Текст книги "Рыцари черешневого цветка"

Автор книги: Константин Кирицэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

– А может, это у тебя большое счастье, – охладила его Лучия.

– Это ты хорошо придумал с Буридановым ослом! – похвалил его Дан. – Чудесно! В особенности, когда он начнет расспрашивать в городе. Но, чтобы ты знал, Урсу, осел – это только гипотеза, созданная доктором Буриданом в четырнадцатом веке для обоснования «свободы равнодушия». Он привел пример с ишаком, которого одинаково донимали и голод, и жажда. Перед ним на одинаковом расстоянии поставили и воду, и положили сено. С чего он начнет? Свобода равнодушия?..

– Я только хотел поднять на щит этого Буриданового осла, – удостоверил Урсу, – и думал лишь о том, что он воплощение тупости. И пусть! Буриданов он или нет, все одно ишак остается ишаком!.. А как у вас дела с аппаратом?

Лучии с помощью Дана, который сейчас очень доброжелательно и восторженно стоял рядом с нею, в особенности реагируя на похвалы, удалось заново собрать аппарат. Работала Лучия, по словам Дана, «как рой пчел». А пальцы ее суетились и жужжали, «словно осы». К сожалению, закончила она монтировать аппарат очень поздно. Они ни разу даже не посмотрели на часы, пока не привинтили последнюю детальку. А когда подняли антенну, чтобы запустить рацию в работу, с ужасом увидели, что определенное для первого обмена сообщениями время давно уже прошло.

– Опоздали почти на час, – сообщила она Урсу. – Не знаю ничего. Ни что там, в пещере, ни даже отремонтирован ли аппарат. Мне страшно, не вышла ли из строя какая-то лампа… У-ух!..

– У-х, а все я! – загрустил Дан. – Проклятая эта пропасть!.. Не могла она меня проглотить раньше, чем это увидел Урсу!..

Потом он подошел к аппарату и начал его гладить:

– Ну, родненький! Ведь ты новорожденный… Скажи что-нибудь…

И аппарат ответил! Даже очень энергично. От волнения Дан готов был спасать его вторично. И Лучия, и Урсу тоже бросились к рации. Четырнадцатилетняя учительница даже зарделась от радости и незаметно закрыла глаза, чтобы вытерпеть ощущение жгучей боли. Но за миг тетрадь раскрылась именно на нужной странице, заостренный карандаш угрожающе проткнул воздух, а голос с холодным металлом в нем, который не терпел возражений, распорядился:

– Записывайте! Каждый! Будем контролировать донесение!

Они все лихорадочно начали записывать звонкие четкие звуки. И вмиг приемник смолк. Передача черешаров из подземелье закончилась. Черешары на солнце воспользовались паузой и попробовали расшифровать послание. Но через несколько минут они только недоуменно смотрели один на одного. На их листах были какие-то странные цифры и буквы:

АЗЦДЕ4ИВИДВ96СПОИДТГСИИИ2АААИГ238УВНЛ53ФСМИИКАД43С5УОВМИЗСИИБЛКО6.

– Я не знаю второго шифра, – признался Урсу.

– К нему не подходит ни один шифр, – сказала Лучия. – Это донесение совсем не поддается расшифровке. Может, что-то произошло в пещере…

– А может, перепуталась какая-либо проволочка в аппарате? – отважился предположить Дан. – Какая-то лампа или…

– Если бы там что-то перепуталось, он не работал бы совсем, – ответила Лучия. – А поскольку аппарат функционирует…

– Попробуй еще раз, – попросил Урсу. – Кто знает!

Лучия попробовала. Она снова передала надлежащий позывной:

«Та-та-ти-ти-та-та-ти-ти-та-та-ти-ти».

Секунда… две… три… четыре… молчанки и вдруг – очень четко сигнал в ответ:

«Та-та-ти-ти-та-та-ти-ти-та-та-ти-ти».

