Текст книги "Повесть о парашюте"

Автор книги: Константин Кайтанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Первые прыжки

Летная школа окончена, и все мы, молодые летчики, разъехались по частям, куда нас направили для прохождения службы. Мне выпала честь служить в Первой Краснознаменной истребительной эскадрилье Ленинградского военного округа в Гатчине. Я говорю: честь – и этим только отдаю должное славной истребительной эскадрилье. Ее история начиналась с 1918 года – года рождения Советских Вооруженных Сил. Сначала это была Первая Советская боевая авиагруппа, она объединяла несколько авиационных отрядов. В их числе был и 11-й корпусной отряд, которым прежде командовал выдающийся русский летчик П. Н. Нестеров. В годы гражданской войны пилоты 1-й Советской боевой группы отважно дрались с врагами под Казанью, на Южном и Западном фронтах. В дальнейшем эта часть сражалась с контрреволюционерами в Закавказье. Тогда был заложен прочный фундамент боевой славы эскадрильи. В ней позднее служили такие известные летчики, как В. Чкалов и В. Коккинаки.

К осени 1941 года эскадрилья была преобразована в авиаполк, который участвовал в воздушных боях под Москвой и первый в наших Военно-Воздушных Силах заслужил почетное право именоваться гвардейским. За время войны тринадцать летчиков полка были удостоены звания Героя Советского Союза.

Вот какая это была часть.

Командование всех нас, молодых летчиков, встретило тепло и радушно. За каждым из нас закрепили по боевому самолету-истребителю И-5.

Первым делом мы сдали зачеты по знанию материальной части самолета. Зачеты без всяких скидок принимал у нас инженер эскадрильи Василий Коврижников, личность весьма примечательная. Солдат царской армии, бывший моторист, он вырос в технического руководителя эскадрильи со всей ее сложной техникой. Коврижников был награжден в годы гражданской войны орденом Красного Знамени за то, что сумел спасти железнодорожный эшелон с самолетами, которые в разобранном виде стояли на платформах. На станцию, где стоял эшелон, внезапно напал белогвардейский конный отряд. Паровоза не было, и эшелон мог попасть в руки врага. Тогда Коврижников приказал запустить моторы всех стоявших по ходу эшелона самолетов, и они буквально на глазах белогвардейских конников утянули эшелон со станции. Наверное, это был первый случай использования авиационных двигателей на железнодорожном транспорте.

Эти подробности, как мне кажется, передают особенности людей, с которыми я встретился в эскадрилье, ту беспокойную атмосферу поисков новых возможностей техники, совершенствования летного мастерства. Мне нравилась эта атмосфера. Я надеялся, что такое творческое настроение поможет мне приблизиться к намеченной цели – научиться прыгать с парашютом, – и не ошибся.

Вскоре я познакомился с летчиком Николаем Евдокимовым, который в июле и августе 1931 года здесь же, в Гатчине, прошел курс обучения парашютным прыжкам и выполнил несколько прыжков. Однако обучить других летчиков, своих товарищей, Евдокимов не мог, так как у нас не было учебно-тренировочных парашютов, а на спасательных, с которыми мы летали, прыгать не разрешалось.

Но когда ранней весной 1932 года наша эскадрилья получила приказ выделить двух летчиков на сборы по подготовке инструкторов парашютного дела, начальству долго выбирать не пришлось. Моя увлеченность парашютизмом была известна всем. На сборы в Евпаторию отправились Евдокимов и я.

Начальником сборов был Леонид Григорьевич Минов, известный в то время летчик, который возглавлял парашютную службу в наших воздушных силах. Его заслуги в области авиации и парашютного спорта переоценить нельзя.

Член партии с сентября 1917 года, Леонид Григорьевич Минов в 1918 году вступил в ряды Красной Армии, в которой и прослужил более трех десятков лет.

Звание Красного военного летчика Л. Г. Минов получил в 1923 году. Он много и плодотворно работал в области самолетовождения по приборам, так называемого «слепого полета».

