Текст книги "Полюбить Дракона (СИ)"
Автор книги: Константин Фрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
И когда она хрипло закричала, вцепляясь ногтями в его плечи, царапаясь и извиваясь, он прижал ладонь к ее содрогающемуся лону и упился ее наслаждением, как своим, отсчитывая мягкие спазмы, охватившие ее тело.
***
– Эван, освободи меня от этой штуки!
Эван, одеваясь, лишь посмеивался. Глядя на Диану. Та лежала ничком, боясь пошевелиться – а если шевелилась, то из горла ее рвались стоны, потому что волшебная вещица продолжала причинять ей невыносимо приятные ощущения.
– Я же сказал, – ответил Эван, – ты наказана. Проносишь е до вечера, потом я сниму.
– До вечера?! – воскликнула Диана.
– Ничего; после первого раза будет легче.
Легче!
Девушка очень осторожно поднялась, по-прежнему ощущая в себе два члена, которые так и норовили задеть в глубине ее тела самые чувствительные места.
– Я не вынесу этого, – простонала она, натягивая дрожащими руками на себя платье.
– Не вынесешь? – повторил Эван, приближаясь к ней. Его светлые глаза сияли одержимым светом, и Диана насилу смогла стоять перед ним ровно. – И что же произойдет, если ты не вынесешь?
Его рука коснулась ее раскрасневшихся щек, подрагивающей шеи, спустилась на грудь и по-хозяйски стиснула мягкую округлость.
– Я кончу, – пискнула Диана, опуская голову. Она вся дрожала, и ее возбуждение и эта ненасытная дрожь пьянящим потоком лились в самое сердце дракона, который упивался ее желанием. – При всех… стыд-то какой!
– Все – это я и Лео, – уточнил Эван, прижимая девушку к себе и неотрывно наблюдая за малейшим изменением в чертах девушки. – Думаю, больше никто не увидит твоего любовного изнеможения.
Лео подкрался незаметно.
Еще миг назад никого, кроме Дианы и Эвана в спальне не было – и вдруг она ощутила на себе его руки, в своих волосах – его обжигающее возбужденное дыхание.
– Он нацепил на тебя это капкан? – промурлыкал младший дракон, шумно принюхиваясь к интимному запаху ее возбуждения. – Сердца у него нет! Что за жестокость!
Однако, вразрез с его словами, руки его жадно обшаривали ее тело, и. отыскав под одеждой золотые трусики, безжалостно потянули их вверх, да так, что у Дианы ноги подогнулись, и она бы упала, если б драконы не подхватили ее, один спереди, другой – сзади, зажав между своими телами. Распаленные, возбужденные, они касались ее влажной от сладкого пота кожи губами, слизывали ее горячий аромат, ласкались и терлись об ее изнемогающее тело. Диане, которая чувствовала себя так, словно тело ее потонуло в едином потоке ласк и огненном возбуждении, оставалось только покориться и заходиться стонами, чувствуя, как руки мужчин, поддразнивая ее, ласкают и гладят ее живот, ягодицы, бедра.
– Зачем это нужно, – взвизгнула она, когда ладонь Лео легла на ее живот, и изнемогающая девушка ощутила глубокие сильные толчки в своем лоне. – Вы ведь всегда можете взять меня! Зачем нужна эта вещь!
Сказала – и сорвалась в крик, извиваясь, потому что ладонь Лео ритмично давила на ее промежность, и Диана чувствовала, что течет так, что его рука мокра. Эван откинул ее на грудь брата, властно распахнул на ней платье и прижался губами к острым соскам, ставшим такими чувствительными, что, казалось, и ветер покалывает их острыми уколами наслаждения.
Диана билась и заходилась в стонах, переполненная возбуждением. Она не могла не сопротивляться, только принимать ласки, которых было слишком много, слишком…
– На званом вечере же невозможно, – подсказал Лео коварным шепотом, растирая местечко между ягодиц девушки и упиваясь е стонами и воплями, ее слабым сопротивлением и неудержимой дрожью. – Но это устройство позволит насладиться твоими муками… просто приобняв тебя покрепче.
