Текст книги "Последние годы Сталина. Эпоха возрождения"

Автор книги: Константин Романенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 37 страниц)

В 1947 году для подготовки и переподготовки колхозных кадров – председателей колхозов, бригадиров, заведующих фермами и счетоводов, – в областях, краях и республиках были организованы одногодичные и двухгодичные государственные школы с образцовыми учебно-опытными хозяйствами при них. Для краткосрочной переподготовки председателей колхозов в каждой области, крае, республике были созданы постоянно действующие шестимесячные курсы.

Исходя из необходимости быстрейшей подготовки агрономов, было признано целесообразным создание областных агрономических школ с 3-летним сроком обучения. Лицам, оканчивающим областные агрономические школы, присваивалось звание младшего агронома. По всей стране была резко расширена сеть годичных государственных сельскохозяйственных школ, выпускавших полеводов, животноводов, садоводов, овощеводов, пчеловодов.

Так выглядела в общем плане широкомасштабная кампания, развернувшаяся по подъему сельскохозяйственного производства. О том, что она была решена успешно, свидетельствует отмена в декабре 1947 года карточной системы.

И не было вины Сталина в том, что в годы так называемой перестройки именно продовольственная программа стала косвенной причиной разрушения державы Сталина. Впрочем, и сегодня Россия находится в жесточайшей продовольственной зависимости от внешнего мира, угрожающей ее национальной безопасности.

Нельзя не отметить, что в послевоенные годы учиться начали многие слои населения. Вузы страны, заполняли как выпускники средних школ, так и демобилизованные военные. Учеба стала своеобразной государственной религией. Следует сказать и о том, что тот слой технической интеллигенции, который в последующий период поддерживал равновесие в соперничестве двух экономически наиболее развитых держав – СССР и США, формировался именно в период первой послевоенной пятилетки.

Решая важнейшую для государства задачу быстрейшего восстановления довоенного уровня сельского хозяйства и индустриального сектора, Сталин не терял из поля своего внимания отношения с союзниками. Он хотел добиться с ними взаимопонимания, но не намеревался уронить лицо перед возможными партнерами.

Принимая 10 января 1947 года начальника британского генерального штаба Б. Монтгомери, на его вопрос: как отнесся бы Сталин к военному союзу «между Британией и Россией», Генералиссимус прореагировал положительно.

Однако он ни с кем не заигрывал. Он сказал, что не хочет быть понятым так, будто он просит, чтобы Монтгомери передал правительству Англии такое предложение. Но он не будет возражать, если фельдмаршал передаст кому-либо мысль, что «он (Сталин) приветствовал бы военный союз с Британией и считал бы его необходимым». Монтгомери пишет: «Он повторил это заявление дважды, и мне показалось, что он очень хотел, чтобы я его правильно понял».

В советском Генеральном штабе британскому фельдмаршалу подарили форму Маршала Советского Союза, беличью бекешу и генеральскую папаху. Подарки понравились гостю. Явившись в них на обед, устроенный в его честь в Большом Кремлевском дворце, Монтгомери отказался раздеваться. Заметив недоумение на лицах присутствующих, он заявил:

– Хочу, чтобы меня увидел Генералиссимус Сталин в русской форме.

Сталин посмеялся и сфотографировался вместе с Монти, как называли фельдмаршала англичане. На обеде Вождь сказал: «Мы – военные люди, способные решать проблемы сотрудничества лучше политиков». Он проявил к гостю подчеркнутое внимание; британский фельдмаршал был награжден орденом Победы.

Монтгомери был доволен поездкой в СССР и позже писал: «Сталин был интересной личностью. У него острое чувство юмора. Он гостеприимный хозяин… и вежлив по отношению к своим гостям». Британец, встретившийся с Генералиссимусом впервые в июле 1945 года в Потсдаме, вспоминал, что на встрече в Москве уже «чувствовался его возраст». «Он выдержан в отношении еды и питья… За обедом он говорил мало, но он быстро подхватывал разговор, если мы его начинали».

