Текст книги "Полюбить Дракона (СИ)"
Автор книги: Константин Фрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
– Могу.
– Я не позволю, – рычала и выла Ирина, острым клыком выводя белые борозды на древке, вымещая на нем свою ярость. Глаза ее налились кровью, казалось, что еще миг – и она забьется в припадке.
Эван обернулся к Андреасу.
– Эту забирай, если хочешь, – насмешливо произнес он, кивнув в сторону беснующейся женщины. – Кажется, она тебе нравилась? Нужна была? Она истинная самка дракона, все то, чего в этой женщине нет. Но и она, – слова Эвана стали холодны, остры и безжалостны, – не нарожает от тебя драконов.
**
– Так это правда? Ты действительно не драконица?
Отчего Эван выбрал именно этот зал для выяснения отношений?
Далеко над головой – звездная ночь, заглядывающая в зал через многочисленные отверстия в каменном потолке грота, пролизанные за много лет морской водой.
Синяя-синяя апрельская ночь, крупные звезды, и тонкая кисея ветра…Белые лучи пронизывают грот насквозь, пляшут белоснежными бликами на воде, и Диане кажется, что все это сон. Сон о тропическом нежном море.
Она никогда не была на море. В той, далекой, прошлой жизни – не была. Не видела так близко белого песка и светлых звезд, не слышала морского прибоя, не вдыхала ароматов цветущих тропических цветов. Не жила в этой красоте…
Сейчас, в сказочном дворце Эвана, она может побывать на любом море. Посмотреть в прозрачные волны тропического и вдохнуть резкий запах холодных северных…
…И зачем именно сейчас, когда Эван узнал об обмане, он ей показал, как это бывает красиво и волшебно?!
Диана чувствует, что готова разрыдаться. Почему все хорошее кончается, едва успев начаться?
– Так это правда?
Эван стоит на белоснежном песке, который кажется мириадами мелких звезд, рассыпанных по берегу. Его длинные шелковые одежды чуть треплет ветер, край длинного халата намок в набегающей волне и кажется черным.
Эван невероятно красив сейчас, темноволосый, светлоглазый. Его серые глаза сияют ярче звезд, и губы очень спокойны. Его могли бы выдать руки, беспокойны пальцы, сжимающиеся и разжимающиеся, но он их спрятал за спину, и Диана не может понять, что от него ждать.
– Да, – тихо, слабее шепота ветра, произнесла она, опустив голову. – Все, что он сказал – правда. Я… я из другого мира. Там… там, где я жила, я любила его. Но недолго; он предал меня.
– И почему же ты мне не рассказала об этом?
В голосе Эвана слышится любопытство; не злое, действительно не злое, но Диана не верит. Она помнит слова Лео о том, что Эван ревнив. Она чувствует, как бурлит вокруг дракона закипевший воздух, когда его разум воспламеняется от коротенького слова «любила», а глаза вспыхивают золотым светом и чешуя под кожей рдеет, как угли.
– Я же пыталась! – вскрикивает девушка, поднимая умоляющий взгляд и делая шаг вперед. – Вспомни – я пыталась! Сразу, как только ты привез меня сюда! Перед тем, как… как ты взял меня – я хотела тебе объяснить…
Эван делает шаг назад, разрывая между ними расстояние, отнимая у Дианы отвоеванное крохотное пространство, и девушка бессильно роняет руки. Она чувствует, как его разум касается ее разума, властно перелистывая ее воспоминания, с подозрением отыскивает хоть крупицу лжи.
Но не находит.
– Хорошо, – произносит князь, кивнув черноволосой головой. – Тогда я не стал тебя слушать, это моя вина. Но потом?..
– А ты смог бы поверить в то, что я говорю?! – с жаром выкрикнула Диана. – А если б поверил – оставил бы меня подле себя?! Оставил бы?
– А ты хотела бы остаться? – уточнил Эван. В его насмешливом голосе прозвучала нотка недоверия, и Диана от злости топнула ногой.
