Текст книги "Отвергнутая невеста. Хозяйка заброшенного дома (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– Намаемся-а-а, – жалостливо затянула Ивонна. Ее старые глаза налились слезами. – Как детей кормить?!

– Придумаем что-нибудь, – преувеличенно бодро ответила я. – Не плачь раньше времени! Дом большой; поищем запасы, какие-то ценности…

Ивонна покачала головой.

– Вы малы были, когда его покинули, – ответила она. – И вы вывезли отсюда все ценное. Вряд ли что-то осталось.

– В нашем положении, Ивонна, и крепкий клочок ткани – драгоценность!

Мы присели рядом со спящими детьми, передохнуть.

Ивонна ловко придвинула корзинку.

Пока благородная Эрика валялась в обмороке, старуха подумала о будущем! Бог знает, какими правдами и неправдами она раздобыла нехитрую снедь. Совсем немного хлеба, кусок сахара, крошечный кусок масла…

– Вам надо кормить ребенка, госпожа Эрика, – с жалостью в голосе произнесла она, придвигая мне хлеб и масло.

Только сейчас я почувствовала, как проголодалась.

Гулко сглотнула слюну.

С утра маковой росинки во рту не было, с этой несостоявшейся свадьбой и выселением…

Но я не набросилась на хлеб, хотя съела бы весь кусок одна.

– Поедим все вместе, – твердо сказала я. – Когда Рози проснется. Пока… пока давай вскипятим чай.

– Дак нету чая, – горестно всплеснула руками Ивонна. – Прости, госпожа! Я не взяла, не успела…

– Не извиняйся, Ивонна – ответила я. – Твоей вины тут нет. А чая нет – так попьем кипятка с сахаром. Это придаст нам сил.

Я сама отыскала среди груд мусора какой-то маленький котелок. Песком отчистила его, окатила водой. Колодец был тут же, недалеко, во дворе. Я вытянула целое ведро, хотя это было и нелегко, и наполнила наш импровизированный чайник.

– В нем словно ведьмы зелье варили, – ругнулась старуха.

Я лишь рассмеялась. Кажется, начинаю привыкать к ее сердитой воркотне.

– Не выдумывай. Это всего лишь старый котелок, – ответила я легко.

Я подвесила котелок над огнем в камине, пока Ивонна делила хлеб и масло.

Ножа у нее не было, она резала еду суровой толстой нитью.

– Эх, – горько сказала она. Порции наши были крохотные, совсем маленькие. С учетом того, что и на завтрак она немного оставила. – Совсем голодно нам будет…

– Не будет, – уверенно возразила я. – Сейчас слишком поздно. А с утра я схожу, продам сережки в лавке. На хлеб нам хватит. А там придумаем, как жить и чем заняться.

Вода быстро вскипела. Она пахла дымом, но вприкуску с куском сахара это был просто волшебный нектар!

– Так что случилось с родителями Рози? – спросила я, прихлебывая из котелка и передавая его Ивонне. – Мой отец что-то с ней сотворил?

Та снова тяжело вздохнула.

– Вот отец не причем, госпожа, – ответила она. В голосе ее послышались слезы. – Это все ваша мачеха. Истинно говорю, это дьявол в юбке, а не женщина! Дай ей волю, она бы мучила живых людей с утра и до ночи! Мать Рози была красавица. Служила личной горничной у госпожи. Вы должны бы ее помнить. Агата ее звали.

– Агата?

В памяти моей, перемешанной с памятью Эрики, всплыл образ темноволосой, высокой, скромной девушки.

– Она вышла замуж за конюха. За Марека. Славная была пара! Оба красивые, молодые…

– Ах, да! Кажется, тогда она и пропала из нашего дома.

Старуха горестно поджала губы.

– Немного позже, – ответила она тихо. – Когда забеременела. Госпожа была в ярости.

– Отчего же?! Женщины как правило беременеют, если выходят замуж.

– Оттого, что она запрещала Агате беременеть. Говорила, что не потерпит этого уродства. Когда узнала – Агата уже не могла скрывать живот, – начала травить бедняжку. Заставлять выполнять тяжелую работу. То пододвинуть сундук, то приподнять кровать.

– Хотела от плода избавиться! – ахнула я. Ивонна кивнула.

– Но не вышло. И тогда госпожа словно бы нечаянно… ну, доказать-то нельзя, кто б поверил словам Агаты…

– Что она сотворила?!

