Текст книги "Кошмарной вам ночи (СИ)"
Автор книги: Кира Лексина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
– Так, что-то остальные кровососы притихли. Пойди разберись с ними, а я закончу с «Золотым Принцем».
Сорана кивнула и направилась вглубь склада, но не прошла она и пары шагов, как её поразил выстрел. Пуля прошила тело навылет и застряла в стене. Женщина склонила голову и коснулась пальцами краёв раны в груди, а затем упала.
– Не двигайся, Презренный! – крикнула Дина. Она перезарядила винтовку и прицелилась. – Смерть идёт.
– От тебя-то что ли, крыса? – пробасил Брут, хватаясь за миниган.
Чья-то рука сомкнулась на его щиколотке. Он опустил взгляд и увидел, что это рука обезглавленного трупа. Инквизитор замер, не в силах произнести ни слова, а Мидас медленно отползал назад, он сам не соображал, что происходит. Кровь, разбрызганная вокруг тела, непостижимым образом стеклась обратно в разорванные артерии, и те росли прямо на глазах, образовывая сосудистую сеть. Ткани восстанавливались с невероятной скоростью, обретая очертания мышц и органов шеи, мозга, костных структур.
Грёза опёрлась на вторую руку, встала на колени, покачиваясь, поднялась на ноги. Вместо головы у неё было лишь роящееся новыми клетками месиво, но она словно бы всё видела и смотрела Бруту в глаза.
Инквизитор наконец пришёл в себя и поднял было миниган, но безликая масса вдруг распахнула огромную пасть и, сомкнув её на шее Брута, отхватила кусок плоти. Мужчина с грохотом выронил из рук своё оружие и осел на пол, тщетно пытаясь закрыть ладонями фонтан крови, бьющий из обрывков сонной артерии. Грёза схватила голову Брута руками и вывернула её кзади, покончив с ним.
Несколько минут никто не мог пошевелиться. Никто не говорил. Оставшиеся в живых охотники на вампиров бросили оружие и помчались прочь, сородичи не стали добивать их. Они сидели за укрытием и смотрели, как Грёза регенерирует с невозможной даже для вампиров скоростью. Так не должно было случиться.
Девушка подняла трясущуюся ладонь и посмотрела на неё бордовыми отверстиями, которые всё ещё оставались вместо глаз. Она видела её, но не понимала, как; слышала все звуки, хотя кора её мозга ещё не восстановилась; чувствовала боль от выстрела и безумно боялась того, что с ней происходит.
Тело Брута вздрогнуло. Из-под пиджака, надетого на него, что-то засветилось. Грёза опустилась на корточки и раскрыла его, ослепительный свет ожег её, только что восстановившиеся мышцы лица зашипели и начали темнеть. Девушка закрылась руками и отползла в сторону. Там, где у инквизитора зияли укушенные раны, стали прорастать терновые ветви, они охватывали его шею и медленно разворачивали голову в нормальное положение. Брут распахнул налитые кровью глаза и перевернулся на бок. Он с трудом поднялся на ноги, но уже через несколько мгновений стоял, как ни в чём не бывало – что-то давало ему жизненные силы.
– Не только… у тебя… есть преимущество, – произнёс он хриплым голосом. – На моей стороне… Господь! А кто на твоей, монстр?!
Грёза оскалила широкую пасть, вооружённую двумя рядами новеньких острых зубов, и, вскочив, бросилась на Брута. Они рвали друг друга голыми руками, но отлетавшая в стороны плоть тут же замещалась новой у вампира и острыми терновыми ветками – у инквизитора. Грёза отбросила противника назад, тот покатился по полу и выронил что-то ослепительно яркое, что тут же померкло и оказалось терновым шипом.
Мидас наблюдал за страшным сражением, не в силах двинуться с места. Брут хлестал Грёзу руками, покрытыми острыми наростами, разрывал ими её тело, но она тут же восстанавливалась. Однако же было заметно, что ей становится всё сложнее регенерировать, тогда как инквизитор не слабел, а наоборот – становился всё сильнее и свирепее и обрастал крепкой бронёй.
– Мидас… – позвал кто-то.
