор.

То был намек на то, что буржуазные консерваторы оказались неспособны добиться победы над Гитлером без союза с коммунистами.

Но советский Вождь не стремился оскорбить своего союзника. Вечером на юбилее британского премьер-министра Сталин провозгласил тост: «За моего боевого друга Черчилля!»

В ответ именинник заявил, что человек, поставленный в один ряд с крупнейшими фигурами в русской истории, подобными царю Петру I, заслуживает звания: «Сталин Великий».

Однако сам Сталин отреагировал на этот приятный комплимент неожиданно, но предельно ясно:

– Почести, которые воздаются мне, в действительности принадлежат русскому народу. Очень легко быть героем и великим лидером, если приходится иметь дело с такими людьми, как русские… Красная Армия сражается героически, но русский народ не потерпел бы иного поведения со стороны вооруженных сил. Даже люди не особенно храбрые, даже трусы становятся героями в России.

Эти слова, произнесенные в Тегеране, не были демонстрацией показной скромности или скрытым лицемерием. Хотя бы потому, что, выделяя русский народ, он невольно мог вызвать ревностную зависть и даже недовольство со стороны граждан СССР других наций и народностей.

Впрочем, эта мысль, высказанная в узком кругу лидеров великих держав, не предназначалась для печати. Но дело даже не в этом. Пройдет почти полтора года, и он повторит эту мысль 25 мая 1945 года, после Парада Победы, трансформировав ее в тост «О русском народе».

Такие слова не бросают на ветер. Это те сокровенные убеждения, которые оглашаются искренне. Своеобразное признание великого человека в уважении к великому народу. Народу, не однажды спасавшему Европу, а теперь и весь мир, от захватчиков. То были убеждения человека, вставшего во главе всех народов Советского Союза. Вождь искренне верил в то, что говорил; и он знал, о чем говорил. Он всю жизнь служил этому народу.

Нет, потомок древнего аристократического рода Мальборо Уинстон Леонард Спенсер Черчилль не был «большим ослом». Прожженный политик, хитрый и расчетливый, успешно лавировавший позади великих лидеров двух мировых держав, он всю войну оставался как бы в обозе сталинских, а позже и американских армий, идущих на Берлин.

Он не только спешил подбирать, что «плохо лежит». У американцев он выпрашивал экономическую помощь, а у русских хотел перехватить плоды побед. Забегая вперед, скажем, что, отойдя от Сталина, он уже никогда не встанет в рост великого мирового политика.

Но в начале 1945 года, на Ялтинской конференции, Черчилль еще купался в лучах славы, которую принес ему союз со Сталиным и Рузвельтом. Заместитель министра иностранных дел Англии Александр Кадоган записал 9 февраля в дневнике: «Премьер-министр чувствует себя хорошо, хотя и хлещет ведрами кавказское шампанское, которое подорвало бы здоровье любого обычного человека».

Да, Черчилль не жаловался на здоровье и еще будет маячить на прогнивших от ветхости парламентских подмостках милой ему Англии, но он не сделает ничего хорошего. Позже он долго будет писать мемуары, восславляя себя и роясь в тех крохах своих заслуг, которые он собрал с рабочих столов Сталина и Рузвельта.

Преданно служивший своему классу, он презирал «простой» народ, а в жителях английских колоний видел лишь человеческое «сырье», предназначенное для укрепления мощи английской нации. Жена Черчилля как-то обмолвилась: «Уинстон всегда смотрел на мир как бы в шорах… Он ничего не знает о жизни простых людей. Он никогда не ездил в автобусе и только один раз был в метро».

Конечно, не отсутствие опыта поездок в метро испортило репутацию премьера. Англия катастрофически утрачивала свое влияние как великая держава мира. «Британский лев» на знаменах империи линял и дряхлел. Его хватка ослабела, казалось, что у него выпадают зубы, и этого не могли не осознавать соотечественники Черчилля.

К концу войны становилось все более очевидным, что в сравнении со Сталиным и Рузвельтом лидер правительства Альбиона отошел на второй план.

Экспансивный Черчилль чувствовал падение своей собственной репутации. И когда она съежилась до опасных для его политической карьеры пределов, именно он начал одним из первых тянуть за трос, опустивший «железный занавес». Тогда на авансцену мировой истории вышло «чисто английское» привидение – незримый дух «холодной войны». Главная пакость, которую он сделал для народов мира.