В 1929 году Минов был направлен в США для изучения парашютного дела. Находясь в командировке, он совершил три прыжка с парашютом и получил диплом парашютиста. С тех пор он энергично занялся обучением летного состава наших Военно-Воздушных Сил парашютному делу.

Свои занятия мы начали с изучения устройства и действия тренировочного парашюта, осваивали – пока на земле – технику прыжка, отделение от самолета, действия в воздухе, приземление. Увлеченные новизной дела, мы по десятку раз влезали в кабину самолета АНТ-9, с которого планировался первый ознакомительный прыжок.

Наконец наступил долгожданный прозрачный, солнечный день. Туманная дымка над Евпаторией растаяла. Будем прыгать. Получив приказ готовиться к прыжку, я еще раз осмотрел парашют, Тщательно уложил его для прыжка, подогнал подвесную систему под свой рост и в назначенное время, вместе с пятью другими летчиками, был на летном поле.

Трехмоторная машина нервно дрожала, готовая пойти в воздух. Мы расселись в удобные кресла самолета. Последним, проверив посадку парашютистов, вошел в самолет по железной лесенке наш инструктор и выпускающий Минов. Дан старт. Самолет, ревя моторами, все быстрее и быстрее бежит по взлетной полосе, плавно отрывается от земли и набирает высоту. В застекленные окна кабины я видел, как уплывает назад выложенная на аэродроме буква «Т» – посадочный знак, ангары.

Как-то пройдет прыжок? Все мы сосредоточенно смотрим на Минова, словно у него ищем ответа. А самолет тем временем плавно делает последний разворот и ложится на прямую, проходящую через посадочный знак. Минов открывает дверь самолета и, держась за ручку, смотрит на землю, определяя точку отделения от самолета. Расчет произведен. Взмахом правой руки Леонид Григорьевич подзывает первого парашютиста, пристрелочного, который, прыгнув, должен уточнить расчет, чтобы мы могли видеть, куда он приземлился. Я и мои товарищи сидим не шевелясь, запоминая все движения пристрелочного.

Вот он подходит к краю кабины, ставит на борт левую ногу, правой рукой берется за вытяжное кольцо, отодвигает запасной парашют вправо. Мы все, незаметно для себя, приподнимаемся со своих мест – так велико наше напряжение. Минов слегка касается рукой плеча парашютиста, и тот, сгибаясь в пояснице, наклоняется вперед и бросается вниз!..

Не отрываясь, я смотрю в окно и вижу, как парашютист летит вниз, раскинув ноги. Ясно видны стоптанные подошвы его сапог, искривленные каблуки: Еще мгновение, и над ним вспархивает маленький вытяжной парашютик, который тянет за собой основной купол. Потом вся эта система вытягивается в длинную «колбасу» – и вдруг вспыхивает правильным куполом. Видно, как, заболтав ногами, парашютист повисает под этим огромным зонтом.

Все мы облегченно вздыхаем, а машина идет на следующий круг, и поочередно оставляют борт самолета еще два парашютиста.

Моя очередь. Возбужденный прыжками товарищей, я ерзаю в кресле, глядя то на Минова, то на землю, то на маленькие беленькие зонты, под которыми опускаются мои товарищи. Врач, стоящий рядом, видимо, замечает мое волнение. Взяв мою руку, он считает пульс, для успокоения хлопает меня по плечу и говорит: «Хорошо».

Ну что ж, хорошо так хорошо.

Подхожу к открытой двери. С высоты шестисот метров смотрю на землю и впервые по-новому ощущаю высоту. Земля кажется необычной, не такой, какой я привык ее видеть из кабины своего истребителя, летая на большой скорости. Перед прыжком она показалась мне такой далекой и в то же время такой дорогой. Признаюсь, в этот момент мне не верилось, что, бросившись вниз, я опущусь на землю…

Легкий удар Минова отрезвляет меня. Пора. Не задумываясь, я мигом сгибаюсь в пояснице, и, получив крен через борт, лечу вниз головой… Отчетливо вижу землю. Сначала неподвижную, как на аэрофотоснимке. Потом она медленно начинает вращаться. Уголком сознания я понимаю, что это происходит от моего собственного вращения. «Нужно остановить падение» – мелькает в голове. С силой дергаю вытяжное кольцо. Со все возрастающей скоростью лечу к земле, и замирает дух: раскроется ли парашют? И в тот же миг ощущаю толчок. Меня встряхивает, как котенка, и на стропах болтает в воздухе. Я вздыхаю свободно и легко. При падении – что греха таить – почти не дышал.

