Текст книги "Рожденный из Ада (СИ)"

Автор книги: Кира Беркут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Часть 16

Горный серпантин – штука настолько опасная, что неопытные водители, которым никогда не доводилось раньше кататься по таким дорогам, чувствуют себя на нем крайне неуютно. А уж если возникает необходимость разогнаться на большую скорость, то и вообще стараются не рисковать и отдать управление кому-нибудь из своих знакомых, кто не раз по такой дороге катался.

Водитель «уазика» без крыши и лобового стекла считал себя как раз одним из таких профессионалов, поэтому вел машину расслабленно и легко, хотя контроля за дорогой не терял вовсе. Да он и не мог потерять такой контроль – уже два года он безвылазно колесил по местным дорогам, которые теперь знал, как облупленные. Он с закрытыми глазами мог провести машину любого размера там, где какой-нибудь молодой водитель даже и осла провести не мог бы. Его мастерством восхищались все и ставили его в пример молодым. При этом этого человека в равнинных условиях постоянно штрафовали сотрудники ГАИ, отчего он просто не рисковал ездить по мирным дорогам.

Все, кто ездил со Славкой, сначала боялись разбиться, а потом привыкали и просто отдавали свои жизни на откуп ему, чтобы расслабиться и наслаждаться местными красотами. А горы тут были настолько красивы, что оторвать взгляд от них человеку, который только приехал сюда, было нереально.

Машину трясло настолько от постоянных мелких камней, которые то и дело попадались под колесами, что думать о каком-то комфорте передвижения никто из троих, сидящих в машине, даже и не собирался. Все трое мужчин, облаченные в уже порядком запылившийся камуфляж, вооруженных автоматами, ехали с таким спокойствием на лицах, как будто они были где-то в мирной жизни, а окружавшие их горы никогда не могли стать источником смертельной опасности. И уж точно никто не обращал внимания на постоянные подпрыгивания машины на камнях и ямках, которыми сплошь были усыпаны все местные дороги. Двое из троих привыкли к менее комфортным условиям, а третий – самый молодой, расположившийся на заднем сиденье, просто не хотел ударить лицом в грязь перед теми, с кем ему предстояло служить полтора года.

Слава был водителем-асом, не чуждым всякого бахвальства своим мастерством, поэтому с легкостью закладывал такие виражи, не опасаясь того, что машина может улететь в пропасть и кое-где чудом сохранившиеся отбойники не смогут остановить полуторатонную машину, летящую сейчас на скорости около восьмидесяти километров в час.

Парень сначала опасливо косился на стрелку спидометра и задерживал дыхание всякий раз, когда машина входила в очередной крутой вираж, а потом плюнул на свой собственный страх и, откинувшись на спинку сиденья, стал наслаждаться красотами гор, которые видел впервые в своей жизни.

Горы действительно были красивы, и свою сказочную волшебность, скрытую кое-где за слоями тумана, они открывали постепенно – с каждым новым поворотом, не давая познать себя полностью. Они все были окутаны какой-то таинственностью. И сейчас казалось, что они просто не хотят открывать всех своих тайн. И при вот таком, отрывистом их рассмотрении, всем казалось, что они настолько спокойны и величавы, что просто не могут убивать людей, выплевывая из своего нутра смертоносные пули.

Но такое обманчивое впечатление всегда и всех губило. Хотя, некоторым мечтателям все-таки и везло.

Из-за очередного поворота вдруг резко вынырнула отара овец. Точнее, животные стояли на месте. Просто дорога в этом месте делала такой крутой поворот, что сразу увидеть препятствие не представлялось возможным.

Животные неспешно брели по дороге, изредка подгоняемые несколькими мужчинами неопределенного возраста из-за обильно покрывавшей их лица растительности, в подбитых ватой халатах и чалмах на головах. Выглядели они немного странно, но население тут было настолько разношерстным, что эта странность сразу перестала таковой казаться – кого только не приходилось пассажирам машины видеть в своей жизни здесь, в горах.

Слава в очередной раз продемонстрировал свой профессионализм, ударив по тормозам и остановив машину в нескольких сантиметрах от того места, где совсем недавно стояла одна несчастная овечка, которая от испуга сейчас отпрянула на другой край дороги и чуть не сорвалась в пропасть.

– А что, так тут теперь выглядит все местное население? – новичок обернулся, чтобы удостовериться, что ему не показалось, и действительно увидел две дымящиеся полосы на асфальте.

– Оно здесь по-разному выглядит, – мужчина, сидевший на переднем сиденье рядом с водителем, немного напрягся и положил руку поудобнее на автомат. – Все зависит от того, в каком селении они обретаются. Это только на картах кажется, что селений тут мало. А на самом деле их столько тут понатыкано, что даже порой кажется, что карту впору переписывать.

– А в каждом селении свой внешний вид? – не унимался молодой.

– Нет, – пассажир внимательно смотрел вперед, словно ожидая какого-то подвоха в этой идиллически-мирной картине. – Просто есть селения, где часть коренного народа из Афганистана каким-то боком оказалась или из Средней Азии, а есть коренные, так сказать. Коренные одеты удобнее гораздо, чтобы им было легче по горам скакать.

Водитель Слава только хмыкнул на это замечание – особого интеллекта он почему-то у местных не встречал, по крайней мере, не попадались ему такие пока.

Он осторожно отпустил тормоз и плавно тронул машину вперед, позволяя ей катиться медленно по дороге, не приближаясь ни на один лишний метр к отаре.

– Интересно, сколько мы еще у этих сынов гор сопровождающими будем? – вновь подал голос с заднего сиденья новобранец Дмитрий Рожков, прибывший в Дагестан всего три часа назад и сразу поступивший в распоряжение майора Бархатова Дмитрия Владимировича. Как поведали майору в штабе, куда ему пришлось наведаться за всеми документами своего новобранца, мальчик еще в военкомате высказал желание служить в Дагестане в части быстрого реагирования. Чем он мотивировал такое свое желание, майору было доподлинно неизвестно. Но он догадывался, что явно не красотой гор. Часть, которая находилась в ведении майора, представляла собой скорее не стандартную часть в привычном понимании этого слова, а была чем-то вроде военно-полевого лагеря и считалась элитной. Все ребята, отслужившие в этой части, проходили великолепную подготовку и могли потом сделать неплохую карьеру, при желании, разумеется. Но и это было не главным – в части хоть и царила жесткая дисциплина, но солдаты, находившиеся под командованием майора, редко называли его званию.

Да и жили в этом лагере, кроме самих служивших в части, и те, кого принято привечать со всеми почестями. Но опять ни одного звания, хотя они должны были хоть иногда звучать.

– Дима, – рассмеялся майор, не оборачиваясь. – Эти бараны – священные для горцев животные. Посему сколько надо, столько мы и будем сопровождать их, – майор закурил и немного прищурился – хоть машина и медленно ехала, но все равно ветер встречный в лицо бил очень сильно. – Только мне самому не нравится, что мы вынуждены за этой отарой тащиться. Давно уже в лагере должны были быть.

– Дмитрий Владимирович, а может, посигналить этим баранам? – предложил, подав голос впервые за всю дорогу весельчак и балагур Слава. – А то так и будем тащиться за ними.

– На кладбище ты, Слава, и так успеешь, – серьезно бросил майор. – Не торопись на этом серпантине… – не успел он договорить, как заметил, что «сыны гор» начинают осторожно прижимать овец к скалам, давая пропуск машине, ехавшей сзади. – Только не газуй, Слава, не надо. А то еще задавим кого-нибудь. Будем потом унижаться перед старейшинами, – майор не стал озвучивать перед молодым своих дурных предчувствий, понимая, что может вмиг испугать паренька и добиться того, что его придется обратно везти в штаб, просто подтянулся на сиденье, на котором до этого сидел вразвалочку, и передернул затвор автомата.

Слава послушно кивнул, чему майор даже удивился, и аккуратно вывернул руль, чтобы проехать по узкой свободной полоске.

Он даже не понял, откуда под колесами появилась какая-то шальная овца. Только инстинктивно вывернул руль, уходя от столкновения. Машину занесло от столь резкого виража, хоть и скорость была маленькой, она пробила отбойник и вылетела за пределы дороги передними колесами. Машину перевесило, и она сорвалась в пропасть.

Она падала вниз, ударяясь то и дело о скалистые выступы и теряя все, что было можно. От ударов она начала дымиться, и вот-вот должна была загореться.

«Сыны гор», гнавшие отару, оставили своих отец без присмотра, подошли к обрыву, выпутывая одновременно из халатов автоматы, и уставились вниз, где в машине уже показались первые языки пламени.

Сомневаться не приходилось – после такого падения машина, не снабженная ни крышей, ни лобовым стеклом, не оставила никаких шансов на выживание своим пассажирам.

Мужчины переглянулись и вернулись к своей ставшей уже ненужной отаре своих бедных овец.

Они не могли уже видеть, как майор выбирается из покореженной машины, а потом принимается вытаскивать из дымящегося чудища своих товарищей.

… Майор не помнил, сколько времени он тащил на себе своего теску (Слава умер на месте, рядом с машиной). Вдалеке показалось какое-то селение. Мужчина, насколько мог, прибавил шаг и вскоре уже входил в него. Смотрели на него здесь с ожесточением, ибо встречались одни мужчины, сплошь с зелеными повязками на головах, украшенными арабской вязью, но Бархатову было на них плевать – главное, чтобы мальчишка остался жив. Потом, когда парню оказали помощь, майор узнал, что попали они не куда-нибудь, а в родовое имение Ахмеда Салимова, и просто так тут не помогают.

Часть 17

Вечер, в котором одновременно соединились осень с неприятным ледяным ветром, то и дело намеревавшаяся вернуться, и зима, которая уже укрыла землю пушистым ковром из снега, не обещал никаких особенных событий в своем нутре. Просто надо было приехать домой после тяжелого рабочего дня, что и стремились сделать в основной своей массе спешащие толпами прохожие, поужинать и завалиться спать. Тем счастливцам, у которых были семьи, можно было еще позволить себе немного уделить внимания семьям, чтобы они не делали обиженный вид. Тем же, кому не повезло, предстояло провести очередной вечер в одиночестве.

Кто-то радовался такому одиночеству, а кто-то, наоборот, серьезно огорчался, понимая прекрасно, что с компанией, пусть она и состоит из мужа и дочки, вечно орущих (или, как вариант, из жены и дочки), всяк лучше, чем пустая берлога.

Дверь клиники не могла позволить себе такой роскоши, о которой она, наверное, мечтала, то ест закрыться, чтобы не дать выстудить внутренние помещения, которые обязана была охранять. Рабочий день, который нельзя было назвать легким из-за стандартно большого наплыва народа, наконец, закончился, и толпа сотрудников сейчас вываливалась такими огромными потоками, словно там, внутри, находился вход в какой-нибудь из переходов метро, причем одной из центральных станций. Все, кто сейчас выходил из здания, оглядывались по сторонам, словно ища кого-нибудь из своих знакомых, поднимали воротники и спешили поскорее убраться в жерло метро или в автобусы, чья остановка была совсем неподалеку, только чтобы не находиться долго на ледяном ветру и оттого казавшемся морозным воздухе.

Ирина вышла одной из последних. Она всегда старалась покидать свою работу в последних рядах, чтобы не привлекать внимания окружающих к персоне того, кто встречал ее каждый вечер возле клиники. Она знала, что Александр будет ее встречать вот так по вечерам, но никак не могла привыкнуть к этому – ведь еще недавно она даже и мечтать не могла о таком вот счастье.

Женщина остановилась на ступенях, запахивая пальто, которое с силой рванул налетевший резким порывом ветер, и огляделась по сторонам, высматривая машину своего возлюбленного.

Черный «вольво» стоял чуть поодаль от входа, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Сам Александр стоял сейчас и курил рядом с машиной, подняв воротник своей драповой куртки.

Ирина спустилась со ступеней почти бегом и приблизилась к ожидавшему ее мужчине.

– Замерз, пока меня ждал? – она обняла его и поцеловала в губы, слегка дотронувшись кончиком своего носа до его.

– Нет, – соврал, не моргнув и глазом, Воропаев, открывая дверь жене. На самом деле он ждал ее около часа, успев выкурить полпачки сигарет и точно приняв решение запретить своей женщине работать.

– Замерз, – Ирина улыбнулась, кокетливо поправляя волосы и глядя на мужа. – У тебя нос холодный!

– А у меня, как у собаки – если нос холодный, значит, я здоровый, – Воропаев завел двигатель и плавно тронул машину со стоянки.

Ирина предпочла не реагировать на очередной выпад мужа в ее сторону – сколько можно уже? Иначе вот такие шуточные перепалки у них могут продолжаться долго, а она сегодня устала.

– За Настей надо заехать, а потом в магазин за продуктами, – женщина положила сумку на заднее сиденье машины и взглянула на мужа. – У нас в холодильнике мышь решила повеситься, так что с ужином придется повременить немного.

– А я несчастную мышку из холодильника вытащил, чтобы она успела оттаять к моменту нашего приезда, и ты ее реанимировала, – улыбнулся Демон, глядя краем глаза на жену. – Как думаешь, получится?

– Я тебя не понимаю, – Ирина сама себе постоянно признавалась, что не может понять своего мужа – шутит он в конкретный момент или нет.

– Я ужин приготовил – сегодня освободился пораньше и все сделал. Вот только маленькую нашу не забрал – когда заезжал за ней, у них еще занятия шли.

– А что это ты решил пораньше за ней заехать? – Ирина смотрела, как Александр аккуратно перестраивается в правый ряд, чтобы выехать на дорогу, представлявшую самый короткий путь до изостудии.

– Хотел, чтобы мы раньше собрались все вместе дома. Да и скучно мне стало без вас обеих. Ну, одна-то на работе. А вот вторую хотел пораньше забрать – понадеялся, что это можно сделать, – ну не говорить же Ирине, что ему позвонил его новый хозяин и сообщил, что мужа Ирины засекли на въезде в город, причем видели вооруженным. Вот только почему его не задержал никто? На это новое руководство Демону не дало ответ. Хотя могло бы постараться, если уж распиналось, что ценит и любит его! – А кто Настю отвозит на занятия?

– Они вместе с подругой ездят – учатся в одном классе. И мама ее подруги отвозит их обеих после занятий в изостудию, – Ирина не понимала, к чему этот вопрос. – А ей не разрешили с тобой уехать?

– Нет, – Демон улыбнулся краем губ. – Там у них такая строгая классная дама, что она запретила мне забирать нашу маленькую, пока не закончатся занятия.

Они не заметили даже, как за мелкими бытовыми разговорами приехали к выставочному залу, в котором располагалась пресловутая изостудия.

Женщина взяла свою маленькую сумочку, с которой старалась не расставаться никогда, и собралась выйти из машины.

– С тобой сходить? – в душе Демона зашевелилось какое-то странное ощущение, которое очень сильно смахивало на дурное предчувствие. Может, пока он ждет ответа жены, сказать ей, что ее муж в городе?

– Пошли, если хочешь, – Ирина всегда старалась отвечать на все его вопросы с ласковой улыбкой – не понимала просто, почему она не может подарить ему очередной знак своей благодарности и лишний раз показать, что любит своего мужа?

Воропаев с готовностью выскочил из машины и почувствовал, как спинной мозг начал подавать тревожные сигналы все сильнее и сильнее. Их мощность усиливалась с каждым моментом их приближения ко входу в выставочный зал. И почему он не взял пистолет с собой из машины тогда, когда подал галантно руку жене, чтобы она спокойно могла выбраться из машины? Он не взял оружие, чтобы не пугать ни Ирину, ни Настю. Что поделать, если он все никак не наберется смелости рассказать им все о себе?

– Мама! Ура! Домой! – не успели супруги войти в просторный холл выставочного зала, как навстречу им кинулась уже укутавшаяся в теплую курточку девочка.

– Устала? – Ирина подхватила дочку, обняла ее и поцеловала. Это была настолько привычная картина, что Демон даже пожалел сейчас мысленно, что не видел ее раньше.

– Ирина Владимировна, – строгая учительница, стоявшая сейчас рядом в безукоризненном черном строгом костюме, поджала губы, явно страдая завистью к этой счастливой семье. – Позвольте Вам сообщить, что это не позволительно, чтобы все, кому вздумается, забирали детей до того, как у них закончатся занятия.

– Просто у нашей девочки сегодня именины, – нашелся тут же Демон.

– Да, – кивнула Ирина. – И мы договорились с Сашей, что он заберет Настю сегодня пораньше, а потом мы поедем вместе отмечать все. Кроме того, у нас же была договоренность, что если мой муж приезжает раньше окончания занятий за девочкой, то Вы ее отпускаете безо всяких проблем. Разве не так?

Учительница не нашлась, что ответить и как оправдать свою собственную забывчивость, и не придумала ничего лучше, как просто молча развернуться и удалиться, поджав губы и не подумав даже попрощаться с ними.

Демон повернулся в пол-оборота, чтобы окинуть быстрым взглядом ситуацию за высокими стеклянными дверьми, которые вели на улицу, подхватил легко портфель девочки и двинулся чуть вперед, чтобы закрыть если что, своих женщин.

Он ведь по праву считал их своими – а как же иначе? Ведь он жил теперь только для них. Старался вести себя как можно тише и скромнее, чтобы не привлекать к себе лишних взглядов со стороны начальства. И они платили ему тем же – искренней любовью и жизнью ради него и ради теплого семейного очага, ради взаимной любви в семье.

– Что сегодня рисовали? – Демон чуть притормозил и повернул голову в сторону идущих сзади Ирины и Насти, но полностью разворачиваться не стал – спинной мозг практически вопил о том, что опасность совсем рядом.

– Да мы ничего нового не рисуем! – обиженно воскликнула девчушка, крепче ухватываясь за руку матери. – Я вообще не понимаю, что я тут делаю! Только время трачу на эти занятия! Лучше бы в школе оставалась и уроки делала!

Александр улыбнулся – малышка рассуждала не по годам разумно и в какой-то мере даже была права.

Он видел краем глаза, как со стороны дворов показалась мужская фигура в укороченной куртке. В руках он нес автомат. Оружие заряжено – Демон понял это сразу по тому, как этот мужчина держал его.

Мужчина шел уверенной походкой, не поднимая дула вверх и вроде даже демонстрируя свое миролюбивое отношение к происходящей ситуации. Он остановился возле стены за чертой света от фонаря, чтобы его лица не было видно. Но Демон уже и так знал, кто сейчас стоит перед ними; муж Ирины собственной персоной объявился прямо тут – перед ними.

– Это он, – еле слышно прошептала Ирина и с надеждой взглянула на Воропаева.

– Я вижу, – одними губами ответил тот, внутренне приготовившись к любому развитию событий, которое может потребовать от него моментальной реакции в любой ее форме.

– Женушка, Ириночка моя дорогая! – стоявший в темноте мужчина слегка подал корпус вперед. – Решила наставить мне все-таки рога? Зря, – протянул он. – А я ведь тебя предупреждал! Ну да ладно! Я не злой! Если сейчас подойдешь вместе с дочкой, то я никого не трону. А твой фраер пусть пока подождет тебя в машине.

– Стой, где стоишь, – прошептал одними губами Демон, весь ставший похож на сжатую пружину, готовую среагировать на любое действие бывшего мужа Ирины. – Иначе он убьет вас тут же.

– Ты оглохла? – зло сплюнул беглый заключенный, поднимая ствол автомата и беря на мушку всех троих. – Я не понял! Ты что стоишь? Я сказал тебе, сука, чтобы ты брала свое отродье и шла ко мне!

– Мне не о чем с тобой разговаривать! – Ирина старалась сохранять самообладание, но голос предательски дрогнул. – Ты сам все решил тогда!

– Ты что себе позволяешь, сука? – взревел муж. – Ты развелась со мной?

– Да! – бросила с вызовом Ирина – в голосе ее появилась уверенность, которую ей придавало осознание того, что любимый мужчина стоит рядом с ней, защищая их с дочерью. – И давно уже замужем за тем, кого ты сейчас назвал фраером!

Это была ее роковая ошибка. Бывший муж взбесился, взревел раненным зверем и передернул затвор автомата.

– Ты зря это сделала, мразь! – он не собирался стрелять. Но Александр, все это время стоявший напряженно, закрывая женщину с ребенком, инстинктивно потянулся за полу куртки, забыв, что там нет привычного пистолета. Беглый заключенный только на словах оказался храбрым – увидев это движение своего противника, он тут же испугался и нажал на спусковой крючок, выпустив длинную очередь по стоявшим перед ним людям в страхе, что этот высокий тренированный мужчина его убьет раньше.

Александр резко развернулся, накрывая собой жену и дочь. Спину что-то обожгло, но мужчина не обратил на это никакого внимания. В голове, словно бешеная белка в колесе, крутилась одна мысль: «Только бы девочки были живы!»

Выстрелы стихли. Привычный уже ко всяким громким звукам, он, не обращая внимания на боль, которая пронизывала спину, вскочил и стремглав бросился на стрелявшего. Трех огромных шагов хватило, чтобы догнать нападавшего. Он прыгнул на мужика. Тот выпустил оставшиеся патроны в Демона, но только разозлил его еще больше. Всего один, но очень мощный удар, направленный прямиком в череп нападавшего, уложил того на землю, выбив из него душу.

Демон упал рядом, перекатившись на спину, и слегка застонал – только сейчас тело поняло, что с ним произошло. Только сейчас оно отказалось его слушать.

Он слышал, как во двор въехала патрульная машина. Даже видел отблески маячков, которые, переливаясь, заливали светом все вокруг. Но собрать остатки сил, чтобы хоть как-то добраться до своей жены, он уже не смог.

Ирина кричала очень громко. Это была обычная женская истерика. Она видела, как Александр упал. Но одним из выстрелов зацепило Настю. И она не знала, как ей поступить – то ли остаться с дочерью, то ли броситься к мужу. В том, что ее бывший муж мертв, она почему-то не сомневалась – ей казалось, что она даже слышала хруст вминаемых в мозг костей черепа, разлетевшихся от сильнейшего удара.

Патрульные, приехавшие как-то очень быстро на это сообщение о стрельбе, разделились, выйдя из машины – один остался рядом с женщиной, а второй пошел к лежащим возле арки мужчинам.

– Один готов! – прокричал патрульный. – Не слабо его приложили. Для второго вызывай медиков. Пока еще он жив.

Голос этого второго показался Демону смутно знакомым. Он попытался приподняться на руке, чтобы взглянуть, кто это с таким знакомым голосом. Но сил уже не осталось вовсе. Он лишь слабо пошевелился.

– Что с девочкой? – Демон смог только повернуть лицо в сторону патрульного. Он узнал его. Это был тот самый Володя Федотов, с которым они пошли тогда вдвоем на освобождение дороги для колонны. Точнее, для них это должна была стать только разведка. А оказалась боем, который разделил жизнь для обоих друзей на разные части. – Федотов, что с Настей?

– Зацепило девчонку сильно, – пожал плечами патрульный, присаживаясь рядом с этим мужчиной, лежащим на земле, пропитывая все вокруг своей кровью; его дорогое пальто уже было в крови. – Жену не ранили. А девчонку вытащат врачи. И тебя вытащат, браток. Ты только держись! – почему-то в этом богатом мужике, в которого стрелял тот, кто сейчас лежит с пробитым черепом на земле, ему, простому патрульному Владимиру Федотову, показалось знакомым и даже родным.

– Как на той высотке? После освобождения дороги для колонны? Да? – прохрипел мужчина и отключился.