В своих мемуарах, опубликованных уже после смерти Сталина, Черчилль писал, что его политическая стратегия стала меняться уже в марте 1945 года. Он так пояснял этот поворот:

«Во-первых, Советская Россия стала смертельной угрозой для свободного мира; во-вторых, надо незамедлительно создать новый фронт против ее стремительного продвижения; в-третьих, этот фронт в Европе должен уходить как можно дальше на восток; в-четвертых, главная и подлинная цель англо-американских армий – Берлин; в-пятых, освобождение Чехословакии и вступление американских войск в Прагу имеет важное значение; в-шестых, Вена и по существу вся Австрия должны управляться западными державами…; в-седьмых, необходимо обуздать агрессивные притязания маршала Тито… Наконец – и это главное – урегулирование между Западом и Востоком по всем основным вопросам, касающимся Европы, должно быть достигнуто до того, как армии демократии уйдут…»

Странно, что на исходе жизни английский политик вообще решился публично огласить свою программу. Ибо в действительности он не сумел выполнить из нее ни одного пункта. Ни одного! По существу неглупый человек, Черчилль лишь признался в своем двуличии по отношению к своему великому коллеге по Большой тройке. Он не материализовал своих замыслов.

Наоборот, все – с точностью до противоположного – осуществил Сталин. И то, что, освободив Австрию и ее столицу Вену, Красная Армия позже вывела свои войска из этой страны, со стороны советского Генералиссимуса было своеобразным презентом западной демократии в лице Черчилля.

Сталин не только скрупулезно честно выполнил все обязательства, принятые им на Тегеранской и Крымской конференциях. По большому счету, только благодаря ему во второй половине XX столетия человечество избежало третьей мировой войны.

Но, оглядываясь на минувшее с позиции сегодняшних дней, следует спросить: а о какой «смертельной угрозе для свободного мира» вообще шла речь? Чем угрожал Советский Союз «демократии» Запада?

Разве Советский Союз убил миллионы людей в Корее, залил напалмом Вьетнам, уничтожал жителей Алжира и других слаборазвитых стран? Разве СССР пытался задушить Кубинскую революцию, едва не спровоцировав ядерную мировую войну?

Кто поддерживал десятки лет диктаторские режимы и подавлял народное освободительное движение во всех странах Азии, Африки и Южной Америки? На чьей совести уничтожение на планете десятков миллионов людей?

Может быть, это СССР уже в начале XXI века бомбил Сербию и Ирак и развязал там гражданскую войну?

Вот далеко не полный перечень войн и конфликтов, вспыхнувших уже после Второй мировой войны, во второй половине XX столетия. Вехи кровопролитной политики США и их сателлитов:

1945, сентябрь– война Франции против народов Вьетнама, Лаоса и Камбоджи.

1956, 31 октября– англо-франко-израильская агрессию против Египта с целью захвата Суэцкого канала.

1961, 12-15 августа– кубинские-эмигранты под прикрытием вооруженных сил США высадились в заливе Кочинос, где были разгромлены вблизи Плайя-Хирон.

1965, 7 февраля– американская авиация начала регулярные бомбардировки Демократической Республики Вьетнам.

1965, 8-9 марта– первые американские войска высадились в Южном Вьетнаме.

1965, 24 апреля – 26 мая– вооруженная интервенция США против Доминиканской Республики.

1967, 21 апреля– государственный переворот и установление военной диктатуры в Греции.

1967, 5-10 июня– шестидневная война Израиля против Египта, Сирии, Иордана, Ливана и Ирака.

1969, 14 августа– британские войска вошли в Северную Ирландию.

1973, 11-12 сентября– военный переворот при поддержке США в Чили.

1973, 6-23 октября– война Израиля против Египта и Сирии.

1982, 2 апреля – 14 июня– война Англии против Аргентины за Фолклендские острова.

1982, июль-август– осада израильскими войсками Бейрута.

1993, 27 июня– американский ракетный удар по Багдаду.

То была горячая, кровавая политика истерической «холодной войны». Нагнетание напряженности и угрозы в отношении СССР и стран народной демократии перемежалось в ней с реальными бойнями. В них государства западной «демократии» истребляли население десятков стран.

Приведем любопытный факт. В начале нового столетия статистика Америки насчитала только среди живущих в стране более 25 000 000 ветеранов минувших войн. Факт потрясающий! Это больше, чем количество солдат, воевавших по обе стороны фронта во Второй мировой войне.

