Текст книги "Кошмарной вам ночи (СИ)"
Автор книги: Кира Лексина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
– Давно она принимала от Сирены кровь? – поинтересовался Мидас.
– Позавчера.
– Удачно, через дня три-четыре оклемается. Редукс, – позвал Мидас, тот перевёл горящий взор на брата, не отрываясь от своей жертвы, – литр, не меньше!
Сородич недовольно зарычал, но оставил в теле девушки ровно столько, сколько приказал Мидас, чтобы не навредить ей, затем втянул клыки и слизнул кровь, проступившую из ранок. Подхватив Деми на руки, Редукс перенёс её на застеленную кровать, осторожно положил поверх покрывала и накрыл его краем.
– Оставайся здесь с гулем, Кастору не следует видеть, что ты с нами, – сказал Мидас Маре, подходя к двери, та коротко кивнула. Он вытолкнул в коридор брата, а затем вышел сам.
Они направились в главный корпус, чтобы найти Козыря, но им навстречу уже ступала Старфиш, присланная самим примогеном. Пророчица поманила сородичей за собой и, развернувшись на каблуках, пошла обратно в ту сторону, откуда явилась. Мидас нагнал её в несколько широких шагов и, поравнявшись, спросил:
– Ничего нового не известно по поводу дуэли?
– Если тебя интересует, кто именно повлияет на исход дуэли, то это не ты, – равнодушно ответила женщина.
– Ладно, – безрадостно произнёс вампир и замолк.
– А от кого же? – влез Редукс.
– Не могу сказать, – раздражённо процедила Старфиш.
– Или не хочешь?
Женщина резко остановилась и воззрилась на Редукса обжигающе холодным взглядом своих необычайных зелёных глаз.
– Не гневи судьбу, Отречённый, она и так к тебе чрезмерно благосклонна. Но всему когда-нибудь наступает конец.
Старфиш двинулась дальше и больше не отвечала на задаваемые ей вопросы, показывая завидное терпение. Она привела сородичей в актовый зал, вскоре подтянулись и остальные, сопровождаемые Занозой.
Зал был довольно просторным, что несколько обнадёживало Мидаса. Когда-то здесь давали концерты и вручали дипломы студентам, теперь же вся мебель валялась в углу изломанной громоздкой кучей, а обветшавшие стены и прогнивший пол завершали печальную картину старости и брошенности.
На полукруглом подиуме в два ряда стояли стулья и табуреты от разных гарнитуров. Впереди восседали Козырь и Кастор, за их спинами расположились подопечные малкавианского примогена и Мидаса. Икс стоял у окна, присев на край подоконника и сложив руки на груди. Он не стал надевать балаклаву, и потому абсолютно все могли прочесть на его лице искреннее презрение в тот момент, когда он увидел Редукса.
Странным было то, что Кастор и Икс пришли вдвоём, а не в сопровождение хотя бы ещё пары-тройки тремеров. Вероятно, старик не хотел, чтобы кто-то посторонний был посвящён в его дела с Козырем и мятежником. Надеяться на его содействие в таком случае бесполезно, Кастор желает обезопасить себя, на других сородичей ему плевать. На Икса и его многолетнюю скорбь тоже.
Мидас поднялся на подиум и сел на стул между Грёзой и Ренегатом. Редукс же приблизился к Занозе, которая стояла у стола с лежавшим на нём оружием и предлагала сделать выбор. Он взял меч-бастард с витой рукоятью и тяжёлым навершием в форме многогранника и примерил его в руке. Остановившись на нём, Редукс отошёл в центр зала.
Икс уже давно успел присмотреть подходящее оружие. Одно из тех, на которые упал его взгляд, имело три скрученных вдоль оси лезвия. Удар такого ножа оставлял нестягивающуюся рану, которая могла очень длительно кровоточить. Для вампира это, конечно, не смертельно, но из-за нанесённых ему ран он, в конце концов, ослабнет и пропустит роковой удар другим мечом – гладиусом. Широкий и лёгкий, он был идеален для быстрых рубящих ударов.
– Итак, – начал Козырь, поднявшись из кресла, – сегодня мы станем свидетелями дуэли между тремером Иксом и вентру Редуксом. Первый обвиняет второго в самом тяжком из преступлений среди сородичей – совершении диаблери над его потомком шесть лет назад. Ты признаёшь свою вину, Редукс?
