Текст книги "Рожденный из Ада (СИ)"

Автор книги: Кира Беркут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Часть 8

На улице было ветрено. В этом году осенние ночи оказались особенно холодными. Да их, в общем-то, и никогда нельзя было назвать теплыми. А в этом году и подавно.

Мелкий дождь, то шуршавший в виде отдельных капель, то превращавшийся в дождевую взвесь, проникал, казалось, во все щели, куда только мог попасть. И загонял тем самым запоздавших прохожих в переходы метро и под эстакады, заставляя ускорить шаг, чтобы как можно быстрее попасть в их теплые квартиры, где их, почти всех, ждали родные и близкие. Да, их там ждали. У многих были семьи. У кого-то даже дети.

Мужчина в короткой драповой куртке стоял у парапета моста и курил, глядя на дрожащую гладь реки, в которой отражались огни фонарей. Настолько прекрасное зрелище, что некоторые смельчаки еще решили прокатиться на речных трамвайчиках, делавших свой последний на сегодня рейс по реке.

За спиной проносились редкие автомобили, водители которых, одурев от свободы на наконец-то свободной дороге, могли наконец-то разогнать своих заскучавших железных коней, которым давно уже хотелось свободы.

Несмотря на тепло салонов, даже эти счастливчики, стремились попасть поскорее домой – капли дождя становились все крупнее, а настроение – все хуже от того, что происходило с погодой.

Те водители, которые ехали не так быстро, обращали еще внимание на странного мужчину, стоявшего и курившего возле парапетов моста, созерцающего красоту вечерней реки. Но ему было все равно на всю окружающую действительность.

Он стоял, не обращая внимания ни на тех лихачей, которые проносились за его спиной, ни на все усиливавшийся пронизывающий ледяной ветер, который так и норовил забраться куда-нибудь под куртку и пощекотать кожу, ни на капли все усиливавшегося дождя, которые становились с каждым разом все крупнее и то и дело стали попадать за шиворот, пробираясь сквозь открытый ворот куртки.

На лице его застыло отрешенное от мира, непонятно бездумное выражение лица, которое, если бы было обращено к прохожим, явно их испугало бы своей восковой бледностью и холодностью. Но это была только маска.

Мужчина прекрасно понимал, что чувства и эмоции для него теперь стали непозволительной роскошью. Но если они жили внутри него, он никуда не мог их деть. Поэтому и надел вот эту маску. Жуткую маску безликости.

В душе сейчас шла настолько ожесточенная борьба, что от эмоционального напряжения начала болеть голова. Борьба между желанием бросить всё и всех – все эти задачи и задания, приказы и тех людей, которые их отдавали, в том числе и тех, кто его предал и лишил самого дорогого – его самых дорогих людей, и долгом перед родиной, перед государством, которое заплатило огромные деньги сначала за его восстановление после тяжелейшего ранения, потом за полный курс реабилитации в одном из специализированных закрытых психологических центрах, а потом и за всю его подготовку, в том числе и создание новой его личности и личины. И вот этот долг был долгом во всех смыслах слова. Ведь тогда, перед тем, как отправиться в Чечню, он давал присягу на верность России. Что будет всегда и во всем ее защищать. Да, перед спеццентром присяги такой у него никто не требовал. Но вот уже после, когда за ним приехал его куратор, ему достаточно подробно объяснили, сколько денег заплачено за его новую жизнь, и что теперь он должен делать, чтобы этот долг вернуть. И назвали сроки, в течение которых он даже не имел права помышлять об отставке. То есть сроки возврата долга.

Нет, мозгом он понимал, что никакой такой борьбы внутри него происходить не должно в принципе, что он не имеет права даже внутренне спорить с собой по этому вопросу. Но ничего не мог с собой поделать.

Ведь те, кто дал ему вторую жизнь, забрали эту жизнь у его родителей. Может, конечно, они ничего и не делали специально – у отца в последнее время и так пошаливало сердечко. Может быть, виноват и он сам. Но почему-то внутри все равно было ощущение того, что не он виноват в случившемся, а его новые работодатели.

Здоровье отца подорвалось еще тогда, когда старший сын, его родной брат, погиб в Афганистане. А теперь вот и младший. И тоже в «горячей точке». А ведь его отговаривали тогда все. Но он настоял на своем. Сказал, что пойдет в армию. Что не станет прятаться за спины родных и близких. Говорил, что служба его только закалит. А когда узнал, куда пойдет служить, что попадает в Чечню, так вообще обрадовался. Чему он только радовался тогда? Тому, что исковеркает всю свою дальнейшую жизнь?

Но ведь не зря говорят: «Знал бы прикуп, жил бы в Сочи!» Вот так и он. Знал бы тогда, что произойдет с ним, точно не радовался тогда на сборном пункте месту своей службы!

Да, жизнь его закалила. Но какой ценой?

Ему дали Героя России, как и предсказывал друг. Но и он сам не ошибся в предсказании – присвоили ему звание посмертно. Пусть и привезли потом ему все его регалии в бархатной коробочке да с удостоверением. Но предупредили, что воспользоваться ими ему не дадут. И указали ненавязчиво так на надпись в удостоверении «Награжден посмертно».

Сейчас, когда дождь уже начал просачиваться сквозь ткань куртки, пропитав ее влагой, в душе возникло желание поехать к тому самому своему другу. Ведь он был единственный, кому можно было еще доверять. Но как ему сказать о чем-то, если он умер для всех? И для этого друга в первую очередь? Ведь Володьке сказали тогда, что он умер в Бурденко уже от ранений, которые все-таки оказались несовместимы с жизнью. Умер на операционном столе во время очередной операции. В тот момент даже врачи не сразу поняли, что с ним произошло, когда он впал в кому прямо во время каких-то очередных манипуляций над его внутренними органами.

А он выжил. Назло всем. Правда, почти полгода провалялся потом в госпитале, пока его продолжали латать. На свою медицинскую карту, настоящую медицинскую карту, ему было даже страшно смотреть – настолько она представляла собой ужасающее зрелище, в котором описывалось, когда и сколько операций ему было проведено, какие осложнения. И самое главное, сколько клинических смертей он пережил.

Да, он выжил. Физически. Но на самом деле продолжал ходить по земле несуществующим человеком. Ни документов, ни имени, ни дома. Ничего. И когда хоть что-то начнет меняться – неизвестно.

Из задумчивости его вывел настойчивый телефонный звонок. Это мог звонить только один человек. Тот, кто его обрабатывал, когда нужно было давать согласие на обучение в спеццентре, потрясая перед его лицом делом, которое можно было спокойно отправить в военную прокуратуру.

Телефонная трель звучала все настойчивее и настойчивее из кармана куртки.

Мужчина достал аппарат и на всякий случай сверился с номером, высветившимся на дисплее телефона. Ну разумеется! А кто же еще мог позвонить на этот номер?

На языке тут же появилась гадость, но он подавил в себе желание ее высказать. Не пришло еще то время, когда он сможет так говорить с этим человеком. И спокойно ответил на звонок, стараясь говорить как можно сдержаннее.

– Ты должен отвечать тут же, как только тебе позвонили! – человек в трубке говорил на повышенных тонах, словно он сам только что от кого-то получил по шее, а теперь искал того, на ком можно было бы отыграться.

– Простите, выуживал телефон из реки, куда он у меня через дырку из кармана выпал, когда я нужду малую справить решил, – колкость все-таки вылезла наружу. Ну что поделать он мог, когда с ним так разговаривали?

– Ты сможешь быть на нашем месте через полчаса? – говоривший в трубке, чуть было не задохнувшийся от наглости собеседника, понял, наконец, что стоит сбавить обороты, и начал выполнять эту программу, хотя все еще продолжал кипятиться от гнева – как только этот молодой, сопливый юнец посмел ему дерзить?

Только он забыл про то, что у этого «сопливого юнца», как он называл его не только мысленно, но и в разговорах с начальством, за плечами срочка и сверхсрочная в Чечне в роте десантного спецназа, и ему теперь уже не двадцать лет, как было тогда, когда он только подавал заявление на контракт, а приближается стремительно к тридцати. Поэтому считать его юнцом было бы как-то нелогично и опасно для жизни. Да и опыта жизни у него ощутимо побольше будет, чем у этого «кабинетного генерала», только и отдававшего всю жизнь приказы и ни разу не понюхавшего пороха в настоящем бою.

– Постараюсь, – мужчина отключился, поднял воротник и быстро зашагал прочь от реки.

Дождь постепенно перешел в снег. Крупные мокрые хлопья, сыпавшиеся с неба, каким-то неведомым образом попадали за воротник. Но он не обращал внимания на этот снег. Все его мысли продолжали анализировать то, что он увидел на кладбище. Его душила злоба и обида на тех, кто так с ним обошелся. Может, сейчас и спросить своего постоянного куратора, как погибли его родители? Ведь он этого не знал и никогда не узнает, если не поинтересуется у того, кто в этом был замешан.

Да, он все потерял тогда, когда еще только в пал в кому во время очередной операции в госпитале в Моздоке. Как ему потом объяснили, он сначала впал в кому, а потом, в довесок, и умереть решил. Врачи сорок минут пытались его реанимировать. Но все было безрезультатно. А потом, когда его уже хотели отвозить в морг, и молодая медсестра зачем-то проверила его пульс, обнаружилось, что сердце опять начало биться.

После встречи, независимо от ее содержания, ему хотелось пристроиться куда-нибудь в теплое местечко. Да хоть на вокзал побомжевать. Но никак не идти в тот сарай, в котором он обитал последние месяцы. Место, где он жил, и которое так величественно именовалось его домом, представляло из себя полукирпичный, полудеревянный, продуваемый всеми ветрами на свете сарай, в котором помещались железная кровать с шишечками в изголовье, стол с компьютером, три тренажера для поддержания себя в хорошей форме и огромный телевизор, который работал только тогда, когда приносились важные диски или кассеты и просматривались через проигрыватель. Даже кухни в человеческом понимании там не было – просто электрическая плитка, на которой и еда готовилась, и вода для приведения себя в человеческий вид грелась. О газе тут не могло быть и речи – откуда ему взяться в маленькой сараюшке на окраине города? Летом в этом месте еще можно было как-то жить за счет его расположения на семи ветрах, когда в городе все умирали от жары, у него в его скромной обители всегда было прохладно и комфортно. А вот зимой, которая неумолимо приближалась, явно нет – об отоплении там можно было даже не вспоминать.

«Надо срочно будет менять место жительства! А то в первые же холода мои работодатели не смогут до меня дозвониться – замерзну и не проснусь!» – подумал мужчина, сворачивая во дворы, которые вели короткой дорогой к месту встречи на заброшенных рабочих окраинах. Потом остановился и усмехнулся той мысли, которая его посетила: «Так даже лучше будет, если не найдут! Хотя, они меня уже один раз с того света вытащили. И сейчас опять воскресят! Да и на что менять? Ни денег, ни имени, ни работы. Куда я такой приду? Может, хоть сейчас повезет?»

Размышляя так о своей жизни, мужчина подошел к дощатому забору, огляделся по сторонам, аккуратно отодвинул одну из досок и нырнул быстро в образовавшуюся дыру.

За забором высилась огромная железобетонная махина, давно уже превратившаяся в очередной долгострой, который скоро начнет разрушаться от собственной старости, давно уже никем не охранявшийся.

Мужчина еще раз огляделся по сторонам, внимательно прислушался к звукам, доносившимся со стороны улицы, и стал медленно двигаться в сторону строения. Ему предстояло подняться в одну из недостроенных квартир, где и должна произойти встреча. Но сначала надо убедиться в том, что здесь нет никого лишнего.

Звонивший еще пока не приехал. По крайней мере, его служебной "Волги" видно не было нигде. Хотя, отсутствие машины или каких-то следов его присутствия еще не говорило о том, что этого хитрого лиса тут нет. Он тот еще спец по маскировке!

Мужчина поднялся по лестнице и шагнул в ту квартиру, в которой они обычно встречались. Вошел в нее и поморщился – сколько раз уже можно говорить было о том, что фонарь, который напротив окна болтается, надо убрать. Так нет же! Пусть висит!

Мужчина огляделся вокруг и шагнул в тот угол комнаты, куда не достигал свет фонаря, но откуда просматривалась вся квартира и часть примыкающей лестничной клетки.

Внизу послышался шум подъезжающей машины, а через несколько минут и тяжелые шаги по лестнице. Звонившему давно уже стоило бы заняться своей физической формой, а то его шаги были слышны за километр! А то, как перехватывалось его дыхание, было слышно даже здесь.

– Добрый вечер, полковник! – мужчина решил не давать шанса своему собеседнику. – Хорошо вы стоите! Прям идеальная мишень для снайпера! – сам он продолжал оставаться в тени, лицезрея каждое движение лицевых мускулов своего начальника.

– Давно ждешь? – поинтересовался полковник, повинуясь ненавязчивому совету. – Я опоздал немного.

– Начальство не опаздывает. Оно только задерживается, – усмехнулся все еще остававшийся в тени мужчина. – Зачем вы меня вызывали? Не пофилосовствовать же о том, что все-таки делает начальство?

– Ты прав. Есть дело. А ты вообще где? – полковник огляделся по сторонам в поисках своего собеседника, но не нашел его взглядом в темноте. – Я оставляю на столе папку с документами. Надоело тебе жить в твоем сарае? – ответом было молчание. – Понимаю. Есть работа.

– Неужели?! – в голосе мужчины послышался здоровый скептицизм. – Тогда сделайте сейчас несколько шагов вправо от того места, где сейчас стоите! Не хочу, чтобы документы портились от здешней грязи. Да и не хочется, чтобы соучайный снайпер пришиб моего потенциального работодателя!

– Они менее ценными не станут от того, где лежать будут. Я понимаю твой возглас. Работка будет не из легких. Но кто тебе вообще сказал, что твоя жизнь будет легкой? Как и вся работа?

– Вы правы, никто мне такого не обещал, – кивнул мужчина. – Я и сам не дурак, чтобы не понять, что легкой жизни мне ждать не приходится.

– Это хорошо. Значит, не придется тебе во всех подробностях разъяснять твои задачи. Хотя, они, практически сходные с твоими привычными рабочими задачами. Сам до всего дойдешь. Скажу только основную твою цель. А дальше разберешься сам. Тебе надо поехать в Грецию. Там должна произойти сделка. Несколько человек, работавших раньше на Гособоронзаказ, оказались очень жадными и падкими на деньги. Но деньги, надо сказать, очень большие. Они решили продать ту разработку, которую готовили последней. Нам с тобой те деньги, за которые они решили продажу совершить, даже в самом сладком сне присниться не могли. Понимаешь всю сложность и важность своей работы?

Конечно он понимал. И понимал также и то, что ему-то вот такие суммы действительно только сниться и могли. А вот куратор его, этот толстый одышливый полковник, о таких суммах не просто мечтал. Он имел возможность держать их в руках. Причем часть из этих денег могла спокойно осесть в его карманах. А вот интересно, куда пошли бы те деньги, которые должны получить продавцы, если он задержится немного и выполнит задачу чуть позже? Илиесли привезет деньги честно и отдаст руководству? Если, конечно, честность у него в мозгах включится. Уж явно не в бюджет оскорбленной державы! А, скорее всего, осядут в карманах тех, кто планировал и разрабатывал всю операцию.

– А что хоть продают, поинтересоваться можно? – мужчина уже просматривал бегло документы, лежавшие в папке.

– Вообще-то это государственная тайна, – начал было полковник.

– Полковник, а можно честный вопрос, на который я хотел бы получить честный ответ? – перебил его агент. – А разве я сам не государственная тайна? И все мое существование? Так что можете не переживать – разглашение государственной тайны объекту такой же ее охраны, созданному для охраны самого государства и всех его тайн преступлением считаться не будет.

– Просто ты еще не испытан как следует. Поэтому есть мнение, что ты можешь сбежать с теми сведениями, которые получишь сейчас от меня. Но ты ведь все равно докопаешься до сути того, что за товар продают объекты твоего задания. Ты должен знать, потому что едешь в другую страну, хотя и можешь там сбежать. А помня о том, какую подготовку ты прошел, то могу сказать, что ты и чертежи прочитать сможешь, ведь второй частью твоего задания является необходимость доставить разработку в Россию обратно. Дело на высшем контроле, поэтому ты и был выбран, как человек, который не допустил еще ни одного прокола пока. А что касается того, что разрабатывалось, а теперь продается, то это ракетный комплекс пятого поколения. Все бы ничего – таких комплексов хватает во всем мире, даже в самых дебрях Африки экваториальной, где аборигены местные бегают по лесам, соломкой прикрывшись только в некоторых местах. Только есть у этого образца одно существенное отличие от имеющихся аналогов в мире. Наши фигуранты решили эту разработку продать. Слава Богу, что только в чертежах. Потому что вывезти его в физическом виде ни у кого не получится из страны. А вот чертежи… Тут, каюсь, не досмотрели!

– Так в чем там особенность? И как узнали про эту сделку? – мужчина закончил смотреть документы и уставился на полковника.

– Остались честные разработчики этой адской машинки еще у нас. Они и сообщили. И теперь под тщательнейшей охраной нашей находятся. А секрет там простой, на первый взгляд, но очень уж ценный. Ты о технологиях «Стелс» слышал?

– Что-то. Но не вникал. Насколько помню, это самолеты-невидимки для радаров всяких.

– Все верно. А секрет этой разработки заключается в том, что эту самую технологию переработали и встроили в ракеты, как и в сам комплекс. Но действует она по-другому. Если выпустить такую ракету по какой-нибудь цели, то ее радары не просто не смогут засечь, а в той местности, точнее, местностях, через которые осуществляется пролет ракеты, где проходит траектория полета, создаются сильнейшие помехи в прохождении радиоволн. Эти помехи создает сама ракета, пока летит. В результате не только радары отключаются, но вся электроника. И даже можно заглушить электростанции, если они сплошь напичканы компьютерами. Теперь ты понимаешь, почему сделку необходимо сорвать? Причем срочно сорвать? Иначе будет поздно.

Мужчина молча кивнул, позволив себе первый раз за весь разговор закурить.

– Наверху, там, где операция на контроле, было высказано пожелание, чтобы сделка была сорвана окончательно. Но без жертв, по возможности, с другой стороны. Но было дано согласие, что если со стороны покупателей жертв избежать не удастся, то переживать будет не о чем. Это не принципиально. Для осуществления всей операции, которая целиком и полностью будет на твоих плечах, тебе даны неограниченные полномочия, которые ты можешь использовать по своему усмотрению. Сделаешь?

– Видно будет, – усмехнулся мужчина, выкидывая сигарету на пол и тщательно ее растирая. – Как я в Грецию попаду? Насколько я помню, меня еще пока не существует на свете. Или уже я родился-появился?

А ведь правда интересно, как он попадет в другое государство. И, самое главное, как он провезет туда все, что требуется. Хотя, родная контора уже наверняка обо всем позаботилась!

Полковник улыбнулся и забрался во внутренний карман своего пальто.

– Ты существуешь, Александр Сергеевич Воропаев, – он вынул новенький, еще хрустящий от каждого прикосновения паспорт и протянул его своему собеседнику. – Можешь ознакомиться прямо здесь.

С фотографии на раскрытой первой странице на новоиспеченного Александра Сергеевича Воропаева смотрело чужое, еще не ставшее знакомым и привычным лицо. Да, более приятное, нежели его родное. Но все равно чужое, не настолько привычное и, от этого, неприятное в плане восприятия его собственным мозгом. В паспорте стояло все – даты, адреса прописок. Но уж слишком он был новым, чтобы поверить в его реальность.

– Потом налюбуешься, – вернул Воропаева в реальность полковник. – Теперь это твое имя, под которым ты входишь в свою жизнь. Вся биография абсолютно подлинная. Под этим именем ты летишь в Грецию. Со всей этой же биографией. А вот уже в Афинах, перед поездкой в Парнис, где сделка и произойдет, получишь новые документы и новую биографию. Вылет завтра в двенадцать дня из Шереметьево классом А. в Парнис поедешь на автобусе. Александр Воропаев будет отдыхать в Афинах. А гражданин Греции Гедеминас Параксес отправиться в Парнис, где будет находиться несколько дней по делам своей фирмы. В ячейке камеры хранения международного аэропорта Афин ты найдешь все, что тебе понадобится. Ребята туда уже все доставили. Номер ячейки в папке, как и все документы, с которыми тебе надо ознакомиться до поездки – ребята кое-что собрали тебе из информации по этому проекту. Машина там тебе не понадобится, хотя водительские права мы тебе сделали – новая машина, пусть и с афинскими номерами, привлечет только лишнее внимание в маленьком городке. Поэтому передвигаешься везде на автобусе. Парнис – настолько микроскопическое местечко, что его можно за час пешком обойти. А вот в плане большого количества населения приезжего – идеальный городок. Потому что в нем из постоянного, оседлого, так сказать, населения, найти можно всего десятка два людей, которые держат два местных кафе, три небольших гостиницы и пару пансионов семейного типа. Поэтому ты приезжаешь раньше наших продавцов. Чтобы примелькаться местным старожилам и не вызывать их лишнего интереса. И уезжаешь позже, чем все произойдет. И потом, сам руководитель группы – воробей стрелянный. Раньше, еще до развала КГБ, служил там на оперативной работе. Потом перевели его в агенты и заслали как раз в эту группу. Но, как видишь, агентом он оказался очень жадным. Я надеюсь, ты не такой? – пристальный взгляд полковника скользнул по тому месту, где еще недавно стоял его агент для особых поручений. – Да, тебе дали позывной.

– И какой же?

– Демон. Скажи спасибо своему другу. Когда его допрашивали после того боя, он сказал, что ты сам себя так назвал. Решили такой тебе позывной и определить.

– Или оперативную кличку, лучше сказать, – усмешка сквозила отчетливо в голосе Демона. – Чтобы я совсем перестал себя человеком чувствовать, и понял, что я – цепной пес, Цербер. Как и все мы на службе у государства нашего.

– Ты справишься с задачей?

– А у меня есть варианты?

– Нет.

– Как оттуда возвращаюсь?

– По своему усмотрению. Обратный маршрут разрабатываешь ты сам.

Демон не ответил ничего. Просто бесшумно вышел из квартиры и также бесшумно спустился по ступеням вниз. Как умел только он.

Полковник бросился к окну, но никого не увидел. Да и не мог – Демон осторожно спустился в подвал, прошел насквозь его до другого конца и тенью выскользнул как раз позади машины наружного наблюдения, которую полковник планировал приставить к нему.

О том, что он вышел из дома, участники наружки узнали, когда увидели, что колеса на их машине спущены из-за отсутствия на них заглушек.

А почему он должен переживать за них? Если полковник дал четко понять, что никто не будет переживать по поводу его гибели во время выполнения задания. Возможно, что следом за ним отправят ликвидатора. Поэтому он должен сразу подготовиться.