Текст книги "Миры Клиффорда Саймака. Книга 8"

Автор книги: Клиффорд Дональд Саймак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)

Глава 31
Миннеаполис

Эл Лэтроп, главный редактор, сидел за столом совещаний на месте председательствующего, лениво постукивая карандашом. «С чего это нас сюда позвали?» – удивилась Кэти. Их было трое: она, Джей и Джонни. То, что Джонни здесь, – естественно, но остальным-то что тут делать? За все время работы в «Трибьюн» ее никогда не приглашали в этот кабинет. Здесь заведующие разных редакций собирались на ежедневные летучки, обсуждали материалы и решали, что с ними делать. Но совещания всегда проводились в конце рабочего дня, а сейчас было едва за полдень.

– Я пригласил вас, – начал Лэтроп, – чтобы поговорить о пришельцах. Нам надо выработать долгосрочный план освещения этой проблемы. С тех пор как она появилась, вы поработали, прямо скажем, неплохо. Взвешенно, объективно – хорошо поработали, молодцы. Я полагаю, так и надо продолжать. Но сейчас пора подумать, не стоит ли давать материал более развернуто. Джонни, ты был связан с этим с самого начала, с тех пор, как в Лоун-Пайне появился первый пришелец. У тебя нет каких-нибудь идей по поводу дальнейшей работы?

– Знаешь, Эл, может, следует не торопиться, а продолжать свою линию? То есть пока не пытаться выходить за рамки строгого репортажа: только факты, какие нам удастся установить, – сказал Гаррисон. – Сначала мы имели дело с такой информацией, которая сама по себе была сенсационной. Естественно, что наша установка состояла в том, чтобы не выходить за пределы точного репортажа. Сами новости, простое их изложение, уже имели достаточный заряд По-моему – наверное, и остальные так думают, – не надо было разводить такую писанину, чтобы этот заряд увеличивать. В этом не было никакой нужды. Джей написал несколько обзорных статей, но и он не вдавался в рассуждения сверх того, что уже писалось раньше, до появления пришельцев. Его статьи были направлены только на то, чтобы как можно мягче напомнить читателям, что старые концепции могут оказаться кстати. Но кроме этого – мы твердо держались в границах чистого репортажа.

– Но сейчас, – сказал Лэтроп, – публика в основном ситуацию освоила. Многим вся эта история не нравится, многим ее трудно принять. Но почти все уже понимают, что от этого никуда не денешься – пришельцы здесь и здесь останутся, по крайней мере какое-то время. И, по-моему, пора приняться за более серьезную работу. Скажем, представить вероятные последствия…

– Чтобы дать нашим читателям пищу для размышлений, – добавил Гаррисон.

– Вот именно. Подбросить им несколько вопросов, над которыми стоит подумать.

– То, что ты говоришь, Эл, – сказал Гаррисон, – вполне логично. И время для этого придет. Но мне все-таки кажется, что пока рано за это приниматься. Такие вещи можно писать только после долгого и тщательного размышления. Без хорошей подготовки начинать нельзя. Надо иметь какую-то информацию, хотя бы какой-то намек на информацию, прежде чем начать писать что-либо в этом роде. Конечно, информация не обязательно должна быть стопроцентно достоверной, как факты, идущие в репортаж, – согласен, – но нельзя брать ее с потолка. Иначе мы можем такого насочинять… А потом окажется, что мы не угадали.

– А я и не сказал, что надо начинать тотчас же. Я вовсе не имел в виду, что вы приметесь писать, едва выйдете отсюда, и станете высасывать материал из пальца. Но об этом надо подумать, надо заранее представить себе, какие материалы нам могут понадобиться в ближайшее время. У нас в газете масса народу, потратившего уйму времени на наблюдение за пришельцами и писание о них. И кое у кого должно было сложиться впечатление о том, с чем мы имеем дело. Кэти, вы с Джеем, вероятно, знаете больше, чем все остальные из нашей газеты. У вас есть какие-нибудь соображения по поводу сложившейся ситуации? Прежде всего скажите, как вы относитесь к пришельцам? Какие чувства они у вас вызывают?

– Они мне симпатичны, – ответила Кэти.

– Вот как? Это несколько неожиданно, честно вам скажу. Но продолжайте, пожалуйста. Расскажите, чем они вам так симпатичны.

– Хотя бы тем, что они нам не докучают, – сказала Кэти. – Конечно, кое-где они натворили дел, но ничего плохого не сделали. По-настоящему плохого.

– В Лоун-Пайне был убит человек.

– Он напал первым. Он выстрелил в пришельца. А с тех пор ни одного подобного случая не было. Пришельцы оказались порядочными людьми.

– Людьми?!

– Конечно! Они на самом деле люди. Только не такие, как мы. Они разумны. И по-моему – у них есть нравственное чувство.

– Может быть, ты права, – сказал Джей, – но мне кажется, что нас они за людей не считают. Они нас игнорируют. И не демонстративно – они попросту уверены, что мы не заслуживаем их внимания. Иногда кажется, что они нас даже не видят.

Кэти открыла было рот, но вовремя спохватилась. «Если бы только можно было сказать им! – подумала она. – Но нет, нельзя. Не только о Джерри, но даже и о рукопожатии, которое мне довелось испытать. Хотя это было гораздо больше, чем рукопожатие: в простом рукопожатии не бывает столько понимания и тепла».

– Вы хотели что-то сказать? – спросил Лэтроп. Она покачала головой.

– Только то, что мне они кажутся людьми. Мне хотелось бы объяснить это, но я не могу. Не могу точно определить, что именно чувствую.

– А я вот о чем думаю, – сказал Джей. – Эти создания прилетели из дальнего космоса. Почти очевидно, что целлюлоза им необходима для того, чтобы кормить молодняк, а потому они едят деревья. Вероятно, какую-то часть целлюлозы они усваивают сами, но этого мы не знаем. Однако я о другом. Скорее всего они не из Солнечной системы. Ни на одной планете нашей системы нет деревьев и ничего похожего тоже нет. Это значит, что они прилетели из другой системы; с планеты, которая кормила их целлюлозой. Если так – им пришлось лететь несколько световых лет, а может быть, очень много световых лет: ведь маловероятно, что в каждой системе есть планета, которая могла бы обеспечить их целлюлозой, которую они искали. Такая планета должна была чем-то напоминать Землю, хоть сходство могло быть и не полным…

– Джей, – перебил его Гаррисон, – короче. Ты о чем?

– О многом, – сказал Джей. – Но самое главное, что меня занимает, – время. Они должны были лететь очень долго. Физики утверждают, что ни одно тело не может двигаться со скоростью, большей скорости света, и скорее всего не может к ней даже приблизиться. А это значит, что наши пришельцы летели к нам много тысяч лет. Пока они добрались до Земли…

– Чтобы решиться на такое путешествие, они должны были попасть в отчаянное положение, – сказала Кэти. – Что-то должно было заставить их броситься в космос на поиски другой планеты, хотя они не знали, где ее искать, а может быть, и вообще не надеялись найти. Но им нужна была целлюлоза, чтобы кормить малышей. Не будет целлюлозы – не будет потомства. Они стояли перед угрозой вымирания.

– Вы выступаете, как защитник на процессе, – пошутил Лэтроп.

– Может быть, она права, – сказал Джей. – Сценарий, который она набросала, может оказаться близким к истине. Быть может, им пришлось исследовать несколько звездных систем, прежде чем они нашли такую, где есть планета, которая их устраивает. И если это так, то наши пришельцы – раса долгожителей. Они живут невероятно долго.

– Ты говорил, что надо развивать тему, – обратился Гаррисон к Лэтропу. – Кэти и Джей подали идею, которая может лечь в основу такой статьи. Может, пусть сами и напишут?

Лэтроп пожал плечами.

– Не вижу смысла. Это же сплошная теория, никаких фактов. Будет отдавать сенсационностью.

– Согласен, – сказал Гаррисон. – Но то же самое можно сказать обо всем, что мы могли бы написать. Все было бы основано исключительно на предположениях. У нас нет ничего, на что можно опереться. Поэтому самое лучшее – писать только о том, что можно увидеть. Если мы начнем теоретизировать, то сразу обнаружим, что наши теории не к чему привязать. Мы не можем претендовать на понимание происходящего, поскольку имеем дело с формой жизни, настолько не похожей на нашу, что у нас нет никакой основы для понимания. Кэти уверена, что пришельцам пришлось искать такое место, где они смогут выкармливать малышей. Вполне логично – но с нашей точки зрения. А какова точка зрения самих пришельцев? Может быть, их концепции не имеют ничего общего с нашими. Их интеллект, их мировоззрение, их стиль жизни – если позволить себе использовать эти термины – могут быть совершенно непостижимы для нас. Скорее всего, так оно и есть.

– Возможно, ты прав, – сказал Лэтроп. – Единственное, чего я хочу, – чтобы все мы были осмотрительны. Мы не можем позволить себе ни капли сенсационности. Кстати, Мэттьюс из вашингтонского бюро сегодня утром сказал мне, что ходят слухи о каком-то эксперименте, который военные якобы проводили с одним из пришельцев. Что-то с оружием. Есть что-нибудь об этом? Хоть что-нибудь?

Гаррисон покачал головой.

– Мэттьюс звонил полчаса назад. Сегодня этот вопрос был задан на брифинге в Белом доме, и Портер ответил, что ничего не знает.

– Ему можно верить?

– Трудно сказать. До сих пор казалось, что он честен. Говорят, что в Белом доме идет отчаянная война: Портер настаивает, чтобы вся информация о пришельцах была открыта, но несколько человек требуют ее придержать. Если эксперимент с оружием был, то проводили его военные. Не исключено, что результаты будут засекречены. Поэтому Портер вынужден молчать.

– А что еще?

– Не много. Ничего, кроме обычных новостей о пришельцах. Несколько дней назад один появился на ферме в восточной Айове и начал летать взад-вперед над свежевспаханным полем, словно засеивал его. Потом уселся рядом на лугу и теперь никого к полю не подпускает. Отгоняет всех, кто пытается подойти. Похоже, это наш старый приятель.

– Что вы имеете в виду? Какой приятель?

– На нем номер зеленой краской: сто один. Кэти вздрогнула и выпрямилась в кресле.

– Так это же она, та, что первой прилетела в Лоун-Пайн! Один из наблюдателей написал на ней номер. Это у нее родились малыши.

– Она?

– Ну детишки-то были, верно? Не «он» же их рожал! Так что в моей книжке это «она». Но как я пропустила этот материал?

– Его не было в газете, – сказал Гаррисон. – Завалялся и попал в мусорную корзину, а я нашел и вытащил. Сегодня вечером мы его дадим в набор. Не знаю, как это случилось.

– Ну нельзя же допускать таких вещей! – возмутился Лэтроп. – Это же отличный материал, мы должны были его использовать…

– Все бывает, Эл. Не часто – но бывает. Это как раз такой случай. Но я вот подумал, не слетать ли Кэти в Айову. Ознакомиться с ситуацией. Быть может, пришелец ее запомнил.

– Но это же смешно, – возразил Лэтроп. – Ни один из них ни разу не обратил внимания на людей.

– А откуда это известно? – спросил Гаррисон. – Конечно, ни один не подошел и не поздоровался, но это вовсе не значит, что они не замечают людей. Кэти провела в Лоун-Пайне несколько дней, так что…

– Ну а если «сто первый» ее запомнил – что толку? Едва ли у него можно взять интервью. Нет никакой возможности получить от них информацию. Никакой.

– Я знаю, – сказал завредакцией репортажа. – Но у меня предчувствие. Я думаю, что идея неплохая.

– Ну что ж, давайте. Репортаж – ваша епархия. Если у вас предчувствие…

Дверь распахнулась, и в кабинет ворвался Джим Гоулд.

– Джонни! – закричал он, – Фрэнк Нортон на проводе! Стиффи Грант только что нашел мертвого.

– Какого мертвого?

– Мертвого пришельца.

Глава 32
Вашингтон, Федеральный округ Колумбия

Портер взял трубку.

– Дейв, – сказал президент, – ты можешь ко мне зайти? Я хочу, чтобы ты тоже послушал.

– Сию минуту, – ответил Портер.

Он положил трубку и поднялся с кресла. Маршия Лэнгли, его помощница, подняла голову от стола и вопросительно взглянула на шефа.

– Не знаю, – сказал Портер. – Скорее всего, какая-нибудь неприятность.

Войдя в приемную, он показал на дверь президентского кабинета.

– Кто там у него?

– Генерал Уайтсайд, – ответила Грейс.

– Только Уайтсайд?

– Только Уайтсайд. Пару минут назад зашел. Портер постучался и открыл дверь. Президент стоял, опершись на угол стола, Уайтсайд сидел в кресле у стены.

– Заходи, Дейв, – сказал президент. – Тащи сюда кресло. У генерала чрезвычайно интересные новости для нас.

– Благодарю вас, сэр.

Президент обошел стол и уселся за него.

– Я слышал, тебе сегодня трудно пришлось с прессой, – обратился он к Портеру.

– Они хотели узнать об эксперименте с оружием. Я сказал, что ничего об этом не знаю.

Президент кивнул.

– Правильно. И как у тебя прошла эта ложь во спасение? Совесть не мучает?

– Сэр, – сказал Портер, – говорить можно и нужно почти обо всем. Но я полагал, что эксперимент в любом случае секретен, даже если речь не идет о безопасности страны…

– Хорошо, что вы об этом подумали, – буркнул Уайтсайд.

– Ну а раз так, я решил, что сказать об этом можно будет не скоро.

– Потому я тебя и позвал, – сказал президент. – Я тебя уважаю и не хочу, чтобы тебе приходилось работать в вакууме. Когда ты услышишь, что расскажет Генри, у тебя не останется возражений относительно секретности этой информации.

Он повернулся к Уайтсайду.

– Генри, вы не откажетесь рассказать еще раз? Генерал устроился в кресле поудобнее и начал:

– Я думаю, вы оба знаете, в чем состоял эксперимент. Мы установили ружье тридцатого калибра и снимали траекторию пули, тысячи кадров в секунду.

– Да, знаем, – кивнул президент.

– Это было невероятно, – сказал Уайтсайд.

– О'кей, Генри. Продолжайте.

– Когда пуля ударилась в пришельца, шкура его вогнулась. Но пуля ее не пробила. Только ямку сделала. Как кулаком стукнуть в подушку. Как пальцем щеку надавить. Почти в тот же момент ямка выровнялась, и в том месте, где она была, возник ослепительный луч. Он попал в ружье и расплавил его. Забавно, что сама пуля назад не полетела, а отскочила, как мячик от стенки, и упала. Мы потом нашли ее на земле.

Генерал замолчал, переводя дыхание.

– Наши люди говорят – то есть наши ученые говорят, – что пришелец превращает кинетическую энергию снаряда в потенциальную. И делает это таким образом, что потом может ее использовать. Не совсем понятно, как это происходит, но впечатление такое, будто пришелец поглотил потенциальную энергию, подверг ее анализу и ответил более сильной вспышкой энергии – потому ружье и расплавилось. Он попал точно в ружье. Ученые говорят, это произошло потому, что вмятина имела параболическую форму, а ось параболоида совпала с траекторией снаряда. Вмятина тут же выровнялась, но форма ее была настолько точной, что он выбросил эту энергию в какой-то новой форме точно туда, откуда вылетел снаряд. Они что-то говорили о волновом импульсе, об отраженной волне – тут я ничего не понял. Но самое главное в том, что пришелец возвращает энергию снаряда – или больше энергии снаряда – оружию, из которого он вылетел. И при этом возврат энергии происходит по траектории снаряда. Даже если бы траектория была навесной, – если, например, стреляли из мортиры, – ответный импульс энергии все равно в точности следовал бы траектории снаряда.

Он умолк, снова переводя дыхание и глядя то на одного слушателя, то на другого.

– Вы понимаете, что это означает?

– Идеальная защитная система, – сказал президент. – Ты кидаешь другому то, что он кинул в тебя.

Уайтсайд кивнул.

– И притом в другой форме. Вероятно, здесь имеют место разные формы энергии. Во всяком случае, так думают ребята из лаборатории. Это совсем не обязательно тепловой удар. Это может быть и какое-то излучение, например гамма-лучи. Пришелец умеет превращать кинетическую энергию в потенциальную, и у него широкий выбор дальнейших превращений.

– Кто кроме нас троих знает об этом? – спросил президент.

– Эксперимент видели многие. Техники, охрана и так далее. О том, что я вам сейчас рассказал, знают только трое, больше никто.

– Вашим людям можно доверять?

– Можно. Они не болтливы.

– Я думаю, что в целях безопасности, – сказал президент, – нам не следует распространяться об этом. Эксперимента не было! Будем твердо стоять на своем: его не было. Ты сможешь выдержать, Дейв? Я знаю, как ты себя чувствуешь, когда приходится лгать…

– Хоть это мне и не нравится, – сказал Портер, – придется с вами согласиться. Но нам трудно будет избежать огласки. Кто-нибудь обязательно проболтается: не солдаты, так технический персонал. Нельзя ли поступить как-то по-другому? Например, сказать: да, такой эксперимент был, но результаты его неясны…

– Мой вам совет, – произнес Уайтсайд, – похороните это дело.

– Дейв, – сказал президент, – я никогда не просил тебя покрывать нас. А сейчас прошу. Был, конечно, случай, когда «рой» на орбите начал разваливаться. Вероятно, тогда я ошибся. Ты хотел полной открытости… Конечно, лучше было тогда дать слово тебе, а не ограничиться заявлением НАСА. Моя вина. Но сейчас другое дело.

– У нас могло бы появиться преимущество, – сказал Уайтсайд. – То самое, которого сейчас нет. Если мы сможем понять, как он это делает…

– Можно обратиться к Аллену…

– Господин президент, – сказал Уайтсайд. – Мне бы не хотелось. Может быть, в конце концов он и помог бы нам получить ответ. Конечно, было бы хорошо, если бы при этом он не знал всех подробностей. Но еще лучше вообще не говорить ему ничего. Сейчас об эксперименте знают шесть человек. Это уже много, но тут ничего не попишешь. Давайте ограничимся этой шестеркой. Аллен тряпка и болтун. Он помешан на мысли, что всякое научное знание должно быть всеобщим. Люди, которых он собрал для своих исследований, работают без контроля со стороны спецслужб и…

– Не надо ничего объяснять, – перебил его президент. – Вы совершенно правы. Аллена будем держать в стороне.

– Мои люди считают, – сказал генерал, – что пришельцы вообще не представляют собой опасности. То есть не являются противником. Они считают, что пришельцы поглощают энергию из всевозможных радиационных излучений, из мельчайших частиц вещества, или из крупных частиц, которые могут столкнуться с ними… В этом случае они превращают кинетическую энергию частиц в потенциальную, часть ее поглощают – сколько им нужно, – а лишнюю выбрасывают. Нечто вроде предохранительного клапана для сброса избыточной энергии.

– Вы использовали пулю тридцатого калибра, – сказал президент. – Ваши люди пробовали выяснить, снаряд какой мощности мог бы выдержать пришелец?

– Я думаю, ядерный заряд мог бы его уничтожить, – ответил генерал. – Похоже, что ничем иным его не взять. Вмятина от пули была совсем крошечной. При более тяжелом снаряде вмятина будет глубже, но и отдача окажется гораздо большей. Пришелец, с которым мы работали, по-видимому, вообще не заметил выстрела. Когда пуля ударила его, он даже не вздрогнул. Перед выстрелом он просто стоял и ничего не делал. Во всяком случае, ничего такого, что могли бы заметить. И после выстрела стоял точно так же. Мне бы хотелось попробовать что-нибудь потяжелее: постепенно наращивать калибр оружия.

– Этого делать нельзя, – предостерег Портер. – От вашей секретности ничего не останется. Сейчас у нас еще есть возможность откреститься от одного эксперимента. Но если их станет больше – у нас никаких шансов не останется.

– Это верно, – сказал президент. – Пока придется удовлетвориться тем, что есть. Главное сейчас – выяснить, что представляют собой пришельцы. Как они устроены. Как они действуют, если так можно сказать. Быть может, Аллен в ближайшее время обнаружит что-нибудь, что сможет пролить свет на эту тайну.

– Ему же не с чем работать, – сказал Портер. – Все, что могут его люди, – стоять рядом и наблюдать.

На президентском столе загудел телефон внутренней связи. Президент нахмурился и нажал кнопку.

– Грейс, я, кажется, предупреждал…

– Простите, сэр. Я подумала, что, может быть, вы захотите знать. Здесь доктор Аллен. Говорит, что должен немедленно вас видеть. Кажется, в Миннесоте кто-то обнаружил мертвого пришельца.

Глава 33
Миннеаполис

Потолок и стены словно давили на него – странное ощущение. Никогда прежде он не испытывал подобного. Впервые за все время, что он прожил здесь, – долгие два года – он заметил, как мала его комнатка, как убога и какой в ней кавардак. Заметил и грязные окна, и потеки на стенах.

Он отпихнул бумаги на угол стола и подошел к окну. Ребятишки играли в какую-то игру, состоявшую из крика и беготни и не имевшую никакого смысла ни для кого, кроме них… Какая-то старуха ковыляла по разбитому тротуару, волоча большущую сумку… На ступенях соседнего ветхого дома сидел ленивый пес… На обычном месте, прижавшись к бордюру, стояла старая колымага с помятыми крыльями…

«Что за чертовщина творится со мной?» – подумал Джерри. Но, задавая этот вопрос, он уже знал в чем дело.

Все эта история с пришельцем. Она не давала ему покоя с тех самых пор, как произошла. С тех самых пор он постоянно чувствовал себя не в своей тарелке. Постоянная тревога не давала ему заниматься, изводила с утра до ночи. Он был сам не свой. Он не мог сосредоточиться на диссертации, а ее надо писать… Он просто обязан ее написать!

Может быть, лучше решиться и рассказать о случившемся соответствующим властям? Рассказать – и избавиться от всего… Может быть, тогда он освободится от наваждения, сможет отгородиться от воспоминаний, сможет работать… Но это было невозможно. Он убеждал себя, что отказывается от этого потому, что не хочет показаться смешным. Но, возможно, существовала и другая причина. Хоть он и не мог понять, в чем она состоит. Раньше он думал, что ему станет легче, если он расскажет обо всем Барру. Не помогло. Экзобиолог и не думал потешаться над ним, но все равно не помогло. А он рассказал все-все, без утайки, как на исповеди, – все равно не помогло.

А теперь об этом просто невозможно рассказать. Теперь, когда прошло уже столько времени, – уж он точно окажется в числе придурков, которые утверждают, что пришелец забирал их к себе. С тех пор как появились пришельцы, таких стало полным-полно… Нет. Раньше рассказать о происшедшем было трудно, а теперь – и вовсе невозможно.

Хотя, по всей вероятности, ему все равно это предстоит. Ведь рано или поздно следователи, забравшие его машину, определят номерной знак или номер мотора и найдут его. Быть может, уже определили. Он не сделал ничего, чтобы отыскать машину, а, наверное, надо было. Наверное, надо было, но он не мог ни на что решиться. Надо было обратиться в страховую компанию. Но что бы он им сказал? Одно время он хотел заявить, что машину украли, но не поддался искушению. И правильно сделал, а то могло бы быть хуже.

Он отошел от окна и вернулся к столу. Сел, придвинул к себе бумаги. Как бы там ни было, но сегодня он должен что-то сделать. Хотя бы немного. Часов в шесть зайдет Кэти, и они пойдут куда-нибудь обедать.

«Кэти…» – подумал он. Интересно, что бы он без нее сейчас делал? Это ее сила и спокойствие, преданность, любовь и забота помогли ему прожить последние дни.

Зазвонил телефон, он взял трубку.

– Извини меня, Джерри, – сказала Кэти. – Я не приду к тебе сегодня. Я уезжаю. Снова в Лоун-Пайн.

– О черт! А я сижу и мечтаю, как увижу тебя вечером… Что там опять стряслось?

– Они нашли мертвого пришельца. Наверное, опять исследователи из Вашингтона набегут… Надо было кого-то послать, и Джонни выбрал меня.

– Мертвый пришелец? Что с ним случилось?

– Никто не знает. Его уже нашли мертвым. Стиффи Грант нашел. Ты его должен помнить, я вас знакомила.

– Конечно, помню. А как Стиффи определил, что пришелец мертв?

– Он холодный. Они всегда были теплые, а этот холодный. И не висит над землей, а стоит на грунте.

– И теперь они собираются разрезать его на куски и посмотреть, как он устроен.

– Наверное, что-то в этом роде, – согласилась Кэти.

– Мне это противно.

– Мне тоже. Но это логично.

– Когда ты вернешься?

– Не знаю. Наверное, через день-два… Я сразу же дам тебе знать.

– Я так надеялся, что мы сегодня увидимся.

– Я тоже, Джерри. Очень надеялась. И мне очень жаль.

– Ничего не поделаешь! У тебя работа… У меня, кстати, тоже. Надо что-нибудь написать, а то диссертация стоит. Попробую.

– И еще, Джерри. Нашу «сто первую» нашли.

– Сто первую?

– Ну да! Ты что, не помнишь? Я тебе рассказывала, как один из вашингтонцев написал зеленой краской номер на самом первом пришельце. Сто один.

– Да, рассказывала. Так, значит, его нашли? Где?

– На ферме возле маленького городка в Айове. Дейвис Корнерс. Фермер думает, что она что-то посадила или посеяла у него на поле и теперь караулит его. Когда фермер подходит к полю, она его отгоняет.

– Что же он там мог посеять?

– Может быть, и ничего. Но фермер так думает. Джонни собирался послать меня туда, но тут появилось это дело в Лоун-Пайне.

– А зачем он собирался тебя туда послать? Что ты смогла бы там сделать?

– У Джонни бывают предчувствия. Он руководит редакцией по наитию. И иногда его предчувствия сбываются. Знаешь, есть такое, что можно назвать интуицией журналиста. Это действительно предчувствие. Но мне пора. Самолет уже ждет, а Чет стоит рядом и переминается с ноги на ногу.

– Ты мне нужна, Кэти.

– Ты мне тоже. Давай работай. Чтобы к моему возвращению много-много сделал.

– Я постараюсь. Спасибо, что позвонила, Кэти.

Он положил трубку. И остался сидеть у стола; просто сидел и ничего не делал. Комната снова стала давить. И снова полезли в глаза грязные окна и потеки на стенах.

«"Сто первый", – думал он. – Сидит где-то в Айове и караулит поле. А с какой стати в Айове? В Айове же нет деревьев – во всяком случае их там немного. Это не Миннесота, там нет лесов. Фермер подумал, что "сто первый" что-то посадил или посеял у него на поле. А что он мог посадить?» Джерри помотал головой. Нет, наверное, фермер ошибся.

Он встал из-за стола и принялся ходить по комнате из угла в угол, с пугающей отчетливостью вспоминая те часы (или минуты?), что провел внутри «сто первого». Перед глазами снова возникли светящиеся диски, бледный голубой свет, странное мерцание… «Там было что-то, – думал он, – что я должен был понять. И понял бы, если бы пробыл там чуть подольше».

Если бы он пробыл там подольше, если бы мог снова с ним заговорить…

«Стоп! – сказал он себе. – А не дурак ли я? Называть это разговором просто идиотство. Я ведь с ним не разговаривал. Это он мне внушал, навевал какие-то впечатления, и только. Ощущение дома, ощущение чего-то, связанного с деревьями… И нет никакой уверенности, что это на самом деле исходило от «сто первого», а не возникло у меня в голове… Почему возникло?..»

Он снова сел за стол, подвинул к себе бумаги, взял ручку – но работать не мог. Из-под пера вместо букв лезли какие-то непонятные закорючки и спирали. Он стал всматриваться в них, пытаясь разобрать, что они означают, но не сумел. Это было так непонятно и неприятно, что он разозлился… В голове была полная каша.

«А может быть, – подумал он, – ответ как раз там, на ферме в Айове?» Но это же чистейшее безумие! Ну поедет он в Айову, придет на поле, – а пришелец прогонит его так же, как фермера… Он фантазировал и прекрасно понимал это, – но такое понимание не помогало: фантазия не отпускала его. Он должен попасть в Айову. Да, теперь он был уверен: надо ехать в Айову! Хотя у него не было ни малейшего понятия, что он будет там делать.

Он снова поднялся из-за стола и зашагал по комнате, стараясь избавиться от наваждения. Но оно не проходило, оно стучало в мозгу молотом. Ему надо понять, а это единственная возможность, какую он мог себе представить. Только так он может получить ответ. Конечно, может ничего и не получиться, но нельзя упускать такой шанс. Надо попробовать. Надо подчиниться предчувствию. Кэти сказала, что Джонни Гаррисон работает по интуиции и иногда его предчувствия оправдываются…

Он боролся с этой мыслью до самого вечера, но так и не смог одолеть ее. Ему надо ехать в Айову… Он хочет ехать в Айову, но ведь у него нет машины. Но если попросить у Чарли, тот, наверное, даст. Не может же он не позволить взять его машину на день-два!..

Вытерев со лба внезапно выступивший пот, он поднял трубку и начал набирать номер Чарли.