– Да, черт тебя дери! – выкрикнула она. – Ты абсолютный болван, Эван, ты как ящерица, которая будет недоверчиво бегать кругами, но не посмеет притронуться и проверить! Ты не верил и не веришь до сих пор! Я говорила тебе, что знаю любовь, я тянулась к тебе! Я хотела любить тебя! Ты действительно мне понравился, и я хотела быть с тобой не только в постели! А ты отмахивался от меня, от моих чувств, от моей нежности, со смехом говорил что-то о собаке, верность которой можешь получить быстрее, чем мою любовь!.. Там, где я родилась, есть любовь, и там не имеет никакого значения то, что ты князь, ясно?! Там любят просто так!
– Хотела, тянулась, нравился… Теперь, стало быть, не хочешь, не любишь? – уточнил Эван. – Как быстро ты отказалась от того, о чем рассуждаешь с таким пылом.
– Я отказываюсь от того, – прокричала Диана яростно, – что тебе не нужно! Достаточно с меня и одного предательства, этого проклятого Андреаса! Второй такой ошибки я не совершу! Не буду страдать, не буду мучиться и плакать ночами! Не буду ждать, когда ты захочешь меня в своей жизни, и не стану надеяться, что ты хоть что-то поймешь и пожелаешь вернуться и исправить! Давай, князь! Сделай то, что должен. Кажется, Андреас озвучил тебе твои обязанности; ты не можешь быть со мной. Выкинь меня в море!
– Ты хочешь, чтобы он подобрал тебя? – спокойно уточнил Эван. – Он кружит рядом, только и дожидаясь этого.
Это еще больше разозлило Диану, она снова топнула по песку, тот осел под ее ногами, и девушка чуть было не упала – и упала бы. Если б Эван не оказался рядом и не подхватил ее, обвив руками талию. Но девушка была разъярена настолько, что оттолкнула Эвана прежде, чем поняла – он обнимает ее, он бережно поддерживает ее…
Впрочем, неважно.
– Ты думаешь только о себе, – горько произнесла она. – И о том, как бы я не обманула тебя. Читаешь мои мысли – и все равно боишься. Неужто твое сердце такое трусливое, Эван?!
– Любовь ранит сильнее оружия, – ответил Эван. Теперь он не отстранялся, не отступал. Он смотрел в лицо раскрасневшейся от злости Дианы неотрывно, и губы его подрагивали.
– Хорошо, – хрипло ответила она. – Видимо, ты не понимаешь, что мне намного приятнее будет утонуть в море, чем вернуться к этому мерзавцу… Но не будем играть с твоими подозрениями. Можешь ты меня вернуть в мой мир? Обратно, домой? Ты ведь не настолько кровожаден, – усмехнулась Диана, – чтобы убить самку. По крайней мере, ко всем прочим ты был добр. И даже к Ирине… А я? Я же заслужила немного милосердия? Ты же не убьешь меня?
– Нет, – спокойно ответил Эван. – Не убью.
– Отпустишь домой? – повторила Диана. Ее начала бить неуемная нервная дрожь, она вдруг ощутила, что ее сказка окончена, и мир вокруг нее стал чужим, пугающим. А Эван… господи боже. Да он даже не человек! Он – дракон! Он в любой момент может обернуться в монстра и убить ее! Ведь нет никого, кто спросил бы с него за это убийство, выше него – только небо! Он ведь князь! – Отпусти меня…
– Теперь не могу, – ответил Эван все так же спокойно. Да проклятье! Он словно собрался всю кровь, все силы у Дианы выпить, оставив ее пустой бессильной оболочкой.
– Да что не так?! – взвыла Диана, заламывая руки. – Ты думаешь, Андреас кинется меня разыскивать? Не хочешь, чтоб я была с ним? Да я и не буду, ни уговорами, ни силой! Там, в том мире, меня есть кому защитить!
– Я сам могу это сделать, – ответил Эван. – Защитить тебя. Здесь.
Его редкие слова падали как тяжелые капли, и Диана отчего-то вспомнила такую пытку – водой, когда капли долго и нудно капают на голову, в конце концов раскалывая ее невероятной болью , страданиями, сводя жертву с ума!
Слова Эвана действовали точно так же. Диана уже корчилась от боли, от холодности и отстраненности его слов, за которыми была только пугающая неизвестность.
– Что?! Сам?! Здесь?! – вскричала Диана. – Но зачем я тебе здесь?!
