Текст книги "Отвергнутая невеста. Хозяйка заброшенного дома (СИ)"
Автор книги: Константин Фрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
– Он вообще ими пользуется?! – рычала я. – Или это такой экзотический жилой комплекс для пауков?!
Пот градом катился от напряжения у меня по лбу. Но первый узел я завязала мастерски!
– Сестра!
Я склонилась к Рози.
У меня все лицо просто плыло.
И девочке не надо было пояснять, что делать. Она сама, без подсказок, быстро отерла мне лоб куском бинта.
И снова плеснула спирта на мои руки, смыть липкую кровь.
– Спасибо, Рози. Второй стежок. Синеглазка, пальцы шире, кому было сказано! И не дышать!
Да, язвить и обзываться – это моя операционная привычка. Словно пар лишний выпускаю…
Кристиан молча подчинился.
После второго стежка я пришла в себя окончательно.
Ослепившая меня красота Кристиана отошла на второй план.
Включилась и заработала на полную мощь профессиональная внимательность. Даже пойманный синий любопытный взгляд не поколебал моего спокойствия.
– Не глазеть, Синеглазка! Смотри на рабочее поле! Все, что важно – там, а не то, что у меня на лбу!
После третьего стежка я пощупала у мальчишки пульс, и четвертый стежок был уже почти идеальным.
– Ох, парень. Живот у тебя будет похож на вспаханное поле. Извини, но чем могу…
Пятый стежок.
Неудобно. Руки скользкие.
– Сильнее, – рычу я на помощника, стараясь добраться до места, где следует сделать прокол. Кристиан натягивает кожу, я колю. Тяну нить, осторожно, чтоб не порвалась, и облегченно выдыхаю, когда понимаю, что живот мальчишки закрыт.
– Хорошо. Кетгут можно убрать. Берем шелк. Руки из пациента уберите! В этом больше нет нужды.
Кристиан вынимает пальцы, растягивавшие прежде рану. Краем глаза замечаю, как Рози дает ему бинты, и он неспешно ими оттирается.
Никакой брезгливости в жестах.
Никакой спешки.
По-деловому и спокойно.
Ай, какой молодец Кристиан! Еще очко в копилку твоей неотразимости. Хотя неотразимее больше некуда!
Шелковые нити у докторишки черные. Не отбеленные хлором.
– Прочные, ну, надо же…
Шить кожу намного легче.
Крови уже нет.
Рози по моему кивку то и дело промокала рану, и к концу операции та была почти суха.
– А из тебя будет толк! – привычно снисходительно хвалю я ребенка.
И только потом спохватываюсь.
Словно вываливаюсь из своей операционной и снова оказываюсь тут.
В кабинете трусливого врача, где-то на границе дичайшего темного средневековья.
И со мной только ребенок и случайный человек вместо операционной бригады.
А, еще мясник с киянкой. Анестезиолог, блин.
И становится страшно.
Господи, как мы умудрились справиться?!
– Из тебя точно будет толк, – повторяю я Рози и чуть улыбаюсь ей.
Шов на коже вышел даже симпатичным и ровным.
Мальчишку Кристиан начал приводить в сознание легкими шлепками по щекам. Тот застонал и захныкал, и Рози, моя крохотная и стойкая медицинская сестра, поднесла ему еще маковой водички.
– Пей, – серьезно велела она ему. – Уже все. Можешь даже поплакать.
– Невероятно! – выдохнул Кристиан, оборачиваясь ко мне. – Значит, Синеглазка?!
– Извините, – смущенно пробормотала я, отступая от стола с пациентом. – Вырвалось. Привычка, знаете ли.
– Привычка?! Вы часто оперируете?
На это мне ответить было нечего.
Как я ему объясню, где научилась этому?
– Вовсе нет, – соврала я. – Просто мечтала об этом… читала книги…
– Твердую руку вы тоже наработали в книгах?! Это великолепно, видит бог, великолепно!
– Не стоит ваших похвал.
– Не стоит?! Да я впервые в жизни вижу девушку, которая твердо знает, что делает, и притом делает успешно!
«Значит, тебе не везло до сих пор, Кристиан!» – с горкой усмешкой подумала я.
Меж тем пришел в себя наш «анестезиолог».
– Он жив?! – прошептал мясник, садясь на полу и тараща на нас в отчаянии глаза. – Жив?!
