Текст книги "Отвергнутая невеста. Хозяйка заброшенного дома (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Вот как сейчас.

– Какой гадкий сон! – выругалась мадам Эванс яростно и уселась в постели.

Сон прошел.

В доме было тихо.

Но отчего-то мадам Эванс не посмела больше лечь и попытаться заснуть.

…А вдруг это ребенок Эрики приходил?..

Он ведь маленький. Новорожденный розовый младенец.

Много ли ему надо, чтоб заболеть и умереть?

Мать неопытная. Старуха Ивонна немощная. Могла не досмотреть…

– Да туда им всем и дорога! – шипела мадам Эванс. – Пусть их там всех призраки передавят во сне! Никто не встанет между моими дорогими девочками и герцогской короной, никто! Ишь, чего удумали – свести эту никчемную девчонку, эту размазню Эрику с герцогом! Она не заслуживает его! Нет! Кто сказал, что я одобрю этот брак?! Кто сказал, что я допущу, чтоб мои дочери называли ее милели и кланялись ей?! Они никогда ей не поклонятся! Никогда!

Она усмехалась в темноту, отпугивая призраки прошлого страшной плотоядной улыбкой.

И совесть ее тоже затихала.

…Утро она встретила не выспавшаяся, измученная. С красными глазами.

В голове навязчиво крутилась та самая считалка, приснившаяся ей в полудреме.

Стучал мяч…

– Элси, – резко позвала мадам Эванс прислугу.

Голос ее был стервозный, и девушка-служанка съежилась, понимая, что сейчас последует нагоняй. Выволочка ни за что.

– Что за гадкие звуки раздаются дома? Чьи это мерзкие дети смеют играть?! Какая-нибудь горничная снова опоросилась? Без моего разрешения?!

– Что вы, мадам Эванс, – поспешила ответить служанка. – Разве кто посмел бы?!

– Но я же слышу! – рявкнула старуха, поднимаясь с пуфика. Попытки запудрить желчное лицо не увенчались успехом. Оно так и осталось темным, почерневшим от недосыпа. – Я еще не выжила из ума! Слышишь?!

Девушка испуганно таращила глаза на хозяйку.

– Нет, мадам…

Шум повторился за окном.

Старуха Эванс вихрем пронеслась к балконной двери, распахнула ее и выскочила на балкон.

Конечно, никого под ее окнами не было…

Но воспаленные, красные глаза старухи увидели и примятые цветы на клумбе, и истоптанную траву.

– Я же говорила! – торжествуя, выкрикнула она. – Они тут были! Играли! Кто?! Кто посмел завести детей?! Этой гадкой мерзости не будет в моем доме! Этих гнусных выродков! Ни одного! Утоплю всех, как щенят! Эй, там! Быстро сюда! Ищите всех этих сопливых мерзавцев и тащите сюда! О-о-о, они дорого заплатят за ослушание! Я их всех!.. Спущу шкуру!.. Засеку до смерти! А детей… всех отравлю, как крысят! Собственноручно затолкаю им отраву во рты! А рты зашью, чтоб не смели выплюнуть!

Старуха забежала в комнату и с грохотом закрыла застекленную дверь.

У нее кровь кипела – так хотелось причинить кому-то боль.

«Невинные дети так приятно пищат, когда их давишь», – подумала она.

По лицу ее пошла судорога от удовольствия, когда она подумала о страданиях ребенка. О том, как ее сухие узловатые пальцы вцепляются в детское лицо…

Старик Эванс не одобрил бы ее наклонностей.

Она лишь однажды заикнулась о том, что не терпит детей. Трагический случай в детстве, ах, обида до сих пор свежа, как вчерашняя, понимаешь, милый…

Но Эванс пресек ее грязные слова и запретил даже заикаться об этом.

И выпустить пар было просто невозможно. Сколько раз она искусывала губы до крови, сжимая кулаки и сдерживая себя из последних сил. Только бы не сорваться при муже. Только б не ударить…

О-о-о, от него приходилось скрывать многое, очень многое. Свое истинное лицо.

