Текст книги "Рыцари черешневого цветка"

Автор книги: Константин Кирицэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

Глава вторая

1

Это была просто меблированная комната: диван, стол, стеллажи, где лежало несколько книжек, зато много карт и папок, несколько стульев, расставленных кое-как, шкаф, засунутый в нишу, почти голые стены, несколько фотографий со спортивными сюжетами над стеллажом, косой потолок, выкрашенный в какой-то странный голубой цвет, и именно поэтому кто-то ее окрестил голубой комнатой. Но несколько дней назад она начала называться по-иному. И об этом новом тайном названии знали только двое и еще кто-то третий неясно догадывался о нем. – Какое новое название? Наблюдательный пункт. – Кто те двое, которые ее переименовали? Сергей и Трясогузка. – А третий, кто об этом догадался? Тик!

Комната принадлежала Стефану, брату Трясогузки, находилась она в мансарде трехэтажного дома в восточной части города, возле перекрестка. Одна из улиц, которая проходила там, называлась Черешневой, и из голубой комнаты видно было, словно на ладони, весь квартал Черешен. И это сразу проясняет многое.

Гость, Сергей, прибыл на место встречи раньше «хозяина» и ждал уже с полчаса перед домом. Ждал – легко сказать. Так как он суетился, словно воробей, и если бы имел перья, то все время был бы взъерошенный и колючий. Бедняга! Он ходил так, словно ступал босиком по стеклу, а голова его – словно шарниры на плечах. Левая рука нервно сжималась на каждом шагу, но правая ни на миг не отрывалась от груди. Тетрадь с бесценным сокровищем обжигала ему пальцы, а этот шалопай Трясогузка шляется неизвестно где. И что мог написать Виктор?.. Вопрос донимал его, не оставляя ни на секунду. Из-за него он даже не пообедал, а проклятый Трясогузка…

Трясогузка неожиданно выскочил из-за угла, едва переводя дух:

– Стой… подожди… – попросил он. – Я уже думал, что нам конец. Стефан не хотел давать ключ… Сказал, что мы разведем грязь в комнате. Пришлось ждать, пока он уйдет, чтобы стибрить второй ключ.

Сергей вдруг ощутил, что ноги у него прикипели к земле:

– А если он нас застукает?

– Не застукает, я спрашивал у него. Даже проследил, куда он пошел. А пошел он на тренировку по волейболу. Я видел его в трико на площадке…

– А если он все же вернется? – снова задрожал голос у Сергея.

– Не вернется! Я сам слышал собственными ушами, когда он сказал тренеру, что до семи не уйдет. В воскресенье у них трудный матч… А сейчас нет еще и четырех… Три часа нам хватит с излишком…

Сергей немного успокоился, но от его задора, с каким он пришел на встречу, не осталось почти ничего. Успокоился он окончательно только на наблюдательном пункте. Трясогузка был в замечательной форме: у него тоже имелся сюрприз…

– Трясогузка, я не говорил тебе до сих пор: я раздобыл важный трофей..

– Оставь меня со своими россказнями. Сейчас я покажу то, что сделал за последние дни… Иди-ка сюда!

Из какой-то папки Трясогузка достал большой лист бумаги и начал торжественно разворачивать его перед Сергеем. На листе было нагромождение геометрических линий и тел, сделанных красным и голубым, обозначенных цифрами и буквами.

– Угадай, что это? – спросил Трясогузка.

– Понятие не имею… Может, шпаргалка по геометрии…

– Это карта, оригинальная карта…

– Карта!!! – оторопел Сергей. – Тогда я могу сказать, что эти пуговицы – миски…

– Ничего ты не понимаешь! – разошелся Трясогузка. – Иди-ка сюда, к окну. Посмотри и скажи, что ты видишь вон там?

Сергей покорился и глянул туда, куда показывал рукой Трясогузка.

– Улица Черешневая, очень много мозгов надо иметь, что бы догадаться…

– А здесь что? – пренебрежительно спросил Трясогузка, ткнув бумагу под самый нос Сергею.

– Итак, ты хочешь сказать?..

