Текст книги "Галатея"

Автор книги: Кирилл Григорьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Александр Смагин

1

Этот парень Сане не понравился сразу. Гондона чуешь за версту. А этот явно был из них, гондонистых, но старательно косил под интеллигента. Во-первых, обращение «уважаемый». Да за такие слова, в некоторых местах сразу по морде бьют. Без сюсюканий.

– Пройти можно? – нагло интересуется. Мол, я тоже крут, но просто с девушкой, понял?

Саня зашел в кафе за пирожными. Они с утра ничего не ели, все трое. Больше всех страдал, конечно, сам Саня. Поэтому, хамоватые типы, которым в нерабочее время Сашок с удовольствием объяснял, кто они такие и откуда родом, сейчас его не сильно волновали. Он смотрел на вожделенный пакет с пирожными и мысленно уже впивался зубами в эклер.

Однако, хамоватый пацан смешал его мысли. Саня невольно глянул в зал и остолбенел. Даже про пирожные забыл начисто.

За столиком сидела Танька Тимофеева, как назвал ее студент со сломанным носом. Около нее стояли две полупустых вазочки с мороженным и две чашки кофе. Девушка грустила, подперев голову кулачками. Она смотрела на большие окна тамбура, где уединились ее курящие соседи.

Саня, машинально рассчитавшись, подхватил пакет и прямиком двинулся к столику.

– Таня? – спросил он, грозно склонившись над девушкой.

– Да, – подняла она карие глаза.

А девчонка ничего, мельком отметил Саня. В моем вкусе. Люблю таких стройненьких.

Вместо продолжения, Сашок щелкнул ножом. Выкидухи он никогда не любил, но ценил за должный эффект устрашения. Таня, словно зачарованная, уставилась на пятнадцать сантиметров ножевой стали. В глазах ее еще не было страха.

– Если крикнешь, убью, – тихо произнес Саня, резко сократив расстояние между лезвием и карими глазами. – Хоть пискнешь, убью. Порежу на колбасу. Как свинью. Ясно?

– Да, – проблеяла девушка.

– Пойдем, – сказал Саня и подхватил ее подмышки.

– Моя шуба – дрожащим голосом напомнила Тимофеева.

– Потом заберешь, я на машине.

Девушка оказалась легкой. Сашок запросто донес ее до дверей.

Конечно, он предвидел столкновение с этим ублюдком. Но когда Саня пинком распахнул дверь, мысли его несколько смешались. Он никак не ожидал встретить в тамбуре направленный прямо в грудь вороненый ствол.

– Поставь, телку, – приказал ему ублюдок. – И пирожные поставь – без сладкого останешься.

2

Хорошо, что этот парень во время напомнил про пакет.

Дальше Саня действовал, словно на автопилоте. У него было огромное преимущество – масса. И, конечно, козырной пакет.

Ствол пистолета ткнулся вниз, когда Саня резко ударил по нему своим сладким. Он прижал Тимофееву к себе и всей массой прыгнул вперед, на парня.

Тамбур и входная дверь оказались хлипкими, построенными на скорую руку.

Дверь и косяк не выдержали. Парень, а за ним Сашок с прижатой к груди драгоценной Таней, вылетели наружу с обломками облицовки. Парень завалился на спину и съехал по крутым ступеням. Саня, для верности, засадил ему ботинком в пах. Он перепрыгнул скорчившееся на снегу тело и метнулся к близкой машине.

Бак, отчего-то не валяющийся на сидении и не грезящий о Ларисе Пеговой, оперативно распахнул боковую дверь. Таня полетела в салон, Саня прыгнул следом.

– Двигай! – заорал он Пузырю.

Тот никак не мог попасть ключом в замок зажигания.

– Ща! – закричал Пузырь.

Выстрел! Стекло боковой двери лопнуло и посыпалось на Саню мелкими квадратиками. Он, завалившись на хнычущую Таню, нервно искал сползшую на бок кобуру.

Бак вытащил свой пистолет.

Бах! Бах!

Лопнуло заднее стекло. Саня, вытаскивая ствол, повернул голову. К машине бежали двое с пистолетами. Один, поскользнувшись, упал. Второй присел на колено, вздернул ствол и, все еще двигаясь по инерции, скользя, прицелился.