Он так и не увидел его, жалкий бесхребетный глупец!

Тут громко звякнуло, разбиваясь, оконное стекло.

И к ее ногам упал небольшой камень.

– Это что еще такое?! – мадам Эванс даже задохнулась от ярости. – Смеяться надо мной вздумали?! Да я вас столовым ножом!.. На куски!..

Но детский смех лишь усилился. Эти мерзкие паршивцы смеялись и издевались над ней!

А в окно, расколов стекло в еще одном месте, влетел еще один камень.

– Что… что это такое?! – прошептала мадам Эванс.

Она бросилась посмотреть, кто это там озорует.

Но следующий камень безжалостно ударил ей в губы, разбив их.

Мадам Эванс ощутила вкус крови. Мелкие осколки стекла впились в ее лицо, и она закричала от боли.

– Мерзавцы! – вопила она, отирая лицо. – Я передушу вас всех собственными руками!

Смех за окном стал страшным.

А на окно обрушился просто град камней.

Так не могли кидаться дети. У них недостаточно сильные для этого руки.

– Рогатки? Кто сделал вам рогатки?.. – вопила мадам Эванс.

Ей почудилось, что целая банда уличных мальчишек, этих отвратительных малолетних преступников, пробралась в ее сад.

Перелезла через решетчатую ограду.

Вытоптала ее цветы.

Мальчишки, грязные жестокие уличные оборванцы, деловито заплевали клумбы под ее окнами.

И теперь прицельно обстреливают ее камнями и круглыми металлическими шариками.

Жестоко развлекаются.

Им все равно, что ей больно.

Им просто нравится причинять ей боль и пугать ее.

И наслаждаться ее бессильной яростью – тоже.

– Да как вы смеете!

В голосе мадам Эванс послышались слезы.

Один из круглых металлических предметов попал ей прямо в глаз, и старуха закричала, прижимая ладонь к лицу.

Она была серьезно ранена.

Она показала своим преследователям свою слабость, свою уязвимость.

И они снова разразились ужасным жестоким смехом.

– Прекратите!..

Но обстрел комнаты продолжался.

Окно было разбито, изрешечено словно пулями.

Эти же крошечные злые пули врезались в тело мадам Эванс.

И она орала, словно ее расстреливают. Да это и был расстрел, безжалостный и жестокий.

– Хватит!

От ее тона, каким она пыталась приказать, запретить экзекуцию, жуткий смех стал только еще страшнее.

А потом вдруг в комнату влетел горящий снаряд.

Неповрежденным глазом старуха успела увидеть, что он влупился в стену, и дорогие шелковые обои тотчас же вспыхнули.

Пламя пробежало до самого потолка.

Мадам Эванс пронзительно вскрикнула.

Хромая, рыдая от боли, бессилия и злости, она рванула к потайному шкафу. Трясущимися руками нащупала на груди, под одеждой ключ.

Круглые металлические пули колотили по ее спине.

От каждого удара она вздрагивала и кричала. Упала на колени.

Но шкаф сумела открыть. И вытащила оттуда маленький железный ларец.

Пламя уже гудело под потолком, обдирая красивые обои и облизывая люстру.

На пол огненными слезами падал воск с плавящихся свечей.

Удушливый дым заставлял мадам Эванс кашлять, чуть ли не выворачиваясь наизнанку.

Старуха кое-как проползла до дверей.

Странно, но почему-то никто не пришел к ней на помощь.

Никто не слышал, как кричит она.

Никто не спешил ее укрыть от боли. Защитить.

Ее просто безнаказанно забивали камнями какие-то злые негодники?! Ее?! Неслыханно!

Мадам Эванс кое-как выползла за двери своей комнаты, на лестничную площадку.

– Больно, мне больно! – выла она. Но никому ее не было жаль.

Все ее тело саднило и горело. Вся она была в синяках.

Из дверей валил дым.