После гула мотора и крайнего напряжения в ожидании прыжка наступает удивительная тишина и блаженное спокойствие, хотя нервы еще возбуждены. Я машу самолету, уходящему на последний круг, кричу что-то товарищам и плавно приближаюсь к земле. Перед самой землей, как учили, разворачиваюсь по ветру и, встретив землю ногами, падаю на бок почти в центре аэродрома.

Ко мне бежит врач, хватает за руку и улыбается.

– Молодец! Пульс сто четыре. Ну и как? – спрашивает он.

Я стараюсь держаться как можно спокойнее и солиднее. Что, мол, о таком пустяке толковать? Но грудь мне распирает радость и ликование.

В моей новенькой парашютной книжке появилась первая запись: «10.5.1932 – С-т АНТ-9, высота 600 м». В тот же день мне вручили значок парашютиста под номером 94.

Этот маленький, покрытый голубой эмалью значок я долго с гордостью носил на груди.

Вслед за первым прыжком я совершил еще четыре и полностью выполнил учебную программу.

Скоро в моем активе уже насчитывалось около десятка прыжков с парашютом. Это была, так сказать, практика. Имелся и кое-какой теоретический багаж, касающийся, главным образом, того, как надо прыгать. Но мне этого было мало. Хотелось узнать и историю создания парашюта. его творцов и области применения, помимо авиации.

И я занялся непривычным для себя делом. Роясь в старых авиационных журналах и книгах, делая вырезки из газет и старинных проспектов, я по крупицам собирал все, что относилось к парашютам. История этого замечательного аппарата уводила меня в глубь веков.

Во власти стихии

Принцип действия аппарата, замедляющего падение тел в воздухе, впервые сформулировал знаменитый гуманист XIII века Роджер Бекон. В своем сочинении «О секретных произведениях искусства и природы» Бекон признал возможность постройки летательных машин и указал, что можно опираться на воздух при помощи вогнутой поверхности.

Впрочем, у него были предшественники. С самой глубокой древности сохранилось сказание о полете греческого скульптора Дедала со своим сыном Икаром на крыльях, слепленных из воска и перьев птиц. Именно полет птицы с незапамятных времен родил в человеке дерзновенную мечту летать или по крайней мере замедлить падение, чтобы не разбиться.

О приспособлении, замедляющем падение, упоминается в древних китайских легендах еще две тысячи лет тому назад. Китайский император Шунь якобы спрыгнул с чердака объятого пламенем дома, подвесившись к двум большим шляпам, сплетенным из камыша.

Еще в середине XI века монах Оливье опускался на неизвестном аппарате с башни монастыря. Сохранились туманные сведения, что во времена Ивана Грозного пытался спуститься с колокольни один из царских холопов. Однако большинство таких сведений носит мифический характер. Впрочем, история донесла до нас и вполне реалистические проекты.

Замечательный итальянский художник и ученый Леонардо да Винчи впервые разработал конструкцию аппарата, замедляющего падение.

«Если человек возьмет полотняный натянутый купол, – писал Леонардо да Винчи, – каждая сторона которого имеет двенадцать локтей ширины, и двенадцать локтей высоты, он сможет безопасно сброситься с любой высоты».

Если учесть, что площадь этого натянутого купола примерно равна площади современного парашюта, то нетрудно будет убедиться, что Леонардо да Винчи почти с математической точностью предвосхитил расчеты этого аппарата. Но замечательная идея в течение долгого времени так и оставалась на бумаге.