Жопа! – молниеносно понял Саня. Он всегда быстро схватывал острые моменты.

Он начал стрелять по этому второму.

Но тот был тоже далеко не промах.

Первым же выстрелом он засадил Баку в плечо. Вторым – прострелил лобовое стекло. Третьим… Саня не успел понять, что он сделал третьим выстрелом, потому что двигатель вдруг взревел, и машина с пробуксовкой резво рванула вперед. Он едва не разбил себе нос о сиденье.

– Гони! – исступленно заорал Саня. – Добавь гари!

Машина слетела с бордюра, снесла большой сугроб и выскочила на дорогу. Пузырь еле выровнял завилявший зад.

– Давай! – прокричал Саня.

По салону взметнулся снег и ледяной ветер.

– Ты как? – посмотрел Сашок на сморщившегося Бака.

– Нормально, – прошипел сквозь зубы тот. – А ты?

– Цел, – ответил Саня и, поднявшись, сел. Посмотрел назад. За машиной кроме хвоста из снега никого не было.

– Ушли вроде? – сам себя спросил он.

– Ушли, – согласился Бак. – Это она?

– Она, – кивнул Сашок и легонько ткнул Тане ботинком под ребра. – Поднимайся, краля. Сейчас разговаривать будем.

Часть вторая
Ночной урожай

Вадим Немченко

1

Сашок позвонил, когда Вадим все еще прикидывал, ехать ему на склад к Палтусу или, все-таки, обождать до завтра.

– Ничего, шеф, – удрученно доложил он. – Вообще – ничего.

– Не понял, – нахмурился Немченко. – Вы выяснили, что эта Татьяна (так ведь?) была Тензору не просто подружкой. Вы узнали, что Таня все еще его любит. Вы записали, где они с ним познакомились, как протекала их любовь, и какие у них были совместные планы. Но за два часа допроса вы не выяснили главного?! Она не сказала вам, где Тензор и куда он делся?!

– Именно, так, – подтвердил Сашок.

– Как мне это понимать? – в голосе Немченко зазвучали стальные нотки. – Вы что, разговаривать разучились? То есть вы либо саботируете мои указания, либо просто не имеете квалификации. Что мне выбрать?

– Ни то, ни то, – растерялся Сашок.

– Что мне выбрать?! – взревел Немченко.

– Лучше второе, – выбрал Саня.

– Суки, – процедил Вадим, ощущая внутри просыпающееся бешенство. – Вы устроили перестрелку у кафе. Ты ее вообще из-за столика вытащил! И теперь ты мне хочешь сказать, что она родственница Зои Космодемьянской и что у нее до сих пор сухие памперсы?! Она не видела, куда ее привезли?!

– Видела, – буркнул Сашок.

– И молчит?

– Теперь уже – да.

– Не понял, – внутренне напрягся Немченко. – Как это «теперь уже»?

– Ну, как? Закончили мы с ней, по домам едем.

– Чего?! – оторопел Вадим. – А она где? С вами?

– Зачем? Там же, в гаражике пустующем оставили.

Немченко потерял дар речи.

– Это как? – не понял он. Ему показалось на мгновение, что он ослышался.

– Ну, как? Отнесли в пустой гараж, да мусором привалили.

Вадим ощутил холодный пот на лбу.

– Вы что ее убили? – спросил он.

– Зачем же грех на душу брать? – хохотнул Сашок. – Она и сама окочурится.

У Немченко больно свело скулу.

– Что вы с ней сделали? – с трудом выговорил он.

– Да все перепробовали, – огорченно ответил Саня. – И резали, и жгли. Весь арсенал, но – тщетно. Молчит.

Это стало последней каплей.

– Вы что, – взорвался Вадим, – совсем озверели? По беспределу пошли?! Вы что устроили, а? Вам что, дебилам, крови мало? Она же вообще не причем!

– Вы же сами, шеф, сказали – поговорить, – оторопел Саня.

– Поговорить!!! – заорал Немченко. – Это открыть рот и зашевелить губами! Слова, понимаешь?! Разговор, знакомое слово?! В крайнем случае, укол сыворотки сделать! И все!

Саня тяжело засопел в трубке.

Немченко вскочил.

– Не надо думать! – продолжал он. – Это вредно! Надо просто делать, что говорят! Ну, зачем, объясни мне, зачем, вы ее пытать начали?!