Мужчина не сразу понял, откуда доносится зов, он словно плавал в тумане, едва соображая, что происходит. Он обернулся, и увидел Ренегата. Тот лежал неподалёку, покрытый ужасными ранами и ожогами. Нагараджа толкнул к нему свою секиру, и затем его голова тяжело опустилась на пол. Мидас притянул её к себе за лезвие, но не понимал, зачем ему оружие. Брута невозможно было убить им…
– Я всё сделаю, – сказала Дина.
Она появилась рядом из ниоткуда, взяла из рук Мидаса секиру и подкралась к лежавшему поодаль терновому шипу. Женщина положила на него широкое лезвие секиры и занесла ногу для удара. Словно почувствовав опасность, Брут сорвался в её сторону, но Грёза смогла удержать его, вцепившись руками в острые ветки, которые прорастали его туловище. Они сдирали кожу с её ладоней, но она не отступала, давая Дине шанс завершить задуманное.
Малкавианка грохнула ногой по лежащему под лезвием шипу, и тот треснул пополам. Брут закричал от немыслимой боли, поразившей его, сжался, заскрежетал зубами, снова вскрикнул. Ветви, из которых теперь состояло почти всё его тело, рассыпались трухой. Грёза отскочила назад, полагая, что и это какая-то уловка, но нет. Инквизитор исчез, не оставив после себя даже частички.
Девушка посмотрела на своих сородичей, всё ещё прятавшихся за стеллажами, на Дину, державшую перед собой секиру для защиты, Мидаса, совершенно разбитого и отводящего от неё взгляд. Её монструозный вид пугал их. Она поняла это и потому, накрывшись багровыми от крови руками, убежала со склада прочь, дальше от них, дальше отсюда – куда угодно, только бы не видеть ужас в их глазах, не чувствовать их страх.
Спустя час или два к складу подъехал минивэн, которые сородичи когда-то давным-давно одолжили у шабашитов. Он припарковался рядом с входом в здание у развороченных взрывом ворот. Из-за руля вышла Заноза, она прошла на склад и оглядела сидевших вокруг раненного Ренегата сородичей.
– Тащите его в машину, – сказала она. – Я привезла кровь.
Глава 21: На рассвете
Грёза спала под ковром из листьев, прячась от утреннего солнца. Она не пробудилась даже тогда, когда вокруг неё сгрудились люди в балахонах, прикрывавшие головы глубокими капюшонами – слишком много сил она потратила на то, чтобы восстановить свой привычный облик. Они переложили её обагренное с ног до головы кровью людей и животных тело в мешок и перенесли в фургон. Следующей их остановкой была резиденция принца.
Она не знала, сколько прошло времени с тех пор, как она восстала из мёртвых во второй раз. Воспоминания о том, как она сражалась с Брутом, точнее тем, во что он превратился после смерти, были путанными и настолько безумными, что казались сном. Грёза не помнила, как очутилась в лесу, тем более она не помнила, как оказалась прикованной к колонне в картинном зале.
Девушка испытывала такой сильный голод, что готова была съесть целиком кого угодно, но рядом не было ни души, лишь старые полотна смотрели на неё со стен и упрекали в чём-то.
Слабость доканывала её, Грёза с трудом стояла на ногах, поддерживаемая лишь цепями, которыми её обездвижили. Так продолжалось довольно долго – она не знала, сколько именно, пока в зал наконец не зашёл кто-то.
Смуглый мужчина среднего роста в однотонном свитере встал напротив неё, сопровождавшая его женщина, которая прихрамывала на одну ногу, придвинула кресло, и он сел в него. Мужчина провёл ладонью по волосам, аккуратно выбритым на висках и затылке, и положил руки на подлокотники. Незнакомка осталась стоять позади него.
Грёза молчала, ожидая, что те начнут диалог первыми.
– Вот почему диаблери запрещён, – сказал сородич и взглянул на женщину через плечо. – Любой неонат в одночасье может получить такое могущество, что победить его станет невозможной задачей. А ты поглотила лишь две души. Лишь две, и уже настолько сильна! Конечно, всё дело в том, что ты диаблеризировала Арахну. Я не мог этого предвидеть.
«Хьюго», – догадалась Грёза и опустила голову.