Горячий рот Эвана теребил соски девушки, язык натер каждый до невероятной чувствительности, так, что каждый поцелуй тысячами игл пронзал нервы, и наслаждение проливалось в грудь, в сердце, и оттуда стекало в живот, в разгоряченное возбуждённое лоно. Диана стонала и упиралась ногами в пол, и тогда толчки сзади просто разрывали ее. Пальцы Лео, ласкающие влажную чувствительную кожу вокруг погруженного в ее тело предмета, жгли, словно касались обнаженных нервов, и Диана извивалась, принимая эту самую сладкую в мире муку с восторгом и страхом.
– Достаточно, достаточно!
Ей казалось, что хищные глаза ласкающих ее драконов загорели таинственным светом. Их власть над ее беззащитным телом будто бы наполняла их особой магией, от которой четче рисовалась чешуя на их плечах, и сами они все больше и больше походили на хищников, терзающих свою добычу. Их движения были плавными, они терлись об Диану, ласкались к ее рукам, и все это напоминало игру двух огромных змеев в толще воды…
– Да, достаточно, – хрипло ответил Лео, отрываясь от губ девушки, из которых он только что пил дыхание, стоны и крики, словно эликсир бессмертия. – Я же пришел кое о чем рассказать…
Правда, искушение было сильнее дел, и Лео придержал Диану еще, чуть сжав дрожащее от стонов горло, глядя, как брат насыщается ласками ее груди, как он нехотя отстраняется от ее тела в распахнутых одеждах.
– Что ты хотел сказать? – спросил Эван, отирая раскрасневшиеся губы, нехотя отстраняясь от разгоряченной женщины.
– Там явился этот, – неприязненно сообщил Лео, укачивая постанывающую, изнемогшую девушку на своей груди, прикрывая ее обнаженное тело одеждой. – Звездный… Андреас.
От звука знакомого имени Диана ахнула, ледяной холод прокатился по ее нервам.
– Что ему надо? – недовольно нахмурился Эван.
Лео пожал плечами.
– Требует, чтоб ты продал ему самку, – вкрадчиво ответил Лео. Его глаза по-прежнему горели каким-то дьявольским светом, в чертах и улыбки притаилась угроза. – Эту самку. Не Ирину – эту. Говорит, что знает о ней нечто такое, что навсегда отвратит тебя от нее.
– И что же это, м-м-м? – поинтересовался Эван, с интересом рассматривая испуганную девушку. Диана вскрикнула; на миг ей сделалось непереносимо жутко. Ей показалось, что дракон, до того с упоением, с урчанием ласкавший языком ее грудь, сейчас вцепится в ее обнаженное тело острыми клыками и разорвет ее на куски. – Что такого знает он, чего не знаю я?
Его горящие жуткие глаза напугали Диану так, что она в ужасе забилась в руках Лео и выкрикнула:
– Он был у меня первым!
Эван усмехнулся.
– Я знаю это, – беспечно ответил он. – Он сам говорил об этом там, на берегу. Сказал, что ты бестолковая и бесчувственная самка, которую даже драконьим ядом не соблазнить. Врал; значит, зачем-то хотел заполучить тебя? Зачем?
– Этого я не знаю, – ответила Диана. Лео покровительственно обнял ее, привлек к себе.
– Все бы тебе пугать и мучить нежную рыбку, – сурово сказал он, поглаживая Диану по волосам. – Иди у Андреаса спроси, почему он набрался такого нахальства, что посмел явиться сюда и что-то требовать. Из его недомолвок можно вытянуть истину; как бы глубоко он не прятал свои мысли, их можно прочесть, если постараться.
– Ее мысли тоже можно прочесть, ответил Эван, всматриваясь в заалевшее личико девушки.
– От ее мыслей, которые вертятся только вокруг того, как бы не кончить при посторонних, я только хочу поставить ее кверху задом и трахать до утра, – посмеиваясь, ответил Лео. – В ее мыслях только ее желание, чтобы я гладил ее сзади до тех пор, пока она с ума не сойдет. Это можно устроить, – жарко шепнул он на ухо девушке. – Обещай только кричать погромче.
– Ладно, – вздохнул Эван. – Пойдем, узнаем, что ему нужно.
**
Итан рвал и метал.
Напрасно он звал, кричал в пустоте – Ирина ему не отвечала. И Ирментруда Диана, нежный сонный ангел, стала ему недоступна. Не дотянуться в магической пустоте, не дотронуться до теплой кожи.
