Текст книги "Миры Клиффорда Саймака. Книга 8"

Автор книги: Клиффорд Дональд Саймак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц)

Глава 10
Вашингтон, Федеральный округ Колумбия

Дейв Портер вошел в зал заседаний и увидел, что все уже собрались. Некоторые только что зашли и рассаживались по местам. Во главе стола сидел президент. Генерал Уайтсайд, начальник штаба армии, – справа от него. Джон Хэммонд, шеф канцелярии, – слева.

Джек Кларк, помощник президента по военным вопросам, сидел у другого конца длинного стола напротив президента. Он выдвинул один из свободных стульев, приглашая пресс-секретаря сесть рядом.

– Что у вас нового, Дейв? – спросил президент.

– Ничего, сэр. Наверное, все уже знают, что наш пришелец жрет деревья и превращает их в тюки целлюлозы.

– Да. Эту новость, я полагаю, знают все. Ее сообщили рано утром. Больше ничего?

– Поступает масса материалов, – ответил Портер, – но ничего существенного. Большое внимание привлекает новый объект на орбите.

– Ну ладно, – сказал президент. – Попробуем обмозговать все, что нам известно о ситуации. Если не возражаете, начните вы, генерал.

– Пока все как будто спокойно, – произнес Уайтсайд. – Публика проявляет большой интерес, но паники нигде не наблюдается. Пока. Однако любая мелочь может вызвать панику, поскольку все взвинчены. Я бы сказал, напряжение нарастает, и очень быстро, но пока под контролем. Несколько эксцессов с душевнобольными… В некоторых колледжах состоялись демонстрации, но вполне мирные, даже веселые. Детвора пар выпускает. В Миннесоте дорожная полиция штата контролирует ситуацию. Лоун-Пайн охраняется. Похоже, что население воспринимает это вполне лояльно. Кое-кто требует, чтобы их туда пропустили, но таких немного. Губернатор привел в готовность Национальную гвардию, но нужды в ней пока нет. Патрульная служба допустила в Лоун-Пайн прессу. Несколько фотографов и репортеров с утра перешли вброд реку и крутились возле пришельца. Ничего не произошло. Он занимался своим делом. Должен признаться, мы были весьма озабочены вчерашним убийством парикмахера. Но больше никаких проявлений враждебности не отмечалось. Насколько мне известно, сейчас там задействована бригада агентов ФБР из Миннесоты. Возможно, директор имеет какие-нибудь сведения от них?

– Только предварительные данные, Генри, – ответил Тимоти Джексон, директор ФБР. – У них сложилось впечатление, что пришелец не несет на себе никакого вооружения. Ничего такого, в чем можно было бы распознать оружие. На его поверхности вообще ничего нет, ни сверху, ни с боков.

– Но как же он убил парикмахера? – спросил президент.

– Это мы и сами хотели бы знать, – сказал Уайт-сайд. – Но пока ни малейшей зацепки.

– Стив, вы послали туда своих людей, не так ли? – спросил президент.

– Сейчас уже должны быть на месте, – ответил доктор Стивен Аллен, советник по науке. – Я с минуты на минуту жду вестей от них. Но должен вас предостеречь от чрезмерных надежд. Скорее всего, никаких потрясающих открытий или объяснений в ближайшее время не предвидится. По-видимому, мы имеем дело с чем-то таким, что далеко выходит за пределы нашего обычного опыта.

– Вы полагаете, – вступил в разговор Маркус Уайт, государственный секретарь, – что мы имеем дело с чем-то из космоса? Быть может, с внеземной цивилизацией?

– Любая новизна всегда провоцирует преувеличения, – ответил Аллен. – Должен признаться, что такое искушение есть. Хочется сказать, что это внеземной разум. Однако у нас нет никаких доказательств, что так оно и есть на самом деле. Нельзя отрицать, что он прибыл из космоса, и – как я сказал – это нечто, по-видимому, не вписывается ни в какие наши представления. Но мне – как ученому – не хотелось бы делать каких-либо выводов, по крайней мере до того, как появятся хоть какие-нибудь достоверные данные.

– Вы заняли возмутительную позицию, – промолвил госсекретарь.

– Вы ошибаетесь, Маркус. Я просто воздерживаюсь от окончательных выводов. Не похоже, чтобы эта штука имела земное происхождение, но пока мы попросту ничего не знаем. Но что бы то ни было – меня радует, что до сих пор оно не проявило стремления причинить какой-либо вред. Пока, во всяком случае, ведет себя вполне дружелюбно.

– Уничтожение леса не так уж дружелюбно, – возразил Уильям Салливен, министр внутренних дел. – Поймите, господин президент, земли, которые разоряет пришелец, – заповедные. Район первобытного, девственного леса. Один из немногих, где сохранилась нетронутая природа, один из самых обширных. Несколько тысяч акров, на которых деревья – главным образом белая сосна – стоят, как стояли еще до появления европейцев в Америке. Поверьте, это настоящая трагедия.

– Мне кажется, – сказал Хэммонд, – что если кто-то или что-то валит деревья и извлекает из них целлюлозу – это можно рассматривать как проявление интеллекта.

– Хорошо запрограммированная машина вполне способна управиться с такой работой, – заметил советник по науке.

– Но кто-то, или что-то, должен был машину запрограммировать.

– Это верно, – вставил Аллен.

– По-моему, гибель нескольких деревьев – мелочь по сравнению с происходящим, – сказал госсекретарь. – Не стоит их оплакивать.

– Это вы так думаете, – ответил министр внутренних дел, – и может быть, вы правы. Но с моей точки зрения, это не мелочь. Я не могу с вами согласиться. Дело даже не в деревьях, а в том, что пришелец ведет себя как хозяин, и это меня тревожит. Представьте себе, что кто-то зашел в сад и рубит яблоню, которую хозяин заботливо выращивал много лет, или снимает весь урожай. И это не акт вандализма, вот в чем ужас! Этот «кто-то» действует так, словно имеет законное право рубить яблоню и грабить сад.

– Мы зря тратим время, дискутируя о таких пустяках, – сказал госсекретарь. – Мы должны выработать позицию – позицию государства. Мы должны заложить основы какой-то политики. Если наш пришелец, лесоруб миннесотский, окажется представителем внеземной цивилизации, нам совершенно необходимо иметь политику, определяющую наше отношение к нему. Ведь мы не можем быть уверены, что он один. Вероятно, он только разведчик, а остальные ждут его сведений, чтобы прилететь следом. Если это произойдет, то выработка политики приобретает первоочередную важность. Мы должны иметь какое-то представление, как вести себя по отношению к ним. Я не предлагаю немедленно приняться за детальную разработку, хотя бы потому, что мы пока не знаем, что может произойти. Но какие-то общие контуры мы просто обязаны наметить. Если мы этого не сделаем, то окажется, что в каждом отдельном случае мы реагируем на конкретную, единичную ситуацию, и не всегда в наших наилучших интересах.

– Вы говорите так, словно эта штуковина в Миннесоте олицетворяет собой новое государство, – заметил Уайтсайд. – Новую нацию. Но это не нация и не государство. Мы даже не знаем, что это такое. И как прикажете определять нашу политику, если мы не знаем, что это такое? Меня как военного главным образом занимает наша способность защититься от него.

– Защититься? – переспросил Уайт. – Пока у нас нет никаких оснований защищаться.

– Есть еще одна сторона дела, о которой стоит поговорить, – вступил в разговор Лесли Лоуган, представитель ЦРУ, – безопасность.

– Что вы имеете в виду? – спросил госсекретарь.

– Если миннесотский объект как-то связан с внеземным разумом, – ответил Лоуган, – если мы обнаружим, что он явился с другой планеты, где условия совершенно не похожи на земные, если факторы его эволюции существенно отличаются от всего того, что мы знаем на Земле, – то, вероятно, мы сможем узнать от него очень много нового. Может случиться, что нам придется иметь дело с неизвестной цивилизацией и с неизвестными технологиями. Если бы мы смогли перенять что-либо у этой цивилизации, то, несомненно, нашли бы этому применение для наших собственных нужд, в интересах национального процветания и национальной безопасности. Принимаясь за изучение загадочного объекта – что бы мы ни делали, – мы постоянно должны помнить об этом. По моему мнению, было бы чрезвычайно неразумно делиться любым таким знанием со всем миром. Мы должны немедленно предпринять шаги, исключающие утечку полученной нами информации. То, что мы можем узнать, не должно послужить чужим интересам.

– Пока, – сказал госсекретарь, – приземлился только один пришелец. Могут приземлиться и другие. Если это произойдет, то не исключено, что другие приземлятся в других государствах. И, если ситуация будет развиваться именно так, мне кажется, что нам не удастся скрыть что-либо существенное. Я полагаю, лучше было бы поделиться с миром всем тем, что нам удалось бы приобрести. Если мы поделимся своими знаниями, то сможем рассчитывать на более сильную позицию для участия в тех открытиях, которые могут быть сделаны другими. Разумеется, при условии, что пришельцы появятся и у них.

– Прежде всего мы не знаем, – заявил Лоуган, – будут ли приземляться новые пришельцы. Такое предположение заводит нас слишком далеко. А если и будут – то не так уж много в мире стран, обладающих таким же научным потенциалом, как мы, необходимым для получения знаний.

– Может быть, вы и правы. Но позиция, которую вы предлагаете, произвела бы чрезвычайно отрицательное впечатление в мире – если, делясь полученной информацией, мы проявим чрезмерную избирательность, если откажемся публиковать ее – впечатление будет очень плохое. Если мы вообще хоть что-нибудь обнаружим.

– Что-нибудь наверняка обнаружим, – заметил советник по науке.

– Какие-нибудь общие сведения можно и обнародовать, – согласился представитель ЦРУ. – Жест в сторону общественного мнения, если вы считаете, что это нам на пользу. Но я убежден, что торопиться с этим не следует и необходимо проявлять крайнюю избирательность.

– Весь мир уже заинтригован, – сказал госсекретарь, – и я уже получил несколько осторожных запросов. Сегодня утром звонил сэр Бэзил, из британского посольства. Завтра можно ждать звонка от Дмитрия. А потом и от остальных. По моему мнению, международный климат будет гораздо здоровее, если мы будем действовать открыто с самого начала. Надо полагать, очень скоро будет высказано мнение, что это дело не наше внутреннее и касается всего международного сообщества. Я за то, чтобы послать приглашение ученым с мировым именем из разных стран принять участие в наших наблюдениях, исследованиях и оценках.

Представитель ЦРУ покачал головой.

– Абсолютно не согласен, – сказал он. – Абсолютно.

– Энди, а что вы можете сказать по этому поводу? – спросил президент.

– Так сразу – ничего, – ответил Эндрю Роллинз, министр юстиции. – Насколько я помню, в международном праве нет ничего, что было бы приложимо к данному случаю. Может быть, где-нибудь, в каком-нибудь из международных договоров что-то похожее упрятано. Вы должны дать мне несколько дней.

– Вы говорите как законник, – заметил госсекретарь.

– А я и есть законник, Маркус.

– В таком случае вы просто сошли с ума. Не как законник – как человек. Что вы сами-то думаете? Если ваши мысли окажутся не в ладах с вашими драгоценными кодексами, мы не станем вас к ним привязывать.

– Меня поражает, – сказал Роллинз, – что мы с вами говорим тут о наших интересах, о мировых интересах, о том, какой должна быть наша политика… Но никто даже на минуту не задумался об интересах нашего гостя. Он прилетел к нам. Не знаю, хорошо это или плохо, – но прилетел. И пока мы не знаем, с чем он прилетел, пока он не вынуждает нас вести себя иначе – я думаю, что мы должны вести себя как радушные хозяева и оправдать его за недостаточностью улик.

– Энди, – улыбнулся госсекретарь, – это как раз то, что я все время хотел сказать. Но у вас получилось лучше.

– Но он же пиратствует в заповеднике! – воскликнул Салливен.

– Я согласен, мы обязаны быть гостеприимными хозяевами, – сказал Уайтсайд, – но я по-прежнему настаиваю на том, что нельзя терять бдительности. Мы должны быть настороже, готовы ко всему. Мы не знаем, с чем имеем дело.

– Вы все еще думаете, что мы будем вынуждены обороняться? – спросил госсекретарь.

– Этого я не сказал, Маркус. Я сказал, что мы должны быть готовы ко всему.

– На брифинге сегодня было несколько вопросов по поводу нового объекта на орбите, – заговорил Портер. – Хотели знать, собираемся ли мы послать к нему космический челнок с орбитальной станции, чтобы исследовать. Я ответил, что данный вопрос рассматривается. А как сейчас? Решили что-нибудь? Я помню, такой разговор был.

– Челнок может стартовать в течение часа, – сказал Джон Крауэлл из НАСА. – Нужен только приказ президента. На станции все подготовлено, и экипаж уже ждет.

– Насколько трудным может оказаться это предприятие? – спросил президент.

– Трудностей никаких, – ответил Крауэлл. – И станция, и объект находятся на синхронных орбитах, а расстояние между ними меньше тысячи миль. Использовать челнок, чтобы посмотреть на объект поближе, – конечно, стоит. На станции есть телескоп, но – сами понимаете – маломощный, не то что настоящие астрономические стекла. Однако и с его помощью оказалось возможным получить кое-какую информацию. Объект гораздо крупнее, чем предполагалось: около двадцати миль в диаметре и порядка пяти в толщину. Имеет форму диска. И похоже, что это не сплошное, не монолитное тело, а скорее скопление каких-то более мелких элементов.

– У всех на уме, конечно, одно и то же, – снова заговорил Портер. – Что объект на орбите связан с нашим пришельцем. Что он может быть какой-то базой, космическим крейсером…

– Я думаю, надо послать челнок, – сказал президент. – Послать и узнать, что это такое. – Он обратился к Крауэллу: – Как по-вашему, опасность есть?

– Никакой особой опасности я себе представить не могу, – ответил Крауэлл. – Но когда имеешь дело неизвестно с чем, конечно, ничего нельзя исключить полностью.

– Как относятся к этой идее остальные? – спросил президент. – Кто-нибудь видит какие-либо осложнения?

– Осложнения могут возникнуть, – сказал министр юстиции, – но сделать это все равно нужно. Мы должны знать, что там такое и как нам с ним обойтись. Я думаю, пилоту следует приказать соблюдать чрезвычайную осторожность. Чтобы ничего там не потревожить. И никаких подвигов.

– Согласен, – сказал госсекретарь.

– Я тоже, – сказал министр внутренних дел.

И все сидевшие вокруг стола выразили свое согласие.

Глава 11
Лоун-Пайн

Когда Кэти спустилась с холма за мотелем, Джерри уже перебрался через реку и ждал ее. Он сидел возле сливовых деревьев, росших небольшой группкой, расположившись так, чтобы за густыми ветвями его нельзя было заметить со стороны моста, примерно в четверти мили выше по течению.

Кэти обошла деревья, увидела его и бросила на землю пару туфель.

– Ну, можешь скинуть свои сапоги, – сказала она. – Надеюсь, купила подходящий размер.

– Я ношу восьмой, – отозвался Джерри.

– А эти восемь с половиной. Я не могла вспомнить размер, а может, и не знала никогда. Но лучше большие, чем маленькие. Тут полно зевак, возле полицейских все время кто-нибудь слоняется. Без сапог на тебя никто не обратит внимания.

– Спасибо, – поблагодарил Джерри. – Сапоги меня просто замучили.

Она подошла и села рядом. Он обнял ее за плечи, притянул к себе и наклонился, чтобы поцеловать.

– Слушай, тут чудесное местечко, – сказала она. – Давай никуда не пойдем. Посидим, поговорим. У меня к тебе куча вопросов. Утром ты не дал мне и слова сказать. Ну а теперь давай рассказывай.

– Ну, я говорил, что был внутри этой штуковины. Но я там был не один. Была еще рыба, кролик, енот и ондатра.

– Ты сказал, что они хотели изучить тебя. И всех остальных они тоже изучали?

– Я так думаю. Представь себе, что ты чужак и спускаешься на незнакомую планету. И тебе хочется узнать, что там за жизнь…

– Почему бы тебе не начать с самого начала и не рассказать мне все по порядку, подробно.

– Ты же меня перебивать будешь. Вопросами своими.

– Не буду. Я сижу, молчу и слушаю.

– Но ты не будешь писать обо мне статью?

– Это зависит от того, что ты мне расскажешь. И можно ли будет об этом написать. Но если ты скажешь «нет» – не буду. Я, конечно, могу с тобой поспорить, но если ты все равно скажешь «нет» – честное слово, не буду.

– Прекрасно. Вчера я приехал сюда, потому что мне сказали, что в омуте у моста попадаются радужные форели. Я знал, что у меня всего полчаса на рыбалку, потому что концерт, на который ты собиралась…

– Так ты помнил о концерте?

– Еще бы не помнить! Ведь ты меня столько терроризировала…

– Ну ладно. Рассказывай дальше.

Он рассказал все с начала до конца, и она на самом деле почти не перебивала.

– Почему же ты не вернулся в Лоун-Пайн вчера вечером? – спросила она, когда Джерри закончил свой рассказ. – Ты же знал, что реку можно перейти вброд.

– Вчера не знал. Я это выяснил уже утром. А вечером я заблудился и всю ночь не знал, где нахожусь. Когда меня выкинуло, было уже темно, и я совершенно дезориентировался. Я даже не мог найти ту штуковину, которую ты называешь пришельцем. Нашел что-то похожее на тропинку, но идти по ней можно было только на четвереньках, нащупывая ее руками. Когда пытался идти по-человечески, все время натыкался на деревья. Так и полз. Надеялся, что она меня куда-нибудь выведет. А она взяла да и кончилась посреди леса. И тогда я понял, что придется дожидаться утра, и забрался под елочку. У нее ветви до земли доставали, так что ветра под ней не было, но все равно холодно. А костер развести спичек не было.

– И там ты просидел до рассвета?

– Ну да. А потом услышал, что деревья валятся, и этот шум, когда пришелец грызет деревья. Я, конечно, не знал, что он пришелец. Я вообще ничего не знал, что там происходит. Ведь лес заповедный, деревья трогать нельзя. Но в тот момент я об этом не думал, честно говоря. Думал только, что там окажется кто-то, кто объяснит мне, как добраться до Лоун-Пайна.

– А потом ты увидел полицейских возле моста и испугался?

– Точно. Так что я разведал речку вниз по течению и нашел брод. А потом услыхал голоса на берегу и пошел посмотреть. И встретил тебя.

– Но я до сих пор так и не поняла, – сказала она, – почему ты не хочешь, чтобы кто-нибудь знал о том, что ты был внутри пришельца.

– Так и не поняла? А ты подумай – у меня же нет ни малейшего доказательства, что я на самом деле там был. И пришлось бы мне стать еще одним придурком, который старается нажиться на истории с приземлением летающей тарелки. Мало таких, что ли? Сейчас, наверное, по всей стране народ взбаламучен.

– Это верно, – согласилась Кэти. – Быть может, в Вашингтоне больше всего. Я тебе говорила, что здесь люди из ФБР. А сегодня днем еще и научные наблюдатели появились, целая команда.

– Если кто-нибудь узнает, что я был там, внутри, – продолжал Джерри, – они меня поймают и начнут допрашивать. Я, конечно, мог бы все им честно рассказать, но мне же нечем доказать, что не вру. Я буду чувствовать себя дураком, а они скорее всего мне не поверят, а потом, рано или поздно, история попадет в газеты, и одни будут уверены, что я все это выдумал, а другие – что еще хуже – поверят.

– Да, я тебя понимаю, – сказала Кэти.

– То, что я мог бы сказать, никому не поможет. А уж если они уцепятся, то не отпустят. Начнут допрашивать, переспрашивать, пытаясь поймать на каком-нибудь вранье. Чего доброго, еще в Вашингтон потащат, а мне над диссертацией работать надо.

– Да, – согласилась Кэти, – ты прав, наверное. Не знаю. Я думаю, что, возможно, ты принял правильное решение.

– Ты имеешь в виду, что не будешь спорить, писать обо мне или нет?

– Пожалуй, я бы и не решилась, – сказала она. – Получилась бы чистейшая ерунда – голая сенсация без капли доказательств. Ничего, на что можно опереться, кроме твоих слов. Представляю, что сказал бы Эл Лэтроп.

– Кто такой Эл Лэтроп?

– Наш главный редактор. Он верит только документам. Такой материал он бы ни за что не пропустил. Скорее всего даже Джонни не пропустил бы. Сам-то восхитился бы, конечно, но он же знает, что Лэтроп…

– Ну и слава Богу, – сказал Джерри. – Я думал, мне с тобой драться придется.

– Но обидно до чертиков, – сказала Кэти. – Такой бы материал получился! Боже, какой это был бы материал! Его бы по всей стране разнесли, все газеты напечатали бы, миллионы людей прочитали бы, и ты бы сразу стал героем.

– А может, и вруном?

– Может, и так, – согласилась она.

Она прижалась к нему, положив голову ему на плечо. «До чего же здесь хорошо», – подумала она. Солнце уже опускалось к западу, но еще пригревало, на небе не было ни облачка. Впереди журчала вода, перекатываясь через каменистую отмель, а на том берегу осиновая роща сияла золотом осенних листьев на фоне мрачноватой зелени сосен.

– Но ты понимаешь, что рано или поздно они до тебя доберутся? – спросила она. – Как только расковыряют твою машину и найдут номерные знаки или определят номер мотора.

– Да, конечно, – ответил он. – Но я должен выиграть время. Мне надо успеть подумать. Как-то сориентироваться, чтобы знать, что делать. А, может быть, к тому времени вопрос, кому принадлежала машина, уже не будет никого интересовать.

– Но даже когда они узнают, что она твоя, – сказала Кэти, – не стоит упоминать, что ты был внутри пришельца. Никто никогда и не спросит об этом. Никому в голову не придет, что такое возможно. Все, что тебе нужно, – выждать, пока шум поутихнет, хоть немножко. Вполне вероятно, что пришелец задаст им всем работу для ума. В ближайшие дни тебе надо подать заявление о выплате страховки. К тому времени мы, быть может, узнаем, кто забрал автомобиль и зачем.

– Это может и подождать. У меня другая проблема. Мне надо как-то попасть в университет.

– Где-то через час Чет поедет в Бемиджи. У него есть несколько готовых пленок; он их хочет передать на самолете в Миннеаполис. Паренек с автозаправочной станции сегодня утром пригнал нашу машину. Она осталась на шоссе, когда мы попали в пробку, полиция никого в Лоун-Пайн не пропускала, доехать было невозможно – и наша машина так и стояла на обочине с тех самых пор. Ты можешь доехать с Четом до Бемиджи и сесть на самолет.

– Так у меня же нет денег на билет!

– Ерунда. У меня есть. Мне в «Трибьюн» целую пачку дали на командировку.

– Я их тебе, конечно, верну; но, может быть, придется подождать. Ничего?

– Не надо. Я как-нибудь спишу их на командировочные расходы. Если не все сразу, то часть при следующей поездке куда-нибудь.

– Ужасно не хочется уходить, – сказал он. – Здесь так хорошо, спокойно… Как только вернусь – буду сидеть и ждать, что вот-вот зазвонит телефон или кто-нибудь хлопнет по плечу.

– Ну, это сразу. Может быть, у них будут другие дела, поважнее.

– Когда Чет уедет?

– Не сейчас. Мы побудем здесь какое-то время.

– А когда ты вернешься в газету?

– Понятия не имею. Надеюсь, слишком долго здесь торчать не придется. Я все время думаю о том, что ты сказал. Ощущение дома… Ты сказал, что пришелец внушил тебе мысль о доме. Что это, по-твоему?

– Я тоже все время об этом думаю, – сказал он. – Интересно и непонятно. И совершенно неожиданно. У меня это все время вертится в голове, но я ничего не могу придумать.

– На самом деле странно.

– Тут все достаточно странно. Если бы это случилось не со мной, я бы сказал, что такого быть не может.

– А какое-нибудь общее впечатление у тебя создалось? Ты догадываешься, что такое этот пришелец?

– Ты знаешь, я был сбит с толку. Я пытался выяснить, что это такое: то ли машина, управляемая неким интеллектом, то ли что-то живое. То так кажется, то эдак… И ничего в голову не приходит. Но эти мысли меня преследуют. Вот если бы рассказать обо всем, что я увидел и почувствовал, кому-нибудь из ученых, экзобиологу, – подробно, во всех деталях, – может быть, он заметил бы нечто такое, что я упустил.

– Но как раз этого ты не хочешь, – вздохнула Кэти. – Ни с кем не хочешь разговаривать, прячешься.

– Я не прячусь, – возразил Джерри. – Я не хочу, чтобы на меня глазели, не хочу, чтобы меня допрашивали в правительственных инстанциях, чтобы надо мной потешались. Не хочу уподобиться ребенку-фантазеру, которого насмерть забивают взрослые, не имеющие воображения и не способные себе ничего представить.

– Может быть, через пару дней наш пришелец просто-напросто возьмет и улетит. – Кэти старалась его утешить. – И мы его больше не увидим. Ведь он мог остановиться у нас по дороге куда-нибудь.

– Не думаю, – покачал головой Джерри. – Не знаю почему, но не думаю.

– В университете есть один человек, – сказала Кэти. – Доктор Альберт Барр, экзобиолог. Его не очень знают, но несколько статей он напечатал. Может быть, ты поговоришь с ним? Примерно год назад Джей писал очерк о нем. Похоже, он толковый малый.

– Может быть, я разыщу его, – ответил Джерри.