Текст книги "Золушка по принцу не страдает (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 10. 5

Енот брел неторопливо. Грохот и стук копыт, скрип приближающейся повозки он услышал издалека и очень обрадовался, потому что топать до замка ему было лень, и он здорово рассчитывал, что его подкинут с ветерком.

Он остановился у обочины дороги и изготовился голосовать, но, увидев приближающуюся карету, так и замер с раскрытым ртом и задранной вверх рукой.

Белка, вытянувшись в струнку, рвала когти и жилы, вытянув шею, скаля зубы и тараща от натуги глаза. Ее жестокое бальное платье, вообразив себя то ли наездником, то ли кучером, сидело на ней, хищно впившись жестким корсетом в бока и нахлестывая время от времени юбкой по беличьим ляжкам. Белка лишь мотала головой, взбрыкивала и неслась дальше, слившись с оглоблями в нерушимый монолит.

– Ы-ы-ы-ы-ы! – донеслось до енота раскатисто и хрипло.

Невеста, спешащая на бал таким экстравагантным способом, вогнала енота в ступор. Впрочем, мало ли, что там у нее, в карете. Возможно, она тащит свои девичьи штучки, румяна или еще что. Возможно, это и не карета вовсе, а, скажем, немного слишком большой ридикюль. Енот был не из тех, кто долго обдумывает происходящее. Шок шоком, а добираться до дворца было как-то нужно. И, когда карета, увлекаемая белкой, поравнялась с енотом, тот, недолго думая, вскочил на запятки, где должны были бы быть лакеи.

Но их не было – мы-то знаем, что карета стартовала внезапно, и совсем не так, как задумывалось, – и потому довольный енот расположился со всем удобством. Взмыленная белка, озверевшая от тяжести возложенного на ее плечи груза, вроде как не заметила прибавление еще одного, очень весомого пассажира. Она лишь нервно вздрогнула, крепче, до скрежета, сжала зубы и продолжила свой путь, оглашаемый зычным «ы-ы-ы-ы!».

Карета, скрипя, громыхая и подпрыгивая на ухабах, неслась по направлению к королевскому дворцу в клубах пыли, хрустальные туфли звенели о камни.

* * *

Конечно, Анна обманула Терезу. Даже если б они опоздали, никто не посмел бы обидеть королевских гостий, не пустив их на порог.

Но они успели; часы на башне торжественно отбили следующий час, когда взмыленная белка, сипя и надсадно дыша, втащила карету с девицами по въездной аллее прямо на дворцовую площадь и бросила осточертевшие оглобли прямо на брусчатку.

Они натерли ей подмышки, ветер растрепал ей прическу, превратив парик в гнездо сороки, едкий пот размыл макияж. На губы налипли мошки, зазевавшиеся и втянутые в разверстый в отчаянном крике рот. Усы прилипли к распаренной, потной физиономии и напоминали белесые дорожки соплей, которые ветром размазало то носа и до самых ушей по щекам. Белка сипела, как старый паровоз, и была красна, как новенький медяк.

– Все! – торжествуя, выкрикнула она, и сплюнула козявок на брусчатку.

Твердым и уверенным шагом она ринулась к лестнице, ведущей во дворец, наскоро приводя себя в порядок при помощи щелчков пальцев и искрящейся магии. Хрустальные каблуки громыхали по ступеням, подол платья жестко шуршал, заметая за белкой следы.

Дойдя до первого же напудренного лакея, предлагающего подъехавшим гостям шампанское, белка ухватила с его блестящего подносика сразу пару бокалов и по очереди опрокинула их в свою разгоряченную скачками глотку.

– Я заслужила! – рявкнула она в изумленное лицо лакея. Холодное вино полилось в ее горло, и было оно так прекрасно, так сладко, что затушило бушующее пламя отчаяния и ярости в душе белки, и та расслабилась, совершенно счастливая, ощутив себя на вершине блаженства.

Но вершин много.

И чтоб покорить очередную, белка, не долго думая, опрокинула в свой рот третий бокал с прохладным игристым вином. От просохшего беличьего лица с еле слышным треньканьем отлипали усы, топорщась на глазах у изумленного лакея веером.

Жизнь определенно налаживалась.