– Чертова кукла! – рычал Итан, поминая Ирину последними словами. – Ты поплатишься за свою строптивость… Вообразила о себе черт знает что… Кто сказал тебе, что ты имеешь право делать то, что тебе хочется? Кто тебе сказал, что ты имеешь какую-то ценность, хитрая самка? Стоит только мне пожелать – князь Эван выкинет тебя в холодное море…
Но исполнить угрозы было не легче, чем их выкрикнуть в ярости.
Кроме того, что чертова упрямая самка отказалась показывать ему Диану, Итан понял еще и то, что Ирина решила играть по своим правилам. Заревновала? Не потерпела соперницы? Испугалась его, Итана, острого горячего чувства?
Да он и сам был им напуган. Страсть нахлынула внезапно и лишила его разума. Ни о чем он теперь думать не мог, кроме как о девушке, которая показалась ему самым совершенным существом в мире.
«Мне-то что до ее чувств, – рыкнул Итан, вспоминая негодование Ирины. – Разве она полезет в драку с Эваном, когда настанет такой миг? Разве ее усилия тут самые главные?! Какого черта Ирина будет решать, будет ли принадлежать мне эта самка или нет?!»
Итан изнемогал; ему казалось, что он заболел, и кожа его пылает от жара, которым поражена его кровь. Он хотел Диану невероятно! Никогда и ничего он еще так не хотел, как Диану сейчас. Это недосягаемое сокровище казалось ему глотком воздуха, И Итан, помучавшись половину дня и выдумав новый план, призвал Андреаса.
– Ирментруда Ирина потерпела поражение, – произнес он тяжко. – Князь не захотел пускать ее на свое ложе, в свое сердце и в свою сокровищницу.
На лице Андреаса выписалось такое удивление, будто все звезды с кожи Итана взмыли в небо и расцветили его вспышками.
– Этого быть не может, – прошептал он, потрясенный. – Ты лжешь, чертов колдун! Я видел, я знаю, как князь Эван вожделел ее! Он не мог просто так отказаться от Ирины…
Итан усмехнулся, прикрыв ладонью губы, словно удерживая рвущийся издевательский смех.
– И потому ты ее у него стащил, так? – подвел итог он. – Хотел почувствовать себя лучше него? Удачливее?
– Не начинай, колдун! – перебил его Андреас. – Я знаю, ты любишь влезть под кожу и пить кровь, мучить своими язвительными словами! Да только это не тот случай, я не верю, я не могу поверить, что Эван ее не взял! Ты, верно, добился желаемого, и хочешь от меня избавиться?!
– Глупец, – рыкнул Итан. Глаза его разгорелись, как алые угли. – Если б я добился своего!.. Тогда корона была бы моей, и ты униженно лизал бы мне пятки.
По лицу Андреаса пошла судорога; похоже, Итан его не обманывал.
– Так в чем же дело? – с удивлением произнес он.
– Ты все испортил, – зашипел с ненавистью Итан. – Та девчонка, которую ты подсунул Эвану – она оказалась хитрее твоей Ирины! И, видимо, намного слаще. Они не хотят Ирину после этой… Дианы.
– Да быть того не может! – возмутился Андреас. – Я выбирал нарочно самку без зубов, если ты понимаешь о чем я. Такую, что растеряется, напугается, и которой легко будет управлять. Она смотрела глазами побитой собачонки и готова была на все!..
– А теперь на все ради нее готов князь, – хихикнул злорадно Итан. – Ирина не скрывала своей связи с тобой, а та змея… тоже не скрывала, но смеялась над тобой. Она так расписывала их достоинства и твои недостатки, что лесть ее, слаще патоки, залепила им уши, и стенаний отвергнутой Ирины ни один из них не слышит, – ядовито заметил Итан. – Она мне зеркальцем показывала, как драконы резвились… смеялись над тобой. Диана говорила, что у тебя член крошечный, как у дождевого червяка.
– Дай и мне посмотреть! – взвился Андреас. – Я хочу своими ушами слышать все то, что ты тут говоришь! Она не могла говорить обо мне такое! Я был у нее первым, она любила меня, я в этом уверен! Она готова была подарить мне свою жизнь! Не может быть, чтобы она говорила такие вещи обо мне! Дай сюда это зеркало!