– Так она вообще вначале ничего не говорила, – попытался оправдаться Сашок. – Только, когда раздели, колоться стала.

– Б….! – выругался Немченко. – М…. конченные! Все трое! Где вы ее оставили?! Далеко от нашего гаража?

– Прилично, – подумав, ответил Саня. – Гаражей пять.

Вадим стравил воздух сквозь стиснутые зубы. Получилось очень похоже на закипающий чайник.

– Вы совсем е…! – объявил он. – Ты соображаешь, что начнется, если ее найдут?! Ты понимаешь, что менты начнут все гаражи шерстить в первую очередь! А на кого наш оформлен, а? Не на тебя ли часом?! Три дауна, б…! Бегом! Дуйте туда!

– Зачем?

– Что значит, «зачем»?! – еле сдерживаясь, чтобы не расколотить телефон, орал Немченко. – Быстро дуйте обратно. Девчонку достать и отвезти в больницу.

– Шеф, может завтра, а? Сегодня футбол по телеку…

– Быстро!!! – Вадим заорал так, что у него самого заложило уши. – Дебилы, б…! Футбол тебе, козлу! Я тебе, б…, устрою футбол! Быстро назад! И молитесь всей своей компанией м…., чтобы она жива была! Понял?!

– А если…

– Никаких если! Всех перестреляю! Быстро, я сказал! Доложить мне немедленно, как закончите!

Он швырнул телефон на диван и в бешенстве заходил по кабинету кругами. Мобильной связи доставалось обычно крепче всего. Свои телефоны Вадим менял с завидной регулярностью. Покупая очередной, он частенько раздумывал, а не распрощаться ли так же и с подчиненными.

– Лена! – прокричал он.

Лицо секретарши через мгновение появилось в дверях.

– Да, Вадим Дмитриевич?

– Организуй мне коньяку.

– Вам же нельзя…

– Быстро!

2

Дима Стременников позвонил через полчаса.

– Успокоился? – спросил он. – Отошел?

Немченко уже допивал второй стакан.

– Что, Саня наябедничал? – поинтересовался Вадим, закусывая лимоном.

– Зачем ты наших прессингуешь, Вадь? – вместо ответа сказал Стременников. – Они ведь стараются.

– Я вижу, как они стараются, – пробурчал Немченко. – Мне нужен Тензор и точка. Девка-то здесь причем? Может, теперь весь город перережем? Хрена с два. Сам не буду и другим не дам. Я не беспредельщик какой-нибудь, понял?

– Ты же сказал, что готов на все ради дочери, – напомнил Стременников.

– На все, но не на все, – ответил Немченко. – В любом деле и в любой ситуации надо оставаться человеком. Да, я убивал и буду убивать, если это необходимо. Моральных терзаний по этому поводу у меня никогда не будет. Но что бы так, дико, безбожно… никогда.

– Нам надо идти до конца.

– А я и пойду до конца, – согласился Вадим. – Но у меня, не поверишь, есть принципы. Есть свое лицо, которое я не желаю потерять ни про каких условиях. И я не хочу, вернув Машку, смотреть на нее и думать, скольких безвинных из-за нее отправилось на тот свет.

– Вадя, очнись, – сказал Дима. – У Тензора нет никаких принципов.

– А у меня есть, – отрезал Немченко. – И я не считаю себя по этой причине слабее. Короче, я сейчас поеду к Палтусу, а ты проконтролируй ситуацию с девушкой.

– Для наших это может быть опасным. Больница, менты по дороге…

– А мне плевать, – равнодушно отозвался Вадим. – Разрушать научились, пусть теперь и стоить научатся. А если их примут, что ж, значит, судьба. Тогда они строить научаться в буквальном смысле.

– Так нельзя, Вадь, – помолчав, заметил Дима. – Это же наши люди.

– Хрена с два, – не согласился Немченко. – Только так и нужно. Я – не палач и не маньяк. И не желаю иметь с ними дело. Я – такой, какой есть: отец, потерявший дочь. Но если будет надо, я любого сотру в порошок.

Андрей Симонов

1

Очень трудно любить.

Очень трудно любить, когда знаешь, что твоя любовь не способна вернуть все на круги своя. Но ничего не можешь с собой поделать.