Енот, соскочивший с запяток раньше, чем прибывшие невесты успели выйти из своей кареты без лошади, видел все это, и отчего-то проникся неподдельным восхищение по отношению к этой щуплой, но решительной, с несгибаемой волей, девице, что притащила на бал всех, включая его самого.

То, как белка запивала стресс, понравилось еноту больше всего. В ее жестах была решимость, смелость и напор. И совершенно не было притворного жеманства.

Она явно умела ставить цели, упорно к ним стремиться и добиваться их.

– Какая женщина! – восхитился он, и, трусовато прижав уши, последовал за ней.

Но сиюминутному знакомству енота и женщины его мечты помешал вдруг набежавший Король.

– Ваше Высочество, – зашипел он, внезапно появившись откуда-то и крепко вцепившись в енотий локоть. – Что опять за выходки?! Вы зачем сбежали из комнаты?!

– Я-а-а… – растерянно проблеял енот, глядя на рассерженного короля сверху вниз.

– Да, да, вы! – кипятился Король. – Нет, это неплохо, что вы все же снизошли до гостий и вышли их встречать! В конце концов, это ваши потенциальные невесты, и внимание им оказывать именно вы должны! За это хвалю! Но вы сбежали, из комнаты сбежали! И заставили меня волноваться! А это, знаете, неуважение ко мне!..

Енот, при всем его глуповатом виде, конечно, дураком не был. Сопоставив два факта – внезапный найм на работу и сердитого Короля, – енот тотчас понял, кто именно повстречался ему на лесной дорожке.

И тут же понял, что на этом балу ему не будет отказа ни в чем. Любая девица, которую он щипнет за бочок, даже не осмелится пожаловаться, и, скорее всего, сочтет это за честь. Руки енота были развязаны этим внезапным откровением; он потер потные ладошечки и оскалился так радостно и хищно, что Король отшатнулся, немного испугавшись этого бурного проявления радости.

– Да я же всегда готов, Ваше Величество, – угодливо и сладко, чересчур покладисто ответил енот. – Укажите на любую, и я проявлю ей все мое внимание!

– Ась?! – воскликнул сбитый с толку покладистостью принца, воскликнул Король. Это было чрезвычайно подозрительно, Король даже подумал, что его строптивый сын снова задумал какую-то гадость.

Но енот, радушно распахнув объятья, уже вышагивал в сторону вновь прибывших гостий. Он сердечно обнял каждую, расцеловался со всеми на глазах у изумленного Короля, а одну – осторожно, дрожащей рукой, в качестве несмелой пробы, – ухватил тайком за задницу.

– Ну, вот, – произнес Король неуверенно, но, однако, одобряя выбор задницы сыном, – так бы сразу…

Но принц почему-то стал просто шелковым, послушным и приветливым. С изумлением Король наблюдал, как тот встречает все новых и новых красавиц, как томно и с удовольствием припадает к их ручкам почтительными поцелуями, шаркая ножкой, и с каким вожделением обнимает и тискает наиболее понравившихся девушек.

– Ну вот! Вот! – вскричал воодушевленный Король, глядя, как принц исправляется буквально на глазах. – Слава богу!

Он выдохнул, успокаиваясь, и хотел было взять с подноса бокальчик с шампанским, чтобы немного освежиться, но его опередили.

Тощая зубастая девица ухватила последний бокал с вином и одним махом опрокинула его содержимое в зубастую разверстую пасть. Глаза ее были пусты и бессмыслены, как у человека, который отключил все чувства разом, оставив лишь одно – чувство удовольствия то еды. И именно это чувство данная девица нещадно теребила.

Закусила мигом проглоченное шампанское девица марципановой розочкой, яростно вгрызаясь в пирожное. Пальцы ее были перепачканы в крему, но она их запросто, с сочным чпоканьем, облизала, отерла об живот и, вручив остолбеневшему Королю опустевший бокал, с решительным видом двинула в сторону столиков с конфетами и печеньем.

Меж тем лжепринц, переобнимав всех понравившихся ему девиц, рысью бросился догонять особо впечатлившую его гостью. Король, таясь от взгляда лжепринца, последовал за ним.

Со стороны Королю казалось, что все идет как надо. Принц лавировал по надраенному до блеска дворцовому паркету, переходил из зала в зал, важно раскланивался, ловко протискивался между красавиц (и не очень красавиц), рассыпался в комплементах, целовал ручки, и Королю казалось, что взявшийся за ум наследник просто тщательно выбирает себе невесту. Как и положено.