То есть на протяжении всей второй половины XX и начала XXI столетия США ведут непрерывную, перманентную войну! Ау, «демократы» всех стран и народов! Ау, борцы за права «одного» человека! Ау, люди, истерически рыдающие «над слезой одного ребенка»! Где вы?

Стремясь подчинить мир, американская демократия знала лишь одну логику – удовлетворение собственных интересов. Это напоминает манию наркомана, сидящего на игле. Новое столетие страна непуганых демократов тоже открыла преступлениями: бомбовыми ударами по Сербии, Афганистану, Ираку, угрозами насилия в отношении Ирана и Сирии.

Странно, но мировая общественность даже не заметила, что причиной тотальных бомбежек Сербии стали не пресловутые права албанцев в Косово. Нет и нет! Завязнув в пошлой интриге с Моникой Левински, похотливый Клинтон решил отвлечь внимание глупцов из своей страны на другое событие.

Ему грозила отставка, как Никсону. Рассчитывая на принцип: «коней на переправе не меняют», американский президент организовал «маленькую» войну в Европе. Но, как гласило название одного из американских фильмов – «Загнанных лошадей пристреливают». И отчасти и за подобный террор американцы лишились двух «зубов», торчащих в небе Нью-Йорка.

Но начиналась эта шизофреническая серия шантажа и государственного терроризма еще до окончания Второй мировой войны. В дни, когда еще не смолкли пушки.

В послевоенных публикациях историков широко комментировался факт встречи в начале марте 1945 года командующего войсками СС в Италии генерала Карла Вольфа с руководителем американской разведки Алленом Даллесом. Встреча состоялась в Цюрихе, и, как вспоминал Черчилль, «сведения об этом сразу же были переданы в штаб-квартиру союзников». Речь не шла о советской стороне.

Сговор готовился втайне от СССР. И лишь 21 марта посол США в Москве сообщил о результатах переговоров Советскому правительству. Реакция Сталина была резкой. Он писал союзникам:

«В течение двух недель за спиной Советского Союза, который несет основное бремя войны против Германии, происходили переговоры между представителями германского военного командования, с одной стороны, и американского командования… – с другой…» Сталин констатировал: «Советское правительство в данном деле видит не недоразумение, а нечто худшее».

Как свидетельствует приведенная выше цитата из мемуаров британского премьера, его политическая стратегия стала меняться именно в марте 1945 года. То есть Вождь своевременно заметил, что союзный корабль старой Британии совершает фордевинд. На его палубе уже тянули снасти, наполняя паруса ветром «холодной войны».

Но если позже Черчилль признался в своих истинных намерениях, то тогда, в завершение войны, он юлил. Прикидываясь невинным агнцем, он отвергал упреки в отношении попытки сговора за спиной Сталина. Представляя их безосновательными, он писал:

«Имеется возможность, – предлагал предположить британский премьер, – что вся эта просьба о переговорах, с которой обратился германский генерал Вольф, была одной из тех попыток, которые предпринимаются с целью посеять недоверие между союзниками…»

И предложив допустить возможное коварство со стороны немцев, он пытался обвинить Сталина в чрезмерной подозрительности: «Если немцы намеревались посеять недоверие между нами, то они на время достигли этого».

Однако Вождь был не из тех людей, которых можно водить за нос. В письме Рузвельту, копия которого была направлена премьеру Британии, он задавал неприятные, но справедливые вопросы:

«Я понимаю, что известные плюсы для англо-американских войск имеются в результате сепаратных переговоров… поскольку англо-американские войска получили возможность продвигаться в глубь Германии почти безо всякого сопротивления со стороны немцев, но почему надо было скрывать это от русских и почему не предупредили об этом своих союзников русских(курсив мой. – К. Р.)?»

Он не оставил без внимания и ссылку на немцев. Иллюстрируя их действия, он отмечал, что немцы «продолжают с остервенением драться с русскими за какую-то мало известную станцию Земляницу в Чехословакии, которая им столько же нужна, как мертвому припарки, но безо всякого сопротивления сдают такие важные города в центре Германии, как Оснабрюк, Маннгейм, Кассель.

Согласитесь, что такое поведение немцев является более чем странным и непонятным».

То есть, не преступая грань дипломатического этикета, Сталин говорил о симптомах того, что война Гитлера на два фронта превращается в войну на один фронт – против Красной Армии.