Каждый день засыпаешь и просыпаешься с именем любимого человека на устах, говоришь с ним, смеешься с ним, делишь, как раньше, свою жизнь на двоих.

А сам, подсознательно знаешь, что это обман.

Знаешь, что твоей любви НИКОГДА с тобой не будет.

Кошмарное слово – НИКОГДА…

Я иду по тропе безумия.

Я верю, что ничего невозможного нет.

Я верю в моего бога, со странным именем Тензор.

Давай я расскажу тебе немного про него.

Обычный парень моего возраста.

Худоват, лицо всегда сосредоточенное и строгое. Спокоен и уверен в себе. Однако, в нем есть что-то от театрала. Такие обычно нравились Оле, ну, твоей подруге, помнишь же ее. Представила? Да, ничего в нем нет необычного. Он просто сошедший на землю Бог.

2

Наша первая встреча состоялась в шумном кафе.

Вокруг были какие-то люди, а я сидел, смотрел на своего ожившего бога.

С ним были двое; впрочем, они совершенно не относятся к делу.

На что я готов пойти ради твоего возрождения, спросил меня он. На все, отвечал я. Как можно пренебречь единственной надеждой? Как можно пренебречь протянутой рукой? Рукой ли друга, несомненно, спросишь ты. Рукой бога, отвечу я. А небожителям хорошее и плохое неведомо.

Я попросил доказательств. Доказательства были с ним, в багажнике машины на стоянке. Там оказалась мертвая собака, холодная, как лед, смерзшаяся в застывшее полено.

Тензор склонился над трупом, проделал сложные пассы руками, что-то зашептал на странном языке.

И ты не поверишь, Ната! Мертвая собака вдруг ожила! Вначале задергались лапы, потом проснулся хвост, а затем она подняла голову, навострив уши. И пока я столбом стоял возле багажника, ожившая тварь спрыгнула, обнюхала мои ботинки и, отбежав до ближайшего дерева, совершила свои собачьи дела.

– Пес вчера был сбит лесовозом, – пояснил мне Тензор. – Утром ребята, – он кивнул на своих спутников, – на дороге нашли. Надеюсь, этого достаточно?

И я окончательно поверил.

Я стоял у его машины и тихо про себя молился.

– Когда? – спросил я. – Когда ты оживишь мою…девушку?

– Скоро, – отвечал мне мой Бог. – Очень скоро.

Уже у него в гостях я увидел календарь с обведенной красным датой. Календарь лежал на столе в гостиной, и я почему-то сразу подумал, что это обведенное число и есть дата нашей встречи.

Действительно скоро. Ты не поверишь, осталось всего…

Любимая, прости, меня зовет ОН. Ему требуется моя помощь в каком-то деликатном деле. Конечно, я помогу. Конечно, я сделаю все для твоего возвращения.

Потому что, я верю, – все пройдет нормально.

Я верю, что мы снова будем вместе.

Я верю, что теперь уже навсегда.

Виктор Гарин

1

К гаражному кооперативу они, проклиная пробки, подъехали уже в сумерках.

– Ну и помойка! – удивленно воскликнул Сергей. – Я не знал даже, что в Москве такие места есть!

Дорога упиралась в старые металлические гаражи. Крыши кое-где просели под тяжестью снега. Вокруг, насколько хватало глаз, были только покосившиеся двери, ржавчина, облупленная краска. Перед ними был апофеоз запустения, разрушения и тлена.

– Есть места и похуже, – сказал Гарин, останавливая джип. – Ты вот что, приляг и поскользи. А я выйду, осмотрюсь, прогуляюсь.

Скольжением называлась техника отделения ментальной оболочки от физической. Ею Сергей давно овладел в совершенстве. Нематериальное «я» могло проходить сквозь стены, летать и даже дразнить приходящих в исступление животных. Собаки чуяли чужое присутствие, бесились, лаяли, но сделать, конечно, ничего не могли.

– Ладно, – кивнул Ивлев. – Ты только осторожнее.

Гарин вылез из прогретой машины на хорошо утрамбованный снег.

Быстро смеркалось. Небо над головой было черно-синим, чистым, почти прозрачным. Кое-где уже нерешительно поблескивали звезды. Приближалась холодная зимняя ночь, с хрустом заледеневшего снега, лютым морозом и замерзающим в воздухе дыханием.