– Живее всех живых, – ответил Кристиан. – Ох, черт. Кажется, эта операция встанет вам в копеечку. Мы перевели все запасы спирта у доктора и извели его дорогие нитки. Он придет в ярость!
Отец вдруг затрясся и зарыдал, прикусив собственную руку.
– Ну, не стоит, – подбодрила я его, накладывая повязку на живот мальчишки. – Даже он не ревет. Смотрите, даже улыбаться пытается. Молодец! Три дня, и он будет как огурчик! Надеюсь…
На самом деле, существовала и возможность воспаления. Но я уповала на крепкий молодой организм и на спирт врача, которым я просто выжгла все, как напалмом.
– Поить его маковой водичкой утром и вечером, по четверти рюмки, – велела я папаше, утирающему сопли и слезы. – Три дня. Вместо еды бульон. Потом легкую пищу. Швы протирать спиртом, – я щедро вручила ему докторскую бутыль. – Через дней пять срезать бы их…
– Может, вы и срежете? – галантно предложил мне Кристиан, неспешно вытаскивая серебряный портсигар из кармана и изящно закуривая. – Это ваш пациент, и вам следует исполнить свой врачебный долг до конца!
Черт, вот же угораздило меня на него нарваться!
Кроме ослепительной внешности, у него и манеры были просто… потрясающие!
В его движениях сочеталась уверенность и грация свободного и сильного зверя.
– Я не могу, – тихо произнесла я, отступая от мальчишки. – У меня много дел… я просто не могу бегать по городу!
Я вдруг ощутила, как затекла у мен с непривычки шея. Как ломит грудь от прибывшего молока.
Господи! Кто я?! Куда полезла?!
Уж точно я не врач. Я – несчастная, опозоренная мать-одиночка.
Мне надо кормить моего ребенка и разгребать горы мусора в моем доме.
А не зашивать вспоротые животы деревенским мальчишкам!
Но отец мальчишки подскочил на ноги и закланялся, все еще заливаясь слезами и шмыгая носом.
– Так мы отблагодарим! – горячо уверил он меня. – Мы и привезем, и увезем! И заплатим, сколько прикажете!
– Боюсь, девушка поскромничает, – заметил Кристиан, внимательно меня рассматривая. Он прищурил свои невероятно синие глаза и выпустил струю душистого дума из губ. – Так что вам следует отблагодарить ее так, как вам велит ваша совесть.
Невероятный человек!
У меня руки начинали трястись, когда он вот так вот смотрел!
Я терялась, и остатки самообладания ускользали от меня. Хотелось спрятать лицо в ладонях и просто бежать от него прочь!
– Давайте ваша совесть сначала велит вам отвезти нас домой, а? – предложила вдруг Рози. – А то я устала. И ножка болит.
Но тут Кристиан тряхнул черными волосами.
– Нет, – мягко, но непреклонно ответил он. – Им еще везти домой сына. А вас отвезу я.
Глава 6. Нескромные предложения
– Ограбили! Ограбили!
Несчастный доктор, встрепанный, с огромной шишкой за ухом, на четвереньках выбрался из-за своего стола.
Глаза у него дико вращались в глазницах, и я уж было подумала, что анестезиолог перестарался. Последние мозги у доктора выбил.
– Они унесли!..
Ну точно, потерю оплакивает.
Наверное, эхо в черепе слышит. И это его расстраивает.
Кристиан, неторопливо закуривая вторую сигарету и небрежно стряхнув пепел от первой, слишком глубокой затяжки, холодно глянул на несчастного.
– Что у вас похитили, дорогой доктор, – безразличным тоном поинтересовался он.
– А?!
Доктор перестал ползти и поднял голову.
Вид у него был ну совершенно безумный.
– Они разорили мою коробку с инструментами! – взревел он. – Вы знаете, сколько это стоит?!
– Не дороже человеческой жизни, – так же холодно ответил Кристиан. Он брезгливо отодвинулся от ползающего кругами, как отравленный таракан, доктора. – Цела ваша коробка. Вот она. К тому же, вам оставили плату за истраченные материалы.
Алчный докторишка нащупал серебряный, брошенный ему Рози – и снова взревел.
– Но этого мало! – выл он. – Мало!.. Там инструменты, и мои нитки!..
– Мало? – так же холодно уточнил Кристиан, недобро сверкнув синими пронзительными глазами. – Проваляться полчаса в обмороке и получить серебряный – это мало?
