Текст книги "Специалист по нежити"

Автор книги: Кирилл Григорьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Вадим Немченко

1

Голос позвонил, едва джип отъехал с парковки.

– Как прошла встреча, Вадим? – деловито осведомился он.

– Прекрасно, – буркнул Немченко, пытаясь пристроиться ртом к фляжке. Машину покачивало на рытвинах. – Материалы переданы, исполнение – сегодня.

– А твои как настроены?

– На загородный дом-то? – наконец, пристроиться удалось. Немченко сделал несколько быстрых глотков. Саня, не отвлекаясь от дороги, предупредительно открыл подлокотник. Там, на блюдце красовались дольки нарезанного лимона.

– Да.

– Полная боевая готовность, – скривился от лимона Немченко. – Решимость. Честь и слава, – почему-то вспомнив «Гладиатора», добавил Вадим.

– Аве, Церазь? – усмехнулся Голос, уловив подтекст.

– Типа того.

– Прекрасно.

– Когда планы дома будут?

– Они уже у тебя в компьютере. Так что, давай, до вечера.

– Давай.

Джип резво несся по шоссе. Немченко закрыл телефон и задумчиво уставился на дорогу.

Вечерняя операция нравилась ему все меньше и меньше. План дома – бог с ним. Но вот как мы на территорию поселка попадем? Валить охрану, что ли? Или они там тоже – оборотни?

Немченко обычно верил своим предчувствиям – слишком часто они спасали жизнь ему и его людям. Год назад Вадим отказался прибыть на стрелку, сказавшись почти смертельно больным. И что? Встреча оказалась тщательно подготовленной Шептуном акцией по устранению конкурентов. Бойня получилась безжалостная и кровавая. Поутру Вадим, открыв газету, с изумлением узнал, что не зря поддался своим предчувствиям. Три криминальных авторитета, как назвали близких знакомых Немченко, изуродованными лицами взирали на него с плохих фотографий. Глаз было толком не видно, а рты словно кричали в никуда. Они, наверное, до самого последнего момента задавались вопросом: «А где, собственно, друг Вадим?» Их восклицания-вопросы так и остались неразрешенными.

Сегодня предчувствие тоже не рекомендовало Немченко соваться дальше МКАДа. Но Голос… Чертов Голос! Дело есть дело, обреченно подумал Вадим. Хотя, почему-то, напиться хотелось гораздо больше обычного.

– Как Палтус? – покосился на Сашка Немченко. – Прибыл сегодня?

– Оклемался вроде бы, – ответил Саня. – С утра забрал машину и за Марией поехал.

– Зачтено, – кивнул Вадим. – А литейщик твой? Есть успехи?

После того, как Вадим узнал, что охрана дома Петровского – оборотни, в офисе был объявлен конкурс. Литье серебряных пуль вызвался осуществить старинный дружок Сашка – Колька Вонов, всю свою молодость посвятивший тяжелому машиностроению. Стременников, узнав об этом, рассмеялся в голос.

– Вадя, – отсмеявшись, проникновенно спросил он, – ты-то ведь в курсе, что такое нарезное оружие, верно? Но откуда младший помощник старшего дворника может знать такие тонкости? Тут надо на серьезных оружейников выходить.

– Баян вместе с Ласточкой на курорт отбыли. Года на три-четыре, – вздохнул Вадим. – А больше не к кому обратится.

– Тогда моли бога и, самое главное, сам эти патроны не используй, – посоветовал Дима.

– А ты мне студентика моего найди.

Богом в жизненной ситуации Немченко был Голос. Но обращаться к нему сразу не хотелось. Мы и сами с усами, подумал Вадим. Он с тоской вспомнил героев голливудских ужастиков. Там все получалось споро и предельно ясно. Оборотней или вампиров валить? Не вопрос – немедля находятся серебряные пули нужного калибра. Может, пули эти в Штатах по супермаркетам лежат? Эх, живут же люди…

– Так как, Сань? – повторил мучающий его вопрос Немченко. – Звонил он? Получается?

