Текст книги "Рожденный из Ада (СИ)"

Автор книги: Кира Беркут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Часть 4

Наверху прострекотал пулемет. Пули цепочкой вошли в землю, подняв небольшие фонтанчики пыли, грунта и осколков камней.

– Вот сволочь! У него там что, два ствола? – молодой парень в рваном камуфляже и с запекшейся струйкой крови около уха ловко переменил магазин у автомата. Он уже сбился со счета, какой рожок меняет. Бросил взгляд вокруг себя, увидел, что пустых валяется рядом уже четыре штуки, и понял, что боеприпасы подходят к концу. А выкурить стрелка сверху так и не удалось пока. – Даже высунуться нельзя. А патронов все меньше и меньше остается!

– А у тебя план есть какой-то? Ты тут высунуться решил? – рядом сидел полный парень с черным от оружейной копоти лицом. Он стрелять пока не собирался – решил немного поэкономить патроны до решающего рывка. А судя по словам друга, этот решающий рывок уже не за горами.; Ты хоть знаешь, на какой он высоте сидит? И один ли он там?

– Метров десять отсюда. Там ниша каменная есть. От него нас с тобой камни закрывают, а вот дорога ему с его позиции видна хорошо. Колонна под обстрелом стопроцентным, как сам понимаешь. А судя по огню, он не один там сидит. А если у него там еще и гранатомет имеется, то колонна точно тут и завязнет. Как обычно – две машины подорвут, и пиши пропало!

– И что ты предлагаешь?

– Нам везет, что скала не такая уж и большая сама по себе. Можно попробовать с боковой стороны забраться на вершину и зайти к нему со спины. Вот только без подстраховки это сделать ну очень тяжело будет!

– А если там рота этих бородатых сидит?

– Не, роты там точно нет – места им не хватит! А вот парочка сидеть может вполне!

– Я всегда знал, что ты с чертом самим дружишь… – начал было полный парень, но тут же был перебит своим другом.

– Но что сам я демон – ты не знал конечно!

– Нет, Матюха, не знал! – честно признался полный.

– Так, Федотов! Заканчивай философию тут разводить! Нам ее в мирной жизни хватит! И прикрой меня!

– Ты реально собрался туда лезть?

– Жить захочешь, и не в тыл к этим бородатым полезешь! Ладно, прикрой меня! – улыбка, чуть печальная, но одновременно озорная, скользнула по губам Матвея. – Не для себя же стараюсь, а для Родины, для России родненькой!

Парень встал и, согнувшись чуть не до земли, пробежал несколько метров. Остановился, вжавшись в камни, и прислушался. Наверху все было тихо. Может, те, кто сидел в засаде наверху, думали, что у них закончились патроны, и решили выждать какое-то время, чтобы потом напасть неожиданно? Или разгадали маневр, которые решили осуществить друзья.

Впереди была куча камней. Она осталась от прошлого боя, когда в складку скалы попал выстрел из гранатомета, обвалив кусок породы. Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, эту кучу преодолеть можно было только одним прыжком, потому что от малейшего касания она могла осыпаться в любой момент.

Матвей чуть отклонился назад, вытянул вперед руки и, сильным толчком подбросил свое тело вперед и вверх. Кучу он преодолел моментально одним прыжком. И опять замер, словно какой хищный зверь, прислушиваясь к тому, что говорила ему природа, и как откликается собственное тело на все это. Сдвинул автомат на спину, чтобы тот не мешал двигаться, и начал кошкой карабкаться вверх по почти отвесной скале.

Камни то и дело осыпались под неосторожными движениями, когда рука или нога срывались с той опоры, которая оказывалась ненадежной. Хорошо, что этого не было слышно – сверху опять стали раздаваться то одиночные, то очередью, выстрелы пулеметчика. Снизу, через раз, отбрехивался автомат Федотова. Он отвлекал все внимание боевиков на себя, чтобы друг все смог успешно завершить.

Автомат то и дело сползал на грудь, мешая движению, если таковым можно было назвать всползание по отвесной скале между камнями к ее вершине. Парень остановился, спихнул до конца на спину своего верного калаша и начал осторожно пробираться наверх. Камни сыпались из-под ног, а на пальцах кожа, похоже, вообще решила сняться, словно это были перчатки.

Матвей усмехнулся, давая себе маленькую передышку и вспоминая, каково ему и всем его ребятам приходилось в учебке. Хоть и говорил товарищ Суворов, что в бою легко будет, коли училось тяжко. Но вот тут он явно оплошал. Учебка перед Чечней оказалась настоящим раем, хотя и там слабонервные нашлись, хоть и держались до базы молодцами и бравировали своей храбростью и бесстрашием. А потом один вот такой молодец по ночам стал в истерике биться, а в конце концов и вообще сбежал. Не вынесла душа поэта, так сказать, ежедневные забеги в полной экипировке да еще и с ранцами, камней полными, которые им устраивал куратор их группы, матерый прапорщик Касьянов, который, по местным легендам от старослужащих, успешно не одну группу еще в Афгане подготовил.

Восхождение на скалу завершилось где-то через полчаса. Глазам Матвея предстала ровная, словно уложенная асфальтом, площадка, на которой сидели всего двое – пулеметчик и прикрывавший его бородач с автоматом. А рядом, как он и предполагал, лежал заряженный гранатомет.

Бородач заметил Матвея в тот момент, когда тот уже собирался подняться, чтобы двумя прицельными выстрелами прикончить обоих, схватил автомат, передернул затвор, но выстрелить не успел – пуля, выпущенная Матвеем оказалась чуть быстрее, и его зеленая повязка на лбу тут же окрасилась багрянцем.

Пулеметчик резко повернулся на нежданного гостя всем своим телом, чего никак нельзя было ожидать от человека такой комплекции, как этот, да еще и с таким огромным агрегатом в руках – с "бойцом" выпуска аж еще времен Великой Отечественной.

Для Матвея этот маневр стрелка оказался неожиданным и фатальным – короткая, всего в четыре выстрела очередь, прошибла его почти насквозь. Но последних сил хватило на то, чтобы направить свой автомат на бородача, нажать на спусковой крючок и уложить его, срезав половину головы несколькими точными выстрелами.

Наверху все стихло. Федотов не знал, что сейчас там произошло. Но сердце подсказало, что он там срочно нужен. И он тут же полез наверх. Ему восхождение далось легче гораздо – с его стороны склон был гораздо более пологим, а в том, что теперь можно подняться и здесь, он не сомневался. Камни из-под ног осыпались, но это было не катастрофично. Поэтому очень скоро парень оказался наверху.

Его глазам предстала привычная, и в то же время ужасная картина: возле еще дымящегося пулемета лежали в разных позах три тела, два из которых были обезглавлены меткими очередями. Его друг был жив, хотя грудь его представляла собой такую картину, как будто по ней проехали катком в разные стороны.

– Вот тебе и Россия, мать ее! – через силу улыбнулся Матвей.

– Все хорошо будет, Матюха! Держись! Слышишь, наши летят! Тебя спасут! Обязательно спасут! – пытался удержать своего друга на поверхности сознания Федотов.

– Володька, брат, – Матвей с силой сжал руку друга. – А вот эта шутка не самая смешная! Моих найди.

– Слышь, Матюха! Не смей меня оставлять! Мне страшно без тебя! – на глазах увальня Володи блеснули настоящие, неподдельные слезы. – Куда я без тебя?

Но последних слов Федоров уже не слышал – сознание его покинуло, как и та часть крови, которая вытекала из всех ран на теле и уходила в землю.

Гул вертушек приближался. Вскоре они показались из-за скал огромными черными махинами.

А потом взрыли огромные клубы пыли, когда одна из них села на изрешеченную землю.

– Держись, Матюха! Медики прилетели! Жить будешь! Еще и Героя России получишь!

– Посмертно, – прошептал Матвей, на секунду придя в себя и опять уходя в забытье.

Как так оказалось, что вертушка с медиками оказалась вот тут неподалеку? И кто ее вызвал, кто сообщил, что тут будет тяжело раненный? Никто не знал. И ответа на этот вопрос так никто найти и не сможет.

Часть 5

Молодой мужчина с подернутыми сединой висками шел по аллее городского кладбища. Глаза его были закрыты темными очками. Но даже сквозь них ощущался пристальный, отдающий стальным холодом взгляд.

Крепкая рука сжимала маленький букет из роз и гвоздик. Он явно знал, куда идет. Просто очень не хотел торопиться.

Он остановился возле обнесенной невысокой оградой группы обелисков с воинскими регалиями. Губы этого странного незнакомца тронула горькая усмешка. А много ли тут имен соответствует тем, кто в могилах этих похоронен?

Постояв какое-то время, незнакомец двинулся дальше по аллее. Вот и то место, куда он хотел попасть. И три фамилии на могильной плите вместо одной.

Незнакомец в бешенстве сдернул очки. Глаза его сверкали, словно он хотел испепелить эту могилу, которая все еще утопала в свежих цветах, хотя надгробие уже водрузили гранитное.

– Эти твари мне еще заплатят за родителей! И за мать, и за отца!

Мужчина наклонился, положил букет цветов к подножию памятника, вновь надел очки и закурил.

Смотритель кладбища постоял какое-то время за деревом, наблюдая за странным посетителем, но потом развернулся и ушел, так и не решившись подойти к этому страшному человеку, смотрящему в одну точку пустым, ничего не видящим ледяным взглядом.

***

Молодая женщина с роскошной фигурой и не менее роскошным лицом, демонстрировавшим любовь к разным чувственным удовольствиям, уже давно заприметила этого красивого своей военной выправкой, своей сединой парня, примерно ее ровесника, который пил сейчас возле барной стойки.

Как его пустили только в этот дорогой, почти элитный клуб? Это было загадкой для всех – и для обратившей на парня внимание женщины, и для бармена, обслуживавшего этого странного клиента.

Еще более странным, однако, было то, что он не вставал из-за стойки с того самого момента, как пришел сюда. И пил водку, даже не закусывая и не останавливаясь ни на секунду. Но даже это не было столь странным, как то, что он оставался абсолютно трезв, хотя выпил уже не мало. И того количества, что было им выпито, ему явно казалось мало. Он просил добавки то и дело.

Бармен видел, с каким интересом на него смотрят танцующие вокруг девушки. Но этому странному посетителю на них было, по всей видимости, плевать.

В этот клуб постоянно приходили девчонки, чтобы не только потанцевать, но и завести коротенький романчик недели на две. Они то и дело подсаживались к парню, но он не обращал на них никакого внимания. В результате искательницам счастья приходилось уходить ни с чем и смотреть с завистью на очередную пытающуюся расшевелить парня.

Бармен видел на своем веку (а профессиональный век этого бога бутылок и коктейлей был очень долог – он проработал в стольких местах, самым приличным из которых был этот клуб) много алкашей. И с полной уверенностью мог сказать, что вот этот парень из совсем другого теста. Да, он хлещет водку ведрами, причем не первый день – запах перегара не перебить ничем. Но одет он прилично. И держится настолько стойко, что даже смог пройти фейс-контроль в клуб, а охрана внутрь абы кого не пускает. Значит, внушает доверие. А пьет… Да мало ли, какая у него причина пить вот так, не переставая?

Бармен бросил усталый взгляд на часы – когда уже кончится его смена? А она сегодня выдалась не из легких – выступление новомодной группы из каких-то дебрей Сибири собрало столько клиентов, что и выручка сегодня была огромная. Он даже забывал в некоторые момент про странного посетителя, который ни разу даже не посмотрел в сторону танцпола в отличие от всех обычных посетителей, которые заряжались у барной стойки и шли веселиться дальше.

Стрелка медленно подползала к пяти часам утра. В зале еще оставалась публика, благо уже наступила суббота, но и эти немногие завсегдатаи и любители танцев до утра уже стали растворяться с утренних сумерках. Бармен понимал, что они остаются тут для того, чтобы окончательно протрезветь и сесть за руль своих роскошных авто, припаркованных прямо возле входа в клуб.

Женщина, еще с самого начала заметившая этого парня, но ни разу не подходившая к нему, села на высокий барный табурет возле объекта своего внимания и заказала чашку кофе.

От безудержного веселья у нее стали слипаться глаза, но уходить, не познакомившись с тем, кто привлек ее внимание с самого начала, она не собиралась. Она всегда добивалась своего. А уж с этим красавцем она решительно собралась закрутить роман.

Женщина закинула ногу на ногу и стала ждать своего заказа от ставшего не таким расторопным под конец смены бармена. И с интересом разглядывала странного посетителя.

– Скоро закрываетесь? – спросила она у обслуживавшего ее бога бутылок, когда он, наконец, принес ей ее кофе.

– Через полчаса где-то, – устало кивнул бармен. – Только что с этим чудом делать?

– Сколько я должен? – спросил парень заплетающимся языком, подняв на бармена мутные глаза. Вот тут и стало понятно, что он безнадежно пьян.

Пронырливый служащий моментально подумал, что может сейчас неплохо нажиться на этом пьяном и назвал сумму, втрое превышающую реальную стоимость. За что тут же и получил – посетитель перегнулся через стойку, схватил его за грудки и с силой швырнул на витрину с бутылками.

Сзади тут же появились два дюжих охранника, но властный жест женщины тут же остановил их.

– Сам виноват, – с укоризной посмотрела она на царя напитков. – Вот сам за все расплачиваться и будешь. И за такси, которое сейчас ты вызываешь сюда. Я сегодня без машины, а гостя мне надо доставить домой. Ты все понял?

– Понял, – буркнул бармен, потирая сильно ушибленное плечо. Странно, что еще ни одного пореза не получил – все бутылки, вон, поколотились!

Он не стал спорить с этой женщиной – среди персонала ходили слухи, что из-за того, что кто-то посмел с ней начать пререкаться, нескольких человек просто уволили. А лишаться этого хлебного места ему не хотелось – да его сегодняшние чаевые с лихвой перекроют разбитую витрину и такси до дома этой женщины.

Часть 6

Ему говорили про то, что произошла автокатастрофа – родители ехали как раз на кладбище к брату. Сказали, что у отца прихватило сердце. Но что все закончилось вот так… Этого ему никто не сказал.

Зачем все надо было так сделать?

Он и сам прекрасно понял еще тогда, в госпитале, что теперь не имеет права видеться со своей семьей. Но вот так зачем надо было поступать? Что он им такого сделал, что за какие-то ошибки его пришлось отвечать его родителям?

Они ни в чем не виноваты. Это он тогда полез сдуру на скалу, сам же подставился под пули. А родители лежат вот тут, под могильной плитой.

Интересно, а кто на памятник разорился? Неужели родная теперь уже контора? Которая ему организовала все новое? Новую жизнь, новую судьбу, даже лицо новое.

Или все-таки тетка из Питера? Да нет, вряд ли она; она давно уже перестала с ними общаться – еще когда брат погиб. Считала, что его родители виноваты в том, что брата от Афганистана не отмазали.

– А вы откуда знали Федоровых? – раздался сзади голос, единственный, который остался родным в этом мире – голос его тети.

– Мы с Матвеем, их сыном и братом, – мужчина кивнул на памятник, – служили вместе в Чечне.

– Так Вы Матвейку знали? – голос этой женщины дрогнул от подступившего к горлу комка слез.

– Да, – мужчина смутился – тяжело говорить о себе в третьем лице, хотя в голову уже вбили то, что он сам – Матвей Федоров, умер.

– Я знаю, что он тоже погиб. Как и брат его.

– Да. У меня на руках, – мужчина отвернулся, пытаясь скрыть всю ту бурю эмоций, кипевшую внутри него.

Женщина прикрыла раскрытый от удивления рот и замолчала. Она даже не знала, что сказать.

– Простите, мне надо идти. Меня ждут, – вышел из трудного молчания мужчина.

– Да, конечно! – закивала женщина. – До свидания!

– Прощайте! – мужчина понимал, что по-другому он не имеет права ответить – с прошлым надо порвать навсегда. Он же теперь не Матвей Федоров. Этого парня привезли грузом двести из Чечни и похоронили на военном кладбище. Даже не рядом с его семьей. А может, оно и правильно? Не должен посторонний человек лежать рядом с его родными!

Он развернулся и медленно пошел прочь, заставляя свою душу поверить в то, что он больше никогда не должен сюда возвращаться.

Этого делать было нельзя – душа и сердце говорили, что он неправильно поступает, уходя от единственного своего родного человека, оставшегося на этой земле. Но умом мужчина понимал, что теперь не имеет права рисковать жизнью своей тети. Потому что если бы он остался еще хоть на несколько секунд, то не удержался бы и обязательно рассказал все о том, кто он есть на самом деле и что с ним произошло там, в горах.

Нет, надо уходить отсюда. И чем быстрее, тем лучше.

А те твари, кто все это организовал, еще заплатят за произошедшее! Вот только узнать бы, как все это произошло!

Скорее всего, у отца действительно стало плохо с сердцем. Они попали в аварию. Их привезли в больницу.

Отец был асом. Он не допустил бы гибели своей жены. Значит, авария не была такой сложной.

А вот уже в больнице все и доделали медики, специально нанятые для этой цели.

Интересно, а сколько заплатили эскулапам?

Или, по своей традиции, заставили их работать, покопавшись в грязном бельишке и найдя какой-нибудь грех?

А ведь и его также заставили согласиться на предложение. Раскопали, что во время одного из последних боев, когда они отбивали очередную колонну, в составе которой он был, он прикончил выстрелом парня, который горел заживо в подбитом "Камазе".

Раскопали и сказали, что в случае отказа он пойдет под трибунал, как военный преступник. Потому что в своего же стрелял. Получается, изменил Родине, перебежчиком стал, хотя избавил от мучений тяжких своего ровесника.

А они не подумали, что ему не так уж и легко было тогда стрелять. Но парень сам просил об этом выстреле. Потому что понимал, что выбраться из горящей машины шансов у его нет.

Что ж, Бог им судья.

Вот только зачем ни родителей тронули?

Простить такого он не смог бы и при всем своем желании. В значит, и не будет прощать. Вот только добраться бы до их ахиллесовой пяты. И тогда точно они ответят за родителей. Он не остановится теперь, уже точно. Но не сейчас. А тогда, когда у него чуть посвободнее в руках будет. Вот только чуть-чуть ослабит контора хватку. И все. Вот тогда и ответят они за родителей.

Часть 7

Высокий потолок сиял ослепительной белизной, настолько яркой, что даже в полумраке казалось, что он светится и наполняет своим сиянием всю комнату, освещая ее без помощи дополнительных источников света.

По телу разливалось приятное тепло от соприкосновения с тонким шелком, на котором оно лежало. Ощущения были настолько приятны, что не хотелось ни шевелиться, ни вообще куда-либо идти.

– Неужели я, наконец, умер? – подумал мужчина, оглядываясь по сторонам. – Тогда почему в раю, а не в аду, где мне положено быть?

Он ущипнул себя. Нет, жив пока еще. И это скверно в общем и целом, если не считать вот этого странного пробуждения в чьей-то роскошной квартире. Вот только как он тут оказался? Что такое произошло, что он в чьей-то квартире на кровати лежит?

Нежиться было так приятно на шелке, что не хотелось вставать вовсе. Давненько он таких приятных ощущений не испытывал. Смутило мужчину только то, что тело вовсе не чувствовало на себе никаких одеял. А что будет, когда придут хозяева квартиры, а он тут голый лежит?

Нет, однозначно надо бросать пить. Да, нелегко это. Особенно если учесть, что совесть грызет его своими острыми зубами за то, что струсил тогда в горах и пустил своего друга одного на эту злополучную скалу. А потом не смог удержать его на волнах его сознания.

В госпиталь Матвея привезли еще живого. И оперировать начали еще в вертушке. Но спасти не смогли. Даже здесь, в Бурденко, куда его отправили после того, как стабилизировали его состояние в том, местном госпитале. Он умер, не приходя в себя.

Он был на могиле Федорова. Потом приезжал на могилу родителей его и видел странного мужика, приезжавшего туда. Тот мужик стоял тогда и разговаривал с теткой Матвея. Было в нем что-то знакомое в фигуре, в осанке, в выправке. Но если бы не другое лицо и голос с заметной хрипотцой… Нет, это только в пьяном бреду могло показаться, что это Матвей. А он тогда именно в таком и был. И даже не осмелился подойти к могиле и поговорить с тетей друга. Как он смотрел бы ей в глаза? А никак. А все из-за того, что пьет, не переставая. Нажирается каждый день, как свинья.

Да, война многих его друзей сломала. Из их класса в эту мясорубку попали восемь из девяти ребят. В том числе и они с Матвеем. А вернулся он один. Остальные погибли или там, в боях, или позже в госпиталях и психушках. Война сломала многих. Эта странная, непонятная война, шедшая неизвестно с кем и неизвестно за что. Но то, что он в ней побывал, что он ее пережил, не означает, что он имеет хоть какое-то моральное право вот так нажираться до состояния свиньи и падать там, где закончил свои возлияния.

Да, если бы сейчас рядом был Матюха, он не потерпел бы такой расхлябанности от друга. Но его нет. А значит, никто ничего не может сделать. Хотя вправить ему мозги было бы неплохо.

Парень открыл глаза, зажмурился и ущипнул себя. Если уж не умер, то спит наверняка. А сейчас откроет глаза и окажется вновь в своей хрущевке, которая требует сначала прохода по ней с мешком для мусора, а потом и капитального ремонта, а эта роскошная квартира с мягкой постелью ему просто приснились!

Да, Матвей смотрит сейчас на него сверху и явно недоволен тем зрелищем, которое ему представляется.

Он сел на кровати. При этом шелковое одеяло, все-таки накрывавшее его, хоть и не ощущавшееся вообще, с тихим шелестом сползло на пол.

В глазах сначала резко потемнело. Но потом, при малейшей попытке пошевелиться, пустились в пляс разноцветные круги, которые невозможно было остановить. У него такие ощущения происходили всякий раз, когда он просыпался на утро. И означали они одно – сильнейшее похмелье, от которого он спасался только очередным запоем.

С трудом прогнав мельтешащих перед глазами цветных мух, парень попытался подняться с кровати. Голова тут же нестерпимо напомнила о себе жуткой болью и сильнейшим головокружением. Он вынужден оказался опереться о стену рукой, сильно дрогнувшей от неожиданного напряжения.

"Нет, пить точно надо бросать! А то скоро не смогу даже двух слов связать, чтобы выяснить, как я оказался в очередном месте своего приземления!" – прошептал он, с удивлением отметив, что все его вещи сложены аккуратно на небольшом кресле в ногах кровати.

Парень подобрал одеяло, кое-как завернулся в него и медленно, все еще опираясь на стену, двинулся туда, где, по его мнению должна была быть дверь.

Где-то снаружи играла тихая и приятная музыка, и парень решил ориентироваться именно на нее, благо обостренный мозг помогал ее улавливать достаточно чутко. По-другому он просто не смог бы сейчас найти выход к цивилизации.

Он открыл дверь и оказался в широком и светлом коридоре. Еще не рискуя от слабости и головокружения принять строго вертикальное положение, он оперся на стену рукой и остановился, не понимая, куда ему идти.

Впереди маячил какой-то светлый проем, напоминавший открытую дверь. И именно оттуда слышалась музыка.

Нет, похоже, он все-таки умер. Или близок к этому.

Он шагнул навстречу музыке, и его взгляду, еще затуманенному от огромного количества недавно выпитого алкоголя без закуски, предстала огромная светлая комната, гостиная, похоже, богато обставленная и роскошно отделанная. А в углу, в широком кресле, мягко поджав под себя ноги и напоминая своей позой кошку, сидела давешняя красавица из клуба. Она листала журнал, не обращая никакого внимания на похмельное тело, появившееся в дверях. А рядом с ней стояла бутылка коньяка и пузатый бокал.

Почувствовав на себе пристальный взгляд, женщина подняла глаза на своего гостя и приветливо улыбнулась.

– Ты кто? – пересиливая головную боль, выдавил из себя парень, понимая, что надо преподать этот вопрос как-то поприличнее, но не в силах совладать еще со своим языком, как и с телом в целом. – И где я?

– У меня в гостях, – женщина улыбнулась, все еще не опуская журнала и с интересом глядя на своего гостя.

– А как…, – хотел было спросить парень, но замолчал на полуслове, видя роскошный и властный жест рукой хозяйки квартиры, которая отложила, наконец, свой журнал в сторону.

– Я тебя сюда привезла. Потому что тебя надо было спасать. От разъяренного бармена и кучки охранников из клуба, где ты пил последний раз и умудрился швырнуть того наглеца на все его бутылки, переколотив их все.

– Долго я спал? – парень потряс головой, пытаясь отогнать похмельный туман и разноцветных мух, которые появились опять и мешали рассматривать хозяйку квартиры.

– Два дня, – женщина мягко спустила ноги на пол и по-кошачьи потянулась, демонстрируя всю красоту своего тела. – Мне уже порядком надоело слушать твой пьяный храп, но будить тебя не хотелось.

– Спасибо, – криво улыбнулся мужчина. – Значит, не так уж и надоело. Иначе разбудила бы. Кстати, я – Владимир! – поспешил он представиться и протянуть руку, отчего одеяло не преминуло воспользоваться возможностью сползти на пол и его тут же открыть во всей красе.

Женщина подошла, грациозно поводя бедрами, и подала руку в ответ, сделав вид, что не заметила упавшего одеяла, но быстро успев оценить полученный приз.

– Марина, – кокетливо улыбнулась она и отвернулась, давая парню возможность поднять одеяло и вновь завернуться в него, но уже более надежно. – Пить не надоело, вояка?

– А откуда ты знаешь, что я – вояка? – парень был потрясен.

– Имеющий глаза да увидит, имеющий уши да услышит, – женщина протянула ему бокал с коньяком. – Поправь здоровье, солдат! – улыбка была немного лукавой, но от того она казалась еще более прекрасной и манящей.