Мать мальчишки всхлипывала в углу.
– Ничего, ничего, – утешала я ее. – Все позади. Все будет хорошо.
Если честно, то теперь и мне было страшно.
Потому что впереди была еще минимум неделя заживления, и кто знает, как она пойдет.
– Если что-то будет не так, сразу зовите меня, – бормотала я, поглаживая женщину по плечу. – Но, думаю, все обойдется.
– Спасительница! – выла женщина, утирая мокрое лицо. – Спасительница!
– И это не преувеличение, – поддакнул Синеглазка-Кристиан. Он все так же сверлил меня пронзительным взглядом. На лице его не отражалось ни единой эмоции, но руки его заметно вздрагивали.
Не каждый день оперируешь людей.
– А вы храбрый, – пролепетала я, встретившись глазами с его взглядом.
– Не храбрее вас, – парировал он. – Признаться, вы меня удивили. Нет, правда. Вы не похожи на лекаря. Но более качественной работы я не видел.
– А некачественную, стало быть, видели?
Он кивнул.
– Поэтому я здесь, собственно, – ответил он. – Один мой… м-м-м… приятель упал с коня во время охоты на лис. Повредил ногу. Пришлось резать, вправлять кость, а потом зашивать. И уверяю вас, там было зашито намного хуже. Да и нога до сих пор беспокоит пациента. Я пришел за его примочками, или что там этот шарлатан продает в качестве лекарства.
– Вы не удержались в седле? Какая жалость, – почему-то ляпнула я. – А я думала, вы идеальны!
Синеглазка улыбнулся.
– Я – удержался, – сказал он, весело поблескивая глазами. – А он – нет. Потому я и пришел. Он-то ходить не может.
– Полагаю, вы напились и носились по лесу?
– Так и было, – ничуть не смутясь, ответил он.
– Тогда сломанная нога – достойное наказание за глупость.
– Это понимаешь слишком поздно.
– Но лису-то поймали?
Синеглазка поморщился.
– Нет, – нехотя признался он. – Надо признаться, когда нога была сломана, нам было уже не до лисы.
Боже, а можно, он не будет двигаться?!
Потому что когда он кивает, или говорит, или просто курит, поднося руку к лицу, у меня голова кружится.
Приподнимает подбородок, когда говорит.
Жест немного агрессивный и горделивый. Но ему идет.
Тогда его чеканные, красивые черты становятся еще четче. Линия скул красиво гармонирует с изгибом губ.
А еще Синеглазка ужасно ладный и какой-то приглаженный. Словно отлакированный.
На нем надет дорожный костюм. Ткань черная, с синим глубоким отливом. Отделка из гладких блестящих шнуров. Под костюмом – белая сорочка. Крахмальные воротнички. Манжеты —сейчас, правда, они заляпаны кровью. Но Синеглазка и бровью не ведет.
Как будто ничего особенного в этом не видит.
И вся одежда сидит на нем просто идеально.
Ни складочки лишней. Как вторая кожа.
«Словно его прямо в этом костюме положили на гладильную доску и хорошенько проутюжили с паром, – подумала я. – Так, Эрика! Держи себя в руках! Ты что, смазливых мальчишек не видела? Да, признаюсь. Это самый смазливый мальчишка из всех виденных мной. Но растекаться сладкой лужицей? Фу-фу-фу!»
Отец больного мальчика меж тем осторожно сгреб сына с операционного стола и унес его в свою повозку, на которой они всем скопом приехали.
Работник увел рыдающую мать пациента. У нее то и дело ноги подкашивались, и он просто волок ее на себе.
Затем он быстро вернулся.
В его руках был увесистый узелок с серебром. Куда больший, чем мешочек с деньгами, который законник стряс с Юджина.
– Хозяин велел кланяться, – протараторил работник. – Просит прощения! Жена раскисла, ну, сами понимаете! Сына надо скорее везти домой, в постель уложить. Но он не хочет, чтоб вы думали, что он неблагодарный!
– Я так не думаю, – мягко ответила я, принимая оплату. – Я все понимаю.
– Хозяин сказал, что еще отблагодарит вас, – продолжил работник. – Только спрашивает, где вас искать?
– В старом заброшенном доме, – ответила я.
У работника просто физиономия вытянулась.
А Кристиан присвистнул.
– В доме с привидениями, то есть? – уточнил он. Я невольно поморщилась.