– Да, правильно, эту обойдем, – бормотал про себя Король, наблюдая за принцем и одобряя то, как ловко он уклонился от объятий старой пиратки. – А вот к этой можно присмотреться, недурна…

Король довольно рассмеялся и потер ручки. Кажется, принц действительно одумался, и жизнь налаживалась.

Но тут случилось страшное.

Оркестр грянул, и вокруг принца тотчас образовалась пустота, девицы отпрянули, выстроившись кружком и скромно потупив глазки, ожидая, когда принц выберет одну из них на танец. И принц оглянулся, явно раздумывая, какую же осчастливить танцем – и своим выбором на всю жизнь. Но тут на него налетело пропахшее хлорными газами существо в противогазе и ухватило за руки, вынуждая танцевать.

Принц из радостного и счастливого сразу же превратился в перепуганного и растерянного.

Прижатый румяной щечкой к зеленой резиновой щеке, подчиняясь грубой силе отставной военной, он вынужден был совершать энергичные, страстные, но несколько грубые и даже пошлые танцевальные па. Противогаз восторженно гудел. Ноги танцующих в унисон скользили по паркету. Принц, прислушиваясь к хрипу ангажировавшей его дамы, испуганно и настороженно таращил глаза.

Король зажмурился и звонко шлепнул себя по лбу.

Белка меж тем обжиралась у шведского стола.

Ей было совершенно все равно, что корсет ее предательски лопается по швам. Вслушиваясь в то, как под напором ее округляющегося от лакомств и выпитого шампанского живота выпарываются люверсы и трещат шнурки, она с упрямством маньяка толкала в себя огромный кусок торта, действительно пропитанного отличнейшим коньяком. Если еда не лезла, белка смачивала горлышко порцией шампанского, и, склонившись над тарелкой, откусывала очередную марципановую розочку. Она обошла торт, огромный, как небольшой дом, уже трижды. И на его кремовой поверхности остались следы ее зубов и пальцев.

Жизнь у Вильгельмины явно удалась.

Когда она слегка наелась и начала лениво выгрызать из шоколадных конфет фундук, танцы подошли к самой жаркой своей фазе. Дама в противогазе, мыча и бубня полковой марш, вращала принца, как юлу, и лицо у того становилось все зеленее и зеленее, прямо в тон к ее противогазу.

В сытом и довольном мозгу белки вдруг всплыли какие-то воспоминания, что-то нудное и назойливое о том, что по идее, принц с противогазом танцевать не должен. И что, по идее, ей, белке, нужно бы его очаровать, представившись Изабеллой. За этим она сюда и явилась!

Это было скучно и в целом не очень-то и хотелось. Но выпитый алкоголь, не вместившись в живот, начал искать пустоты, где можно было б перекантоваться, и ударил в белкин мозг, породив нездоровый азарт и непреклонное настроение завоевательницы.

– А ну, в сторону, курицы! – брутально рыкнула белка, в очередной раз до блеска облизывая пальцы и решительным жестом отирая их о присмиревшее платье.

Широким, но не очень твердым шагом она прошла прямо к принцу, плечом решительно раздвигая девиц, и, ухватив его за руку, вырвала из лап хлорной военной дамы.

Крепко прижав ошалевшего от такого поворота событий лжепринца к себе, белка пристально посмотрела ему в глаза и крепко ухватила за окорока.

– Кто это чучело?! – вскричал Король, в ужасе терзая последние редкие седые кудри.

– Да как будто бы, – неуверенно послышался голос из-за спины короля, – дочь Лесничего… прибыла впряженной в его карету…

Невидимый докладчик нервно закашлялся и смолк. Король побледнел, как полотно.

– Впряженной, – повторил он, словно во сне. – Боже, бедный мой мальчик…

Белка, громко и отчетливо икнув на весь зал, резко повернула голову в строну Короля и грозно сверкнула глазами.

– Не переживайте, папа, – низким, интригующим голосом произнесла она. – Мой природный магнетизм сделает твоего сына счастливым!

И в подтверждение своих слов белка снова по-хозяйски ухватила лжепринца за филей.

Глава 11. Королевская свадьба

* * *

Но лжепринц не чувствовал себя «несчастным мальчиком». И белкины лапы на своем филее воспринимал более чем благосклонно.

Обещанный животный магнетизм работал как надо; лжепринц смотрел в белкино нетрезвое лицо, и она нравилась ему все больше. Он был в непередаваемом восторге буквально от всего: и от ее блестящих, торчащих вперед зубов, и от усов на подвижной физиономии, и от непередаваемого животного запаха, что исходил то белкиных взмокших, натруженных оглоблями подмышек.

Обеими ноздрями лжепринц вдохнул этот аромат труда и разум его растворился, уступив место дикому природному инстинкту.

– Мадемуазе-е-ель, – хрипел принц жарко и страшно, тиская белку и ухватывая ее за мягкий зад с ответной страстью и с претензией на право собственности. – Будьте же моею…

– Мадам четыре раза! – щелкнув енота по носу сложенным веером, строго осадила его белка, приятно удивленная, что так скоро и так легко сумела завоевать внимание принца. – Спляшем? – по-деловому предложила она лжепринцу.

– Пожалуй, да, – с готовностью отозвался тот, не отрываясь от ощупывания мягкой пятой точки своей избранницы. – Маэстро, танго!

И он крутанул белку так, что юбка ее вздулась огромным колоколом, а из-под каблуков со звоном посыпались искры. Дирижер радостно и торжественно взмахнул палочкой, и оркестр грянул по-праздничному бальную мелодию.

Свет померк в глазах несчастного Короля. В звоне хрустальных туфель он услышал перезвон магии Феи, и теперь, глядя на странный выбор принца, волшебство Феи казалось ему проклятьем.

Король страдал; Король хотел, чтобы в него впилось разом десять веретен и сто шипов роз, чтобы он уснул на сто лет и не видел того, как его сын, его Люк, расплясывает с чудовищной неряхой в платье, засаленном на животе, с перепачканной кремом физиономией и с нетрезвыми глазами.

Зачем Люк сделал этот странный выбор, прекрасно осведомленный о чарах – Король не мог себе этого объяснить. В его горящем от ужаса разуме промелькнула ужасная мысль о том, что Люк сделал это нарочно, чтобы позлить отца. Ведь теперь принцу придется жениться на этой жадной грязнуле и обжоре, и Король вынужден будет каждое утро наблюдать за завтраком, как невестка, госпожа принцесса, произносит тост: «Желаю, чтобы все!..». После чего опрокидывает в свой зубастый рот стопочку коньяка и занюхивает ее замызганным платьем…

– Но ведь это на всю жизнь! – сипел Король, глядя, как принц отплясывает что-то вроде новомодного заграничного диско, вращая задом и жестом руки выстреливая в потолок. Девица юлой вращалась вокруг него с истошным и счастливым «уи-и-и-и!».

Король был несчастен. Час расплаты за его малодушие, за то, что он поддался на уговоры хитрой Феи, пробил.

Меж тем лжепринц, скача вокруг белки, умудрился подхватить ее и завалить себе на локоток с целью присосаться. Белка, кокетливо закатив глазки, оглушительно треснула лжепринца веером по вытянутым в трубочку губам. Флирт становился все более агрессивным и прозрачным.

– Не-е-ет! – прокричал Король, в ужасе протягивая к лжепринцу и его избраннице руки. Но ужас Короля был так велик, что слова не вырвались из его груди. Он раскрыл рот, но вместо крика издал какое-то тонкое пищание, переходящее в задушенный хрип. Колени его подогнулись, ему под зад спешно подсунули кресло, и Король в отчаянии отер взмокшее лицо платком.

– Хорошенькая, – весело раздалось над его плечом.

Измученный Король поднял страдающий взгляд и увидел над собой улыбающееся лицо Лесничего. Тот воодушевленно мотал головой и отбивал такт ногой, глядя, как принц зажигает с неизвестной ему девицей. На плече его, держась за ухо мужа, сидела маленькая Юфимия и время от времени шмыгала носом. Разбитые очки Лесничий сменил на новые, и потому мог как следует разглядеть и принца, и его даму.

Избранница принца Лесничему тоже понравилась.

Наверное, потому, что напоминала белку.

– Лесничий, – упавшим голосом глухо произнес несчастный Король, закрывая лицо руками. – Я вас сердечно поздравляю…

– Ась? – тотчас же насторожился Лесничий, перестав радоваться выделываемым принцем па. – Чего?

Обычно таким упавшим, несчастным голосом не поздравляют, трезво рассудил Лесничий. Значит, новость будет не из приятных, а Король поздравляет, чтобы подсластить горькую пилюлю. Но, на удивление Лесничего, Король произнес вполне хорошую вещь.

– Кажется, – через силу, словно умирающий лебедь, произнес несчастный Король, – мы с вами породнимся, Лесничий… своим королевским указом… при всем народе… я объявлю вашу дочь… невестой принца. Готовьте свадьбу, друг мой. Готовьте свадьбу. Это судьба; а против нее бессильно все, даже самое сильное волшебство.

– Благодарю вас, Ваше Величество, – с легким поклоном ответил слегка удивленный Лесничий. Король его озадачил; как же свадьба с Изабеллой, если принц так лихо зажигает с совсем другой девушкой?! – Но…

– Ах, давайте хоть вы не станете мне перечить, – устало пробубнил Король, все еще не убирая руки от лица. – Давайте… сделаем все, что полагается.

– Как скажете, Ваше Величество, – озадаченный и слегка напуганный подавленным настроением Короля, ответил Лесничий. Кажется, предстоящей свадьбе Король был совсем не рад. Тогда зачем же отдавал приказ ее готовить? Или рад, просто вот так выказывает свою радость?

«Сын вырос, – думал Лесничий, спешно откланявшись и бросившись на поиски дочери, – женится вот. Отцовское сердце полно воспоминаний о том, каким Его Высочество был в детстве… никто не думал, что дети растут так быстро, и что такое важное событие произойдет так быстро… но зачем же так убиваться и плакать?»

Лесничий оббежал все залы с гостями, танцующими и угощающимися королевским шампанским, но Изабеллу он нигде не нашел.

А не нашел он ее по одной простой причине: ее там не было.

В нежном голубом платье, в крохотных шелковых туфельках, с жемчужинками, вплетёнными в волосы и с букетом белых цветов, Изабелла со своим любимым Люком присутствовала на празднике там, где его праздновали простые горожане.

В королевском саду были установлены полотняные палатки, и в них было угощение – и сладкие булки, и конфеты, и жареные сосиски. На полянку выкатили огромную бочку с молодым вином и всем желающим наливали по кружечке.

Небольшой оркестр наигрывал на скрипках незатейливую мелодию, и босоногие девушки, отплясывая, топтали розовыми пятками свежую траву.

– Как здорово, Люк! – воскликнула Изабелла в восторге. – Это ведь намного лучше бала!

– Да, – радостно подтвердил Люк. – И ты здесь самая красивая!

Ритмично бубнил барабан, пиликали скрипки, квакала труба. Веселящаяся толпа подхватила Люка и Изабеллу, закружила их в хороводе. Веселые молодые лица мелькали, смеялись, и Изабелла, счастливая и немного смущенная, тоже смеялась, крепко держась за руку своего любимого.

А затем они танцевали вальс, так, как это было возможно в толпе народа – неспешно покачиваясь, прижавшись друг к другу, и глядя друг другу во влюбленные, счастливые глаза.

Во дворце, еле слышная, играла музыка. Гости танцевали и веселились, на зашторенных сияющих золотым светом окнах вырисовывались черные силуэты, и Люк, посмеиваясь, нет-нет, да поглядывал туда. Силуэт енота, гоняющегося за девушками и отплясывающего со всеми подряд, чудился ему.

«А я тут, – думал Люк, коварно усмехаясь и обнимая свою любимую. – У меня тут свой бал, своя невеста, которую я сам выбрал, свой праздник. Танец исполнен, Фея! Условие выполнено. Значит, и свадьбе принца с лесной разбойницей быть».

В танцах и веселье они не заметили, как небо над их головами потемнело, стало бархатно-синим, и на нем зажглись первые звезды. Королевский сад, полный благоухания роз и веселых звуков плещущихся на ветру флажков, лент, наполнился светом зажжённых фонарей, а где-то далеко раздались радостные возгласы и крики. То под руки вели самого старого и самого почтенного священника, приодетого по поводу праздника в новое одеяние.

