Текст книги "Рэмбо под Южным Крестом"

Автор книги: Конрад Граф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава 7

Рэмбо достал из ящика брезентовый чехол и набросил на теодолит.

– Кажется, нам везут обед, – сказал он. – И мы его заработали.

– Если мы чего и заработали сегодня, – заметил Гвари, – то только чашку кофе без сахара.

– Ошибаешься, Пит, – возразил Рэмбо. – И потом ведь день еще не кончился.

После обеда Рэмбо растянулся на кровати и посоветовал Гвари последовать его примеру.

– Все равно пока не уйдут наши горняки, – сказал он, – нам нечего делать. К тому же не стоит их волновать своим присутствием. Я заметил, что некоторые из них очень нервничают, когда мы смотрим на них. Я сплю, Пит.

Гвари хотел спросить, когда это он успел заметить нервных горняков, если все время обшаривал участок Шаве, но Рэмбо сразу же уснул или притворился, что спит. Гвари ничего не оставалось делать, как тоже лечь. И вскоре в палатке все затихло.

Рэмбо проснулся, когда солнце уже клонилось к закату. Он поднялся и посмотрел в окно. На участке Шаве все так же лениво передвигались от карьера к реке и обратно рабочие с корзинами на головах. Рэмбо перевел взгляд на то место, где сидел утром ничем не примечательный панамоль, и в этот момент там вспыхнул и тотчас погас солнечный зайчик. Рэмбо отшатнулся от окна.

– Пит! – позвал он.

Но Гвари был уже рядом с ним.

– Что там?

– Не высовывайся, – предупредил Рэмбо. – Поздравляю, теперь мы под микроскопом у этого панамоля.

– Ну что ж, – не смутился Гвари, – надо показать ему, что мы честно отрабатываем свой кусок хлеба.

Они вышли из палатки, и работа закипела. Гвари бодро перебегал с рейкой с места на место. Рэмбо смотрел в окуляр на его довольную физиономию, махал рукой и записывал в тетрадь очередные нолики. Но теперь он ни разу не направил трубу в сторону участка Шаве, он встал даже к нему спиной.

Часа за полтора до заката Рэмбо сложил над головой руки крестом, и Гвари сразу понял, что на сегодня для любопытного панамоля вполне достаточно. Рэмбо внес теодолит в палатку и поставил его у стенки сбоку от окна.

– Он нам может пригодиться, – пояснил он Гвари. – Садись, отдыхай. Нам, возможно, придется сегодня еще побегать.

– Ты заметил какой-нибудь след?

– Не знаю, – Рэмбо сам еще не был уверен в этом и, чтобы проверить свою догадку, спросил: – Скажи, Пит, вот если бы ты нашел алмаз и захотел вынести его, как бы ты это сделал?

– Джон, – воскликнул Гвари, – если бы я это знал, то вознаграждение синдиката уже лежало бы у меня в кармане!

Проходная и ограждение исключены, – не обращая внимания на его слова, стал размышлять вслух Рэмбо, – что остается?

– Послушай, Джон, – вдруг вспомнил Гвари, – а что если выпустить стрелу с алмазом за территорию разработок, как тот жрец, о котором рассказывал Бирс? А потом подобрать ее.

– Молодец, – похвалил Рэмбо. – Сотни панамолей, часовые, охранники и мастера будут просто реветь от восторга и преподнесут тебе именной лук со стрелами.

– Ты прав, – смутился Гвари, – это глупо. Остается река. Но это еще глупее.

– Почему же? – удивился Рэмбо.

– Да потому что катера «алмазной полиции» ходят почти по головам промывальщиков.

– А в колдунов ты не веришь, – с сожалением сказал Рэмбо.

– Не верю, – буркнул Гвари.

Видно, он хотел сказать что-то еще, но в этот момент почти одновременно в разных концах разработок раздались переливчатые трели свистков. Для горняков кончился еще один рабочий день, и они неторопливо потянулись от реки вверх, к проходной, чтобы пройти под невидимыми лучами, которые в очередной раз обшарят каждый дюйм их внутренностей.

– Пойдем, Пит, купаться.

Рэмбо вышел из палатки и посмотрел на реку. Ярдах в тридцати от берега стоял на якоре лишь один катер, в рубке которого дремал рулевой. Рэмбо спустился к реке, но в воду заходить не стал, а пошел вдоль берега туда, где только что стояли промывальщики. Гвари ни о чем не спрашивал, он давно уже понял, что Джон все-таки вышел на какой-то след.

Рэмбо подошел к тому месту, где стоял крайний промывальщик, и неторопливо вошел в реку. Когда вода дошла ему до пояса, он остановился и стал топтаться, как показалось Гвари, на одном месте, словно прощупывая что-то ногами.

– Пит, – сказал Рэмбо тихо: голос на реке раздается очень далеко, – а дно здесь действительно песчаное, ты прав.

Наконец, он что-то нащупал ногой, и лицо его расплылось в улыбке.

– Есть, Пит.

Он опустился под воду с головой, и когда вынырнул, повернулся спиной к катеру и показал Гвари бамбуковую палку с вымазанным землей концом.

Гвари вопросительно посмотрел на Рэмбо. Палка как палка, и, скорее всего, промывальщик отмечал ею место, где ему надлежало стоять.

– На ней ничего нет, – многозначительно сказал Рэмбо и снова скрылся под водой.

Когда он вынырнул, палки в его руках уже не было, видно, он воткнул ее на прежнее место.

– Да окунись же ты! – Рэмбо сделал Гвари подсечку и выбежал на берег.

Гвари догнал Рэмбо уже у палатки.

– Джон, да объясни же ты мне, наконец, что все это значит! Рэмбо видел, что следопыт начинает терять терпение: его профессиональная гордость была уязвлена.

– Скоро ты увидишь все сам, Пит, – утешил он его. – Наберись терпения. Видишь ли, я ведь могу и ошибиться. Заходи в палатку.

– А что я увижу из палатки? – не понял Гвари. – Ты что – дуришь меня?

Рэмбо слегка подтолкнул Гвари плечом, и тот, потеряв равновесие, упал на свою кровать. Смеясь, Рэмбо сел рядом.

– Отдохни, Пит, – сказал он. – Ему идти сюда ровно тридцать минут. А если он не придет, значит, я потерял нюх и уже не могу читать следы людей. А пока, Пит, приготовь по чашечке кофе. Чего зря время терять?

Гвари поднялся и поставил на горелку кофейник. И уже не стал спрашивать, кто, куда и зачем придет через тридцать минут. В конце концов можно и умерить свое любопытство.

Они пили кофе почти в полном молчании: Рэмбо мучили сомнения, Гвари же надоело быть навязчивым. Наконец, кофе был выпит, Рэмбо поблагодарил Гвари за отлично приготовленный напиток и поднялся. Он подошел к окну, осторожно, не высовываясь, посмотрел сбоку на ничейную полосу и не мог сдержать радостной улыбки.

– Пит, он идет, – прошептал он и жестом подозвал Гвари. – Посмотри, кто это?

Гвари встал рядом с Рэмбо, и ему было достаточно одного взгляда, чтобы узнать этого человека.

– Это наш промывальщик, на месте которого мы только что были. И что?

Гвари никак не мог понять, почему Рэмбо так заинтересовался горняком. Да, но ведь он угадал, что промывальщик придет, и даже назвал время, когда он явится. Значит, Рэмбо все-таки напал на верный след, читать который Гвари, увы, было не дано.

Рэмбо ничего не ответил, и осторожно отстранив Гвари, поставил теодолит так, чтобы хорошо видеть берег реки и в то же время сам инструмент не был заметен со стороны: он ни на минуту не забывал, что находится под микроскопом любопытного панамоля.

Горняк, средних лет африканец с курчавой черной головой, одетый в клетчатую рубаху и выцветшие синие джинсы, прошел уверенной походкой ярдах в тридцати от Рэмбо. На берегу он разделся и вошел в воду, не оглядываясь и не озираясь по сторонам. Когда вода достигла его груди, он остановился и, пошарив руками, что-то нащупал и стал вытаскивать на берег. Это была грубо сплетенная из камыша корзина с узкой углубленной горловиной с одной стороны: самая простейшая рыболовная снасть, которая не требует в обращении с собой ни сноровки, не умения.

Рэмбо стал смотреть в трубу теодолита: теперь его интересовали каждая мелочь, каждое движение этого человека. Выбросив на песок несколько крупных рыбин, горняк поднял свою снасть и снова понес ее на глубину. Установить ее на место было делом одной минуты, но горняк не торопился выходить из воды. Он то окунался с головой, то шевелил плечами, то резко качался из стороны в сторону, – словом, делал все, чтобы произвести на случайного наблюдателя впечатление купающегося человека. Но Рэмбо увидел то, что и хотел увидеть. За всеми этими отвлекающими движениями от него не ускользнули главные – движения рук вод водой. Горняк правой рукой будто бы подтягивал к себе веревку, а левой перехватывал ее – так делают, когда подтягивают к себе летающего змея. Это продолжалось довольно долго, потому что веревка была очень длинная.

– Сто тридцать ярдов, – сказал Рэмбо, и Гвари, который поверх его головы наблюдал за горняком, опять ничего не понял.

Наконец, веревка кончилась, горняк поднес правую руку ко рту и дернул головой. Рэмбо увидел, как влажно блеснула леска. Значит, это была не веревка, а леска, и конец ее, на котором было что-то привязано, горняк откусил. Теперь он вдруг заторопился. Выбежав из воды, он сразу же сунул что-то в карман джинсов, а на кусок лески нанизал свой улов. Оставшийся моток он положил в другой карман, быстро оделся и широким шагом пошел прочь от реки, перекинув связку рыб через плечо. А что же делает любопытный панамоль? Рэмбо навел трубу на участок Шаве и обшарил все отвалы, карьер, берег – участок был пуст. Да иначе и быть не могло – через полчаса солнце скроется за зеленым массивом джунглей, и наступит тропическая ночь. А через час взойдет луна и осветит все зыбким призрачным светом.

– Пит, – сказал Рэмбо, – нам надо прогуляться до этого шикарного пляжа.

– Где горняк ловит рыбу?

– А вот это нам и предстоит узнать: что он там ловит.

– Может, дождемся восхода луны? Гвари не понимал, к чему такая спешка.

– Но мы же следопыты, Пит, – мягко упрекнул его Рэмбо. – И к тому же до восхода луны всякое может случиться.

– Разве я против, Джон? – Гвари стало неловко за свою нерешительность. – Я просто подумал…

– Вот и хорошо, – не дал ему договорить Рэмбо. – Пошли.

Он прицепил к поясу длинный широкий нож в кожаных ножнах и вышел из палатки. Солнце освещало лишь верхушки деревьев. Они успели дойти до проходной, прежде чем на землю спустилась тьма. На вышках зажгли прожекторы, и их молочно-белые лучи осветили берег и воду, уродливый карьер с безобразными отвалами, терриконы и копры.

У Рэмбо и Гвари были круглосуточные пропуска без права обыска, подписанные управляющим синдиката и шефом «алмазной полиции» Бирсом. И тем не менее и дежурный, и два полицейских были весьма удивлены желанием топографов прогуляться в такую пору вокруг территории прииска.

– Дня нам не хватит, – пояснил Рэмбо, – а у нас очень жесткий контракт. Приходится работать и при луне.

– Это ваше дело, – согласился дежурный, крупный седой африканец, – но у нас здесь не очень спокойно. Вас, наверное, предупреждали?

Что вы имеете в виду? – спросил с простодушной наивностью Рэмбо.

– Ну, знаете, – дежурный явно не хотел вдаваться в подробности, – всякое может быть. Это джунгли! Хотите я вам дам сопровождающего? Или оружие. У вас есть оружие?