Из увиденного в СССР фельдмаршал вынес трезвые суждения. «В целом, – отметил он в своих мемуарах, – я пришел к выводу, что Россия не в состоянии принять участие в мировой войне против любой сильной комбинации союзных стран, и она это понимает. Россия нуждалась в долгом периоде мира, в течение которого ей надо восстанавливаться. Я пришел к выводу, что Россия будет внимательно следить за обстановкой и будет воздерживаться от неосторожных дипломатических шагов, стараясь не «переходить черту» где бы то ни было, чтобы не спровоцировать новую войну… Я сообщил об этом в докладе британскому правительству и начальникам штабов».

Результатом этого сообщения стало то, что между Сталиным и 3. Бевином в начале 1947 года последовал обмен письмами. Причем глава СССР предложил продлить «Договор (от 26 мая 1942 года. – К.Р.) между СССР и Великобританией о союзе в войне… и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны».

Это был многообещающий шаг для всеобщего мира. В Части II этого договора было записано, что «Высокие Договаривающиеся Стороны заявляют о своем желании объединиться с другими единомышленными государствами в принятии предложений об общих действиях в послевоенный период в целях сохранения мира и сопротивления агрессии».

Примечательно, что Статья 4 этого Договора предусматривала, что если одна из договаривающихся сторон «в послевоенный период снова окажется вовлеченной в военные действия с Германией или всяким иным государством…», то другая сторона», «сразу же окажет… всякую военную и другую помощь и содействие, лежащее в ее власти».

Это означало продолжение союзного сотрудничества в послевоенном мире. Обратим внимание: договор 1942 года предусматривал, что эта статья «останется в силе на период в 20 лет…до отказа от нее со стороны любой из Высоких Договаривающихся Сторон…». Практически она должна была действовать до 1962 года, но не СССР отказался от мирного сотрудничества!

Это случилось позже, а весной 1947 года, рассматривая вопросы германского урегулирования, в Москве провели семь недель Бевин и Маршалл. Московская сессия Совета министров иностранных дел шла с 10 марта по 25 апреля, в течение этого периода состоялось сорок три заседания. Однако, продолжившись затем в Лондоне, конференция затянулась до конца года и закончилась, не определив даже даты следующей встречи.

Для Сталина не составляло труда разобраться, что англичане уже не располагают ни ресурсами, ни промышленным потенциалом, чтобы сохранить ведущую мировую или хотя бы европейскую роль. Англия столкнулась с экономическими трудностями и сама избрала путь лакея Америки, утратив статус великой державы. Страна оказалась перед банкротством, и, как оказалось, единственным выходом из этого состояния была возможность получить американские кредиты.

Кризис наступил в феврале 1947 года, когда экономические трудности в Англии достигли своей кульминации и заставили правительство признать, что страна не в состоянии выполнять ту программу, которую осуществляла с XVIII века.

Буквально в течение нескольких дней оно объявило дату окончательного ухода из Индии, а вскоре вывела свои части и миссии из Бирмы и Цейлона. Одновременно Англия передала проблему Палестины Организации Объединенных Наций, с которой тайно договорилась и о выводе своих войск из Греции и Турции.

Современному читателю это может напомнить развал СССР. Но у Англии не было своих Горбачевых и Ельциных. Поэтому процесс краха империи не выглядел столь жалким и предательским со стороны правящей элиты, как произошло при изменническом курсе советских ревизионистов.

Образовавшийся мировой политический вакуум уверенно заполняла Америка. Еще в июле 1944 года по инициативе Рузвельта и при поддержке Черчилля в маленьком американском городе Бреттон-Вудс прошла конференция 44 стран, рассмотревших вопрос о внедрении в мире единой платежной единицы. Важнейшей задачей этой акции было намерение обеспечить золотом бумажные банкноты США. Доллар приравнивался к золотому стандарту.

Для этого следовало прибрать к рукам «бесхозное золото», и управление стратегической разведки (с 1947 года ставшее известным как ЦРУ) занялось поисками нацистского золота. Подвергнувшаяся американскому давлению, в 1948 году Швейцария раскрыла часть тайных нацистских счетов в своих банках.

Швейцарцы согласились на компромисс, но открыты были лишь «еврейские деньги», да и то составлявшие лишь 10 процентов от реально утаиваемых сокровищ. Как утверждает В. Сироткин, действительный начальный капитал для хранилищ МВФ в Вашингтоне проектировщики плана Маршалла получили от «царского золота», вывезенного в США из Европы.