– Ирина выбросила его, – сухо ответил Итан, довольный тем, что ему удалось раздразнить Андреаса. – И лишила меня возможности видеть, что там происходит… А я очень хотел бы знать, что еще говорит эта Ирментруда! Надо же, сколько хитрости скрыто под невинной оболочкой!
– Стерва! – шипел Андреас, стискивая кулаки. – Решила опозорить меня!.. Мстит за то, что я ее бросил!
Итан удивленно вздернул брови.
– Самки из того мира и такое умеют делать? – спросил он. Андреас хмуро кивнул:
– Самки того мира ничем не отличаются от мужчин, – ответил он. – Они чувствуют так же, они способны любить, ненавидеть, желать, мстить…
– Как интересно! – воскликнул Итан. – Какое чудо! Андреас, ты должен сделать так, чтобы эта самка к нам попала. Я хочу посмотреть, что это такое.
Андреас яростно сплюнул.
– Легче другую притащить, – грубо сказал он, – из того же мира, чем эту раздобыть. Как я проникну во дворец князя? Забыл разве, – голос Андреаса стал язвительным, – что они не очень-то нас любят, и при любом удобном случае готовы порвать на части?
– Это-то как раз не проблема, – ответил Итан. – Ради такого случая я готов тебе дать самую большую звезду и магический артефакт, в подарок князю. Заведешь обычный разговор, вроде как хочешь обменять подарок на камень от Сердца Кита… и заодним сделаешь так, чтобы они выкинули эту девку в море. Там я ее подберу.
Итана колотило от нетерпения. Он так сильно хотел обладать Дианой, что его просто ломало и корежило, как от сильной болезни.
– Зачем она тебе? – Андреас брезгливо пожал плечами. – Какая-то глупая, ничего не стоящая девчонка?
– Хочу наказать ее, – ответил Итан, и глаза его ярко блеснули, как гранаты в свете огня. – Примерно наказать… чтобы не смела рассуждать о дождевых червях… Или тебе такое сравнение даже льстит?
– За это я вырву ей язык! – вскипел Андреас, но Итан тряхнул головой.
– Ты не посмеешь и пальцем ее коснуться, – ласково и страшно произнес он. – Она моя, Андреас, помни об этом! Я хочу посмотреть на эту игрушку, пока она будет целой.
– Раз так хочешь заполучить ее, – огрызнулся Андреас, – то иди и возьми сам!
– Не выйдет, – тихо рассмеялся Итан. – Мне не к лицу унижаться и просить драконов о чем-либо, а вот тем, кто соперничает с дождевыми червями…
– Достаточно! – взвыл Андреас. – Хватит! Я притащу тебе эту девчонку!
***
Андреас метался по крохотной комнатушке перед тронным залом князя Эвана. Там его заперли на все время ожидания, и он ждал – чего?.. Когда Эван натешится с этой бледной курицей, с этой Дианой, и явится послушать, что там может ему Андреас предложить…
Неслыханно!
Андреас почти растерзал ветвь серебристой омелы, ее оборванные листья усыпали пол под его ногами. Он еле сдерживался от того, чтобы переломить ее напополам, ее хрупкий стебель изгибался в его руках, и тогда Андреас вспоминал, что останется без защиты, и драконы его просто растерзают. А омела пела им таинственную песню, убаюкивающую их кровожадность. Хочешь усыпить дракона? Качни веткой омелы над его головой. И он не тронет тебя.
Ветка большая; сразу видно, что дерево, на котором она росла, было могучее, сильное. Интересно, что стоило Итану вырастить это чудо? Сколько он потратил сил? И отчего так легко отдал омелу в дар драконам? За девчонку? Тоже пал жертвой нежной кожи и мягких волос?..
…Драконы любят запах листьев омелы…
Стена, отделяющая Андреаса от тронного зала, вдруг раздвинулась, как ширма, и тот был ослеплен светом и блеском. Рукой с омелой он прикрыл глаза, чтобы свет не резал их, и голос князя – глубокий, каким и полагается быть голосу князя, – пророкотал:
– Зачем ты пришел, Звездный, и что означает твой дар?
Князь унюхал омелу.
У драконов тонкий нюх, а вот Звездные и этого драконьего качества лишены. Драконы говорят – омела пахнет солнечными лучами и вечерними закатами, счастьем и беззаботным детством. Поэтому они так любят омелу…
– Не бойся, – милостиво произнёс Эван. – Подойди ближе.
