Текст книги "Кошмарной вам ночи (СИ)"
Автор книги: Кира Лексина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Глава 9. Воспоминание: Ренегат
Указанный призраком заброшенный особняк был оцеплен группой шабашевцев. Приблизившись к распахнутым чугунным вратам, Ренегат ощутил мощную ауру смерти и страдания. Она давала ему сил, словно свежий морской бриз, но он пришёл сюда не затем, чтобы стать частью безумного культа извергов.
Ренегат неспешно прошёл по заросшей тропинке к особняку и остановился, когда путь ему преградил настороженный гангрел. Он подозрительно оглядел Ренегата и зацепился взглядом за ручку секиры, выглядывавшей из-за спины.
– Ты кто такой?
– Моё имя Ренегат. Я пришёл остановить орудующих здесь цимисхи.
– Чё? – переспросил шабашевец, показывая клыки в милой улыбке.
Крепкие пальцы легли на плечо гангрела и чуть сжали его. Вампир перевёл взор на руку и нахмурился, ожидая дальнейших действий. А затем ощутил, что с ним происходит что-то странное. Его мышцы стремительно атрофировались, сухая и шелушащаяся кожа плотным струпом обтягивала их и лопалась. Всего нескольких секунд хватило, чтобы внешне молодой и полный сил человек превратился в немощного старика. Ещё мгновение, и он упал иссушённой мумией на порог.
Ко входу подтянулись другие сородичи, обходившие особняк по периметру. Ренегат взял в руки секиру и встретил набросившихся на него вампиров несколькими мощными ударами, разрубившими их на части. Затем спокойно распахнул входную дверь и прошёл внутрь ветхого особняка.
Сразу стало ясно: все уже знают о его присутствии. Со второго этажа по мраморной лестнице сбегала довольно большая группа шабашевцев. Кто-то собирался атаковать голыми руками, кто-то вооружился битой, ножом, один даже вообразил, что справится отломанной ножкой табуретки. Они окружили непрошенного гостя, уверенные в своём превосходстве над одним-единственным сородичем.
Ренегат поднял секиру, прочертив ей на полу полулунную линию и, закружившись, влетел в толпу. Куски плоти и одежды летели в разные стороны, раненные вампиры визжали, падали на пол и бились в агонии от боли. Медленно, но неумолимо Ренегат убивал их одного за другим, не позволяя никому из них нанести себе даже царапину. Разразилась бойня.
Кто-то умудрился запрыгнуть высоченному Ренегату на шею и, схватив его за подбородок, резко поднял его голову, чтобы тот не мог видеть, куда атаковать. Ренегат стащил с себя мерзавца и отбросил в сторону уже высушенный труп.
Увидев, что касание сородича смертельно, шабашевцы расступились.
– Сука! Это нагараджа! – крикнул кто-то.
– Да ёп…
– Чего тебе от нас надо?! Мы что хотим, то и делаем, и мочим, кого хотим. Вали отсюда!
– А разве вы здесь убиваете кого-то? – равнодушно ответил Ренегат. – Вы мучите людей, извращая их облик ради собственного удовольствия, смотрите на их муки и радуетесь, что больше не являетесь частью людского стада. Как это, по-вашему, связано со смертью?
– Не твоё дело, чем мы занимаемся с нашей жратвой!
– Боюсь, что моё. Нельзя играть со смертью, отдаляя её гнусной магией и наслаждаясь агонией подопытных. Это оскорбляет саму суть смерти.
Отовсюду в холл начали стекаться остальные шабашевцы. Их было невероятно много для одного несчастного трёхэтажного особняка. Ренегат обвёл взглядом врагов и покачал головой.
– Всех не одолеешь, – прошипел гангрел, Зверь которого успел трансформировать его в дикое животное.
Он подпрыгнул на четырёх конечностях и попытался вцепиться когтями в лицо Ренегата, но тот резко ударил его рукоятью по челюсти, выбив зубы.
– Мне Окончательная Смерть не страшна, – сказал Ренегат хладнокровно. – А вам?
Враги разом навалились на него, и это была их ошибка. В суматохе они умудрялись ранить своих сородичей, в то время, как Ренегат спокойно расправлялся с ними голыми руками, не обращая внимания на собственные травмы.
Толпа редела. Пепел сыпал отовсюду серым дождём, забиваясь ещё уцелевшим вампирам в рот и глаза. Ренегат швырял шабашевцев в разные стороны, словно тряпичные куклы, и те умирали от его прикосновения, не успев упасть на пол. Как только выдалась возможность подхватить лежавшую у его ног секиру, Ренегат вертанулся, разрубив ближайших врагов пополам. На него наступала следующая волна.
– Отпустите его! Я сама разберусь, – раздался женский голос.
Шабашевцы отступили, сохраняя круг, чтобы не дать Ренегату уйти. По лестнице к ним спускалась женщина с неестественной ни для вампиров, ни для каких других существ бордовой кожей, двумя короткими рожками, растущими изо лба, короткими непрозрачными крылышками и дьявольским хвостиком. Демоном она не была – так порой меняли свой облик вампиры клана цимисхи, желая выделиться и показать свой характер.
Вампирша остановилась у подножья лестницы и оглядела Ренегата сверху вниз.
– Как волнующе… Мне не доводилось раньше встречать нагараджа. Было бы интересно изучить путь смерти, которому вы следуете.
– Не в этой не-жизни, сородич, – ответил Ренегат.
– О-о, ты думаешь, что можешь победить меня так же легко, как моих подопечных? – с напускным умилением произнесла женщина и усмехнулась.
– В одиночку, вероятно, нет, – сказал кто-то, входя в особняк через распахнутую настежь дверь. Шабашевцы обернулись на очередного незваного гостя и недовольно зарычали. – А вместе со мной – вполне.
– Посмотрите, кто явился: шериф Санта-Моники собственной персоной. Не надоело ещё таскаться за этой напыщенной дурой, прячущейся в подвале казино?
– Пока у меня есть безграничная возможность выкашивать ряды шабаша, я в полном её распоряжении, – ответил Мидас с учтивой улыбкой и извлёк из ножен за спиной двуручный меч.
Вампирша уставила руки в бока и громко вздохнула. На её алом личике играло лёгкое недовольство.
– Я сегодня не готова сражаться с вами обоими, – сказала она капризно. – Прошу меня простить.
Женщина повернулась на каблуках, махнула хвостиком и направилась через арку в прилегающую комнату, оставив сородичей разбираться самим с проблемой. Мидас удивлённо вскинул брови и взглянул на Ренегата.
– Иди за ней, шериф, я добью молодняк и догоню тебя, – сказал он.
Мидас согласно кивнул и, перехватив меч удобнее, бросился в погоню. Попытавшиеся встать у него на пути шабашевцы оказались поделены надвое секирой Ренегата. Он не упустил ни одного преследователя, прикрыв Мидаса, а затем переключился на тех, кто нападал на него самого.
Цимисхи свернула в конце коридора вниз по лестнице, мужчина устремился за ней. Под особняком располагался просторный подвал, пол которого был застелен каменной кладкой. Местами она разрушилась и через неё проглядывал фундамент из земли и песка. Вампирша встала на один из таких участков и повернулась к Мидасу, игриво улыбаясь.
– Стой, Мэлис! – крикнул тот. – Ты не можешь убегать вечно, сразись со мной.
– Не в этот раз, лапуля, не хочу ломать ногти, – ответила женщина, любуясь пёстрым маникюром чрезмерно длинных острых когтей. – Мой милый Доминион меня уже заждался, я не могу огорчить его, променяв вечер с ним на махыч с камарильской сучкой. Чао-какао, Мидас!
Вампир рванул к женщине и нанёс удар мечом в районе её шеи так быстро, как только мог, но та уже растворилась в земле, став её частью. В этом самый извращённый клан Шабаша был изворотливее даже гангрелов, ведь в отличие от них мог перемещаться таким образом на большие расстояния. Где там теперь её искать…
– Чёртовы цимисхи, – пробурчал шериф и опустил клинок.
Позади него выросла фигура Мэлис. Она сняла туфли и бесшумно подбежала к Мидасу со спины, намереваясь напасть на него. Но тот, почувствовав неладное, резко развернулся и рассёк воздух позади себя мечом. Мэлис успела пригнуться и закрыться рукой, теперь эта самая рука лежала за каменном полу.
– Подонок! – возмутилась вампирша, закрывая ладонью кровоточащую культю. – Разве можно калечить женщину?
– Такую подлую – запросто!
Цимисхи рванула к Мидасу и, невообразимо быстро сократив расстояние между ними, схватила его свободной рукой за голову и отбросила в стену. Шериф выронил меч и был вынужден отражать атаки, как придётся. Женщина настойчиво пыталась коснуться его, намереваясь применить дисциплину изменчивости, искалечить сородича, трансформировать его конечности и голову в бесполезную бесформенную массу. Мидас уворачивался и постоянно отступал, но, в конце концов, Мэлис загнала его в угол и, рассмеявшись, протянула руку к его лицу. Мидас поймал её за запястье и чуть отодвинулся, пытаясь удержать пальцы цимисхи подальше от себя.
– Не уйдёшь, – прошипела Мэлис и ударила шерифа ногой в живот. Мидас покачнулся и скривился от боли, но руку женщины не отпустил.
Он быстро скользнул взглядом куда-то за спину вампирши. Заметив это, она хотела было обернуться, но Мидас оттолкнул её от себя, и женщина отшатнулась на несколько шагов назад. В следующий момент лезвие секиры отделило её голову от плеч. Последнее, что отразилось на лице Мэлис – изумление. Затем её тело исчезло в вихре пепла.
– Никогда бы не подумал, что такой здоровяк может передвигаться бесшумно, – сказал Мидас, переводя дух.
– Этого требует наш образ жизни, сородич, телосложение здесь не причём, – ответил Ренегат, опуская секиру на пол. – Благодарю тебя за помощь. Если мы встретимся вновь, я буду надеяться, что обстоятельства не вынудят нас сражаться друг против друга. А теперь прощай.
Он зафиксировал секиру за спиной и развернулся, собираясь уходить.
– Постой-ка… Ренегат, верно? Не желаешь присоединиться к моей котерии? Тебе ведь, уверен, нелегко одному.
– Ты неправ. Представители моего клана всегда одиноки, такова наша участь.
– Ладно, зайду с другого бока, – буркнул Мидас, вздыхая. – Мне нужен такой боец, как ты.
– Для чего, шериф? – с подозрением поинтересовался Ренегат, но всё же повременил с уходом.
Сородич поднял с пола свой меч и обтёр лезвие от пыли рукавом. Эта небольшая пауза нужна была ему, чтобы сформулировать мысль откровенно, но не слишком. Всё же стоявший перед Мидасом вампир был ему совершенно чужим, хоть и вселял доверие.
– Настанет время, когда мне придётся встать против силы, с которой невозможно справиться в одиночку. Бегство не убережёт ни меня, ни мою семью, я вынужден буду сражаться, и поражение в этой войне неприемлемо.
– Ваши кровавые марионеточные игры меня не привлекают. Я не лезу в дела старейшин.
– И я не хочу, но, поверь, грядущее затронет всех. Я лишь предлагаю тебе примкнуть к тем, кто менее всех заинтересован в интригах и лжи. Ты нужен мне, а я, к слову, нужен тебе, ведь ты только что убил подружку Доминиона.
– Это имя ни о чём мне не говорит.
Мидас изобразил на лице изумление и фыркнул. У него складывалось впечатление, что, в целом, лидеров фракций знали только сами лидеры фракций, их приближённые и неонаты, охочие до особых миссий и привилегий, а свободным сородичам, таким как Ренегат, было глубоко плевать, кто чем заправляет.
– Ещё скажет, – заверил шериф. – Теперь на тебя будет охотиться каждый, буквально каждый член шабаша, пока ты не встретишь Окончательную Смерть.
– Славные будут ночи, – равнодушно ответил Ренегат.
– Да что ж ты такой упрямый, – произнёс Мидас, опуская голову.
Ренегат рассмеялся грудным басом и одарил сородича снисходительной улыбкой. Мидас поднял на него удивлённый взгляд.
– Ты странный, шериф. Ни один другой сородич, тем более из Камарильи, не стал бы водить дружбу с нагараджа, а ты так хочешь принять меня в свою семью. Верно, серьёзное дело у тебя.
Мидас коротко кивнул.
– Дай мне время на раздумья. Я сам тебя найду, если решу согласиться.
– Ты только не затягивай, от совсем мёртвого тебя толку не будет.
– Смерть – единственный толк жизни и не-жизни, сородич.
Ренегат развернулся и неспешно покинул подвал.
Глава 10. Неожиданный союз
До рассвета оставалось чуть больше часа. Этого было достаточно, чтобы добраться до резиденции Доминиона у самой черты города, но Мидас начал сомневаться в том, что напасть сейчас на шабашевцев было здравой идеей. Не смотря на то, что их теперь девять, двое оставались ещё слабыми и неопытными неонатами, а одна вовсе была человеком. Таким отрядом они могли бы справиться, будь потасовка на их территории, но это было не так. К тому же в другое время Мидас легко бросился хоть против Доминиона, хоть самого Санктума, но теперь его наипервейшей обязанностью было защищать Грёзу. А, как известно, за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь – он не сможет разорваться между ней и врагами.
Размышления Мидаса прервало резкое торможение, он едва успел выставить вперёд ладони и упереться в бардачок, чтобы не влететь в лобовое стекло. Редукс вжал кулаком клаксон, выражая своё недовольство внезапно вырулившему перед ними и остановившемуся автомобилю. Мидас перехватил его запястье и убрал руку брата с руля. Он знал, чья это машина.
Наглухо затонированный dodge charger семидесятого цвета спелой сливы редко выезжал на улицы Санта-Моники. И если кто-то встречал его, то мог поклясться, что видел, как по его корпусу плывут размытые тени, неуловимые и пугающие, заметные лишь краем глаза.
Опустилось стекло пассажирского места, и в окно выглянула женщина в белой маске с широкими уплощёнными шипами по краям. Она выставила наружу кисть руки в золотой перчатке и поманила сородичей пальчиком, затем снова скрылась в салоне.
– Это ещё кто такие? – прошипела Мара, выглядывая из-за сидения.
– Неонаты Козыря, – ответил Мидас. Он достал из внутреннего кармана пальто спички и пачку сигарет и, выудив одну, закурил, распространяя по фургону едкий дым.
– Что им от нас нужно? – присоединилась Грёза.
– Поедем за ними и выясним.
– Что? Нет! На этот раз нас точно хотят заманить в ловушку!
– Пожалуй, я рискну и доверюсь Козырю, – спокойно сказал Мидас, кладя локоть на дверцу и выдыхая в окно.
– Почему?! – звонким от злости голосом процедила Грёза, сверля сира горящими глазами.
– Потому что именно он начал всю эту кутерьму с пророчеством. Нисколько не удивлюсь, если всплывёт, что он же и изрёк его устами Дины.
– Не-е-е-е-т, – запротестовала та, мотая головой.
– Постой, – задумчиво проговорила Мара, глядя в сторону, – если я правильно помню, десять лет назад во время суда Козырь опроверг слова казнённого тобой малкавиана о том, что он сам приказал ему обратить Дину. И сейчас ты утверждаешь, что примоген обманул нас?
– Именно так.
В возникшей тишине были слышны лишь гул заведённого мотора и шипение горящего табака в тот момент, когда Мидас делал глубокий затяг.
Несомненно, все так или иначе сталкивались в своей жизни с манипулированием и обманом, но когда кукловодом оказывался малк, становилось как-то особенно не по себе. Эти ребята в собственных-то мыслях путаются, а уж в сети интриг, сплетённой ими, погибнуть раз плюнуть.
– Поезжай, – обратился Мидас к Редуксу и высунул руку в окно, показывая жестом, что они готовы выдвигаться. Тремер бросил на него полный сомнений взгляд. – Поезжай-поезжай! Это совсем не то же, что заявиться в гости к шабашу – если там и будет западня, мы её даже не заметим за навеянными нам иллюзиями. Умрём счастливыми!
Редукс недовольно вскинул брови и поджал губы, но делать было нечего. Он переключил передачу и поехал вслед за сливовым доджем.
Козырь обитал в старом здании академии архитектуры и искусств. Его правое крыло полностью сгорело из-за короткого замыкания ещё в конце прошлого века, а левое закрыли на реконструкцию, да так никаких подвижек в этом направлении не сделали. Неизвестно, что так привлекло примогена в ветхой академии, но он выкупил её у города за баснословные деньги и обустроил там Элизиум.
Фургон въехал в заведомо распахнутые для них автоматические ворота следом за доджем и остановился на подъездной дорожке под раскидистым клёном. Мидас вышел из салона и окинул взглядом академию.
Укрытые густым изумрудным плющом стены левого крыла контрастировали с чёрным остовом на другой стороне. Посмотрев на здание со стороны, Мидас догадался, почему примоген малкавиан перебрался в него. Оно, как и их клан, было одновременно роскошным и удивительным благодаря разбитому саду, одичавшему за многие года, но всё равно красивому, и пугающе ужасным, стоило только обратить свой взор на сгоревшее крыло. Малки также восхищали своими способностями к прорицанию, но их клановое безумие вызывало у многих отторжение.
От проклятия (или, как считали сами малкавиане, дара) их прародителя страдал каждый его потомок без исключения. Даже если вам казалось, что какой-то конкретный представитель вполне нормален, это было абсолютно не так – он просто хорошо скрывал свой недуг.
Из доджа вышли двое: пассажирка в белой маске и розовом латексе и водитель в брючном костюме чёрного цвета, усыпанном изображениями тыкв. Вместо головы у него тоже была тыква с прорезями для глаз, что заставило сородичей обратить на него любопытные взгляды.
– Он вообще что-то видит? – прошептала Кумитэ, нагло разглядывая странный объект.
– Видит и намного больше, чем ты думаешь, – ответил тот, хотя девушка могла поклясться, что тыквенная башка не должна была позволить ему расслышать её слова. – Идёмте.
Необычная парочка провела сородичей через внутренний двор академии к боковому входу здания под аркой, оплетённой диким виноградом. Здесь располагалась лекционная аудитория в форме амфитеатра. Внутри уже ждал Козырь, сидевший на обтянутом красным бархатом стуле за длинным столом с установленной в торце кафедрой.
Перед ним между невысоким подиумом и рядами парт стояли двое: молодой мужчина в шерстяном клетчатом костюме с жёлтой от большого количества тональной основы кожей и африканка с неестественно яркими зелёными глазами без зрачков и зелёными же, но чуть более светлыми, склерами. Она называла себя Старфиш и считалась одной из сильнейших пророков.
Тыква и женщина в белой маске встали рядом с ней, ожидая приказа примогена.
– Приветствую в моей обители тебя и твоих сородичей, Мидас, – патетично и как будто бы даже радостно произнёс Козырь и обратил своё лицо к Дине. – И, конечно же, лично тебя, моя дорогая.
Женщина смущённо потупила взгляд и коротко кивнула в ответ.
– Старфиш сказала, вы собирались заявиться на порог резиденции Доминиона.
– И нам повезло, что твои неонаты нашли нас раньше? – предположил Мидас.
– Ты даже не представляешь, насколько, – ответил Козырь, качая головой.
– Смерть не любит, когда её планы нарушают, – заметил Ренегат.
– Уверяю, её планы на вас сегодняшней ночью не распространялись, но остальные обязаны сыграть свои роли, потому их гибель была бы очень некстати.
– Козырь, – обратился Мидас к примогену, тот сцепил пальцы рук, поставив локти на стол, и направил всё своё внимание на вентру, – прежде чем ты объяснишь, ради чего мы здесь собрались, я хочу задать тебе один вопрос.
Мужчина в белой маске с красным ромбом кивнул, разрешая Мидасу спросить то, что его волновало.
– Ты инициатор?
– Конечно, нет, – ответил малкавиан и тихо засмеялся. – Я и твой сир всего лишь пешки, как и многие прочие.
– Оро тоже замешан? – изумился Мидас.
– Да, да, да… Ты такой же проект, как Грёза и Дина и даже Старфиш. Понимаю, неприятно, но что поделать, такова не-жизнь. Каждому сородичу отведена своя миссия, ибо все мы – часть великого механизма, двигающего материальный мир по проторенной дороге.
– Значит, Оро ещё не встретил окончательную смерть?
– Не знаю, мы виделись довольно давно, и тогда он пожелал дождаться лучших времён. Вероятно, Оро покоится в каком-нибудь склепе на историческом кладбище и по ночам пугает сторожей тревожными видениями, – предположил Козырь, и легонько хлопнув ладонями по столу, поднялся из кресла и обошёл кафедру, чтобы приблизиться к Мидасу. – Речь о другом. Ваша котерия, – он неопределённо покрутил кистью руки у виска, – слабовата. Единственные достойные бойцы в ней – ты сам и нагараджа. Вам нужны союзники. Надеюсь, ты помнишь о моём обещании оказать тебе поддержку, если ты о ней попросишь?
– Ты пригласил меня в свой элизиум, чтобы я молил тебя помочь мне в борьбе против принца и шабаша? – озадаченно спросил Мидас.
– Ну что ты, – явно с улыбкой произнёс Козырь и хохотнул, – не нужно слов, я и сам всё понимаю. Да, я, конечно же, поддержу тебя. И не только я, но есть некоторые затруднения, без решения которых мы можем потерять ценных союзников.
– Придержи лошадей на минуточку, – сказал Мидас, поднимая вверх указательный палец. – С чего мне верить в твои радушие и искренность?
Козырь надменно хмыкнул и вскинул подбородок.
– Я доверил ему своё дитя, а он всё равно сомневается!
– Ты всех малков в Лос-Анджелесе зовёшь своими детьми, – несколько удручённо произнёс Мидас и вздохнул.
– Но этот неонат действительно моё дитя, – вкрадчиво сказал Козырь и посмотрел на Дину, остальные тоже уставились на неё с неподдельным изумлением. – Я был вынужден внушить ей, что её сир тот несчастный болтун. Жертвы неизбежны в нашей игре.
Дина сжалась под взглядами сородичей и закрыла лицо руками, будто бы покраснела от смущения и обострившегося к ней внимания.
– Если тебе и этого мало… – произнёс Козырь и протянул руки к своей маске, намереваясь снять её.
В тот же миг все малкавиане, даже Дина, опустили головы и встали на одно колено.
– Чего это они? – буркнула Кумитэ, отпрянув в сторону.
Глядя на Козыря, можно было предположить, что некогда он был очень красивым мужчиной. Быть может, актёром или менестрелем. Теперь же правая половина его лица представляла собой омерзительную массу из обваренной кислотой плоти, на которой едва были различимы разрез заплывшего глаза и угол опущенных губ. Щеку вовсе разъело, и в отверстие с неровными краями виднелись коренные зубы, правое ухо частично отсутствовало.
Грёза поёжилась и отвела взгляд, Кумитэ вовсе скривилась и закрыла рот рукой не то в неприятном удивлении, не то в приступе тошноты.
– И вы тоже снимайте, – приказал Козырь, глядя единственным карим глазом на подопечных, – между нами и нашими сородичами не должно быть абсолютно никаких секретов. Познакомьтесь, пожалуйста, этого юного вампира зовут Джек Гурдон.
Джек стащил с головы тыкву, открыв рыжую кудрявую шевелюру и юные бледно-голубые глаза, глядевшие с необъяснимой жёсткостью и равнодушием.
– Моя милая Заноза…
Женщина в розовом латексном костюме показала обсыпанное веснушками бесподобно красивое лицо.
– Старфиш в представлении, конечно, не нуждается, а этого неоната мы называем Бананом. Он совершенно не говорит, – сказал Козырь и пояснил: – считает себя бананом, как вы могли догадаться.
– Насколько я понимаю, сей жест значит очень многое, – произнёс Мидас, разглядывая чудиков.
– Именно так. Многие видели моё лицо каждый день, но то было лицо заносчивого и неосторожного человека. Теперешний я осознал свою ошибку, и старается быть внимательнее к окружающим его существам. Не все, кому мы доверяем, заслуживают этого доверия, и многие из тех, кого мы упускаем из виду, – Козырь показал широким жестом на малкавиан, – нуждаются в нём, как никто другой. Не так ли, моя дорогая? – обратился примоген к Дине.
Она подняла на него синие глаза и нахмурила брови, разглядев нечто незримое для других сородичей.
– Двуликий, но не двуличный. Сгоревший в лучах славы. Обретший объятия безумца. Вы не были похожи, он ошибся, – сказала Дина.
– Очень жаль, что ты не научил милую Дину держать язык за зубами, – с кривой улыбкой произнёс Козырь и коснулся ладонью лица женщины. – Будь осторожна, блуждая в чертоге истины. Не все желают слышать правду.
– Она неукротима, – жалобно произнесла Дина.
– Ну-ну, ты ещё научишься контролировать ведения, прояви терпение.
– Ты говорил о какой-то проблеме, – напомнил Мидас.
– Да, несомненно. Проблема заключается в нём, – ответил Козырь и указал пальцем на Редукса.
– Ну, конечно, – сказал тот, всплеснув руками.
– Кастор желает больше свободы на территории Лос-Анджелеса, но принц отказывает в его просьбах снова и снова. Так что примоген тремеров также пожелал поддержать нашу маленькую революцию, но с одним условием – твоего брата должны судить.
Мидас коротко покачал головой из стороны в сторону и вздохнул.
– У них нет доказательств его вины.
– Это так, – согласился Козырь. – Ты разумно поступил, захоронив брата на несколько лет. За этот период следы преступления на его ауре совершенно исчезли. Всего один сородич, неокрепший и слабовольный… Это практически ничто, пыль на серых ботинках. Но сир того неоната каким-то образом выяснил обстоятельства гибели дитя и он точно знает, что его убил Редукс. А Кастор верит ему.
– И что делать? – поинтересовался Редукс.
– Я предложил разрешить эту ситуацию справедливым образом.
– Когда на одной чаше весов союз с тремерами, а на другой – окончательная смерть родного брата, прости, Козырь, но я скорее предпочту потерять навсегда поддержку волшебников.
Редукс бросил на Мидаса растерянный взгляд и закусил губу. Столь неразумная забота о нём всколыхнула те малочисленные крохи совести, что у него ещё оставались.
– Ты неправильно понимаешь, что я имею в виду под справедливостью. Мы с Кастором уже обо всём договорились, между Редуксом и Иксом пройдёт дуэль. Я называю это суд поединком. Кто победит, тот и прав, – сказал Козырь и улыбнулся.
– Мы же не в средних веках! – запротестовал тремер.
– Альтернативой была твоя голова на блюде. Кастор полагает, что у тебя нет шансов против Икса. Но он не совсем прав.
– Это ещё что значит?
– Что вероятность твоей победы призрачна, – пояснила Старфиш.
– И не зависит от твоих действий, – добавила Дина.
– Кто-то другой…
– … должен изменить ход сражения.
– Ого, их приёмники синхронизировались? – фыркнула Кумитэ. Редукс посмотрел на девушку и тяжело вздохнул.
– Ладно, раз иного выхода нет, буду сражаться. В конце концов, для этого я и овладел тауматургией.
– О-о-о, нет-нет, мой друг, дисциплины запрещены во время дуэли. Только ты и холодное оружие, которое выберешь.
Редукс ошеломлённо округлил глаза и уставился на Козыря. Тот взглянул в окно, закрытое густой листвой, между которой пробивались первые розоватые лучи солнца.
– Мы с вами так заболтались, что пропустили рассвет! В примыкающем корпусе некогда находилось общежитие. Мы восстановили его, так что без крыши над головой и постели сегодня вы не останетесь. Заноза и Джек проводят вас.
Козырь склонил на прощание голову и, надев маску обратно, направился прочь, не намереваясь ничего более объяснять. Старфиш и Банан удалились вслед за ним.
– Сколько спален вам надо? – спросила Заноза.
Мидас оглядел сородичей.
– Семь, – ответил он.
– У нас есть только четыре.
– Тогда к чему вообще был вопрос?
– Я задала его из вежливости.
– Как обычно? – спокойно произнёс Ренегат, нисколько не удивлённый сложившейся обстановкой.
– Нет, ты с Мяускулом отдельно, Дина с Марой и… как тебя там?
– Деми, – ответила девушка.
– Вот с ней.
Редукс обрадовался выпавшей возможности побыть наедине с Кумитэ, особенно сейчас, когда его немного нервировала предстоящая дуэль.
– Чего ты глазками стреляешь? – бросил ему Мидас. – Ты будешь со мной.
– Не понял?
Мидас схватил Редукса за воротник и, подтянув к себе, прошипел ему в ухо:
– Сколько лет ты не фехтовал? Хочешь завтра коньки отбросить? Будем тренироваться весь день.
Тремер вымученно застонал и скуксился.
Джек и Заноза проводили гостей на второй этаж прежнего общежития – первый был не единожды подтоплен и потому на нём не располагали гостей. Комнат было намного больше, чем четыре и даже семь, но похоже, что они также не годились для обитания по тем или иным причинам, либо принадлежали другим послушникам Козыря, приходившим в академию время от времени нормально поесть, переночевать и пообщаться с радушным примогеном.
Когда всех сородичей определили по их спальням, Мидас подошёл к Занозе и попросил её принести два длинных меча или что-то, с чем он и Редукс помогли потренироваться перед дуэлью. Та молча кивнула и направилась вслед за Джеком обратно в главный корпус.
Прежде, чем Мидас зашёл в предоставленную ему комнату, к нему приблизилась Грёза. Она притянула мужчину к себе и, крепко обняв за талию, уткнулась в шею лицом. Мидас прижал её к себе и поцеловал в макушку.
– Всё будет хорошо? – спросила девушка.
– Я не знаю. Хотел бы я сказать, что-то обнадёживающее и конкретное, но сегодняшняя встреча показала мне, насколько всё неоднозначно. Если даже Козырь всего лишь чья-то пешка, то мы с тобой и подавно расходный материал. Боюсь, только один сородич мог бы внести какие-то прояснения в сложившуюся ситуацию.
– Твой сир? – догадалась Грёза и подняла на Мидаса любопытный взгляд.
– Да. Но я понятия не имею, где его искать. Он выпустил нас с Редуксом из-под своей опеки много лет назад и исчез, не сказав ни слова о том, что собирается делать. Для многих сородичей их сиры являются чуть ли не самыми близкими существами на свете, но для меня Оро не был ни другом, ни отцом, ни наставником… никем. Он просто существовал. Научил выживать и понимать хитростосплетения укладов Камарильи, но не более того. Теперь я понимаю, почему.
– Вы были нужны ему только потому, что иначе его ждала окончательная смерть.
– Именно.
– Какой он?
Перед мысленным взором Мидаса возник Оро, каким он его запомнил в последнюю их встречу.
– Холодный, как металл.
Грёза встала на носочки и прильнула к губам возлюбленного. Её поцелуй был нежен и трогателен. Мужчина осторожно прервал его и, крепко сжав Грёзу, поцеловал её в висок и тяжело вздохнул.
– Всё будет хорошо, – сказала она.
***
Вечером Джек обошёл комнаты гостей, объявив, что в течение ближайшего часа в академию прибудут примоген тремеров Кастор и его подопечный Икс. Редукс к тому моменту закончил тренировку, но ему требовалось подкрепиться перед дуэлью. Консервированной крови под рукой не оказалось – все запасы были исчерпаны ещё в лесу, но Мидас нашёл выход.
Деми красила Маре губы, когда мужчина без стука вошёл в их спальню. Тореадорка взглянула на него и подозрительно сощурилась. Некоторое время они безмолвно смотрели друг на друга, а затем Мидас бросил на Деми скользящий безразличный взор и ушёл восвояси.
– Что это было? – недоумённо спросила девушка.
– Ничего, – отрывисто ответила Мара. – Заканчивай скорее, нам надо идти.
– Да-да, уже всё.
Деми промокнула сливовую помаду салфеткой и отошла в сторону, оценивая свои старания. Мара встала с табурета и, крепко взяв гуля за руку, повела прочь из спальни. Пройдя в боковой коридор, тореадорка постучалась в дверь чьей-то комнаты и затем зашла в неё.
– Помни, ты обещал, – сказала Мара, выводя Деми вперёд.
– В чём дело? – спросила та с беспокойством. – Зачем ты привела меня к нему?
– Твоя кровь нужна моему брату, – пояснил Мидас. – Не волнуйся, ты выживешь, но, боюсь, оправишься нескоро.
Не успела девушка ни испугаться, ни возразить, как кто-то схватил её сзади за плечи, удерживая на месте и не позволяя развернуться, и шею пронзила знакомая боль. Деми ахнула и обмякла в руках укусившего её вампира.