Из их улыбок, из блеска в их глазах можно было представить, какой вид имели лица тех, в пещере. Черешары снова были вместе. С помощью двух аппаратов, благодаря радиоволнам, они объединили мысли и чувства, надежды, радость и проблемы. Лучия начала записывать. Дан и Урсу забыли, что и им следует копировать сообщение. Зато Лучия не забыла, но, затаив сердце, переступив через себя, разрешила им обоим просто утешаться словами, которые они читали в ее тетради:

«ВСЕ ИДЕТ ХОРОШО/ МЫ ПРЕОДОЛЕЛИ ВТОРОЕ ОЗЕРО/ ПРИБЛИЖАЕМСЯ К ЦЕЛИ/ ПРИСТАЛЬНО ОБСЛЕДУЙТЕ ОТВЕРСТИЯ/ ПО ВОЗМОЖНОСТИ ДЕЛАЙТЕ ПРИБЛИЗИТЕЛЬНЫЕ ИЗМЕРЕНИЯ».

Лучия в свою очередь сообщила, что и на склоне горы программа осуществляется вообще хорошо. Тремя словами, в самом деле по-телеграфному, Лучия сообщила в пещеру о встрече Урсу с Петрекеску. Несколько секунд пауза, потом снова прием, и Лучия свободной рукой пододвинула Урсу лист бумаги с очень коротким содержанием:

ПЕТРЕКЕСКУ БЫЛ САМ?

Урсу положительно кивнул головой, и Лучия передала. Аппарат зацокал снова:

ТОЧНО? ТОЧНО? ГДЕ?

Тетрадь снова оказалась в руках Урсу, но на этот раз силач не смог ответить одним жестом:

– Я не могу сказать с уверенностью где… Как я, к черту, могу определить для них место?.. Где-то в километрах четырех от нас. Возле подножия одной скалы, твоей скалы, Лучия, возле шахматного коня… Та скала возле горы, где вход в пещеру. Петрекеску был сам… хотя мне показалось странным его неожиданное появление и очень быстрое.

Лучия сразу передала:

САМ, ХОТЯ ПОЯВИЛСЯ УДИВИТЕЛЬНО, ВНЕЗАПНО/ ПОД СКАЛОЙ ВОЗЛЕ ГОРЫ С ПЕЩЕРОЙ.

Из пещеры передали новые вопросы:

ОНИ ДОЛГО РАЗГОВАРИВАЛИ? ПЕТРЕКЕСКУ КУРИЛ?

Урсу дважды кивнул на оба вопроса. Один раз утвердительно, второй отрицательно. Лучия передала.

Последние слова, которыми обменялись «мрак» и «свет», были слова удачи:

СЧАСТЛИВО!

СЧАСТЛИВО!

Последние выстукивания, потом молчание, миг тихого вздоха, секунды волнения, грусти, потом взгляд Лучии стал проникновенный и острый.

Она перечитала сообщение и дополнения, но не сразу закрыла тетрадь. Вопросы из-под земли были не очень успокоительные. Почему их интересует, был ли сам Петрекеску? Курил ли он? И даже то, долго ли разговаривал? Какие подробности стали им известны?

Урсу смотрел на Дана, Дан на Лучию, а Лучия удовлетворилась только тем, что пожала плечами и выключила аппарат.

Они остановились на привал в тени, здесь было прохладно, трава шелковиста, а кроткий свет словно переносил в себе ароматные запахи.

Глава двенадцатая

1

Путешественники во тьме прошли второе озеро, так же, как и первое, пользуясь плотом, бечевками и отвагой Виктора. Плот поочередно перевез их на левый берег, на узенькую каменную полоску, которая поразила всех, в особенности Виктора. Карта, на которой Виктор все время делал поправки, указывала в этом месте озеро меньшее, чем первое, в большом зале, с широкими каменистыми берегами. Озеро расширилось, затопило каменистые берега, и лишь небольшая заплата, на которую высадились черешары, оказалась не затопленной. Это были наибольшие изменения, на которые они до сих пор наткнулись в пещере.

Подземный поток продолжал свой бег к неизвестному слиянию речек или, может, к конечному пункту пещеры, как это указывала карта. Черешары использовали его, как и раньше: он, умный, послушный, был для них настоящим другом в этом мраке с отголосками и угрожающей неизвестностью. Однако надо было переправляться на противоположный берег, на правый, так как он немного удобнее. Карта очень твердо указывала на это, и в самом деле, объединив свет фонарей, они увидели на довольно немалом расстоянии широкий берег, немного более высокий, берег ровный, под беспорядочными стенами.