В 1617 году в Италии был опубликован труд под названием «Книга о машинах» Фауста Веранчио. В книге был помещен рисунок, изображающий человека, опускающегося на квадратном куполе.

В 1634 году популярный в то время писатель Демаре описал в романе бегство из тюрьмы своего героя. Сначала заключенный хотел бежать, свив из простыни длинную веревку, но, заметив, что дует сильный ветер, он решил выброситься из окна тюрьмы, привязав два угла простыни к поясу и держа два других угла руками. Что это? Фантазия автора или видоизмененное описание реального прыжка? Трудно сказать. Но так между мифами и реальностью вызревала идея. надежного аппарата для безопасного спуска с высоты. На этом тернистом пути случались и жутковатые казусы.

В 1777 году парижский профессор Дефонтаж изобрел летающий плащ – аппарат, который, по его утверждению, гарантировал безопасный спуск с большой высоты. Но осторожный профессор не решился сам испытать свое изобретение. Он обратился к судебным властям с просьбой предоставить для испытаний плаща приговоренного к смертной казни преступника. Не все ли равно, как погибать смертнику? Быть четвертованным, сложить голову на гильотине или болтаться на виселице? Почему бы, в конце концов, не дать ему возможность погибнуть, разбившись, или благополучно спуститься на землю, завоевав себе жизнь, а изобретателю – славу?

Профессор Дефонтаж получил такого смертника. Это был Жак Думье, грабитель и убийца, известный страшными злодеяниями. Пойманный и приговоренный к смерти за многочисленные кровавые преступления, Думье согласился прыгнуть.

Газета «Рейнише вестфалише Цейтунг» так описывала это событие. «Думье в сопровождении полицейских отправился к парижскому оружейному складу, где его ожидал профессор Дефонтаж. Множество любопытных наблюдало за опытом. Думье влез на крышу оружейного склада. Профессор надел на него плащ, состоящий из бесчисленного множества мелких покрышек.

– Держите руки горизонтально и старайтесь парить, как птица. Ничего другого от вас не требуется, – инструктировал изобретатель парашюта.

Думье прыгнул. Ветер отнес его сначала немного в сторону. Публика с удивлением смотрела на парившего в воздухе человека. Внезапно Думье стремительно полетел вниз. Все вскрикнули. Однако, почти достигнув земли, Думье немного задержался и восстановил потерянное равновесие. Он упал на землю совершенно невредимым. Довольный изобретатель вручил Думье кошелек с золотыми монетами».

Более удачные опыты спуска грузов осуществил один из будущих изобретателей воздушного шара – Жозеф Монгольфье. В 1777 году, опираясь на расчеты сопротивления воздуха, оправдавшиеся на предварительных испытаниях, он сконструировал аппарат, с которым сам решил совершить прыжок с крыши сарая. Опыт прошел вполне удачно.

Французский физик Луи Себастьян Ленорман усовершенствовал известный уже более столетия аппарат Фауста Веранчио, сделав его не только более надежным, но и целесообразным, а значит, и красивым. Аппарат Ленормана представлял собой жесткий конусообразный купол со стропами. Он напоминал современные учебные парашюты, на которых прыгают с вышек.

Прибор Ленормана оказался лучшим из многочисленных творений его современников, но сам Ленорман, увы, стал жертвой мошенничества.

26 декабря 1783 года он спрыгнул с высокого дерева, держа в руках длинную палку, на концах которой было привязано по большому зонту. Приземление произошло благополучно.

Сосед Ленормана случайно видел этот опыт из своего сада и рассказал о нем члену академии Бертолону. Тот немедленно приехал к изобретателю и предложил ему свою помощь. Через несколько дней на аппарате Ленормана с балкона башни в Монпелье с двадцатишестиметровой высоты сбрасывали грузы, а затем животных. Все опыты давали хорошие результаты. Чтобы увидеть эти опыты своими глазами, в город приехал изобретатель воздушного шара Монгольфье и, убедившись в правильности слухов, горячо поздравил… кого бы вы думали? – Бертолона, а не истинного изобретателя Ленормана, который в это время уже разрабатывал проект приспособления, способного замедлить падение человека, и понятия не имел, что Бертолон присваивает себе его изобретение.