Андреас, щуря уязвленные светом глаза, глянул на трон и снова зажмурился; князь явился к нему во всем блеске.
Сияли его приглаженные черные волосы. Блестели шелка его одежд, расшитые жемчугами. Горели темным льдом его серые глаза.
Но ярче его красоты, его великолепия, его молодости и драгоценностей сияла женщина в его руках. Та, что лежала без сил на его груди, томно постанывая. Эван перехватил ее за горло, привлек себе, прижал ее спиной к себе, и пальцы его расслабились, замерли на ее белоснежной точеной шее цвета слоновой кости.
Андреас даже замер, пораженный внезапной красотой этой женщины – той, о которой он отзывался с таким пренебрежением и чей образ хранился в его памяти как белое бледное пятно.
Тогда, давно, с ним, она была блеклой, бесцветной, жалкой и бледной. Теперь, под ласкающей рукой дракона, она была полнокровной, яркой и прекрасной, как распустившийся цветок гибискуса. Алые шелка ее богатых одежд, расшитых золотом, клали яркие блики на ее щеки, чуть тронутые испариной, отчего казалось, что ее розовая кожа с глянцем, как кожица сладкого плода.
Ее светлые волосы были небрежно рассыпаны по плечу князя, бесстыдно ласкающего ее на глазах у онемевшего звездного, дрожащие ресницы опущены, нежные губы, чуть тронутые румянцем возбуждения, раскрыты, и из них рвется стон вожделения.
Нет, не так – стон возбуждения и желания, бессовестного и ненасытного.
Девушка, лежащая на груди князя, была почти без сознания от наслаждения. Его рука ласкала ее, поглаживала по груди, очерчивая пальцами напряженные соски, по животу, и тогда глухие стоны усиливались, девушка, не раскрывая глаз, тянулась к князю и отыскивала губами его губы, чтобы хоть немного утолить свою жажду.
Она тянулась к Эвану бесстыдно и просто, словно в поцелуе, который она от него хотела получить, заключен был смысл всей ее жизни, и ничего важнее не было.
И в этом было столько искреннего желания и покорности, что Андреас непроизвольно облизнулся, ощущая прилив крови к члену. Сейчас он не назвал бы эту женщину блеклой и скучной; сейчас он с удовольствием поимел бы ее, чтобы услышать это пресыщенный наслаждением мучительный стон… посмотрел бы, как заалеет ее лицо от его ласк, почувствовал бы ее покорность и усталость под своими ладонями…
Усталость, которую она испытала после занятий любовью с ним…
Измученная его членом… покорная его силе и его ласкам… красивая рабыня… Затраханная, полная его семени, пахнущая его запахом, измученная и истерзанная его руками…
– Ну? – насмешливо произнес Эван, с удовольствием наблюдая, какое неизгладимое впечатление произвела на Андреаса Диана. – Что ж ты молчишь?
Его рука скользнула по алому шелку одежд женщины, погладила живот, опустилась меж покорно разведенных ног и чуть погладила там, и в тишине зала Андреас отчетливо услышал животный измученный стон.
Этот звук приятно кольнул его нервы, от него закипела кровь, и Звездный почувствовал, что его самого отрясет от возбуждения, а в штанах колом стоит член.
«Так жертва на дыбе стонет, – жестоко, с удовольствием подумал Звездный, испытывая невероятное, приятное удовольствие, исподлобья глядя в смеющиеся глаза князя. – Доведенная до состояния полоумного животного… беззащитная и беспомощная, у которой сил нет даже на то, чтобы кричать. Она лишь стонет, видя своего мучителя, и зная, что сейчас будет…»
Девушка конвульсивно задергалась, прихваченная за лобок ладонью Эвана, и Андреас понял, что она кончает. Только оттого, что Эван гладил ее – кончает, корчась, часто выдыхая, беспомощно распластанная на груди дракона. Над ее алой губой заблестели бисерины пота, показался алый нежный язык, мягкий и расслабленный, и князь, порывисто склонившись над ее раскрасневшимся лицом, прихватил этот язык своими губами, продолжая массировать ее лобок, заставляя ее беззвучно корчиться в его руках.