– Именно это я и хочу сказать! Ты что, ослеп? Вот дом Марии, квадрат обозначен цифрой три. А вот Виктора. Вот Урсу, вон там Дана, в этом треугольнике с буквой Д…

– А этот круг с буквой Й, – заторопился Сергей, – помещения Ионела…

– Естественно! Теперь видишь, какое большое дело я сделал. Теперь все черешары у нас в руках…

Сергей вынужден был сейчас признать правоту Трясогузки, но одна неожиданная и злорадная мысль посетила его:

– А для чего, собственно, нам может пригодиться твоя карта?

– Как это для чего пригодиться? Ты хочешь, чтобы я лег перед тобой на обе лапы? Три дня я мучился, пока сделал ее, а ты спрашиваешь, для чего она может пригодиться… Разве здесь нет помещений всех черешар?

– Если ты так говоришь, – сдвинул плечами Сергей. – Но их же очень легко увидеть из окна. Вон тот белый дом с крыльцом, обвитым плющом и с круглой беседкой – Марии. А там, в глубине…

– Ты что, думаешь, я не знаю? – разозлился Трясогузка. – В глубине виднеется дом Урсу. И я тебя прошу, не прикидывайся бестолочью, не то я тебя подцеплю так, как это ты делаешь с рыбой… Ты злишься, что я сам догадался сделать карту, а ты не сделал ничего…

– Оп-па! – сказал Сергей, смотря полным пренебрежения взглядом на своего друга и врага одновременно. – Прошу!

Он с проворностью фокусника выхватил из-за пазухи тетрадь, та по кривой пролетела в воздухе и упал прямо к ногам Трясогузки.

– Тоже мне трофей! – отверг его Трясогузка, выслушав рассказ Сергея. – Спрячь его снова за пазуху. Это, наверное, конспект какого-либо урока, а сейчас нам не до уроков.

– Именно сейчас… – не уступал Сергей.

– Ну! – снова разозлился Трясогузка. – Если ты и дальше будешь такой бестолочью, я тебе двину по почкам. Приходишь ко мне домой и вместо того, чтобы говорить: «Добрый день»…

– А ты, когда приходишь ко мне, что делаешь? Бабушка затыкает уши ватой, чтобы не слышать твою болтовню…

– Пусть она будет здорова, но я не учил ее подслушивать под дверью…

– Ты наглец! – разозлился Сергей. – Если так, то скажи мне, есть ли на весь город еще хоть один с такими роскошными ушами, как у сына твоего отца?

Только чудо способно было остановить жестокую рукопашную схватку, которая вот-вот должна была вспыхнуть. И это чудо явилось: в дверь трижды постучали, пауза, потом – снова трижды.

Оба спорщика сразу стали похожи на чучела, из которых высыпали труху. Каждый ждал помощи от второго…

– Кто принудил меня думать о роскошных ушах сына твоего отца? – шепотом пожаловался Сергей.

– Что нам делать?

– Это не он! – пояснил вдруг Трясогузка и не смог удержать дрожания, которое охватило его от головы до пят. – У него есть ключ…

– Словно он не мог потерять ключ, – мрачно возразил Сергей.

– Тс-с! Могила! – скомандовал Трясогузка.

Стук повторился снова, и они услышали голос, который не могли не узнать:

– Открывайте!.. Это я…

Храбрецу даже не пришлось назвать себя по имени – это был Тик.

– А пусть ему пусто будет! – обругал его шепотом Трясогузка. – Сейчас я ему покажу, где раки зимуют!..

– Это же друг Урсу! – испугался Сергей.

– Эй там! Вы слышите?.. – снова прозвучал голос за дверью. – Я же видел вас обоих в окне.

– Что будем делать? – спросил Трясогузка.

– Классно! – осенило теперь уже Сергея. – Ты знаешь азбуку Морзе?

– Понятия не имею… Да и ты тоже не осмелишься утверждать, что знаешь ее…

– Мы используем Тика! – сказал Сергей. – Он ее знает. Мы заставим его расшифровать то, что написал Виктор.

Трясогузка сразу же согласился, потом спросил, словно издалека:

– Кто там стучит в эту пору?

– Я пришел бы раньше, – ответил Тик, заходя в дверь, – но мне не дал… Цомби.

– Кто тебе сказал, что мы здесь? – начал допрашивать его Трясогузка.

– Никто… Если бы я вас не увидел в окне… А чья это комната?

– Ты об этом не узнаешь никогда! – буркнул Сергей.