Говоря проще, послевоенная капитализация Америки и укрепление благополучия Европы строились в то время на совершенно иных принципах, чем грабительская политика «приватизации» богатств советского народа, осуществленная ельцинскими «младореформаторами» из среды завлабов. Для этого не понадобилось строительство хищнических пирамид, краж банковских вкладов населения из сбербанка. Не было и захвата государственных предприятий олигархами – за ваучеры, напечатанные на «туалетной» бумаге.

Необходимо пояснить, что под «царским золотом» имеется в виду золото, вывезенное из России под залог закупки у союзников оружия в Первую мировую войну. Однако в США хранилось также и «николаевское золото». Оно было тайно вывезено Николаем II еще до Первой мировой войны.

То было «казенное» русское золото, предназначавшееся для образования всемирной резервной Федеральной системы, в создании которой принимали участие акционерные банки Ротшильдов, Рокфеллеров, Морганов и Мендельсонов и других «акул капитализма».

В 1913 году такая резервная система действительно была создана, но не как мировая, а в качестве национальной сокровищницы США. Уплывшие за океан николаевские червонцы, хранившиеся в просторных подвалах форта Нокс, теперь гарантировали финансовую безопасность американцам и их предприимчивым сателлитам в капиталистическом мире.

Советская делегация во главе с заместителем наркома Внешторга СССР М. Степановым тоже участвовала в Бреттон-Вудской конференции. Однако уже в декабре 1945 года Сталин отказался ратифицировать все подписанные там соглашения. Не поддался он на посулы американцев и в 1947 году.

Был ли советский Вождь не прав? Не ошибся ли он, отказавшись входить «в долларовую зону»? На такие «детские вопросы» ответили события в России после 2 января 1992 года, начавшиеся гайдаровским отпуском цен и продолжившиеся обвальными ельцинскими реформами.

Но первоначально в «долларизации» мира американцы рассчитывали и на Страну Советов. Занявший место Бирса на посту государственного секретаря бывший начальник объединенного комитета штабов США Джордж Маршалл встретился со Сталиным 15 апреля 1947 года. На встрече он повторил тезисы опубликованной за месяц до этого декларации Трумэна, определявшей принципы новой американской политики. Одновременно речь шла и о предстоявшем летом Парижском совещании союзных министров иностранных дел.

Сталин выслушал Маршалла бесстрастно. Затем негромко изложил основные позиции СССР на конференции и указал, что «возможно, что на этой сессии значительного успеха достигнуто не будет, но он считает, что компромиссы возможны по всем основным вопросам, включая демилитаризацию, политическую структуру Германии, репарации и экономическое единство. Необходимо проявить терпение и не впадать в пессимизм».

Конечно, Сталин знал, с кем имеет дело и что может. Первоначально он положительно воспринял программу помощи Европе, предложенную 5 июня 1947 года в Париже государственным секретарем (то есть министром иностранных дел) США Джорджем Маршаллом. Сталин даже намеревался принять в ней участие.

Судоплатов пишет, что негативное отношение к этой программе стало формироваться у Советского правительства после получения информации от начальника канцелярии британского посольства в Вашингтоне Д. Маклина, являвшегося советским разведчиком.

На основании секретной переписки министра иностранных дел Англии Э. Бевина с членами американского правительства он сообщил, что «цель плана Маршалла» заключается в установлении американского экономического господства в Европе. А новая международная экономическая организация по восстановлению европейской промышленности будет находиться под контролем американского капитала.

Все становилось определенно ясным. Основываясь на этой информации, отмечает Судоплатов, «по указанию Сталина Вышинский направил находившемуся в Париже Молотову шифровку, где кратко суммировалось сообщение Маклина… Сталин предложил Молотову выступить против реализации «плана Маршалла» в Восточной Европе».

Получив инструкции Вождя, на заключительном заседании Совета министров иностранных дел 2 июля Молотов отверг предложения бывшего начальника штаба армии США Джорджа Кэтлетта Маршалла и англо-французский план европейского восстановления, включавший и Германию. От участия в американском проекте отказались и восточные страны народной демократии; не поддалась на «бесплатный сыр» и Финляндия.