«Вот же мерзавец!» – яростно подумал Андреас, сгорая в пламени желания и мучаясь оттого, что нельзя сию минуту вынуть член и освободиться от лютого возбуждения, огнем пылающего в яйцах. Но он уже знал, что это видение – волнующее, тревожное. Возбуждающее, – будет долго преследовать его.
– Я пришел, – хрипло проговорил Андреас, как бы невзначай махнув веткой омелы, чтобы ее аромат, аромат ее изломанных листьев, одурманил дракона, – забрать свою женщину.
Эван изобразил удивление на своем лице.
– Твой дар, – жадно произнёс он, глядя на омелу, – конечно, очень дорог. Но даже он не стоит этой женщины. К тому же, ты называешь ее своей, но это не так. Я купил ее. Она выплыла ко мне. Это моя самка.
– Это вовсе не самка, – ответил Андреас хрипло, жадными глазами глядя на Диану. Небо великое, как теперь удержаться, как выполнить обещание, данное Итану и не взять ее, когда она окажется в его власти?!
– А кто же это? – удивился Эван.
– Я же Звездный колдун, – хрипло ответил Андреас. – Я могу путешествовать между мирами. Оттуда, из другого мира, я принес ее. Я не знаю, как называется их раса, только нет там драконов. Нет. Самки всегда белокожи и нежны. Они не становятся драконами ни на миг, не выплывают к мужчинам, чтобы продолжить род. Это не драконица, князь. Я себе ее притащил, хотел развлечься. Она, право же, мила. Действительно красива. Но она не твоей крови, она никогда от тебя не понесет. Она хороша для развлечений, и я хочу с ней развлечься.
**
Рука Эвана, ласкающая Диану, стала жесткой, он стиснул тело девушки так, что у нее дыхание перехватило. Он прижил ее к себе так сильно, будто дорогую вещь перед расставанием к сильно бьющемуся сердцу. Словно боялся, что сейчас кто-то или что-то, неведомая сила, вырвет ее из его рук.
Этот жадный и испуганный жест не укрылся от взгляда Андреаса, и колдун недобро усмехнулся. На его лице выписалось золе торжество, он вздернул подбородок и взглянул на Диану, переживающую последние отголоски наслаждения, уже смешивающиеся с ужасом.
Она не хотела расставаться с Эваном – это Андреас понял, увидев мольбу в ее глазах. Даже с перспективой вернуться домой, туда, в бассейн, вынырнуть с криком у знакомого бортика, выложенного плиткой – нет, не хотела.
В его родном мире, который он сам долго считал жестоким и суровым, как холодное море, она вдруг обрела то, чего была лишена дома – любовь. Там, в ее мире, под звенящими кронами деревьев обнимались парочки, встречая свою первую взрослую весну, а здесь драконы прикармливали самок, словно рыб в прозрачном пруду, и любви места в холодных сердцах не было.
Но Диане повезло. Тут – повезло. Она готова была раскрыть свое сердце. Ему ведь раскрывала; хотела получить от него тепло и ласку, защиту и понимание. Но он не оценил; не захотел. В отличие от Эвана, не смог разглядеть в ней настоящее, живое чувство. Да и просто не нуждался в ее любви.
Он просто хотел ее пометить; сделать своей, чтобы навсегда остаться в ее воспоминаниях несбывшейся, недосягаемой мечтой. Хотел тешиться. Время от времени воскрешая в памяти ее слезы – слезы по нему слезы тоски и разбитых надежд.
А теперь этих слез не было. Теперь его тщеславные надежды были разбиты, и он до судорог не хотел, чтобы Диана была счастлива. Не мог видеть в ее глазах радости. Просто не мог. Не мог стать в ее разуме серым, ничего не значащим пятном! Только не он!
Лучше пусть запомнит его навсегда как самое больше горе в своей жизни…
– Не драконица, – эхом повторил Андреас. – Не самка. Никакого потомства, никаких сыновей. Никаких острых зубов, никакой чешуи. Она не сможет защищаться и научить этому детей тоже не смогла бы. Только красивое, но бесполезное тело. Ты должен быть мне благодарен, князь. Я вижу, ты увлечен. Я понимаю твои чувства; она действительно красива и соблазнительна, и ты мог привязаться к ней сильнее и провести рядом с ней всю жизнь в ожидании чуда, но чуда бы не произошло. И ты умер бы, как не вовремя раскрывшийся цветок на ветке – бесплодным. Я мог это допустить; я легко мог сгубить твой род этим знанием. Знанием того, что рядом с тобой не чудо-рыбка, а чуждая нашему миру самка. Но я не стал.