Но он привел еще более «непонятный» пример поведения самого командования союзников. «Судите сами, – писал Сталин. – В феврале этого года генерал Маршал дал ряд важных сообщений Генеральному штабу советских войск, где на основании имеющихся у него данных предупреждал русских, что в марте месяце будут два серьезных контрудара немцев на Восточном фронте, из коих один будет направлен из Померании на Торн, а другой – из района Моравска Острава на Лодзь.

На деле оказалось, что главный удар немцев готовился и был осуществлен не в указанных выше районах, а совершенно в другом районе, а именно в районе озера Балатон, юго-западнее Будапешта.

Как известно теперь, в этом районе немцы собрали до 35 дивизий, в том числе 11 танковых дивизий. Это был один из самых серьезных ударов во время войны с такой концентрацией танковых сил. Маршалу Толбухину удалось избегнуть катастрофы и потом разбить врагов наголову, между прочим, потому, что мои информаторы раскрыли, правда, с некоторым опозданием, этот план…»

12 апреля 1945 года неожиданная смерть Рузвельта на время прервала выяснение отношений между союзниками в личной переписке. Впрочем, с приближением окончания войны у Черчилля появились и иные проблемы. Еще в декабре 1944 года в одной из лондонских газет появилась статья под заголовком: «Черчилль должен уйти».

В ней всемирно известный писатель-фантаст и общественный деятель Герберт Уэллс указывал: «Уинстон Черчилль, ныне являющийся будущим английским фюрером, представляет собой личность с набором авантюристических идей… Он никогда не обнаруживал широты мышления или способности к научному подходу… Сейчас он, кажется, совсем потерял голову. Когда английский народ был сыт унижением в связи с неумной политикой находившейся у власти старой консервативной шайки, задиристость Черчилля выдвинула его на первый план. Страна хотела бороться, а он любил драку. Из-за отсутствия лучших оснований он стал символом нашей воли к борьбе. Эта роль уже изжила себя… Черчилль выполнил свою задачу, и уже давно пришло время для того, чтобы он ушел в отставку и почил на лаврах, пока мы не забыли, чем ему обязаны».

В том же марте, когда Черчилль замыслил «незамедлительно создать новый фронт против… стремительного продвижения» Красной Армии в Европу, начали усиленно раздаваться голоса и скрипеть перья более мелких фюреров демократии.

Американский социалист Норманн Томас, выступая по радио 10 марта [3]3
  Иванов Р.Сталин и союзники. 1941-1945 годы. М., 2005. С. 405.


[Закрыть], пугающе пророчествовал, что Россия «может распространить свое господство от Токио до Дакара…». А 7 апреля Дрю Пирсон, опубликовавший в газете «Вашингтон пост» «Открытое письмо Сталину», вопрошал: «Американский народ хочет знать, действительно ли Россия искренне стремится к установлению мира после войны, или появится мир, в котором доминировать будет она».

Но самый серьезный диссонанс в отношения между союзниками внесла польская проблема. В эти же дни американская газета «Трентон тайм» [4]4
  Иванов Р.Сталин и союзники. 1941-1945 годы. М., 2005. С. 406.


[Закрыть]опубликовала редакционную статью. В ней подчеркивалось: «Россия, несомненно, полна решимости создать в Варшаве правительство, раболепствующее перед Москвой, и установить статус Польши как вассала Советского Союза».

Черчилль охотно и осознанно поддерживал подобных трубадуров «западной демократии». Идя на очередные выборы, в соответствии с требованиями британских законов 23 мая он подал в отставку и образовал переходное правительство. Он не сомневался в своей популярности и решительно мостил путь к успеху. Запугивая обывателя, свою предвыборную кампанию он строил на обещании жестких мер против «большевистской опасности».

Впрочем, обвинениями в склонности к тирании он пытался сокрушить и своих внутренних конкурентов. Устрашая страну, он предрекал: «Если лейбористы победят на выборах, в Англии будет гестапо». Один из его коллег-консерваторов разочарованно заметил: «Если он будет продолжать в том же духе, можно считать, что выборы проиграны».

Конечно, победа советского народа над фашизмом и освобождение Красной Армией порабощенных стран Европы изменили расклад сил как на «старом континенте», так и на всей планете. О новом устройстве мира размышляли не только газетчики.

Еще 26 февраля представлявший эмигрантские польские круги бывший посол в Москве Ромер имел беседу со Сталиным и Молотовым о границе. В статье, опубликованной американским журналом «Ньюс уик», говорилось, что Сталин заявил своему собеседнику что «ни одно советское правительство не пойдет на то, чтобы нарушить какую-либо статью нашей Конституции. А присоединение Западной Украины и Западной Белоруссии к Советскому Союзу включено в Конституцию».