– Как зачем? Я же говорил, – мягко ответил Эван, приблизившись к ней вплотную и коснувшись прохладной ладонью ее пылающей щеки. – Я же обещал взять тебя в княгини. Забыла? Так я повторю – я женюсь на тебе. Ты носишь моего наследника, ты любишь меня – так как же я могу тебя отпустить? Я желал этого чуда, и оно произошло. Скажи – ты правда не обрастешь чешуей и не уплывешь в море? До самого конца останешься такой вот – нежной и прекрасной?
Эван стоял близко-близко; взгляд его был ласковым, а ладони стирали болезненный жар с ее щек, и Диане показалось, что мир завертелся вокруг нее, как карусель с ослепительными огнями.
– Что!? – выдохнула она. – Ношу наследника? Что?!
– Разве ты не чувствуешь? – удивился Эван. – Самки в вашем мире не чувствуют приближения материнства?
– Чувствуют, конечно, – пролепетала Диана, в испуге ухватившись за его руку, поглаживающую ее живот. – Но не так вот сразу…
Эван чуть улыбнулся, самыми краешками губ, и у Дианы закружилась голова, когда она поняла, что он ей предлагает.
– Стать твоей княгиней, Эван? – пролепетала девушка. – Это из-за наследника, да? Потому что я забеременела, а тебе нужен наследник? Поэтому ты мне предлагаешь это?
Брови Эвана удивлено приподнялись.
– И это ты мне тут что-то говорила о трусливом сердце? – укоризненно произнес он. – После моих признаний?
Диана заглянула в его серые, как весенний лед, глаза, глубоко-глубоко, но не смогла рассмотреть там лжи.
– Ты не сказал, – требовательно ответила она. – Главного ты не сказал!
– А это нуждается в том, чтоб об этом говорили?
– Да! Да, нуждается! Я хочу слышать это! Я хочу знать! Я не хочу, чтобы потом появились мысли, что я сама все придумала и не поняла тебя! Скажи, Эван!
– Я влюблен в тебя, Ирментруда Диана, – очень мягко ответил Эван, проведя ладонью по ее волосам. – Действительно, влюблен. Это так непривычно и так странно – видеть ответную любовь в глазах самки… так что не осуждай меня. В твое мире принято любить. В моем – это лишь сказки, в которые я верил.
Глава 11. Призрак грота
Эту ночь Диана провела на берегу тропического моря, блестящего в лунном свете. Она, уставшая, но умиротворенная, уснула в маленькой комнатке крохотного гостевого домика под шелест волн. Ароматы цветов успокаивали ее и навевали сладкие сны.
– Все беременные самки первое время спят в этих покоях, – пояснил ей Эван, устраивая Диану в постели, заботливо подтыкая ей одеяло, будто она была маленьким ребенком. – Ты увидишь… морской воздух полезен для тебя сейчас. Это будет совсем недолго, не беспокойся. Эти покои охраняются лучше других, а еще тут теплое море, ласковое, и ручей в него впадает – слышишь, как он поет? Спи; тебе нужно отдохнуть сейчас. Слишком много переживаний для тебя, слишком…
Он поцеловал ее в лоб, и Диана уснула…
…И открыла глаза лишь когда ее век коснулся теплый солнечный луч.
Эван был прав; за ночь морское дыхание очистило разум Дианы от переживаний, от ненужных слез, от страха и сомнений. Было спокойно и хорошо. Впервые так хорошо.
А еще рядом кто-то сопел, спрятав голову под подушку, закатавшись в тонкое легкое одеяло. Диана рассмеялась тихонько, прислушиваясь к сонному дыханию мужчины.
– Эва-а-ан, – шаля, пропела она, запуская руки под одеяло, касаясь горячей, нагретой кожи. – Проснись, Эван!
Она прижалась губами к плечу – и с криком ужаса отпрянула, потому что под кожей отчетливо виднелись отблески черной готической кружевной чешуи Лео.
– Лео! – верещала Диана в панике, натягивая на голую грудь одеяло и колотя ногами. – Что ты тут делаешь?!
Молодой дракон спросонья свалился с ложа, недоуменно хлопая заспанными глазами. Чешуя, словно в миг опасности, прорезалась на его плечах, груди, спине, сверкая алмазным блеском.
– Ирментруда Диана, – охрипшим спросонья голосом пробормотал Лео, потирая глаза, – рыбка маленькая моя, что случилось?! Почему ты кричишь? Ты не узнала меня? Это же я, Леонард! Лео!