– Неужели? – улыбнулся наименьший из черешар, осматриваясь вокруг. – Но если здесь… если здесь…

Тик глянул на фотографии над стеллажом, где были зафиксированы моменты волейбольных матчей. В центре каждой фотографии – один и тот же герой.

– У тебя знаменитый брат, – подмигнул шалопай Трясогузке. – Я не рискнул бы оставить на вас такую комнату, как эта…

– Мы время от времени приходим сюда убираться, – ответил ему Трясогузка, подмигивая в ответ. – А почему ты не рискнул бы оставить на нас комнату?

Вопрос был задиристым, и Сергею, который все время думал про тетради, он не понравился. Тику тоже.

– Ну, говори! – настаивал Трясогузка. – Почему ты не оставил бы ее на нас?

– Так как… у меня ее нет… – рассмеялся малыш.

– И что ты говоришь! – вмешался Сергей. – Если ты в самом деле такой мудрый, то скажи, кто изобрел телеграф?

«Что это он хочет от меня?» – подумал Тик, а вслух сказал: – Конечно, я знаю…

– И телеграфную азбуку знаешь?

– С закрытыми глазами! – ответил малыш.

– Азбуку Морзе? Ты – хвастун…

– Пари? – подколол его Тик.

– Пари! – согласился Сергей. – Но с одним условием. Ты должен написать ее тут, при нас, вот на этом листе бумаги и не более чем за пять минут!

Тик хоть и ощущал какой-то подвох во всем этом, все равно согласился на такое условие: если он напишет азбуку Морзе за пять минут, то сможет взять из этой комнаты любую книжку не более чем на двести страниц: если не успеет написать, то три дня будет перерисовывать карты из учебника географии для восьмого класса.

– Ага-а! – понял Тик. – Вы хотите похвастаться образцовой тетрадью на экзамене!.. Только не видеть вам этого… Согласны?

– Честное слово! – поддержал Сергей пари.

– Честное слово! – торжественно подкрепил Тик.

Одно только забыли все: сверить часы. И кто об этом думал тогда? По меньшей мере, не Тик. Малыш быстро взялся за работу и меньше чем за пять минут написал всю азбуку Морзе. Видя, что остается немного времени, он прибавил еще одну колонку, и именно в тот миг, когда подавал Сергею лист бумаги, его часы показали: прошло ровно пять минут.

– Ты проиграл! – воскликнул Сергей, взяв лист. – Ты перебрал… десять секунд…

– Это неправда! – запротестовал Тик. – Я отдал тебе лист секунда в секунду по моим часам. Спроси у Трясогузки!

– Нет! Он перебрал не десять секунд, – ответил Трясогузка, глянув на часы, – а… тринадцать…

– Честное слово, – начал убеждать их Тик. – Я мог бы отдать и раньше, так как закончил за четыре минуты, но решил сделать вам подарок и дописал также цифры. Вот они, смотрите… За сколько я мог их написать? По меньшей мере за тридцать секунд, не так ли? Итак даже если бы я перебрал время, как вы говорите, то все равно успел бы переписать азбуку своевременно…

– Ты не старайся обманывать нас, – угрожающе задрал нос Трясогузка, – а то подцеплю тебя ногой так, что надолго запомнишь! Ты перебрал время, ясно!

Тик понял, что здесь он проиграл. В особенности тогда, когда почувствовал, как Сергей спросил:

– А, в сущности, чего он пришел сюда?

– Я увидел вас через окно и подумал, может, у вас есть книжка со старыми сказками. Я уже везде спрашивал…

– Хочешь сказать, что ищешь сказки? – угрожающе спросил Трясогузка.

– Это правда… Если бы я хотел вам наврать, то придумал бы что-то более разумное… Честное слово! Нам надо подготовить работу по одной сказке, так как заканчивается год, а я…

– А ты… – не дал ему договорить Сергей. – Было бы лучше всего, что бы ты исчез отсюда, пока мы тебе не помогли…

Они стали по бокам его, заслонив дорогу к двери, и малыш решил искать другой путь к спасению:

– Я пойду сам… И пойду прямо к Стефану. Я знаю, где он…

Страх Трясогузки длился лишь миг:

– Ты напрасно собьешь ноги… Сегодня у него нет тренировки…

Маленький черешар бросил камень наугад и почти без надежды попасть в какого-либо несчастного зайчика – и вот тебе на: получил даже двух, и еще и каких, зайцев! Во-первых, он узнал, что «хитрецы» боятся Стефана, а потом узнал и о месте, где его можно найти. Поэтому быстро выработал план мести, которая начиналась из очень невинной попытки:

– Но в воскресенье он должен прийти на матч.