– С лестницы ее столкнула. Ударила по лицу и толкнула.

Я молчала, отрясенная. В ушах стоял звон от ужаса.

– Агата родила тогда раньше времени. Но сама…

– Понятно, – произнесла я слишком поспешно. – Умерла.

– Да… не перенесла родов.

В груди моей клокотало от ярости и несправедливости.

И теперь этот монстр будет жить в моем доме?!

Будет пользоваться всеми деньгами, оставленными отцом?

Будет измываться над слугами, и никто ей не помешает?!

– Да почему же жизнь так несправедлива!

– Рози я воспитала, – тихо продолжила Ивонна. – Отца ее госпожа велела со двора прогнать и больше не пускать. Госпожа долго не спрашивала о Рози. А потом вдруг изъявила желание взять ее к себе в служанки. Но, боюсь, ей тоже была уготована судьба матери.

– Ее тоже мачеха столкнула?!

Ивонна горько усмехнулась.

– Неоднократно, – ответила она. – Бедняжка кубарем летала по этой лестнице. Вся в синяках… Вот и ножку повредила. Уж как она мучилась!

Я в ужасе глянула на спящего ребенка.

Как можно вымещать свою досаду, свою злобу на бедной сироте?!

– Но как отец допустил это?!

Ивонна пожала плечами.

– А кто отваживался ему жаловаться? Чтоб старая ведьма кипятком плеснула?

– Как земля ее носит!..

У меня даже руки тряслись. И девочку было очень жаль.

Хотелось как-то ей помочь. Хоть чем-то! Приласкать, успокоить.

Бедняжка… Бледненькая, худая. Сколько горя она повидала в своей короткой жизни.

Горя, боли и страха…

А теперь злобная старуха, лишившая ее родителей, просто вышвырнула ее из дому.

Лишила и шанса на жизнь. Все равно что своими руками убила бы ее.

Впрочем, она и моего малыша не пожалела. Совсем кроху.

При взгляде на спящего младенца я чуть не разрыдалась. Мачеха не могла не понимать, что ждет ребенка в этом заброшенном доме. Холод и голод. Верная смерть.

Но и это ее не тронуло.

Мне даже показалось, что она хочет, чтобы это поскорее произошло.

Она рассчитывала, что ее падчерица, Эрика, сгорая от стыда, не посмеет высунуться в люди. Молча погибнет. Ведь незаконнорожденный младенец – это позор.

Мало кто не покажет на улице пальцем на молодую мать, родившую вне брака.

Кто-то может и плюнуть. И даже камнем кинуть.

Но даже если люди проявят милосердие и не станут травить, то жить мне все равно будет туго.

Ведь свою репутацию я – несчастная Эрика, – погубила. Кто захочет иметь дело с падшей женщиной?

Даже если выживем, то дом этот, итак имеющий дурную славу, не скоро обретет уважение.

Если вообще обретет.

– Ну, ничего, – сквозь сжатые зубы пробормотала я. – Ничего-о-о… Я все исправлю, обещаю!

Но, несмотря на эти тяжелые мысли, мне все же интересно было, что же не так с ножкой Рози.

Наверное, сказался чисто профессиональный интерес.

Если уж ее лечили, то отчего она все равно хромала?

– Говоришь, лекарь вправлял? – спросила я у Ивонны, осторожно стаскивая с больной ножки девочки растоптанный уродливый башмак.

– О да, и хорошо вправил! – живо ответила Ивонна.

– Так что ж тогда?

– Он велел Рози лежать, не вставать, – пояснила старуха, пока я ощупывала крохотную беленькую ступню. – Но этот демон в юбке… вы же понимаете, госпожа, она не дала девочке спуска. Несмотря на то, что Рози сосем ребенок. Сердце у старой ведьмы каменное.

– Все ясно, – сказала я.

Втянувшись в знакомое мне дело, я как-то разом успокоилась, отбросила все мысли прочь и сосредоточилась только на том, как помочь Рози.

Беглый осмотр показал, что перелом сросся хорошо.

Но, видно, Рози специально косолапила.

Каким-то невообразимым образом выворачивала ступню при ходьбе, чтоб не было так больно. Ведь ей приходилось выполнять работу для мачехи, когда нога еще не срослась толком…

– Связки растянула, – определила я. – Сильно. Поэтому сейчас ступня все время вывихивается из сустава. Это поправимо, потребуется только побольше времени и терпения. Нужно забинтовать ножку потуже, вероятно, неплохо было б шину наложить. И да, покой. Не наступать, не двигать…

Я задумалась.