А что это за приспособление? В своих записках Ленорман так описывает его: «Я делаю из толстой веревки круг 14 футов, прочно прикрепляю к нему полотняный конус высотой в 6 футов, приклеиваю к полотну подкладку из бумаги, чтобы сделать его непроницаемым для воздуха: еще лучше вместо полотна взять тафту, покрытую резиной. Потом я прикрепляю со всех сторон к конусу тонкие веревочки, к нижним концам которых привязана маленькая решетка из ивовых прутьев, в результате чего все это приспособление принимает форму опрокинутого усеченного конуса. На этой решетке я и буду находиться. Таким путем мне удастся избегнуть применения спиц и ручки зонта, которые весили бы довольно много. Я настолько уверен в незначительности риска, что согласен проделать этот опыт, предварительно проверив парашют с помощью различных грузов, чтобы убедиться в его прочности…».

Ленорман совершил прыжок 29 декабря 1783 года с балкона обсерватории в Монпелье.

Свой аппарат для замедления падения тел в воздухе он назвал «парашютом», что дословно означает «противопадение». С легкой руки Ленормана, это название вошло в обиход и существует до нашего времени.

Парашют, пусть еще несовершенный, но уже способный благополучно опускать человека с высоты на землю, был изобретен очень своевременно. Дело в том, что после многочисленных опытов, разочарований и успехов в маленьком провинциальном городке Аннонэй на юге Франции вблизи Лиона поднялся в небо наполненный горячим дымом воздушный шар, сделанный искусными руками братьев Жозефа и Этьена Монгольфье.

Произошло это 5 июня 1783 года. Воздушный шар диаметром больше одиннадцати метров и весом 227 килограммов в течение 10 минут поднимался вверх и, дойдя, по оценке зрителей, до высоты около двух тысяч метров, начал снижаться и опустился на землю в 2,5 километра от места взлета.

Продолжая работу над усовершенствованием воздушных шаров, братья Монгольфье изготовили еще больший по размерам воздушный шар, и после нескольких пробных подъемов в воздух животных два человека – молодой физик из Парижа Пилатр де Розье и маркиз Д’Арланд – 21 ноября 1783 года поднялись в воздух и продержались около двадцати минут.

Человек получил возможность летать. И хотя он отнюдь не чувствовал себя в воздухе птицей, еще один шаг к овладению воздушной стихией был сделан.

В 1783 году полетел воздушный шар, наполненный водородом. По имени своего создателя профессора Шарля, который, кстати, сам вместе с пассажиром взлетел на своем аппарате, он получил название шарльера. А вскоре после этого полеты на аэростатах получили довольно широкое распространение не только во Франции, но и в других странах, и воздухоплаватели стали задумываться о мерах спасения в случае аварии – о полете с парашютом.

Первым на воздушном шаре с парашютом поднялся француз – механик Ф. Бланшар. Испытывая парашют, Бланшар спустил на землю свою любимую собаку. Позже он несколько раз повторил этот опыт. Убедившись в безотказной работе парашюта, Бланшар значительно увеличил размеры купола, чтобы на нем мог опускаться человек.

Парашют Бланшара, как и парашют Ленормана, напоминал огромный распахнутый зонт. Вершиной он был прикреплен к воздушному шару. Воздухоплаватель помещался в особой корзине под зонтом и в случае необходимости мог отделиться от шара, обрезав стропы-шнуры.

Бланшар прославился еще и тем, что впервые в истории воздухоплавания вместе с пассажиром – доктором Джеффри – 6 января 1785 года перелетел через пролив Ла-Манш из Англии во Францию. Французы, соперничая с англичанами, сделали из этого перелета настоящую сенсацию. На месте приземления воздушного шара был поставлен памятник. У Бланшара купили оболочку аэростата и повесили у церкви города Кале. Воздухоплавателю назначили пожизненную пенсию. Печать в шутку присвоила ему звание – Дон-Кихот Ламаншский.