– Ха-ха! – натянуто рассмеялся Сергей. – В воскресенье мы будем отмечать конец учебного года…

– Итак, следующее воскресенье… – окончательно успокоился Тик. – Но если вы и мне дадите папиросу, то я не скажу…

– Папиросу? – пришел в изумление Трясогузка. – А где ты видишь папиросы?

– А вон там, на полке, за голубой папкой.

Черешар подошел с протянутой рукой и достал с полки пачку папирос «Карпац». Открытие Тика ошеломило обоих хитрецов. Они смотрели на пачку папирос, спокойно положенную на стол, припоминали просьбу гостя, и как он ее нашел, но ничего путного ответить не могли.

Черешар воспользовался моментом и прилип к двери, хорошо, что полка, с которой он взял папиросы, была возле порога. Когда оба в конце концов опомнились, то только увидели Тикову спину, а нога Сергея, хоть он и бросил ее, словно стрелу, пронзила пустоту.

– Как жаль, что я не достал его! – едва не расплакался Сергей. – Он вплоть до потолка подлетел бы! Вот проныра! Ты видел, какой у него шпионский взгляд? Держи меня, я вылезу в окно за ним…

– Обожди, уймись… – успокаивал его Трясогузка. – Зачем нам сердиться? Зачем, скажи?! Нам следует хохотать до упаду и похвалить самих себя. Ха-ха! Он пришел к нам с мордой кота, а мы из него сделали скумбрию! Мы принудили его написать азбуку, обманули его с моим братом, посмеялись над ним, а вдобавок ко всему он раздобыл нам папиросы… И как он их увидел, шпион этакий! Мы сто раз смотрели сюда, ходили возле них и не видели… Но в конце-концов клоп все равно клюнул на крючок. Мы выкачали из него все!

– Твоя правда! – повеселел и Сергей. – Теперь видишь, что такое быть умным? Тебе нужно признать. Трясогузка, что мысль о пари и об азбуке была замечательной…

– И моя мысль о карте замечательная. Мы сможем отмечать на карте каждый их шаг… Но… расшифруем лучше текст!

Почти через час мучений и усилий, страданий и вздохов Сергею удалось, в конце концов, прочитать вот такой текст:

«Черешары! Остерегайтесь Сергея и Трясогузку. Они хотят узнать о месте нашей экспедиции и дате выхода. Никто не имеет права произносить слова: «Форельное озеро» и называть дату – 5 июля. Виктор».

– Прекрасно! – воскликнул Трясогузка. – Вот это мы нанесли удар! Или сейчас они в наших руках, или никогда! Весь секрет черешар в наших руках! Чудесно! – Ну, может, ты хотя бы теперь признаешь, что я гениальный? – прошил его взглядом Сергей. – Без этой бумажки мы ничего не узнали бы о планах черешар и ничего не…

– И без карты было бы нехорошо, – прервал его Трясогузка. – Признай и ты, что нельзя сделать ни одного интересного дела без карты. Так что мы не далеко один от другого. Я не говорю, что ты не имеешь определенного преимущества… но если ты сравниваешь все, то я тоже выскажу важную мысль: а что будет, если мы выкурим по папиросе? Увидим, как оно, а?..

Сергей нерешительно глянул на пачку, оставленную Тиком на столе:

– А я знаю?.. Я даже не очень знаю, как их…

– А ты вспомни, как в фильмах герои сидят в креслах и курят, когда обдумывают какие-то важные дела. Папироса – признак умного человека… Что ты скажешь на это?

Однако Сергей все равно колебался:

– А твой брат не заметит, что в пачке недостает папирос? Как бы чего не вышло ненароком из этого преступления…

– Ничего он не заметит, – уверил его Трясогузка, немного засомневавшись. – Так как мы купим еще одну пачку и положим ее вместо этой, начатой. Правда же, мудро?

– Но у нас же, кажется, нет спичек… – в последний раз попробовал возразить Сергей.