В идеале бы для Рози нужно смастерить костылик. Или даже кресло на колесах. Не может же ребенок несколько дней сидеть на одном месте.

Ей двигаться нужно.

Но кто сможет смастерить это?..

Ивонна с изумлением смотрела на меня.

– Откуда вам это известно, госпожа? Вы разве учились на лекаря?

– Нет, конечно, – отмахнулась я. Секрета своего я не собиралась открывать даже Ивонне. Скажи ей о том, что у меня была прежняя жизнь, и я была в ней врачом – старуха в ужасе и с воплями умчится. Хорошо, что хоть сейчас она немного позабыла о зловещей репутации дома и призраках, якобы его населяющих. – Просто в нашей библиотеке были разные книги. Я хотела узнать получше о лекарском искусстве. Мне было интересно. Вот я и читала. Очень много книг.

– О! – уважительно протянула Ивонна. – А я думала, вы читаете только сказки да романы про любовь. Книги с красивыми картинками. Ну, как и все прочие барышни.

Эрика так и делала.

И я была совсем не уверена, что в библиотеке были какие-то ученые книги. И что она их стала бы читать.

Но теперь это было неважно.

– Завтра с утра сделаем ей шину, – твердо сказала я. – Рози у нас еще танцевать будет!

Глава 3. Планы на будущее

Немного отдохнув, я поднялась и снова прошлась по дому в поисках того, чем можно на ночь протопить камин.

Старую мебель мне было совсем не жаль.

Зал, где мы обосновались, был, конечно, очень большой.

Протопить его было сложно. Но сделать это было просто необходимо.

Во-первых, ночью все еще было сыро и мы могли замерзнуть насмерть и не дожить и до утра. Дом давно не топился, стены его были сырые, промерзшие за зиму.

Подняться наверх, поискать более подходящую, маленькую комнату было бы можно. Но не в темноте. Я не знала состояние лестницы. Не хотелось бы наступить на гнилую ступеньку, провалиться и переломать ноги.

Лучше я сделаю это при свете дня.

Поднимусь наверх и посмотрю, что там.

Во-вторых, ребенок.

О нем надо заботиться, например, мыть его. Менять пеленки.

Это возможно только в том случае, если вокруг будет тепло.

Развернешь его в холоде – он тотчас заболеет.

Так что я развела в камине огромное пламя, собрав просто все обломки, что могла. У камина стало не то, что тепло – жарко. Даже Рози во сне разметалась. Бледное личико ее покраснело.

– Чудесный столик, госпожа! – ворчала Ивонна. – Он мог бы еще послужить!

– Он и служит, – ответила я, разламывая его высохшие ножки. – Не переживай за него, Ивонна. Все равно есть с него уже невозможно. Весь в плесени. Зато нам будет тепло.

Я сама принесла воды, нагрела ее в нашем маленьком котелке.

Младенец проснулся, закапризничал, и я взяла его на руки.

– Есть хочет, – сказала Ивонна. – Маленькие дети едят часто.

– Часто едят, часто пачкаются, – ответила я, разворачивая мокрые пеленки. – Прополощи, пожалуйста, его одежки. А я покормлю его и хотя б немного оботру.

Ребенок заходился плачем.

Господи, что делают с этими детьми, чтоб они не кричали?

Я не знала.

Это Эрика родила. А у меня своих детей никогда не было. И, наверное, я бы так и не выкроила времени на личную жизнь и рождение детей.

Теперь и стать матерью мне шанс выпал.

Я наскоро обтерла ребенка теплой водой, промокнула чистой тканью все его складочки на ножках, на шее, и переодела его в сухое.

Точнее, закутала в тряпки, которые старая Ивонна умудрилась набрать в моей разоренной комнате. Мои старенькие сорочки, какие-то простенькие юбки.

– Ивонна, ты просто чудо, – сказала я, прикладывая ребенка к груди. Он был голоден, потому сразу же затих, насыщаясь молоком. – Если б не ты, я бы растерялась и ушла бы просто ни с чем.

Ивонна тотчас надулась от гордости.

– Я пожила на этом свете, госпожа, – ответила она важно, полоща в ведре пеленки. – Я-то знаю цену вещам!

– Наверное, я должна быть благодарна мачехе, что она мне подарила личного ангела-хранителя, то есть тебя, – с улыбкой произнесла я.

