Текст книги "Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.5"

Автор книги: Кир Булычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 56 страниц)

– Вам, девушка, – сообщил солдат, – положено проникнуть внутрь лабиринта, забрать в центре его послание и вынести его наружу. Весь проход по лабиринту фиксируется камерами и пулеметчиками. Не выполнившие задание подвергаются наказаниям.

– А какое вам дело, прошла я или нет? – спросила Кора.

– Сказать правду?

– Скажите.

– Диверсантов из вас готовят. На Землю засылать будут, – искренне ответил солдат.

Он подошел к круглым часам, приколоченным к стенке, и нажал на красную кнопку. Часы зажужжали, и секундная стрелка тронулась в путь.

– Один час, – сказал солдат, – шестьдесят очков. Каждая дополнительная минута – еще очко…

– Пошли! – приказал второй солдат. – Время не ждет.

Он подтолкнул Кору внутрь лабиринта не сильно, но решительно.

Кора сделала несколько шагов внутрь лабиринта и остановилась.

Перед ней был коридор, точно такие же коридоры отходили вправо и влево. Стенки были бетонные, пол тоже бетонный, потолка лабиринту не полагалось. Это был бы самый скучный лабиринт в мире, если бы не небо, которое голубело над головой и показывало куски очень красивых кучевых облаков, которые проплывали в сторону моря.

Лабиринт состоял из бетонных перегородок и точно напоминал те лабиринты, которые принято рисовать в детских журналах, помещая в центре его кусочек сыра, а снаружи голодную мышку, которая этот кусочек сыра должна была скушать. Бывали, правда, и другие варианты – в центре сидела кошечка и поджидала мышку.

– Эй! – крикнула Кора, надеясь, что солдат не услышит. – А как у вас насчет Минотавра? Не поджидает ли он?

Солдат не откликнулся, и Кора решила, что здесь нет такой легенды, не выдумали. Вместо нее какая-то другая, и вовсе не про лабиринт, а про подземную пещеру.

Вздохнув, Кора направилась по коридору направо, придерживаясь правой рукой за правую стенку, вскоре коридор загнулся внутрь и еще через двадцать шагов закончился тупиком. «Если здесь нет Ариадны с клубочком, – подумала Кора, – дай мне, господи, какой-нибудь карандашик или кусочек угля. Полцарства за карандаш, чтобы отмечать собственный путь».

Кора подняла голову – над ней, сбоку, будто плывя по небу, напротив течения облаков, располагалась площадка, с которой наблюдали за мышкой два солдата. Один смотрел, приложив ладонь ко лбу, второй наклонился к подзорной трубе.

Кора сделала шаг ближе к стене – башня пропала – значит, они видят далеко не все.

Но тут же она разубедилась в этом, потому что ей в глаза сверкнул зайчик – она поняла, что где-то над лабиринтом устроена система зеркал. «Ну, ладно, – сказала себе Кора, – пускай смотрят. В конце концов, лабиринт пройти нетрудно, только непонятно – зачем все это им нужно? Я же не подопытный кролик!»

В ответ на ее мысли из-за угла вышел доктор Блай и вежливо пробасил:

– Не возражаете, если я пойду рядом с вами? Мне любопытно наблюдать за вашими действиями.

– Идите, – согласилась Кора. – Я как раз думала: зачем нужно это испытание? Неужели вы и ваши коллеги уверены, что мы больше похожи на мышей, чем на людей?

– Честно говоря, – ответил доктор, – эти испытания – следствие нашего собственного несогласия по поводу того, что с вами делать. Вы так неожиданно и решительно свалились на наши головы, что некоторые предпочли бы, чтобы вас вообще не было. Другие хотят использовать вас в корыстных интересах. Мы же стремимся понять, как достичь взаимной выгоды.

– Кто здесь «мы»?

– Мы – это разумные люди, не охваченные манией величия. Замыслы генерала Лея могут привести к гибели нашей собственной страны. Направо, пожалуйста.

– Что?

– Направо, а то мы с вами попадем в очередной тупик, – сказал доктор.

– Значит, вы не едины?