– Нет, – ответил тот.
– В таком случае позвольте вашим клинкам решить, на чьей стороне правда. Напоминаю, что пользоваться дисциплинами нельзя. Всё, что вы можете применить – ваше оружие, ваше тело и ваша смекалка. Если один из вас нарушит это правило, то будет немедленно наказан самым жестоким способом. Приступайте.
– Это каким же? – осторожно поинтересовалась Кумитэ, глядя на Мидаса.
– Наши гостеприимные безумцы уничтожат его разум помешательством, – ответил он вполголоса.
– Ужасная участь, – добавил Ренегат. – Абсолютно немилосердная казнь. Сородич лишается самосознания и воли, становится послушной куклой, выполняющей лишь простейшие витальные функции. Лучше быть разорванным надвое, чем превратиться в это.
Редукс и Икс обходили центр зала по кругу, не сводя друг с друга глаз и выжидая удобного момента для нападения. Первым не выдержал Редукс и бросился на противника, занеся меч для удара сбоку, Икс ловко увернулся от него и, скользнув под рукой сородича за его спину, резанул его гладиусом по бедру. Редукс отскочил и поставил блок лезвием бастарда, ожидая новой атаки, но та не последовала.
Тремер поднёс обагренный клинок к лицу и подхватил кончиком языка алую каплю, скользившую у самой кромки. Ухмыльнувшись, он обратил свои льдисто-серые глаза на Редукса.
– Для вентру ты крайне неразборчив в выборе пищи, – заметил он. – Ну и как тебе живётся с преимуществами обоих кланов и отсутствием их слабостей?
– Мы не болтать сюда пришли, Икс, – ответил Редукс. – Хочешь поговорить, позвони на горячую линию психологической помощи, тебе давно пора.
– Какая же ты язва! – оскорбился Икс.
– А ты помешанный. С чего вообще ты взял, что я убил твоего дитя?
– Я свои источники не выдаю.
Икс сделал несколько шагов вперёд и глубокий выпад, намереваясь вогнать меч в живот противнику, но тот отвёл удар быстрым отточенным движением и тут же нанёс свой. Икс увернулся и, ловко обойдя Редукса сбоку, воткнул ему под рёбра трёхклинковый нож. Вампир взвыл от боли и оттолкнул врага ногой.
– Точно не желаешь поговорить? – усмехнулся Икс, отскочив и восстановив равновесие. – Долго ты не продержишься.
Град ударов посыпался на тремера. Редукс бил невероятно точно и сильно, потому Иксу не оставалось ничего другого, как защищаться и отражать атаки гладиусом. В какой-то момент ему удалось выгадать паузу между наскоками Редукса, который не мог вечно наступать не уставая, и, вывернувшись, словно кошка, всадил извитой клинок ножа ему в грудь. Диаблерист наотмашь рубанул по Иксу, и в этот раз он не смог увернуться – лезвие черкнуло по его спине, разрезав красную куртку и мышцы. Мужчина ахнул и, упав на пол, спешно откатился от Редукса, а тот, стиснув зубы, извлёк нож из раны и зашвырнул его подальше.
Рубашка в области поясницы и груди пропиталась кровью и неприятно тянула вниз. Силы понемногу оставляли, но их должно было быть достаточно для завершения боя. Редукс перехватил меч-бастард обеими руками и направился к противнику. Икс уже успел подняться и, пригнувшись, ожидал удара. Диаблерист нанёс его сверху и, когда противник открылся, чтобы поставить блок, пнул его ногой в живот, заставив снова рухнуть на пол. Перехватив меч удобнее, Редукс занёс его над грудью Икса, но тот быстро приподнялся и выпадом вверх пронзил его в низ живота остриём гладиуса. Вампир согнулся пополам и, выпустив бастард из рук, повалился на бок.
– Ну вот и конец, – прошипел Икс, вставая на ноги.
– Не-е-ет! – закричала Кумитэ и, отпихнув от себя пытавшуюся остановить её Грёзу, спрыгнула с подиума и подбежала к Редуксу.
Девушка села подле него на пол и, перевернув мужчину на спину, положила его голову на свои колени.
– О, надо же, кто-то беспокоится о тебе, – язвительно произнёс Икс, расхаживая вокруг противника и его защитницы. – До чего душещипательно! Знаешь, я склонен дать тебе сделать то, что не позволил мне ты – проститься со своим дитя. У вас есть пару минут, пока ты окончательно не истечёшь кровью и не впадёшь в торпор, ведь, как ты мог заметить, я пробил магистральную артерию в трёх местах, а ты даже не додумался замедлить ток крови. И ещё спрашивал, почему тебе не дали возможность стать одним из нас. Ты слишком глуп и самонадеян, Редукс, тебе не место в нашем клане.
– Закройся уже! – огрызнулась Кумитэ, свербя Икса полным ненависти взглядом.
– Какая агрессивная, – усмехнулся мужчина и свёл лопатки, кривясь от боли в рассечённой спине, – вся… в сира.
– Он не мой сир, – прошипела девушка.
– Нет? – удивился Икс. – И ты так предана ему? Милое дитя, он того не заслуживает.
– Не твоё дело, – хриплым от злости голосом процедила Кумитэ и, похлопав Редукса по щекам, заставила посмотреть на себя. – Не смей умирать, слышишь?!
Мужчина слабо улыбнулся и, протянув руку, коснулся лица Кумитэ пальцами.
– Он прав… Я такой, какой есть. Мне жаль, что тебе пришлось подчиняться мне. Но теперь тебе не нужно изображать любовь.
– Идиот, – выдохнула Кумитэ и прильнула к губам Редукса. Алая капля из уголка её глаза скатилась по спинке носа и упала на рубашку вампира, слившись с багровым пятном его собственной крови.
«Мне не хватит сил, – думала она. – Та разница в поколениях, о которой говорил Мидас… Что бы это не значило, она даёт преимущество старших сородичей над младшими. Но Редукс ослаб от большой потери крови, и я… Если я постараюсь, может получиться. Нужно лишь по-настоящему желать этого».
Кумитэ опустилась к самому уху мужчины и прошептала, вкладывая в приказ всё своё презрение к Иксу: «Уничтожь его».
Редукс уставился на девушку с недоумением, и на её лице промелькнуло сомнение. Не получилось… Но вампир вдруг поднялся, довольно резво, учитывая раны, и, встав на ноги, поковылял к сопернику.
– Это ещё что такое? – изумился Икс. – Что ты сделала, маленькая ведьма? Что ты ему сказала, сучка? Это нарушение правил!
Тремер посмотрел на Козыря, ища у него поддержки.
– Боюсь, что нет, – с искренней печалью ответил примоген, сложив ладони на груди.
Икс яростно выдохнул и, развернувшись к противнику, с размаху рубанул сверху, Редукс, у которого не было оружия, закрылся предплечьем. Лезвие прорубило плоть до костей и застряло в них. Диаблерист перехватил свободной рукой клинок меча у его основания и, не обращая внимания на боль и сочащуюся кровь, вырвал гладиус у Икса. Затем он вытащил его из кости и отбросил в сторону. Икс попытался ударить противника кулаком, но Редукс увернулся и, скрутив мужчину, взял его в захват со спины. Он просунул пальцы вампиру в рот и резко дёрнул голову назад, продолжая тянуть её вверх одной рукой, а другой – челюсть, вниз. Икс задёргался, пытаясь высвободиться, бил Редукса локтями и ногой, куда мог достать, но тот будто не замечал его поползновений и держал противника крепко, набравшись неведомо откуда сил.
Икс заорал, когда кожа в уголках рта начала лопаться от натяжения, она разошлась до ушей, но диаблерист на этом не остановился. Словно обезумевший зверь, он зарычал и, напрягая мускулы до изнеможения, резко потянул руками в разные стороны. Раздался треск рвущихся мышц и сухожилий, едва слышимый в оглушительном и болезненном крике, кровь плеснула из обнажившейся сонной артерии, обагренные пальцы начали скользить, но Редукс не намеревался отпускать жертву, пока с ней не будет покончено. Ещё рывок, и череп Икса оказался полностью отделён от позвоночника и нижней челюсти.