– А производите впечатление здравомыслящего человека, – укорила его я. – Ну, какие привидения? Обычный старый дом.
– И очень хороший и красивый! – вступилась Рози.
– Там точно нет привидений? – вклинился работник. Больше, думаю, от любопытства, чем из страха.
– Нету там никаких привидений! —дерзко выкрикнула Рози. И лицо у нее было честное-честное. Сразу видно, что врет. – Зато там есть ванна с горячей водой!
– Люди болтают вздор, – поддакнула я. – Наверное, отец нарочно распространил слухи, чтоб дом не разорили.
– А, так это ваш дом? Вы не просто живете там, он вам принадлежит? – удивился Кристиан. – Ваша фамилия… Эванс?
Вот тут, признаюсь, он меня удивил.
– Откуда вы знаете…
– Слышал кое-что о вашей семье, – туманно ответил он, продолжая рассматривать меня.
Ну, ясно, какого рода информацию он обо мне слышал!
Я чуть со стыда не провалилась!
Кристиан перевел внимательный взгляд на девочку.
– Ваша дочь? – вдруг резко спросил он.
От его простого вопроса меня в жар кинуло.
Потому что в его голосе мне послышалась такая ревность, что кровь чуть не закипела у меня в жилах.
– Моя прислужница! – резко ответила я. – И, если желаете, моя воспитанница. Да, так будет верно. Но вам-то что за дело?
– Ничего, – улыбнулся Кристиан. – Просто спросил. А здесь-то вы зачем? У этого горе-лекаря? С вашим умением, с вашими знаниями…
– Мои знания не распространяются на то, как обработать дерево, – еще более грубо ответила я. – Видите же, девочка нездорова. Я рассчитывала, что врач поможет наложить шину. Или посоветует мастера, который смастерит креслице с колесами…
– Креслице? – переспросил Кристиан.
– Ну, чтоб Рози могла на нем передвигаться… а, неважно!
– Пойдем скорее домой, Эрика?
Рози тянула меня за руку.
Она впервые назвала меня по имени.
Без уважительного слова «госпожа». Словно чувствовала мое смятение. И пыталась ободрить и поддержать.
– Мы ведь с тобой не скажем ничего Ивонне? – прошептала я. – Наши приключения останутся только нашими?
Одно дело обводить вокруг пальца маленькую Рози. И совсем другое – Ивонну, которая бог знает сколько времени жила в доме. И знала Эрику как облупленную!
Она нипочем не поверит, что Эрика, изнеженная папина дочка, провела операцию, строя при этом всех, кто попался ей под руку!
– Но она сама увидит кровь на одежде, – прошептала Рози, тревожно заглядывая мне в глаза. – И что мы ей скажем?!
***
У Синеглазки был простой, но добротный экипаж. Коляска с откидным верхом.
И конь хороший впряжен.
Тонконогий, но сильный, злой.
Так что по городу мы прокатились с ветерком.
И почему-то мне казалось, что молва о том, куда Синеглазка везет новоявленного врача – меня, – бежит впереди нас.
Люди на улицах оборачивались на нас с удивлением.
И мне почудился даже внимательный, цепкий взгляд законника из-под лохматых бровей.
Я словно наяву услышала его сердитую воркотню:
– Не натвори глупостей, девочка!
«Не натворю», – твердо пообещала я невидимому собеседнику.
И моя совесть, разбуженная воображаемой руганью законника, затихла.
Ивонна уже вся извелась, поджидая нас с Рози.
Она сидела на крыльце, завернув хнычущего Итана потеплее, и с тревогой вглядывалась меж садовых деревьев на дорогу.
– Слава богу, госпожа Эрика! – воскликнула она, стоило только коляске Синеглазки-Кристиана затормозить у входа в дом. – А я вся извелась! Думала, с вами что дурное приключилось!
– Ничего дурного, Ивонна, – ответила я, тщательно пряча взгляд от внимательной старухи.
Потому что она рассматривала Кристиана с еще большей внимательностью, чем меня.
– Мы много денег привезли! – затараторила Рози, прыгая по металлической лесенке экипажа вниз. – Просто о-о-огромный кошель!
И с этими словами она, подскакивая на своем костылике, подбежала к Ивонне и потрясла у нее перед носом раздувшимся кошельком.
Та так и ахнула, судорожно прижав к себе младенца.