Тику снова посчастливилось найти возле нового озера, в нескольких шагах от места их причала, третий окурок сигареты, похожий на два других.

Но вот в лучах фонарей правый берег стал уже недоступный, весь залитый водой. На карте ничего этого не было видно. Еще одно важное изменение рельефа. С помощью плота переправились на левый берег, по которому можно было двигаться вперед, хоть и намного тяжелее, чем раньше.

Ионел стал очень молчаливый. Он уже не отдавал приказы, только делал комментарии, да и то редко. Время от времени бормотал что-то, открывая какое-либо отложение с подозрительной композицией, или когда думал, что нашел образец архаического гранита, который так неотступно преследовал его.

Виктор и Тик, все время впереди, с задором обыскивали и исследовали все везде: на берегу, в нишах, в ямах, в трещинах за валунами. У Тика не выходило одно из головы: волшебная коробочка. Именно поэтому он, как только случалась возможность, мчался вперед, а Цомби за ним. Лишь бы никому не дать шанса найти коробочку.

Виктор тоже искал что-то, и, казалось, он знает, что ищет. Он искал что-то, искал так решительно, словно это «что-то» именно он и оставил в пещере. Только Мария, хоть ее время от времени и пробирали холодные мурашки, хоть ею иногда и ощущались отголоски угрозы, не хотела искать и находить ничего, не хотела думать о чем-то плохом; она мечтала о бальном зале, который они прошли, с мраморными рыцарями, с колье и погасшими, готовыми свалиться канделябрами, а еще она мечтала о большем зале, с сизоватым голубым светом, с полом из белых плит, и видела себя, как она, юная и красивая, делает пируэты, пируэты, пируэты…

Но ее привел в чувство голос Виктора, тихий голос, не без той незаметной примеси боли, которую только она знала у него.

– Нашел, в конце концов…

Он говорил словно кому-то чужому или никому, однако все услышали его и подошли ближе. Это была наполовину выкуренная сигарета. Но с каких же пор искал ее Виктор!

– Теперь я не имею ни малейшего сомнения. – сказал он. – Люди, которые прошли здесь, перед нами, очень хорошо знают пещеру. И еще я думаю, что курильщик был взволнован… Очень маленькое расстояние между двумя окурками; папиросы словно прикурены одна за другой, а может, даже одна от одной… Знаете, что очень странно в этом посетителе?.. То, что он не кажется посетителем! Такое у меня сложилось впечатления: вместо того, чтоб осматривать пещеру, он принимается курить. По меньшей мере четыре сигареты. Тик… Итак, нет уже потребности искать окурки…

– А почему ты думаешь, что я ищу окурки? – ответил задетый за живое малыш.

– Извини, пожалуйста… – сказал Виктор. – Но если все-таки случайно найдешь, хотя бы один…

– Я и сам знаю… Ты лучше скажи об этом Ионелу, так как он пока что не нашел совсем ничего…

На какое-то время голоса утихли. Все знали, что приближаются к последнему залу, то есть до конца пещеры. Возле самого входа в зал Мария увидела какую-то блестящую вещь, но не успела она и слова сказать про свое открытие, не говоря уже о том, чтобы подойти ближе к нему, как ее курносый братец метнулся, словно коршун, на ту вещь. Какое же разочарование ждало малыша! Это была обыкновенная консервная жестянка, пустая жестянка. Тик подал ее Виктору, а Виктор, без особого интереса осмотрев ее, передал дальше Ионелу.

– Эта жестянка еще больше запутывает все, – сказал Виктор. – Какого черта появилась еще и она? Будь она не ладна!..

– Что тебя волнует? – Ионел попробовал успокоить его. – Люди проголодались и поели… Мне это кажется, очень просто…

– А мне нет! – продолжил Виктор. – Не слишком ли они голодные, эти личности?.. Они же только что ели, там, возле входа… И снова проголодались?..

– А может, один ел там, а второй здесь, – размышлял Ионел. – Проголодалась личность.