От нашей болтовни, от плача младенца проснулась и Рози.

Некоторое время она сидела молча, сонно хлопая глазами и вспоминая, как она сюда попала.

Вспомнила.

В ее темных глазах снова вспыхнул страх.

Она тревожно огляделась по сторонам, губы ее задрожали от сдерживаемых слез.

– Ну, не плачь, малышка, – подбодрила я ее, укачивая младенца. – Знаю, тут не очень уютно. Зато этот дом наш. И никто нас не выгонит. И больше не обидит. А со временем тут будет намного лучше. Ты же поможешь мне привести дом в порядок?

– Помогу, – робко ответила девочка, все так же испуганно оглядываясь по сторонам. – Но говорили, тут призраки обитают…

– Призраки? Тогда им давно пора было б объявиться. А мы до сих пор не увидели ни одного.

Ивонна развешала на каминной полке одежки младенца и пошла выплеснуть воду и вымыть ведро.

Я же кивнула Рози на хлеб с маслом, и пододвинула ей кусочек сахара.

– Идем, поужинаешь, – сказала я.

Рози явно была голодна. Очень голодна.

Но, несмотря на это, сидела и просто смотрела голодными глазами. И брать хлеб не спешила.

Не решалась.

– Ну, чего ты? – удивилась я.

– Госпожа часто шутила над ней, – тихонько ответила вместо ребенка вернувшаяся Ивонна. – Разрешит ей взять лакомство. Но стоило Рози протянуть руку, госпожа била ее палкой по протянутой руке.

Я чуть не задохнулась от ярости.

– Пожалуй, на сегодня хватит говорить об этом монстре, – чересчур поспешно велела я Ивонне. – Рози, прошу тебя – не бойся меня. Я не буду колотить тебя палками ни в коем случае! Даже если тебе вздумается немного пошалить. Так что ты можешь взять еду смело. Ну?

Рози решилась.

Она ухватила хлеб, как мыши ухватывают кусочек пищи перед тем, как юркнуть в норку.

Она ела жадно, а у меня руки тряслись от бессилия.

– Нагрей еще воды, Ивонна, – сказала я. – Пусть Рози попьет кипятка с сахаром.

– Сахар больно бы не тратить, – проворчала Ивонна. Но мою просьб выполнили. – Вам кормить.

– Ты о серьгах забываешь, – напомнила я. – Продам, и сахара куплю.

– Всего мира не купишь на две крохотные сережки, – заметила Ивонна. – Экономить нужно сразу. Никогда не знаешь, когда настигнет беда.

И она украдкой вздохнула.

Рози меж тем немного освоилась.

Кусочек сахара, который я ей дала безо всяких побоев, без унижений и обмана, вселил в нее доверие ко мне.

– А мы тут будем жить? – спросила она, оглядываясь по сторонам.

– Да, дитя, – подтвердила я. – Этот дом теперь наш.

– И госпожа Зина не выгонит нас? – осторожно уточнила Рози, облизывая после сахара липкие пальцы.

– Нет, дитя. Этот дом мой. И бумаги на него имеются.

– О! – произнесла девочка. – Здорово. Если тут нет призраков, то тут просто здорово. Дом такой большой!

Я лишь улыбнулась.

– Тут нет призраков, дитя, – мягко ответила я.

Ивонна лишь покачала головой да проворчала что-то вроде «как же не так».

Но спорить со мной не стала.

– Такая огромная комната, – в восторге продолжала Рози, крутя головой по сторонам. – Пыльно, конечно, но я помогу убраться, госпожа!

– Называй меня Эрикой. Просто Эрика, и все. Не госпожа. И вот что, Рози, – я знаком попросила Ивонну взять у меня уснувшего малыша и привела в порядок одежду. – Можно, я посмотрю твою ножку?

Рози лишь кивнула согласно.

Верно, манипуляции с ногой ей всегда давались болезненно.

Поэтому она вся сжалась, дергаясь при каждом моем прикосновении.

Но я усыпила ее бдительность поглаживаниями. И как только она расслабилась – крак! – я крепко ухватила ступню и рывком поставила ее как надо.

– Ай! – только и выкрикнула Рози, дернув ногой. Но дело уже было сделано.

– Ох, и ловко вы это, госпожа! – изумилась Ивонна, всплеснув руками. – Лекарь возился обычно долго. Да так мучительно! У вас прям талант!

Я усмехнулась. Ну, слава богу, вправить-то сустав я еще могу.