А спичек-таки нигде не было видно. Не нашли они их и через четверть часа, обыскав везде – то есть в ящиках, на полках и под диваном, в шкафу. Зато после этого комната имела такой вид, словно здесь прошли орды варваров, но молодые цивилизованные хитрецы двадцатого столетия даже не заметили этого.

– Эврика! – закричал Сергей так возвышенно, что, наверное, перевернулся покойник в известной могиле в Сиракузах. – Утюг!

– То есть?.. – не понял Трясогузка.

– Мы разогреем утюг до красна!.. Ну как?

– Годится… – признал Трясогузка. – Но ведь и карта моя…

Они не только разогрели утюг докрасна, а и оставили его так включенным, пока оба садились в кресла и протягивали ноги на перекинутые стулья. До сих пор они никогда не курили, но тысячи раз видели, как зажигаются папиросы, как они курятся, так что им не тяжело было это сделать со сноровкой опытных курильщиков. Кашель и слезы душили их, но они были весьма отважны, чтобы признать себя побежденными, в особенности потому, что между затяжками могли прославлять великие дела сегодняшнего дня, начиная с того, что произошло на перерыве, и заканчивая последним: курением. При этом все время вспоминали Тика и так удовлетворенно хохотали над своей затеей, что уже не могли отличить смеха от приступа кашля.

Такими их и застал Стефан, когда злобно распахнул дверь.

– Итак, в той записке, которую я получил на тренировке, написана правда! Что вы здесь натворили, варвары, преступники, засранцы!

К несчастью обоих, последние слова Стефан произносил не наугад. Пока его ладони хлопали звучно, уверенно и ловко, Трясогузка, съежившись, словно еж, который оттопырил иглы, попробовал отгородиться:

– Это не я, честное слово… чтоб мне провалиться… это он нашел утюг!..

– Что? – заорал Стефан, увидев утюг в гуще дыма. – О боже!..

Но мы лучше перевернем страницу.

Глава третья

1

Кто-то другой на месте Тика, может, по-своему осуществил бы план мести: он, вероятно, постоял бы перед окнами «Наблюдательного пункта» и послушал бы немало радостных восклицаний и воплей, а потом ушел бы удовлетворенный. По своим делам. Однако малыш был не жестокий, а скорее честный и склонен к справедливости: на причиненную ему подлость он не мог ответить равнодушием, поэтому начал месть с жертвы папирос, которые ему купил один сосед, потом подался на волейбольную площадку и передал тревожную записку Стефану. Правда, увидев потом, как тот сильно и ловко бьет по мячу, он ощутил что-то похоже на жалость к тем двум, и если б мог, то перехватил бы записку. Но что сделано, того не возвратить. Здесь уже ничего не поделаешь. Записка с кратким сообщением, что Сергей и Трясогузка курят в комнате, сразу сделала свое дело еще и потому, что адресат три дня назад бросил курить и страдал, словно мученик, видя кого-то с папиросой в зубах. Но Тик не должен был знать обо всем этом. Он даже не думал, что хитрецы из «Наблюдательного пункта» будут пойманы на горячем, а представлял себе, что их застанут с нераскрытой пачкой, и они будут наказаны только за намерение. Однако малыш знал из собственного опыта, что намерение наказывается не так сурово, как сам поступок. К счастью для него, так думал и отец, который дома исполнял приговоры; мама же считала иначе: она строже наказывала именно за намерение. У нее был принцип: ребенка надо бить прежде, чем он разобьет горшок, а не после того, как посуда расколота…

В конце концов, Тик в особенности и не стремился довести месть до конца. Прежде всего потому, что он не жестокий, а еще у него было несколько неотложных дел, и среди них одно, которое его весьма угнетало: где раздобыть сказку, чтобы покрасоваться перед одноклассниками и учителем, в особенности перед учителем, с которым у него был конфликт: один непослушный самолетик вместо того, чтобы полететь в окно, опустился на кафедру именно тогда, когда учитель готовился поставить в журнале напротив его фамилии огромную десятку[4]

[Закрыть]. А еще ему надо узнать место экспедиции черешар и дату, когда они отправляются, это ему надо не для того, ясное дело, чтобы выведать чужие секреты и тайны, а чтобы лучше спланировать свои каникулы.