Туловище опустилось на колени и накренилось вперёд, но обратилось пеплом прежде, чем упало на пол. Редукс разжал порезанные зубами пальцы, отпуская голову, которая также растаяла, поставив точку в этой многолетней истории.
Мужчина покачнулся и рухнул навзничь. К нему подскочила Кумитэ, но появившаяся тут же Заноза насильно увела её в сторону, а Джек и Банан, подхватив Редукса под руки и ноги, понесли куда-то прочь из зала. Девушка начала кричать и требовать, чтобы её пустили с ним.
– Успокойся, дитя, теперь с твоим драгоценным Редуксом всё будет хорошо, – заверил её Козырь и добавил несколько жёстким тоном: – Займи своё место в зале, мы ещё не закончили.
Кумитэ бросила на примогена гневный взгляд, но послушалась. Она плюхнулась на стул рядом с Грёзой и опустила лицо.
– Теперь, когда все проблемы улажены… – Козырь перевёл любопытный взор на Кастора.
Тот сидел с непроницаемым лицом, по которому было совершенно непонятно, какие чувства вызвало у него поражение Икса. А с другой стороны, примогену тремеров было столько лет, что он, вероятно, ничего уже не испытывал, тем более, он и при жизни был довольно хладнокровным человеком.
– Один шанс из тысячи? – произнёс он ледяным тоном, поднимая глаза на Козыря.
– Я не обманывал вас, мой друг, – ответил тот. – Верите вы мне или нет, но фортуна, порой, улыбается самым неподходящим кандидатам.
Кастор недовольно цокнул языком и поднялся из кресла. Поправив выцветший балахон, он накинул на голову капюшон и скользнул по лицу Мидаса снисходительным взглядом.
– Я поддержу тебя, «Золотой Принц», – сказал он, особенно выделив интонацией прозвище Мидаса, которое ему дала Дина. Откуда он его мог слышать, коль скоро не присутствовал на том суде, где решалась её судьба, не было известно, возможно, его обронил кто-то из свидетелей того события, либо прихвостни Кастора следили за котерией Мидаса пристальнее, чем он полагал.
Не дожидаясь ответа, Кастор отвернулся и направился прочь из зала и академии. Ему здесь больше нечего было делать, и примоген тремеров поспешил удалиться, не желая дольше находиться в обществе безумцев и отребья. Пусть Кастору и пришлось заключить этот союз, он не обязан с ними почивать за одним столом.
Козырь взялся за спинку стула и пошёл с ним, везя его ножками по полу, к Мидасу. Сев напротив сородича, малкавиан закинул ногу на ногу и сложил руки на груди.
– Оставьте нас, – сказал он, неопределённо махнув кистью.
Старфиш встала со своего места и, приблизившись к Занозе, направилась вместе с ней в сторону выхода. Остальные потянулись следом, лишь Грёза чуть отстала и посмотрела на своего сира.
– Ты можешь присутствовать, – решил вдруг Козырь, не глядя на девушку. – В конце концов, всё, что сейчас происходит, касается в первую очередь тебя.
– Она не знает содержание пророчества, – предупредил Мидас.
– Это не значит, что птенец не понимает, сколь важна его роль. Быть может, Кастор считает, что исход зависит от тебя, – Козырь кивнул на собеседника, – но это абсолютно не так. Наша милая неонат та ещё тёмная лошадка, не так ли? – усмехнулся мужчина.
– И что же мне суждено сделать? – спросила Грёза.
– Хороший вопрос, дорогая! Каждый, кто слышал пророчество, трактовал его по-своему, и это ошибочная позиция. Могу сказать лишь, что тебе предстоит пройти нелёгкий путь и убить немало существ. Я говорю «существ», потому как не могу утверждать, что речь только о сородичах, известно лишь, что они отчего-то «невольные». Так можно назвать кого угодно, если захотеть. И потому каждый сородич и даже наши славные инквизиторы считают, что ты сыграешь на руку именно им.
– Зачем мне вообще следовать какому-то пророчеству? – угрюмо произнесла девушка, опуская взгляд.
– У тебя просто не выйдет иначе, – ответил Козырь и пожал плечами. – Дина предрекла твоё становление, когда тебе было… сколько? Девять? Десять лет? Ты, небось, думала, что вампиры существуют только в кинематографе и художественной литературе. К тому же то, что ты теперь одна из нас, заслуга твоего сира, а он в то время понятия не имел, что речь именно о тебе, но, уверяю, в своих ведениях Дина видела не эфемерную фигуру, которой мог стать человек любого пола, расы или возраста, вовсе нет, она видела именно тебя, такой, какая ты стоишь сейчас перед нами.
Грёза не хотела мириться с тем фактом, что её жизнь… то есть не-жизнь, будь она неладна, следует предписанию свыше. Кто и для чего обрёк её на эти мучения? Множество неразрешённых вопросов жалили Грёзу, как острые клинки.
– За прошедшие две недели меня трижды могли убить! – сказала девушка, желая разрушить стройную теорию о пророчестве. – Или я сама покончила бы с собой.
– Но не сделала этого. Не спорь, дитя, есть вещи выше нашего понимания.
– Допотопные? – предположила Грёза, вспомнив давно произнесённую Редуксом фразу.
– Надо же, ты знаешь такие слова? – приятно удивился примоген. – Да, возможно, именно они руководят нашими поступками и судьбами – древнейшие из существующих ныне вампиров. Говорят, мы всего лишь плод их воображения…
– Умоляю, Козырь, не нужно этой ереси, – попросил Мидас, скривившись.
– Истинный сын камарильи, – сказал тот и, тихо посмеиваясь, хлопнул сородича по плечу. – Что ж, тогда к делу. Есть у нас ещё одни возможные союзники.
– Шутишь? Неужели Хьюго настолько насолил своим недоброжелателям, что те готовы помогать мятежникам?
– О нет, Мидас, – возразил Козырь, покачав головой, – дело не в Хьюго, а по-прежнему в твоём птенце. Никто не хочет оказаться на противоположной стороне поля боя. Хотя, увидев её воочию, они наверняка начнут сомневаться…
Нахмурив брови, Грёза недоумённо уставилась на мужчину: а что с ней не так, хотела она спросить, но затем, вспомнив, как она выглядит, быстро стащила с головы розовую шапочку с крылышками и сунула в карман джинсовой куртки.
– Тейлор будет ждать тебя на нейтральной территории, – сказал Козырь.
– Тейлор? – удивлённо переспросил Мидас. – С чего он взял, что пророчество каким-то боком касается анархов?
– Это лучше всего спросить у него самого. Но идти ты должен один, максимум вдвоём с кем-то из моих детей. Незачем привлекать к себе лишнее внимание.
– Хорошо, так и быть, приму твой совет. Я надеюсь, ты позаботишься о моих сородичах в моё отсутствие?
– Несомненно, мой друг, несомненно.
Глава 11. Воспоминание: Редукс
«Бедный-бедный неонат. Уже который день он носится по всему Даунтауну в поисках украденного артефакта. О-о-о, как же ему достанется, если он вернётся к своему сиру без него. Но он не вернётся.
Сегодня… да, сегодня я наконец совершу задуманное».
Близилась полночь, Редукс сидел в круглосуточной кафешке и делал вид, будто пьёт чёрный кофе с лимоном, чтобы не привлекать внимания. Подносил время от времени чашку, но лишь касался губами чёрной жидкости и потихоньку облизывал их, ностальгируя о временах, когда пил кофе литрами. Теперь это удовольствие ему недоступно.
Молодой тремер покинул ночлежку и скрылся в переулке за зданием. Редукс оставил под блюдцем чаевые и последовал за ним.
На улице было прохладно, и потому из приоткрытого люка валил пар. Редукса передёрнуло от мысли, что ему придётся спустится в канализацию к крысам и мерзким носферату. Чёртова кровь вентру в его жилах. Ни пожрать нормально, ничего нельзя сделать без того, чтобы его сущность не взбунтовалась против этого. Пить только кровь девственниц, одеваться только в элегантную и дорогую одежду, говорить только изысканно и витиевато. Кто вообще, блять, придумал эти правила и почему они реально действуют, вызывая у него приступ непринятия всякий раз, когда он совершает неприемлемые для вентру действия?
Редукс надеялся, что сегодня это изменится. Он сам будет вершить свою судьбу, а не его младший братик, решивший, будто так для него будет лучше. Когда рамки дебильных правил были лучше, чем мало-мальская свобода действий? Ох, не так себе Редукс представлял вампирскую жизнь, совсем не так.
В канализации было тепло и душно. Хотя Редуксу не требовалось дышать, он всё равно неосознанно закрыл лицо платком, а потом, опомнившись, бросил его в сточные воды и выругался. Прошёл вперёд по невысокому бордюру, чтобы не выпачкать лакированные туфли.
Перед ним из ниоткуда появился носферату. В отличие от своих сородичей, этот выглядел неплохо. Его лицо было изуродовано лишь полосами лопнувшей у глаз серой кожи, уши, хоть и такие же заострённые, как у многих носферату, не были вывернуты, обломаны и не пузырились узлами. Сородичи звали его Красавчик, но настоящее его имя было Джоунси, и он благодарил судьбу за то, что оказался чуть более симпатичным, чем остальные, и даже подчёркивал это, прилично одеваясь и не показывая гнилые зубы.
– Уговор в силе? – спросил Джоунси.
– Конечно, – ответил Редукс, похлопав по внутреннему карману пальто ладонью. – Но пока что я подержу артефакт у себя. Отдам, как только всё закончится.
Носферату цокнул языком, но промолчал. Он кивнул головой в боковое ответвление, указывая, куда направился тремер.
– И помни, Красавчик, никому ни слова.
– Ага, само собой, – ответил Джоунси и, отведя взгляд, снова растворился в воздухе.
Редукс перескочил через поток сточных вод на другой бордюр и прошёл в тоннель. Неонат ждал его на небольшом перекрёстке, освещённом сверху луной, пробиравшейся через прутья в люке над ними.
– Это вы мне писали? – спросил неонат. Его сгорбленная поза со скрещенными на груди руками показывала его тревогу.
– Да, я.
– Покажите артефакт, раз он у вас.
Редукс достал из-за пазухи небольшой предмет в форме кожистой улитки. Он был сморщен и бесцветен и напоминал поражённый атрофией кишечник.
– Откуда он у вас? – поинтересовался тремер, бросая на сородича подозрительный взгляд.
– Это имеет значение? Если он тебе не нужен, то я ухожу, и больше мы никогда не увидимся.
– Нет, стой! Ладно, сколько ты хочешь?
Лукавая улыбка озарила лицо Редукса.
– Я хочу всё, – ответил он и достал другой рукой из внутреннего кармана цветок амаранта.
Неонат побледнел, узнав символ.
– Ты не можешь! Так нельзя! – закричал он, пятясь. – Только не я, пожалуйста, что я тебе сделал?!
– В сущности, ничего. Просто ты слабее меня.
Тремер выставил вперёд руку, и из неё вылетел алый шар, угодивший Редуксу в лоб. Он покачнулся и скривился от боли, потрогал голову, взглянув на ладонь, и увидел свою кровь. В следующий миг красная лента, выпущенная неонатом, оплела его горло. Редукс рассмеялся: задушить вампира? Какая глупость. Но он ошибся, лента не душила его, и он понял это, когда она врезалась в его кожу острыми гранями и стала впиваться всё глубже.
– Не смей применять ко мне тауматургию, – приказал он.
Лента исчезла.
– Пожалуйста, не надо… – взмолился тремер, сжимаясь с каждым шагом, на который Редукс приближался к нему.
– Прости, но кому-то пришлось бы пострадать. Этим кто-то стал ты – слабый, никчёмный пацан.
Редукс поднял неоната за ворот потёртого пиджака и вонзил зубы ему в шею. Наблюдавший из тени Джоунси с осуждением покачал головой. В любом случае, он же сам не совершает диаблери, какая ему разница? Зато получит полезный артефакт за своё молчание и станет свидетелем редкого на территории Камарильи явления.
Тоннель огласился громким воплем тремера, заставив носферату напрячься. Он и не представлял, что поглощение души так болезненно. Его мёртвое сердце дрогнуло от жалости к неонату. Джоунси мог бы прямо сейчас помешать Редуксу завершить диаблери, но желание завладеть артефактом было сильнее, чем страх за не-жизнь молодняка. В любом случае, не пройдёт и недели, как сородичи выяснят, что случилось с их сородичем, и принесут диаблеристу Окончательную Смерть.
Поглощение души было тяжёлым процессом. Неонат сопротивлялся, но Редукс становился лишь упорнее. Он доведёт дело до конца и будет тем, кем хочет, а не кем его заставили стать. Едва последняя частичка покинула тело юноши, Редукс расслабил пальцы, и оно рухнуло перед ним на землю, а затем мгновенно превратилось в пепел.
Лицо Редукса было обращено к свету. На нём читалось величайшее блаженство. Вампир словно впал в транс, ощущая удовольствие столь сильное, что не мог пошевелить даже веками. Всего его объяла приятная волна экстаза. Ни одной мысли в тот момент не было в его голове, ни одного другого чувства не испытывал он и ничего ему не хотелось, кроме как продлить этот момент на целую вечность. Ах если бы он только мог представить себе раньше, как это чудесно, то непременно совершил диаблери задолго до сегодняшнего дня и наплевал бы на законы. Всё можно променять на столь волшебные ощущения, даже собственную семью…
Кто-то схватил Редукса за шиворот и с силой отбросил его в стену. Придя в себя, Редукс помотал головой и поднял взгляд на напавшего.
– Твою мать, – сказал он, присаживаясь на корточки, – ну какого хрена ты тут забыл?
– Не вздумай разговаривать со мной так, будто ничего не произошло! – прошипел Мидас. – Ты хоть отчасти представляешь, что наделал?! Принц объявит на тебя кровавую охоту!
– Пускай, я и его осушу.
Мидас в пару шагов приблизился к брату и, грубо схватив его, поднял на ноги и врезал ему несколько раз кулаком. Редукс не стал терпеть побои и, вцепившись в Мидаса, повалил его на землю. Они долго катались по влажной каменной кладке, пиная друг друга ногами и разбивая в кровь лицо, но никто их них не пытался применять дисциплины. Мидас не знал, кого именно диаблеризировал брат и полагал, что больше не сможет воздействовать на него доминированием, а Редукс ещё не понимал, каким образом использовать тауматургию, доставшуюся ему вместе с душой тремера, в остальном же они были равны по силам и сложно было сказать, когда закончится их потасовка и закончится ли она вообще.
Исход решил Джоунси. Появившись из тени позади Редукса, он замахнулся и вонзил ему деревянный кол точно в сердце, разломив позвонки и рёбра. Парализованный вампир ахнул и упал набок.
Мидас быстро и ловко вскочил на ноги и схватил Джоунси за шею, сдавив её пальцами.
– Сукин сын, почему ты не остановил его раньше?!
– Спокойно, босс, – прохрипел носферату. – Не надо кипятиться. Мы оба знаем, что ты не выдашь Редукса принцу. Лучше отпусти меня, я важный свидетель.
– Мерзкий маленький… – прошипел вентру, но оттолкнул Джоунси от себя и взвыл от ярости.
– Можешь заставить меня забыть увиденное, но ты же понимаешь, что я предусмотрел такой вариант, – добавил Джоунси, потирая шею и ухмыляясь. – Я заберу артефакт, который обещал мне Редукс, и никогда-никогда больше не появлюсь в вашей не-жизни. Клянусь, от меня никто не узнает о том, что здесь произошло.
Молчание Мидаса значило, что ему неприятно признавать правоту носферату, и тот понимал это. Склонившись над Редуксом, он достал из внутреннего кармана его пальто артефакт и протянул Джоунси в знак согласия с его условием. Сородич отвесил поклон и растворился в воздухе.
Мидас подошёл к тому месту, где Редукс совершил диаблери, и подобрал цветок амаранта. Никаких улик оставлять нельзя. Он взвалил на плечо парализованного брата и направился по тоннелям на окраину города, где располагалось старое кладбище. Исчезнувшего вампира будут искать, и лучше, если ближайшее десятилетие Редукс проведёт в гробу на глубине шести футов, пока не исчезнут все доказательства того, что он совершил непростительное преступление.
***
Старое историческое кладбище уже много лет не принимало новых постояльцев. Покосившиеся памятники и ограды забытых могил заросли сорняками и стояли согбенными фигурами в своих нестройных рядах.
Сразу за массивными вратами находилась сторожка. Мидас заглянул в окно, из которого лился бледный свет от экрана телевизора. Охранник дремал, положив пухлые руки на необъятный живот. Вампир взял свободной рукой лопату, прислонённую к стене, и направился вглубь кладбища, чтобы найти подходящее для брата место.