– Какое, к черту, единство! Месяц назад я и представления не имел о вашем мире, о параллельной Земле и даже о докторе Гарбуе. Я заведовал кафедрой психологии в университете. Вдруг мне позвонил коллега, вы его не знаете, и рассказал об удивительном открытии профессора Гарбуя – и о том, что существует параллельный мир и даже есть с ним связь! Конечно же, я бросил все ради того, чтобы участвовать в этом проекте. Ах, какой это был праздник знания, – доктор прикрыл глаза и повел висячим носом, будто вдыхая сказочный аромат. – Это был несказанный прорыв в науке. Как радовались мы, когда заработали приборы, позволяющие следить за точкой контакта между нами и вашей, второй Землей!

– Моя Земля – вторая? – спросила Кора.

– Разумеется, – ответил морской слон. – Затем мы начали разрабатывать переходник для безопасного перемещения между мирами.

– В обе стороны? – насторожилась Кора.

– Конечно! Правда, пока еще человек не воспользовался этим путем. Но мы направляли на вторую Землю насекомых, птиц и даже мелких животных. Все перешли к вам без повреждений. Все было готово к большим событиям, но две недели назад опыты были приостановлены.

– Почему?

– Потому что заработал экран наблюдения, появились первые пришельцы и все нарушили.

– Пришельцы – это мы? – спросила Кора.

– Разумеется. Так вас называют даже в официальных документах.

Кора кинула осторожный взгляд наверх – солдаты наблюдали за ними с вышки. Солнечный зайчик отразился от линзы подзорной трубы.

– Ничего, что они за нами наблюдают? – спросила Кора.

– На таком расстоянии они ничего не услышат. А раз они видят нас, то не беспокоятся: доктор допрашивает пациентку. Это здесь принято. Зато лабиринт – самое надежное место, чтобы посекретничать.

– И что же случилось?

– Мы работали на вилле «Радуга». Вы не были там?

– Когда? Я здесь всего день.

– Это недалеко отсюда. Там был наш мозговой центр. Господин президент посещал нас по крайней мере раз в неделю. С проектом «Земля-2» у него были связаны важнейшие надежды.

– Какие же?

Доктор поглядел на вышку. Солдаты все так же глазели сверху. Он понизил голос.

– Я очень рискую, – сообщил он. – Но положение у нас сложилось драматическое. Трагическое. Опасное не только для всех вас, но и для нашей Земли. Поэтому я вынужден обратиться за помощью к вам, Кора.

– Но почему ко мне? Здесь есть люди старше меня, умнее меня.

– Человек, которому я доверяю, сообщил мне, что вам можно полностью открыться.

– Кто этот человек?

– Вы скоро его увидите.

– Тогда пошли к нему.

– Подождите. Прежде я объясню вам ситуацию. Мы не все знали, нам не все говорили… Но пока мы вели первые опыты и налаживали связь, мы были убеждены, что наши миры во всем подобны. В том числе в развитии. То есть мы полагали, что ваша Земля находится… ну, как бы в середине двадцатого века по вашему летосчислению. Мы не знали, не подозревали о парадоксе времени, о том, что при переходе время пропадает…

– А какую роль это играло для вас?

– Для меня, для других ученых – никакой. Но для президента – огромную.

– Почему?

– Потому что ваша Земля оказалась главной ставкой в борьбе за власть. Господин Гарбуй уверил президента, что Земля-2 ничем не отличается от Земли-1. Что с ней можно торговать, общаться, ее можно покорить…

– Покорить? Нас?

– Если как следует подготовиться к этому, если знать все заранее, если воспользоваться фактором внезапности – то почему бы не стать господином двух планет?

– И вы восприняли это всерьез?

– До тех пор, пока не начала работать установка и у нас не появились первые пришельцы. И тут произошла трагедия… Обнаружилось, что пришельцы относятся к разным эпохам. Самые поздние из вас живут в мире, который обогнал нас на полторы сотни лет, который освоил путешествия к звездам и такую военную технологию, что нашим бравым генералам и не снилось. И когда мы наладили наблюдение за вашей Землей, наши опасения подтвердились – мы увидели тот мир, в котором живете вы сегодня… Парадокс безвременья погубил нас. И разрушил все наши планы.

– Ну, ничего страшного, – постаралась успокоить собеседника Кора. – Еще не все потеряно. Если ваш мир докажет, что не имеет к нам враждебных намерений, мы будем рады сотрудничать с вами – и это будет всем выгодно.