Трудная дилемма… но не для Тика, наделенного неслыханным практическим нюхом. Вспомнив невольно присказку о двух зайцах, черешар мигом забыл и о сказке, и о самолете, а решил во что бы то ни стало раскрыть тайну старших черешар. Не надо иметь большого ума, чтобы догадаться, что если тайну экспедиции сравнить с водой, которая циркулирует в трубопроводе, то непременно существуют и несколько кранов, из которых вода попадает в него. Первый и ближайший «кран» – Мария, его сестра. Хорошо… Но это же еще не означает ничего. Как подойти к ней? Бр-р! Надо быть очень осторожным… Марию нелегко провести, она весьма капризна и часто даже не замечает его, хоть бы что он не сделал. Как же к ней подкатиться?..

Не успел он задать немой вопрос самому себе, как вернейший его друг и советник трудных дней подошел и послушно сел возле ног.

– Ну, так что скажешь, Цомби, надо нам начинать наступление?

Цомби утвердительно крутанул хвостом.

– А если не удастся?

Цомби сердито заворчал, показывая зубы.

– Не будь самоуверенным. Цомби. Мария не боится угроз. Здесь нужное что-то другое!

Собака легла на живот, вытянула лапы перед мордой, повернула голову с полузакрытыми глазами, превратившись в настоящий памятник угодливости. В особенности потому, что собачий хвост метался мягко, словно его кто-то поглаживал.

– Вот так, разбойник! Думаю, надо воспользоваться твоей методикой. Не может быть, чтобы девушка не клюнула на нее. Итак, мы объяснимся. Только не выдай наших намерений скулением…

Собака порывисто вскочила на ноги, навострила уши и так и стояла, склонив голову с растерянными глазами, изображая самое обиженное существо на земном шаре.

– Ну, хорошо, не бери близко к сердцу. Словно не знаешь, что я пошутил!.. Я же тебя знаю, мой советник… Довольно шуток! За работу!

Осторожно, чтобы не учинить ни малейшего шума, Тик в сопровождении своего верного советника прокрался на крыльцо, обвитое плющом. На противоположном конце крыльца в шезлонге, поставленном почти горизонтально, под подвижными лучами света, которые пробивались сквозь зелень, отдыхала Мария. Она прикрыла глаза косами и погрузилась в мечты. В руках у нее была тетрадь со стихами.

Начать наступление первому довелось Цомби. Он подошел и молча сел возле Марии, положил голову на лапы, а глазами уперся в стихи. Первым помыслом Марии было прогнать пса, но, увидев его умное выражение, она начала ласково гладить его мордочку, отороченную черными латочками. Мечтательным теплым голосом начала читать поэтические строки.

Тик, стоя на крыльце, – его словно иглами кололо, такой он был нетерпеливый, – едва слушал стихи. Но у него хватило сил дослушать их до конца. Ощущая близость хозяина, так как тот несколько раз гикнул и вздохнул, пес повернул голову, и по властному взмаху снова улегся на свои тоненькие лапы. Глубокий вздох-вздох удивления, даже увлечения очень четко и речисто вырвался из Тиковой груди.

– О-о-ох! Если бы ты знала, как ты чудесно читаешь стихи, Мария…

Захваченная неожиданно не столько неожиданным появлением братца, как его непривычным голосом, Мария окинула его длинным вопрошающим взглядом.

– Честное слово, Мария… – заливался дальше Тик. – По мне даже мурашки пробежали. У тебя такой красивый голос!.. Ты не думала никогда о том, чтобы стать артисткой?

– Тикуш, говори откровенно, что ты хочешь?

– Я хотел бы, чтобы ты меня любила!

– Ничего себе! А откуда ты взял, что я тебя не люблю?

– А я хочу, чтобы ты меня очень любила… Настолько, чтобы никогда не расставалась со мной.

Мария кротко взглянула на него:

– Но я же люблю тебя, невыносимый ты такой! А кто тебе сказал, что мы расстаемся?

– Я и так знаю, – надулся он. – Так как вижу, что ты хочешь провести каникулы без меня.

Волна кротости исчезла с лица Марии, вместе с тем появился недоверчивый блеск, подозрение и удивление. Все, что говорил Тик, не вязалось с его характером. И девушке пришла мысль:

– Та-ак?!. Тикуш! Если ты будешь послушен, то мы пойдем вместе… к бабушке, в село.

