Текст книги "Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.5"

Автор книги: Кир Булычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 56 страниц)

– Ты плачешь? – удивился Милодар. – Ну и нервочки у тебя, агент Орват. Возьми себя в руки. Нам нельзя здесь с тобой разнюниваться.

– Уйдите, а? – попросила она. – Хоть ненадолго.

– Только ненадолго…

Милодар вышел, и Кора выплакалась сразу за несколько лет.

* * *

Милодар, как и грозился, возвратился через час. Но предварительно прислал косметолога и массажистку. Негодяй, ни слова не сказал о том, как она выглядит, но как нагло продемонстрировал свое действительное отношение к ее пропавшей красоте.

Первым делом Кора потребовала зеркало и принялась себя разглядывать. Массажистка и косметолог сидели смирно.

Объективную картину ущерба, который нанесла Коре прошедшая командировка, было определить нелегко, потому что перед этим она полчаса ревела, глаза и щеки опухли и покраснели. Но помимо этого Кора была вынуждена признать, что из зеркала на нее глядит женщина скорее средних лет, нежели молодая, загорелая до черноты, с выгоревшими до белизны волосами, среди которых Кора, с покорностью судьбе, увидела и седые…

Под взглядами специалисток Кора разделась – тело загорело неравномерно, правая рука и ноги до колен были темными. Ведь специально Кора не загорала, но эти части тела нередко были открыты.

– Какое сегодня число? – спросила она массажистку, которая начала разминать ей живот и пробежала пальцами по груди и плечам.

– Восьмое марта, – сказала та. Она была совсем девочкой, черненькой, курчавой. Коре даже показалось, что видела ее среди своих рабынь в Афинах. Видно, теперь ей часто будут чудиться здесь знакомые лица.

– А какого года?

Она ждала ответа, но боялась, что он будет иным. И в самом деле, Кора потеряла меньше, чем полгода жизни. С осени прошлого года, с конца сентября, и до начала марта.

– Значит, все это сойдет? – спросила она у косметолога, проводя жесткой ладонью по обветренной и еще не высохшей щеке.

– Вы снова будете молоденькой, как… Афродита.

– Смешно, – сказала Кора. – Афродита вовсе не молода.

– Ну вы же понимаете, что я имею в виду!

Специалистам, видно, не объяснили, из какой командировки вернулась агент Орват. Впрочем, в центральной клинике ИнтерГпола не принято задавать вопросы. Ни здесь, в отделе диагностики и контроля, ни в отделении пластики, ни в корпусе замены тел.

Милодар вошел, когда косметолог и массажистка еще трудились в четыре руки.

Кора не стеснялась его – в Древней Греции иное отношение к наготе.

Милодар отвернулся к окну и попросил:

– Если можно, то прикройся, а?

– Мы кончаем на сегодня, – сказала массажистка.

– Отлично, – ответил Милодар. – Вы получите агента в качестве постоянной пациентки через несколько дней. Разработайте пока наиболее быструю и эффективную программу восстановления. Понятно?

Специалисты собрали свои чемоданчики.

– Что нового? – спросила Кора, когда они вышли.

Милодар почти нежно прикрыл ее простынкой.

– Не надо соблазнять меня, – попросил он. – Ведь я собираюсь жениться.

– Наконец решили?

– Почти.

– И на ком же?

– На обеих. Иначе умру от ревности. Нельзя жениться лишь на одной из близняшек, оставляя вторую неизвестно кому, при условии, что ты их не различаешь.

– Хорошо быть начальником, – сказала Кора.

– Ты не представляешь, какой будет скандал!

– Никакого скандала, – ответила Кора. – Вам просто сменят гражданство на кувейтское или оман-мускатское. И у вас еще останется резерв исламских браков.

– Не говори глупостей! – вспылил Милодар.

– Расскажите же, что нового, – попросила Кора.

– Нового? – Милодар вытащил трубку, хотел ее раскурить, потом спросил, можно ли курить в палате. Сам себе ответил, что, конечно же, нет. Раскурил трубку и сказал: – Тесея проверяют в этой же больнице. У него все в порядке.

– ВР-круиз выдаст ему сертификат об успешном завершении путешествия?

– С отличием, – искренне ответил Милодар.

– И он полетит к себе?

– Завтрашним специальным рейсом.

Эту фразу Милодар произнес с некоторым нажимом, и Кора решила не спрашивать его, почему же спецрейсом, – пускай сам расскажет.

– А остальные?

– По моим сведениям, их ждал крейсер без опознавательных знаков, который тут же взял курс на их планету.

– Как я понимаю, для нас с вами их роль в этой истории интереснее, чем роль Тесея?

– Тесей прост, как правда, – сказал Милодар. – Тебе не мешает, что я курю?

– Как могло получиться, что три или даже четыре наших современника, не взяв путевок на ВР-круиз, не соблюдая его правил, носились свободно по Древней Греции, как пошлая банда убийц?

– Почему ты решила, что они не взяли путевок?

– Да потому, что они помнили, кто они, где они и зачем они! Точно как я!

– Они не были в игре?

– Вы, по-моему, свалились с луны, или вас сознательно кто-то запутывает. Разве вам не понятно, что…

– Стоп! – приказал Милодар. – Ни слова больше. Мне была высказана иная версия.

– Вы ей поверили, комиссар?

– Я ей не поверил, но должен был справиться у тебя.

– Тогда я вам скажу…

– Ты ничего не скажешь, – ответил Милодар. – И больше не откроешь рта до тех пор, пока не окажешься на тайной московской базе.

– Но я голодная как собака!

– Еще одно слово, и я загоняю в тебя иглу!

В руке Милодара поблескивал парализатор. Кора посмотрела с ужасом на своего шефа. Глаза его сверкали злодейским, убийственным огнем.

Дулом парализатора он нажал на кнопку на браслете и произнес:

– Эвакуационный флаер высокой защиты… палата номер шестнадцать акклиматизационного отделения! Шестой этаж. Два флаера сопровождения! Усилить охрану московской базы по схеме особой тревоги.

– Комиссар, – начала было Кора.

И увидела узкое дуло парализатора, из которого высовывался кончик иглы.

Она промолчала все шесть минут, пока перед окном не завис флаер особой службы.

За это время Милодар успел подвинуть к двери тяжелый шкаф, привалить кровать. Кора стояла за шторой.

Флаер замер у окна, и Кора первой прыгнула в него через узкое отверстие. За ней последовал Милодар. По жесту комиссара флаер сразу упал вниз, и правильно сделал – в тот же момент ручная ракета, выпущенная из коридора по двери палаты, рванула в шкафу с инструментами.

…Флаер пошел прочь на бреющем полете. Флаер сопровождения летел чуть выше и левее… Патрульный вертолет ВР-центра сорвался с крыши небоскреба и спикировал на них. Удар принял на себя флаер сопровождения. Милодар, не спускавший глаз с картины короткого боя, смотрел, как обломки флаера сопровождения и парашюты с катапультировавшимися агентами сыплются на Воробьевы горы. Он не переставая передавал их координаты в центр реанимации, чтобы за ними как можно скорее прислали «Скорую помощь».

До «Узкого» добрались без новых приключений. Там барражировали еще две боевые машины, которые прикрывали их сверху, пока флаер спускался к широкой трубе, торчащей из пруда. Милодар и Кора спустились по веревочной лестнице к трубе, там по ступенькам, вделанным в стенку трубы, проникли под пруд, где на изрядной глубине и располагался московский узел управления ИнтерГполом. Милодар сказал Коре:

– Теперь можешь разговаривать.

Сам же прошел к транслятору вещества и вложил в него кассету с полной записью событий последнего часа. Через шесть минут эта кассета ляжет на стол шеф-комиссара в Галактическом центре. Ему принимать решения.

Кора спросила:

– Можно выпью?

– Разумеется. Открой бар и пей.

Совсем недавно здесь сидела визитерша – дама Рагоза. Совсем недавно.

– Ты что, перешла на сухое вино?

– Да, привыкла как-то…

Оба засмеялись.

– Пойми, что я не имел с тобой связи. Все время, пока ты была в ВР-круизе… А ты утверждаешь, что убийцы свободно проникли и туда?

– Может быть, и не единожды.

– Кто были эти убийцы?

– Трех я знаю. Кларисса выступала в облике волшебницы Медеи, герцогиня Рагоза стала Ариадной…

– Не может быть! – вдруг развеселился Милодар. – Ей захотелось своего племянника?

– Ничего не вышло. Я это пресекла.

– Из ревности?

– Не будем вдаваться в подробности… Я спасала его жизнь.

– Он предпочел тебя? Нет, ты скажи, предпочел? Если ты скажешь «нет», я тут же подошлю к нему наемного убийцу – и уж мой человек не промахнется!

– Иногда я жалею, что этого не случилось, – сказала Кора.

– У вас было столько времени! Как они мне сказали, субъективно – несколько лет.

– Об этом ты догадываешься только в последний день, – ответила Кора.

– Тогда первым делом ты должна сообщить мне подробно, во всех деталях обо всем, что произошло в ВР-круизе с тобой и охраняемым тобой объектом. На подробный рассказ я даю тебе двадцать минут. Через двадцать минут кассета должна уйти в Галактический центр. Мы имеем дело с достаточно серьезным противником, и решения, очевидно, будут приниматься на самом высоком уровне.

Пока Кора, усевшись перед компьютером, докладывала о своей командировке, Милодар сделал и принес ей яичницу с ветчиной и банку обожаемого абрикосового джема.

– Картошки! – потребовала Кора, отключив на секунду запись.

К концу передачи Милодар испек несколько картофелин в мундире.

Отправив кассету, он уселся напротив и с удовлетворением смотрел, как Кора ест картошку, окуная ее в соль.

– Рассказ я твой слышал. Не откажи мне в нескольких дополнительных деталях.

– Пожалуйста. У вас пива нет?

– Где-то была банка.

Милодар достал банку из холодильника. Отдаленный гул проник в их каземат, и стены его задрожали. С потолка полилась струйка воды.

– Ничего, – сказал Милодар. – Отобьются. Мы давно следили за паном Гермесом-Полонским. Они забрали слишком большую власть над Игрой, и она для них перестала быть игрой. Они стали зарываться – от уверенности в себе и от того, что им обязаны многие сильные мира сего. Но скупой платит дважды. Они польстились на миллиарды, которые им предложили убийцы с Рагозы, хотя, сидя тихо, они могли бы спокойно заработать эти миллиарды за несколько лет. – Милодар позволил себе улыбнуться.

– А акционеры? Общественность?

– Я полагаю, что мало кто, кроме посвященных лиц, узнает о действительной сути конфликта. И голову даю на отсечение, что из Галактического центра придет указание смикшировать звук… сделать все тихо. Спокойствие – вот главный принцип Галактического центра. Кто-то исчезнет, о ком-то забудут…

Больше взрывов не было. Милодар снова сходил на кухню, принес оттуда большую кастрюлю и подставил ее под струйку, льющуюся с потолка.

– Троих ты знаешь, – сказал он. – Для Центра нужна была информация. Они сами ее будут обрабатывать. Я не такой умный. Мне интересно твое мнение. Кто четвертый, так и не догадалась?

– Нет. Но он был главным.

– И все равно сочетание этих марионеток мне кажется неестественным. Хоть я и изучал твой отчет о полете на Рагозу. Давай попробуем понять, кем что руководило.

– Давайте, – сказала Кора. Она так неожиданно вкусно и быстро наелась, что ее начало клонить в сон.

– Первая убийца – Медея. Кларисса.

– Она – помощница, – сказала Кора. – Я убеждена. Она у них в руках. Я помню ее по Рагозе. Она меня спасла от смерти. Думаю, что Кларенс обещал ей, что разделит с ней ложе и трон в случае своего прихода к власти.

– Второй убийца сам Кларенс. Почему бы ему не рассчитаться с Густавом на дуэли? Как и договаривались? И почетно, и красиво.

– А вдруг Густав вернется из ВР-круиза другим человеком? Так случалось. Ведь прожитая человеком в круизе жизнь остается в его памяти, и навыки остаются тоже. Я думаю, что, по здравом размышлении, Кларенс решил не рисковать и, когда у Клариссы операция провалилась…

– Когда ты провалила операцию Медеи, то он взялся за дело сам.

– В промежутке была госпожа Рагоза, – напомнила Кора.

– Ее игра настолько нелогична, что я теряюсь… даже забыл о ней. Удивительно, но злейшие враги объединились против Густава из страха перед тем новым, что он намерен принести на планету. Полагаю, что все разговоры о позоре поражения на дуэли, которыми меня кормили милые агенты Космофлота, это домашние домыслы. Я даже допускаю, что заговор против него, возглавляемый тетей и главой его собственного клана, существовал давно. И когда госпожа Рагоза появилась у нас с рассказом об опасности, угрожающей Густаву, она уже знала, кто займется его ликвидацией.

– Я не спорю, что ваша версия может быть справедливой, комиссар, – согласилась Кора. – Если бы не появился потом человек, который не хотел показывать своего лица и который взял в руки руководство операцией. До того как он появился, я так или иначе с ними справлялась. У меня есть способность заводить друзей, вот они мне и помогали. Но когда появился четвертый, Бронзовая Маска, я чуть было не потерпела поражение.

– А кто были твои друзья? – спросил Милодар.

– Вы не поверите, комиссар, – ответила Кора. – Два кентавра, Феак и Дедал.

– Тот самый?

– К сожалению, тот самый.

Уловив нечто странное в голосе Коры, Милодар оживился:

– Ты обязана мне все рассказать.

Зажужжала межпланетная грависвязь. Кассета из Галактического центра материализовалась под компьютером.

– Ну вот, а ты боялась, – сказал Милодар.

Послание из Галактического центра было чисто звуковым, кратким и безликим:

«Комиссар Милодар остается на Земле для задержания любой ценой, несмотря на противодействие ряда земных правительств, президента Гермеса-Полонского. Задержание проводится в течение сегодняшнего дня. В случае необходимости вылет с Земли блокировать. Эскадра крейсеров уже вылетела».

Комиссар Милодар слушал голос начальства, медленно качая головой, подобно старинной китайской игрушке – болванчику.

«Агент Кора Орват сегодня же на корабле, которым летит на Рагозу принц Густав, отправляется с ним и осуществляет его охрану до момента, когда Галактический центр ИнтерГпола решит, что опасность для его жизни миновала».

– Еще чего не хватало! – закричала Кора. – Я в отпуске.

Ее никто не слышал.

«Ответственность за отлет принца Густава и Коры Орват, а также за их безопасность в пути полностью лежит на комиссаре Милодаре. Рекомендуем использовать для этой цели его личный крейсер».

– Еще чего не хватало! – закричал комиссар Милодар. – У меня только один крейсер, и он нужен для более важных операций!

Но и Милодара никто не услышал.

Когда голос шеф-комиссара умолк, Милодар нажал кнопку селектора:

– Лейтенант, приведите сюда моего гостя.

– Он здесь?

– Я его с утра убрал из госпиталя. И видишь, оказался прав.

Открылась дверь, и вошел принц Густав. В руке он держал длинный черный футляр.

В отличие от Коры, которая была в ВР-мире в командировке и потому сохранила свой облик, Густав, как игрок ВР-круиза, имел право себя улучшить в соответствии с выбранной ролью. Поэтому Кора не сразу узнала в высоком сутулом молодом человеке героя Древней Эллады Тесея, который мог свободно поднять Кору на одной руке.

Молодой человек будто сошел с фотографий, с тех, что Кора рассматривала в этом кабинете полгода назад. Те же очки в тонкой золотой оправе. Он их носит, чтобы казаться умнее, поняла Кора.

Густав сразу ее узнал.

– Дама Орват! – воскликнул он и радостно улыбнулся, и это была улыбка царя Тесея, открытая, добрая и в то же время плутовская, которая всегда напоминала тому, кто умеет смотреть, что с этим человеком лучше все же держать ухо востро.

– Кора, – поправила его она. – Пожалуйста, называйте меня Корой, хотя я совершенно теряюсь, как вас мне называть. Просто господином наследным принцем и вашим высочеством?

– Я тоже умею шутить, – ответил принц. – Вы знаете, мое имя Густав. Хотя, наверное, вам приятнее было бы называть меня Тесеем.

– Для этого вам придется полгода качать мышцы, – бесцеремонно сообщила принцу Кора, и тот не стал спорить.

– Что-нибудь выпьете, принц? – спросил Милодар.

– Пива. – Принц поставил футляр на пол. Он был метра полтора длиной.

– Что там внутри? – спросила Кора.

– Контрафагот, – ответил Тесей, – в свободное время я люблю играть на контрафаготе.

Милодар разлил пиво по бокалам. Себе же нацедил из сифона воды.

– Вы бросили пить? – спросила Кора. – Совсем?

– Мое заявление о переходе в кувейтское подданство рассмотрено благожелательно, – ответил Милодар. – А у нас в Кувейте строгие правила: никаких спиртных напитков.

* * *

Малый крейсер «Честь-2», название которого всегда забавляло Кору, потому что она представляла его как честь второго сорта или разряда, стартовал без всяких помех через четыре часа с подмосковного поля.

Крейсер был невелик и автоматизирован. Кроме пассажиров, на нем находилось лишь три навигатора и девица-связист, она же оружейник. Девица была резка в движениях, подчеркнуто сурова, но при этом завидовала Коре и мечтала стать полевым агентом. Имени ее Кора за несколько полетов на «Чести-2» так и не запомнила, потому что команде крейсера на каждый полет выдавали новые фальшивые документы, отчего и сами навигаторы порой не могли оперативно вспомнить детали своей новой биографии.

Каюты Густава и Коры были невелики, но уютны и славно обставлены, включая обильно снабженные бары, содержимое которых также тщательно проверялось и заменялось перед каждым рейсом во избежание отравы. Так что можно догадаться, что на борту этого крейсера передвигался по Вселенной сам комиссар Милодар.

Тесея в первый день Кора почти не видела. Сама она диктовала отчет и отвечала на миллион компьютерных вопросов, касавшихся как альтернативной Древней Греции, так и особенностей ВР-круиза, и, наконец, положения дел на Рагозе.

Перед обедом Кора отыскала бывшего Тесея в гимнастическом зале, этот небольшой зал был любимым детищем Милодара. Тесей крутил колеса тренировочного велосипеда. Кора несколько удивилась, увидев, что, несмотря на худобу и некоторую сутулость, он хорошо сложен, мышцы его вполне рельефны, очевидно, на них нет ни капли жира. По типу мускулатуры Кора скорее отнесла бы принца к стайерам или даже марафонцам, способным к длительным упорным усилиям.

– Вы будете обедать? – спросила Кора.

Густав прекратил крутить педали. Бегущая перед ним на экране дорожка погасла.

– Мы больше не друзья? – спросил Густав.

– Мне трудно воспринимать вас здесь как моего старого протеже Тесея.

– Тот был красив, отважен, непобедим и служил царем, – сказал Густав, слезая с велосипеда и накидывая на плечи махровое полотенце, чтобы идти в душ.

– Какая чепуха! – искренне возмутилась Кора. – Он был милым человеком, и мне очень хотелось бы, чтобы вы от него что-нибудь унаследовали.

– К сожалению, я все помню, – сказал Густав. – Всю свою ту жизнь. Поэтому я ощущаю себя очень старым.

Кора внутренне согласилась с ним. Старость Густава была в тоне его голоса, во взгляде, в том, как он осторожно и выверенно двигался и даже поворачивал голову. В отличие от Коры Густав не сохранил ни загара, ни мышц – они были им как бы получены в начале Игры, как бутсы или теннисная ракетка. И теперь сданы бутафору. Раны и шрамы Коры были внешними, Густав же получил свои на всю жизнь, только для этого надо было заглянуть ему в душу.

– Скажите, вам субъективно понятно, сколько времени мы с вами там прожили? – спросила Кора уже за обедом.

– Я жил там дольше, чем вы, потому что вырос в Трезене.

– Вы помните и это?

– Смутно. Я думаю, что эта программа – как бы предварительные условия игры, заложенные в мою память в момент входа в роль.

– Тогда у вас нет оснований чваниться годами и веками. Я же тоже прилетела вслед за вами, как только стало известно, что на вас готовится покушение.

– И тогда познакомились с моей тетей?

– И вашей будущей супругой, – позволила себе улыбнуться Кора. Ей было любопытно, как воспримет ее слова Густав. Что он успел узнать после возвращения? Что он помнит? Что он понимает?

– Я ознакомился с вашим отчетом, – сказал Густав. – И внутренне сравнил его с собственными воспоминаниями.

– И не совпало?

– Отчет – это как медицинское пособие. Скелет.

– А факты – кости?

– Факты совпадают, – улыбнулся Густав и поправил указательным пальцем дужку очков. Совсем как царь Тесей. – Меня спасло то, что вы, госпожа Кора, побывали на Рагозе и знали их всех в лицо.

– Не всех. Для меня загадочен четвертый член бригады.

– Не узнали? – спросил Густав. – Может быть, вы его не видели в Рагозе?

– У него тоже династические соображения?

– Мне давно следовало бы догадаться, – сказал Густав. – Я никуда не годный глава государства. Я не разбираюсь в людях!

– Неправда! – возмутилась Кора. – Я наблюдала за вами много лет! Вы отлично разбираетесь в людях!

Густав замер с ложкой в руке. Он смотрел на Кору так, как царям не положено смотреть за обедом на своих охранников.

– Я в тебе никогда не разбирался, – произнес он после того, как Кора увидела и впитала этот взгляд, ощутив щекотание под ребрами. – Но во мне всегда сидело опасение, что ты намерена кинуть меня через бедро.

– Ну вот и все испортил, – расстроилась Кора. – Мы чуть было не перешли на лирическую ноту.

– Тебе это было неприятно?

– Нет, царь Тесей.

– Не надо. Мне грустно сознавать, насколько я жалок после обратного превращения.

– Глупости! – заявила Кора. – Пустые выдумки. Я видела, как ты работал в тренировочном зале. У тебя нормальное мужское тело. Даже смотреть приятно.

– Если бы ты не была древней гречанкой, – сказал Густав, – я бы наверняка растерялся от такого замечания.

– Я не только древняя эллинка, – сказала Кора. – Но есть подозрение, что я – воплощение Персефоны, хранительницы царства мертвых.

– Чепуха! – рассмеялся Густав. – Это тебя пугали глупцы, а ты, наверное, как и положено полевому агенту, не любишь читать. Кора-Персефона – покровительница цветения, расцвета жизни. Именно поэтому каждую осень мрачный Аид затягивает ее обратно в царство мертвых. До весны.

Они перешли в маленькую кают-компанию. Кора споткнулась о футляр с контрафаготом. Густав открыл горячий бар и извлек из него две чашечки кофе, Кора – хороший коньяк из другого бара.

– Твой Милодар – сибарит, – сказал Густав.

Они сидели на небольшом диване, невероятно мягком и расслабляющем. И Кора никак не могла понять, почему она оказалась на этом диване, когда ей можно было бы сесть в кресло по другую сторону низкого столика.

– Тебя не стесняет наша одежда? – спросил Тесей.

– Еще как стесняет! – призналась Кора. – А кто тот человек, Бронзовая Маска?

– Мы его увидим… Я тебе его покажу. Нет смысла называть его имя сейчас, если оно ничего не говорит.

– Жаль. Это как в плохом детективе – главный убийца появляется в последний момент со стороны, потому что автор не придумал, кому отдать пальму первенства.

– Обычно это бывал дворецкий, – напомнил Густав.

Он чуть-чуть подвинулся к Коре. И замер, как бы проверяя реакцию птицы глазами кота.

– Тебе было лучше, – сказал он. – Подумай, ведь ты все видела и всех узнавала. Для меня же вокруг существовали лишь мои современники, мои древние современники. Я видел тебя, я видел тупицу Кларенса и охотницу за троном Клариссу. Но иными, чем мы. Я же не подозревал, что где-то существует страна Рагоза и в ней трон, который мне, вернее всего, не суждено занять. И все мои надежды на то, чтобы омолодить мою страну, рухнут… Понимаешь ли ты, что прожила несколько субъективных лет рядом с самым настоящим Тесеем? Я помню, как я боялся ворожбы Медеи, как внутри весь дрожал.

– Внешне это не было заметно.

Рука афинского героя потянулась за чашечкой кофе, но на полдороге зависла над коленом Коры, словно вертолет, заблудившийся в плохую погоду.

Кора не обратила на вертолет никакого внимания, а спросила:

– И совсем ничего не отзванивало в твоем сознании или, скажем, подсознании? Ведь твоему мозгу объективно эти люди были более чем знакомы!

– Больше того… ты будешь смеяться. – Густав отвел вертолет к летному полю – к плоскости стола, откуда он забрал пассажиров, то есть чашечку с кофе. – Ты будешь смеяться, но до того, как я выслушал твой рапорт, я не до конца осознавал всю серьезность положения. Я видел, как ты сидишь в какой-то комнате и с равнодушным лицом рассказываешь, что в такой-то ситуации такая-то герцогиня Рагоза приняла ВР-облик Ариадны и передала объекту охраны клубок ниток… Я слушал тебя, и в мозгу что-то щелкало. И я вспомнил ситуацию: и ревущую толпу перед входом в Лабиринт, и глаза Ариадны, а потом – как я рубил этого несчастного урода.

– Минотавра?

– Конечно. Но тогда он не показался мне несчастным уродом. Он был зловещим чудовищем, символом угнетения моих родных Афин, пожирателем девушек! Я сражался с ним… потом слушал тебя и понимал: о боги! Ариадна же и на самом деле моя помолодевшая тетка Рагоза, которая сочла за самое разумное в интересах сохранения кланов присоединиться к моим врагам. Хотя я думаю, ей пригрозили…

– Кто?

– А потом я слушал твои слова о Пирифое и думал: идиот, как же ты мог не узнать братца Кларенса?

– Братца?

– Это было его прозвище в школе для особо одаренных детей, в которой мы учились. В Рагозе все князья и принцы по рождению получают звание «особо одаренных детей» и отправляются в особую школу. Это демократично и в то же время дает возможность не толкаться в обществе плебеев. На самом деле это ужасное лицемерие!

– Разумеется, – сказала Кора, с надеждой глядя на то, как рука Густава вновь поставила чашку на столик и на этот раз по-братски опустилась ей на дальнее плечо, так что Коре пришлось чуть податься к принцу. Что она и сделала весьма покорно.

– И тогда мне стала ясна структура заговора, – сказал Густав. – И я догадался, кто же тот, четвертый, главный организатор моего устранения!

– Когда вернешься, ты их всех повесишь?

Густав так удивился, что, к сожалению, снял руку с плеча Коры.

– Почему я должен их вешать? Я же намерен строить демократическое государство!

– И тебе позволят?

– Пусть только попробуют возразить!

– Тогда положи мне руку на плечо, как было! А то здесь что-то прохладно!

– Тебе зябко? – удивился Густав. – Ты же всегда любила холод. Дай-ка я подниму температуру в отсеке, – и он потянулся через Кору, чтобы достать до выключателя…

Кора чуть-чуть сдвинулась с таким расчетом, чтобы Густав не удержал равновесия и вынужден был дотронуться ухом до ее груди.

Сладкий электрический ток пронзил все ее тело, а этот идиот тут же вскочил с дивана и принялся извиняться.

– Тесей, – сказала тогда Кора, – мне это надоело. Мы сможем с тобой наговориться о делах и даже подорваться на мине, которую нам подложат в Космопорте завтра. Но уже десять или пятнадцать лет я хочу, чтобы меня поцеловал настоящий древнегреческий герой. Он же совершенно не обращает на меня внимания.

– Честное слово? – спросил Тесей. Нет, конечно же, он глуп!

– Я тебе лгу, я над тобой издеваюсь, я над тобой смеюсь – что тебе еще надо? Или ты хочешь, чтобы я… чтобы я…

И тут она поняла, что не знает, как и чем ему угрожать, как его задеть, обидеть, расшевелить и уничтожить, потому что ей хотелось всего одновременно.

Тогда Тесей осторожно, как в замедленной съемке, опустился перед Корой на колени и опрокинул при этом журнальный столик, правда, этого не заметив. Почему-то он принялся целовать ей руки, что было, конечно, очень красиво и сентиментально, но, с точки зрения Коры, пустой тратой времени после всех лет ожидания.

Так что Коре ничего не оставалось, как осторожно извлечь свои пальцы из его рук и, сжав ими щеки бывшего царя и будущего короля, поднять его голову поближе к своим губам.

Густав не сопротивлялся, особенно после того, как сообразил, что от него требуется.

– Я так ждал этой минуты, – прошептал он.

Кора позволила ему склониться к ней и поцеловать ее с искренним древнегреческим энтузиазмом. Кора подозревала, что длительное пребывание в древнем мире превратило рагозского студента в опытного любовника – правда, пока лишь подозревала…

Поцелуи Густава становились все жарче, и он уже как-то приспособился на диване рядом с Корой, так что наступал тот момент, когда надо было решать, начинать ли сопротивление, хотя бы из тактических соображений, либо плюнуть и не сопротивляться.

…Комиссар Милодар, конечно же, угадал ее мысли. Это, к сожалению, отличает его от остальных людей в Галактике.

– Молодые люди, – сказал он. – Я вам искренне сочувствую, но работа еще не закончена, и я категорически возражаю против того, чтобы мои агенты позволяли себе отвлекаться на любовь в то время, когда работают телохранителями.

Кора вырвалась из-под обалдевшего Густава, вскочила с дивана и почему-то принялась ставить на место опрокинутый журнальный столик. Густав, опомнившись, встал на колени на ковер, чтобы собрать с него разбитые чашки и прочую мелочь, свалившуюся со стола. Он старался не смотреть на Милодара.

– Я вам этого, комиссар, никогда не прощу, – искренне заявила Кора. – И если бы я не знала, что это вовсе не вы, а только ваша голограмма, то я бы задушила вас собственными руками.

– Голограмма! – воскликнул Густав. – А я-то ломаю голову, когда господин комиссар смог забраться на корабль, если мы отлетали без него.

С этими словами он кинул в Милодара книгой воспоминаний первой жены физика Эйнштейна, которую схватил с рояля. Комиссар инстинктивно отшатнулся, но книга все равно прошла сквозь его плечо.

– Правильно, – сказал Густав. – Это только голограмма.

– Тем не менее я категорически возражаю против метания в меня предметов, – заявил Милодар. – Я нахожусь при исполнении обязанностей, и вы нанесли моральную травму высокому должностному лицу.

– Что вас принесло, комиссар? – обиженно спросила Кора, которая уже пришла в себя. Она наклонилась и подобрала с пола книгу.

– Разумеется, завтрашние дела, – ответил Милодар. – Я спешил сюда, будучи совершенно уверен, что молодые люди обсуждают завтрашнюю тактику поведения. Ведь именно завтра нас может ждать засада. Все четверо убийц из Рагозы исчезли еще до возвращения принца Густава и агента Орват. Их поджидал быстроходный корабль. У них в запасе было несколько часов, чтобы подготовить встречу и уничтожение принца. Поэтому естественно, что я отложил все дела и примчался к вам. К сожалению, я застал совершенно непотребную эротическую сцену. Я подозреваю, что в своей Древней Греции в результате непрерывного общения с сатирами, нимфами и другими козлами вы совершенно распустились и думаете лишь о сексе. И мне стало стыдно… – Комиссар понурился.

– А теперь позвольте мне сказать два слова, – принц Густав остановил поднятой рукой готовую уже броситься в бой Кору. – Я разговариваю сейчас с вами как глава независимого государства, комиссар, и прошу об этом помнить. Хорошо?

– Хорошо, – произнес Милодар на тон ниже. Он был чуток на перемены в политической обстановке.

– И хоть вас это совершенно не касается, – продолжал Густав голосом и тоном царя Тесея, – для вашей информации могу заверить вас, что агент Кора Орват, которая по крайней мере трижды спасла мне жизнь и находилась при моей особе несколько субъективных лет на труднейшей работе, ничем – ни жестом, ни словом – не дала мне надежды на какое бы то ни было сближение с ней. И никаких иных чувств, кроме глубочайшего уважения к госпоже Коре, я не испытывал. Да, сейчас, в нашем времени, в безопасной обстановке, наступила реакция. И я позволил себе дотронуться до госпожи Коры. Я прошу за это у нее прощения. Но не у вас, комиссар.