Бланшар долгое время продолжал подъемы на воздушных шарах. В ноябре 1785 года он достиг высоты 6,5 километра. Но прыжка с парашютом Бланшар так и не совершил. Его суждено было сделать другому…

Создание и освоение парашюта было связано с весьма драматическими страницами политической истории Европы. Так, во время войны революционной армии Конвента на Северном фронте в плен к англичанам попали комиссар Северной армии гражданин Друе и инспектор той же армии гражданин Гарнерен.

Комиссар Друе был известен тем, что опознал и задержал короля Людовика XVI, когда тот пытался бежать из Парижа за границу в 1791 году. Гарнерен же выступал свидетелем на судебном процессе Марии-Антуанетты, жены Людовика XVI.

Пленников англичане, как известно, передали австрийцам. Комиссар Друе был заключен в крепость Шпильберг, в Моравии, а Гарнерен был помещен в одну из тюрем города Буда в Венгрии.

Находясь в заточении, Друе из простынь изготовил некое подобие парашюта и ночью спрыгнул с высокой крепостной стены. Во время приземления Друе сломал ногу. Побег не удался. Но спустя год Друе освободили из тюрьмы в обмен на дочь Людовика XVI.

Гарнерен тоже не мог смириться с мыслью о длительном заключении в тюрьме и стал готовиться к побегу. Из простынь и занавесей он сшил нечто вроде купола парашюта, с помощью которого надеялся спрыгнуть с высокой стены, окружавшей тюрьму. Побег не удался, так как тюремная стража заметила приготовления Гарнерена к побегу и отобрала весь строительный материал, из которого он сооружал купол.

Но вот что достойно восхищения. После освобождения Гарнерен не оставил мысли создать парашют и прыгнуть с ним. Еще в молодые годы Гарнерен вместе со своим старшим братом изучал физику у профессора Шарля. Полученные знания пригодились в работе над созданием парашюта, предназначенного для прыжка с воздушного шара в случае каких-либо происшествий в воздухе.

Гарнерен сам изготовил купол парашюта, который имел вид большого зонта диаметром 10 метров. 36 шелковых клиньев острыми концами сходились в центре купола. В нижнюю кромку купола был вшит деревянный обруч. От него шли крепчайшие тросы, удерживавшие легкую плетеную корзину. Купол парашюта без всякого чехла стропами прикреплялся к оболочке аэростата. Достаточно было перерезать эти стропы, и купол в падении раскрывался.

Гарнерен осторожно подходил к своей цели и несколько раз проверял действие парашюта, сбрасывая животных. Опыты неизменно давали хорошие результаты.

Впервые в истории человечества Гарнерен совершил прыжок на парашюте с аэростата 22 октября 1797 года. Вот как описал этот прыжок современник.

«…Мрачная тишина царствовала среди собравшихся, интерес и тревога были написаны на лицах. Достигнув высоты 600 метров, он обрезал веревку, соединяющую его парашют и корзину с аэростатом; аэростат взвился вверх, и парашют, под которым был подвешен гражданин Гарнерен, стал быстро опускаться. Он так сильно раскачивался, что крик ужаса вырвался у присутствующих и слабые женщины упали в обморок. Тем временем гражданин Гарнерен, опустившись в поле, сел на лошадь и вернулся в парк Монсо, в гущу бесчисленной толпы, бурно выражавшей свое восхищение талантом и смелостью этого молодого аэронавта».

Бывший комиссар революционной армии Конвента Жак Гарнерен стал профессионалом-парашютистом. Вначале купол его парашюта не имел полюсного отверстия для выхода воздуха, и поэтому парашютист сильно раскачивался при снижении. Когда, по совету ученого Лаланда, Гарнерен сделал в куполе полюсное отверстие, качка значительно уменьшилась.

В 1802–1803 годы Гарнерен приезжал в Петербург для демонстрации прыжков с парашютом, но не получил на это разрешения властей.