А лекари тут, значит, совсем плохи…

– Ты очень поможешь мне, Рози, – сказала я, отобрав одну из старых сорочек и распуская ее на ленты, – если некоторое время посидишь смирно и не будешь наступать на эту ножку. Давай я ее забинтую, а ты… ты постарайся, чтоб она всегда находилась в правильном состоянии. Вот как сейчас.

Я наложила тугую повязку, проверила, чтоб не давило чрезмерно.

– Если вдруг ножка снова вывихнется, сразу мне скажи! – строго велела я. – Я ругать не стану. Просто поправлю и снова забинтую. И если ты меня будешь слушать, то очень скоро будешь здорова. И ходит будет совсем не больно.

Да, шину наложить тоже надо.

Это же ребенок.

Усидеть на одном месте она долго не сможет.

Все равно будет ходить.

Ну, да ладно. Об этом подумаю позже.

Однако, Рози, освоившись, оказалась еще более беспокойным ребенком, чем я думала.

И с забинтованной ногой она умудрилась направиться изучать дом.

Прыгая, как воробей, на одной ноге, она осмотрела и вход, и заколоченные окна.

И во все углы сунулась.

И даже на лестницу хотела взобраться. Но Ивонна ее остановила.

– Мало тебе ноги? Хочешь еще и шею сломать?! – ругалась она, снимая со ступеней внучку. – И поделом тебе будет, если слушаться не хочешь! Лестница того и гляди рассыплется!

– Вы же сказали, что дом весь наш, – недоумевала Рози. – Почему наверх нельзя? Значит, наш, но не весь?

– Весь, – уверила ее я. – Просто лестница мне кажется ненадежной. Я завтра схожу, посмотрю, что там.

– Но я легкая! – ответила Рози. Ох, и шило! – Легче вас, госпожа Эрика. Если вас лестница выдержит, то меня и подавно!

Но я не пустила Рози наверх.

Да она и сама скоро умаялась, наскакавшись вдоволь на одной ноге.

И мы все улеглись спать у пылающего камина. Мы с Ивонной по краям, дети – между нами.

Мы прижались к ним тесно-тесно, накрылись всем, что попало под руку. Детей накрыли своими юбками.

В этом коконе мне стало вдруг тепло-тепло и очень уютно. Словно я сплю в самой мягкой в мире постели, а не на пыльном ковре на полу.

– Все будет хорошо, – произнесла я, целуя спящего малыша. – Все будет просто отлично!

Утром я проснулась раньше всех.

Младенец заворочался, захныкал, требуя пищи. Кажется, и пеленки его были мокрые. Нужно было скорее его перепеленать, накормить… Мамочки! Никак не привыкну, что это мое дитя.

Мой сын.

По бумагам он был записан как незаконнорожденный ребенок сэра Юджина Вагана. Имя я дала ему сама – Итан.

Юджин, помню, сердился. Все же это был его сын, и он хотел ему дать какое-то свое, родовое, длинное и пышное имя.

Как породистому щенку.

Как раз это мне и не понравилось. И прежде, чем Юджин надулся, натужился, собираясь исторгнуть из своего воображение цветистое имя, я сказала просто – Итан. И законник так и записал.

– Ну, Итан, – качая ребенка на руках чтоб хоть немного успокоить его, – будем привыкать друг к другу?

Было достаточно прохладно.

Дрова в камине с вечера прогорели. Я поспешила развести огонь из остатков собранных вчера дров, пока ребенок не разревелся во все горло. Хорошо, что с вечера я догадалась положить обломки мебели поближе к огню, подсушиться.

Сухое дерево занялось быстро, загорелось жарко.

В разливающемся по комнате жаре я быстро перепеленала малыша, принялась кормить.

Наша возня не осталась незамеченной. Ивонна тоже проснулась и уселась на нашем импровизированном ложе, хлопая глазами.

– Простите, госпожа, – забормотала она испуганно. – Проспала… ах, я, дура старая! Простите! Я сейчас!..

– Успокойся, Ивонна. Ты так расстраиваешься, будто я тебя палкой сейчас поколочу. Но этого ведь не будет, – напомнила я. – Ты просто вчера сильно напугалась и устала. Поэтому поспала чуть дольше. Ничего страшного. Тебе нужно было отдохнуть.

Но Ивонна уже подскочила и со всех ног кинулась наводить порядок в нашем небольшом хозяйстве.