Дежурный не на шутку испугался за жизнь обладателей таких редких пропусков. Было видно, что ему очень не хотелось отвечать за чужие судьбы своей судьбой. Рэмбо, смеясь, похлопал ладонью по своему ножу и успокоил дежурного тем, что дал слово не отходить от ограждения далее трех шагов и вернуться на позже, чем через два часа.

– Учтите, – предупредил все же дежурный, – если через два часа вы не вернетесь, я вышлю патруль.

Рэмбо и Гвари вышли из проходной, отошли немного и, не сдержавшись, рассмеялись.

– Я уже не пойму, – сказал Рэмбо сквозь смех, – кто за кем следит. По-моему, все – за нами.

– Ты неблагодарный, Джон, – упрекнул его Гвари. – Ведь он беспокоится только о нашей безопасности. А все же придется нам поторопиться, пока он не прислал сюда патруль.

И они ускорили шаги. Им предстояло обогнуть ограждение и выйти через ничейную полосу к реке – путь не более чем в две-две с половиной мили. Чтобы к ограждению нельзя было подойти незаметно, все деревья и кустарники вокруг были вырублены. В сумеречном свете прожекторов, освещающих территорию разработок, хорошо была видна неширокая тропинка, протоптанная, видимо, патрулем внешней охраны. Когда они в полном молчании подошли к берегу, появилась луна, похожая на большой перезрелый банан, и высветила на реке широкую серебристую дорогу.

Они разделись и бесшумно вошли в теплую, нагретую за день воду. На рыболовную снасть горняка Рэмбо наткнулся сразу и тут же скрылся под водой. Вынырнул он, держа в руке бамбуковую палку, наполовину измазанную землей. Молча, с трудом скрывая радость, Рэмбо потряс ею перед лицом Гвари и снова нырнул, чтобы воткнуть ее на прежнее место.

Когда они вышли на берег, Рэмбо принялся тщательно обследовать то место, где горняк сбрасывал с себя одежду. И он нашел то, что искал, – желтую пластмассовую катушку, на которой болтался кусок лески.

Обратно Рэмбо чуть ли не бежал, видно, ему не терпелось рассмотреть находку получше и поделиться, наконец-то, с Гвари своим открытием. Гвари же изо всех сил старался понять, что обнаружил Джон, чему он так радуется, – и не мог. Он бежал за Рэмбо по пятам и ругал себя за бестолковость. То, что обнаружил Рэмбо, видимо, было так прсто, что не укладывалось у него в голове.

– Слава Богу! – радостно встретил их дежурный в проходной. – Заставили вы меня поволноваться. А я уж и патруль приготовил вам вслед.

– Помилуйте, – не выдержал Рэмбо, – да что же здесь может случиться?

– О, не говорите так, – замотал головой дежурный. – После того, как у крааля панамолей крокодилы напали на полицейский патруль, всего можно ожидать.

– Здесь нет крокодилов, – веско сказал Гвари, – весь берег в разработках!

Дежурный грустно посмотрел на Гвари и только тяжело вздохнул. Ну что говорить с этой молодежью: силы много – ума мало.

Наконец, они добежали до палатки, плотно закрыли полог, окно, чтобы не налетела всякая пакость, и включили электрический фонарь. Рэмбо вынул из кармана катушку, внимательно осмотрел ее и передал Гвари, который сел ближе к свету и тоже осмотрел ее со всех сторон. Это была обычная катушка, какие продают, наверное, во всех странах мира, и Гвари не нашел в ней ничего примечательного, если не считать маленькой особенности. Отверстие в середине катушки с одной стороны было заткнуто плотной пробкой. Но мало ли зачем это было нужно рыбаку! Всякому известно, что каждый рыбак имеет свои секреты. Рэмбо, увидев, что Гвари так ничего и не понял, взял у него катушку, положил на стол и сел перед ней.

– Правильно говорят, Пит, – сказал он, – что все гениальное на удивление просто. Когда я впервые прошел сюда через проходную и огляделся здесь, на разработках, я сразу понял, что переправлять отсюда алмазы можно только рекой. Это единственные ворота, которые никем не охраняются.

– А катера? – удивился Гвари.

– Это несерьезно, – поморщился Рэмбо. – И я стал наблюдать за рекой, а вернее, – за людьми, которые стоят в реке.

– За промывальщиками?

– Верно, Пит, – за промывальщиками.

– Но ведь ты весь день смотрел на участок Шаве!

– Ну да, – подтвердил Рэмбо, – а в зеркальце, которое укреплено на трубе, я наблюдал за тем, что происходит сзади. И вот я заметил, что крайний промывальщик-панамоль вдруг стал нервничать. Да здесь, недалеко от них, оказались еще и мы, и он совсем потерял контроль над собой. Вот я и отвернулся, чтобы не смущать его. И тогда промывальщик поскользнулся и упал в воду. Тут я и спросил тебя: неужели здесь глинистое дно? Ну а когда мы с тобой нашли в воде этот бамбуковый колышек, я сразу все понял. Пит, ведь это так просто! Промывальщик берет катушку с леской длиной в сто тридцать ярдов с привязанным к концу куском деревяшки и пускает эту деревяшку плыть по течению. Она плывет и разматывает катушку, которую промывальщик цепляет на бамбуковый колышек. На всю эту операцию достаточно двух-трех секунд, никто и глазом не успеет моргнуть. А потом…

– Потом он идет к своей корзине за уловом, – подхватил Гвари, – находит свой поплавок и привязывает другой конец лески ко второму колышку.

– Молодец. Пит! Снасть готова. А когда он находит алмаз, ему достаточно засунуть его в середину катушки, заткнуть ее с другой стороны заранее приготовленной пробкой и пустить по течению. Все! Катушка будет плыть до тех пор, пока ее не остановит леска, укрепленная на втором колышке. Остается лишь вытянуть добычу.

Гвари с немым удивлением смотрит на Рэмбо.

– Джон, – наконец проговорил он, – как же все просто! Я бы в жизни не додумался. Ты читаешь следы людей даже на воде! Джон, ведь мы могли его арестовать. Почему мы не сделали этого?

– Пит, – улыбнулся Рэмбо, – разве ты уже служишь в «алмазной полиции» синдиката?

Гвари с досадой хлопнул себя ладонью по лбу.

– Черт побери, Джон, ты так заинтриговал меня этой историей, что я действительно забыл, зачем приехал сюда.

– Боюсь, Пит, – сказал задумчиво Рэмбо, – что тебе очень скоро напомнят об этом. Так скоро, как ты и не предполагаешь.

– Ты думаешь, его убьют?

Рэмбо молча разделся и лег на кровать.

– Давай спать, Пит, – сказал он сонным голосом, – я уже сплю. Гвари выключил фонарь, лег, но долго еще ворочался, переваливаясь с боку на бок. Уснул он только под утро.

Глава 8

Капитан Сандерс не успел допить свою чашку утреннего кофе, как вошел Ламбер.

– Закругляйтесь, Сандерс, – сказал он, усаживаясь на стул. – А потом я вам что-то скажу.

– Да уж говорите сразу, капитан одним глотком опорожнил чашку и отставил ее с громким стуком. – Разве врач может сказать что-нибудь приятное?

– Сразу так сразу, – кивнул Ламбер. – Опять ритуальное убийство.

– Где? – упавшим голосом спросил Сандерс.

– В лесу. Чуть южнее крааля панамолей.

Капитан Сандерс закрыл глаза, представляя себе место, где могло произойти убийство. А представив, в упор посмотрел на Ламбера.

– Говорите уж точнее, Ламбер: между домом Шаве и краалем! Ламбер вскинул брови, пытаясь тоже представить себе место преступления.

– Можно сказать и так. Но, говорят, все-таки чуть в стороне. Я связался с Бирсом, он уже должен выехать.

– Спасибо, – сухо поблагодарил Сандерс. – Фотограф с вами?

– В машине.

Недовольно сопя, Сандерс встал, поправил на поясе кобуру с пистолетом и на ходу снял с вешалки фуражку.

– Пошли.

Фотограф сидел рядом с шофером. Он знал, что капитан любит сидеть сзади, где можно и вздремнуть в уголке, и спокойно поразмышлять. Сандерс коротким взмахом руки поприветствовал шофера и фотографа и протиснулся на свое место. Ламбер сел рядом, захлопнул дверцу и кивнул шоферу.

– Поехали.

Машина рванула с места и через пять минут выехала из Понтьевиля. До крааля панамолей было не более четырех миль, а еще через милю стоял дом Шаве.

Кто обнаружил убитого? – спросил после долгого молчания Сандерс.

– Тано – птицы-могильщики. Они стали слетаться к опушке леса, и жители решили посмотреть, что случилось. Там его и нашли.

– Эти тано не растащат труп по частям, пока мы доедем?

– Не растащат, – успокоил Сандерса Ламбер. – Его охраняют пана мол и, – ведь это их соплеменник.

Капитан Сандерс выругался про себя и остальную часть пути молчал. Опять, конечно же, горняк, – все панамоли крааля работают на синдикат. Нет, не все: несколько человек копаются на участке Шаве. И сколько помнит капитан, ни с одним из них еще не случалось ничего подобного. Больше всех везет? Опять догадки, домыслы, подозрения – Сандерс сыт уже ими по горло. А ему нужны доказательства. Доказательства – чего? Этого Сандерс пока и сам не знал, он только предполагал. И снова мысли его вернулись на круги своя.

Дорога пошла лесом. Солнце осветило верхушки деревьев, и его косые лучи пробивали уже кое-где редколесье. И тогда на полянах открывались картины, поражающие ярким буйством красок. Стаи карликовых зимородок, сверкая лазурно-голубым, оранжевым и светло-коричневым оперением, срывались вдруг с места и исчезали в густо-зеленых кронах деревьев, чтобы через секунду появиться с другой стороны. Отливая металлическим блеском, порхали маленькие изящные нектарницы, на мгновение зависая в воздухе на одном месте, и тогда можно было видеть, как мелко-мелко дрожат их пестрые крылышки. Падали с высоты с пронзительным громким криком стаи черно-белых птиц-носорогов, хлопая большими взъерошенными крыльями со звуком, напоминающим дыхание кузнечных мехов. И чертили воздух по всем направлениям кроваво-красными молниями изящные глазастые стрекозы.

Капитан Сандерс вздохнул и отвернулся от окна. Господи, сколько же красоты в мире! А он не помнит даже, когда в последний раз выезжал не на задание, а просто так – отдохнуть в лесу, полюбоваться этой красотой, послушать голоса птиц. Проклятая служба! Он покосился направо, и все очарование леса сразу же исчезло. Где-то здесь, совсем недавно, полицейский капрал Нголле скрывался в корневищах дерева, истекая кровью, от преследовавших его людей-крокодилов. Сандерс проследил потом весь его путь по кровавой дорожке от реки до поста. А на берегу он увидел взрезанный труп Иненги с вырванными сердцем и печенью.

Они проехали мимо крааля панамолей, притихшего и безлюдного, и вскоре увидели на опушке леса небольшую группу людей. Машина остановилась, и к ней подошел шеф «алмазной полиции» Бирс. Он молча пожал руки полицейским и жестом пригласил их следовать за ним.

Африканец с курчаво-черной головой, одетый в выцветшие синие джинсы и клетчатую рубашку, лежал навзничь, широко раскинув руки и ноги. Он был вспорот от пупка до горла, словно бритвой, и по его выпущенным кишкам ползали слепни и зеленые мухи.

Ламбер нагнулся над ним, и ему достаточно было беглого взгляда, чтобы убедиться, что у бедняги вырваны и сердце и печень. И тут он почувствовал характерный запах горелого дерева, смешанный со слабым запахом спирта. Он встал на колени, обнюхал лицо покойного и внимательно посмотрел в его незрячие, неестественно расширенные зрачки.

– Это ритуальное убийство, – сказал он Сандерсу, поднимаясь. – Но панамоль был пьян, точнее – смертельно отравлен: от него несет метиловым спиртом.

– Вы не ошибаетесь, Ламбер? Может, он запивал сорговую водку пальмовым вином?

– Нет, капитан. Тогда бы от него пахло ячменным настоем, а от него несет горелыми чурками.

Сандерс посмотрел в сторону крааля, а потом перевел взгляд туда, где за бамбуковыми зарослями стоял дом Шаве.

– Потому он и отклонился от прямого пути, Ламбер? – спросил он.

Ламбер прекрасно понял намек капитана: африканец мог достать метиловый спирт только в доме Шаве, Но не стал поддерживать его подозрение.

– Я не знаю, каков был его путь, – сказал он официальным тоном, – но отклоняться он мог и по другой причине.

– По какой же?

– До того, как его убили, он ослеп. Сандерс внимательно посмотрел на врача.

– Да, Ламбер, – сказал он в раздумье, – тогда вы правы – это действительно древесный спирт.

Он отошел к жителям крааля, которые охраняли труп от хищных птиц, и узнал от них, что звали убитого Макиуда, что работал он в синдикате промывальщиком, и что вчера вечером он вместе со всеми вышел с территории прииска. Больше его никто не видел.

– А не мог он по пути зайти в дом Шаве? – спросил Сандерс. Панамоли как-то странно переглянулись и стали медленно расходиться.

Постойте! – Сандерс успел схватить за руку замешкавшегося старика. – Так, значит, он мог зайти к Шаве?

Старик испуганно оглянулся на удаляющихся односельчан и, вытянув шею, тихо сказал:

– Нет, маса. Панамоль боится Шаве. Он не ходит к нему в дом.

– Потому что Шаве – ла-джок? Он тал, который танцует ночью?

– Нет, маса. Шаве не тал, он йир – дурной глаз.

– Но ведь у него работают люди из вашего крааля! – пытался хоть что-то выбить из старика Сандерс.

– Не знаю, маса. Я старый. Спроси другой люди, – старик осторожно, но решительно освободился от руки капитана и вприпрыжку стал догонять своих соплеменников.

Сандерсу ничего не оставалось делать, как, попросив фотографа остаться у трупа, пригласить Бирса и Ламбера пройтись по следу Макиуды. Вокруг тела следы были затоптаны множеством ног людей, приходивших посмотреть на своего соплеменника. А дальше след уже можно было «читать».

– Смотрите, – Сандерс показал на след, уткнувшийся в ствол молодой смоковницы. – Здесь Макиуда уже ничего не видел, столкнулся с деревом и упал. Видите, он достаточно повалялся по траве, прежде чем смог встать.

Дальше следы были неровными и шли зигзагом.

– А вот здесь Макиуда тоже повалялся, – Сандерс остановился у основательно примятой травы и осмотрелся. И прежде чем упасть, он пытался за что-нибудь ухватиться и поломал ветки аноны. Ламбер, посмотрите, что там? Да не берите голыми руками! Возьмите хотя бы в платок.

Ламбер вынул из кармана носовой платок, нагнулся и поднял за горлышко пустую бутылку из-под джина. Он поднес ее к носу и понюхал.

– Именно этим, – с удовлетворением сказал он, – и пахло от покойного. Если здесь и есть что от джина, то только шикарная наклейка.

Сандерс молча кивнул, и они пошли дальше. Но дальше было уже неинтересно, и капитан вскоре остановился.

– Я не хочу, чтобы нас видел Шаве, сказал он. – Обыскать его дом мы сейчас не можем, никаких обвинений предъявить тоже не можем, а спрашивать, был ли у него Макиуда, просто глупо. Мы можем его только насторожить. А в нашем положении делать это никак не следует. Бирс, – повернулся он к шефу «алмазной полиции», вы не хотели бы встретиться сегодня у вас с нашими друзьями?

– Да, – согласился Бирс. – Думаю, им надо показать снимки убитого.

– На том и договорились, – решил Сандерс. – Не будем забывать, что разумная медлительность всегда мудрее необдуманной торопливости.

И Бирс с Ламбером ничего не могла возразить против этих справедливых слов.