Однако помощь приняла Югославия. Видимо, за эту помощь американцы и взяли плату с югославов в новом столетии, расщепив югославскую федерацию на осколки и разделав под орех строптивых сербов.

Антисоветской направленности своей «миссионерской» деятельности не скрывал и сам Дж. Маршалл. В своем выступлении в феврале 1948 года он без обиняков заявил, что Америка оказывает помощь Европе, чтобы не допустить ситуации, при которой «европейский континент перешел бы под контроль строя, открыто враждебного нашему образу жизни и форме правления».

Эта акция была реализована не без успеха, но, вспоминая с благодарностью о плане Маршалла, европейские историки редко говорят о той кардинальной экономической выгоде, которую получили от его реализации прежде всего сами Соединенные Штаты.

Экономическая ситуация в Старом Свете была не из блестящих. И совершив в мае 1947 года поездку по Европе, заместитель госсекретаря Клейтон отметил колоссальный платежный дефицит стран капиталистической Европы. Он здраво предостерегал, что «крушение Европы неминуемо и катастрофически отразится на американской экономике».

Вскоре после опубликования «плана» – 24 июня 1947 года – советский экономист академик Е.С. Варга писал: «Решающее значение при выдвижении плана Маршалла имело экономическое положение США». Академик пояснял, что американцам была необходима «продажа излишних(в условиях капитализма) товаров за границей, не покупая одновременно на соответствующие суммы товаров из-за границы… США в собственных интересах должны дать гораздо больше кредитов, чем они давали до сих пор, чтобы освободиться от лишних товаров внутри страны…»

Конечно, не Сталин создал конфронтацию послевоенного периода. Человек высокого государственного ума, он прежде всего был реалистом. Еще в беседе с деятелем республиканской партии Америки Гарольдом Стассеном 21 декабря 1946 года он рекомендовал «не увлекаться критикой системы друг друга».

Позже Стассен предал гласности содержание этой беседы. Он вспоминал: «Что касается Маркса и Энгельса, – говорил Сталин, – то они, конечно, не могли предвидеть то, что произойдет через 40 лет после их смерти. Советскую систему называют тоталитарной или диктаторской, а советские люди называют американскую систему монополистическим империализмом. Если обе стороны начнут ругать друг друга монополистами или тоталитаристами, то сотрудничества не получится. Надо исходить из исторического факта существования двух систем, одобренных народом. Только на этой основе возможно сотрудничество.

Что касается увлечения критикой монополии и тоталитаризма, то это пропаганда, а он, И.В. Сталин, не пропагандист, а деловой человек. Мы не должны быть сектантами… Когда он, И.В. Сталин, встречался с Рузвельтом и обсуждал военные вопросы, то он и Рузвельт не ругали друг друга монополистами и тоталитаристами. Это значительно помогло тому, что он и Рузвельт установили взаимное сотрудничество и добились победы над врагом».

Нужны ли комментарии к позиции Сталина? Впрочем, все объективные исследователи единодушно отмечают, что советский Вождь был категорически против развязывания какой-либо войны. Очевидно и то, что Победа Советского Союза не могла не привести к контролю СССР над Восточной Европой. Это стало неизбежным следствием, диктуемым общим состоянием мира после 1945 года. Состоянием, в основе которого была тотальная конфронтация США против СССР, получившего статус второй великой державы. Осознавая историческую роль Советского Союза, Сталин занял активную позицию в ООН по всем острым вопросам международных отношений.

Следует напомнить также и то, что в первой половине XX столетия многие страны еще продолжали оставаться в колониальной зависимости. Только существование советской системы разрушило укоренившиеся стереотипы во взаимоотношениях между «цивилизованными» и колонизированными народами. Сталин первым показал пример отсутствия у СССР эгоистических целей, направленных на эксплуатацию других народов.

Уже к маю 1946 года СССР вывел свои войска из Северного Ирана. Еще на первой сессии Генеральной Ассамблеи ООН 29 октября 1946 года Молотов требовал признания «суверенного равенства» Индии, осуждал колониальную войну Голландии против Индонезии. Советский министр иностранных дел подверг критике и действия диктаторского правительства Греции против «коммунистических» партизан.