На своем примитивном парашюте Гарнерен прыгал несколько десятков раз, обучил этому искусству своих близких, в том числе и племянницу Елизавету. Она совершила около шестидесяти прыжков в самых разнообразных условиях. Елизавета Гарнерен вошла в историю как первая парашютистка-воздухоплавательница.

Пример Гарнерена и его бесстрашной племянницы подхватили во Франции, а затем в Бельгии, Голландии и других странах ловкие предприимчивые люди, прежде всего циркачи и акробаты. В течение почти столетия они развлекали праздные толпы необычайно эффектными захватывающими воздушными номерами.

Полет под куполом парашюта смельчаки усложняли опасными упражнениями на трапеции, поджигали аэростат и, выделывая акробатические номера, нередко приземлялись на руки восторженных зрителей.

Не всегда эти зрелища заканчивались благополучно. Из-за несовершенства воздушных шаров, наполняемых весьма огнеопасным водородом, случались и взрывы, и пожары. Так, например, в 1808 году во время полета над Варшавой загорелся воздушный шар польского воздухоплавателя Купоренто. Аэронавт спасся только благодаря тому, что имел с собой примитивный парашют, на котором и спустился на землю. Так что Купоренто можно считать первым счастливцем, совершившим вынужденный прыжок и спасшим жизнь.

В 1838 году американец Джон Уайт потерпел аварию в воздухе, но спасся благодаря тому, что оболочка шара, сыграв роль парашюта, замедлила падение. Этот случай в дальнейшем заставил при конструировании оболочек воздушных шаров и стратостатов заранее рассчитывать их площадь и форму так, чтобы в случае аварии в воздухе они служили своеобразным парашютом.

Летом 1885 года цирковые «короли воздуха» – Шарль Леру, Вильямс и другие – перекочевали в Россию в поисках работы. Российская антреприза быстро сообразила, как выгодны такие аттракционы, и нарасхват разобрала «летающих французов».

Одних антрепренеры повезли в провинцию, а Шарль Леру, по кабальному договору с Парадизом, владельцем увеселительного сада, остался в Москве.

Реклама необычайного аттракциона сулила москвичам «летающего француза» Шарля Леру, который опустится с высоты 500 метров «вверх тормашками».

Леру сам сшил парашют из китайской чесучи – большой зонт, состоящий из 12 клиньев с кольцом в вершине для уменьшения качки. Каждый из клиньев скреплялся стропами с ременным поясом, надетым на парашютиста.

Это был парашют-полуавтомат. Он крепился сбоку аэростата на особой веревке с пружиной, которая выдерживала вес парашюта. Как только человек прыгал, пружина разжималась и парашют отделялся от шара.

Первое выступление Шарля Леру состоялось в увеселительном саду «Фантазия». Более двадцати тысяч зрителей собралось на представление. Над открытой площадкой сада покачивался на стропах огромный воздушный шар с подвешенной к нему гондолой. До начала представления перед зрителями выступил антрепренер Парадиз и в восторженных словах описал содержание номера.

В заключение он призвал публику быть щедрой к истинному героизму «летающего француза».

В этот момент вышел Шарль Леру с большой тарелкой в руках. Облаченный в диковинный костюм, Леру изображал «короля воздуха».

Под приветственные возгласы Леру прошел с тарелкой, а антрепренер неотступно следовал по пятам, наблюдая за тем, чтобы щедроты зрителей не миновали его кармана. Окончив сбор, антрепренер остался недоволен. Зрители оказались скуповатыми, и Леру не набрал ожидаемой суммы. Тогда Парадиз вышел на середину и снова стал расхваливать захватывающий номер.

После этого Леру снова прошелся с тарелкой. Набрав нужную сумму, антрепренер скомандовал: «Внимание!».

Воздушный шар, освобожденный от причалов, ринулся ввысь. Леру вскочил на веревочную лестницу, тянувшуюся от шара, и на лету взобрался по ней в гондолу аэростата.