– Вот именно! – пылая негодованием, выкрикнула Диана, все так же стыдливо и целомудренно прикрываясь от молодого дракона. – Лео! Зачем ты забрался в мою постель?!
Глаза Лео сделались огромные-огромные, круглые, и в них не отражалось ничего.
– Рыбка моя, – осторожно начал Лео, поднимаясь – конечно, это я. А в твою постель я забрался за тем же самым, зачем обычно забираюсь…
– Ты что, не слышал вчера?! – возмущенно верещала Диана, дрыгая ногами и пресекая попытки молодого дракона коснуться ее.– Эван сделал мне предложение! И я приняла его, приняла!
– И что из этого следует? – на лице Лео отразилось понимание и глумливая улыбка.
– Что ты смеешься! – взвилась Диана. – Разве можно приставать к женщине брата, на которой тот собрался жениться?!
Лео расхохотался во все горло, да так, что повалился на пол. Чешуя на его плечах потускнела и исчезла.
– Это что такое сейчас было?! – простонал он, утирая катящиеся слезы. – Это приступ верности?! Ты мне демонстрируешь верность Эвану?
– Что смешного?.. – растерялась Диана, все еще прикрываясь от Лео.
– Смешно то, что я никогда такого у самок не видел, – ответил Лео и быстро, одним плавным движением оказался на постели, ухватил Диану за бедра и рывком подтащил к себе. – Ты такая трогательная и грозная, когда сердишься…
Он нетерпеливо разворошил одеяло, добираясь до тела девушки, удовлетворенно сопя.
– Эй! – от нахальства молодого дракона у Дианы дыхание перехватило. – Ты… ты что же – тебе совсем наплевать на чувства брата?!
– Вовсе даже не наплевать, – сопел Лео, устраиваясь меж ног Дианы, толкаясь вставшим членом в ее промежность, отыскивая сладкую дырочку.
– Но…
– Глупенькая Ирментруда! – Лео, наконец, достиг цели, член его с усилием проник в узкий вход, и дракон мягко вильнул телом, погружаясь одним толчком как можно глубже. – Эван же изначально притащил тебя нам двоим. Когда ты с нами двоими делила ложе, тебя же ничего не смущало? Ты, как будто, приняла нас обоих. И его предложение – это предложение отдельного бассейна, охраны… прочие самки же покрываются чешуей и уходят в море, а княгиня – она остается с князем всегда…
Он толкнулся в тело Дианы мягко, но настойчиво, глубоко, добиваясь от нее долгого стона.
– Когда самка в разуме, – продолжил Лео, склоняясь над Дианой и исцеловывая ее шею, – она соглашается на предложение… а когда природа ее зовет и она становится рыбой, Князь запирает ее в этом бассейне до следующей весны. Иначе самка может уплыть и не вернуться. Редко, когда княгини в этом не нуждаются. А ты, выходит, не нуждаешься совсем? Ты особенная, выходит?
Лео двигался мягко, нежно, овладевая девушкой с осторожностью и лаской. Удовольствие подкрадывалось, текло по нервам, и Диана, все еще страдающая от факта измены, ничего не могла с этим поделать.
– Я говорил, – посмеиваясь, шептал Лео на ушко Диане, – я видел – что-то с тобой не так. Ты иначе смотрела; иначе говорила. Иначе желала. И ты… ты розовая. Нежная. Твоя кожа такая тонкая, такая гладкая, такая теплая, словно никогда не знала прикосновения колючего песка и соленых волн… гладить ее – это особое удовольствие. Рука радуется, прикасаясь к тебе.
– Ну Лео-о-о, – простонала Диана, пытаясь вывернуться из-под мужчины. – Но как же Эван… Я, получается, обманываю его, изменяю… это не хорошо… он так жаждал любви и верности…
Лео замер, подрагивая от смеха.