– Да вроде бы, – буркнул тот, не отрываясь от дороги.

– Ты чего такой загруженный?

Саня сдавленно вздохнул.

– Знаете, Вадим Дмитриевич, – произнес он, – что-то мне совсем паренек Гарина не понравился.

– Что так?

– Мутный он какой-то.

– А ты что – простой? – хохотнул Немченко.

– Простые в поле пашут, – ответствовал Сашок, поморщившись.

Вадим давно заметил, что у Сани существовал обширный запас домашних заготовок. В любом сложном жизненном эпизоде, Сашок, усиленно шевеля мозгами, использовал именно их. Выкладывал и, оставляя время оппоненту на размышление, пытался найти выход.

– Сань, – ощутив раздражение, сказал Немченко, – ты чего, крестьянин что ли? Хорош лечить.

– Все одно он мне не понравился, – после паузы констатировал Сашок.

– Мне тоже, – добавил Костик с заднего сиденья.

– Relax, – ответил Немченко, вновь присосавшись к фляжке. Все остальные смолкли, пораженные его языковыми способностями. – Закончили на этом.

– А песня-то тут причем? – недоуменно поинтересовался Сашок.

– А для порядка.

2

Планы Вадим просмотрел несколько раз и поймал себя на мысли, что дом у Петровского почти точная копия его. Три этажа, подвал с бассейном и сауной. Наверное, так же хреново прогревается зимой, подумал Немченко. Кирпич все-таки. Или Тарас уже прикупил себе модные накладные электрические батареи?

– Лена! – рявкнул Вадим, поднимая голову от монитора.

Его опытная, прошедшая огонь и медные трубы, секретарша Леночка появилась в дверях. Отменная фигурка, обтянутая деловым костюмом, смазливое личико и полная готовность угодить любым прихотям шефа всегда радовали Немченко.

– Да, Вадим Дмитриевич?

– Саня не объявлялся?

– Нет еще, – нахмурила Лена высокий лобик. – Найти?

– Давай, – кивнул Немченко. – И лимона еще.

– Может, хватит, Вадим Дмитриевич? – поморщилась Леночка.

– А может, доклад? – ухмыльнулся Немченко, махнув рукой на кожаный диван в углу кабинета.

– Не могу, – улыбнулась Лена. – Только если устный.

Она очень ревностно относилась к критическим дням.

– Не-е… Тогда давай Сашка и лимон.

– Как скажите, – недовольно сказала Лена и удалилась, прикрыв за собой дверь.

Хорошая девка, подумал Вадим. Только муж у нее козел. Слишком ревнивый. Хотя, конечно, есть у парня причины. Су-ще-ствен-ные.

Саня появился в дверях, когда Немченко уже махнул пару стаканов.

Он с гордостью поставил на стол патрон от дробовика. Молча отошел назад, любуясь.

Немченко полюбовался тоже.

– Это что? – спросил он с определенным недоумением.

– Серебряные пули, – гордо ответил Сашок.

Вадим поднял патрон и повертел в руках.

– В смысле – серебряная дробь? – уточнил он.

– Ну, да.

– А патроны к автоматам где?

– Шеф, – оскорбился Сашок, – мы чего – тульские токари что ли?

– А что брались тогда?

– Ну, вот же, сделали…

Немченко вытаращил глаза.

– Ты вообще представляешь себе, куда мы едем? – осведомился он. – Это тебе чего, охотничьи угодья что ли? Да там, в этом поселке, наверное, через одного – коттеджи с охраной. На одном конце поселка пукнешь, на другом уже стволы заряжают. Ты мне предлагаешь с дробовиками туда на сафари в полночь приехать? Или срочно к ним глушители разрабатывать?

– А чего? – вытаращился Сашок в свою очередь.