Эван молчал, и Андреас, ободренный его молчанием, сделал шаг к трону.
– Поэтому я сегодня пришел к тебе с даром, – продолжил Андреас. – Чтобы задобрить тебя, чтобы успокоить твои чувства и остудить разум. Чтобы ты не держал на меня зла и простил эту самку за обман. Ты, конечно, можешь покарать ее и выкинуть обратно в море, которое тебе ее подарило, но я прошу тебя – просто отдай ее мне. Я знаю, у тебя есть другая Ирментруда. Не такая красивая, как эта, но она сильная и здоровая самка. Она строптива, но не ей спорить с природой. Она родит тебе сыновей. Эта – нет.
Он снова посмотрел колючим, внимательным холодным взглядом в лицо Дианы, враз побледневшее и ставшее испуганным и от этого некрасивым, и рассмеялся, смакуя каждый миг, наполненный ее страхом и болью.
«О да, Эван! Вспомни, что ты не розовая сладкая лужа! Вспомни, что ты – дракон! Вспомни, что в твоих жилах течет не только кровь, но еще и огонь с ядом! Покажи ей, как легко и без сожалений Драконы избавляются от разочаровавших их игрушек! Покажи свое сердце, холодное, как наше море! Выкини эту тварь в воду! – Андреас даже облизнулся, представляя себе беспомощные вопли тонущей девушки, оказавшейся посреди океана в одиночестве. Он дорого отдал бы за то, чтобы посмотреть на ее лицо в этот миг… – Она дорого заплатит за свои нелестные слова обо мне, за свое неуважение и за то, что посмела подумать, что у нее в этой жизни все будет хорошо… За то, что посмела заупрямиться и не выполнить мой приказ! Эта девка узнает, где ее место! Она должна была пресмыкаться и умолять вернуть ее домой в обмен на свои жалкие услуги! Ну, ничего; я смогу сделать так, что она будет сожалеть о тех днях, когда, черт ее дери, сосала мой член, когда я ей позволял это делать! Дождевой червь, говоришь? Ты будешь мечтать о праве прикоснуться к этому червю, ты будешь облизывать мои сапоги, чтобы я кинуло тебе кость, чтобы я прикрыл тебя от палящих лучей, чтобы я хоть как-то скрасил твое ужасное существование!»
Андреас замолк, и Эван, будто отходя от магии его обличительных, хлестких слов, упрямо мотнул головой – нет, нет!
– Нет, – звучно сказал он – и оскалился радостно, демонстрируя замершему от удивления Андреасу клыки. – Я не отдам тебе эту… самку.
– Не отдашь? – озадаченный, повторил Андреас. – Но… зачем тебе она?! Ты князь! Пристало ли тебе тратить на развлечения с пустышкой свою жизнь?! Молодые и крепкие самки – вот что тебе нужно, а не эта... ведьма. Она и касаться-то тебя не достойна!
Андреас насмешливо фыркнул и огляделся кругом в поисках поддержки. Но его окружала лишь охрана Эвана, и на их каменных лицах Андреас не увидел ни тени эмоций.
– Сначала сам стань князем, – насмешливо ответил Эван, – а потом размышляй, что князю пристало, а что нет. Запомни, червь: только твоя омела спасает тебя от того, чтобы я тут же кинулся на тебя и растерзал. Ее аромат усыпляет мою ярость и делает меня великодушным. Поэтому я позволю тебе приблизиться еще на три шага к моему трону, встать прямо перед ступеньками и как следует принюхаться. Надеюсь, твоего ущербного обоняния хватит…
Эван коротко кивнул головой, и охрана в бряцающих металлических кольчугах и доспехах расступилась, пуская Звездного ближе к трону.
– Ну? – поглаживая живот Дианы. Трепещущей от страха, протянул Эван. – Смелее! Подойди ближе и принюхайся!
– Что я должен почувствовать? – трусливо отозвался Андреас, несмело, бочком, шагнув к трону.
Эван тихо рассмеялся, обняв крепче прильнувшую к нему девушку.