Он тщательно застегнул дубленку и поднял воротник.

Ну, что же, посмотрим, подумал Гарин, чувствуя, как холодные щупальца осторожно пробираются по рукавам к телу.

Он почему-то вспомнил свою армейскую бытность, когда, в карауле, им выдавали необъятные тяжелые тулупы, неудобные ватные штаны и высокие негнущиеся валенки. Ходить в этой сбруе было практически невозможно, но как удобно в ней было спать! Виктора приводили на пост и, едва разводящий со сменой удалялся на приличное расстояние, он заваливался в снег, моментально вырубаясь. Главными на объекте, конечно, были собаки. Приближение людей они чуяли за версту и принимались исступленно лаять. Поэтому Гарин, выдвигаясь на пост, всегда с собой прихватывал большую горсть сухарей. Может быть, именно благодаря такой крепкой дружбе с местными шавками, его не разу не вытаскивали за шиворот, пригревшимся в очередном сугробе, забившим на караульную службу и совсем позабывшим про автомат.

Эх, подумал Виктор мечтательно. Сейчас бы сюда тот тулупчик! И валенки, которые, несомненно, тоже бы не помешали.

Он заставил себя сосредоточиться на дороге.

Суда часто приезжали. Судя по отпечаткам шин, большие и тяжелые грузовики. Впрочем, были и легковушки.

Виктор прошел через разломанные ворота, настороженно оглядываясь по сторонам. Здесь могли быть дикие собаки, одичавшие в большом мегаполисе и превратившиеся в городских волков. Гарин много слышал о таких нападениях, поэтому, сделав еще несколько шагов, он достал пистолет и снял его с предохранителя.

– Серега, ты как? – мысленно спросил он.

– Проверяю, – рассеянно отозвался телепат. – Левая сторона.

– Я тогда тронусь по правой, – сказал Гарин.

– Идет.

Жаль, что я не прихватил фонарик, подумал Виктор. Жаль, что его у меня вообще нет в машине. Минут через двадцать придется двигаться в полной темноте. И тогда какой из меня разведчик? Никакой. А ведь где-то здесь, если мы правы, могут быть двое.

О столкновении в кафе и его результатах ему сообщил по дороге Тарас.

– Девушку увезли, – вздохнул он. – Если это Немченко, то, сам понимаешь, она вполне может оказаться там же, в гаражах, вместе с его племянником.

– Это совсем недалеко до кафе, – согласился Гарин.

– Поэтому, внимательнее, Вик. Максимальная осторожность. Жаль, отправить к тебе некого.

– А Кравченко?

– Барс застрял в пробке, а Толя занимается Житцовым. Они его около дома сторожат.

– Думаешь, появится человек-факел?

– Почти уверен.

Так что, вполне возможно, что моей помощи ждет Тимофеева Таня. И хотя, Немченко никогда не слыл беспредельщиком, черт его знает. Люди склонны меняться к худшему. Она, конечно, испугана, молится Господу и не знает, кто выступит его посланником. Будет очень удачно, если им окажусь я.

Он свернул на правую линию темных молчаливых гаражей, рядом с покосившейся «Доской объявлений». Под растрескавшимся стеклом белели рваные бумажки. Продается, сдается… Продаю… Снег скрипел под его подошвами. И это был, наверное, единственный различимый звук в холодной пустоте и сгущавшемся мраке.

Гараж номер «119» увидел номер на воротах Виктор. 120, 121…

Ряды металлических дверей плавно уходили влево.

– Ничего, – разочарованный Сергей возник в его голове. – Иду к тебе на правую сторону.

– Дерзай, – невольно кивнул Гарин.

– А ты чего так нахохлился? – ехидно поинтересовался Ивлев. – Холодно что ли?

– Ага, – буркнул Гарин. Ноги в районе колен уже совсем промерзли. – Сколько сейчас градусов, интересно?

– Я смотрел перед вылетом – минус пятнадцать. Хорошая зимняя ночь.

– Прекрасная, – хмыкнул Виктор. – Только я лето больше люблю.

145,146…

– Вик! – воскликнул Ивлев.

Гарин замер.

– Что? – спросил он.

– Я нашел, – голос Сергея изменился.

– Палтуса?