– Во-первых, это невыгодно нашим военным, – возразил доктор. – Они уже изготовились завоевать Землю-2 и прославиться в веках. Отговорить их от такого намерения нелегко. Они скорее перестреляют всех наших миротворцев. Во-вторых, это опасно нашему президенту и профессору Гарбую. Президент поспешил присвоить себе звание «Господин двух планет». Гарбуя он сделал своим первым министром по науке. А теперь что делать? Признать, что наш мир – не самый прогрессивный и передовой во Вселенной? Признать, что кто-то может раздавить нас одним пальцем? И теперь, конечно же, президенту лучше протянуть время до выборов, добиться переизбрания, а потом уж решать, что делать с Землей-2. А пока молчать… Но вряд ли это ему удастся. Секрета сохранить не удалось. Генерал Лей знает, что случилось, и не намерен отказываться от своих планов – у него уже отмобилизована армия, чтобы захватить Землю-2. А если не Землю-2, то, по крайней мере, свою собственную планету. Как у нас говорят: «Пришла пора президента с горы кидать».

Кора сразу же вспомнила о завалах одинаковых монументов и бюстов вдоль горной дороги. И даже спрашивать не надо было: ясно, что туда свозили памятники предыдущим президентам.

– А у вас старых президентов не жалуют? – спросила Кора.

– За что же я буду жаловать своего предшественника, если мне куда выгоднее свалить на него все грехи и провалы, а также экономические трудности, растущую преступность, детскую смертность, коррупцию, махинации чиновников, плохой климат и засилие тараканов – во всем виноват мой предшественник! А ну, долой его бюсты!

– Без исключения?

– Говорят, лет сто назад у нас был один безгрешный президент, но он процарствовал всего полгода, не вставая с ложа.

– Значит, президент ваш, как человек неглупый…

– Неглупый – не то слово!

– Но военные не согласны?

– Разумеется, генералы не согласны. Ведь когда идут бои, то гибнут не генералы, а солдаты. Для генерала всегда найдется бомбоубежище с теплым сортиром.

– Значит, всякие испытания и лабиринты придуманы…

– Они входят в программу Гарбуя. То есть президента.

– Теперь мне все более-менее ясно. Но кто же рекомендовал меня как доверенное лицо? С кем вы хотите меня свести?

– Пошли, – согласился доктор. – Это ваш друг. Беседа с ним убедила меня в пагубности нашего пути.

Доктор повел Кору по коридору, они свернули в какой-то закоулок, где у стенки, обращенной к вышке, спрятавшись от зорких глаз солдат, сидел Миша Гофман.

Чего и следовало ожидать.

– Пришла, – сказал композитор-песенник. – Спасибо, доктор.

Доктор отошел на несколько шагов назад.

– Кора, – прошептал Миша Гофман. – На меня больше не рассчитывай. Они вкатили в меня столько психотропных средств, что моя голова работает на три процента. Я тебе «Чижика» на фортепьяно одним пальцем не сыграю…

– Тебе надо обратно.

– Никуда мне не надо. Пойми, что я передаю тебе все полномочия – теперь ты здесь представляешь правительство Галактической Федерации. Но знает об этом только доктор…

– Внимание! – раздался голос издалека и сверху. – Замечено скопление элементов в центре лабиринта. Я требую от вас немедленно поднять руки и выйти на открытое место.

– Все, – сказал доктор. – Мы переоценили свои конспиративные способности.

– Вернее, недооценили возможности полковника, – ответил Миша.

– Расходитесь в разные стороны, – сказал доктор. – Они сначала стреляют, а потом выясняют, кто прав, а кто виноват. Прощайте. Они могут воспользоваться случаем, чтобы отделаться от меня. Мне же этого не хочется.

И доктор быстро пошел в сторону по коридору.

Но далеко уйти он не успел…

Вздымая пыль, по коридору бежали солдаты во главе с полковником Рай-Райи. Полковник был так высок, что горизонтальные лучи солнца, освещавшие лишь верхние кромки стен, золотили его редкие, встрепанные от бега волосы. Он первым выстрелил в морского слона. Доктор схватился за грудь и пошатнулся.

Он рванул Кору за руку, и они упали на бетонный пол.

– Ничего, – пробормотал Миша Гофман. – Пули резиновые. Конечно же, резиновые…

Кровь текла между пальцев доктора, по его груди. Полковник выстрелил еще раз. Доктор послушно и мирно улегся у его ног.

– А ну! – крикнул полковник, закидывая назад маленькую изящную головку и топорща усики, как котик. – Вперед! По лабиринту к цели вперед!