Зрители замерли. «Король воздуха» приветливо размахивал цветными флажками и поднимался вверх. На высоте 200 метров он, бросившись вниз, потянул за собой парашют, укрепленный на блоке с наружной стороны шара.

Зонт мгновенно распахнулся. Шар потерял балласт и круто взмыл вверх. Леру под испуганные возгласы толпы повис в воздухе и раскачивался под куполом парашюта. Вслед за этим он стал выделывать занимательные аттракционы: посыпать народ серпантином, распускать цветные флаги – и опустился вниз, восторженно встреченный зрителями. Вслед за ним приземлился и шар.

По тяжелому, кабальному контракту с Парадизом Леру прыгал круглый год всюду, куда вывозил его хозяин. После блестящих выступлений в Москве Леру побывал в Петербурге, Киеве, Харькове, Одессе и других городах России, а затем перекочевал в Ревель (Таллин).

На взморье Леру совершал очередной прыжок. Был пасмурный ветреный день. Рваные, трепаные тучи неслись с моря, гонимые шквалистым ветром. Море штормило.

Согласно контракту, Леру должен был прыгать в любой день и в любом месте. Он вышел на площадку. Погода не сулила ничего хорошего, но Леру прошел с тарелкой сквозь толпу, как обычно, веселый и приветливый, и лишь одному человеку, его спутнику-аэронавту, улыбка Леру показалась беспокойной.

Леру взглянул на многотысячную требовательную толпу зрителей и с беспокойством перевел взгляд на бешено мчащиеся облака. Полуобернувшись к хозяину, он тихо спросил, глядя на небо:

– Прыгать?

– Что за вопрос, мосье Леру? – сказал Парадиз, указывая глазами на зрителей.

Леру отвернулся и стал натягивать перчатки. Раздалась команда…

На глазах у многотысячной толпы Леру, оторвавшись от шара, стал снижаться. Снос был рассчитан неверно. Леру пролетел предполагаемую посадочную площадку, ударился о скалу и вместе с парашютом упал в воду.

Местные рыбаки нашли труп парашютиста, когда антрепренер давал очередные представления в Петербурге, наняв себе другого смельчака.

Леру был не одинок в своей тяжелой судьбе. Немало бесстрашных парашютистов разделили участь Леру, найдя свой конец в очередном цирковом прыжке или в безысходной нищете.

Ронси и Сесар, Пленаро и Гордечио – новые и новые имена погибших смельчаков вписывались в историю парашютизма.

Между тем продолжалась и серьезная работа над совершенствованием парашюта, особенно над устранением раскачивания парашютиста во время снижения. Интересную мысль выдвинул в 1834 году математик Кайлей. Он убеждал, что заостренная форма купола с вершиной, направленной не вверх, а вниз, является основным условием устойчивого положения парашюта в воздухе. И в самом деле, если наклоняется купол с вершиной, направленной вверх, то давление возрастает как раз на поднятую сторону купола, из-за этого еще больше увеличивается наклон и колебания усиливаются. Парашют с куполом, острие которого обращено вниз, должен обладать обратным свойством: при наклоне его возрастает давление на опущенную сторону, и купол снова примет правильное положение.

Идея была вполне правильна, что впоследствии подтвердилось не только трудами известного французского ученого Пено, но и на практике. Однако и правильная идея требует вдумчивого к себе отношения, тщательности в осуществлении. Иначе самая здравая мысль будет скомпрометирована, и последствия наступят самые печальные. Так, к сожалению, и получилось, когда в 1834 году англичанин Коккинг провел опыт с парашютом, обращенным конусом вниз. Эксперимент был плохо подготовлен, не продуман, парашют предварительно не испытан с грузом. И вот, поднявшись 27 сентября 1834 года на воздушном шаре вместе со знаменитым воздухоплавателем Грином, Коккинг на высоте 1000 метров отделился с парашютом от воздушного шара. При падении давление воздуха на внешнюю поверхность возросло, внутренние распорки не выдержали нагрузки, сломались, купол парашюта сложился, и Коккинг с большой скоростью упал на землю.