На глаза ее навернулись слезы.
– Ах! – только и смогла вымолвить она. – Откуда столько?..
– Алименты от отца ребенка, – сухо пояснила я, осторожно принимая у нее Итана. – Законник вытряс их с Юджина.
Это был наш с Рози тщательно разработанный план.
Она отвлекает Ивонну кошельком – я беру Итана и скрываю бурые пятна на своей одежде его пеленками.
Вроде, прокатило…
– А еще мы столько всего купили! – продолжила щебетать Рози. – Столько еды!..
Кристиан, сложив вожжи, спрыгнул с облучка и достал из коляски нашу корзину.
И вручил ее Ивонне чуть не с поклоном.
Да, он тоже участвовал в нашем с Рози плане.
Только добровольно, без сговора с нами.
Ивонна снова ахнула и залилась слезами счастья.
Дрожащими руками она приняла тяжелую корзину у Кристиана. Рассматривая припасы, хлеб, разноцветные ткани, она только всхлипывала и кланялась Кристиану. И слова не могла вымолвить.
А тот с интересом рассматривал дом.
– Ну, что я говорила?! – радостно воскликнула Рози, заметив его интерес к нашему жилищу.
– Красивый же он?! Красивый?!
Кристиан только качнул головой.
– Да, – с некоторым удивлением в голосе согласился он. – Дом и в самом деле красивый. Вовсе не зловещая пещера, как поговаривают о нем в народе.
– Люди скажут тоже, – проворчала Ивонна, совсем позабыв, что говорила не так давно о доме сама. – Не желаете ли чаю, господин? Я немного прибрала на кухне. Конечно, до порядка еще далеко, но…
– Благодарю, но нет, – слишком поспешно ответил Кристиан.
Его отказ почему-то пребольно резанул меня по сердцу.
Одно дело – сказать, где я живу, и совсем другое – показать.
Дать рассмотреть во всех деталях свою неприкрытую нищету. И самой увидеть огромную пропасть между нами.
Между собой, жалкой нищенкой с незаконнорожденным младенцем на руках, и им, блестящими молодым человеком.
Как мне показалось, и на ребенка Кристиан посмотрел слишком уж… долго. Оценивающе, что ли.
Да, сомнений быть не могло.
Синеглазка точно знал, кто я. Точно знал, почему я тут. В его глазах я была падшей женщиной, легкодоступной.
Легкой добычей.
А мне очень не хотелось бы, чтоб он так думал!
– Брезгуете? – резковато спросила я, укачивая хнычущего Итана.
Кристиан с интересом глянул на меня.
– Тороплюсь, – напомнил он. – Вы забыли? У меня лекарство для моего друга. Ему плохо без этих примочек, а я и так порядком задержался. Так что разрешите откланяться. Но, думаю, мы еще увидимся? И уже в ближайшее время?
– Как пожелаете, – суховато ответила я. – Прощайте.
Законник в моем воображении удовлетворенно крякнул и расправил усы.
«Вот и умница, девочка, – произнес он. – Не нужно иллюзий и глупых надежд. Синеглазка не для тебя. Ты его заинтересовала, да. Но его интерес ничем не отличается от интереса того же козла Юджина».
Я развернулась и поспешила в дом. Итана пора было кормить, он уже хныкал без остановки.
Да и самой есть хотелось…
***
Пока мы с Рози ходили в город, Ивонна не сидела без дела.
Она и комнаты протопила, отыскала кухню и навела там порядок.
– Немного воды, немного щелока, – ворчала она, – и все-все будет у меня блестеть! Еще б посуды новой. Я много не прошу, но уж больно стара тут сковородка. Ее, наверное, кинули, потому что она негодная. Да и пару горшков бы не помешало. Как думаете, госпожа?
– Все купим, – ответила я. – Законник обещал, что будет исправно трясти с Юджина деньги. Не бог весть что, но нам на скромное житье хватит. Да и сама я буду работать.
Ивонна усмехнулась:
– Работать! – проворчала она. – Кем, интересно? Что вы умеете делать? Вышивать? Так это все могут. За это много не дадут. Тут особое умение нужно.
– Да, шить я могу… в некотором роде, – согласилась я.
Проведенная операция не давала мне покоя.
Конечно, мне удалось снять одежду и скрыть от Ивонны следы крови. Но рано или поздно до нее все равно дойдут слухи, чем ее госпожа заработала много денег в городе.