Однако открытая и демократическая политика СССР не нашла поддержки со стороны стран Запада. Основной причиной начала острого холодного противостояния стало появление у Соединенных Штатов монополии на атомное оружие. Черчилль, с его набором демагогических аргументов и истерических призывов к борьбе против коммунистической опасности, лишь выскочил первым на авансцену театра в политической трагикомедии мировой истории.

То, что Запад не мог сидеть спокойно на горячей плите ядерного котла, сегодня очевидно. Планы развязывания войны против СССР возникли сразу после появления нового атомного оружия. Еще не смолкло эхо минувшей войны, когда правящие круги США стали вынашивать идею мирового господства.

Уже 9 октября 1945 года комитет начальников штабов США принял секретную директиву 1518 «Стратегическая концепция и план использования вооруженных сил США», предусматривающую нанесение атомного удара по Советскому Союзу. 14 декабря, в следующей директиве № 432/d, были определены двадцать промышленных центров СССР в качестве объектов бомбардировок.

Конечно, свое стремление к мировому диктату Америка устилала пропагандистской демагогией об отражении советской угрозы. Помощник президента США К. Клиффорд 24 сентября 1946 года представил доклад «Американская политика в отношении Советского Союза».

В нем призывалось: «Надо указать Советскому правительству, что мы располагаем достаточной мощью не только для отражения нападения, но и для быстрого сокрушения СССР в войне… Чтобы держать нашу мощь на уровне, который эффективен для сдерживания Советского Союза, СШАдолжны быть готовы вести атомную и бактериологическую войну». Эти намерения не были мифическими планами, в которых позже американцы обвинили Саддама Хуссейна.

Американские замыслы приобретали все более агрессивную направленность. Уже к середине 1948 года комитет начальников штабов США разработал план «Чариотир», включавший использование в первые 30 дней войны 133 атомных бомб против 70 советских городов; в том числе предусматривалось сбросить 8 бомб на Москву и 7 – на Ленинград. Правда, даже американские «мечтатели» не рассчитывали на эффект блицкрига в борьбе с Советским Союзом – война не казалась им скорой. Поэтому в последующие два года войны планировалось сбросить против СССР еще 200 атомных бомб и 250 000 «обычных».

Конечно, на протяжении развития цивилизации интересы многих государств и во многих уголках мира вступали в противоречия. Но, казалось бы, в стратегии Америки, не соприкасавшейся с СССР пригранично, не могло быть спорных территориальных противоречий. В описываемое время их действительно не было.

У страны, колонизировавшей континент индейцев, имелись иные мотивы. Их существо выражалось в гиперболизированной жажде гегемонии. В неукротимом желании подчинить своему господству весь мир. 18 августа 1948 года совет национальной безопасности США принял директиву СНБ 20/1 «Цели США в отношении России».

В ней отмечалось: «Наши основные цели в отношении России сводятся к двум: а) свести к минимуму мощь и влияние Москвы; б) провести коренные изменения в теории и практике внешней политики, которых придерживается правительство, стоящее у власти в России. Речь идет прежде всего о том, чтобы сделать и держать Советский Союз слабым в политическом, военном и психологическом отношении по сравнению с внешними силами, находящимися вне пределов его контроля».

Разработанная в те годы программа смогла получить реализацию лишь спустя много лет после смерти советского Вождя. Но уже в конце 40-х годов она предусматривала: «Мы должны принять в качестве безусловной предпосылки, что не заключим мирного договора и не возобновим обычных дипломатических отношений с любым режимом в России, в котором будет доминировать кто-нибудь из нынешних советских лидеров или лица, разделяющие их образ мышления…

Мы должны создать автоматические гарантии, обеспечивающие, чтобы даже некоммунистический и номинально дружественный нам режим: а) не имел большой военной мощи; б) в экономическом отношении сильно зависел от внешнего мира; в) не имел серьезной власти над национальными меньшинствами…»

Конечно, эти «миролюбивые» планы и намерения держались в тайне от мировой общественности. Однако «секреты» бывших союзников не были тайной за семью замками для Сталина. Выступая 25 сентября 1948 года на сессии Генеральной Ассамблеи ООН, А.Я. Вышинский, перечислив многочисленные заявления и публикации в печати, указал, что они направлены к призыву нанесения

«ударов по нефтепромыслам Батуми и Баку, по Донецкому бассейну и по промышленному району за Уральскими горами».