– Если они были вместе в пещере, а это почти наверняка, – сказал Виктор, – то сложно предположить, что один ел, а второй смотрел. Если ты голодный, и когда видишь, что начинает есть один, то начинаешь есть и ты, или если ты не голодный совсем, тогда ждешь, пока выйдешь наружу и там уже поешь, как следует. Но здесь же не так: Икс наедается вволю антрекотами и сардинами. Игрек смотрит на него, а через полчаса или через час вспоминает, что и он голодный и начинает открывать жестянку консервов… Рогалики, бисквиты – еще куда… Но консервы! Это уже выходит за всякие пределы!

– А что ты сам думаешь об этом? – спросила Мария. – До сих пор ты лишь отвергал наши идеи…

– Я вам сказал: загадка двух посетителей становится более запутанной. Моя мысль такая: один из этих двух, только один-единственный, издавна уже много раз посещал пещеру…

– Неужели?! – испугалась Мария. – Ты хочешь сказать, что он опередил нас… так как я не понимаю, зачем ходить много раз в пещеру, но не для того, чтобы внимательно изучать ее, то есть… для того, чтобы сделать карту пещеры!

– Об этом я не думал, – сказал Виктор, – и даже не считаю, что нам надо об этом думать. Это невозможно! Мы тоже пришли ради карты, и хотя мы пройдем здесь много раз, но я целиком убежден, что не превратим пещеру или одну из ее залов в столовую. Так как мы все равно будем есть снаружи, на воздухе и при свете. Нет, Мария, я думаю другое, я думаю, что один из тех двух посетителей продолжительное время находился в пещере…

– Продолжительное – сколько? – спросил Тик. – Час, два, день? Спать – бр-р-р! – я не думаю, чтобы он спал здесь…

– Не знаю, Тик. Я не могу определить с точностью до часа. Скажем так, чтобы не ошибиться, сколько нужно времени одному мужчине, чтобы несколько раз поесть. До сих пор мы знаем, что он ел трижды…

– Это невероятно! – взбунтовался Ионел. – Как бы, между прочим, не повторилась история, которую я вычитал в одной книжке…

– И я этого боюсь, – быстро подхватил Виктор. – Я опасаюсь, что мы подвергнемся влиянию книжек. Может, эта история простейшая, а мы сами ее усложнили своими предположениями. Мы, временами, не забыли, ради чего пришли сюда?

– А не лучше ли было бы нам попробовать еще раз связаться с теми, кто около пещеры? – напомнила Мария.

Словно опомнившись от сна, черешары бросились к аппарату. Вызов за вызовом, сигнал за сигналом – в конце концов: связь! Во время обмена сообщениями Виктор спросил о том, что его более всего донимало. Когда первая встреча на радиоволнах закончилась. Ионел поспешил успокоить товарищей:

– Думаю, загадка проясняется: через пещеру прошел Петрекеску. Он знает этот район, как никто другой, и сам по себе факт, что он в двух шагах от нас…

Виктор оборвал его почти грубо, чего за ним никогда не водилось:

– Нет, Ионел! Зачем мы обманываем самих себя?.. Ты слышал, что я спрашивал Урсу. Охотник не курил, сколько разговаривал с ним, и тогда, когда держал нас в парке почти до полуночи, не курил. Он не курильщик. Но это не означает, что он не был в пещере. Я уверен, что он один из двух посетителей. Но из этого значит, что он нам наврал. Это означает, что он не продал лодку, честное слово…

– А может, вторая личность имела лодку, или, может, и они сделали себе плот, как и мы. Так оно и есть! Сделали они-таки плот!

Виктор охладил задор Ионела:

– И где же он, этот плот?

– Как где? – пришел в изумление Ионел.

– Ты же не думаешь, что они забрали его с собою наружу, – сказал Виктор. – Это было бы уже слишком. Мы понесем плот с собою или будем счастливы избавиться от него здесь, возле озера?.. А надувная лодка – другое дело… Выпустишь из нее воздух, и бери на плечи, словно пальто. Но это означает, что охотник наврал нам, и…

– И? – спросила Мария, немного напугано.

– Снова немного рискованное предположение, – едва подался назад Виктор.

Но у Ионела возник еще один вопрос, которым он старался поддержать свою мысль:

– А если лодка или плот, то есть то, чем они пользовались, здесь?