– Я наношу воды, и мы с Рози тут все быстро-быстро приберем, – бормотала она, полоща мокрые пеленки.

– Не забывай, что Рози надо беречь ножку, – напомнила я.

– Ах, точно… Ну, значит, ей сидеть с ребенком. Сейчас будет готов кипяток, попьете, госпожа… Вот сахар, держите! Ешьте! Вам дитя кормить!

Как бы я не сопротивлялась, она всучила мне остатки сахара и дала кусок хлеба.

Последний.

Я была зверски голодна, но хлеб мне в горло не лез. Я смотрела на лицо старой Ивонны, на спящую Рози, и… не могла есть.

– Поем потом, – отстранив от себя руку Ивонны с хлебом, произнесла я. – Когда приду из города. И сахар оставь. Ребенок проснется, наверняка захочет есть. Завернешь сахар в тряпицу, дашь ему пососать.

– И то верно! – обрадовалась Ивонна. – А хлеб все ж таки съешьте, госпожа. Идти вам далеко. Силы будут нужны.

Накормив и укачав младенца, я передала его Ивонне и поднялась.

– Ну, что же, – набравшись духу, произнесла я. – Пожелай мне удачи!

– Она здорово вам понадобится, госпожа, – очень серьезно произнесла Ивонна. – Сами понимаете, люди злы. Они и за меньшее изгоняли девиц из города. А тут младенец… Ваши серьги могут и не купить.

Ивонна покачала головой, и я снова тяжело вздохнула, волнуясь.

Все это я прекрасно понимала. Меня могли просто освистать и прогнать прочь.

И тут, посреди тревожных размышлений, в серой утренней темноте, я отчетливо услыхала осторожный скрип ступеней.

Мне показалось, что и огонь блеснул. Словно кто-то на верхней площадке, над лестницей, задул поскорее свечу, чтоб его не обнаружили.

Я так и ахнула!

– Этого еще не хватало!

– Призраки! – взвизгнула Ивонна, в ужасе прижав к себе малыша.

Мелкая дрожь проняла меня.

Нет, я же трезвомыслящий человек.

Я не верю в призраки.

– Привидений не бывает! – твердо произнесла я. – Не болтай чепуху! Сейчас пойду и посмотрю, что там!

Но кто-то все-таки ходил наверху.

– Не ходите, госпожа! – взмолилась Ивонна. – Оно… оно заманивает вас наверх!

– Да чтоб тебя! – ругнулась я, вынимая из камина горящую палку. Будет вместо факела. А если что, и вместо оружия. – Ивонна, ты и мертвого напугаешь! Нет там призраков никаких! Я тоже хороша, разлеглась, потеряла бдительность… Конечно, нет никаких привидений. Но живые-то люди вполне могут быть! Как я раньше не догадалась! Дом сто лет стоял пустой! Заходите, живите кто хотите!

– Думаете, забрался кто-то? – осторожно произнесла Ивонна.

– Я более чем уверенна, – твердо ответила я. Хотя сердце мое дрожало, как овечий хвост. —Не бойся и не кричи, не то детей разбудишь. Я схожу, посмотрю.

– Может, не надо?! Давайте позовем кого-нибудь на помощь!

– Кого? В округе до самого города нет никого.

Бормоча про себя проклятья, я мужественно отправилась наверх.

– Если тут кто и есть, – размышляла я вслух, осторожно ступая на лестницу, – то нам все равно с ним придется столкнуться. И уж лучше я, чем Ивонна или Рози…

Лестница оказалась крепче, чем я думала.

Только третья и седьмая ступени скрипели. Видно, рассохлись.

Остальные были прочными.

«Наверное, дубовые», – подумала я.

И перила были целыми. Пыльными и грязными, но целыми.

Кажется, никто в округе не посмел осквернить дом, и мародерствовать не осмелился…

– Иногда дурная слава – это то, что нужно, не так ли? По крайней мере, оберегает от дурных людей…

Площадка наверху показалась мне так и совсем… обитаемой.

– Ну, что там? – слабо крикнула снизу Ивонна.

– О, боги…– только и смогла сказать я. – Все хорошо. Подозрительно чисто. Тут даже узор на ковре можно рассмотреть! Не скажешь же ты, что это духи его выколачивают и чистят!

– Они могут, госпожа, – серьезно возразила Ивонна. – Если им хочется, чтоб все было так, как они привыкли при жизни, они могут.

– Признайся, ты нарочно меня пугаешь?!