– Девушку, – незнакомым голосом ответил телепат. – За поворотом, третий гараж слева. Быстрее, Вик, ты еще успеешь!

Гарин рванулся.

– Она одна? – на бегу спросил он. – А Палтус где?

– Рядом никого нет. Ее бросили, Вик! Ее…

– Подбери сопли! – рявкнул Виктор. – Проверь Палтуса! Быстро!

Он бежал, чудом сохраняя равновесие на скользком укатанном снегу.

Не может быть, думал Виктор. Не может быть, чтобы Немченко приказал ее пытать, насиловать, мучить. Он не такой, у него же есть стержень. Девчонка не причем, это все знают! Она…

– Остальные гаражи пусты, – сообщил Сергей.

– Быстро возвращайся в машину, – говорить было трудно. Обжигающе холодный воздух раздирал легкие. – Гони ее сюда, в темпе!

Гарин вылетел на другую сторону, зацепившись, чтобы не упасть, рукой за металлический угол. Ноги протащили его по инерции дальше. Так, быстро считал Виктор. Первый, второй… вот он! Черные, едва прикрытые ворота, облезлый навесной замок, тьма внутри. Он вцепился в тяжелую створку. Дверь с оглушающим скрипом поползла в сторону.

Гарин остановился на пороге, пытливо вглядываясь в темень.

Где же ты, Таня? Где тебя искать, девочка?

Виктор полез по карманам в поисках зажигалки. Один карман, второй, черт, да где же она! Пальцы замерзли и плохо слушались.

Сейчас, Танюш, потерпи, бормотал внутри Гарина какой-то незнакомый голос. Я уже здесь, сейчас.

Позади него рыкнул джип и ослепительно вспыхнули фары.

Серега, хлопнув дверью, выскочил из машины, а Виктор сейчас же увидел девушку. Он замер, всматриваясь и не веря. Руки его выронили найденную, но теперь бесполезную зажигалку. От ослепительной ненависти ему на мгновение стало жарко.

Такого зверства Гарин не видел уже очень давно.

2

Виктор вытащил едва прикрытое мусором посиневшее тело. Его взгляд заметался по страшным ранам. Рубцы, рубцы, рубцы. Совсем свежие, едва схватившееся на морозе. Почерневшие.

– Да что же это?! – открыл рот Сергей.

– Чего встал, как столб?! – заорал Гарин, срывая с себя дубленку. – В офис звони! Что ей вколоть, чтобы выжила?!

Он накинул дубленку сверху и осторожно перевернул девушку. Поднял на руки безвольное тело. Таня была еще жива. Спутанные волосы, запекшаяся кровь на лице, превратившемся в сплошной синяк. Губы, почерневшие от холода, едва курились неразличимым дыханием.

Он с трудом дотащил ее до машины.

– Заднюю дверь открой! – приказал, задыхаясь, Виктор.

Серега засуетился вокруг.

Вдвоем они опустили тело на заднее сидение. Ивлев, запрыгнув, склонился над девушкой с аптечкой.

– Узнал, что колоть?

Сергей кивнул, не глядя, протягивая телефон.

– Петровский на проводе.

– Слушаю, – все еще пытаясь отдышаться, сказал Гарин.

– Ну, как она?

– Загрузили, – коротко ответил Виктор. – Вроде пока жива.

Гарин внимательно осматривал себя в свете фар. Крови видно не было. На всякий случай, он схватил горсть снега и обмахнул ботинки.

– Готовьте реанимацию, – сказал он Тарасу. – Девчонка совсем плоха, того и гляди помрет.

– Ее везти – риск, – напомнил Петровский. – Твои документы еще не готовы.

– Да, знаю я, – отмахнулся Гарин.

– Решать тебе, – сказал Тарас.

Решать, подумал Гарин. Опять решать мне, черт возьми.

– А что решать-то? – спросил он. – Предлагаешь, девчонку здесь бросить?

– Я могу отправить к вам людей.

– И когда они будут? Когда она помрет уже?

– Ты молодец, Виктор, – помолчав, сказал Петровский.

– Я знаю.

– Будь осторожнее, – напутствовал Тарас.

Закончив разговор, Виктор на всякий случай тщательно протер ручку двери.

– Риск, – подумал он, отряхивая руки. – А когда в моей жизни не было риска?