Кора и Миша поднялись и побрели по коридору.

Доктор не шевелился.

* * *

…Кора шла по узкому коридору между серых бетонных стенок, сзади шаркал подошвами Миша Гофман. Доктор Блай лежал мертвый, все оказалось чепухой. Хотя бы потому, что они находились в плену у цивилизации, которая настолько уступала галактической, что не могла угрожать Земле. Об этом следовало сообщить Милодару и Ксении Михайловне, но, с другой стороны, спешить не следовало, потому что сведения о параллельном мире Кора имела лишь самые предварительные. Она даже не выглянула за пределы лагеря для пришельцев.

Они трусили с Мишей по коридору, а сзади топотал полковник Рай-Райи и его молодцы. Не исключено, что они догонят и пристрелят Кору с Мишей.

– Стой! – вдруг предупредил ее Миша. Хоть он и был больным и слабым, но первым увидел подозрительную полосу впереди.

Кора остановилась у самой полосы и попробовала ее носком туфли. Носок послушно углубился в видимость бетона.

– В сторону! – велел Миша. Они метнулись в боковой ход и успели увидеть, как их преследователи промчались по главному коридору, а после этого послышался непонятный шум, плеск, крики, даже стенки лабиринта зашатались. Похоже, что за поворотом несколько человек бились за жизнь, разваливая чудо местной архитектуры. Тут сердце Коры не выдержало, и она побежала на крики – благо бежать-то было два десятка шагов.

Длинного полковника засасывало в бетон в метре от той черты, что встревожила Мишу. Он бил по месиву изящными, украшенными кольцами руками, молотил по головам своих тонущих солдат, пытаясь опереться на них, но солдаты уклонялись от его ударов и старались вылезти собственными силами, все более углубляясь в зыбучий бетон.

Кора бросилась на пол и протянула руку вперед – полковник сразу уцепился за нее. К счастью, вовремя пришел на помощь Миша – иначе полковник утащил бы Кору в трясину.

Солдаты держались за полковника, и после отчаянного сопротивления трясина, громко чавкнув, отпустила всех.

Полковник выбрался на сухое место, затем, помогая друг другу, вылезли солдаты. Они матерились, полковник тоже матерился и грозился выяснить, какой идиот понаделал здесь ловушек. Люди нужны не для того, чтобы тонуть в болотах, а для боевых дел.

Сверху, с вышки, тоже увидели этот инцидент. Очевидно, в ловушках лабиринта положено было погибать обычным мышкам, а не кошкам такого ранга. С топотом солдаты побежали по коридорам, забегая в ложные тупики и ударяясь лбами и локтями о перегородки. К тому времени, когда они достигли пострадавших коллег, сверху, с железного блюдца, уже спустился на парашюте невысокий подтянутый человек в камуфляжном комбинезоне. Он был коротко пострижен, на лоб падала челка, глаза были дикими, наглыми, рот широкий, без губ, скулы тяжелые.

– Что вы здесь делали? – спросил он у полковника.

Полковник не мог ответить, потому что бетон, в который он был только что погружен, быстро засох и сковал его члены, а также замкнул рот. Лишь дырки ноздрей позволяли дышать да удавалось немного приоткрыть веки. Солдаты были не в лучшем положении, они тоже на глазах превращались в статуи погибшим воинам.

– Перестарались? – спросил человек с челкой у Коры.

– Не знаю, – ответила Кора. – Ведь это предназначалось для нас. А против нас все средства хороши.

– Теряем людей, – рассердился человек с челкой. Он приказал солдатам, которые прибежали с вышки и стояли вокруг по стойке «смирно», чтобы они вывели из лабиринта пострадавших, для чего придется проломить часть стен.

Стенки рушились на удивление легко, поднялась пыль, человек с челкой куда-то пропал.

О Коре и Мише Гофмане забыли. Миша Гофман спрятался в какой-то тупичок и там задремал, сидя на корточках, а Кора осторожно прошла еще немного к центру лабиринта – ей было интересно, что за награда ждала того, кто одолеет задание.

До цели оставалось совсем немного, и путь был почти прямым, хотя Кора, конечно же, глядела под ноги, чтобы не ухнуть в очередную ловушку, построенную неизвестно для чего, – даже господин полковник считал это глупостью до тех пор, пока не угодил туда сам.