И что тогда? Как ей это объяснить?
А! Что голову сейчас ломать. Потом. Все буду объяснять потом, когда попадусь.
Накормив и перепеленав Итана, я укачала его.
Наевшись, малыш довольно засопел, прикрыл синие глазки и, почмокав, затих у меня на руках.
Такой забавный… наел щеки, чмокает.
Щеки бархатные. Правда, правда! У младенцев нежная, бархатистая наощупь кожа.
Чудо какое.
Укачивая ребенка, я с изумлением поняла, что в моей душе рождаются к нему теплые чувства.
Там, в прошлой жизни, мне стать матерью не светило. Ну, вообще. Все некогда было, да и мужчины в моей жизни практически не было. Так, приходящий ухажер.
А тут вот как вышло. Странное и страшное происшествие обернулось мне тихой радостью.
И теперь, укачивая ребенка, я думала, что ничего больше и не нужно в этом мире. Есть дом, есть небольшой доход. Со временем обязательно станет лучше!
А Кристиан…
От воспоминаний о нем я чуть не застонала от досады.
Да, этот господин еще долго будет терзать мне память.
Вот кто его знает, почему он так меня взволновал.
Ну, красив. Ладно. Но ведь красота – это не самое главное и не самое важное!
Я вдруг ощутила острое желание снова оказаться с ними рядом. Перекинуться ничего не значащими фразами. Поулыбаться друг другу. До дрожи в руках захотела к нему прикоснуться. Хотя бы нечаянно, хотя бы край одежды задеть…
«О-о-о, Эрика! Не будь дурой! – я чуть не застонала от досады на саму себя. – Ты всегда была трезвомыслящей и не кидалась на мужчин!»
А была ли?
Я, старая, из другого мира – да. За годы работы и постоянного одиночества я словно высохла изнутри.
А вот Эрика… юная Эрика здесь, в этом мире, была романтична. Как и любая молоденькая девушка.
Ждала чувств. Ждала любви и чуда. Ждала встречи с тем единственным, что вскружит ее голову.
Дождалась, выходит…
Жаль, что так поздно.
Уложив Итана, я переоделась и спустилась вниз, посмотреть на успехи Ивонны.
Она работала шустро, как электровеник.
Внизу, в холле, она так же смело, как и я, отодрала доски, которыми были заколочены окна. Сразу стало намного светлее и не так мрачно. Атмосфера уже не пугала. На обоях можно было различить рисунок. Дверные проемы уже не казались черными провалами.
Ивонна смела весь мусор с пола, вытащила вон обломки.
Аккуратно расставила остатки мебели по своим местам, чтоб был порядок. В доме было сумрачно, но это был спокойный серый сумрак утра. Не страшно.
И теперь, подоткнув юбки, Ивонна тщательно отмывала окна от многолетней грязи. Стекла скрипели и блестели на солнце. Пахло мокрым деревом, а в окна врывался свежий прохладный ветер.
– Решила немного проветрить тут, госпожа Эрика, – пояснила Ивонна. – А то дом порядком отсырел. Да и воздух тут тяжелый, нездоровый. Пусть стены просохнут немного, ведь верно? Если будем топить каждый день, то скоро высушим тут все. И будет словно!
Рози тоже была тут.
Несмотря на свою больную ножку, она старалась не отставать от Ивонны.
В ее распоряжении тоже была тряпка. И ею девочка тщательно оттирала мебель, смывая серые разводы с некогда лакированной блестящей поверхности.
– Малыш спит? – спросила Ивонна, пыхтя, как паровоз.
– Да. Наелся и заснул, – ответила я.
– Золото, а не ребенок! – похвалила Ивонна. – Весь в вас, госпожа! Словно этот козел, Ваган, и не участвовал вовсе в его зачатии! Вы тоже были спокойным и здоровым ребенком, госпожа. И проблем не было с вами!
– Что ж, надеюсь, и дальше не будет, – пробормотала я.
Пока Ивонна и Рози мыли полы, обнаруживая под слоем серой пыли узор на паркете, я решила приготовить что-нибудь.
Хотелось супа.
Хлеб, молоко и масло – это все, что мы могли себе позволить до недавнего времени. Но питаться всухомятку – это совсем не то, что укрепляет здоровье.
Поэтому я решила сварить цыпленка, которого мы с Рози приобрели в городе.
