Текст книги "Специалист по нежити"
Автор книги: Кирилл Григорьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Виктор Гарин
1
С утра он позвонил Сергею.
К телефону подошла его мама. Узнав Виктора, она немедленно втянула его в разговор. Мама Сереги была домохозяйкой, поэтому отличалась словоохотливостью и любознательностью. Только после третьей попытки он сумел, убедить мать позвать сына к телефону. Заведенный бестолковым словоблудием, Виктор с трудом сдержал накипевшую злость.
– Я, – хриплым ото сна голосом выдохнул Сергей в трубку. Виктор покосился на часы: одиннадцать – сорок. Что он, опять какую-нибудь гадость по телику до утра смотрел?
– Здравствуй, это я.
– Я понял.
– Через сколько будешь у меня?
Шуршание в трубке, глухой удар.
– На даче?
– Дурацкий вопрос, – Сергей обожал дурацкие вопросы. Это Виктора иногда заводило тоже. – Где же еще?
Молчание, потом какой-то треск, звякающий звук и приглушенное чертыхание. Виктор ждал.
– Будильник уронил, – сообщил доверительно Сергей и замолк опять. – Через час-полтора. Что-то случилось?
– Да нет.
– Голос у тебя какой-то… Странный…
– Расслабься, телепат… – буркнул Виктор, но ему было приятно. – И давай, не тяни.
– Хорошо.
К Сергею он испытывал непривычные отцовские чувства.
Пару месяцев назад, когда Виктор взял Сергея в дело, его постоянно мучили сомнения. Он привык работать один, не полагаясь ни на кого, ни о ком не переживая. Теперь он не жалел. Серега внес какую-то свежую, добрую струю в его жизнь. Наверное, потому, что сам был существом добрым и отзывчивым, старательно скрывая от окружающих эти свои качества.
Работу Виктора он понял и принял сразу, на удивление спокойно. В этом, конечно, свою роль сыграла ситуация, в которой они познакомились, но, скорее всего, дело было не только в этом.
Твердым убеждением Сергея был банальный постулат – деньги не пахнут. Он сам перепробовал множество профессий за свою короткую, но уже насыщенную двадцати трехлетнюю жизнь. Кроме того, Сергей считал, что не стоит судить других. В этом они с Виктором нашли полное взаимопонимание.
И было еще одно. Один маленький нюанс, из-за которого, собственно, Сергей и попал в дело.
Сергей был слухачом – прирожденным телепатом, экстрасенсом или как там еще…? Он умел читать мысли.
Как он это делал, Виктор не понимал. Он вообще слабо верил во всю экзотерическую, околонаучную дребедень, о которой орут фанатики на каждом углу. О которой день и ночь надрывается телевизор, и газеты регулярно посвящают большие заумные статьи. Я – атеист, изредка говорил Виктор. Раньше… Знакомство с Сергеем изменило его взгляды на жизнь.
Виктор даже стал задумываться о Боге. Прочитал Библию и пару раз посетил церковь, подавая убогим и косясь подозрительно на бабулек с тонкими свечами в руках.
И все же, как понял Виктор потом, телепатия и религия – разные вещи.
Сергей был феноменом, да, бесспорно, но ничего божественного в этом факте не проглядывалось. Да, телепат, ну и что? НИЧЕГО.
Скорее, это было от Лукавого.
А Лукавый всегда нравился Виктору. Методами, подходами, поведением – он казался осязаемым, а не бесплотным бородатым духом из детских сказок. Дьявол был просто человечнее. Он приглядывал за людьми и шел вместе с ними в ногу по жизни. Каждый день пропитан Злом, усвоил Виктор с пеленок. И от этого никуда не деться.
В один из последующих после прочтения Библии дней, когда Виктор сидел и размышлял, пытаясь привести к общему знаменателю новую информацию и личный жизненный опыт, его посетила гениальная по простоте мысль.
Люди на самом деле поклоняются Богу просто так, от балды.
Почему?
По Библии существует два полюса, две крайности: Господь и Бес. Проявления последнего видны каждый день, с ними живешь, переживаешь, существуешь, а деяния первого являются так редко, что отмечаются и увековечиваются навсегда. Каждое такое явление считается чудесным. А люди изначально склонны верить в чудеса. Если бы мир был совершенным, если бы зла, ненависти и подлости не существовало совсем, а убийство и смерть являлись явлением уникальным – люди верили б Сатане. Потому что тогда его проявления считались бы божественными. Хотя тогда, наверное, Сатана назывался бы Господом.
Его размышления и воспоминания были прерваны приездом Сергея. Но в начале где-то внутри у Виктора возник голос:
– Привет, я приехал.
Это напоминало разговор с внутренним голосом, который частенько происходит у каждого из людей. Вначале Виктор терялся, а потом потихоньку привык. Для ответа надо было просто четко сформулировать мысль.
– Ключи за ящиком, – подумал Виктор и вызвал в памяти видение обшарпанного некогда зеленого почтового ящика, криво весящего на входной калитке.
– Спасибо, – голос Сергея исчез.
Ненадолго.
Через несколько минут за окнами взревела его машина, свистнула сигнализация и хлопнула входная дверь. Сергей появился на пороге – выбритый, свежий и хорошо пахнущий, веселый и жизнерадостный.
Правда, лицо его вытянулось, когда он увидел Виктора.
– Господи, – с ужасом произнес друг Серега и Виктор был благодарен ему за этот ужас. – И ты молчал?!
Сергей немедленно развил бурную деятельность.
И только через полчаса, когда Виктор уже попивал свежий чай с тостами и косился на чистую повязку, он позволил себе расслабиться. Присев напротив, Сергей потребовал объяснений. Виктор сухо и коротко поведал историю вчерашних похождений.
– Тебе повезло, – хмуро произнес Сергей. – Тебе просто здорово повезло. Ну почему ты не взял меня с собой?
Виктор задумчиво пожал плечами. Конечно, ответ был. Просто он боялся, что с Сергеем на деле может случиться плохое. А этого Виктор не простил бы себе никогда. Проклятый телепат, конечно же, все подслушал.
– Ну, знаешь! – вскипел Сергей. – Я ведь не мальчик, в конце-концов! Обещай, что такого больше не будет. Я хочу сходить с тобой на дело. Я уже созрел, понимаешь?
– Ты, сопляк, как со мной разговариваешь? – немедленно завелся Виктор и, хлопнув правой рукой по столу, скривился от пронзившей плечо боли. – Ты будешь готов, когда я скажу! И не раньше, понял? Ишь, разговорился…!
Его прервал телефонный звонок. Хмуро посмотрев на насупившегося Сергея, Виктор, поднимая трубку, создал непроницаемую мысленную стену. Друг Серега любил цеплять его телефонные разговоры.
– Гарин, – буркнул он в трубку.
– Витюша, привет. Как дела?
Только тебя мне не хватало, подумал Виктор. Это была старая знакомая Гарина – Вика. Девушка, которая решила, что беспомощный по ее понятиям Виктор без нее в жизни – ноль без палочки. В последнее время она взяла манеру приезжать без спроса, переворачивать весь дом с ног на голову, наводя только ей понятный порядок и учить Гарина как и что ему нужно делать. Это для нее называлось заботой. Для Виктора это означало: каторга.
– Нормально, – ответил он. – Сидим с Серегой, чай пьем.
– Я хотела бы заехать поближе к вечеру. Хочешь что-нибудь вкусненькое? Ты ведь наверняка из своей берлоги сегодня не собираешься вылезать…
Так всегда, подумал Виктор. Почему же я все никак не пошлю ее далеко и надолго? Наверное, дело в том, что она – единственная. Единственная, кроме Сереги, кому я хоть как-то нужен. Что за жизнь, будь она неладна.
– Не собираюсь, – сказал он вслух. – Приболел я немного. Дома лежу.
– Температура? – голос Насти стал озабоченным.
– Ага, – не моргнув и глазом, соврал Гарин.
– Высокая?
– Послушай…
– Ладно-ладно, – быстро перебила она его. – Лежи, не напрягайся. Я часам к восьми буду. Все привезу. И Сереге своему скажи, чтобы окно не открывал. Вечно он его распахивает, когда курит. И сам не кури… Горло болит…?
Женская последовательность всегда Виктора умиляла.
– Вика… – опять начал он.
И вновь его перебили.
– Ладно-ладно, не отвечай. Я и от горла таблеток привезу. Все, целую.
Опуская трубку, Виктор вспомнил почему-то свою вчерашнюю дорогу за распечатками Немченко. А были бы вместо них Викины фотографии? Вернулся бы? Полез на рожон? Совершил бы подвиг, достойный Дон Кихота? Наверное, да…
– Это ты окно открываешь, а не я, – с обиженными нотками в голосе произнес Сергей за спиной.
Виктор немедленно проверил мысленную стену. Все в порядке, странно. Может, Серега уже по телефонным проводам научился разговоры подслушивать?
А вот последнюю мысль товарищ телепат все же зацепил.
– Телефон поменяй, – ответил он. – Слишком громкий у тебя… динамик.
Они переглянулись и рассмеялись.
2
Около пяти они сели ужинать.
Ужин получился суровым, мужским (гречневая каша с тушенкой), потому что Серега ничего толком готовить пока не научился, а Виктору было все еще трудновато управляться со сковородками.
За едой Сергей в юмористических тонах поведал историю своего становления как телепата: первые попытки чтения мыслей учителя в школе, сдача выпускных экзаменов без шпаргалок и подсматривание в «скользящем режиме» за девочками в туалете.
– Откуда ты вообще этому научился? – поинтересовался Виктор. – Как получилось, что ты стал телепатом?
– Бог его знает, – пожал плечами Сергей. – Мне кажется, что живу я с этим всю жизнь. Только раньше как-то послабее мои способности были. «Скользить», например, я только в школе научился… Да и расстояние… Раньше я мог мысли только близко читать, а теперь… Думаю, метрах в двадцати-пятнадцати…
– Через пяток лет ты при таких темпах станешь настоящим «Властелином мира», – усмехнулся Гарин, накладывая себе добавки в тарелку. – Читал, у Беляева?
– Нет, – сказал Сергей, – это о телепате?
– О телепатах, – уточнил Виктор. – Неплохая история. Рекомендую.
– Я тут фильм смотрел, – отозвался Сергей. – «Сканеры». Вот уж действительно неплохая история! Только, похоже, режиссер ни с одним телепатом даже близко не общался. Явный перебор ужасов.
– Я видел… Это где парень мысленно карусель откручивает, да?
– Ага, – кивнул Сергей, – и она шмякается вниз вместе со всем честным народом. Наверно, после выхода фильма, чертово колесо стало самым не посещаемым аттракционом…
Коротко зазвенел пейджер.
Виктор снял его левой рукой с пояса.
– Немченко… – произнес он. – И не на мобильный звонит, на пейджер. Мы же договорились на завтра. Что ему еще нужно?
– Может, что-то новенькое? – сказал Сергей.
Гарин на него покосился и, отодвинув тарелку, взялся за телефон.
– Прибери-ка пока со стола, – сказал он, набирая номер. – А то приедет Вика, неудобно будет.
Вадим снял трубку со второго звонка.
– Да?
– Гарин.
– Здравствуй, – голос Немченко был холоден и спокоен. – Как самочувствие?
– Потихоньку.
– Ага… Я беспокою тебя по поводу вчерашнего дела. Навели справки. Проблема не решена.
Виктор помедлил, чувствуя неприятный холод, поднимающийся в груди. На мгновение ему стало трудно дышать. Клиент выжил?! Как?!
– Этого не может быть, – после секундной паузы, как можно холоднее, произнес он.
– Основная услуга не выполнена, – спокойно сказал Вадим. – Что будем делать?
– Этого не может быть, – повторил Гарин. Он уже собрался, хотя мысли лихорадочно метались в голове. – Я же лично все видел. Или ты пытаешься меня нагнуть?
– Ты меня с кем-то путаешь. Тебя я очень ценю, ты знаешь. Я просто рассказываю, как обстоят дела. И, кстати, жду до сих пор твоего отчета. Что будем делать?
– Ты уверен?
– Абсолютно.
Виктор хрустнул пальцами, мельком поймав напряженный взгляд Сергея. Видно сильно лицо перекосило, подумал Гарин, быстро проверив возведенную перед началом разговора мысленную стену.
– Если ты уверен абсолютно, – сказал он, тщательно подбирая слова, – надо уточнить насчет второй попытки. Я получаю деньги за выполненную работу. Только за выполненную. А отчет я тебе сейчас на электронную почту сброшу, не волнуйся.
– Тогда ладно. К завтра я все подготовлю. Пока.
Вадим повесил трубку.
– Что случилось? – немедленно спросил Сергей.
Виктор опустил трубку, молча поднялся, подошел к прикроватной тумбочке и извлек желтый конверт. Вытряхнул фотографии. Клиент был снят со спины при плохом освещении, но сомнений не оставалось. Вчера он стрелял именно в этого типа.
Потом Виктор вытащил из-под подушки пистолет и достал магазин. Патроны были самыми обыкновенными – с круглым шариком поблескивающей медной пули.
Он грузно сел на застонавшую кровать. В голове царила сумятица, а перед глазами стояло падающее на траву тело.
– Позвони, пожалуйста, Вике, – глухо сказал Гарин, не глядя на Сергея, – придумай что-нибудь, и сделай так, чтобы она не приезжала. Сегодня мне будет не до нее.
– Ты объяснишь, наконец?
Гарин тупо рассматривал пулю на ладони. Обычная, черт возьми, пуля… Как же так…? Неужели двойник…?
– Представляешь, – Виктор, подняв голову, посмотрел на Сергея странными пустыми глазами, – я влепил в него вчера три пули, причем одну из них – в голову. Но, судя по всему, этот сукин сын до сих пор жив…
Тарас Петровский
1
Сукин сын был жив. Он лежал на операционном столе и морщился от яркого света. Очнувшись, несколько мгновений назад, первое что он ощутил, была боль. Второе – ослепительный свет хирургической лампы.
Петровский повернул голову на бок.
– Тарас Васильевич, – сказал Ганин, – еще не время.
– Пули вышли? – произнес Петровский и не узнал собственный голос. Вместо привычного баса его уста извергли какое-то скрежетание пополам с хрипом.
– Нет, извлекаем сами, – ответил ассистент Ганина, Тойво Хярмасте, сверкнув скальпелем. – И одну уже извлекли.
Петровский со стоном прикрыл глаза.
– Наркоз не действует? – озадаченно спросила Лика Северская, анестезиолог. – Больно?
– Все в порядке, – ответил Тарас. – Что это со мной, Роман? Старею? Почему они не вышли сами?
– Сложно сказать, Тарас Васильевич, – сквозь полузакрытые веки Петровский увидел, как тот пожал плечами. – Возможно. Вы лучше объясните мне, почему не остались на месте.
– Я должен был многое выяснить. Я достаточно быстро пришел в себя.
– Думаю, что пули не вышли именно по этой причине, – заметил Ганин. Петровский ощутил легкую боль в животе. – Не двигайтесь, Тарас Васильевич, делаем разрез. В вас стреляли еще до трансформации. Поэтому, после нее пули глубоко внедрились в перерожденные ткани. Одного не понимаю, зачем…?
– Это сложно объяснить, Рома. Тополева, небось, уже вызвали?
– Он в приемной сидит, – ответил Тойво. – Нервничает.
– Напрасно, – улыбнулся Петровский.
Он открыл глаза.
Взгляд упирался в белую простыню, натянутую перед лицом. Отсюда Тарасу видны были лишь сосредоточенные лица врачей, да ослепительный обод хирургической лампы.
– Осторожно, – предупредил Ганин, бросив на него быстрый взгляд. – Захватили пулю, сейчас будем доставать.
Петровский стиснул зубы, ожидая боль. Наркоз в подобных случаях действовал плохо или не действовал вообще. Это была еще одна неразрешимая загадка организма оборотня, над которой несколько лет безуспешно бился отдел Ганина.
Но ожидаемой боли не возникло.
– Есть, – довольно произнес Роман и поднял к глазам окровавленный зажим. В нем темнела деформированная пуля. – Вторая.
Пуля, зазвенев, полетела в эмалированный поддон.
– Был еще выстрел в голову, – вспомнил Петровский.
– Ткани уже восстановились, – ответил Ганин. – Ее мы извлекли первой.
– Что осталось?
– Последняя, чуть выше второй. Прямо под левым соском.
– В сердце целились, – заметил Тойво.
– Да, – едва заметно кивнул Петровский. – Профессионал. Как, кстати, Гоша Маликов поживает? Его ведь вроде бы тоже ранили?
Ганин и Тойво переглянулись.
– Плохо, – ответил ассистент. – Идет разрушение тканей. Пытаемся остановить, но пока – тщетно.
– Почему?
– Следы серебра.
– Не понял, – нахмурился Петровский. – Это что же, вы вместо того, что бы им заниматься, меня, практически здорового, оперируете?
– Им сейчас Ракитин занимается, – успокоил Генин. – В соседней операционной.
– Вот что, Рома, – решительно сказал Петровский и, сдернув ширму правой рукой, сел на столе. Его раскрытый живот казался в белом свете ярко красным. – Займись Гошей. А меня Тойво в одиночку заштопает.
– Тарас Васильевич! – возмутилась Лика.
– Ложусь, ложусь, – успокоил ее Петровский, и вновь растянулся на столе.
– Ну, знаете ли, Тарас Васильевич! – воскликнул Ганин, в раздражении швыряя инструменты в поддон к пуле. – Вы, мне кажется, даже из могилы будете командовать!
– Не дождешься, – усмехнулся Петровский, прикрывая глаза. – А вот за жизнь Маликова ты мне, Роман, лично ответишь.
2
Приемная хирургического отделения казалась маленькой. Треть ее занимала регистрационная стойка с разложенными папками. За ней сидела миловидная медсестра и что-то увлеченно писала в толстом журнале.
Над стойкой висел большой телевизор, на котором очередные бразильские влюбленные бежали по кромке красивого пляжа, взявшись за руки. Антон пытался сосредоточиться то на них, то на неком женском журнале, извлеченным им из недр журнального столика. Впрочем, ни влюбленные, ни страдающие от целюлита стройные красавицы с мученическими выражениями ухоженных лиц его совершенно не занимали.
Все мысли и переживания Тополева были в операционной.
– Есть новости? – отрывисто спросил он медсестру.
– Да не волнуйтесь вы так, – ободряюще улыбнулась ему девушка. – Все будет хорошо.
– Конечно, – кивнул Антон и, нервно отбросив журнал, поднялся налить себе еще кофе.
Автомат, загудев, выплюнул стакан. Антон подождал, пока лампочки вновь не замигают приветливо, и достал обжигающий напиток. Помешал в стакане пластмассовой ложечкой.
– И часто операции проходят? – повернулся он к медсестре.
– Почти каждый день, – пожала та плечами. – Конечно, иногда бывают и экстренные случаи.
– Как сейчас?
Девушка кивнула.
Тополев сел в кресло. Снова поднял журнал.
Кофе обжигал пальцы.
Где-то недалеко раздался бас Петровского.
Антон поднял голову и увидел Тараса в больничном халате за стеклянными дверями. Через мгновение двери распахнулись. Тополев сейчас же забыл о кофе, вскочив из кресла. Петровский слегка прихрамывал, держась за живот.
– Тарас Васильевич! Как вы?
– Потихоньку, – буркнул Перовский. Его голос уже обретал былую мощь. – Майе звонил?
– Сказал, что задерживаетесь. Возможно, завтра утром будете.
– Молодец, – похвалил Петровский и, сделав несколько шагов, грузно сел в соседнее кресло. – Мне бы еще часиков пять, оклематься. Как Гоша?
– Бьются, – после паузы ответил Тополев. – Как же все плохо получилось-то…
– Обычно, – пожал Петровский плечами. – Трудно предугадать ходы противника.
– Я вообще не понимаю, зачем вы начали трансформацию.
– Хотел понять, кто это был.
А я едва с ума не сошел, подумал Тополев.
– Поняли? – недовольно спросил он.
– Нет пока, – ответил Петровский, – но запах мне показался очень знакомым. Очень, понимаешь? Где-то я с этим человеком уже сталкивался.
– Тензор?
– Нет, Антон, – покачал головой Петровский. – Это кто-то другой. Давний запах, старый. Запах из моего прошлого. Но я никак не могу его вспомнить.
– А может, Тарас Васильевич, – заметил Тополев, – вам этот запах почудился…? Бессознательное частенько всякие чудеса вытворяет.
– Не знаю, Антон, – вздохнул Петровский. – Но, думаю, запах был на самом деле. И человека я успел рассмотреть. Очень он мне знакомым показался.
– Знакомый киллер? – улыбнулся Тополев.
– А почему бы и нет? Жизнь иногда с людьми такое вытворяет – похлеще твоего бессознательного будет. Что от Барса? Он разобрался с трупом водителя Ханиных?
– А что разбираться-то? По всему трупу и на восьмом этаже, где он жил, следы сильного магического воздействия. Кто не хотел, что бы он был на деле. Кто-то желал там видеть другого водителя. Ни жена, ни сын ничего не знают. Ушел утром из дома – и все. У нас сейчас другое…, – замялся Антон. – Там, на месте, мы взяли двоих. Они сейчас в изоляторе, с ними Мохов беседует.
– Старший группы, который ни во что не был посвящен? – вспомнил Тарас.
– Теперь уже посвящен, – ответил Тополев. – С ними мы пока ничего понять не можем. Какие два совершенно левых парня, оказавшиеся на кладбище рядом с местом нападения. В час ночи, с фонарями и лопатами. Мелят чушь про какие-то клады.
– Сканировали?
– Да вроде бы правду говорят, – пожал Тополев плечами. – Подержать их еще?
– Зачем?
– Чудные они какие-то, – сказал Антон. – Один из дурки, мы проверили. А второй сторожем на Мосфильме трудится. Ну, и в институте еще. Связались с местным участковым. Он как узнал, что мы товарищей с лопатами на кладбище скрутили, так прям весь задрожал в предвкушении. Говорит, вандализм всех достал уже в поселке. То могилу разроют, то кресты поломают, то еще чего-нибудь учудят. Так что, наших подопечных готов встретить с распростертыми объятиями.
– Отдашь?
– Не знаю, – признался Тополев. – Может, они и вправду клад искали?
– А может, просто, отлично валяют дурака?