– К бабушке? – разочарованно ответил малыш. – Большая важность! К бабушке я и сам могу пойти…

– А как же тогда твое заявление о любви? Ведь ты сам сказал, что не хочешь, чтобы мы расставались хоть на миг…

Но и Тику пришла мысль, которая вывела его из безысходности:

– Если я сам поеду к бабушке, то мне будет очень не хватать тебя… А ты считаешь иначе?

Мария задумчиво покачала головой:

– Тик, ты знаешь, что ты умный парень?

– Ага! И уже давно…

– По правде говоря, сейчас я не так тебя люблю, как когда-то, – удостоверила Мария. – Но говоря твоими словами, когда я поеду на несколько дней куда-нибудь, то мне тоже будет очень не хватать тебя!..

– Так возьми и меня с собою, Мария… Ну, пожалуйста…

– А если не возьму, то это будет означать, что я тебя не люблю и даже не хочу любить… по твоему принципу…

– Ну и что! – рванулся вперед Тик. – Если ты меня возьмешь, то это уже не важно.

– Постой-ка Тикуш, что-то я тебя не понимаю. Сперва ты говорил, что хочешь, чтобы я тебя лишь любила, так?

– Я хочу, чтобы ты взяла меня с собой!

– Я тебя совсем не понимаю, – подколола его Мария.

– Говори! Берешь меня с собой или нет?

– Тик! Я искренне прошу поверить мне. Я не беру тебя с собою, так как очень тебя люблю.

Мария в самом деле была растрогана. В ее воображении начали возникать страшные угрозы и опасности на пути экспедиции, и она не хотела допускать к ним своего дорогого братца.

– Тик! Мы проведем все каникулы вместе, говорю тебе от чистого сердца. Только первых несколько дней…

– Я хочу знать точно: берешь меня?

– А зачем тебе такая точность?

– Говори! – настаивал малыш. – Берешь меня или нет?

– Нет!

– Точно?

– Точно!

Тик угрожающе заскрежетал зубами.

– Идем, Цомби! Мы только потеряли время… Ты не сестра, ты… ты баба-яга!

– Тикуш!

– И если хочешь знать, то ты понятия не имеешь, как читать стихи!

2

Доверившись практическому духу, который властвовал в нем, Тик не долго переживал поражение. Он несколько раз гаркнул на Цомби, обозвав его шавкой и паршивым псом, свалив на него вину – главную причину неудачи, потом решил попробовать счастья со вторым зайцем, то есть, пойти поискать сказку, так как до завтра, когда надо появиться со сказкой, оставалось очень мало времени, но пока что он ни сном ни духом не знал, как и где ему найти книжку. Итак, сейчас хочешь не хочешь приходилось отказываться от раскрытия тайны черешар… Но на следующий день, он их непременно-таки достанет… Отягощенный или облегченный этими мыслями, он остановился перед воротами. На его удивление, ворота отворились раньше, чем он притронулся к ним рукой… Малыш едва успел спрятаться за спасительное дерево. С огромным облегчением парень вынужден был поменять зайцев, то есть вернуться к решению, избранному раньше, так как в ворота зашли с загадочными лицами трое черешар – Виктор, Дан и Урсу. Бежать за сказками означало бы отвергнуть близкое счастье, и Тик, известный своей способностью быстро принимать решение, не хотел делать из счастья врага. Практичный, как всегда, он сразу нашел себе какое-то дело во дворе к огромной радости Цомби.

Мария нетерпеливо вышла навстречу ребятам.

– Вы нашли какую-то корабельню?

Дан, наиболее печальный из всех, ответил коротко:

– Нет!

– И даже не знаем, где ее искать. – прибавил Виктор. – Кто имеет лодку в городе? И для чего ее здесь можно иметь?

– Несчастье наше, что мы родились здесь, – разозлился Дан. – Слышите! Кому пришло в голову основать этот город на берегу притока шириной как лошадиная шея и глубиной с наперсток?.. Ох, была б моя воля, я перенес бы его на берег моря и развлекался с водой, лодками, пароходами…

– Я удовлетворилась бы меньшим, – охладила его задор Мария. – Лишь лодкой. Или легоньким парусником, или небольшой моторкой, или…

Взгляд Марии непроизвольно упал на фонтан, и слова ее вмиг замерли на устах. Там, стоя у потока, Тик живо пускал на воду кораблики. По меньшей мере десять бумажных корабликов плавали в луже.