Заявление заместителя министра иностранных дел СССР не было пропагандистским трюком. Но и американские политики не были лишь стаей взбесившихся собак. Уставшие от продолжительной войны народы Европы желали мира и улучшения своего благополучия. Население европейских стран не могло не взвешивать на весах здравого смысла преимущества различных социальных систем.

Это понимали и за океаном, и еще 3 апреля 1948 года американский конгресс санкционировал выделение 17 миллиардов долларов на четырехлетний период кредитования Европы. К такому решению подтолкнул не альтруизм американцев. В первую очередь американских янки пугало стремительно усиливающееся влияние в европейских странах коммунистических партий.

Так, во Франции численность коммунистов достигла 900 000 человек, значительно превосходя другие политические партии и получив сильные позиции в профсоюзном движении. В Италии, где коммунисты играли ведущую роль в движении Сопротивления, в партии, руководимой Тольятти, число членов достигло двух миллионов. Коммунисты вошли в состав коалиционных правительств Польши, Чехословакии, Венгрии, Румынии и Болгарии; не говоря уже об Албании и Югославии, где правительства целиком стояли на коммунистических позициях.

В феврале 1948 года коммунисты установили контроль над полицией в Чехословакии, а слияние с социалистами закончилось принятием новой Конституции и проведением выборов. На них за «левый список» проголосовало от 86% избирателей в Словакии и до 90% в Богемии и Моравии. К концу года таким же образом развернулись события в Венгрии, Румынии и Болгарии.

На партийном съезде, в декабре, глава болгарского правительства Георгий Димитров сказал: «Советский строй и народный демократический фронт – это формы одного и того же государственного устройства, и то, и другое базируется на диктатуре пролетариата. Советский опыт является единственным и наилучшим образцом строительства социализма в нашей стране, так же как и в других странах народной демократии».

Эти события ни могли не вызвать резкого усиления антикоммунистической пропаганды со стороны сил реакции. Оголтелая кампания антисоветской истерии достигла своего пика в период так называемого берлинского кризиса 1948-1949 годов. Основой возникшего «кризиса» стало одностороннее введение в конце июня 1948 года западными союзниками «новой немецкой марки» на территории своих зон оккупации Германии, и в частности в западной зоне Берлина. В ответ на это на востоке страны были введены своя единая государственная валюта и транспортные ограничения «на пути между Западным Берлином и Западной Германией».

Американцы превратили «кризис» в яркое пропагандистское шоу. 26 июня англо-американские ВВС открыли «воздушный мост» для снабжения своей зоны оккупации Берлина углем и продуктами питания. На подлете к аэродрому пилоты выбрасывали из кабин маленькие парашютики с привязанными к ним шоколадками; их разыскивали немецкие, дети, а пресса помещала на первых страницах газет снимки с широко улыбавшимися героями. Одновременно с продуктами американцы перебросили в Европу три группы бомбардировщиков Б-29 с атомными бомбами на борту.

Вопреки ожиданиям Сталин не спешил разрядить ажиотаж, возникший вокруг берлинской «блокады». Для того чтобы разглядеть комическую сторону в происходившем, не нужно было обладать ни опытом, ни кругозором. Он не торопил события и не ошибся, спокойно выжидая прекращения истерического шоу вокруг Берлина.

В августе три западных посла дважды встретились со Сталиным. Он занял рассудительную и примирительную позицию, опровергнув мысль, будто бы СССР собирается выбросить Запад из Берлина. «Мы все еще союзники», – сказал он. И хотя в августе 1948 года в Москве было достигнуто соглашение по Берлину с одновременным снятием транспортных ограничений, западные державы перетащили этот вопрос в Совет Безопасности.

В обстановке оголтелой провокаторской истерии Сталин апеллировал к трезвой части мировой общественности. Отмечая объявление представителями США и Англии этого соглашения несуществующим, Сталин указывал на незаинтересованность этих стран в «соглашении и сотрудничестве с СССР… Поджигатели войны, стремящиеся развязать новую войну, более всего боятся соглашений и сотрудничества с СССР… Политика нынешних руководителей США и Англии есть политика агрессии, политика развязывания новой войны».