– А ничего! – заорал Немченко и одним движением смахнул патрон на пол. – Откуда серебро взял?

– Ложки из буфета расплавили.

В Немченко закипело бешенство. Он стиснул зубы так, что они захрустели.

– А освятить нельзя было?

– Пробки же, – пожал плечами Сашок. – А ближайшая церковь от нас – полгорода проехать.

Вадим стиснул кулаки под столом.

– Сань, – поднял он голову, – признайся мне: ты – дурак, или прикидываешься?

Сашок заворочал густыми бровями, что означало крайнюю степень умственного труда.

– Ни то, ни то, – ответил он.

– Тогда ответь мне: как ты думаешь, зачем мне, вдруг, понадобились серебряные пули? Куропаток пострелять?

– Может, для понтов? – выдвинул версию Саня.

Вадим потер лоб.

– Иди, – махнул он рукой. – Собирай ребят.

– Вадим Дмитриевич…!

– Свободен! – закричал Немченко. – И Ленку мне позови!

Оставшись один, он набрал номер Голоса.

– Это я, – представился Немченко. – Есть проблема.

– Напился уже?

– Ты чего, мама мне, что ли? – взвился Вадим. – Не боись, до вечера оклемаюсь.

– Что за проблема?

– Серебряные пули.

– Ну и?

– Не получается сделать.

Голос задумался.

– А с чем твои выступать собираются? – спросил он после паузы.

Немченко почесал затылок.

– АКСу с глушителями, – ответил он. – У меня с утра один умелец занимается, но, сдается мне – толку будет ноль. Притащили сейчас патрон от дробовика с дробью серебряной. Мне бы токаря какого-нибудь со стажем. Нет у тебя, случаем, на примете?

Голос фыркнул.

– Нравится мне твое чувство юмора, – заметил он. – А чем тебе дробь не подошла?

– Ты в курсе, что такое коттеджный поселок?

– В курсе, – после паузы ответил Голос. – Отправлю сейчас тебе курьера. АКСу говоришь?

– Ага, – кивнул Немченко. – Только мне много надо. Магазинов десять. И еще вот что. Пускай твой курьер по-человечески через проходную выходит. А то достали меня вчера из охраны. Где, мол, закрытый пропуск на посетителя?

– Хорошо, – рассмеялся Голос. – Еще что-нибудь?

Лена зашла в кабинет и закрыла за собой дверь на ключ. Остановилась, вопросительно глядя на Немченко.

– Больше ничего, – ответил Вадим, похотливо ощупывая ее взглядом. – Как мы в поселок попадем?

– Это моя проблема.

– Тогда – на связи.

– Конечно.

– Вот что, Лен, – произнес Немченко, закрывая трубку. – Я подумал, что и устный доклад вполне сгодится.

– А я, Вадим Дмитриевич, – улыбнулась секретарша, – была в этом сразу почему-то уверена.

Тарас Петровский

1

Антон Тополев сидел напротив него и загибал пальцы.

– Первое, – сказал он. – Постоянное сопровождение, Тарас Васильевич. Второе – охрана вашего коттеджа. Не менее четырех человек круглосуточно. Третье – усиление постов в офисе «Полночи».

– Ты так и до карантина договоришься, – заметил Петровский.

– Если надо будет, то и карантин введем, – отрезал Тополев. – Вы вообще меня поражаете. Только пару часов из больницы вернулись. Три попытки покушения – а вы спокойно чаи распиваете.

– Сегодня я даже кое-чего покрепче выпью, – признался Тарас. – У моего отца сегодня юбилей.

– Ага, – произнес Тополев озадаченно. – А почему я не в курсе?

– Почему ты не в курсе? Вот, ввожу.

– Надо бы уточнить схему движения, – нахмурился Тополев. – С машинами сопровождения определиться, с людьми.