– …Или бумажным корабликом, – дополнил Дан. – Как видите, это единственное, что нам по силам. Мама родная, нам выпали трудные дороги…

– Не совсем так – вмешался Виктор. – Проблема не является неразрешимой, как тебе кажется, Дан. Было бы проще, например, построить плот. Не знаю, не придем ли мы, наконец, именно к этому…

– А почему бы нам не начать его строить? – спросил Урсу. – Материала, слава богу, есть вдоволь.

– Если ты пообещаешь донести его туда на спине… – рассмеялся Виктор.

Урсу хотел было ответить, что он готов нести два плота на спине, лишь бы только удалась экспедиция, но побоялся, что не сможет четко изложить это словами.

– А как ты, Виктор, думаешь транспортировать их? – спросила Мария.

– Элементарно: в рюкзаках.

– Покажи-ка мне, как это будет, и я стану гусыней, – смело взглянул на него Дан.

– Ты хочешь сказать – гусем, – поправила его Мария.

– А хоть бы чем – гусыней, гусем, уткой, всем, кем вы захотите. Даже целым птичником, если надо будет. Чтобы вы мне общипывали перья…

– Вот глянь, дорогой мой перепончатолапый, как можно транспортировать плот, – начал объяснять Виктор. – Мы берем в рюкзаки гвозди, молотки, плоскогубцы, бечевки, скобы…

– Доски, рельса, колья, бревна, – прибавил Дан.

– Нет! – остановил его Виктор. – Нам не надо их брать с собой. Дерева довольно в горах, или ты забыл, что горы… Как там сказано в стихотворении, Мария?

Мария не замедлила ответить:

– «С шапками лесов на головах»…

– Так, – улыбнулся Виктор. – Шапки деревьев…

Мария, Урсу и даже Тик, который четко напряг слух, поняли Викторов план.

– Итак, проблема почти решена, – сказала Мария.

– Не совсем так, – вслух размышлял Виктор. – Плот имеет немало недостатков. Для озера, для большой речки, для одного человека, для двух – это очень важно. Кроме того…

– Подожди! – закричал Дан. – Я придумал, мама родная!

Все изумленно глянули на него и ждали, что он скажет. Но Дан молчал, подавая всякие знаки и гримасы, чтобы другие поняли, что он не скажет ничего, пока навострил уши Тик, который игрался с собакой, подступив ближе к ним еще на несколько шагов.

– Тикуш! – в конце концов позвал Дан. – Тебе еще нужны сказки?

Маленький сорванец, который как раз считал – сколько волосинок в усах у собаки, услышал обращение Дана только с третьего раза.

– Ты это мне? – безразлично спросил он.

– А разве здесь еще кого-то так зовут?

– А когда ты говоришь: «Мама родная!», то непременно обращаешься к маме? – быстро, не раздумывая, ответил Тик.

Дан даже рот разинул так же, впрочем, как и остальные. Итак, Тик слышал совершенно все, что здесь говорилось. Надо спасать то, что еще можно было спасти.

– Тикуш! – обрадовано воскликнул Дан. – Я нашел для тебя сказку!

– Ты думаешь, я не догадался? – ответил малыш.

– Нет, я серьезно. Я знаю, от кого ты можешь услышать настоящую сказку.

– Оставь, ведь я понимаю, куда ты хочешь меня спровадить, – отказал Тик.

– Честное слово, Тикуш, – настаивал на своем Дан. – Ты спрашивал деда Тимофте? Это же лучший сказочник на весь город, а может, и на весь мир.

Взъерошенный мальчуган непроизвольно хлопнул себя по лбу. Если по правде, то этот жест был наполовину искренен. Так как же это он не подумал про деда Тимофте, и ясно, что Дан ничего не выдумывает. Правда и то, что больше он не сможет следить за черешарами, оставаясь незамеченным. Итак, снова надо менять зайцев, но уже в последний раз… – решил он… – до завтра, до утра. С этой мыслью Тик тронулся к воротам, но перед этим бросил несколько словечек Дану: