Текст книги "Чернокнижник. Черная Месса"

Автор книги: Кирилл Клеванский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

– Если отдашь книгу, – Смит ловко крутанул бастард и с лезвия слетела вся кровь. До самой последней капли. – Дам четыре дня форы.

Четыре дня – ну прям отсыпал от щедрот души.

– Я знаю про голема, – покачал головой Алекс, принимая то, что он считал за боевую стойку.

– Как только ты отдашь книгу, все закончится – голем уснет.

Вот только Дум не мог этого сделать. Он не был героем из детских книг, чтобы пожертвовать своей жизнью ради кого‑то. Он был простым, теперь уже Питерским парнем, попавшим в неслабый переплет. И Смит понял это.

Фанатик поднял меч на уровень груди и схватил его двумя руками. Вены вздулись на мускулистых окровавленных руках. Взгляд серых глаз был по стальному спокоен и столь же остер, и опасен. Только в этот момент Дум осознал, с кем он решил ввязаться в схватку на мечах.

Мечник Ордена препарировал его взглядом. Разделывал на мелкие кусочки в буквальном и переносном смысле. Он видел все движения, которые Дум еще не совершил; чувствовал все его намерения и практически читал мысли. Проклятье! Стоило бы Алексу сделать шаг, как он тут же оказался бы нашинкован в салат.

Джон не стал долго ждать и изучать противника потому как изучать, банально, было нечего. Искариот шагнул вперед, вытягивая правую руку. Делал он это плавно, даже легко, но клинок выстрелил с безумной скоростью.

Только реакция и инстинкты помогли Думу избежать страшной раны. Вместо этого он отделался лишь неглубокой царапиной на правом плече.

Смит, все с тем же каменным лицом, развернулся на пятках и лениво крутанул клинок. Тот проплыл по воздуху и Дум уже было собрался принять его на плоскость собственного меча, как бастард внезапно нырнул под руку Алекса и ужалил в бедро, погрузившись в плоть на два дюйма. От боли юноша стиснул зубы и неуклюже отошел назад.

Думу бы хоть пару секунд, чтобы понять что происходит и как выпутаться, но Мечник не дал и мгновения. Он сохранял напор, нанося удар за ударом. Острие сверкало у сердца, живота и самых глаз. Лезвие свистело по конечностям, оставляя длинные порезы и царапины. Маг как мог отбивался от ударов.

Вот он поднырнул под выпад, чтобы в следующий миг оказаться сбитым хлестким ударом по ногам. Вскочив, юноша попытался достать соперника ответным ударом наотмашь, но фанатик лишь неохотно парировал, отклонив Скорбь в сторону.

Смит, использовав удар противника, дернул плечом и выпрямил руку. Меч взвился скорпионьим жалом и рассек левый бок, разрезав мышцы и чудом не задев внутренние органы.

Дум захрипел и покачнулся. Он все еще махал адским клинком, надеясь хоть как‑то задеть Джона, но тот оставался невредим. Он двигался в лучших традициях "порхающей бабочки", а жалил похлеще любой "осы".

Шаг за шагом он крутился между пародий на удары юноши, раз за разом он доставал клинком вражеское тело. И это каменное лицо с глазами, полными жалости, выводило Дума из себя.

Проклятье! За эти неполных три дня он выжил в немалом количестве передряг не для того, чтобы сдохнуть на финишной прямой! Зарычав от боли и гнева, Дум бросился в атаку. Он выставил меч на манер копья и тараном ринулся на Искариота. Хантер лишь разочарованно помотал головой и, плавно проскользив в сторону, банально поставил подножку.

Дум растянулся на полу, погружаясь в озеро пахнущей железом крови. Клинок он не выронил только потому, что Скорбь нельзя выронить. Джон же, что‑то прошептав, опустил руку и Дум закричал. Закричал от боли, когда горячая сталь медленно прошла сквозь его левое предплечье, царапая кости и разрывая сухожилия.

– Глупая попытка, – Джон медленно поворачивал клинок и Алекскричал все сильнее, разрывая собственные губы. Скрежет металла о кости заставлял его бить ногами о пол, в глупых попытках освободиться, причиняющих еще больше боли. – Я переоценил тебя, маг. И все же ты заслужил право на молитву…

Смит вытащил клинок и придавил Дума ногой, больно вдавив каблук в позвоночник. Начав читать "молитву", он будто маятником отмерял последние секунды жизни юноши.

Алекс лежал, будучи не в силах пошевелить даже пальцем, не то что ногой и рукой. И самое страшное, при нем все еще была метка Балтаила. Стоило только призвать, только подумать об этом, как демон явился и помог бы, потребовав "небольшую" цену.

Дум мог поклясться, что чувствовал искусителя рядом с собой. Его легкую насмешку, глумливую полуулыбку банкира, знающего, что рано или поздно клиент придет к нему и попросит о кредитном хомуте.

И, наверно, любой нормальный человек с радостью схватился бы за такой шанс. Но как часто замечал Керк, Дум находился слишком далеко от понятия "нормальный".

Завопив, парень извернулся, скидывая со спины ногу. Джон прервал молитву. Он явно не ожидал такого от, как он думал, обессилевшего и сломленного юноши. Всего на секунду замешкав, Смит нанес удар, но эта секунда – все чего желал Алекс.

Плоскостью клинка он отвел удар в сторону и тот вместо горла пронзил левое плечо, окончательно превращая руку в бесполезный кусок мяса.

Вот только вместо крика, Дум плотоядно улыбнулся и выпрямил правый локоть…. Балтаил, наверно, кричал от гнева и разочарования… на лицо закапала теплая, человеческая кровь. Черная Скорбь жадно вгрызлась в плоть Джона Смита, пронзив его от живота и до самого горла.

Священно – проклятый меч выпал из ослабевших рук, а следом рухнул и сам Мечник. Он упал на бок, совсем рядом с Думом. Так близко, что тот мог почувствовать, как с синеющих губ срывается последний вздох.

Демонический клинок, оружие Абаддона явно не насытилось этой резней. Оно хотело только одного – пить кровь и Алекс с трудом изгнал его из мира, буквально вытолкнув за пределы реальности. Клинок вспыхнул черным пламенем и исчез, оставив после себя легкую, почти незаметную мглистую дымку.

Парень лежал на спине в озере крови и его дыхание становилось все ровнее. Он выжил. Он справился. Все тело болело, от ран мутило, левая рука не слушалась, но Дум был рад. И в момент, когда он уже хотел чуть ли не закричать от радости, услышал крик. Чужой.

– Нет! – донеслось до слуха Алекса.

Страшное "нет", смешанное с отчаянием и разбавленное рыданиями.

– "Ах да", – подумал он. – "Девушка – гвардеец".

Раненная, она все так же полусидела у скамьи, держась руками за раны. На щеках блестели дорожки слез, дрожали губы, а в глазах Дум обнаружил все то же обещание мести, что и у луп – гару.

Парень с трудом поднялся, по дороге стягивая с руки поверженного Хантера наручные часы. Зачем? Может как память о победе, а может как символ собственной живучести.

С трудом он доковылял до леди, неспособной произнести ничего, кроме бесконечного "нет". Видимо сильно любила…

Здравый смысл подсказывал убить её, потом забрать меч и добраться с Лизой до госпиталя, а дальше – будь что будет. Вот только на сегодня уже было достаточно смертей.

– Меня зовут Александр "Дум" Думский, – прохрипел парень, показательно застегивая зубами на правом запястье браслет элитных часов. – Я буду тебя ждать.

С этими словами юноша развернулся и поковылял в сторону обморочной Стронтон. А ведь она еще легко отделалась.

– Убийца, – донеслось до парня, когда тот уже почти дотащил блонди на себе до выхода.

Дум замер, не решаясь обернуться.

– "А ведь она права" – мысленно вздохнул он. – "Чертовски права".

И с этими мыслями уцелевший в резне маг открыл двери, подвала, из которого на свободу вел потайной ход, оставленный здесь мафией со времен контрабанды алкоголя во время сухого закона. Так что можно сказать, наступал новый, светлый день, в котором больше нет ни безумных Фанатиков, ни кровожадных оборотней, ни голодных вампиров, ни даже амбициозного темного мага Брита и его дочери – стервы – некромантки Джин.

Черт возьми, это был, пожалуй, один из лучших новых дней в жизни Дум! Вот еще бы Лиза весила чуть поменьше, но поди намекни о таком девушке… Резня в церкви, в таком случае, покажется легкой разминкой!

Глава 9. Новый рассвет

Когда человек просыпается на больничной койке, первая его эмоция – смятение. Это немного напоминает то чувство, когда выходишь из тумана на освещенную улицу. Словно выныриваешь из воды, делаешь глубокий вдох и только после этого мозг начинает работать, а мысли заглушают инстинкты.

У Дума все было не так.

Очнувшись, он первым делом с руки. Но, слава Змею, они не были ничем пристегнуты. И только проверив этот факт, Алекс начал смутно припоминать собтия, приведшие его сюда. Кажется, он тогда понял, что не был самым умным.

Выбравшись из потайного тоннеля. Он тут поздоровался с крепкими ребятами из S. W.A. T и умниками из АНБ. Кажется они знали про тот выход и караулили его там. Ну а следом резкий удар прикладом по голове и здравствуй забвение.

– Слава богу, – выдохнул Алекс, опять проверяя свободные запястья и тут же сморщился от боли.

Даже такая нехитрая "молитва" ожгла его грудь, на мгновение выжигая на коже произнесенные слова. Странно, но Дум был рад этой боли, но куда больше тому, что у входной двери не было охранника с автоматом наперевес.

Белые стены, шумящий компьютер, показывающий кардиограмму, удобная, но слишком уж высокая кровать и яркий свет, льющийся сквозь жалюзи, повешенные на большие окна из стеклопакета.

– Неплохо выглядишь.

Хлопнули крылья и на подоконник с той стороны окна уселась небольшая черно – белая ласточка.

– Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть, – на полном серьезе произнес парень.

Керк немного шокировано склонил голову на бок и пару раз хлопнул крыльями.

– Эй, вундеркинд, я начинаю опасаться за твое здоровье.

Дум осмотрел себя. Левую руку, от запястья до плеча, закутал гипс. На правом бедре и боках – тонкие ниточки заживающих шрамов от уже снятых швов. То же самое было и на груди. Каким‑то чудом не пострадала только правая рука.

– За ментальное, – в своей извечной насмехающейся манере пояснил Дух Проводник.

Дум потрогал шрамы – почти не болели, да и кожа потеряла розоватый оттенок, успев загрубеть и потемнеть.

– Как‑то быстро они зажили, – протянул пациент.

– Быстро? – фыркнул Керк. – Ты три недели лежал в коме. Только вчера вышел.

Дум поперхнулся и откинулся на подушку. Теперь понятно почему так колит в конечностях и следы на руках от игл инжекторов.

– Не помню…

– Тебя накачали снотворным, а потом долго вытаскивали всякие трубки и провода. Короче – делали из киборга человека.

Ну да, наверно только в фильмах человек просыпается, а потом идет крушить всех врагов на право и на лево… Кажется в нем Сигал еще играл.

– И все равно…

– И все равно надо головой думать! – взорвался Дух, нервно клацая коготками по жестяному листу. – Магическое истощение это тебе не шутки. Да еще и с такими ранами… Хорошо хоть вообще выкарабкался! Девчонку ту еще тащил, герой недоделанный!

– Что с ней?!

Дум попытался было сесть, но тело отозвалось тянущей, ломающей болью.

Проводник произнес нечто нецензурное и одним взмахом поднялся в воздух.

– Сам сейчас и спросишь, – буркнул он и скрылся в листве.

Дверь открылась и в помещение вошла Лиза. Высокая, но не слишком – не для подиума, но достаточно, чтобы вскружить голову любому молодому человеку. Длинные, шелковистые волосы обрамляли точеные плечики. Раньше белые, а сейчас загорелые, они идеально подходили к чувственным ямочкам у ключиц и высокой груди. Тонкая талия, подчеркнутая ремнем с овальной бляхой, узкие джинсы и высокие сапоги, в которых так красиво смотрелись её стройные ноги.

Одним словом, Стронтон выглядела как типичная разбивательница сердец. А родной блондинистый цвет и выразительные голубые глаза только усугубляли ситуацию.

– Привет, – немного робко произнесла она, меняя в вазе цветы.

До этого Дум даже не замечал, что рядом на прикроватном столике вообще хоть что‑то стоит.

– Никогда не понимал, почему мужчинам в больницу носят цветы.

– Если честно – сама не знаю, – кивнула она, но все равно заменила воду, а потом поставила три тюльпана.

– Хорошо, что не четыре, – натянуто улыбнулся Алекс.

Стронтон сперва не поняла, потом перевела взгляд на вазу и обратно, пока, наконец, не улыбнулась.

Дум не помнил с чего и почему, но следующим его воспоминанием стало то, как они вдвоем смеются в голос. Он – держась за живот, болящий не столько от смеха, сколько от ранений. Она – держась за ребра, стянутые скрытым одеждой корсетом.

Как выяснилось позже у блонди было сломано три ребра и многочисленные гематомы. Врачи всерьез опасались внутренних травм или даже кровотечения и потому продержали её неделю в соседней палате.

– Оказывается мы с тобой так близко жили. Буквально спали на одной кровати…

– Полегче, озабоченный. А то швы разойдутся, – напомнила Лиза, присевшая на край кровати. От неё приятно пахло хорошими духами. – С чего начать?

– Начать что?

– Не прикидывайся, – улыбка, все такая же теплая, как и всегда. – Наверняка тебе интересно что произошло, после того как тебя вырубили.

– Не вырубили, а воспользовались слабость и вероломно напали! – возмутился юноша.

– Свидетели рассказывают другое. Говорят ты даже вскрикнуть не успел!

Приятели переглянулись и снова рассмеялись. Не тяжело и натянуто, как недавно, а почти беспечно. Все опасности остались позади.

– Хорошо, – Дум отдышался и все же принял полу сидячее положение. – Рассказывай с самого начала.

– Если с самого начала, то твое дело закрыли…

– Мое дело, – прошипел парень.

Не стоило этого делать – Лиза тут же недовольно хлопнула его по коленке.

– Не перебивай, – строго произнесла она, вновь становясь похожей копа. – В общем, Метфилдов повесили на волков. И, пока ты снова не влез – они не перекинулись обратно. Что же до Локсли, Джин и взрывов в кафе и школе – списали на маньяка, в коего, к счастью, после смерти превратился тот твой лап – кенгуру.

– Луп – гару, – сквозь улыбку поправил Дум. – А что с девчонкой гвардейцем?

– Исчезла. Как и все они – а департамент получил благодарность от центрального офиса ФБР.

Алекс присвистнул. Как же глубоки корни ордена Искариотов. Прям не организация, а натуральная секта. У них, небось, и в Белом доме есть свои люди.

– Меч тоже забрали, – продолжила леди. – И, если что, мне пришлось сочинить весьма бредовую и от того правдоподобную историю по поводу твоих часов.

Дума как водой окатили. Он приподнял правое запястье и уставился на одну из спортивных моделей от Vacheron Constantin. Носить такие часы, все равно что "носить Феррари".

Кажется это были Quai de l'Ile, но с металлическим, а не кожаным ремешком. Алексу всегда нравились хорошие часы, но эти были просто отличными. Даже у его отчима таких не было.

Титановый корпус, боковые стороны и ободок из палладия, заводная головка – опять титан; темный циферблат с…

Парень ловко расстегнул браслет и прочитал гравировку: "Malo ad malum, bonum est bonum, et vita ad mortem". Выражаясь нормальным языком – "зло ко злу, добро к добру и жизнь к смерти". Немного пафосно, но ему неожиданно подходит.

– И зачем ты их вообще взял? – спросила Лиза, помогая застегнуть браслет.

– Трофей, – соврал Дум.

Тогда он не понимал, но сейчас чувствовал – такого было желание Черной Скорби и Черной Мессы. В пылу сражения он дал слабину и артефакты вторглись в его сознание, жонглируя мыслями и чувствами. Оставалось надеяться, что как и любой яд, их влияние со временем выйдет из души. Если же нет – Дум посмотрел на часы… Что ж, по крайней мере пока их влияние не слишком пагубно.

– И вот еще, – Лиза осторожно накрыла ладонью руку Дума. – Того ребенка уже забрала очень хорошая семья.

– Ну, хоть что‑то, – с небольшим запозданием ответил парень. – Хорошо хоть что вообще забрали. Небось устроили из этого целое шоу… Кстати о шоу, – Дум обвел взглядом одиночную палату, дорогую механизированную кровать, мониторы и плоский телек на стене. – Вряд ли такую роскошь покрывает моя страховка. Вернее – её отсутствие.

– Штат платит, – подмигнула девушка. – Отец устроил в мерии настоящий скандал, вот бюрократы и расшевелились. Ты ведь у нас теперь герой – в одиночку поймал и обезвредил опасного маньяка и помог ФБР с волками. И при этом все время подвергался несправедливым нападкам.

– Вряд ли они того же мнения.

– А кому какое дело, – пожала плечиками леди. – Единственная свидетельница уже успела все рассказать, а господа из местной газеты – растрезвонить по округе.

Алекс зажмурился и отдышался – в энтузиазме блонди не откажешь.

– Только не говори мне…

– Ага! – радостно воскликнула Лиза. – Как только все узнают, что ты очнулся, думаю стоит ждать репортеров из Нью – Йорка. Плюс из твоего поссольства какие‑то дядьки чуть ли не каждый день приезжают.

Вот только посольских акул политологии и камер репортеров ему не хватало. Покажут рожу по телеку, и все Искариоты будут знать в лицо виновного в смерти целого отдела. Впрочем, свое недовольство парень решил оставить при себе. Она ведь хотела сделать как лучше, да и если все пройдет как задумано, то проблема отпадет сама собой…

– Кстати об этом, – леди внезапно поникла, пытаясь сделать вид что нисколько не изменилась в настроении. Плохая из неё лгунья. – Мы пропустили начало занятий. Я – в школе. А ты – в университет.

Ну, на этот счет у Дума было собственное мнение. В конце концов, его план еще не был отработан до конца. Оставалась одна маленькая деталь…

Подмигнув девушке, он смело нажал на кнопку вызова медсестры. Пора завязывать с пребыванием в ненавистных стенах больницы.

Перед тем как в палату вошла миловидная сестричка, Дум посмотрел на ладонь Лизы. Та все еще держала его за руку… Единственный человек во всем мире, чьи прикосновения не вызывали у него неприязни. Пожалуй, только по ней он и будет скучать…

* * *

Номер в местной гостинице не был даже близок к званию «шикарен». Обычная комнатушка в мотеле, но хорошо хоть это выдали. Стоя у зеркала, Алекс готовился к торжественному приему в посольстве в его честь. Как же – прям «герой нашего времени». Сейчас будут чествовать и может даже дадут какую‑нибудь хвалебную грамоту.

Затянув галстук, Алекс пошевелил левой рукой. Пальцы слушались плохо, но в целом все было в порядке. Спасибо приобретенной с годами бережливости, обезболивающие были выпиты не все. И в кармане фрака еще лежало несколько пилюль.

Из больницы героя выпустили на третий день после пробуждения. Хоть бюрократы и раскошелились, но их заботливо взращенные жабы не хотели расставаться даже с крохами бюджета, так что с этим проблем не возникло. Еще через два дня пришлось самостоятельно ломать гипс, так как восстановившаяся Черная Воля действовала на все сто.

Все же хорошо быть магом – заживает как на собаке.

– И ты продолжаешь гнуть свою линию.

– Не гнуть, а вязать, – пропыхтел юноша, пытаясь сделать нормальный узел, а не то убожество, что у него получалось.

Керк сидел на шкафу и чистил перья. Порой он бывает слишком… птицей. В такие моменты Алекс чувствовал себя настоящим идиотом. Нет, ну серьезно – разговаривать с ласточкой.

– Юмор у тебя так и не пророс, гений, – Проводник перелетел со шкафа на плечо парня и к изумлению последнего, при помощи клюва и лап ловко завязал узел. – То что ты собираешься сделать, с натяжкой можно назвать адекватным, не то что гуманным.

– Хартию я не нарушаю, – в который раз напомнил Дум.

– Это меня и пугает, – вздохнул Проводник. – Ты слишком быстро научился лавировать между буквами закона. Просто помни, что все плохое, что делаешь ради того, чтобы сделать больше хорошего, все равно остается плохим.

С этими словами ласточка гордо вылетела в открытое окно, насколько вообще можно гордо улетать. Вообще в последнее время Дух появлялся очень редко. Обычно для того чтобы сделать пару насмешливых замечаний, осуждающе покачать головой или просто поесть, благо Дум купил в зоомагазине птичий корм.

Надев пиджак, Алекс в последний раз посмотрелся в зеркало. Приталенный черный костюм тройка, купленный в местном магазинчике был ему великоват, но за неимением альтернативы, да и красный галстук к нему подходил. И если бы он был впору, Алекс выглядел бы весьма достойно, а так – ну, для обеда сойдет.

Не оборачиваясь, Дум вышел из комнаты, спустился по лестнице в холл и закрыл за собой дверь на ключ. Чтобы сегодня не случилось, сюда он не вернется в любом случае.

У поребрика его ждал подлатанный байк. Теперь он не выглядел таким же новым, как когда на него покусился Локсли. Крылья поцарапаны, ось покорежена, на колесах отсутствовало несколько спиц. И все же Алекс был рад прокатиться даже на таком. Все же первый боевой трофей.

Опустившись на кожанное сидение, Дум убрал подножку и мыском туфель дернул передачу, одновременно с этим правой рукой поддавая газа. Чоппер чихнул, рыкнул разок и сорвался с места. Как и при выходе – парень не оборачивался, оставляя за спиной все, что с ним произошло за последние дни. В гостинницу Виндлэйка он, конечно, не вернется.

Улица, как это всегда было, пронеслась за пару мгновений и вот юноша уже затормозил у дома шерифа. Неплохая такая "лачуга" в викторианском стиле. С неизменной башенкой у левого крыла и покатой чердачной крышей. В таком бы снимать какой‑нибудь сериал про школьниц.

Достав из багажника бутон белой розы, Дум взбежал по дорожке, взлетел на крыльцо и, манерно поправив галстук, позвонил. Примерно десять секунд он боялся, что ничто так и не нарушит тишину, но на одиннадцатый удар сердца дверь открыл мистер Стронтон.

Забавно, он нисколько не походил на свою дочь. Ну, точнее наоборот. Лиза нисколько не была похожа на этого коренастого, немного размытого брюнета. Только глаза были такие же теплые и глубокие.

– Добрый вечер, – с легкой смешинкой в глазах поздоровался он. – Чем могу помочь, молодой человек?

– А можно Лизу? – нарочито робко спросил Дум.

– И с какой стати я должен её звать?

– Но ведь…

Неизвестно сколько бы продолжался импровизированный спектакль, если бы не появилась блонди. В черном коктейльном платье, украшенном блестками и с глубоким вырезом на правом бедре, она выглядела как модель, заблудившаяся по пути на Неделю моды в Нью – Йорке.

Приколов бутон, Дум убедился в правильности выбора цветка. Тот нисколько не портил наряда, только подчеркивая его изысканность.

– Паап, – протянула она, одаривая родителя поцелуем в щетинистую щеку.

Тот только закатил глаза с видом человека, которому только что обломали весь кайф. Дум только пожал плечами и подставил локоть под аккуратную ручку леди. Даже странно как та могла держать в нежных пальцах нелегкий пистолет. Да и вообще все произошедшее сейчас казалось не более, чем тенью от бредового сна.

– Прости что так долго, – прошептала блонди, пока пара спускалась к мотоциклу. – Мама хотела проводить, но…

Договорить она не смогла. Дум тоже промолчал. Он уже чувствовал призрак смерти витавший в доме Стронтонов. Парень что ждет его новую подругу ближайшем обозримом будущем. Смерть от рака – всегда долго и неприятно.

В этом мире много горя, но одно из самых страшных – смерть родителей. С их кончиной словно обрывается какая‑то важная нить в глубине души. Нить, прочно связывающая тебя с миром детства и чего‑то тепло – сказочного.

– Не лимузин конечно, – попытался отшутиться Алекс, помогая Лизе забраться на байк. – но за неимением лучшего. Плюс мы же еще не в посольство едем.

– Перестань, – отмахнулась та. – Что может быть круче, чем заявиться в школу на мотоцикле?

Парень не стал напоминать, что сейчас в школе никого нет. И они туда едут только для того, чтобы Алекс потренировался в танцах. До официального приема в посольстве оставалось еще четыре часа и за это время юноша должен был научиться танцевать. Впрочем, так думала Лиза. На самом же деле это было небольшое представление, рассчитанное на них двоих…

Подав леди шлем, Дум уже привычным движением поднял подножку.

– Эй, мистер Думскх… Думска… мистер Дум! – раздался оклик. Шериф выглядел несколько обеспокоенным, хоть и старался скрыть это. – Пообещайте вернуть мне дочь вовремя и в сохранности!

Думу показалось, что на соседний столб приземлилась черно – белая ласточка.

– Конечно! – ответил юноша, помахав рукой на прощание.

Чоппер рыкнул и сорвался с места. Ветер ударил в лицо, взъерошивая и без того кудрявые волосы. Пояс нежно обвили тонкие руки, а на спине ощущалась тяжесть прелестной головы.

Со стороны это выглядело красиво. Платье и золотые волосы развевались на ветру, словно плыли по поверхности кристально чистого озера. А впереди парень в костюме и с красным галстуком, маяком горящим в темнеющих сумерках.

Приятели мчались к школе, догоняя постепенно зажигающиеся фонари, разрывающие холодные объятья все смелеющей ночи. На небе показались первые звезды. Ледяные и беспристрастные.

Алекс не видел, но догадывался, что Лиза сейчас любуется ими. Сам же он никогда не находил в ночных светилах ничего красивого или притягательного. Они даже пугали его – напоминания о том, что ты когда‑нибудь умрешь, а они все так и будут безмятежно сверкать, окрашивая ночь тусклым серебром. Зачем лишний раз думать о неизбежности – лучше уж любоваться дорогой. Она, в отличии от звезд, когда‑то да заканчивается.

Здание школы в этот поздний час немного напоминало замок, отстроенный на холме… Ну ладно, может не замок, а небольшая усадебка, лишенная всякого вкуса. Еще к тому же и полуразрушенная. Ныне вся в "лесах" и обложенная различными строй – материалами.

Оставляя железного коня дремать на стоянке, он не испытывал ничего, кроме легкого нетерпения. Скоро все закончится. Так или иначе, но закончится…

Школа встретила посетителей едким полумраком. Руководство удалось уговорить подать электричество, но те, видимо, пожалели генератор и зажгли только половину ламп. И то – строительных. Ну, спасибо хотя бы на том, что сами строительные были не здесь, а в кабаке.

В итоге, поблуждав по коридорам, ребята вошли в спортзал.

– Слабенькая у нас репетиция. Ни пунша, ни фанфар, – констатировал Дум, подавая Лизе банку Рэдбулла.

Та, немного удивив спутника, ловко открыла жестянку и вопрошающе приподняла напиток. Чокнулись, выпили. Стронтон так и вовсе осушила пол пинты до дна. Чувствовался опыт. Дум же только сделал вид, что пьет. Он в жизни не брал в рот алкоголя. Это была, так сказать, его Ахиллесова пята.

– Говорят на выпускном в пунш кто‑то, – Лиза подошла к столу с прожектором и начала играться со столпом света, как дети играются с пламенем зажигалки. – И кто‑то настолько напился, что решил заняться сексом прямо в туалете… Вот только забыл захватить с собой партнера.

Алекс улыбнулся. Дурацкая история, подтверждающая многие эпитеты Керка о молодежи.

– А он у вас чертовски большой, – вставил Алекс, обводя зал оценивающим взглядом. – В моей школе был раза в четыре поменьше.

– Наслаждайся, – хмыкнула Лиза.

Последнее воспоминание, связанное со спортзалом, перекликалось с первым пониманем того, что в жизни умение манипулировать умение важнее, чем хорошие кулаки. Что ж, сейчас Дум понимал, что важно и то и другое.

– Насладился. Прям по уши.

Стронтон толкнула его в плечо и подошла так близко, что можно было различить капельки влаги в уголках голубых глаз. Раньше такая близость к девушкам нисколько не заботила юношу, теперь же ему было трудно дышать. Сердце ударилось в галоп, а в штанах стало тесно.

– Может уже потанцуем? – с придыханием произнесла она. – Мы же ради этого сюда пришли.

Проклятье, как можно отказать, когда тебя спрашивают такой интонацией.

– А музыка?

Вместо ответа девушка что‑то пнула под столиком. Из обыкновенного магнитофона зазвучал попсовый рок – медляк.

– На приеме наверняка будет играть какая‑нибудь ерунда, – прокомментировала Лиза. – Так что я решила выбрать что‑нибудь получше.

Дум ничего не сказал – о вкусах, в конце – концов, не спорят. Да и какая разница под какую музыку обнимать красивую девушку.

Блонди тем временем положила левую руку парня себе на талию. Свою правую – ему на плечо, а после их пальцы переплелись. Сердце перешло с галопа на скорость Формулы 1. Рубашка прилипла к спине и Дум еле сдерживался, чтобы не броситься к ближайшему куллеру за водой.

Стронтон двигалась аккуратно, без всяких вальсирований и прочей атрибутики выпускного. Может переживала за сохранность ног, а может не хотела выставлять партнера полным неумехой.

– А ты неплохо справляешься, – тихо сказала леди.

– Спасибо, – только и смог выдавить ошеломленный юноша.

– Для человека, который не умеет танцевать.

Нехитрая шутка разрядила атмосферу и Дум осмелел настолько, что рискнул вести танец. Её сладко пахнущая кожа слегка искрилась в полумраке. Наверняка какая‑то специальная косметика или крем или еще что‑то, что используют женщины, чтобы обмануть взгляд мужчины. Думу было все равно. Природная ли это красота Комеденти, искуственная как у какой‑нибудь топ – модели или нечто среднее – Лизы, он просто хотел побыть немного обычным человеком.

Не черным магом, у которого украли детство и заставили слишком рано повзрослеть. И уж точно не убийцей, за три дня отправившим на тот свет столько душ, сколько не имеет на своем счету иной маньяк.

– Не поверишь, но еще этой весной я мечтала получить корону королевы бала.

Дум действительно не поверил.

– Серьезно?

Лиза кивнула и положила голову на плечо парню.

– Я думала мы когда‑нибудь будем стоять на сцене вместе.

Понятное дело она говорила не о нем, а о мертвом отпрыске Метфилдов. Ну, может в этом и было что‑то рациональное, навеянное девчачьими сказками о принцессах и принцах. В итоге выпускной это те несколько часов, где каждая может побыть принцессой в объятьях принца, как бы сопливо это не звучало.

– Как думаешь, что будет теперь? – спросила она.

Магнитофон давно замолк, и они продолжали кружиться в тишине. В свете прожектора падали хлопья пыли, забавно охарактеризовавшая не только поддельную репетицию приема, но и весь город в целом. Пыльный, скучный, даже после пронесшегося сверхъестественного шторма и доброго десятка смертей – скучный.

– То же, что и раньше.

Стронтон потерлась щекой о плечо и задумчиво протянула:

– Хорошо бы.

Дум дернулся. Для неё все произошедшее оставалось страшным кошмаром, в то время как для него – глотком свежего воздуха. Сейчас они стояли как никогда близко друг к другу. Настолько, что Алекс ощущал ритм её сердца. И все же пропасть, разделявшая их тогда в участке в Нью – Йорке, окончательно превратилась в космическую бездну.

Человек, ставший близким во время столь опасных приключений, неожиданно превратился в подобие звезды. Далекой и недосягаемой. Да к тому же и нежеланной, хоть и прекрасной.

– И вообще, – она внезапно вскинула подбородок и весело подмигнула. – Ты же маг– так наколдуй нам чего‑нибудь красивого!

Её яркие, искристые глаза на секунду отразили сущность той непоседливой девочки, верящей в фей и лепреконов. Она ведь действительно ждала, что Дум сейчас взмахнет рукой и превратит магнитофон в оркестр, спортзал – в бальные просторы дворца, а банки из‑под Ред Булла, в бокалы с лучшим шампанским.