– Рыбка моя, – произнес он, отсмеявшись как можно деликатнее, как можно скорее, стараясь не ранить чувств Дианы. Он с нежностью покрыл ее лицо поцелуями, двигаясь плавно, словно медленно плывущий в толще воды дракон, лаская все ее тело своим, потираясь о мягкий бархат ее кожи. – О, я это передам, передам Эвану! Он будет тронут тем, как ты отстаиваешь себя… ему твоя верность понравится. Но вот в чем дело: Эван не рассматривает себя отдельно от меня. И взял он тебя не себе – нам. В твоем мире самки знают, что такое любовь, а в нашем – драконы вполне могут жениться на одной самке вдвоем. Мы оба станем твоими мужьями, Ирментруда Диана. Эван старшим. Я – младшим. Твой ребенок, которого ты сейчас носишь, и аромат которого делает твое тело еще более соблазнительным – он может быть не от Эвана, а от меня, и все равно будет считаться княжеским сыном, наследником. Это значения не имеет, от кого он. В нем течет княжеская кровь. Он – часть нас. Мы теперь с тобой единое целое, Ирментруда Диана. Все твои дети – это одновременно и мои, и Эвана. Мы связаны неразрывно; а когда ты станешь княгиней… впрочем, ты сама должна это почувствовать. То, что ты, я, Эван – это одно целое.
– Это все очень странно, – ответила Диана, наконец, позволив себе расслабиться.
Лео так и покатывался со смеху, утыкаясь лицом в шею Дианы.
– Иномирянка, – клекотал он, толкаясь в ее тело жестче, тиская ее мягкие бедра. – Нужно быть покладистее! В нашем мире так принято, это традиция – привыкай! Мы будем любить тебя и вдвоем, и по очереди. Это же так удобно; без внимания и ласки ты не останешься…
Стирая сомнения Дианы поцелуями, Лео изо всех сил старался ласками заставить девушку позабыть обо всем.
– Маленькая рыбка моя, – шептал он, толкаясь в ее лоно нежно, осторожно. – Какая ты храбрая. Какая необычная! Самая драгоценная рыбка на свете!
Девушка лишь томно постанывала, обнимая Лео ногами. Ее ноготки царапали его напряженную спину, девушка вскрикивала, когда член дракона толкался в чувствительной глубине ее тела слишком уж крепко, и Лео урчал как огромный кот, рокотал, наслаждаясь ее криками и своей властью над нею.
***
Несмотря на то, что Диана сказала. Что умеет одеваться сама, Лео все же помог ей привести себя в порядок, когда они поднялись.
Лео расчесал светлые волосы Дианы, ловко обул ее в сафьяновые туфельки, расшитые драгоценными камнями.
– Всегда нравилось ухаживать за Ирментрудами, – сказал молодой дракон, поглаживая обутую ножку девушки, грея в ладонях ее маленькую ступню. – Когда одеваешь женщину, она кажется такой неловкой, такой беззащитной…
– А Эван где? – спросила Диана. – Почему он не стал со мной ночевать? Почему тебя подослал?
Она обидчиво надула губы, глаза ее налились слезами, и Лео поспешно отер щеку девушки, по которой слеза прочертила блестящую дорожку.
– Иногда есть дела, – серьезно ответил он, – которые важнее женщин.
– Важнее любимых женщин? – с обидой уточнила Диана. К ее удивлению, Лео кивнул.
– Даже любимых, – ответил он. – Помнишь тот день, когда я впервые тебя увидел? Я пришел раненым. Знаешь, откуда?
– Откуда?
– Из Белого Храма, – ответил Лео. – Ты касалась Сердца Кита. Ты должна уже знать о нашей вражде со Звездными колдунами и о короне Когтей и Клыков. Тот, кому она достанется, будет править миром. И мы не хотим допустить, чтобы злобные Звездные разнесли его в щепки. Нет.
– А храм тут причем? – удивилась Диана.
– Притом, что там дремлет последний росток черной священной лозы, проросший из слезы Синего Кита. Твой посох из нее сделан – кстати, почему ты не носишь его с собой? Это магическая вещь, и очень необычная. Тебе ее призрак отдал. Это что-то, да значит.
– И что же с этим ростком не так? – спросила Диана.
– Все с ним так. Просто нельзя, чтобы он достался Звездным. Ведь корона – это гибкая ветвь лозы. Она оплетет голову того, кого выберет. В этот раз очередь Эвана охранять Белый Храм. В прошлый раз – была моя.
– Но ваша мать, – с сомнением произнесла Диана, – Великая старуха… она сказала, что драконам, да и вообще никому, неизвестно местонахождение короны. Она говорила, что вы сражаетесь со Звездными за власть, стараясь истребить друг друга.
– Так и было. Но она умерла сто лет назад; и тогда мы не знали о том, что есть живая лоза, последняя, способная надеть корону на голову. А потом она появилась – живая, юная лоза. Только-только проросла из семечка. За ней нужно ухаживать, растить ее. И тогда, вероятно, она выберет того, чья голова достойна ее ветви.
– А если она захочет выбрать Звездного, эта лоза?
– Не захочет; лоза выбирает лишь из тех, кто за ней ухаживает. А еще это дерево обладает памятью; оно должно помнить, что Звездные силой сгибали его ветки, скручивали их в кольца и надевали себе на голову в надежде, что это и будет корона. Но нельзя силой получить ту часть магии, что рождает сама природа. Нельзя мироздание заставить указать на тебя пальцем. Ничего у них не вышло. Короны, что они силой скручивали, были все фальшивые. Поэтому они в ярости и порубили лозу. Всю. А теперь охотятся на последний ее росток. Твоя палка – мы ее подобрали в море, обломок черной лозы. Мать ее оплакивала. Очень надеялась, что прорастет. Что оживет. Но нет; лоза не поверила нам. Никому не поверила, даже в слезы матери. Вот и осталась она у нас… просто палка. Символ власти. Мать лупила ею нерадивых слуг, поваров, что-то пересоливших или устроивших на кухне разгром, гоняла наш гарем…
– Как все сложно и печально, – заметила Диана.
Ее черная лоза лежала возле кровати. Девушка поспешила ее поднять и провела по скрученным веткам ладонью. Ей показалось, что они усохли еще сильнее и загнулись, отчего прямая, как трость, палка стала больше походить на дугу.
– Мы – дети природы, – заметил Лео. – Мы должны были ее слушаться, видеть ее знаки и исполнять ее волю. Но всегда есть те, кто хочет заставить природу слушаться себя. А она этого не любит.
Ирине было не по себе.
Она чувствовала себя… непривычно.
Ирментруда была растеряна, обескуражена. Впервые в жизни ей казалось, что в суете о ней все забыли, и, глядя на нее, саму ее не видят. Эван вел себя так, будто она пустое место, как будто не было между ними ничего – ни борьбы, ни страсти, ни безумных ночей.
Все перегорело.
Все забылось.
Эван, который метался, страдал, неистово жаждал добиться от нее покорности и ласки, так настойчиво, словно от этого зависела его жизнь, вдруг сделал шаг назад. Раньше Ирина думала, что желание мужчин вечно. Не один, так второй. А страсть Эвана казалось ей тем, что не пройдет никогда.
«Он всегда возвращался ко мне! – злобно думала женщина, тайком подбираясь к дверям, за которыми теперь жила Диана. – Не было ни единой женщины, от которой он не приходил бы снова ко мне! Между нами была связь! Я чувствовала ее! Я знала, что она есть, незримая, но прочная, прочнее драконовой брони! Так как же так вышло, что эта связь прервалась?»
На ее глаза набежали слезы, но Ирина смахнула их, удивившись – что за вода потекла из глаз? Ее мучила досада и какое-то неведомое, тянущее, гнетущее чувство, от которого казалось – тело вот-вот порвется, изломается, и исправить это можно лишь устранив соперницу.
Тропический грот!
От мысли о том, что эта негодяйка сейчас там живет, греется на солнышке, нежится в ласковой воде, у Ирины начинало болеть где-то не то в груди, не то в животе. Она со стоном останавливалась, сползала по стене и сворачивалась в клубок, пережидая, когда пройдет зависть и эта режущая боль, что рвала на куски ее душу.
Мало того, что там орхидеи и красивые тропические птицы, мало того, что там растут фруктовые деревья с самыми сладкими и сочными плодами – там еще и сокровища, множество сокровищ!
Зарытые в белом песке морские раковины, полные горящих жемчугов и золота! Плетеные из пестрого шелка гамаки с золотыми кистями, сундучки и шкатулки, будто выброшенные на берег после кораблекрушения, наполненные рубинами и сапфирами!
Этими камешками можно было играть, перебирать из руками, ссыпать в кучу, украшать ими свои волосы и одежду. Эван лишь однажды показывал Ирине эту пещеру. Пытался уговорить ее, чтобы она родила ему наследника.
Не уговорил…
Тогда Ирине думалось, что все ей принадлежит. Что влюбленный князь все положит к ее ногам. И спешить некуда. Она не хотела быть его княгиней; не хотела плескаться вечно в одном и том же бассейне, не хотела ему рожать детей, да и свою тайную пещеру в море тоже совсем не хотела бросать.
Там у нее были припрятаны подарки от других драконов; и простые бусы из отшлифованного стекла цвета морской волны и спелых алых ягод, и изящные драгоценные венцы. Этого было совсем немного в сравнении с тем, что мог дать ей князь, но это было ее. Она не желала это терять, и даже думать не хотела о том, что ее тайник разыщет какая-нибудь другая, более удачливая самка.
А теперь вдруг оказалось, что за этими мелочами она упустила главное. Князь получил желаемое от другой, и все то, что Ирина считала своим, вдруг оказалось недоступным. Нет подарков; нет золота, нет красивых платьев. И тропический рай достался другой – той, что согласилась быть с князем. Ирина видела, как дракон щедро одаривает Диану, как он ласков и нежен с нею, как пылает от чего-то неведомого, непонятного, но такого прекрасного. И тогда Ирментруда Ирина понимала, что все, что она видит – это упущенная ею жизнь, которую она может наблюдать только со стороны.
Ее разум посетила странная мысль, какая до сих пор просто не рождалась в голове драконицы. Оказалось, что за все надо платить. Своим выбором, своей свободой – ведь если б она не заупрямилась тогда, то теперь бы уже была княгиней, и тропический грот был бы ее. Надо было только согласиться на условия князя, пожертвовать своей свободой и забыть о других мужчинах.
А это не так уж просто!
Ведь много мужчин сулили ей множество подарков.
Ирина любила их получать, да и отнимать у других Ирментруд – тоже. Добытые в драке, монетки и камешки не самой большой величины ей были дороже всего.
А теперь все. Отнимать не у кого – даже гарема нет у Эвана. И она, Ирина, совершенно непонятно зачем тут находится. Эван больше не любил ее; Лео не любил ее никогда, и даже когда она была любимицей князя, Лео предпочитал постели других самок.
Теперь Ирина бы не нужна никому. Она слонялась по замку, ела и пила, надевала чужие платья, оставленные глупыми Ирментрудами, выманенными Дианой в море, и ее ожидало только одно: обрастание чешуей и дорога в море.
Скорее всего, Эван именно этого ждал.
– Это нечестно, нечестно! Почему я должна от чего-то отказываться!? Почему мне не дают то, чего я хочу, просто так?! Я же лучше всех! Я всех умнее, и даже многих – красивее! Это же я, а не какая-то безвестная рыбешка со дна! Эта подлая рыбина, – шипела Ирина зло, – Диана, все внимание к себе притянула! Околдовала! Да я готова поспорить, что она говорила много льстивых слов своим поганым сладеньким язычком! Иначе как бы ей удалось очаровать обоих братьев? Эвана легко обуздать; он готов к этому, он жаждет подставить спину и катать эту мошенницу по волнам, но Лео?! Лео хитрый, как старый толстый крокодил, сто лет проживший в тине… он видит всех насквозь. Мысль еще родиться не успела в голове, а Лео уже ее понимает! Что он там разглядел, в голове этой девчонки, что ложится с ней на одно ложе и стоит за нее горой?! Ну неужто же она так хитра, что умеет и в мыслях лгать!?
В своих злобных размышлениях Ирина не заметила, как рядом оказался Лео. Молодой дракон налетел на нее, пребольно ухватил за локоть, заставляя подняться на ноги.
– Так-так-так, – протянул он, подозрительно оглядывая Ирину с ног до головы. – Что ты тут отираешься? Чего тут надо?
Лео был одет нарядно, по-домашнему, в руках его был длинный лаковый футляр такой дорогой работы и из такого редкого дерева, что Ирина сразу поняла – в нем у молодого дракона украшение для Дианы.
Что-то очень дорогое и красивое.
– Лео, – заскулила Ирина, отирая мокрые глаза, – кажется, я заболела… Мне бы на солнышке погреться…
– Ага, – сказал Лео, внимательно оглядывая самку, – и поиграть изумрудами? Переливы света в их гранях самое лучшее лекарство, не так ли?
– Ох, но это действительно так! – простонала Ирина. – Ты же знаешь, если сердце радуется, то печаль и болезнь уходят!
Лео недоверчиво хмыкнул, и Ирина, пользуясь тем, что он не злится, снова заскулила, липкими пальчиками касаясь его ларца, оставляя на полированном дереве отпечатки:
– Лео, а покажи мне, – ныла она, – ну, покажи-и-и… Мне очень интересно!
Лео снова недоверчиво хмыкнул; но, видимо вид у Ирины был совершенно убитый, да еще и эти слезы, и мысли, полные терзаний и боли… Леонард был хороший эмпат, он физически ощущал, что забытой всеми Ирментруде не сладко, а потому пожалел ее и решил доставить удовольствие хотя бы тем, что даст ей посмотреть на княжеский подарок Диане.
Но вышло только хуже.
В лакированной отполированной коробке на ярко-синем бархате лежало прекрасное колье, переливающиеся бриллианты в три ряда ограненными горошинками сияли в оправах.
– О-ы-а, – провыла несчастная Ирина, даже заплясав, словно ее пятки жгло пламя, – это можно носить только голой! Чтобы никакое платье не отвлекало внимания от этого сокровища!
– Отличная мысль! – похвалил Лео и захлопнул коробку перед носом у несчастной Ирины. – Пожалуй, я попрошу ее надеть это прямо сейчас…
– Лео! – провыла Ирина, корчась. – Лео, помоги мне! Лео, мне кажется, я погибаю… мне бы туда!
Ирина уже не могла скрывать своих чувств и желаний; она скреблась в двери, скуля как собака, и молчаливая охрана оттеснила ее, скрестив копья у нее перед носом.
– Что, зависть разъедает? – посочувствовал Лео. – Очень тебя жаль.
– Пусти-и-и, – выла Ирина исступленно.
– Ага, конечно, – хмыкнул Лео. – Тебя, зубастую тварь, в теплую лужицу с нежной рыбкой. Ты же глотку ей перегрызешь, а плод вырвешь из чрева, сожрешь и не поперхнешься. Ты меня за дурака держишь?
– Лео, сжалься! – выла Ирина, без сил заваливаясь на пол и валяясь у нег в ногах. – Ох, Лео, знал бы ты, как я раскаиваюсь!
– Как ты жалеешь об упущенных возможностях! – поправил Лео.
– Лео, это такая мука – быть ненужной и забытой, – шептала Ирина со слезами на глазах. – Неужто ты не пожалеешь меня? Лео, я знаю – ты никогда не любил меня, но ты ведь не жесток, ты никогда жестоким не был! Пожалей меня хоть ты, Лео… мне так плохо, так холодно, будто я плыву, нагая, подо льдом, зимой, одна в море, а внутри все горит…
Ирментруда сжалась в комочек у ног Лео, воя, рыдая, лбом стуча по полу, и это не могло не тронуть сердца дракона.
– Не плачь, – сурово сказал Лео, снова подхватывая ее под руку. – Ты сама во всем виновата. Ну, не реви!
Обрадованная тем, что Лео смягчился, Ирина сунулась было к дверям, но Лео одернул ее.
– Куда собралась, хитрая, – почти ласково произнес он. – Греться на солнышке ты в другом месте будешь!
От разочарования Ирина взвыла еще громче, но ничего исправить уже не могла; Лео, цепко ухватив за локоть, протащил ее чуть дальше по коридору и отпер другие двери.
– Смотри, – сказал он, вталкивая Ирину в зал, – тут почти то же самое. Разве что поменьше золота в песке зарыто. Но солнце то же самое. Наслаждайся!
Ирина взвыла еще громче, но Лео уже выскочил и звери за собой запер. Да еще и, кажется, охрану приставил – Ирина, прижавшись ухом к дверям, слышала, как за ними бряцают доспехи молчаливых стражей. Запер! Не поверил ее слезам и воплям – а ведь она не лгала, ей действительно было худо!
В ярости она рычала и грызла кольцо, служившее дверной ручкой, валялась по полу, колотя в припадке ярости ногами, но это мало помогло. Ни дверь не отворилась, ни злоба не утихла.
Выбившись из сил, Ирина рухнула под дверями, тяжело пыхтя. Рай окружал ее – те же орхидеи, роскошные огромные алые цветы в зеленых зарослях, – да только Ирине не красоты тропического рая были нужны, а возможность, всего лишь возможность добраться до чертовой Ирментруды Дианы.