– Я понимаю, о чем ты думаешь, – сказал Виктор. – Ты хочешь сказать, что один из посетителей еще находится сейчас в пещере, может, даже недалеко от нас, а может, даже слышит наш разговор…

Ионел вздрогнул. Не об этом он думал, но сразу же понял, что это целиком логичный ответ на его вопрос. По спине у него словно что-то пробежало.

– Если лодка или плот в пещере, – вел дальше Виктор, – то он не может быть где-либо, а только на берегу этого озера. Здесь заканчивается пещера. Далее вода и бикарбонат кальция не нашли общий язык и не сделали дом… то есть красивую пещеру…

Но его попытка пошутить не нашла поддержки. Все или находились под гнетом какого-либо тяжелого предчувствия, или ощущали мягкое трепетание мрака?

– Что же нам делать? – Тик высказал вслух вопрос, который интересовал всех.

– Что будем делать? – поправил его Виктор. – Мы дошли до конца пещеры, Тик, и надо увидеть, как она заканчивается. Отдадим соответствующий приказ фонарям.

В тот же миг фонари собрали лучи в яркий ослепительный букет. Испуганно заметались тени. Сноп света медленно проходил по всем закоулкам и по всем направлениям. Слева стены были гладенькие, в особенности снизу, только несколько неровностей, несколько несмелых мраморных выступов подбирались к куполу. Прямо впереди незыблемая, словно исполинский стеклянный диск, вода в озере не давала возможности увидеть северный берег. Свет фонарей не в состоянии был разогнать весь мрак. И там, где он остановился, тьма словно закручивалась гигантскими спиралями. Стены с правой стороны были сформированы только из зубцов и украшений. Сотни ниш и углублений, бесчисленные гроздья, расплющенные на стенах, фантастическая безалаберщина, бунт против всякой симметрии и правильных линий.

– Фи-ить! – пришел в изумление Тик, забыв все страхи и тревоги. – Сколько здесь тайников!

– Переискать их все – это сумасшествие, – сказал Виктор. – А я даже не знаю, что можно было бы спрятать там. По крайней мере ни лодку, ни плот. Они весьма маленькие, весьма узкие для этого… просто идеальные склады для консервных жестянок…

Тик встрепенулся, услышав последние слова Виктора, ему очень хотелось сказать, что там можно спрятать и другие коробочки, в особенности другие коробочки, но вспомнил, что не имеет права и словом проговориться о волшебной коробочке. И он сразу же прибавил сквозь зубы:

– И коробки… с сардинами, так?

– Это тоже консервы, – сказал Ионел.

– А тебе чего? – быстро набросился на него малыш.

– Как видите, – послышался где-то из тьмы, приближаясь к ним, голос Виктора, – ни следа лодки или плота. Это означает, что эти лю… эти чудаковатые посетители пошли отсюда на поверхность… Но шанс, что один из них Петрекеску, и возрастает, и падает в одинаковой мере. Жаль, что я не спросил Урсу, не видел ли он лодки!

– Он нам сказал бы и без напоминания, – успокоила его Мария.

– Да, это так… – сразу согласился Виктор. – Думаю, они нам даже специально телеграфировали бы ради этого…

– Здесь, по правую сторону, очень много ниш, – сказал Ионел. – А может быть одна из них выводит наружу, одна, о которой знает только Петрекеску?

– Все может быть, – согласился Виктор. – Чтобы ответить на этот вопрос, надо перейти от теории к действию. А мы не ради этого пришли в пещеру. Загадка интересная, то есть вопрос интересен: кто был здесь? Когда? Почему?.. Но никто не вменял в обязанность нам отвечать на них. Привело нас сюда другое…

– Целиком согласен! – почти по слогам ответил Ионел. – Мы и так потеряли весьма много времени на пустые умозаключения. И надо было бы упомянуть об этом значительно раньше. А виновен больше всего я, так как…

– Почему? – прервала его Мария. – Я чувствовала себя очень хорошо, я смотрела, утешалась, даже закрывала глаза… на твою заносчивость…

– Я не нашел ничего… – заскулил Тик. – Даже Цомби нашел кое-что, а я…

– Оставь, Тик. Мы же не просто так потратили время, – ободрил его Виктор. – Может, если бы не возникла эта история с загадочными посетителями, мы удовлетворились бы простым переходом и обзором этих мест. А так, рыская по всем закоулкам, мы можем похвастаться, что выучили пещеру изнутри с первого раза. Большие неточности я уже исправил на карте…

– Знаю, знаю, – отступился Ионел. – Но, может, лучше было бы направить все наши усилия на поиски главной цели…

– Это уже из урока, припоминаю, – сказала Мария. – Вот теперь видно, какой ты искренний! Ты со своим идиотским гранитом, который является второстепенной целью – признай! – искать его, и не увидеть тысячи других вещей – глупость!