– Ах, Антон, – вздохнул Петровский. – Любого человека можно убить, понимаешь? И не человека – тоже. Главное – поставить себе такую задачу. Вы выяснили, кто наносит удар? Кому я так мешаю, Антон?

– Пока нет, Тарас Васильевич, – потупил Тополев взор.

– Три попытки, а? – вскипел Петровский. – А вы найти не можете! С ментами свяжись, с нашими осведомителями. На криминал выйди.

– Все уже перепробовали. Тем более, вы же сами сказали, что найдете последнего!

Петровский задумчиво помолчал.

– Ты с Шептуном говорил? – вдруг спросил он.

Тополев хлопнул себя по лбу, и что-то быстро пометил в записной книжке.

– Обязательно свяжись, Антон. Шептун, конечно, мразь редкостная, но силу очень уважает. Тем более, он мне обязан кое-чем. Запомнил?

– Тем не менее, Тарас Васильевич, – сказал Тополев, складывая книжку. – С сегодняшнего дня у вашего дома будет охрана.

– И сколько она там будет? Год, два…?

– До разрешения кризиса, – твердо ответил Антон. – Что хотите со мной делайте, но другого решения не будет.

– Аминь, – устало кивнул Тарас. – Как там Маликов поживает?

– Все обошлось, – ответил Антон. – Приходит в себя и сильно на вашего киллера злиться.

– Пусть отдохнет пока. Что с нашими заключенными? С этими двумя? Ну, как их…

– Я понял, Тарас Васильевич, – кивнул Тополев. – Ничего. Говорят одно и то же. Сканировали – без толку.

– Отпускай, – решил Петровский. – Пусть катятся за своими кладами. Что в отделе Ганина творится?

– Его отдел переведен на круглосуточный режим. Спят в подсобке. Ганин уверяет, что решит поставленную задачу в кратчайшие сроки. Если, конечно, снова не будет экстренных операций.

– Если Роман ее не решит быстро, – задумчиво произнес Тарас, – то я, Антон, снова стану холостяком.

– Что, все так плохо? – сочувственно спросил Тополев.

– Моей жене уже тридцать лет, Антон.

В кабинете повисла тяжелая тишина.

– А, знаете, – нарушил ее Тополев. – Я вчера как раз с Вепрем разговаривал… о вашей проблеме, Тарас Васильевич…

– Я о ней позавчера с Ганиным поговорил, – сказал Тарас угрюмо. – С пристрастием. Думаешь, почему у них аврал в отделе?

– И что Ганин?

– А… – махнул Петровский рукой. – Что Вепрь?

– Хм… Говорит, что зачатие возможно, только если два… Короче, только если оба в паре – оборотни…

– А он тебе не сказал о последствиях? – устало поинтересовался Петровский.

– О последствиях зачатия?…

– О последствиях превращения женщины в оборотня?

– Нет. А что, есть такие последствия?

Петровский помолчал.

– Нестабильность психики, – грустно сообщил он. – Оборотни женского пола такие штуки, порой, выкидывают… И им, иногда, не помогает наш антидот.

– Ага, – сказал Антон. – То есть, вы уже думали об этом.

– Я семь лет женат, – пожал Петровский плечами. – Конечно, думал…

Господи, подумал Петровский… Почему же я вечен?… Почему мне предстоит встречать еще сто, миллион рассветов, когда моей Майи не окажется рядом? Как же я без нее? Как?!..

Это случилось десять лет назад, вспомнил он.

Тот страшный день, перевернувший всю мою жизнь.

Я только что получил контракт.

Я добился превращения нашего отдела паранормальных явлений в независимую лабораторию.

И ребята поволокли меня на охоту.

Тайга, господи.

Сказочная страна, страшная и любимая.

Огромные ели, уходящие в бездонное небо.

И ночная охота, когда сидишь, выпив уже полбутылки, с Калашниковым и ждешь, когда же оно, когда…

Откуда он взялся, этот волк, я так и не понял.

Он появился сзади, как привидение, беззвучно и легко.

Я только почувствовал его дыхание и взгляд. Тяжелый, почти человеческий.

Я не успел выстрелить.

Я успел лишь обернуться и закричать.

Как же было больно, господи…

Я пришел в себя только в машине, уже перевязанный бинтом из аптечки. Вокруг столпились озабоченные ребята.

– Буду жить, – сказал я тогда и заметил, как водитель, Костя, нервно поддергивая правым глазом, быстро перекрестился.

На следующий день он и рассказал мне, что когда меня нашли, я лежал в обнимку с мертвым полуволком, получеловеком, по самую рукоятку погрузив ему в сердце серебряный, подаренный другом с флота кинжал.

– Чего тут у нас не бывает, – говорил Костя, подбрасывая в огонь сучья. – Разные вещи происходят.

– Страшные?

– Разные… Ты спать ложись, а то вставать рано…

А потом первое превращение… Боже… Когда я чуть не убил свою девушку, побежавшую за мной в кусты, чтобы узнать, что со мной внезапно случилось на первом романтическом свидании.

Или как я жил два месяца в собственной лаборатории, заставляя наших разработать антидот. Два раза я чуть не умер от тестовых препаратов. Но теперь… Теперь… Кем же ты был, оборотень, меня породивший?

Как же теперь? Майя! Снова быть одному?

2

За окнами машины торопливо проносилась Москва. Середина лета, подумал Петровский. Как быстро бежит время. Только что, вроде, сидели с Виком в детсаду и смолили папиросы, а теперь уже 21-ый век на дворе. Помнится, тогда, в детстве, даже такой разговор состоялся. Нас было четверо, все мы: я, Громов, Вик и Васька Дубинин. Масла в огонь, как обычно, подлил Дубинин. Был он из нас самый… мечтательный, что ли?…

– Ребята, а что вы хотите в жизни? – спросил он. – Все, каждый. Чего хотите достичь?

– Я буду очень большим человеком, – сказал Громов. – Самым-самым…

– Потому, что, фамилия такая? – подначил Вик. – Громобой…

Они рассмеялись над надувшимся Валькой, а потом Дубинин упрямо повторил:

– Так чего же? А, Вик?

– У меня будет всегда жратвы – во, – провел тот по горлу. – И я еще, наверное, изобрету супербомбу.

Тогда, помниться, мы все как раз освоили «Властелина Мира» Беляева и, под руководством Вика принялись разрабатывать вакуумную бомбу. Описания и чертежи, приведенные в книге Александром Беляевым, дополнялись и перерабатывались чуть ли не каждый день, а закончилось все пятерками по физике и взрывом химического кабинета. Но это все было уже много, много позже.

– Ну а ты, Валь? – поинтересовался тогда я.

– Стану писателем, – серьезно ответил Дубинин. – Буду сидеть в большом кабинете (такой был у Валькиного отца), ходить в махровом халате с трубкой и бородой и буду писать, писать, писать…

– О чем, Валя?

– О нас с вами, – ответил он серьезно. – О любви. О дружбе…

– Ладно, Кашевар, – махнул рукой Витька. – Хватит трындеть.

Кашеваром Вальку прозвали классе в седьмом, когда он вызвался, оттеснив от кастрюли девчонок, сварить в походе кашу. Голодными оказались все шесть человек, и только смекалка Вика, раздобывшего картошки на колхозном поле, помогла вернуться домой целыми и невредимыми. Как тогда мы ели эту картошку! Почти сырую, черную… И это была, наверное, самая прекрасная картошка на свете… Потом, после злополучного похода, мы заставили Вальку вслух три раза прочитать «Мишкину кашу», однако, варить, по-моему, он так и не научился, а прозвище осталось.

– Остался ты, Тара, – сказал Валька. – Что задумал ты?

И я тогда сказал простую, обыкновенную вещь.

Банальную, наверно, с точки зрения прожитых лет.

Я сказал:

– Хочу дожить до 2001-го года.

Конечно, все начали смеяться, а потом, когда Димка, наш друг и приятель, глупо, чертовски обидно погиб, Валька подошел ко мне и сказал:

– Ты знаешь, я, наверное, хочу дожить тоже…

И вот он.

Дожил.

Даже пережил уже.

Каждый добился чего-то, но, наверное, не все – что хотели.

Громов – стал воротилой, Вик машины гоняет на продажу, а Валька… Как же ты поживаешь, Кашевар? Где тебя черти носят? Дожил ли ты?

– Приехали, Тарас Васильевич, – сказал через плечо Рома, водитель.

Машина потихоньку въезжала в знакомый двор.

Детство… Юность… Все – здесь…

Мама, отец… Дома…

Майя, сидевшая рядом, осторожно взяла его за руку.

– Чему улыбаешься?

– Да так, – ответил Петровский, застигнутый врасплох, – детство вспомнил.

И ощутил на губах вкус той пригоревшей, пропитанной костром и юностью, самой прекрасной в мире картошки.

– Знаешь, Майя, – собравшись с духом, произнес он. – У нас охрана будет около дома какое-то время…

– Знаю, – легко кивнула она. – Мне уже Антон сказал.

– И ты?

– А что я? Согласилась, конечно.

Агамемнон Рождественский

1

Матвей Мохов что-то подчеркнул в новом листе.

– Все, – сказал он, откладывая его в сторону, к остальным. – Свободны.

Агамемнону, пребывающему в состоянии, тоже уже близком к коме, показалось, что он ослышался.

– Чего? – пробормотал он.

– Свободны, – объявил Матвей. – Собирайте свои манатки и валите отсюда.

Агамемнон распихал сонного Гришу.

– Нас отпустили, – сообщил он.

Палий посмотрел на него пустыми глазами.

– Золото проклятое, – напомнил он.

– Я помню, – согласился Агамемнон. – Поднимайся, пошли.

С Гришей в дверях он остановился и посмотрел на Мохова.

– Мы будем жаловаться, – сказал он.

– Куда? – осведомился Матвей.

– В суд.

– Давай-ка я рассею твой энтузиазм, – усмехнулся Мохов. – Участковый поселка, где мы вас взяли, так же горит желанием пообщаться с вами обоими. Статью за вандализм и осквернение памятников никто не отменял, уважаемый. А это, – Матвей кивнул на стопку листов в углу стола, – практически готовое дело. Понял?

Агамемнон гулко сглотнул.

– И что вы собираетесь со всем этим делать?

– Ничего, – пожал Мохов плечами. – Пока ничего. Но если, вдруг в наш адрес придет повестка из суда или, ни с того, ни с сего заявится следователь с дурацкими вопросами, вы, мальчики, немедленно окажетесь за решеткой. Я доступно объясняю?

– Вполне, – согласился Агамемнон.

– Вот и словно, – снова усмехнулся Матвей. – Тогда успехов.

Компаньоны переглянулись.

– Спасибо, – почему-то сказал Агамемнон и плотно закрыл за собой дверь.

2

Погода была умеренно отвратительной и совершенно не радовала взгляд. Однако, друзья в полной мере ощутили пьянящее ощущение свободы.

– Что будем делать? – посмотрел на коллегу Агамемнон.

– Надо ехать за машиной, – ответил Гриша. – Но нет денег.

Они сидели в каком-то кафе, первом встретившимся по дороге до метро и уплетали за обе щеки горячий харчо. На последние остатки средств, оставшихся от экспедиции, они заказали себе настоящую гору еды.

– Деньги – не главное, – задумчиво произнес Агамемнон.

– А что – главное? – поднял Гриша голову от тарелки.

– Главное – это дух! – объявил Агамемнон. – Надеюсь, твой дух не сломлен, товарищ? Кстати, все хотел спросить, чем это всю дорогу от тебя пахло?

Гриша настороженно поглядел по сторонам.

– Конфуз вышел, – признался он, покраснев. – Только между нами. Когда волки нас обступили, каюсь, с перепуга штаны подмочил малость.

Агамемнон открыл рот.

– В самом начале? – осведомился он после паузы.

– Да, – судорожно кивнул Гриша.

– Ну, ты и мужик! – восхитился Агамемнон. – Настоящий кладоискатель! Надо же, какое самообладание! И ты все равно остался со мной, не бросил?

Гриша не стал уточнять, что в добавок к конфузу, у него еще и ноги отнялись.

– Да, – потупив взор, скромно ответил он.

– За это стоит выпить, – решил Агамемнон. – Официант!

Разлив водку, он поднял стопку.

– За настоящих мужчин! – провозгласил тост руководитель.

Грише было одновременно стыдно и приятно. Настолько, что захотелось вскочить, обнять и облобызать старого друга, прижав его к сердцу, как родного.

– За них, – коротко подтвердил он, еле справившись со своим порывом.

Агамемнон выпил и аппетитно захрустел капустой.

– Движение начинаем через час, – сообщил он Грише. – Как думаешь, лопаты там остались?

– Можем новые прихватить, – пожал Григорий плечами. – И фонарики тоже, на всякий случай. Вот только деньги…, – замялся он.

Агамемнон что-то быстро достал из кармана. Разжал ладонь. На ней лежал тот самый дорогущий червонец восемьсот второго года.

– Ну, ты даешь! – восхитился Гриша. – Разве они у тебя его не забрали?

– В трусы спрятал, – признался Агамемнон. – Туда, где отцовские часы в «Криминальном чтиве» держали. Как думаешь, получится быстро реализовать?

Гришина рука дрогнула, когда он принялся разливать водку.

– Тогда выдвигаемся через два часа, – твердо сказал он. – Надо будет еще к одному знакомому заехать, показать.

– У меня другое предложение, – не согласился Агамемнон. – Давай сейчас пока за машиной съездим. Если лопаты остались – прекрасно, проверим наш клад. Нет, так вернемся в Москву и прямиком к твоему знакомому. У нас же там, в машине, целая коллекция. А на электричку денег хватит, не переживай.

Гриша подумал мгновение и поднял стопку.

– Решено, – сказал он.

3

Машина стояла там же где они ее и оставили: кривовато уткнувшейся почти в ворота кладбища. Какие-то идиоты прямо на серебристом боку краской из баллончика нарисовали череп с костями.

– Вот сволочи! – разозлился Гриша. Он, подскочив к машине принялся судорожно оттирать краску.

– Оставь! – прикрикнул Агамемнон. – Только испортишь. В Москве отмоем.

– Поймал бы – убил! – с ненавистью объявил Григорий.

– Да-а, – задумчиво протянул начальник экспедиции. – А говорили, что кладбище заброшенное.

– Проходной двор, – хмуро поддакнул Гриша.

Они облазили все вокруг, но лопат так не нашли. Фонариков тоже не оказалось.

– Сперли все, – сплюнул Агамемнон. – Наверное, те же, кто и череп нарисовал.

– Хорошо, что в багажник не залезли, – заметил Гриша, открывая машину. – Проверь-ка.

Бабушкин короб лежал там же, на месте. Начальник экспедиции поднял крышку.

– Все на месте, – довольно вздохнул он. – Пойдем на могилу?

Гриша посмотрел на знакомую арку с глупой надписью. Дежавю, подумал он, передернув плечами.

– Может, в другой раз? – с надеждой глянул нумизмат на руководство. – Не руками же там рыться. Да и приятель мой ждет.

– Верно, – согласился Агамемнон. – Тогда, ладно, тронулись.

И через два часа они, оставив проклятое золото под охраной деда, уже подъезжали к МКАДу.