Ромер возразил на это: «С другой стороны вы не найдете ни одного поляка, который будет отрицать, что Вильно и Львов являются польскими. Я сам заявляю об этом в вашем присутствии с полнейшим убеждением».

Сталин не стал обнадеживать своего оппонента: «Я понимаю вашу точку зрения. Мы также имеем свою. Мы квиты…»

После освобождения Польши Красной Армией просидевшие всю войну в Британии польские националисты исходили бессильной злобой, пуская в адрес советского Вождя ядовитые стрелы.

Так, издающаяся в Лондоне на польском языке газета «Вороцимы» в одном из майских номеров в статье «Красный царь» писала: «Сталин является более опасным, чем Гитлер, который был лишь примитивным фанатиком, тогда как политическую хитрость Сталина… можно даже назвать цинизмом». Статья другого номера заканчивалась словами: «Следовательно, можно безошибочно сказать, что будь Сталин французом, бельгийцем или итальянцем, то он окончил бы свою жизнь в результате вполне заслуженного смертного приговора».

Итак, в те дни, когда еще не затихли сражения Второй мировой войны, а солдаты Красной Армии гибли в боях за освобождение Европы, «цивилизованный» западный мир возжаждал «свободы». Теперь уже от Советского Союза.

Но все ли желали этой «свободы» по-европейски? Что думали люди, далекие от политических расчетов?

Так, утверждениям западной антисоветской прессы о «незаконности» вхождения Закарпатской Украины в состав СССР противостояли голоса простых людей, которых тоже волновала собственная судьба. Еще 23 ноября 1944 года газета «Закарпатская Украина» поместила письмо женщин села Ташнад [5]5
  Иванов Р.Сталин и союзники. 1941-1945 годы. М., 2005. С. 426.


[Закрыть]. В нем говорилось:

«Дорогой Иосиф Виссарионович!

Помогите нам, мы не хотим жить ни с мадьярами, ни с чехами, мы хотим жить со своим народом, мы хотим, чтобы Красная Армия не уходила и наша родина Закарпатская Украина была присоединена к Советской Украине. Мы знаем, что этого хотят все женщины нашего украинского края, что лежит за Карпатскими горами. Неправильно, что мы не с Вами. Мы не хотим больше быть сиротами, тошно нам жить у чужих, злых людей в мадьярском доме, сиротливо нам у мачехи – в Чехословацком государстве, не наше оно, не могли и не хотят они нам дать то, что даст нам родина-мать Советская Украина.

Примите нас, товарищ Сталин, в свою семью!»

Должен ли был Сталин игнорировать такое мнение, рвущееся из глубины души «простых» людей?

Безусловно, не весь Запад страдал симптомом паранойи. Люди, заглядывающие в Страну Советов не через забор пропаганды, а пользующиеся иной методикой, имели другое мнение. Во время войны Председатель американской торговой палаты Джонсон провел в Советском Союзе 6 недель. Он совершил путешествие по просторам России, побывав в Москве, Ленинграде, на Урале, в Сибири; посетил среднеазиатские республики [6]6
  Иванов Р.Сталин и союзники. 1941-1945 годы. М., 2005. С. 352-354.


[Закрыть]. В статье, опубликованной в сентябре 1944 года журналом «Лайф», он писал:

«…В качестве официального гостя мне позволили ездить куда я хотел, говорить с кем угодно. Для меня были открыты все возможности. Я видел некоторые вещи, которые иностранцам обычно не показывают. Вскоре пришел к выводу, что иногда мы неправильно судим о России из-за официальной таинственности, которая применяется не только для того, чтобы скрыть важные события, но и для того, чтобы скрыть недостаток их».

Конечно, страна с обезображенной еще не зажившими ранами территорией не могла быть местом для туристических экскурсий. Что могло дать праздное любопытство зевак? Сочувствие? Сострадание? Или – злорадство?

Однако Джонсону показали все, поскольку он приехал с иными помыслами: «оценивать все… с точки зрения возможного влияния этих фактов на советско-американские отношения в будущем».

Автор статьи описывал разрушения Сталинграда и решимость его жителей, восстанавливающих город как феникс из пепла. «Само его имя, – отмечал Джонсон, – город Сталина – залог того, что в конце концов он будет одним из самых производительных городов России – символ труда и возрождения».