– Не знаю, – ответил Ионел. – Может, оно и так. Но я пришел сюда не ради игрушек, как хвалишься ты. Наконец, меня не интересует, что у тебя в голове, и думаю, нам пора возвращаться. Для первого визига довольно. Мы дошли до конца, довольно!

– Это так! – согласился Виктор. – Но неужели мы дошли до конца? Это озеро не дает мне покоя, словно я погрузился в него. У меня от него даже дыхание перехватывает!

– Озеро? – переспросил Ионел.

– Да, озеро. Но сперва я хотел бы немного обследовать стены по правую сторону, подойти по возможности ближе к ним и просветить фонарями. Может, они нам что-то скажут.

Все пошли вперед берегом, вплоть до воды. Там включили свой ослепительный свет.

– Посветите по возможности ниже! – попросил Виктор. – Туда, где озеро встречается со стенами, вон к тем нишам.

Сноп света послушно подчинился, просветив каждую нишу.

– Я так и думал, – пробормотал Виктор. – Эти ниши – только поверхностные углубления. Вы тоже заметили?

– Что именно?

– Вода из озера не вытекает сквозь ниши. Ни одна из них не хлюпает. Нигде ни возле единой ниши нет ни следа водоворота, ни полосы пены.

– Ну и что? – спросила Мария напугано.

– Итак, где вытекает вода? – спросил в свою очередь Виктор. – На стенах слева нет даже ни одной трещины…

– В самом деле! – пришел в смущение Ионел. – Как мы об этом не подумали до сих пор?..

– А она непременно должна вытекать? – спросила Мария тоном, который, впрочем, скорее утверждал, чем спрашивал.

– Непременно! – подтвердил Виктор. – Первое озеро – источник, здесь нет никакого сомнения. Вода оттуда течет сюда, но здесь она не может оставаться. Ты догадываешься, Ионел?..

Ионел еще не понял до конца мысли Виктора:

– Что ты хочешь сказать?

– Что вода течет дальше… и если она не задерживается здесь…

– Ты хочешь сказать, что пещера… – начал Ионел ледяным тоном. – Ты хочешь сказать, что пещера… – но ему не хватило силы высказать мысль до конца.

– Да! – прошептал Виктор очень взволнованно. – Я почти уверен, что пещера не заканчивается здесь! Тик! Ну-ка сделай быстренько бумажный кораблик, так как ты, я знаю, мастер их делать…

Рад, что подворачивается, в конце концов, возможность хоть чем-то помочь экспедиции, так как Ионел не разрешил ему даже дотронуться до аппарата, малыш вмиг, никто не успел и глазом мигнуть, сделал безупречный кораблик.

– Сделать еще один? – спросил он, передавая его Виктору. – Я знаю одну систему…

– Пока что освещайте фонариками кораблик – сказал Виктор.

Виктор бросил кораблик на водную гладь озера, потом начал внимательно маневрировать доской, которую он использовал вместо весла, чтобы подогнать его на середину. Волны, вызванные веслом, исчезли, вода успокоилась, снова стала словно стекло, без единого пузырька пены, но кораблик медленно плыл вперед, плыл все время, белая крапинка на застывшем хрустале, подвижная крапинка, до тех пор пока темень окончательно не проглотила его…

Фонари угасли все, словно по команде, мрак стал густой и гнетущий, а голос Виктора дрожал:

– Озеро течет… ух-х-х!.. так!.. Я думаю, что вскоре мы сделаем исключительное открытие, о котором ни один из нас даже не мечтал, о котором, может, никто и не догадывался до сих пор.

– А карта? – спросили Ионел и Мария в один голос.

– Карта?.. Карта – не закон. Те, кто ее составили, остановились здесь неизвестно из-за чего. Они были уверены, что грот заканчивается тоже здесь.