– То, что вот уже два дня чувствую я, – ответил он. – Созревшую, как прозрачная желтая слива на солнце, самку. Полную ароматного сока, сладкую, как только что сорванный с ветки плод… Никаких наследников, говоришь? Она уже понесла. Я уже слышу, как мой плод зреет в ней и греется в ее теле. Я еще удивился, как легко у нее это вышло. Обычно с Ирментрудами все не так; немного не дозрела, остыла в море – и все, наследников не жди. Обрастет чешуей, и придется выпустить в море. Только деньги зря потратишь. А эта, – ладонь Эвана чуть сжала животик девушки, – вся насквозь теплая, живая. У нее кровь горячая, а не как морская вода – холодная и жидкая. Она молода, здорова и плодовита. Так что драконица она, нет – это не важно, – глаза Эвана смеялись. – Я должен тебе спасибо сказать, за то, что ты раздобыл мне эту женщину. Идеальную женщину, – он снова страстно стиснул обмякшее тело Дианы. – У нас ведь таких нет. И достать такую из чужого мира я никогда бы не смог, – Эван хищно усмехнулся, зарокотал глубоко и грозно, как гром в небесах. – Путешествовать среди миров я не умею. А ты… ты сделало мне такой подарок! Это будет подороже омелы. За это я даже не убью тебя. И, может быть, позову на свою свадьбу – посмотреть издалека, как эта женщина будет хороша в свадебном наряде.
– Что?.. – машинально произнес Андреас, отступая. – Свадьба?.. Как?..
Эван не блефовал.
Стоило Звездному подойти ближе, как в ноздри ему ударил прекрасный, тонкий аромат, исходящий от Дианы. Драконья кровь прорастала в ней, даря ее телу аромат экзотических цветов. Девушка действительно была беременна.
– Я возьму ее в княгини, – жестоко и безапелляционно произнес Эван. – Тем более, после твоих слов. Говоришь, никогда не обрастет чешуей?
– Но она не дракон! – прошептал Андреас, потрясенный, отступая дальше, чтобы не чуять волшебного аромата и не видеть прекрасную женщину в руках соперника. – Она не дракон! Что за плод от тебя зреет в ее теле?! Ущербный, увечный, слабый?! Урод?!
– Сильный и крепкий, – отрезал Эван. – Оказывается, в паре достаточно и одного дракона, чтобы потомки тоже были драконами. Я чувствую, как он ликует, радуясь полученной жизни. Счастье и ярость текут в нем поровну. Даже такой крохотный, он пробует то, что у тебя не выйдет никогда – он расправляет крылья.
Андреас почувствовал, как ад разверзается у него под ногами и самые гадкие демоны хохочут над ним. Щеки его заалели от адского пламени стыда, что облизнул Андреаса с ног до головы, и от досады Звездный едва не сошел с ума. Он ведь уже праздновал победу. Уже предвкушал мучения девушки, ее крики и слезы. И так жестоко был обманут в своих гнусных надеждах...
А самое интересное – это реакция Итана, который снова пожертвовал звездой.
Никакого результата в обмен на очередную его жертву.
В ярости Итан становится извращенным чудовищем.
Он может каленым железом выбить все звезды, что отдал Андреасу, на его спине…
– Она не может быть княгиней! – прошипел Андреас, корчась, словно тавро Итана уже вминается в его мясо, во взлохмаченную ударами плети кровавую кожу.
Эван снова усмехнулся и встал, удерживая Диану на руках. Подчеркивая ее статус – будущая княгиня, будущая мать княжеских детей.
– Издали, – разжав твердые губы, произнес Эван. – Я позволю тебе издали посмотреть на мою свадьбу.
– Не-е-ет!
Пестрым шелковым клубком из темного угла, где пряталась и подслушивала, выскользнула Ирина и кинулась к Эвану, но каменнолицая охрана не пустила ее близко к князю, и женщина, рыдая и вопя от злости, размазывая по лицу слезы, повисла на перекрещенных перед нею копьях.
– Ты не можешь на ней жениться, ты мой! – орала она, яростно грызя острыми драконьими зубами крепкое древко. Дерево крошилось с хрустом, глаза драконицы горели жутким желтым огнем, словно огни в преисподней, и Эван, чуть обернувшись к ней, лишь бросил одно слово:
