Текст книги "Последний автобус на Вудсток [СИ]"

Автор книги: Колин Декстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 26

Девятнадцатое октября, вторник.

В полдень Питер Ньюлав сидел у себя. Он никого не ждал. Обычно в это время мог завалить Бернард, чтобы выпить на пару, но по колледжу с утра уже летала новость: Маргарет покончила с собой, и у Бернарда случился сердечный приступ. Для Питера две эти новости были горче некуда. Маргарет он знал, она ему нравилась, а Бернард – лучший друг по меркам университетских отношений. Питер позвонил в больницу, но Бернарда запрещалось навещать до четверга. Тогда он послал туда цветы: Бернард любил цветы, а жены, которая могла бы их туда принести, у него больше не было. Потом Питер спросил про детей. Их отправили к какой-то родственнице в Хендоне. Пит засомневался, поможет ли им такая смена обстановки.

В дверь постучали.

– Открыто!

Раньше он не был знаком с Морсом, поэтому приятно удивился, когда инспектор не отказался с ним выпить. Морс тупообъяснил, зачем явился.

– Прямо на этой самой отпечатано? – Пит указал взглядом на портативную машинку на столе.

– Точно.

Ньюлав обалделот удивления, но ничего не сказал.

– Знакомы с молодой особой по фамилии Колебай? Мисс Дженнифер Колебай?

– Боюсь, что нет, – Ньюлав наморщил лоб, напрягая память.

– Работает неподалёку отсюда, в Таун & Гаун. Это страховая компания.

Ньюлав отрицательно покачал головой.

– Может, когда и видел случайно. Но лично не знаком. Даже имени такого не слышал.

– И никому писем не писали с таким именем?

– Нет. С чего бы? Как я уже сказал, в жизни про такую не слыхал.

Морс поджал губы и продолжил.

– Кто ещё пользовался вашей машинкой, сэр?

– Да я понятия не имею! Кто угодно мог. Дверь на ключ не закрываю. Ну, только когда на столе экзаменационные материалы, билеты с вопросами.

– То есть вы оставляете дверь незапертой – и любой может войти и взять ваши книги и спиртное? И даже машинку печатную?

– Ну, не совсем так. Но некоторые препыименно так и делают.

– Кто конкретно?

– Ну, молодняк типа Мелхаша, к примеру. Он недавно заходил пару раз.

– А ещё кто?

– Да с десяток наберётся, – сказал Пит, чувствуя странную неловкость.

– А вы видели, как кто-то из них печатал на вашей машинке?

– Да вроде нет.

– На своихбы стали печатать, да?

– Ну, думаю, что да.

– А ещё что думаете?

– Вроде бы ничего.

– Никаких совсем идей по этому поводу?

– Извините, что толку от меня никакого. Просто не знаю, что и сказать.

Морс резко перевёл разговор на другую тему.

– Вы знали миссис Кротер?

– Да.

– Уже знаете про неё?

– Да, – тихо сказал Ньюлав.

– А про Бернарда Кротера?

Ньюлав кивнул.

– Как я понимаю, он ваш лучший друг?

Ньюлав снова кивнул.

– Сегодня утром я порылся в его кабинете. Нехорошо это, но такая у меня работа – быть вроде ищейки. Вовсе не нахожу это приятным, если честно.

– Понятно, – сказал Ньюлав.

– Удивительно, если вы и вправду так понятливы, сэр, – слегка раздраженно сказал Морс. – Он к вам часто сюда заглядывает, да?

– Частенько.

– Считаете, пришёл бы к вам, если бы ему что-то понадобилось?

– Хотите знать, пришёл бы он скорее всего именно ко мне, а не к кому-то другому?

– Именно.

– Пришёл бы ко мне.

– Знали, что на его печатной машинке и запятую не пробьёшь?

– Не знал, – соврал Ньюлав.

* * *

После того, как Льюис забросил Морса в колледж, он отправился выполнять собственные обязанности. Льюис не понимал, в чём состоял смысл предстоящих действий, но Морс сказал, что это жизненно важно для следствия. Что-то придало инспектору второе дыхание, он рвался в бой. Морс был уже не похож на того бодряка-Морса, который приступил к делу. Теперь он стал каким-то мрачным, и даже зловещим. Льюис даже временами его побаивался и только уповал, чтобы больше расследование не столкнулось с письмами, способными взбудоражить гениальное воображение Морса, умеющее завести в безвыходные лабиринты.

Льюис заехал в маленький дворик Саммертаунской поликлиники. Она находилась на углу Бэнбери Роуд и Марстон Ферри Роуд. Отлично построенное большое здание из красного кирпича с лестницей, ведущей на белое крыльцо с парадной дверью. Здание принадлежало к той группе великолепных построек, которые украшали Бэнбери Роуд и были возведены в последней половине девятнадцатого века.

Льюиса ждали, поэтому уже через пару минут он находился в кабинете заведующего.

– Вот то, что вы просили, сержант, – доктор Грин протянул папку Льюису.

– Вы уверены, что здесь всё? Инспектор Морс требует, чтобы было всё.

С минуту доктор Грин молчал.

– Единственное, что здесь отсутствует… эээ… какая-нибудь запись про… эээ… запись беседы… ммм, ну, что мы говорили с мисс Кей о… эээ… половой жизни личной. Вы в курсе, сержант, что существует… эээ… существуют этические стороны… ну, эээ… информация личного характера, когда… эээ, врач беседует со своей… эээ… пациенткой?

– Хотите сказать, она принимала противозачаточные таблетки, доктор?

Льюис смело ступил тяжёлым полицейским ботинком на зелёное девственное болото, где, мямля, барахтался доктор Грин.

–  Эээ, разве я… эээ…так сказал, сержант? Я… эээсказал, что мы… эээ… что нехорошо, если… да, это очень нехорошо… эээ… нарушать… эээ… тайны врачебные… эээ… что нам пациенты в кабинете говорят.

– А вы бы нам сообщили информацию, если бы она не принимала противозачаточные таблетки? – прикинулся наивной овечкой Льюис.

– Ну… эээ… это очень… эээ… трудный вопрос. Вы… эээ… мы… вы сами меня подначиваете… эээ… за меня говорите, да, сержант? Всё, что я сказал, так… эээ… это…

Льюис призадумался, что бы сказал этот доктор пациенту, у которого злокачественная опухоль. Наверняка, это был бы оооочень долгий эээээразговор. Он поблагодарил доброго Айболита и быстренько ушёл. Пока спускался с крыльца по ступенькам, всё никак не мог мысленно отделаться от экающегодоктора. Пристало к нему это эканье, как банный лист! Надо будет жене рассказать про э-э-ээ-тогодоктора Грина.

* * *

Как было договорено, Льюис подъехал за Морсом к колледжу в час дня. Он рассказал инспектору, как страдает доктор Грин по поводу разглашения врачебной тайны. Но Морс отреагировал непробиваемым цинизмом.

– Можно подумать, мы не знали, что она глотала эти таблетки! Нам и так криминалисты всё доложили, помнишь?

Следовало и Льюису об этом помнить. Он тоже читал те отчёты. Морс на самом деле его попросил познакомиться с теми отчётами поближе, изучить досконально. Тогда это показалось не так важно. Неужели Морс уже в начале расследования осознал все взаимосвязи? Льюис в этом сомневался. И его сомнения, как всегда, подтвердились.

Пока Льюис выезжал из города, Морс попросил завернуть к мотелю у развязки на Вудсток.

– Пивка возьмём с бутербродами, угу?

Они уселись в Моррис Бар. Морс углубился в медицинскую карту Сильвии Кей. Страницы охватывали практически всю её недолгую жизнь, начиная с младенческой желтухи в возрасте двух дней и кончая переломом руки в августе непосредственно перед её гибелью. Корь, бородавки на пальцах, инфекция среднего уха, понос, головные боли (миопия?). Ничего интересного не было в этой истории болезней. Большинство записей не носило конфиденциального характера, а у доктора Грина (странно, но факт!) оказался очень разборчивый почерк. Он сам осматривал Сильвию по поводу последних двух случаев: головные боли и перелом руки.

Морс передал карту Льюису, а сам пошёл освежить стаканы.

Многие медицинские подробности уже имелись в отчёте криминалистов.

– Ломал когда-нибудь руку? – спросил Морс.

– Нет.

– Говорят, ужасно больно. Из-за нервных окончаний или типа того. То же самое, когда ногу сломаешь, Льюис. Очень-очень больно.

– Уж кто-кто, а вы-то знаете, каково это, сэр!

– Ага. Но если человек крепкого телосложения вроде меня, он выздоравливает быстро.

Льюис пропустил фразу мимо ушей. Пусть шеф повыпендривается, если хочет.

– Ты заметил, – продолжал Морс, – что Грин принимал её как раз за день до смерти?

Льюис снова открыл карту. Он уже читал ту запись, но не обратил внимания на дату. Теперь он убедился, что Морс прав. Сильвия приходила в Самертаунскую поликлинику во вторник, 28 сентября с направлением от хирурга-ортопеда из Редклифской больницы. В направлении значилось:

«Рука болезненна, не сгибается. Продолжить физиопроцедуры во вторник и в четверг утром».

Льюису не стоило труда представить, как она приходила на консультацию к врачу. Вдруг мозг его озарила идея. Причиной идеи была работа с Морсом: у Морса вечно что-то вспыхивало в мозгах, вот и к Льюису привязалась такая зараза. И такое вдруг ему в голову пришло, что аж самому стало жутко.

– Не думаете ли вы, сэр, что… эээ… – кажется, он и от Грина заразился.

– Что ЧТО? – спросил Морс с мрачным видом.

– Что у Грина были шуры-мурыс Сильвией?

Морс печально улыбнулся и осушил стакан с пивом.

– Можно разузнать, наверняка.

– Но вы говорили, что вся эта медицинская бредятина для нас очень важна?

– Ну, это я поскромничал.

– Нашли, что искали?

– Да. Похоже на то. По правде говоря, мне нужны были кое-какие подтверждения. Вчера разговаривал с Грином по телефону.

– А он… эээ… а он… эээ… – Льюис на пальцах попытался что-то изобразить. Это был единственный момент за последние тяжелые для следствия дни, когда почувствовалось облегчение, вроде как отпустила в невесомость сила чугунной гравитации.

* * *

У Сью во вторник был отгул после обеда, что её чрезвычайно радовало. Работать в травмпункте ужасно тяжело, всё время на ногах при её каблуках! Других девочек не было, она сделала бутербродик, сидела в кухоньке и кушала, уставившись красивыми печальными глазами в светлый кафельный пол. Она тогда пообещала Дейвиду написать. Нужно собраться и заставить себя это сделать сегодня. Что бы написать? Можно рассказать про работу, ещё можно про то, как они здорово провели выходные и что она его ждёт-не дождётся. Только всё это было не то, безо всякого восторга. Она проклинала себя, что такая чёрствая, но и проклиная, прекрасно понимала, что свои желания и удовольствия для неё всего важнее. Это называется – эгоистка. Особенно в отношениях с Дейвидом. Напрасно, просто невозможно, абсолютно глупо, даже хуже – ОПАСНО было думать про него: про Морса. Но так его хотелось, что хоть головой об стенку бейся. Хоть бы позвонил. Невыносимо хотелось хотя бы увидеть. Ойййй… хоть вой!.. Пока она сидела там, уставившись в белый кафельный пол, на неё накатило, как волна, чувство угрызения совести, одиночества и… короче, страдала девка ужасно, хоть топись.

* * *

Во вторник Дженнифер была вся в делах. Шеф, Пальмер, передал письмо – хотел, чтобы она отредактировала. После Рождества коэффициенты практически на всё должны были вырасти на 10 %, нужно было проинформировать всех клиентов компании. Умник, подумала Дженнифер, совсем писать не умеет. Всё повторяет в каждом предложении «видимо мы», «видимо мы», «ведь мы». Лучше бы написал: «ведьмы мы» – ха-ха-ха. Так ей показалось намного лучше: метафоричнее.

Она уверенным почерком исправила первый абзац. Потом и всё остальное. Теперь хоть понять можно, о чём письмо. Пальмер не зря считал её самой умной девушкой в конторе, всегда спрашивал совета по важным вопросам. Но долго она там не задержится, пусть не мечтает. На прошлой неделе она написала заявления в две другие фирмы. Никому рассказывать об этом не собиралась, особенно мистеру Пальмеру. Не то что ей тут работать не нравилось, дело вовсе не в этом. Зарплата у неё – мало не покажется: сложить зарплату Мери и Сью… Сью! Она вспомнила воскресный вечер, когда приехала из Лондона. Как удачно, что она их застукала! Снова представила ту сцену и на губах заиграла зловещая улыбка.

Она отнесла бумаги в кабинет мистера Пальмера, где Джудит пыталась печатать со скоростью диктующего шефа.

Дженнифер подала шефу бумаги.

– Кое-где сделала вставки.

– Благодарю сердечно. Набросал начерно. Вдруг пришло в голову. Конечно, пришлось подправить. Ещё раз спасибо. Отлично.

Дженнифер промолчала. Она удалилась и зашагала по коридору в комнату машинисток, на прелестных губах играла всё та же зловещая улыбка.

* * *

Третья девочка-припевочка– общительная конопатая пышечка Мери, работала в Радио Оксон.В приличной компании вроде BBCеё должность называлась бы «девочка на побегушечках».Мери тоже хотела сменить работу. Но в отличие от Дженнифер у нее не имелось столько сертификатов об окончании всяких курсов с отличными оценками. Мери думала, что Дженнифер и в школе была круглой отличницей-зазнайкой.

Они нормально уживались втроём, но Мери была бы не против съехать. Сью ей нравилась, хотя и немного тормознаяв последние дни. Мужики её донимали. В полицейского того что ли втюрилась? Ну и ладно, ничего такого в этом не было. По крайней мере, Сью не вредная. А вот Дженнифер…

После ланча во вторник к ней подошёл поболтать один ассистент. Весёлый бородач с пятью малолетними детьми и неискоренимой тягой к женскому полу. Мери не спешила дать ему отпор.

Глава 27

Двадцать первое, двадцать второе октября; четверг, пятница.

По словам дежурной медсестры состояние Бернарда Кротера было «удовлетворительным». В четверг утром он уже сидел в постели, ожидая первого посетителя. Довольно странно, но Морс не стал претендовать на первенство в этом случае и галантно уступил очередь остальным желающим.

Питер Ньюлав очень обрадовался, что приятель пришёл в норму. Несколько минут они болтали как обычно. Были вещи, о которых пришлось упомянуть, но когда они уже были упомянуты, Пит перешёл к другим темам и чувствовал, что Бернард не против. Наступило время уходить. Но Бернард положил руку другу на плечо, и Питу снова пришлось усесться рядом с кроватью. С другой стороны тянулась через металлическую спинку за головой Бернарда трубка, подающая кислород, стоял и ещё какой-то медицинский аппарат.

– Хочу тебе сказать кое-что, Пит.

Пит наклонился, чтобы лучше расслышать. Бернард тяжело дышал и говорил, делая глубокий вдох перед каждой фразой.

– Можем поговорить и завтра. Тебе вредно волноваться.

– Останься, пожалуйста.

Голос Бернарда напрягся и прозвучал настойчиво.

– Обязан тебе сказать. Знаешь про убийство в Вудстоке?

Питер кивнул.

– Я подвозил тех девушек.

Он снова тяжело задышал, на губах промелькнула улыбка.

– Забавно, да? С одной из них у меня было назначено свидание. Но они опоздали на автобус, и я их подвозил. Из-за этого всё пошло под откос. Они были знакомы и – ну, это меня очень напугало.

Он передохнул. Пит напряженно смотрел на старого друга и пытался изобразить что-то вроде недоверия на лице.

– Короче говоря, вторую я сделал. Представляешь, Пит?! Сделалвторую! Горячая была девица, да уж. Пит, ты меня слышишь?

Он откинулся назад, грустно покачал головой и снова резко глубоко вдохнул.

– Поимел её в машине, на заднем сидении. Так меня завела, что почувствовал себя похотливым фавном, старым безудержным козлом. А потом… потом я уехал. Вот и весь прикол. Уехал, помахав ручкой. Домой поехал. Вот и всё.

– Хочешь сказать, она осталась в Чёрном Принце?

Бернард утвердительно кивнул.

– Да. Там её и нашли. Рад, что тебе рассказал.

– Собираешься сообщить полиции?

– Именно об этом и хочу с тобой посоветоваться. Видишь ли, я… – он замолчал. – Не знаю, следует ли тебя посвящать, но обещай никому не говорить, ни одной живой душе.

Он нервно взглянул на Пита, ища поддержки сказанным словам.

– Я уверен на все сто, что видел ещё кого-то во дворе в тот вечер. Правда, не знаю, кого именно.

Кажется, он очень разволновался, и состояние ухудшилось, поэтому Пит быстро встал.

– Не уходи.

Подъём на пик почти завершился.

– Не узнал, потому что было слишком темно. Но это не даёт мне покоя. Выпил двойной виски в пабе по соседству и покатил домой, – медленно произнес Бернард и продолжил: – Я обогнал её на дороге. Вот дурак! Она меня увидела.

– Кто она? Кого ты обогнал, Бернард?

Глаза Бернарда закрылись, казалось, он не слышит.

– Я проверил. Она не была на вечерних курсах.

Он поднял тяжелые веки. Хорошо, что кому-то рассказал, что этот «кто-то» – Питер. Но у Питера голова пошла кругом, он был в недоумении, встал, наклонился к Бернарду и заговорил на ухо тихим голосом, так чтобы Бернард разобрал слова.

– Хочешь сказать, это Маргаретеё убила?

Бернард кивнул.

– И из-за этого она…

Бернард снова через силу кивнул.

– Завтра снова приду. Постарайся отдохнуть.

Пит уже выходил, когда его окликнули.

Глаза у Бернарда были открыты, он поманил друга правой рукой. Питер вернулся.

– Бернард, потом. Сейчас тебе нужен отдых.

– Хочу попросить прощения.

– Прощения?

– Они всё знают про машинку, да?

– Да. Про мою.

– Пит, я ею воспользовался. Должен был тебе давно в этом признаться.

– Забудь. Что это меняет?

На самом деле, это много что меняло. И Бернард знал, но слишком обессилел и не мог больше разговаривать. Маргарет умерла. Вот в чём состояла истина, которая теперь заполняла всё его существо.

* * *

Он расслабился и погрузился в прерывистый сон. Снова оживил в воображении ту сцену, но так, словно смотрел со стороны.

Когда он их увидел, то сразу её узнал, только не понял, почему она ловила тачку на трассе. Они не проронили ни слова, она уселась на заднее сидение. Должно быть, как и он почувствовала всю опасность ситуации присутствия своей знакомой. Он вздохнул с облегчением, когда она попросила высадить её в Бегброке. Извинился, что нужно сбегать за сигаретами. Они смогли перекинуться парой слов. В тот вечер лучше было не светиться. Он нервничал. Не хотел рисковать. Но наверняка смог бы заехать за ней позже, да? Она задала вопрос раздраженным тоном. Он почувствовал это раздражение ещё в салоне машины: приревновала его, потому что девица на переднем сидении трещала с ним без умолку. Совсем не оттого, что он заводил с ней разговоры. Нет, тогда он вёл себя прилично. Просто нервничал, о чём ей потом и сказал. Можно было бы встретиться на будущей неделе, он напишет, как обычно. Всего полминуты они возбуждённо перешёптывались, не больше. Происходило это в дверях Золотой Розы. Глаза её горели от ярости, а голос дрожал. Ему захотелось её снова, сил не было бороться с искушением.

Он сел в машину и поехал в Вудсток. Теперь, когда поле битвы опустело, блондинка отбросила комплексы как ненужные латы. Она откинулась на сидение, демонстрируя неприкрытую сексуальность. Верхняя пуговица тонкой белой блузки расстегнулась, сама блузка казалась тонкой шёлковой оболочкой бутона, готового лопнуть. Грудки набухли как две созревшие ягодки под тонким полотном.

– Чем занимаетесь?

– Паш ув универе.

– Учите?

– Да.

Глаза их встретились. Ситуация накалялась, пока они приближались к Вудстоку.

– Куда вас подбросить?

– О, куда хотите.

– Дружок ждёт?

– Полчасика или больше. У меня времени завались.

– Где встречаетесь?

–  Чёрный Принцзнаете?

– Не хотите ли сначала выпить со мной чашку кофе? – им овладело нервное возбуждение.

– А почему бы и нет?

Во дворе было свободное место, он въехал задом и поставил машину у стены слева.

– Кажется, это бредовая идея пить кофе прямо здесь, – сказала она.

– Возможно, вовсе и нет.

Она снова откинулась на сидение, юбка задралась вверх, открывая бёдра. Длинные манящие, слегка раздвинутые ноги вытянулись.

– Женаты? – спросила она.

Он кивнул. Левой рукой она беззаботно играла рычагом коробки передач, пальчики гладили набалдашник. Постепенно окна запотели от их дыхания. Он потянулся в бардачок. Рука его скользнула ненароком по её телу, и он почувствовал, как она подалась вперёд и приникла. Он нащупал тряпку и протёр стекло с её стороны и ощутил, как её правая рука напряглась, упершись в его ногу, но она не стала её отодвигать. Он положил другую руку на спинку её сидения – она повернулась к нему всем телом. Её набухшие губы наполовину раскрылись, и она дразняще провела по ним языком. Больше он не мог себя контролировать. Целовал её жадно и страстно. Её язык змейкой щекотал его рот, тело прижалось всей грудью. Гладил её ноги правой рукой… его охватила животная страсть, когда она, слегка покачиваясь, желанно развела их в стороны. Потом прервала безумный поток поцелуев, лизнула мочку его уха и прошептала:

– Расстегни пуговицы блузки. Я без лифчика.

– Давай пересядем назад, – сказал он хриплым голосом. Эрекция у него была ого-го.

Всё закончилось слишком быстро, из-за чего ему стало неловко. Захотелось от неё отделаться. Теперь она была уже другая – преображение произошло всего за минуту.

– Мне пора.

– Так скоро? – она не спешила застёгивала блузку, но чары закончили своё действие.

– Да. Боюсь, что это так.

– Получил удовольствие, да?

– Конечно. Сама знаешь.

– Хотел бы ещё раз?

– Сама знаешь, что да.

Ему не терпелось побыстрее уехать. Неужели ему только показалось, что кто-то пасётся рядом и подглядывает? Типа «любопытный Том», да?

– Ты не сказал имени своего.

– Ты тоже не сказала.

– Сильвия. Сильвия Кей.

– Послушай, Сильвия, – он постарался говорить с симпатией. – Не думаешь, что лучше для нас запомнить это, как что-то прекрасное, что случилось в нашей жизни всего лишь раз? Случилось один единственный раз и только сегодня?

Она смотрела на него с брезгливым чувством, скривив рот.

– Не хочешь со мной больше встречаться, да? Ты такой же, как и все. Заняться сексом, кончить – и поминай как звали, – теперь и голос у неё изменился, говорила она как обычная дешёвая уличная шлюха. Но она была права по факту, что тут отрицать. Он получил то, что хотел. А она разве нет? Проститутка? Он вспомнил службу в армии и парней, подхвативших сифилис. Пора по быстрому сматываться отсюда, из этого убогого тёмного двора и из вызывающей клаустрофобию машины. Он пошарил в кармане и нашёл купюру в один фунт. Больше, кроме мелочи, денег с собой у него не было.

– Фунт! Грёбаный фунт! Думаешь, я дешёвая проститутка? В следующий раз запасись деньжонками или держи свои поганые руки подальше.

Он ощутил стыд и свою порочность. Вышёл из машины следом за ней.

