Текст книги "Машина смерти"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Грэм Браун
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Глава 49

Где-то над Атлантикой,

7 июля

В кабине летевшего на высоте в тридцать четыре тысячи футов русского самолета «Ил-76» было шумно. Курт Остин и Джо Завала сидели на откидных сиденьях, прямо за пилотами. В шлемах и летных костюмах, они наблюдали через лобовое стекло сияющий закат над Атлантикой.

Покинув Сингапур, друзья несколько дней собирали оборудование, необходимое, по мнению Курта, для проникновения на «Оникс». Последней деталью пазла был реактивный самолет, способный на трансатлантический перелет и пилотируемый людьми, не заинтересованными ни в какой дополнительной информации, а только в том, чтобы получить оговоренную сумму наличных.

Джо и Курт зафрахтовали его в Танжере через несколько сомнительную цепочку маклеров, начавшуюся с какого-то египетского приятеля Завалы, знакомого с человеком из Греции, а у того, в свою очередь, имелись хорошие контакты кое с кем в Марокко.

Вся эта ситуация немного беспокоила Остина, но старый самолет, на котором они летели, беспокоил куда больше. Он трясся, грохотал и вонял так, словно топливо протекало в полудюжине мест. Пилоты колотили по старым, аналоговым приборам так, как будто другого языка те не понимали, возились с предохранителями и болтали по-английски с восточноевропейским акцентом, то и дело упоминая «никуда не годных механиков».

Но крылья пока не отвалились, что, на взгляд Курта, уже было маленькой победой.

Пока он размышлял, будет ли удача и дальше сопутствовать им, к нему повернулся второй пилот.

– Вам радиозвонок. Переключитесь на канал два на головном телефоне.

Курт взглянул на рычаг-переключатель рядом с гнездом. Там обнаружились какие-то надписи кириллицей и цифры 1 и 2. Он переключил рычажок на цифру два.

– Это Курт, – сказал он.

– Тебя чертовски трудно найти, Остин, – голос принадлежал Дирку Питту. – Если бы не весьма внушительная статья на твоем кредитном счете в НУПИ касательно некоего чартерного рейса, мне бы вряд ли удалось тебя отыскать.

– Э, да, – пробормотал Курт. – Могу объяснить.

Он постучал пальцем по плечу второго пилота.

– Линия надежная? – спросил Курт.

Второй пилот кивнул.

– Частный канал. Шифруется, пока не доходит до самолета. – Он улыбнулся, и большие усы приподнялись кверху вместе с уголками рта. – Входит в перечень услуг.

Курт чуть не рассмеялся. Не образец надежности, но сгодится.

– Думаю, мы кое-что нащупали. – Остин предпочел бы вести разговор после подтверждения своих предположений. – Кажется, нашли нашего человечка…

– Где? – спросил Дирк.

– На судне посреди Атлантики.

– Тогда почему вы на борту самолета?

Курт выглянул в иллюминатор. Солнце уже готовилось упасть за горизонт. До момента истины еще два часа.

– Это единственный способ подобраться поближе, – объяснил он. – Судно, на котором, как мы думаем, он находится, делает всего несколько узлов и не придерживается никакого курса. Проблема в том, что оно в сотнях миль от ближайшего транспортного маршрута, в пустынном месте посреди океана. Приближаться к нему по воде было бы чистым самоубийством. Наша единственная надежда – высадка с воздуха.

Дирк помолчал, возможно, оценивая смелость своего сотрудника или степень его вменяемости.

– Уверен, у них есть радар, – наконец, произнес Питт. – Я так понимаю, ты не собираешься пролететь у них над головой и спрыгнуть.

– Нет, сэр.

– Хорошо, – отозвался Дирк, похоже, сообразив, что планирует Курт. – Это объясняет вторую статью на твоем счету.

– Я взял квитанции, – вставил Остин, как будто это имело значение.

– Об этом потом, – оборвал его шеф. – Вопрос вот в чем: я не уверен, что тебе надо делать этот прыжок.

– Почему?

– Скажем, мы получили подтверждение, что наша главная цель находится в другом месте, – ответил Дирк. – К несчастью, один раз сегодня мы уже вступили с ними в бой и проиграли этот раунд. Бринкс был прав, твой человек не более чем наемник. Он доставил заложников и отчалил. И хотя некоторая польза в том, чтобы обнаружить его, есть, я бы не стал ради этого рисковать твоей жизнью.

Курт задумался. Все начальство полагает, что Андраш – наемник, а почему бы и нет? Он всегда был им. Похоже, они считают, что его роль в этом деле сыграна, и он отправился куда-нибудь на отдых или подписал новый контракт.

Может, потом они опять привлекут его, а, может, нет, но насколько Курт понял то, что ему сказали, спонсором всего этого безумия выступила Сьерра-Леоне.

– Почему бы тебе в этот раз просто не посидеть в сторонке? – добавил Дирк.

– Да я бы с радостью, вы же знаете, но кое-что никак не дает покоя. Наша цель ведет себя не как наемник. Скорее так, будто это его шоу. Не знаю пока, что все это значит, но клянусь, тут есть что-то, чего мы не знаем.

Он взглянул на Джо.

– Кроме того, мистер Завала говорит, что и с этим танкером дело нечисто. Во-первых, он на сорок футов шире, чем большинство танкеров его длины, от чего выглядит несколько неуклюжим, хоть и имеет тысячу двести футов в длину. К тому же у него какие-то странные выпуклости возле носа, под передними якорями, и приподнятая секция в средней части. Мы пока понятия не имеем, для чего это все, но ни ему, ни мне это не нравится. Если вы не против, я бы взглянул на это судно поближе.

– Ты заслужил право на этот визит, – отозвался Питт. – Но отдаешь ли ты себе отчет в своих мотивах?

– Я не пытаюсь геройствовать. Если там нет ничего интересного, перевалюсь через борт, вытащу пробку из своего спасательного плотика и буду ждать, когда вы пришлете за мной блондинку, брюнетку и рыжую. Но в случае, если мы с Джо правы, лучше узнать об этом раньше, чем позже.

Питт помолчал.

– Ладно, – сказал он, наконец. – Только не угробь себя прежде, чем я смогу потребовать отчета за все эти бесконечные счета.

Курт засмеялся.

– Постараюсь.

Дирк отключился, и Остин устремил взгляд на оранжевый солнечный диск, только-только начавший опускаться за горизонт. Истина была там, в восьми сотнях миль впереди, и она неспешно ползла во мраке ночи.

Глава 50

Через два часа Курт и Джо перешли из кабины в главную секцию фюзеляжа. Теперь они стояли в напоминающем пещеру отсеке, окруженные аппаратурой, небольшими контейнерами и связками строп.

Несмотря на высотно-компенсационные костюмы, перчатки, ботинки и летные шлемы с шумоподавляющими наушниками и аварийной подачей кислорода, на высоте в тридцать тысяч футов Курт ощущал пощипывание ледяного холода, тряску и дрожь старой посудины и не слышал ничего, кроме пронзительного воя двигателей эпохи далеких семидесятых.

Такими вот удобствами можно было наслаждаться в грузовом отсеке русского самолета.

Стоявший рядом с ним Джо Завала – в парке с меховой оторочкой вокруг лица, в наушниках и кислородной маске – как будто что-то говорил, но Курт не мог разобрать ни слова.

– Я ничего не понял, – проорал Остин.

Джо прижал к лицу кислородную маску с микрофоном.

– Я сказал, что ты, должно быть, рехнулся, – проорал он.

Курт не ответил. Он уже начинал думать, что Джо, наверное, прав. Крепко держась за стропу, свисающую сбоку корпуса, как пассажир в переполненной подземке, Остин повернулся к хвосту самолета. Люк в хвостовой части начал открываться, и там появилась щель.

Когда пандус опустился, воздушная старушка затряслась еще сильнее, и в грузовой отсек, грозя сбить их с ног, ворвался ветер.

Тридцатью минутами ранее самолет был разгерметизирован, поэтому резкого потока атмосферы не было, но температура тут же упала с нулевой до минут пятнадцати, и вой самолетных моторов усилился как минимум на четыре пункта.

Курт смотрел из зияющей дыры в ждущую их черноту ночного неба. Он дышал кислородом из баллона и имел в своем распоряжении специально сконструированный парашют, но, хотя он и совершил больше двухсот прыжков, включая двадцать высотных затяжных прыжков, ничего подобного этому на его счету еще не было. Не зря же Завала называл его ненормальным и призывал передумать.

До сих пор Остин отшучивался, называя друга «наседкой», но сейчас, глядя в черную дыру, Курт уже не был так уверен в своей правоте.

Отпустив стропу, он осторожно шагнул к некоему предмету возле хвостового люка, который походил на помесь спортивного боба и «фотонной торпеды» из сериала «Звездный путь». Конструкторы назвали его «одноместным тактическим орбитальным модулем». Люди, тестировавшие аппарат, дали ему другое имя – «сумасшедший экспресс».

Он работал как одноместный планер. Спущенный с семимильной высоты с коэффициентом скольжения от двадцати до одного, «сумасшедший экспресс» мог транспортировать своего пассажира в один конец на расстояние в сто сорок миль, не производя никаких звуков, не оставляя теплового следа, не видимый радарами, поскольку был сделан из специального пластика и покрыт поглощающим радиосигнал слоем, видом и на ощупь напоминающим резиновую автомобильную покрышку.

Чтобы лететь на нем, пассажир забирался внутрь, ложился на живот и хватался за пару ручек, которые на первый взгляд мало чем отличались от руля старого десятискоростного велосипеда. Потом он засовывал ноги в нечто вроде лыжных креплений.

Передняя выступающая часть аппарата – ветровое стекло из прозрачного плексигласа со встроенным бортовым дисплеем. Дисплей показывал скорость, высоту, направление, коэффициент скольжения и скорость снижения. На нем также имелся визуальный индикатор глиссады, помогавший пилоту поддерживать нужный угол и достигать намеченного пункта назначения. В данном случае им был танкер «Оникс», находившийся в семидесяти пяти милях.

Ввиду необычного местоположения в океане добраться до «Оникса» оказалось непросто. Он находился в стороне не только от ближайшего судоходного пути, но и от воздушных трасс. Пролет над ним, даже на высоте тридцати пяти тысяч футов, вызвал бы подозрение, но в семидесяти пяти милях к югу проходила оживленная воздушная трасса, и на радаре «Ил-76» выглядел обычным пассажирским лайнером, следующим своим маршрутом. Курт был уверен, что на него не обратят никакого внимания.

В любом случае никакая известная Остину система не обнаружила бы планер с его единственным пассажиром.

В теории все выглядело просто. На тренажере у Курта было чувство, словно он играет в видеоигру. В реальности же все обернулось несколько более пугающе.

– Давай, – сказал он Джо, – сажай меня в эту штуковину, пока я не струсил.

Завала подошел к планеру.

– Ты хоть представляешь, сколько всего может пойти не так?

– Нет, – отрезал Курт. – И не желаю, чтобы ты мне об этом говорил.

– Запуск может пройти нештатно, тебя может отшвырнуть турбулентной волной самолета. Тебе может не хватить кислорода, и ты умрешь раньше, чем успеешь спуститься на безопасную высоту…

Курт вскинул глаза.

– Ты слышал, что я только что сказал?

– Ты можешь замерзнуть до смерти, – упорно продолжал Джо, не обращая на него внимания. – У тебя может не получиться открыть колпак или раскрыть парашют. Ноги могут застрять. Крылья могут не раскрыться как надо.

Остин перелез через заграждение и забрался в похожий на торпеду планер, отказавшись от попыток заткнуть Джо.

– А как насчет тебя? – спросил он. – Ты остаешься на этой развалюхе. Ты видел коррозию у основания крыла? Видел, какой дым валил из третьего двигателя, когда они разогревались? Я до сих пор не могу поверить, что эта старая коробчонка поднялась в воздух.

– Обычное дело для Аэрофлота, – стоял на своем Джо. – Конечно, я бы предпочел лететь на американском борте, но уверен, что эта штука все же безопаснее, чем то, что ты собираешься сделать.

Курт хотел возразить, но не мог. По правде говоря, он не сомневался в том, что самолет надежен, хоть тот трясся, грохотал и жутко выл. Но если Джо намерен нагнать на него страху, то и он не останется в долгу.

– И не забудь про пилотов, – добавил Курт. – Мне кажется, я видел, как они прикладывались к саке, как камикадзе, прямо перед вылетом.

Джо рассмеялся.

– Да, за тебя, амиго.

Загорелась желтая лампочка. Одна минута до прыжка.

Курт пристегнул ноги, лег на живот и включил видеодисплей. Как только тот включился, Курт вскинул большие пальцы, и Джо задвинул тонкое покрытие над спиной товарища, накрывая его и спецпарашют.

Еще секунду погорел желтый, потом замигал красный. Тридцать секунд.

Завала исчез из поля зрения Курта и подошел к панели запуска.

Через пару секунд Остин услышал, как Джо отсчитывает:

–  Tres… Doe… Uno, —и затем с большим энтузиазмом: – Vamonos, mi amigo [18]18
  Три, два, один… Вперед, мой друг! ( исп.)


[Закрыть]!

Курт почувствовал, как планер уезжает – приводной ремень силового транспортера отправил его к хвосту самолета, – а потом он упал, и его с силой швырнуло назад: планер подхватил воздушный поток со скоростью в пятьсот узлов.

Спустя несколько секунд позади планера развернулся маленький тормозной парашют. Перегрузка от торможения оказалась не менее сильной, только действовала в другую сторону. Привязные ремни врезались в плечи, когда Курта бросило вперед. Удерживая собственный вес на согнутых руках, он чувствовал, что глаза его готовы выскочить из орбит.

Так продолжалось добрых десять секунд, затем торможение замедлилось.

Стабилизировав положение тела, Курт посмотрел на дисплей.

– Четыреста, – прокричал он самому себе. Через несколько секунд: – Триста пятьдесят…

Планер замедлился и теперь летел к водам Центральной Атлантики, как гигантский артиллерийский снаряд или управляемая бомба. Наконец, когда скорость упала ниже 210 узлов, Курт отпустил парашют. Тот оторвался с резким металлическим лязгом, и полет из безумной скачки перешел в плавное скольжение. Свист ветра почти полностью поглощался шлемом, тряска совсем прекратилась.

Чуть погодя, когда скорость достигла 190 узлов, появилась пара коротеньких крыльев, выдвинутых наружу механическим винтовым домкратом.

Наступил самый опасный момент полета. Несколько прототипов аппарата погибло, когда крылья не выдвинулись ровно, от чего планер срывался в штопор и разваливался на части.

Конечно, на этот случай у него имелся парашют, но не стоит и говорить, что может произойти с телом, если аппарат потеряет управление или развалится в воздухе на скорости почти 200 узлов.

Крылья прочно встали на место, и тут же Остин почувствовал сильнейшее давление на грудь и живот. Теперь планер превратился из пилотируемого снаряда, летящего по снижающейся траектории, в летательный аппарат, двигающийся почти по прямой.

Обретя контроль над аппаратом, Курт решил проверить крылья и убедиться, что все работает, как положено. Накренился вправо, затем влево. Снова направил планер вниз, потом выровнял и, используя его инерцию, перешел в подъем.

Все системы работали, и, несмотря на поджидающую впереди опасность и пессимизм Джо, Курт не мог припомнить, чтобы еще когда-то испытывал такой пьянящий восторг. Он чувствовал себя птицей, большой и свободной.

Планер мгновенно реагировал на его команды, и к тому же Остин обнаружил, что может использовать свой вес, чтобы наклонять его так и эдак, как мотоциклист, несущийся по свободному шоссе.

Вокруг было темно, только тускло светился дисплей, и вдалеке мерцали точечки звезд.

Маневрируя, Остин даже пожалел немного, что сейчас не день – тогда ощущения были бы еще сильнее и ярче, – но попасть на «Оникс» незамеченным можно было только ночью. Придется подождать с развлечениями до следующего раза.

Покончив с играми, Курт лег на курс, выправил и закрепил наклон скольжения. Он находился на высоте двадцать семь тысяч футов и снижался на пятьсот футов в минуту, летя со скоростью 120 узлов. Согласно целеуказателю, до «Оникса» оставалось семьдесят миль.

Глава 51

Катерина Луцкая сидела на стуле в маленькой каюте на нижнем уровне «Оникса». Времени она не знала, но по ощущениям был вечер. Впрочем, это не имело никакого значения. В ее каюте без иллюминаторов освещение не менялось.

Она попробовала потянуться, но не смогла: руки и ноги были связаны. Последние пять дней ей давали минимум еды и питья.

Она безуспешно пыталась уснуть, когда дверь каюты открылась, и вошел Андраш. Один. Единственный посетитель, он приходил каждый день – попотчевать ее плохими новостями.

Остальных ученых отправили в чужую страну и сделали рабами. Она осталась здесь только потому, что так захотел этот человек, но он всегда мог и передумать. Никто ее не ищет, уверял Андраш. Он всем сказал, что она мертва.

И так каждый день. Пират ни разу не намекнул на свои планы насчет нее, но его плотоядные взгляды не обещали ничего хорошего.

Обычно Катерина встречала гостя полным молчанием, отказываясь говорить и отвечать на вопросы. Вчерашний день закончился пощечиной и тем, что он забрал у нее бутылку с водой. Теперь в горле у нее так пересохло, что она не знала, сможет ли вообще говорить.

Андраш встал напротив, держа новую бутылку, и она поймала себя на том, что не может отвести глаз от воды. Он поставил бутылку так, чтобы она не могла дотянуться самую малость, почти как тот нож с привязанным ключом, оставленный Курту.

– Что, час посещений? – хрипло выдавила Катерина.

– Ааа… – ухмыльнулся он. – Наконец-то запела птичка в клетке.

Неповиновение и молчание ничего не дали, поэтому молодая женщина решила сменить тактику на более агрессивную.

– Это ты скоро окажешься в клетке. Если раньше кто-нибудь не грохнет. Американцы, возможно, заинтересованы в том, чтобы арестовать тебя, но у моей страны иной способ борьбы с терроризмом. Нам больше нравится делать так, чтобы урок усваивался раз и навсегда.

– Ах, да. Мне прекрасно об этом известно. Вы все еще тешите себя иллюзиями, что обладаете властью. Как возомнившие о себе дети, прибегаете к запугиванию в надежде доказать свою силу.

В каком-то смысле он был прав.

– Но тебе это никак не поможет. Твои люди убили майора Комарова – первый удар. Захватили меня – уже второй. Этого более чем достаточно, чтобы порезать тебя на кусочки, что бы ты со мной ни сделал. Ты не оставил им выбора.

Ей показалось, что слова достигли цели.

– Интересно. Ты употребила слово «выбор», – бандит подтащил стул, развернул его и сел. – Потому что нам всем приходится делать выбор.

Андраш по кличке Нож взял бутылку с водой, открутил крышку и сделал глоток. Потом поставил на место, снова так, чтобы она не могла дотянуться. Наклонился вперед, опершись руками о спинку стула, и приблизил свое лицо к пленнице.

– Взять, к примеру, твоего дружка Остина. Я предоставил ему выбор: он мог либо спасти свою жизнь, либо умереть вместе со своим другом. Предлагаю тебе тот же выбор: жить в свое удовольствие или умереть вместе с теми, кто очень скоро будет наказан.

Катерина опять промолчала, не понимая, к чему он клонит, однако поймала себя на том, что думает только о воде.

– И, – добавил Андраш, делая широкий жест, – я предлагаю выбор твоей раздувающейся от сознания собственной важности стране: либо отомстить мне… либо восстановить былую мощь и прежний престиж.

Он вытащил из потайного кармана складной нож и нажал на кнопочку сбоку. Лезвие выскочило, и он поднес нож к лицу своей жертвы.

– Я бы спросил, какую судьбу ты выбираешь для себя, но слова могут быть так обманчивы. Давай посмотрим, что нам скажут твои действия.

Он схватил руки пленницы, разрезал веревку ножом и отступил назад.

Катерина подождала секунду-другую, но жажда оказалась сильнее. Она протянула руку к бутылке, даже зная, что он уже пил из нее. Сделала вначале маленький глоток, потом побольше, хотя и боялась, что ее может стошнить. Потребовались неимоверные усилия, чтобы не выпить все до дна.

Она посмотрела на Андраша – он не пошевелился. Протянула руку за ключом. Он подошел к «браслетам» на ногах. Катерина повернула его и освободилась.

– Ты меня отпускаешь?

– А куда ты пойдешь? Мы в сотне миль от ближайшего клочка суши. Что ты собираешься делать? Добираться вплавь? Украсть шлюпку и грести к Гибралтару?

Он засмеялся и, конечно же, был прав. Бежать некуда.

– У тебя есть выбор: быть узницей или гостьей, – добавил Андраш.

– И что я должна буду делать как гостья? – недоверчиво спросила она.

Он прошелся по ней восхищенным взглядом.

– Ты высокого мнения о себе. Должен признать, ты… весьма желанна, но я вынужден отказать себе в этом удовольствии ради более важной цели.

Катерина была рада это слышать.

– Для какой цели?

– Это судно, – не танкер, как считается, – сообщил бандит. – Это плавучее оружие невероятной силы. Оно может уничтожать баллистические ракеты. Может в мгновение ока ликвидировать оперативную группировку военно-морского флота. С его помощью можно очистить город, не взорвав ни единого здания.

Андраш развалился на кушетке и положил ноги на подлокотник.

– Мир пока еще ничего об этом не знает, но очень скоро об этом станет известно всем. И когда это произойдет, я хочу, чтоб ты связалась со своим начальством в России, рассказала им, кто я, и начала переговоры о продаже этой смертоносной пушки. За полмиллиарда долларов в алмазах я предлагаю оружие будущего.

Катерина прищурилась. Она не до конца поняла, о чем он говорит, но общее представление получила.

– Почему бы тебе самому не связаться с ними? Ты же наверняка кое-кого знаешь?

– О, да. И они меня тоже знают. Но в последний раз, когда я им что-то продал, твой приятель Остин выхватил это у них из-под носа, не дав толком попользоваться. Боюсь, это оставило неприятный осадок. Вообще-то это они сплоховали, так что я не счел нужным возвращать деньги или извиняться. С тех пор твои соотечественники не слишком мне доверяют.

Андраш и впрямь нуждался в ее помощи. Хотя, пожалуй, «нуждался», было не совсем правильном словом, а вот «хотел» подходило прекрасно. Если он действительно намерен сделать то, что говорит, ее присутствие, безусловно, поможет в заключении сделки. Но что потом? У Катерины не было желания участвовать в торговле оружием, и она сомневалась, что останется в живых после того, как исполнит свою роль.

И все же какие-то возможности этот шанс дает. Хотя бы относительную свободу передвижения.

– Значит, я должна позвонить им, рассказать историю, которую ты только что скормил мне, и попросить грузовик алмазов в обмен на старый танкер? Мне они тоже не настолько доверяют.

– Ты специалист по передовым методам выработки и перемещения энергии, – возразил Андраш. – Ты хорошо знакома с молекулярной физикой. Уверен, увидев, что у меня есть, ты сможешь убедить их, что им предлагается гениальная штука.

Он встал. На это она и надеялась. Катерина не представляла, что делать дальше, но для начала неплохо было бы выйти из каюты.

– Экскурсия по судну? – спросила она.

– Я покажу тебе то, что продаю, – ответил он и улыбнулся. – Они будут поражены тем, что раскопала их шпионка.

– А когда все закончится?

– Ты отправишься вместе с кораблем. Повезешь свой приз в Мурманск как возвращающийся домой герой.

Катерина не верила, что все закончится для нее так хорошо, но сейчас смысла показывать это не было.

– А как же твои друзья, африканцы? – она слышала спор на яхте и знала, кто такой Джемма Гаран. – Разве они не расстроятся?

Андраш улыбнулся.

– А ты сообразительнее, чем я думал. Скажи, зачем, по-твоему, я пристрелил того парня и сбросил тело в море? Потому что он разозлил меня? Нет. Потому что он приведет американцев к Джемме. Уже привел. Американские авианосцы уже движутся в том направлении. Они вынудят этого африканского царька форсировать события. Я проведу свою демонстрацию. А потом Гаран будет так занят варварами у своих ворот, что ему не останется ничего, кроме как помахать мне ручкой.

Катерина схватила бутылку, глотнула воды.

– Я посмотрю. И если ты сказал правду, я так им и передам. И, быть может, нам удастся обменять эту воду на что-нибудь более приятное, например вино.

Катерина сомневалась, что Андраш поверит в такую резкую перемену, но видела, как он на нее смотрит. А раз так, то она сделает все, чтобы выбить его из колеи.