– Помогите! – из последних сил выкрикнула она, поднимаясь на ноги и одной рукой цепляясь за перила. – Мне плохо! Мне больно! Вы что, не слышите?! Не понимаете?! Сюда!

Но единственный, кто появился рядом с ней, был странного вида мальчиком.

Он выступил из задымленной комнаты, глядя на мадам Эванс серьезными блестящими глазами.

– А! – проклекотала старуха, трясясь от боли и злобы. Она постаралась выпрямить избитую камнями спину, но получилось плохо. – Так это ты стрелял! Паршивец! Это ты посмел!.. Я велю твои руки из суставов вывихнуть! Чтобы ты никогда ими ничего не смог взять!..

Но мальчик не испугался.

Напротив, он жутко усмехнулся и протянул старухе свои руки.

– Эти? – уточнил он.

И только тут она заметила, что руки его полупрозрачны.

Перед ней стоял призрак!

«Значит, призраки и мучили меня всю ночь!» – мелькнула в ее голове страшная догадка.

– Сколько детей ты замучила и загубила? Сколько? Сколько?

На площадке начали появляться призраки, еще и еще.

Они толпились, тесня мадам Эванс к ступеням.

– Помогите! – взвыла она в ужасе. – Спасите!

– Никто не спасет тебя от грехов! – зловеще произнес призрак.

Они всей толпой вдруг напали на нее, ухватили за платье, за руки, повисли на шее.

Старуха Эванс, задыхаясь, почувствовала, что ее тянет, душит, словно в болото затягивает.

Она попыталась вывернуться, но призрачных рук было слишком много.

Да и дым заставлял ее кашлять. Дышать было слишком тяжело.

– Помогите! – прохрипела она в ужасе из последних сил.

Носки ее туфель вдруг повисли в пустоте. И она поняла, что стоит на верхней ступени лестницы, балансируя изо всех сил. А внизу – темнота.

– Помогите же мне!.. Кто-нибудь!..

Но на ее отчаянный плач никто не откликнулся.

А призраки тянули и толкали ее, заставляя сделать шаг вниз.

Мимо ступени.

– Я не хочу! Мне больно! Вы не имеете права меня калечить! Я госпожа Эванс, а не какая-нибудь никчемная побирушка! Я!..

Они дернули ее изо всех сил, и мадам Эванс полетела кубарем вниз с лестницы, избитая, окровавленная, вопя и воя.

***

– Что сгорело? – резко спросил Кристиан.

– Пожар в доме Эвансов, – ответил слуга, подтверждая мои самые дурные опасения.

Неужто Рози не сочиняла? И огненные мальчики существуют?!

И я сама дала им добро на то, чтобы они подожгли дом моего отца?! Вот это номер…

Да кто ж они такие, эти огненные мальчики?! Призраки? Но до сих пор они не смели творить ничего подобного!

Я ахнула шумно, прижала ладони к губам.

– В вашем доме, Эрика, – кивнул головой Кристиан.

– Девица Эванс? – изумился его раненный друг. – Вы?! В самом деле?!

– Да, – еле смогла произнести я. – Что… что там случилось?

Я избежала слов «в моем доме». Хотя этот дом я все еще считала своим.

Большую часть жизни я прожила там, с отцом. И была вполне счастлива. Беззаботное прекрасное детство там прошло. Все мечты юности родились там.

Отчего дома было жаль до слез.

Рози… винить в случившемся ее было бы глупо.

Этот дом ей не был родным и милым. Что она там видела? Побои, унижение, боль. Она с детской непосредственностью пожелала, что это место было стерто с лица земли.

Эти ее воображаемые друзья, огненные мальчики – она попросила у них отомстить. И они исполнили ее просьбу с пугающей жестокостью.

Пожелала и попросила… у кого? Кто же они такие?

Впервые ее детская непосредственная болтовня показалась мне не красочными фантазиями, а пугающей правдой.

Я слишком легкомысленно отнеслась к словам мачехи о том, что дом мне достался с привидениями. И потому не восприняла рассказ Рози о договоре с огненными мальчиками всерьез.

Кто они такие?

Что за призраки?!

– Думали, что возгорание большое. Но, похоже, пострадала одна только комната. Хозяйка как будто бы перевернула свечи, или лампу, – серьезно ответил слуга. – Обои загорелись и постель. Много дыма, почему-то побиты окна. Но и только.

– И все? – с облегчением произнесла я. – Дом цел?!

– Цел, – подтвердил слуга. И я не смогла сдержать вздоха облегчения. – Дом цел, конечно. Выгорела одна только комната. Ты, которую занимала хозяйка. Но зато начисто. И крыша над ней прогорела.

– Одна комната? – подхватил Кристиан. – И только-то?! Из-за одной комнаты подняли такой крик, будто лишились всего! Невероятно…

Я невесело усмехнулась. То, что Кристиану казалось незначительным, для госпожи Зина было настоящей трагедией. Это ведь ее касалось.

Все, что касалось ее лично, было для нее чрезвычайно важным.

Она могла скинуть маленькую Рози с лестницы с полным безразличием к тому, что с девочкой произойдет. И так же могла закатить на полном серьезе скандал со слезами, занозив палец.

Потому что ей было больно.

Позвать доктора, обнаружив на своей руке синяк – это было вполне в ее духе.

Что ж… кажется, на этот раз повод обратиться к врачу у нее был уважительный.

– Дом цел, милорд. Это верно. Но… Хозяйка сильно пострадала, – серьезно ответил слуга.

– А, так она еще и жива осталась, – отметил Кристиан. – Какое сказочное везение!

– Говорят, все руки в ожогах, покрылись волдырями, – продолжил слуга. – Словно ее нарочно прижигали, понимаете? Будто хватали раскаленными руками. Ну, или чем можно зацепить, сэр… Может, искры летели, или же она пыталась пламя сбить. Но она обожглась.

– Это нехорошо, – холодно ответил Кристиан. – Но не смертельно. Кто сказал ей, что она со своими ожогами может обратиться в приличные дома за помощью?

– Но она обратилась лично к вам, милорд, – ответил слуга.

– Ко мне? – удивился Кристиан.

– Она по всему городу велела искать именно вас, и просила помощи у вас.

– А я тут причем?! Я похож на Сестру Умиротворения? Постойте-ка, схожу повяжу косынку!

Я бы сказала Синеглазке, причем тут он. Но сдержала свой язык. Потому что вы этой ситуации могло показаться, что я злословлю. Наговариваю на свою мачеху.

А я знала ее как облупленную!

Госпожа Зина страдала, конечно. Ей было больно.

Но даже это она хотела обратить себе во благо.

По ее расчетам, герцог не смог бы отказать бедной больной.

А она под шумок выклянчила бы себе и его внимание, и его расположение. И еще денег бы заняла или в гости напросилась. Уж не знаю, что она там задумала.

– Мадам Эванс уверена, что вы, с вашими связями, можете порекомендовать ей лучшего врача, – ответил слуга. – Она прислушается только к вашей рекомендации.

– Прислушается? Вот лучший в городе врач! Ее падчерица! Но, кажется, между ними разногласия? И мисс Эванс была из дома изгнана?

Кристиан указал на меня.

Я невольно съежилась под его взглядом.

– Вы пойдете лечить ее, Эрика?

Эти слова были не просто вопросом. Кристиан словно испытывал меня.

И я не могла ответить «нет».

– Это мой долг, – сухо ответила я. – Если она нуждается в моей помощи, я буду обязана прийти и все сделать, чтоб ей помочь. Я готова. Идемте.

Слуга просто-таки вытянулся по стойке «смирно».

– Тогда, разумеется, она откажется, – ответил он. – Она несколько раз повторила, что ни при каких обстоятельствах не хочет видеть мисс Эванс. Это, якобы, разобьет ее сердце и причинит ей еще больше страданий.

– Значит, не сильно-то и болит, – язвительно заметил мой пациент, до той поры сидевший молча. – Иначе она б не была так разборчива.

– Наверно, ожоги небольшие и не сильные? И пройдут сами? – предположила я.

– Ожоги поболят и сойдут, – согласился слуга. – Но нога, сударыня… Мало того, что мадам обожглась, так еще и с лестницы упала. Переломалась. Вроде как сломала ногу.

Ага. А это кара за Рози.

Я выдохнула с облегчением.

Что по сути произошло?

Ровно то, о чем Рози и договаривалась со своим странными мстителями-защитниками.

Они побили окна и… столкнули мачеху с лестницы.

И все.

Сгоревшая комната – это ерунда. Все-таки, призраки огненные. Все, к чему прикоснется огонь, сгорает. Мачехе еще здорово повезло, что они ограничились только ее комнатой.

– Так что передать пострадавшей? – спросил слуга.

– Что, она и ответ требует?!

– О да. Ее посланник ждет внизу.

– Какая самоуверенность, однако… Эта дама себя ведет так, будто я обязан дать ей этот ответ!

Кристиан помолчал, обдумывая свой ответ.

– Скажите ей, я приеду позже, – сказал, наконец, он.

А вот это он зря.

У меня даже сердце заныло от мысли, что он попадет в лапы к этой паучихе.

Но что я могла сделать?

Начать его отговаривать? И как бы это выглядело?..

И я смолчала.

– Идемте, Эрика. Я отвезу вас домой.

***

Дома меня встретила обеспокоенная Ивонна.

– Госпожа Эрика! – пыхтела она, выскочив мне навстречу. На руках ее плакал Итан. Ах, бедняжка! Что за непутевая мать тебе досталась! – Я уж было подумала, что с вами что-то дурное случилось!

– Ничего, – ответила я, поставив на землю корзинку с дарами мясника с поспешно снимая с плеча сумку с инструментами. – Наоборот, все хорошо! Все просто замечательно! Ну, давай сюда Итана!

Ивонна передала мне младенца и всплеснула руками.

– Вы, никак, работали? – недоверчиво произнесла она, разглядывая свежие колбасы и кусок парной телятины под салфеткой.

– И очень успешно, – я нашла в себе силы улыбнуться. – Посмотри у меня там, в кармане.

Итан нетерпеливо возился, почуяв знакомое материнское тепло. И я поспешила в дом, как только Ивонна вынула из моего кармана деньги.

Я успела и наверх подняться, и Итана устроить для кормления, а Ивонны все не было.

Она вошла ко мне спустя очень продолжительное время.

В глазах ее стояли слезы. В кулаке крепко зажаты монеты, словно она до смерти боялась их потерять.

– Это что, золото? – прошептала она. – Вы заработали золото, госпожа Эрика?..

– Да, Иви. Что ж такого?

Она не ответила. Только заплакала еще пуще. Слезы так и лились по ее лицу ручьем.

– Какое богатство! —повторяла она, всхлипывая.

Я лишь невесело усмехнулась.

Дом был огромным, а пять золотых – такой мелочью…

Нужно, по крайней мере, сто раз по пять, чтобы поднять дом. Чтоб не стыдно было пригласить людей.

Но пока у нас в руках было всего пять золотых.

Когда-то я не считала даже это за большие деньги.

Когда-то я распоряжалась солидными суммами, тратила в день намного больше.

«Ну, ничего! – подбодрила я себя. – Это ведь только начало!»

В комнату вкатилось кресло. То самое, что привез Кристиан.

Рози немного освоилась с ним. Она ловко крутила колеса и шустро ездила по длинному коридору.

На ручке кресла висела влажная тряпица.

– Эрика! – радостно выкрикнула она. – А я помогаю! Я вытирала пыль в комнатах! Мы знаешь как много комнат отмыли? Целых три! А на обед у нас сегодня снова жирная вкусная похлебка!

– Ивонна, иди, посмотри, что там на кухне, – велела я. – Есть ужасно хочется. Рози, ты не могла бы мне помочь с Итаном?

– Конечно, – весело согласилась девочка.

Когда за Ивонной закрылась дверь, Рози уселась рядом со мной на постель.

Я внимательно посмотрела в ее лицо.

– Ты знаешь, что сегодня произошло? – спросила я.

– Знаю ли я? – удивилась Рози. – Про мадам Зина? Конечно, знаю. Огненные мальчики сказали, что они побили ей окна. И столкнули с лестницы, чтобы она поняла, как это больно. Ты ведь об этом?

У меня мурашки по спине пробежали.

Рози медиум? Или она сама полтергейст какой-нибудь?

Как я должна объяснить это для себя?! С рациональной точки зрения, как?!

Я глубоко вздохнула, стараясь взять себя в руки и не трястись.

Не хватало еще Рози показать свой страх.

Воспитательница, блин…

Но Рози и без моих слов все поняла.

– Эрика, – голос ее дрогнул. Она внимательно глядела мне в лицо и чуть не плакала. – Ты испугалась?! Но я, честное слово, не хотела, чтоб ты боялась! Мы все не хотели! Мы думали, ты обрадуешься, что она наказана!

Она говорила это с таким отчаянием, что я сама чуть не расплакалась.

Она думала, что делает мне подарок.

Мстит за меня ото всей своей бесхитростной детской души.

Я нашла в себе силы, чтоб кивнуть.

– Я понимаю, Рози. Я все понимаю. Я чувствую все, что чувствуешь ты. Но… не надо было этого делать.

– Почему? – удивленно вытаращила глаза она, позабыв, что собиралась плакать. – Ты же сама разрешила!..

– Я думала, что ты шутишь, – мягко ответила я. – Фантазируешь. В нашем положении ведь отомстить мадам Зина невозможно… ну, я так думала.

– А, так ты не верила в призраков? – догадалась Рози.

Я покачала головой.

– Но ты сама их освободила! Отмыла картину, ту, с розами! – воскликнула Рози. – Сходи, посмотри! Ты найдешь там их портреты!

– Позже схожу, – мягко согласилась я, хотя поджилки у меня тряслись. – Но Рози. Ты должна уяснить одну вещь. Нельзя людям творить зло. Даже если они этого заслуживают.

Рози внимательно посмотрела на меня.

– Но если они сами злы, и если им ничего не бывает за это, – сказала она, наконец, – то кто же их накажет?

– Судьи. Закон.

– Но закон не накажет госпожу Зина!

– Тогда… высшие силы.

– А разве призраки и огненные мальчики не высшие силы?!

Вот как тут спорить?

– Разве тебе жаль ее? – строго спросила Рози. И я поняла, что нельзя ей врать сейчас.

Но и одобрять ее сговор с духами – тоже.

– Нет, мне ее не жаль, – ответила я.

– Так что же тогда?

– Мне жаль тебя, – ответила я.

– Меня?! Почему?!

– Мне не жаль разрушений дома, и ожогов, которые получила мадам Зина. Но мне жаль тех разрушений, что могут произойти в твоей душе, – ответила я. – Ведь если ты так будешь поступать, ты уподобишься ей. Ты хочешь быть похожа на нее?

Рози подумала и отрицательно замотала головой.

– Вовсе нет! – с испугом ответила она.

– Вот поэтому больше не разрешай огненным мальчикам так поступать, – мягко сказала я. – Не нужно. Они защищают нас – за это им спасибо. Но из защита нужна только тогда, когда на нас действительно нападут. Не иначе.

Рози помолчала, словно прислушиваясь к чему-то.

– Они сказали, что больше не будут, – оповестила она меня. – Они просто сердиты на нее. Но больше не станут ее пугать. И еще они сказали, что у них есть для тебя подарок!

– Подарок? – удивилась я.

– Какое-то замещение… завещание…

– Что?! Завещание?!

– Ага, да. Они нашли его в ларчике у мадам Зина. Там написано про тебя. Только взять мальчики его не могут. Оно же сгорит.

Так-так-так-так!

Значит, завещание все же было! И мачеха скрыла его от меня!..