Господская кухня была большая, но старомодная, без излишеств.
Ивонна славно тут потрудилась, выскребла пол дочиста, до последней песчинки.
Смела пыль со стен, и даже помыла беленые стены, оттерев побелку. Конечно, были потертости, но это куда лучше, чем грязь.
Печь Ивонна отчистила и отскребла особо.
Кажется, всю растрескавшуюся штукатурку убрала. Она все равно отваливалась большими неряшливыми кусками. Ивонна эти куски отодрала, щеткой зачистила кирпичную кладку. Выгребла всю золу, все слежавшиеся прогоревшие угольки.
Каждый кирпичик обмела щеткой, сполоснула кипятком.
Печь стала яркой, пожалуй, неуместно яркой. Оранжевой.
Но на удивление чистой. Даже какой-то гладкой, словно ее драили и чистили много лет подряд, каждый день.
Мебель на кухне тоже была старой.
Рассохшиеся шкафы с медными ручками и большой рабочий стол.
На него Ивонна водрузила пару горшков, старых и немного побитых, но тоже тщательно выскобленных. И сковородку.
Что ж, вполне прилично.
Цыпленка я тщательно отмыла, ополоснула и опалила над открытым огнем. Снова помыла, ножом поскоблила кожицу, пока она не заблестела.
После положила его в горшок. Залила водой и отправила в печь – томиться.
Пока я возилась с продуктами, за дверями кухни раздался характерный топоток. Это Рози бежала с какими-то вестями. И, судя по тому, как она спешила, новости были снова из разряда важных.
– Госпожа Эрика! – выпалила она, влетев на кухню. – Снова к нам гости! Снова!
Кого теперь принесло на мою голову?!
Гостей было много.
Во-первых, мясник. Быстро же он решился на благодарность!
На своей повозке он привез ну просто море всего.
И лучшие куски мяса, и колбасы. И горшок свиного жира для жарки. И целый мешок сосисок.
– Боже, – пробормотала я, глядя, как работники выгружают продукты и торопливо тащат их к моему крыльцу. – Да куда же нам столько?!
– В погреб! – выкрикнула из-за моей спины Ивонна. Вот молодец, не теряется никогда! Не стала выяснять, что это, откуда и за что. Сразу в погреб! Потом разберемся! – Прошу вас, господа! В погреб!
Мясник, окончив командовать разгрузкой, смахнул со лба пот и, сминая в руках поля шляпы, нерешительно ступил ко мне.
– Госпожа врач, – уважительно произнес он. – Я долго решил не тянуть с благодарностью…
– Да вы и так мне заплатили, – промямлила я. Но он решительно тряхнул головой.
– По совести надо, – глухо ответил он. – Вы сына мне спасли. Всю жизнь я и он вам благодарны будем.
– Но он еще должен поправиться…
– За это теперь не беспокойтесь, – почти весело ответил мясник. – Мать моя, старуха, до ста с лишним лет дожила. Многое видела. И детей ей приходилось хоронить. А сына моего увидела – сразу сказала, что и он до ста лет доживет! Сказала – славную работу врач проделал, сшил так, как будто мать с отцом сделали. У нее глаз наметанный, она не ошибается! Палкой меня погнала, чтоб я в ноги вам поклонился. Если что когда понадобится – я всегда помогу, сделаю! Только скажите.
Любопытная какая дама, колоритная…
– Спасибо, – с теплом ответила я. – Вы очень благородный человек.
А вот вторым гостем был Юджин.
Он прибыл чуть позже и видел, как мясник и с помощниками выгружают лучшее парное мясо – такое, какое, наверное, и Юджину не по карману, – и возмущению его не было предела.
– Что вы себе позволяете! —взревел он, направляясь ко мне решительно. В руках его я увидела знакомую мне лакированную палку. Вслед за ним вприпрыжку бежала уже знакомая мне девчонка, его дочь. – Прекратите тратить мои деньги!
Он даже задыхался от бега. Грузный, раскрасневшийся.
С лицом злым и жалким.
– Ваши деньги? – переспросила я холодно.
Но, однако, с его дороги отступила.
Эта короткая дубинка в его руках…
Знаете, мне казалось, что он вот-вот пустит ее в дело.
Он шел не просто пугать меня. Он шел ударить.