– А если ты ошибаешься? – сказал Ионел. – Если вода идет в глубину, в какую-то своеобразную яму, через какой-либо естественный канал, который лежит ниже уровня озера?

– Не может быть! – сразу же возразил Виктор. – Водоворот тогда превратил бы все озеро в воронку. И если бы даже было так, как ты говоришь, то разве это не означает, что пещера тянется дальше, хоть и переходит уровнем ниже?

– Ну и что? – очень резко возразил Ионел.

– Не спеши! Низший уровень – это только предположения. Я считаю, что пещера тянется дальше на этом самом уровне.

– А если и так? – еще горячей насел Ионел.

– Ну… – ответил Виктор неожиданно спокойно. – Мы должны заменить предположение, которое… Одним словом, нам нужно убедиться!

– Нет! – лихорадочно запротестовал Ионел. – Это не твое убеждение. Твоя мысль – это скорее желание! Посмотри на свод пещеры! Он безупречно выгнут. Вода пересилила сопротивление твердых пород, встретила гранитные отложения, которые вынудили ее искать другую дорогу. Где? В этом известняковом углублении… Здесь она работала, здесь она могла просочиться в этих хрупких породах. Это озеро – грубо, яма! Я не говорю, что поток не может идти на низший уровень, но тот уровень может быть на десятки, – а может, и на тысячу метров ниже под нами…

– А я думаю, Ионел, иначе, – сказал Виктор после демонстративной лихорадочности руководителя экспедиции. – Я думаю, что в течение продолжительного времени здесь, в массе известняка, образовался обвал, который закрыл туннель и разделил пещеру на две. А вода, поднимаясь, в особенности весной, после оттепели, сформировала и выровняла стены. Ты не видишь, что от определенного уровня стены весьма неравные?.. В особенности те, что по правую сторону…

– Невозможно!

– Почему невозможно?.. Мне кажется, очень естественно. Обвал образовался здесь, а туннель…

– Я не согласен! – раздраженно упирался Ионел. – То, что ты говоришь, это просто гипотеза, и я ее не принимаю, я отвергаю ее с закрытыми глазами.

– А я не принимаю твоей гипотезы. Но не говорю, что отбрасываю ее с закрытыми глазами. Если можешь меня убедить…

– А ты меня можешь? – крикнул Ионел. – Как ты можешь меня убедить? Голосованием?

– Нет! Простейшим и уверенным способом: проверить!

– Довольно! – Ионел стал очень властным. – Я считаю, что мы перевыполнили свою миссию для первого исследования. Мы посоветуемся со всеми, и если надо будет…

Подтачиваемый мысленным взором, что где-то здесь, на той стороне может быть запрятана, а значит, ее можно и найти, волшебная коробочка. Тик очень кротко обратился в руководителя экспедиции:

– Ну, Ионел, почему ты такой?.. Давай посмотрим…

– И ты что, можешь вернуться, даже не убедившись, тянется ли дальше пещера или заканчивается? – спросила пораженная Мария.

– Да! – ответил Ионел без минимальной нерешительности. – Мы договорились, что исследуем пещеру именно эту, а не будем выдалбливать еще одну из наших прихотей и амбиций. Довольно. Я сказал все.

– Но это же ерунда, Ионел, – стояла на своем Мария. – А если пещера не заканчивается здесь? Я верю Виктору, а не тебе… И не понимаю, почему ты так горячо упираешься? У меня такое впечатление, словно мы оказались в доме, прошли через несколько комнат и остановились перед какой-то дверью. Кто-то нам сказал, что возле двери, где мы остановились, заканчивается дом. А мы, хоть и слышим оттуда шум, и видим полосы света под дверями, возвращаемся, и то только потому, что кто-то сказал нам, неизвестно кто, что за третьей дверью заканчивается дом.

– И что ты предлагаешь?

– Проверить дверь! И увидеть – есть там комната, как считает Виктор, или двери заколоченные, как твердишь ты. Почему ты упираешься?

– Потому, что имею определенную ответственность, и я знаю почему! Короче! Готовьтесь возвращаться!

– Что ты знаешь? – настаивала Мария.

– Знаю, что мы не должны тратить время на ерунду!

– А если мы занимаемся ерундой, только считая, что мы ее не делаем? – распалилась Мария. – Ну это уже перегиб! От первой же преграды скорей назад! Ну хорошо, а я не хочу!

– И я не хочу! – эхом откликнулся Тик.

– Знаете, что я думаю? И это говорю искренне… Думаю, что желания славы одурманило вам головы и отобрало ум…

– Почему непременно оно может одурманивать и отбирать ум? – разозлилась Мария. – А я скажу, что стремлюсь к славе! И даже очень хочу ее! Не имею права? А ты разве не носился со своим аппаратом, словно с писаной торбой? А здесь ты сразу почему-то превратился в очень скромного. Говоря словами Тика: оставь, я знаю! Здесь нет Лучии, которая тебя вытянет на спине.

– Поскольку ты меня так нервируешь, просто разозлила – прошу! – мы возвращаемся немедленно!

– Возвращайся сам! Слышишь? Сам!

– Погодите, довольно вам ссориться! – вмешался Виктор. – Лишь теперь я начинаю понимать, Ионел! Мария справедливо говорит, что нам следует проверить эти двери… Попробую я в уверенности, что поможете мне и вы.

Настала тишина, но Виктор произнес последние слова так тепло и уверенно, что молчание после них показалось лекарством, которое долго искали, а нашли неожиданно.

– Не думайте, словно я хочу сделать что-то страшное, – вел дальше Виктор так же спокойно. – Пока вы ссорились, я набрасывал план исследования. Мы привяжем плот к длинной веревке. Веревку будете держать вы. Я буду грести этой доской к стенам, которых не видно во тьме. Если там возникнет какая-то опасность или появится что-то плохое, я крикну или дерну веревку. Это будет сигнал! Если веревка начнет трепыхаться в ваших руках, тяните ее, тяните быстро, чтобы вернуть меня назад. Здесь нет ничего запутанного, ничего неосторожного…

Никто не произнес ни слова. Виктор говорил так убедительно, что любое слово было бы лишнее. И он сразу же взялся за работу: связал одна к одной все веревки, которые были у них, такими хитроумными узлами, которые лишь сабля Александра Македонского могла бы разрубить. Конец длинной предлинной связанной веревки оказался в руках у Марии и Ионела, и их неожиданное волнение словно скрепило общее согласие. Но и рука Тика выдвинулась откуда-то из тьмы и, словно когтями, схватила конец веревки.

Прежде чем покинуть приятелей, Виктор тем самым бесцветным и теплым голосом, в котором Мария уловила едва ощутимую волну тревоги, напомнил им, что они должны делать:

– Освещайте мне дорогу сколько сможете, и даже после того, как не видно будет плота, пусть горят фонари. Когда я дерну…

Потом ступил осторожно на плот, но отчалил не сразу. Задержался на какую-то секунду, чтобы проверить узлы плота. Мария видела, что происходит на плоту, и она замерла. Но когда Виктор начал грести и отдаляться от берега, ее окутал страх, начали грызть укоры совести. Может, надо было непременно остановить его. За ту секунду, пока Виктор медлил, прежде чем отчалить, он привязал ноги к плоту концом веревки. Мария читала когда-то, что рыбаки из дельты Дуная, когда их захватывает буря в открытом море, привязываются к лодке, что бы их тела, если буря окажется жестокой и убийственной, все равно достигли берега, того берега, который они оставили навсегда.

Веревка, конец которой они все трое держали в руках, разматывалась и разматывалась. Метры за метрами, десятки и десятки метров… Бечевка длинная, словно бесконечная. Увидев, что она приближается к концу, страх и беспокойство колючками впились в их руки и сердца. Но вот веревка остановилась, замерла и натянулась, словно струна. И они сами себя чувствовали продолжением веревки, они сами все были, словно струны, натянутые сквозь мрак и молчание, и если бы чья-то рука тронула их, они отозвались бы тысячами звуков.

Секунды растягивались, словно твердая резина, угрожая взорваться.

Бечевка была еще безжалостнее, чем мрак, чем тишина, чем холодный и зловещий воздух, словно стеклянная вода без зыби, без цвета, без жизни. Когда ожидание и напряжение достигли критической точки, бечевка пришла в движение в их руках, стала биться об холодную воду озера, вынудив их двигаться.