Советский Вождь трезво оценил реально изменившиеся исторические условия эпохи. Но он не собирался уступать нажиму и сразу нашел действенные решения. Политике нагнетания войны он противопоставил политику мира с учетом особенностей географического положения своей страны. Уже весной 1948 года Советский Союз заключил с бывшими союзниками гитлеровской Германии – Болгарией, Венгрией и Румынией – договоры о взаимопомощи. Еще ранее такие договоры были подписаны с Югославией, Чехословакией и Польшей.

Такие шаги вызвали болезненную реакцию Америки. В ответ на образование санитарного кордона в Европе 17 марта 1948 года в Брюсселе Англия, Франция, Бельгия, Нидерланды и Люксембург подписали договор об экономическом сотрудничестве и самообороне, получивший название «Западного союза». Он ознаменовал рождение пресловутого НАТО. Этот договор, обильно подпитываемый, как «молоком», оружием США, оформил деление Европы на два противостоящих военно-политических блока. Показательно, что единственным практическим боевым результатом этого союза стали бомбардировки в конце XX столетия Югославии!

Однако советский Вождь не рассматривал противоречия между Западом и Востоком как неустранимые. Откликаясь на инициативы по прекращению «холодной войны», в ответе на открытое письмо кандидата на пост президента Америки Генри Уоллеса Сталин 17 мая 1948 года подчеркивал, что «несмотря на различие экономических систем и идеологий, существование этих систем и мирное урегулирование разногласий между СССР и США не только возможны, но, безусловно, необходимы в интересах всеобщего мира».

Опасность «холодной войны» понимали и прогрессивные силы Европы. Сталин своевременно оценил значимость такого направления общественного мнения. В противовес инициаторам сползания к новой войне он заложил фундамент политического и общественного движения сторонников мира.

Всемирный конгресс деятелей культуры, состоявшийся при активной поддержке СССР в августе 1948 года в польском Вроцлаве, провозгласил тезис: «Народы мира не хотят войны и имеют достаточно сил для того, чтобы отстоять мир и культуру от посягательств нового фашизма». В апреле 1949 года был созван первый Всемирный конгресс сторонников мира, а в марте 1950 года постоянный комитет этого конгресса принял воззвание о запрещении атомного оружия.

Теперь всемирное движение за мир превратилось в важное оружие советской внешней политики. Прошедший в разных странах сбор подписей под стокгольмским воззванием продемонстрировал 500-миллионный коллективный протест населения планеты против планов использования атомного оружия. Эмблемой движения стал символ голубя мира, нарисованный Пикассо.

Поощряя мирные инициативы людей, не являвшихся членами коммунистических партий, 20 декабря 1949 года Верховный Совет СССР принял указ об учреждении Международных Сталинских премий «За укрепление дружбы между народами».

Да, ситуация в мире была сложной, имевшей много подводных камней и недоговоренностей, прикрываемых пеной демагогии политических кругов Запада. Мир уже реально балансировал на грани войны. И угроза ядерной войны не была Плодом воображения Сталина.

Об этом говорит уже то, что еще 21 октября 1948 года главнокомандующий ВВС США в оперативном плане САК ЕВП 1-49 отмечал: «Война начнется до 1 апреля 1949 г.».

Война была спланирована поэтапно, с учетом всех тонкостей стратегического развертывания. К 1 февраля 1949 года части американских ВВС должны были получить карты для бомбардировки 70 городов СССР. «Первая фаза атомного наступления, – указывалось в оперативном плане, – приведет к гибели 2 700 000 человек и в зависимости от эффективности советской системы пассивной обороны повлечет еще 4 000 000 жертв. Будет уничтожено большое количество жилищ, и жизнь для 28 000 000 из уцелевших человек будет весьма осложнена».

Такими были людоедские планы американских стратегов. Такова настоящая, а не декларируемая для обывателя сущность намерений Запада – подлинное лицо пресловутой демократии. То, от чего спас Сталин народы Советского Союза, наглядно показала война в Ираке, но атомная «демократизация» страны, победившей немецкий фашизм, конечно, стала бы много пагубней.