Захоронить его глубоко Мидас не успеет – рассвет через пять часов, а ему ещё нужно успеть вернуться домой. Он присмотрел небольшой участок подальше от деревьев и кустарников, положил Редукса на землю и, накрыв его своим пальто, начал копать.
Вырытая яма получилась глубиной фута три. Этого достаточно, чтобы скрыть тело, тем более, Мидас не планировал извлекать из сердца Редукса кол, так что он не сможет выбраться из своей могилы без посторонней помощи.
– Вы хотите похоронить его заживо? – раздался женский голос.
Мидас обернулся и, увидев его обладательницу, выдохнул: опасаться призрака вряд ли стоило. Девушка уловила любопытный взгляд на своём лице с размазанной по нему тушью и разорванном подоле славного некогда белого платьица и опустила глаза.
– Он не живой, – ответил мужчина. – Он – вампир, и я хочу спрятать его до лучших времён.
– Ого, вампир! – сказал дух. – Я встречала одного много лет назад, но он прогнал меня.
– Как тебя зовут?
– Ива, сэр, – ответил призрак, вежливо склонив голову.
– Давно ты умерла?
– Давно, но не настолько, чтобы забыть, как именно.
– Сочувствую.
Губы Ивы тронула улыбка.
– Не нужно. Мой убийца давно сгнил в Гудзоне, а я просто захотела остаться в этом мире.
Отложив лопату, Мидас вылез из ямы и подтащил к ней Редукса. Он достал из карманов дорогого кашемирового пальто свои вещи и, обмотав им голову брата, чтоб земля и черви на сыпались ему в глаза и ноздри, скинул сородича в могилу.
– Он вам очень дорог, не так ли? – поинтересовалась Ива.
– Это мой старший брат. Дурак, каких надо поискать. Не будь он моим единственным родственником, я бы бросил его ещё полтора века назад.
– А есть у вас жена? Дети?
– Кровопийцы не могут зачать ребёнка, – ответил Мидас и посмурнел. – Давай поговорим о чём-нибудь другом? Расскажи про вампира, которого встречала, пока я буду закапывать этого придурка.
– Хорошо, сэр, – сказала с улыбкой девушка.
Мидас поднял широкую лопату и набрал в неё земли, смахнул в яму, осыпав комками грудь Редукса.
– Теперь мне кажется, тот мужчина тоже хотел спрятаться, но он пришёл один, некому было зарыть могилу, когда он ляжет в неё, и потому он выбрал для себя склеп на западной стороне кладбища. Я следовала за ним, но он прогнал меня. В очень грубой форме.
– И как он… выглядел? – спросил Мидас, стараясь поскорее расправиться со своей задачей.
– Блондин, а глаза чёрные. Так необычно. Лицо серьёзное и жёсткое. Явно какая-то важная шишка.
– Каждый первый сородич считает себя важной шишкой, детка, – ответил Мидас, усмехнувшись.
– Но он был хорошо одет. Прямо как вы. Жаль, я не могу сменить одёжку, – сказала Ива, оглядывая порванное платьице.
– Оно ведь подвенечное? – поинтересовался Мидас.
– Да. Я должна была выйти замуж в тот день. Тайно. Родители были против моего брака с простолюдином. Мы встретились здесь на кладбище, тогда ещё оно было совсем крохотное, окружённое великолепным садом. Мой жених убил меня. Но лишь после того, как… – Ива запнулась и прикрыла глаза. Она не могла пролить слёз по своей жестокой судьбе, но выражение её лица говорило о глубокой печали.
Мидас протянул к щеке девушки ладонь. Он не мог коснуться её эфемерной сущности, но сделал вид, будто это возможно, и Ива, заметив его действия, удивлённо вскинула брови и улыбнулась.
– Ах, извините, на меня нахлынули не самые приятные воспоминания, но я уже в порядке, благодарю вас.
Покончив с могилой, Мидас взглянул на часы. До рассвета оставалось чуть больше получаса, и он поспешил попрощаться с Ивой. Она проводила его до ворот кладбища и вернулась обратно, пообещав приглядывать за Редуксом.