– Разузнаю, кто ты есть, мистер-твистер. Ты меня ещё не знаешь!

Что случилось дальше, он не помнил. Помнил, как ответил что-то, что и она ещё что-то сказала. Помнил, как свет фар его тачки обволок двор, помнил про пробку, в которой застрял по дороге на главную трассу. Помнил, как остановился и взял двойной виски. Помнил, как ехал быстро по широкой полосе автострады. Помнил, как следовал за машиной, обгонял её, летел в ночи с вздрюченнымимозгами. А в четверг днём прочитал в Оксфорд Мейлоб убийстве Сильвии Кей.

Конечно, глупо было писать то письмо. Но, по крайней мере, теперь Питер вне подозрений. Всегда опасно что-либо оставлять на бумаге. Но до некоторых пор это срабатывало. Никого не интересовали письма, которые получали девушки в той конторе. Всё бы прекрасно сошло, если бы не пронырливый Морс со своими хитрыми мозгами. Только и он не сумел разгадать и разложить по полочкам весь кроссворд. Конечно, он не мог поведать Морсу истинную правду. Но и заводить в тупик он его не собирался. Ну, приврал ему про рост немного… хотелось бы увидеться с Морсом. Возможно, при знакомстве в других обстоятельствах, они могли бы стать хорошими приятелями…

Он погрузился в глубокий сон, а когда проснулся, стемнело. Светили тусклые лампы. Сидела молча белая фигура медсестры за столиком в дальнем углу палаты. Остальные пациенты спали. Реальность неотступно следовала за ним: Маргарет мертва. Почему? Почему? Правду ли она рассказала в своём письме? Непонятно, как он будет жить, пришли мысли о детях. Что им сказали?

В груди возникла резкая боль и вдруг он ясно понял, что умирает. Рядом была нянечка, потом пришёл врач. На лбу выступил пот. Маргарет! Она убила Сильвию или он? Какая разница. Боль исчезала, и он ощутил странное безмятежное спокойствие.

– Доктор, – прошептал он.

– Не волнуйтесь, мистер Кротер, сейчас вам станет лучше.

Но у Кротера случился обширный инфаркт, его шансы выжить были под сомнением.

– Доктор. Будьте добры записать с моих слов.

– Хорошо.

– Инспектору Морсу.

Доктор взял блокнот и записал короткое сообщение. Он смотрел на Кротера беспокойным взглядом: пульс медленно угасал. Осциллограмма не утешала. Бернард ощутил на лице кислородную маску, осознал со странной точностью детали происходящего. Оказалось, что умирать намного легче, чем он себе воображал. С удивительной резкостью и силой он сдернул маску и произнёс последнюю фразу:

– Доктор. Скажите детям, что я их любил.

Глаза его закрылись, казалось, он заснул глубоким сном. Было два часа ночи. Он умер в шесть тридцать утра. Солнце ещё не поднялось на востоке в заволоченном тучами сером небе, разносчики газет ещё не приступили к работе.

* * *

Морс взглянул на него. Было восемь тридцать утра. Два часа назад то, что когда-то называлось Бернардом Кротером, прикатили в больничный морг. Морсу нравился Кротер. Умное лицо, симпатичный мужик. Кажется, Маргарет когда-то его и вправду обожала. А может, так оно было всю их жизнь. И не только Маргарет. Существовал кто-то ещё, да, Бернард? Морс посмотрел на листок бумаги в руке и прочитал снова.

«Инспектору Морсу. Очень извиняюсь. Наговорил вам кучу вранья. Пожалуйста, оставьте еёв покое. Она с этим не связана. Разве могло бы такое быть? Я убил Сильвию Кей.»

Удивляли местоимения. Или виноват был доктор, который записывал со слов. Но Морс понял намёки и думал, что Бернард Кротер тоже понял правду перед смертью. Он снова посмотрел на покойника: ноги холодные как лёд, больше он не пролепечет строчки из поэтов про зелёные лужайки или что-то в этом роде.

Морс медленно повернулся на сто восемьдесят градусов и отбыл.