Если в нижнем зале царило запустение и разруха, то тут было словно другое измерение!

Здесь и мебели было поболее, и целее она была.

Словно дом покидали в такой спешке, что не забрали ни изящные креслица, ни столик, ни старинные напольные часы.

– Тут есть канделябр! – оповестила я Ивонну. – А в нем свечи. Странно, что мыши их не погрызли за столько времени…

– Это духи их отгоняли, – зловеще завывала внизу Ивонна.

Но на этом доступное мне пространство заканчивалось.

С верхней площадки в разные стороны расходились два коридора, в восточное и западное крыло дома. И эти два коридора совершенно точно были заколочены!

Но кто же тогда ходит по дому? Я еще не сошла с ума, я слышала топот ног. Кто-то определенно удирал по заколоченному коридору.

Кто-то маленький? Сумел между досок протиснуться?

Я зажгла свечи, а головешку вернула в камин. Затем снова поднялась наверх под тревожным взглядом Ивонны.

Вооружившись какой-то крепкой палкой, я постаралась выломать несколько досок, перегораживающих дверной проем. И мне это удалось весьма легко.

Дерево было сухое, легкое. Гвозди со скрипом легко выдергивались из косяков, доски словно сами падали на пол.

– Пойдет топить камин! – пыхтела я, разламывая и круша. – Тут дров… на неделю вперед…

Скоро я освободила проход настолько, что смогла свободно пройти в коридор, чуть пригнувшись.

– Эй, есть кто-нибудь? – крикнула я, сунув канделябр в разлом.

Но ответом мне был только быстрый топоток удирающих ног.

– Что, еще один ребенок? – проворчала я, отважно сунувшись в коридор.

Ничего зловещего тут не было. Ну, совершенно. Только воздух спертый, душный.

– Как тут можно жить, – проворчала я, пробираясь по коридору.

– Они и не живут, госпожа, – зловеще каркала где-то внизу Ивонна. – Они же мертвые! Призраки!

Да чтоб ей, этой Ивонне!..

Странно, но тут было очень чисто. Очень.

Темные обои, поблекшие за много лет. Темный ковер на весь коридор. Темные двери из благородного дерева.

Все это было ну разве что немного запыленным. Словно горничные были немного нерадивыми.

Но дом не выглядел ни запущенным, ни захламленным.

С одной стороны, это было легко объяснить тем, что все было заколочено и закрыто. Окно в конце коридора заперто и завешено ставнями. Так что пыли просто неоткуда было просочиться.

С другой стороны… ох, уж эта Ивонна с ее страшными рассказами!

– Не ходите, госпожа! Вернитесь!

Топоток вдруг раздался за одной из дверей, и я дернулась невольно.

Оглянулась.

Эта дверь была, кажется, в ванную.

Мне показалось, что я вспомнила, как там все выглядело раньше. Вспомнила светлые занавески, вздувавшиеся пузырем на окне… начищенный до блеска медный кран и бьющую в глубокую чашу ванны струю воды…

Осторожно взявшись за ручку, я повернула ее, отворив дверь…

… И в лицо мне ударил поток свежего воздуха, да так, что погасил свечи и растрепал мои волосы.

Я моргнула со страха, но бояться было совершенно нечего.

Окно в ванну было распахнуто. Посеревшие и обтрепавшиеся от времени занавеси бились от порывов ветра.

А по подоконнику бегали, воркуя, голуби.

– Ивонна, – с моих плеч словно тяжкий груз свалился. – Нет тут никого! Ни мародеров, ни призраков! Это просто птицы! Не бойся! Разбуди Рози и поднимайтесь сюда!

***

Странно, но старый водопровод работал и сейчас.

Сначала он плюнул сгустком грязи, а потом из крана пошла вода. И чем дальше, тем чище.

Пока Ивонна карабкалась с кряхтением по ступенькам, а Рози прыгала вслед за ней на одной ноге, я успела и умыться более-менее чистой водой и оглядеться.

Проверила спальни – они тоже были пусты.

Пыльные, почти лишенные мебели, но пустые.

– Вода, – обрадовалась Ивонна, показываясь с младенцем в дверях ванной комнаты.

– Да, носить не придется, – ответила я.

– Да и небольшую комнату протопить проще, чем огромный зал! – радовалась Ивонна.

– А мне здесь нравится, – заявила Рози, крутя по сторонам головой. – И мы дому нравимся! Иначе б он нас сюда не позвал!