– А ну, бродяги, – весело воскликнул этот почтенный старец, когда провожатые вывели его на освещенную полянку, к алтарю, украшенному цветами и лентами, – дайте-ка мне промочить горло, прежде чем я вас всех тут обвенчаю!

Под смех и одобрительные крики толпы старичок выпил поднесенную ему кружечку вина, одобрительно крякнул и утер губы. Щеки его зарозовели, глаза под стеклами очков засверкали.

– Ну, – воскликнул он, – желающие жениться сию минуту, в очередь! Да свершится над вами самое прекрасное таинство на свете!

Сердечко Изабеллы забилось сильнее, когда Люк взял ее крепко за руку и она обнаружила, что они стоят вторыми перед алтарем. Девушки, смеясь и веселясь, пробегая вдоль вереницы влюбленных пар, каждой невесте на голову надевали венок из первых цветов, и Изабелле надели тоже, из золотых одуванчиков и зеленой свежей зелени.

– Ох, Люк! – только и смогла выговорить она, прижимаясь испуганно к своему жениху.

– Что? Что такое? – спросил Люк ласково. – Ты передумала?

– Вовсе нет! – горячо возразила Изабелла. – Нет, конечно не передумала! Но это так внезапно… Я не успела даже к мысли привыкнуть, что мы теперь вместе!

– Ничего, – ответил Люк. – У нас много-много времени впереди, чтобы освоиться!

Первую обвенчавшуюся пару встретили радостными криками и тостами, с высоко поднятыми кружками. Они поцеловались на радость всем присутствующим, и Изабелла, шагнув рука об руку со своим золотоволосым женихом к священнику, почувствовала, как у нее от волнения кружится голова, и ноги сделались как ватные.

– Ах, славная пара! – воскликнул священник, оглядев Люка и Изабеллу. Он снова пригубил кружку с вином и громко крякнул. – Молодость, красота, и любовь – что еще надо для счастья? Ребятишек им побольше, таких же красивых, крепких и глазастеньких!

Он поднял свою кружку с вином, и поляна ответила ему сотней голосов:

– Да!

Изабелла глянула на Люка; несмотря ни на что, он волновался тоже. Ночной ветер трепал его золотые волосы и расстегнутый ворот белой рубашки, Люк смотрел на свою невесту и нетерпеливо хмурил брови, а в ладони его были зажаты обручальные кольца.

– Дети мои! – прокричал священник звонким голосом. – Сегодня мы собрались тут, и все мы свидетели того, как невеста…

– Изабелла, – подсказала Изабелла священнику. Голос ее срывался от волнения, щеки пылали.

– Изабелла! – выкрикнул вслед за ней священник на весь сад.

– Счастья, счастья, счастья! – прокричали хором все собравшиеся.

– … и жених…

– Люк, – подсказал Люк.

– Счастья, счастья, счастья!

– …вверяют друг другу свои жизни! – выкрикнул священник. – Нет ничего священней любви. И нет ничего, что заслуживало больше уважение, чем готовность этих влюбленных детей идти рука об руку всю жизнь!

Священник что-то еще говорил, Изабелла от волнения плохо понимала. Она видела только ночной золотой свет, что сиял на ободке кольца, которое надел на ее пальчик Люк, и на его кольце тоже.

Новым красивым пером она аккуратно и без помарок, округлыми крупными буквами, вписала свое имя в книгу, в которой священник вписывал всех новобрачных, и Люк рядом записал свое имя – быстрым, резким, угловатым и каллиграфически ровным почерком.

– Целуйтесь, дети мои, – велел расчувствовавшийся старичок, в очередной раз прикладываясь к кружке. – И пусть звезды счастья светят вам всю жизнь!

Люк обернулся к оробевшей Изабелле и рассмеялся:

– Ну, что ты так дрожишь? Все! Теперь ты моя жена, лесная разбойница!

– А ты мой муж, – эхом ответила ему Изабелла.

Они прильнули друг к другу и поцеловались нежно, сладко-сладко, даря друг другу обещание верности и любви, и в черное ночное небо над их головами, под радостный гул толпы, взлетел салют.

Часы на башне торжественно начали отбивать полночь, а развеселая толпа горожан славила новобрачных и смеялась.