– Сегодня я передал деньги законнику! – яростно взревел Юджин, круто поворачивая в мою сторону и останавливаясь прямо передо мной. – Он вытряс из меня всю душу, и я вынужден был их отдать, чтобы он не упек меня в камеру!
– Ну, полагаю, вы поняли, куда пойдут эти деньги? – так же холодно произнесла я.
А у самой поджилки трясутся.
Он вдвое больше меня.
Если стукнет хоть раз, мне конец.
– Вы обязаны содержать вашего сына и меня, – продолжила я, несмотря на его ярость.
– Я ничего вам не обязан! – прохрипел он.
– Но деньги, меж тем, законнику дали, – уточнила я.
Юджин яростно топнул ногой.
– Я думал, – произнес он, – что ему дам, и он отстанет. А потом заберу у вас… должна же быть у тебя совесть, подзаборная ты потаскуха! – он сорвался на яростный крик. – С чего я должен тебя содержать, а?! Почему из-за твоих выкрутасов я должен иметь проблемы с законником?!
Я не знала, что и ответить.
– То есть, по вашему мнению, я должна покорно вас покрывать?! – еле смогла вымолвить я, потрясённая. – Брать у законника ваши алименты и… молча возвращать вам?!
– Наконец-то дошло! – выдохнул Юджин яростно. – Ну, бываешь же не такой тупой, какой кажешься! Да, ты должна мне денег! Ровно столько, сколько было в том проклятом кошельке! Или отдавай мне все, что успела понапокупать на мои деньги! Эй, вы! Живо несите все в мой экипаж!
Мясник, слушая нашу перепалку, казалось, к месту прирос ногами. И разговаривать разучился.
Он стоял и хлопал глазами, то открывая, то закрывая рот.
– Чего?.. – только и смог выдавить он, наконец.
– Оглох? – резко бросил в его сторону Юджин. Пятна румянца горели на его жирных, гладко выбритых щеках, как пунцовые расцветающие гвоздики. – Я сказал, несите все мне!
Вместо этого мясник сурово сдвинул брови и решительно закатал рукава.
– А ну, – грозно велел он, – пошел вон отсюда!
– Что! – опешил Юджин.
– Пошел вон, говорю, ворюга! – повторил мясник.
– Я ворюга?!
– Бандит с большой дороги! Явился честно заработанное у женщины отнять?!
– Это чем она заработала? – разразился издевательским смехом Юджин. – Каким местом?!
– Это наши деньги! – сердито выкрикнула девчонка, топнув ногой и насупив лоб. В точности как папаша! – Из-за вас я осталась без нового платья! И на лошадь не хватило! Не хватило!
Она снова сердито топнула ногой.
Из дома на звук скандала потянулись помощники мясника, Ивонна и Рози.
Рози выскочила первая, и, прихрамывая, бросилась ко мне.
Верно, она очень испугалась за меня.
Испугалась, что Юджин может меня ударить.
Она, словно маленькая серенькая птичка, выскочила вперед и заслонила мен своим хрупким тельцем, расставив руки, как крылышки.
– Госпожа Эрика, – выкрикнула она отчаянно и звонко, – спасла мальчика! Она спасла ему жизнь! Эти люди приехали отблагодарить ее! Это все для госпожи Эрики!
Юджин удивленно смолк.
Таких талантов он за мной не замечал.
А вот его дочь было этим не пронять.
Она скривилась, словно лизнула лимон. На ее губах заиграла брезгливая ухмылка.
– Твоя госпожа Эрика, – отчетливо произнесла она, – просто убогая дешевка!
– Замолчи! – вскипела Рози, сжимая кулаки.
Но эта маленькая, красиво одетая девочка не унималась.
– Дешевка! – повторила она, так же омерзительно дрожа от злобной радости, как ее папаша. – Она не могла столько заработать! Она этого не стоит!
– Мерзкая, мерзкая! – выкрикнула Рози.
Тут дочь Юджина вдруг стремительно шагнула к Рози и что есть сил толкнула ее, да так, что Рози с воплем свалилась к моим ногам.
– Колченогая уродица! – совсем не по-детски злобно, торжествуя, выдохнула девчонка. Она смотрела на Рози свысока и… с удовольствием.
И от злобы, воспитанной в этом юном существе, становилось не по себе.
– Замолчи!
Безотчетно я шагнула к ней и влепила хлесткую пощечину.
Так, что девчонка тоже вскрикнула, отлетела к отцу и залилась слезами, держась за побитую щеку.