– Тише ты, что болтаешь! – одернула ее Ивонна испуганно. – Навлечешь беду на наши головы!

Но Рози упрямо мотала головой.

– Нет! – дерзко ответила она. – Я тоже боялась, а теперь вижу – нечего тут бояться! Это дом хороший! Посмотри, как тут светло. Разве может быть дурное место таким светлым?

Мне же на ум вдруг пришло еще одно воспоминание.

Помню, отец учил меня читать. И чтоб уроки были мне интереснее, он за успехи вознаграждал меня монетами.

За особое прилежание давал золотой. За небольшие огрехи – так и быть, серебряшку.

Ну, а если я откровенно ленилась, то наградой мне были самые старые, самые тертые и зеленые медяки.

Золото я любила. Я берегла эти монеты, складывая в копилку. Когда мы ездили на ярмарку, я сама покупала себе платья, туфли, красивые перья в шляпу.

С серебряшками я бегала в лавку со сладостями, когда мы выезжали в город.

А ненавистные медяшки, которые и в руки-то было стыдно брать, я прятала ото всех за отходившей плиткой.

Мои пальцы привычно нащупали ее, чуть нажали на край. Плитка, кувырнувшись, оказалась у меня в руке, а за ней…

– Клад, клад! – заверещала Рози, хлопая в ладоши.

Да, для нас это был настоящий клад. Наверное, дороже сережек, дороже обручального кольца с крупным камнем!

Я выгребла трясущимися руками целую горсть медяков.

Своих ненавистных, зеленых медяков!

– Это какие-никакие, а деньги, – чуть не заливаясь слезами, произнесла я. – Вряд ли какой-нибудь лавочник откажется их принять.

– Так если не надо продавать сережки, – подала голос Ивонна, – то может, я схожу? Сережки-то, люди могут подумать, что я украла. А медяки… Вряд ли кто скажет, что у меня в кармане не может быть пары монет.

– Пожалуй, так будет даже лучше, – согласилась я. – Я доверяю тебе, Ивонна. Ты даже лучше меня знаешь, что купить. А мы с Рози тогда приступим к уборке.

Ивонна поморщилась.

– Негоже знатной девице возиться в грязи, – проворчала она. – Руки портить…

– Я больше не знатная девица, – ответила я. – Забыла? Так что не переживай за мои руки!

***

Камин, который мы топили, располагался как раз под этим крылом здания. Не скажу, что мы протопили его основательно, но пол ледяным не был, да и в комнатах было заметно тепло.

Спровадив Ивонну и усадив Рози с Итаном в одной из спален на кровать, я укутала их как следует.

Поделив честно с Рози оставшийся ломоть хлеба, мы позавтракали. И оставшийся кусок сахара я Рози отдала.

– Но я слышала, – возразила Рози, нерешительно глядя на лакомство, – что бабушка Ивонна велела вам отдать его… или ребенку.

Я усмехнулась.

– Ну, во-первых, она сейчас принесет еды. Купит и принесет. А во-вторых, кто главнее, я или бабушка Ивонна?

Рози задумчиво посмотрела на меня и ответила:

– Пожалуй, все же вы. Иначе не было бы у нас этого чудесного дома.

И тотчас же с жадностью принялась грызть сахар. Бедняжка. Наверное, она и мечтать не могла, чтобы было вот так – без крика, без побоев и без страха.

– Чудесного? – улыбнулась я. – Так дом тебе нравится?

– Конечно, – уверенно ответила Рози, кивнув головой. – Он, конечно, грязный. Зато большой, красивый и весь-весь наш! Да и госпожа Зина сюда никогда не осмелится прийти…

Рози оглянулась на дверь, желая убедиться, что ее бабушка точно ушла, и таинственным шепотом произнесла:

– Бабушка Ивонна часто рассказывала страшную сказку про нее и про этот дом.

– Что за сказка?

– Про то, как призраки этого дома до смерти напугали госпожу Зина!

– Вот как? И как же?

– Они схватили ее под руки и таскали под потолком! – страшным шепотом ответила Рози. – А потом заставили ее маршировать по стенам! Швыряли друг другу, ну как мяч! Бабушка Ивонна сама видела! И то, как госпожа Зина ударялась о стены и падала вниз! И то, как снова взлетала к потолку и там болталась!

– Какое пылкое воображение, —проворчала я. Думаю, эти байки Ивонна рассказывала Рози, чтобы утешить ее после очередного избиения.