– Ты уже поняла, кто я, не так ли? Да, да… Я подослал в Чайна-таун инквизицию, надеясь, что уж теперь покончу разом со всеми: с самозванцем, с квей-джин, с анархами, а ты разрушила мои планы. Что ж, во всяком случае, теперь у меня на одну головную боль меньше. Рано или поздно, Брут направил бы свою армию против меня. Но теперь его нет. Исчез. Растворился. Мне интересны две вещи: почему ты сбежала от своих и куда пропало тело Брута?
«Он не знает, – с радостью подумала Грёза. – Он не знает, что там произошло».
– И что же там произошло? – спросил Хьюго.
Грёза чертыхнулась. Она настолько слаба, что не может экранировать чтение мыслей. Плохо, очень плохо.
– Рассказывай, или я сам вытащу эту информацию из тебя.
«Держись, девочка», – раздался тихий голос на задворках сознания.
«Это ты, Арахна?», – спросила Грëза. Она могла видеть, как чья-то тень разгуливает подле Хьюго и незнакомки.
«Тебе нужна кровь. Тебе нужны силы. Дашь слабину – и я захвачу твоё тело», – повторял призрак.
«Наверное, сейчас это было бы кстати», – подумала Грёза. Арахна рассмеялась глубоким грудным хохотом, отозвавшимся звоном в ушах девушки.
– Что с тобой, язык проглотила? Ты не получишь ни капли крови. Я узнаю всё, что мне нужно, а затем подарю тебе окончательную смерть.
– Попробуй! – ответила пленница и захохотала.
Хьюго насторожился и взглянул на неё с прищуром, словно изучая.
– Что с ней такое, Скарлет?
– Поглощённая душа вырвалась. Она потратила много витэ и теперь не может сдерживать тех, кого диаблеризировала.
– Потрясающе, – с досадой сказал Хьюго. – Арахна, я полагаю?
– Собственной персоной. Знаешь, что со мной сделала инквизиция? Не гадай, малыш, скоро ты почувствуешь то же на своей шкуре. Я выберусь отсюда и вдоволь наиграюсь с твоим телом, а затем позволю девочке высосать твою душу.
– Я так напуган, – с равнодушием ответил Хьюго. – Займись ей.
Принц поднялся из кресла и покинул зал, оставив свою помощницу наедине с девушкой.
– Я чувствую тебя, – прошептала Арахна, гипнотизируя Скарлет. – Расскажи мне свой секрет, не робей.
– Нет никакого секрета, – сказала та. – Я шериф. И моя задача на ближайшую ночь – замучить тебя и отдать Хьюго на первое. Вторым подадут Мидаса и всю его разношерстную компанию. А на десерт останутся Козырь, Кастор, Оро и, конечно же, Эдгар.
– Наполеоновские планы! – усмехнулась юстициар. – Как же он собирается разобраться со столь могущественными сородичами?
– А это уже не твоего ума дело.
– Он переманил тебя, – сказала Арахна, и её слова заставили Скарлет вздрогнуть. – С вентру всегда так. Того, кого они не могут получить влиянием, они получают доминированием. Но ты ведь такая сильная… Я ощущаю это. Ты скрываешь больше, чем о тебе знают. Ты не поддалась, а лишь играешь. Но он всё равно убьёт и тебя. Не так ли, маленькая диаблеристка?
Скарлет сняла с пояса хлыст и резким щелчком ударила пленницу по шее. Там, куда попал тяжёлый набалдашник, остался густой багровый след.
– Ах! Как приятно снова чувствовать боль! – Арахна хохотала, хотя лицо выражало страдание. – Как же невыносимо быть тенью самой себя…
Женщина снова нанесла удар – по бедру и животу, но это лишь раззадорило юстициара.
– Не рассказывай мне сказок, девочка, никакой ты не шериф! Прячешься от наказания за спиной принца, думаешь, что он тебя защитит. Посмотри в окно – там армия. Кто бы ни вёл Мидаса по этому пути, он и сам оказался сильным противником. Ночи Хьюго сочтены. Как и твои.
Скарлет отпихнула кресло ногой, и оно с грохотом рухнуло на бок. Она подошла к пленнице и глянула на неё с презрением.
– Что ж вы все такие импульсивные… – произнесла Арахна с досадой. – Одни невротики с травмами детства и незакрытыми гештальтами. Ну давай, раз уж не-жизнь девочки тоже закончена, поведай нам, что у тебя на уме. А я, быть может, поведаю тебе, как спастись.
– Сладко говоришь. Но… Мне не нужно спасение.
– О да-а-а, ты ищешь искупление грехов, но не нашла того, кто поможет тебе покончить с этим, не так ли?
Женщина опустила хлыст и подошла к креслу. Она подняла его и, подтащив ближе к колонне, села в него.
– Ты не права, – сказала она, пересчитывая пальчиками нахлёсты на рукоятке. – Ты поможешь мне.
– Мне нравится, к чему идёт наш диалог, продолжай.
– Я диаблеристка, это верно. Но никогда не делала этого по собственной воле.
– Любопытно.
– Хватит вставлять эти дурацкие словечки, – огрызнулась Скарлет Серпент и шлёпнула пленницу по бедру чуть ниже ягодицы.
– Ой-ёй, прости, больше не буду. Продолжай, я вся слух. Но можешь ещё раз так сделать, я не против.
Скарлет вскинула бровь и отбросила хлыст в сторону, чем явно огорчила Арахну.
– Мой сир любил экспериментировать. Уж не знаю, эти наклонности остались у него с тех времëн, когда он был человеком, или он приобрëл их после становления. В дело шли все: люди, вампиры, оборотни, феи, перевёртыши – словом, все. Он говорил, что исследует возможность сородичам питаться не только кровью людей. Благородная цель, не так ли? Но ничего подобного на самом деле не было. Он изучал пределы, которыми обладают все живые и неживые. А я подчищала за ним. Но держать меня как уборщика неинтересно, ведь меня тоже можно использовать. Потому при случае он позволял мне поглощать души сородичей.
– И скольких же ты диаблеризировала? – спросила Арахна вкрадчивым тоном.
Женщина ответила не сразу, она выдержала паузу, чтобы затем насладиться произведённым эффектом:
– Я перестала считать после шестого десятка.
– Ты шутишь…
– Если бы. Даже мой сир не сможет назвать точное число. Моя аура настолько черна, что мне приходится скрываться, иначе будут новые жертвы, ведь проще снова убить, чем оправдаться, – сказала Скарлет. Казалось, она многие годы готовила своё рассказ, чтобы поведать его кому-то.
– Я начинаю ощущать дискомфорт.
– Напрасно. Я давно никого не поглощала, хотя возможность была. Я обучала одного вентру секретам клана, к которому изначально принадлежала, ведь он совершил диаблери, чтобы стать тем, кем ему не позволили.
– Только не говори мне, что речь об одном из детей Оро, – Арахна фыркнула и покачала головой.
– Он ещë не встретил окончательную смерть? – усмехнулась Скарлет.
– Нет, Мидас его оберегает. Так ты хотела поглотить душу Редукса?
– Нет, не его. Некоторое время назад ко мне пришëл другой сородич. Он откуда-то узнал о нашей с Редуксом связи. И пытал меня, – сказала Скарлет. Она выпрямила ногу, на которую хромала, и подняла штанину, показывая обезображенную страшными шрамами кожу, она выглядела так, будто еë срывали шипованным ремнём.
– И ты отпустила его? – изумилась Арахна.
– Он сказал, что пришëл ко мне по приказу моего сира. Что я могла сделать?
– Твой сир… Ты говоришь о Касторе, не так ли?
Скарлет кивнула.
– Да-а-а, этот ублюдок наделал дел во вторую мировую, – припомнила Арахна. – А когда нацистская Германия потерпела поражение, ретировался в Америку. Такого мерзавца ещё надо поискать.
– Именно он предложил Хьюго взять меня в качестве палача.
– Но ты сказала, что Кастора тоже казнят вместе с другими предателями.
– Сказала, – согласилась Скарлет. – Хьюго не нравится, что он играет на две стороны, пусть и якобы в его пользу. Он считает, что от всех старых крыс нужно избавиться, иначе недолго продлится идиллия его победы. Но это же Кастор. Он снова сбежит.
– И что ты предлагаешь?
– Я позволю тебе диаблеризировать меня. И пусть всевышний позаботится о том, чтобы тебя не порвало от того количества душ, что во мне заключены. Если эта девочка выживет… Ну-с, как там говорилось в пророчестве? «Она обрушит мир, сорвав с плеч головы невольных»?
– Почему ты не сделаешь это сама? У тебя есть для этого всë.
– Я не избранная. Не меня выбрали для этой роли. Я всего лишь средство достижения цели. Эксперимент. Быть может, то, что делал Кастор, тоже часть пророчества?
– Мне кажется, мы узнаем это очень скоро.
– Мне тоже. Приступим.
Скарлет встала и приблизилась к пленнице. Она легко разорвала цепь, и та со звоном упала на пол. Девушка рухнула на колени, но не смогла подняться – не было сил. Скарлет расстегнула блузку и подставила оголëнную шею сородичу. Та сразу набросилась на неë и стала жадно пить желанную кровь. Всего за несколько глотков она осушила женщину, и затем на неë обрушилась нестерпимая боль.
Сомн голосов, принадлежащий сотням душ, оглушал, своим воем они чуть ли рвали барабанные перепонки. Казалось, их крики наполнили зал, и всë вокруг резко накрыла тьма, но это происходило лишь в голове девушки. Она хотела бы оторваться, прекратить этот кошмар, но не могла. Поток душ наполнял еë изнутри, норовя разорвать тело, будто все они были не эфемерными призраками, а волнами магмы, заполнявшей рот, пищевод, желудок, каждую клеточку своим отчаянием и яростью. Вихрь теней окружил двух сородичей, он свистел и рвал, кричал и метался, раздирая ткань и кожу. Грëза держалась из последних сил. Арахна оставила еë, она была одна в безумном торнадо и не знала, что ей делать.
«Мне страшно…», – пронеслось в еë голове. Она распахнула глаза, алые от залившей их крови, и зарычала. Боялась не она, а все эти неприкаянные души, что стекались из одного сосуда в другой. Кипящий поток сменился ледяной коркой. Грëза поглотила последние души и отбросила опустошëнное тело, оно тут же исчезло, унесëнное волной холодного воздуха.
… мне страшно больно почему я когда это закончится где я что это почему как больно остановись так темно страшно какая боль почему я что это зачем они сделали это я хочу вернуться больно пусть это прекратится страшно как страшно я отомщу так темно холодно мне холодно я ничего не чувствую страшно я отомщу прекратите мне страшно я отомщу хватит кричать больно я отомщу остановитесь я отомщу почему это происходит со мной холодно я отомщу
– Молча-а-а-а-ать! – закричала Грëза и, запрокинув голову, ударила лбом о пол. В глазах стало совершенно темно, лишь искры сверкали где-то на краю зрения.
«Мне страшно».
– Я сказала… Заткнуться. Вы… Слабые никчëмные тени. Вы ничто!
Грëза поднялась и осмотрелась. Конечно, Скарлет нигде не было, она нашла окончательную смерть и исчезла.
– Это не души… Это… Пустышки. Мне ничего не стоит заткнуть всех вас. Сидите. Тихо. Арахна?!
«Я всë ещë здесь, девочка».
– Что за херня?!
«Полагаю, эксперименты Кастора сказались на качестве этих душ не лучшим образом. Только потому Скарлет и контролировала их, и потому контролируешь ты. Но это не плохо. Мы найдëм им применение. А теперь ступай, у нас осталось неоконченное дело».
***
– Хьюго конец, – заключил Оро. Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и покачивал носком лакированного ботинка. – Нам следует действовать немедленно, потому как скоро сюда прибудет очередной юстициар, и голова Хьюго в твоих, Мидас, руках будет лучшим даром для него.
– Солидарен. У нас достаточно сил, чтобы дать Хьюго и его малочисленным сторонникам бой, – сказал Козырь.
Эдгар и Кондор находились здесь же, сидели в противоположных углах кабинета, стараясь не встречаться взглядами друг с другом. Маверик тоже присутствовал, он не стал пренебрегать встречей с камарильскими примогенами и гарпиями, раз уж конец был близок. Оро всячески высказывал своё возмущение этим фактом, но понимал, что любые союзники нужны им в сей непростой час, даже анархи, а после от них можно избавиться.
– Я ничего не сделаю до тех пор, пока не найду Грëзу, – ответил Мидас.
Он метался по кабинету, словно затравленный зверь в клетке, тяжело отчеканивая каждый шаг каблуком и взирая на остальных сородичей с укором и злобой. Но он был зол не на них, а не себя: за то, что допустил всё это, за то, что не смог защитить Грёзу, за то, что не смог уследить за ней, за то, что не побежал следом, когда она умчалась прочь.
– Никто не знает, где девчонка. Забудь ты про неё, она исполнила своë предназначение, – отмахнулся Оро.
– Нет никакого предназначения! – крикнул Мидас. – Вы вообще слышали, что я сказал пять минут назад?
– Мы действительно не можем упускать из виду то, что кто-то ещë замешан во всëм происходящем, – согласился Омега. Помимо него на собрании присутствовали Заноза и Ренегат. Оро отнёсся к этому негативно, но Мидас настоял на том, чтобы подручные сопровождали своих наставников, как это было при Менесе.
– Никто и не упускает, – ответил Козырь. – Боюсь, проблема в том, что Грëза больше не может находиться подле тебя, Мидас. Все мы здесь собрались потому, что желаем видеть тебя принцем Лос-Анджелеса. Очевидно, что в качестве шерифа ты выберешь Ренегата. Нагараджа. Это… Уникальный случай. Но Грëза – диаблеристка, монстр. Все знают, чем она стала, не так ли? – Козырь посмотрел на Омегу и Ренегата, ожидая от них согласия, но Омега даже бровью не повëл, а Ренегат будто бы не заметил взгляда. – Сородичи не примут еë, а внутренний круг не позволит оставить ей не-жизнь. Будет лучше, если Грёза никогда не вернëтся.
– Это мне решать, – огрызнулся Мидас.
– Во-первых, нам не нужна девочка для того, чтобы выступить против Хьюго, – сказал Кондор. – А во-вторых, меня больше интересует, где Кастор.
– В конце концов, он решил, что ему больше подходит нейтральная позиция, – ответил Эдгар с усмешкой на узких губах. – Его примеру последовали Мейв и Жнец, Люкс также хотела бы присоединиться к квартету ссыкунов, но, сами понимаете, ласомбра нынче в шатком положении – один неверный шаг, и годы жертв, принесëнных ради того, чтобы стать частью камарильи, пойдут прахом.
– А что же вентру? – поинтересовался Оро.
– Хаос будет поддерживать Хьюго до последнего. Но ваше возвращение подорвало его позицию.
– Бруха? – спросил Маверик. Эдгар неопределённо покачал рукой.
– А что же внутренний круг? Что-то известно об их решении относительно Хьюго?
– Судя по тому, что дошло до нас, они в бешенстве. Тот факт, что Мидас избавился от главы местной ячейки инквизиции, с которым Хьюго был в сговоре, ещë один плюс в копилку к тому, чтобы назначить принцем именно его.
– Не я его убил, – сказал Мидас.
– Я понимаю, что у тебя хандра, но это начинает раздражать, – процедил сквозь зубы Оро.
Эдгар смерил гарпию снисходительным взглядом, а затем посмотрел на Мидаса, но тот был погружён в собственные думы и не обращал внимания на многозначительный взор старого знакомого. К тому же носферату и без того в своё время проел ему плешь бесполезными речами о том, что мог быть для него лучшим сиром.
– Мидас, тебе нужно взять себя в руки, – отеческим тоном произнёс Эдгар, желая сыграть на контрасте между ним и Оро. – Мы все собрались здесь из-за тебя. Если ты сейчас пойдёшь на попятную, Хьюго даст отпор и перевернëт ситуацию в свою сторону. В конце концов, сородичи оставили своего нерадивого принца, но маги до сих пор работают с ним. Благо, квей-джин поступили разумно и отказались от сотрудничества.
– Не забывай про шабаш, – вклинился Кондор.
– Они затаились, – ответил Эдгар. – Раздор в нашей фракции был на руки им лишь до тех пор, пока не подключились высшие чины. Санктум не станет рисковать своей не-жизнью, вступая в схватку с юстициарами.
– Мы разберёмся с ними позже, – сказал Козырь, Оро согласно кивнул. – Я предлагаю начать сборы. Выдвинемся завтрашней ночью и нанесём Хьюго визит в его резиденции.
– Как вы себе это представляете? – спросил Мидас. – Мы просто встанем армией перед музеем? В центре одного из самых оживлëнных районов города? Это форменное безумие.
– Мои дети позаботятся о безопасности зоны, – ответил Козырь. – Мы беспрепятственно проведëм столько сородичей, сколько нужно, и накроем квартал иллюзией.
– Можно также воспользоваться услугами полиции, – предложил Оро, – и закрыть проезд на примыкающих улицах.
– Это проще, но не безопаснее, – Козырь покачал головой. – Хотя, конечно, было бы недурно организовать обзор территории с вертолёта.
– Я с удовольствием займусь этим лично, – ответил Оро с учтивой улыбкой.
– К слову, об утечке какой-либо информации в сеть тоже можете не волноваться, – добавил Эдгар, – я позабочусь о том, чтобы ничто, касающееся нашей операции, не оказалось в открытом доступе.
Сородичи закивали, соглашаясь с тем, что этот момент самый важный и серьёзный, ведь нарушение маскарада сулило куда больше проблем, чем всё остальное. В нынешние времена даже случайно сделанная на смартфон фотография могла раскрыть присутствие сверхъестественных существ в мире людей. Эдгар прикрыл довольную улыбку скрещенными пальцами рук, он любил напоминать старикам о своём превосходстве над ними по части современных технологий, ведь большинство из них не умели пользоваться даже электронной почтой.
– Я возьму на себя обязанности командующего, – заявил Маверик. – Я служил майором четвёртой пехотной дивизии во Вьетнаме, так что знаю о ведении боя лучше многих из присутствующих.
– Многих, но не всех, – подметил Оро, подняв вверх указательный палец. – У Мидаса больше боевого опыта, ведь, насколько мне известно, он прошёл не только вьетнамскую, но и вторую мировую войну.
– Я никем не командовал, я работал в штабе, а во Вьетнаме дослужился лишь до старшего лейтенанта, – ответил Мидас.
– Это неважно, ты прирождённый лидер, – отмахнулся Оро.
– Важно, – отрезал Маверик. – Командовать ротой и дивизией – огромная разница. Задача Мидаса обезвредить Хьюго, а я говорю о подавлении сопротивления со стороны его союзников.
– Согласен, – ответил Мидас. – Энтони справится с этой задачей лучше.
– Ты позволишь анарху руководить действиями наших сородичей? – вспыхнул Оро.
– Да. А какие могут быть проблемы? Маверик доказал свою лояльность. К тому же Эдгар доверяет ему, не так ли? – Мидас впервые за встречу обратил взгляд на носферату, пусть даже он был недобрым.
Носферату улыбнулся, но глаза его говорили о недовольстве. Ему не понравилось, как Мидас решил ввинтить его имя в одно предложение с анархами в присутствии Кондора, ведь тот не знал, что Эдгар связывался с Мавериком, и лучше, если бы не знал и дальше.
– Не пора ли закопать топор войны, Оро? – спросил Маверик, изогнув бровь. – Сколько можно гонять нашего брата?
Вентру не ответил, лишь выше вскинул подбородок и поджал губы.
– Значит, решено? – прервал напряжённую паузу Козырь, потирая ладони.
– Решено, – ответил Мидас.
Он всё ещё сопротивлялся необходимости действовать, но понимал, что дальнейшее развитие событий зависит от него. Не сделать ход значило пустить под откос все прежние достижения. И предать тех, кто отдал свои жизни в этой междоусобице.
Сборы проходили там же, в академии. Со всего города стекались сородичи по зову своих примогенов. Сообщали, что Хьюго так же стягивает силы к музею. Его последователи малочисленны, но большинство из них готовы были отдать не-жизнь за своего принца, веря, что истина на его стороне.
В назначенную ночь Мидас решил поговорить со своими союзниками. Они давно знали, что этот момент наступит, но готовы ли они к нему? Он и сам чувствовал себя не в своей тарелке из-за недавних событий. Кукловод, личность которого им ещё не удалось раскрыть, Грёза, необъяснимым образом воскресшая после гибели – всё это подтачивало самообладание Мидаса, хотя теперь, спустя несколько ночей, он мог оценить произошедшее трезво: тело Грёзы после выстрела не обратилось в прах, а значит, окончательной смерти не было. Но в тот момент он словно потерял рассудок и не мог этого осознать. Мидасу казалось, что всё кончено, и тем больнее ему было видеть труп возлюбленной. Он винил во всём себя: не будь он беспечен, то заподозрил, что Хьюго снова поступит нечестно. Но пускай он отдал противнику слона, король всё ещё стоит на доске. Теперь ход за Мидасом, и он собирается поставить Хьюго мат.
Первым делом мужчина заглянул к Мяускулу. Гангрел выглядел намного лучше, чем при их последней встрече. Здесь же, в его комнате, находилась Кристалл. Она навещала Мяускула так часто, как ей позволял Козырь, и, похоже, их отношения уже давно перестали быть только дружескими, но Мидас не стал докучать расспросами, тем более, что Кристалл хорошо влияла на сородича: казалось, истерзанная и полная гнева душа Мяускула нашла примирение, даже его облик и речь изменились, стали более человеческими. Каждый сородич нуждался в парагоне, и Мяускул нашёл его.
Гангрел был без тени сомнения готов к предстоящему сражению: теперь он защищал не только товарищей, но и Кристалл, ведь та тоже находилась в опасности до тех пор, пока не устранён Хьюго.
Мара и Деми сходили с ума от тоски. Почти всё то время, что сородичи находились в академии, девушки не покидали своей комнаты. Деми, конечно, помочь общему делу никак не могла, а Мара спешила присоединиться к остальным и выступить против Хьюго, из-за которого был убит её сир. Кто станет после этого принцем, её не интересовало, и Мидас предположил, что вскоре после развязки Мара уйдёт к анархам. Возможно, думал он, это лучшее решение для неё. Она никогда не принимала уклад камарильи и оставалась верна ей только из-за Сирены.
Редукс и Кумитэ, как и ожидалось, коротали время вдвоём, и Мидас не стал тревожить их. Ночью раннее он узнал, чем пожертвовал Редукс ради заключения договора с Мавериком, и был уверен, что брат последует за ним, несмотря ни на что, но для верности всё же дал немного своей крови и ему, и Кумитэ, потому сомневаться в их готовности следовать за ним Мидасу не приходилось.
По пути в сгоревшее крыло, где он намеревался увидеться и поговорить с Ренегатом, Мидас встретил Занозу в непривычно тривиальной одежде и нового знакомого из числа анархов, перекочевавших из подпольного бара в академию вслед за своим лидером. Они о чём-то беседовали вполголоса и замолкли, заметив Мидаса.
– Не подумай, мы ничего не замышляем, – словно в оправдание сказал Омега.
– А я ничего и не говорил. – Мидас пожал плечами и прошёл мимо, а затем добавил: – Будь осторожен, она всегда при себе носит нож.
Заноза хмыкнула и сложила руки на груди, показывая, что недовольна замечанием вентру. В конце концов, этой привычкой она спасла ему жизнь, и вот как он теперь ей платит.
– Я знаю, – ответил анарх и достал короткий ножик с широким лезвием из незаметных на первый взгляд ножен, закреплённых на поясе, – эту фишку она переняла у меня.
Мидас подивился тому, как тесен Лос-Анджелес, и направился дальше.
Ренегат сидел на диване и протирал промасленной ветошью лезвия секиры. Он ещё страдал от полученных увечий, но не мог позволить себе отдых – он нужен Мидасу и должен вернуться в строй несмотря ни на что.
Тут же в кабинете находилась Дина. Она взобралась на стол, подтянув колено одной ноги к груди, и рассматривала свои татуировки на предплечье. Заметив гостя, Митт соскочила со столешницы, будто её могли отругать за это.
– Ты знала, что так будет? – спросил Мидас, глядя на малкавианку. Та кивнула. – Почему не сказала? Мы могли предотвратить всё это.
– Или так, или вернувшихся было бы вдвое меньше, – ответила Дина. – Я выбрала меньшее зло. Девочка ведь не пострадала в итоге, но раскрыла свою истинную силу.