В центре лабиринта оказалось небольшое квадратное помещение, где в середине стоял каменный алтарь или стол – кому как покажется. На нем возвышался мраморный бюст президента, а перед ним стояла закрытая пластиковой пробкой, до половины наполненная бутылка, на этикетке которой было крупно написано: «Вино розовое виноградное». Рядом стоял стакан. И лежала записка, придавленная обломком кирпича: «Поздравляем с выполнением задания. Надеемся, что вернетесь благополучно. Командование».

Кора постояла, посмотрела на награду, пить не стала, а записку взяла и спрятала в карман синего байкового халата. Пригодится для отчета комиссару.

Кора пошла обратно, глядя под ноги. Это ее чуть не сгубило, потому что как раз в десятке метров от центра лабиринта на нее свалился отрезок стены – бетонная панель, которая была плохо закреплена.

Кора, к счастью, отпрыгнула, но рассердилась на местные власти еще больше.

Из лабиринта Кора выбежала через разрушенный вход. На площадке, отделявшей его от жилых строений, никого не было. Солнце уже зашло, и вокруг благоухала розовая тишь заката, воздух был парным и неподвижным, но с гор уже наваливалась, наполняла собой небо вечерняя прохлада. Птицы молчали, цикад тоже не было слышно.

Кора спустилась на пролет по лестнице и полуподвальным коридором добралась до комнаты № 8.

Дверь к ней была открыта. Кора легла на койку.

В доме было тихо, только кто-то далеко играл на фортепьяно.

Может, пойти в гостиную?

Нет, никого не хочется видеть. С этой мыслью она заснула.

* * *

В комнату кто-то вошел. Кора сквозь сон почувствовала движение.

– Кора, – хриплый шепот глухо отозвался в комнате. Она поняла, что спит поверх одеяла, так и не раздевшись. Окно под самым потолком не давало света – в него было видно лишь синее небо.

– Кто там? – спросила Кора.

– Тише, это я, Нинеля, пошептаться надо, не возражаешь?

– Иди сюда, – Кора почувствовала облегчение от того, что это Нинеля, а не какой-нибудь насильник.

Койка заскрипела. Нинеля была женщиной плотной, не то чтобы жирной, но крепко мясистой.

– Ты чего спать легла? – спросила Нинеля. – Может, заболела?

– Нет, устала.

– Тебя не ранило? Мы слышали, что ты с Мишкой в заварушку попала?

– Да.

– Доктора Блая убило?

– Я думаю, что он погиб.

– Жалко. Он понимающий был, не приставал.

– Его полковник Рай-Райи убил.

– Полковник дикий совсем. Его бояться надо. Он на меня глаз положил, очень я этого боюсь. Нет, ты не подумай, он мужчина видный, и в другой обстановке чего еще желать-хотеть? Но здесь я всего боюсь. И главное, боюсь беспорядка.

– Мы здесь на виду, – прошептала Кора.

– Как кролики… или мышки.

– Ты имеешь в виду лабиринт?

– И лабиринт тоже. А почему полковник доктора убил?

– Я бы сама хотела узнать. Я ведь здесь один день и многого не понимаю.

Кора была не совсем искренней: доктор был сотрудником Гарбуя. Вернее всего, военные пользовались любым случаем, чтобы избавиться от чужих.

– Один день, а себя уже поставила выше всех, – сказала Нинеля. – А это правда, что ты в будущем живешь?

– Я же говорила.

– Нет, я тебе, конечно, не доверяю, – шептала Нинеля, – зачем я тебе буду доверять, если ты специально приехала к нам с провокационными заданиями, но ты мне, честное слово, понравилась – я тебе верить не буду, ты не обижайся, что я тебе верить не буду, но ты мне все-таки скажи, как у вас там?

– Мне трудно тебе рассказать, потому что между нами лежит много лет.

– А ты о главном, о главном, неужели не понимаешь, о чем я тебя спрашиваю?

– О чем?

– О победе коммунизма! Неужели тебе не ясно, что о победе коммунизма?

О господи! – чуть было не воскликнула Кора, осознав наконец, какая гигантская пропасть лежит между ними. Ведь Нинеля и Эдуард Оскарович – они пришли из особенного мира, почти литературного в своей придуманности, – из того источника, который десятилетиями после своей смерти питал вражду и войны не только в разных странах, так или иначе пораженных болезнью, но и на планетах, вроде бы не имеющих прямой связи с прошлым, но стремящихся повторить легковерие, ведущее к угнетению.

– Коммунизм вам построить не удастся, – сказала Кора без злорадства или издевки, как если бы ее спросил Александр Македонский, удастся ли ему завоевать Китай, и она так же ответила бы Македонскому, что Китай ему не покорится.

– Так я и знала, что ты скажешь, – вздохнула Нинеля. – Я тебе, конечно, не верю, но ты мне все равно скажи, как это случится.

– Это случится, когда ты уже будешь старой или, может, даже умрешь.

– Ну я-то пока живая! Живая, а все уже случилось!

– Мы не знаем, какой сейчас на самом деле год идет на Земле, – заметила Кора. – Ведь мы из разных лет и столетий прилетели сюда, а случилось это почти одновременно.

– Ты так говоришь, будто нам лучше и не возвращаться, – сказала Нинеля.

– Всегда лучше вернуться домой, – возразила Кора.

– А может, тебе и не хочется в свое время возвращаться? – спросила Нинеля. – Может, ты хочешь к нам, в героическую эпоху построения социализма?

– Нет, в героическую мне тоже не хочется, – сказала Кора. – Вы очень дорого платили за героизм.

– А героизм дешевым не бывает, – сказала Нинеля. – Я тебе еще не сказала правду, почему я сюда попала. На самом деле я от несчастной любви к одному чекисту с обрыва кинулась. Это долгая история, только ты меня не выдавай.

– Я никому не скажу.

– И презирать не будешь?

– Тебя жалеть надо.

– А вот это лишнее. – Нинеля взяла себя в руки. – Жалость унижает человека. Так учил Горький.

– Зачем он вас так глупо учил?

– Помолчи, Кора, а то ты плохо кончишь. И светлое будущее под вопрос поставила, и великого писателя Горького не помнишь. Может, ты в будущем и в школе не училась?

– Кое-как училась, – призналась Кора. – Компьютер меня учил, а я его обманывала. А что еще твой писатель Горький сказал?

– Он про тебя сказал: если враг не сдается, его уничтожают.

– Это он тебе сказал? Или Эдуарду Оскаровичу?

– Он всему миру сказал!

– Надо было громче говорить, – откликнулась Кора, – а то до нас не долетело.

– Больше я с тобой о политике не разговариваю. И ни слову не верю, поняла?

– Поняла, – улыбнулась Кора.

– Я сначала думала, что ты наша, помогала тебе. А ты – враждебный элемент.

– Никому я не враждебный элемент. И не надо меня уничтожать.

– Ну, спи тогда, – сказала Нинеля. – У тебя день был трудный. Я бы еще многое у тебя спросила, но боюсь.

Страшно и удивительно заглянуть в будущее. И неизвестно, верить ли, что будущее станет чужим, или сохранить свою веру в чистоте.

Нинеля поднялась с койки. Койка громко скрипнула.

Синь за окном чуть-чуть посветлела, а может быть, это Коре показалось.

Неуверенно запела какая-то птичка, оборвала песню, будто сама удивилась своему пению.

«Если кто-нибудь придет еще, – подумала Кора, – убью на месте».

Но никто больше не пришел.

До самого утра.

– Подъем, подъем, подъем! – кто-то шел по коридору и кричал.

А снаружи гудела сирена.

Шум стоял страшный – будто нельзя людей разбудить по-человечески.

Особенно было обидно, потому что снился сладкий сон, в котором инженер Всеволод катал Кору на махолете, для чего ему пришлось крепко прижать ее к себе. Было страшновато, но очень приятно – внизу, далеко проплывали городки и отдельно стоящие здания неизвестной красивой страны. Махонькие человечки махали снизу махонькими ручками, узнавая Кору. Кора знала, что полет на махолете завершится вон на той зеленой мягкой лужайке, где их со Всеволодом никто не потревожит…

Потревожили! Сиреной!

Кора опустила босые ноги на остывший холодный пол.

По коридору топали сапоги, шлепали босые подошвы.

Дверь к Коре растворилась, залезла морда медсестры неизвестного пола и рявкнула:

– Тебе что, особое приглашение?!

Кора натянула туфли – как хорошо, что она их сохранила! Умывальня и туалет обнаружились дальше, в конце коридора. Санузел был один на всех жителей этого коридора. У умывальника под портретом президента возился, медленный и уверенный в себе, Влас Фотиевич, совал палец в коробку с мелом и тер зубы.