Он побывал в московском военном госпитале, где была палата раненых партизанок; восторгался героизмом рабочих Ленинграда, работавших под бомбами. Ему показали план реконструкции города. «Я, – писал американский предприниматель, – знаком с планированием городов Америки, но, увидев планы Ленинграда, я был изумлен кругозором и архитектурным дерзанием, которые в них обнаруживаются». Он отмечал огромный промышленный потенциал Магнитогорска, Свердловска, Новосибирска и Челябинска. Восхищался колоссальной операцией по эвакуации предприятий в период войны.

Человека большого бизнеса приняли в Кремле. О своих впечатлениях после встречи с Вождем Джонсон пишет: «Сталин пользуется острым, язвительным юмором, чтобы довести ту или иную мысль до сознания собеседника. Он не терпит изысканности и уклончивых дипломатических речей. В разговоре он прям и откровенен и ожидает того же от собеседника».

Один из выводов, которые делал Джонсон по результатам поездки, выглядел так: «Судьба мира в значительной степени зависит от взаимоотношений между Россией и США. Может быть, для меня, как для делового человека, естественно чувство, что лучший способ добиться этого взаимопонимания заключается в значительном расширении обмена товарами и услугами между обеими странами».

Американский бизнесмен трезво и с далеким расчетом смотрел в будущее: «Если обе стороны будут вести честную и прямую игру, то завтра мы сможем работать вместе и вместе вершить дела».

В январе 1945 года в американской прессе появилась статья московского корреспондента журналов «Тайм» и «Лайф» Ричарда Лаутербаха. Посвященная юбилею Вождя советского народа, она называлась «Сталин в 65 лет».

В ней долго проживший в советской столице журналист пишет: «Три с половиной года войны, названной Сталиным «Великой Отечественной войной», сплотили большую часть народов СССР так прочно, как никогда они не были сплочены раньше, на поддержку нынешней диктатуры.

Даже патриарший местоблюститель недавно обратился к Сталину, называя его «любимым, Богом данным Верховным Вождем». У американцев такие выражения могут вызвать улыбку, но русские не видят в этом ничего смешного, смешным это не кажется даже коммунистам, которые остаются неверующими.

Десятки миллионов верующих русских убеждены, что родина была и на этот раз, как во времена Наполеона и других захватчиков, спасена от гибели могущественным и мудрым вождем, способным объединить народные массы и победить врагов. Сейчас русские так же не представляют себе Советского Союза без Сталина, как американцы США – без Конституции» [7]7
  Иванов Р.Сталин и союзники. 1941-1945 годы. М., 2005. С. 336.


[Закрыть].

Задумаемся, читатель… Да, американцы свято поклоняются фетишу своей целомудренной Конституции, написанной «отцами-основателями» еще на заре формирования многоплеменной «нации», сложившейся из групп бродяг, которые собрались на американский «остров» со всего света.

И хотя впоследствии эта «священная бумага» обросла многочисленными поправками, как атоллы в океане прирастают омертвевшими кораллами, – она не спасла население страны ни от тяжелых кризисов, ни от терроризирующего разгула преступности предвоенных лет, ни от истерии расизма. Более того, она привела американцев к высокомерной претензии диктовать другим странам и народам свои правила морали и навязывать им преступные режимы, терроризирующие людей.

Начавшие строить свое государство с беспощадного уничтожения коренных жителей – индейцев прерий и множившие свое богатство и благополучие работорговлей, впоследствии колонизаторы Америки стали диктовать миру свои правила игры. Прикрываясь фиговым листком Конституции, фактически они действовали и действуют под фашистским тезисом, изменив в нем лишь одно слово – не Германия, а «Америка превыше всего!».

Впрочем, человек не может жить без веры в высший авторитет. И неважно, является ли этот авторитет Богом или «священной коровой», называемой Конституцией. Советский народ и многие люди других стран свято поверили в мудрость Человека, в Вождя Сталина, и они не ошиблись в своих надеждах.

В статье американского журналиста отмечался огромный запас знаний Сталина по военной истории, включая «знакомство с военными кампаниями Соединенных Штатов, начиная от Битвы при Валей Фордж до Виксбурга и Сент-Миэлья». Лаутербах делал вывод: «Эти виртуозные способности как нельзя лучше подтверждают представление о Сталине как о преемнике Александра Невского, Петра Великого, Суворова и других дореволюционных военных героев» [8]8
  Иванов Р.Сталин и союзники. 1941-1945 годы. М., 2005… С. 367.


[Закрыть].