Он обернулся – весь рот белый – к Коре и прорычал:

– Зубного порошка нету.

– И туалетной бумаги тоже, – отозвалось из кабинки туалета.

Кора стала ждать своей очереди.

Потом пришла принцесса, но, увидев мужчину, сразу убежала.

– Дура, – сказал Влас Фотиевич. – Думаешь, терпеть будет? Сейчас за угол побежит. Они все, татары, такие. Ох, долго еще приобщать их к цивилизации.

Из кабинки вышел Миша Гофман, поздоровался с Корой и сказал:

– Извини, что задержал.

Влас Фотиевич принялся полоскать рот. Он отплевывался, урчал, притом не переставал говорить:

– Какие сегодня мучения будут? Вот уж не думал, что приму такой крест на склоне существования.

– Лабиринт, можно сказать, рассыпался, – сказала Кора.

– Значит, тесты, – сказал Влас. – Доктор Крелий еще на той неделе грозился про тесты. Ты знаешь, что это за чертовщина такая?

– Ничего страшного, – сказал Гофман, оттирая от умывальника господина Журбу. – Задают вопросы.

Гофман был такой же заторможенный и вялый, как вчера.

– Зачем?

– Чтобы понять, кто умный, а кто дурак.

– Это и без вопросов видно, – засмеялся Журба и отошел к перекладине, на которой висело большое общее полотенце, и стал искать на нем место почище и посуше.

Вошел белогвардеец Покревский. Он был бледен, отчего уродливый шрам через лицо казался еще более красным и ярким.

– Уже очередь? – спросил он зло. – Это основная черта нашего режима – всюду устраивать очереди.

– Как мы проходили в школе, – вспомнил школьный учебник Миша Гофман, – царское правительство было погублено именно очередями за хлебом в феврале 1917 года.

– Откуда вам знать? – воскликнул ротмистр и направился к кабинке, но тут Кора поняла, что она пропустит все очереди, и кинулась к кабинке первой.

Внутри было густо насыпано хлоркой.

Хлопнула дверь. Кора догадалась, что ушел Миша Гофман.

– Не нравится мне этот Гофман, – сказал Покревский.

– Потише, ваше благородие, – откликнулся полицмейстер. – Они могут быть заодно. Пошли снаружи поговорим.

Когда Кора вышла из кабинки, у крана никого не было. Она решила воспользоваться коробкой с мелом, почистила зубы пальцем и поразилась способности людей разных эпох одинаково приспосабливаться к невероятным обстоятельствам.

– Доброе утро, – сказал Эдуард Оскарович Калнин, который вошел в туалетную.

Кора передала ему мел, а Эдуард Оскарович снял очки и начал протирать их с мелом.

– Знаете, что любопытно, – сказал Эдуард Оскарович, отставив очки на вытянутой руке и проверяя, хорошо ли они очистились, – если бы нас подержать здесь с полгода, получилась бы славная коммунальная квартира! Вы знаете, что это значит?

– Нет, а что это такое?

– Господи, как же это получилось! – воскликнул Калнин. – Мы одинаковые, но не имеем ничего общего.

И тут Коре показалось, что дверь чуть-чуть приоткрылась, – их подслушивали! Она подняла палец к губам, предостерегая Калнина.

– А я молчу! Хотя, впрочем, и не понимаю, кому здесь нужны доносы.

– Этот ужасный Гарбуй хочет все знать о нас и устроить вторжение на Землю.

– Не переоценивайте Гарбуя, – возразил профессор, – он пешка в чужой игре.

– Вы с ним знакомы?

– Разумеется. Он, подобно мне, сделал ошибочную ставку. История непредсказуема. Угадать будущее хоть один раз – это все равно что выиграть в лотерею миллион рублей или автомобиль «Победа», понятно? Если бы я мог избавиться от гипноза бессмертия вождя, если бы я хоть раз остановился и трезво поглядел на то, что Сталин – это старик, который всю жизнь губил свой и без того некрепкий организм водкой, вином и распутством, что не сегодня завтра он гикнется, я бы все мои действия построил иначе. Но я был под тем же гипнозом, под которым находилась вся страна.

– Вы хотите сказать, что Сталин не должен был умереть, но умер?

– Да.

– А что вы сделали?

– Как что? Попал сюда! Эмигрировал. Скрылся.

– Ой! – Кора была потрясена. – Значит, сто пятьдесят лет назад был человек, который догадался про параллельный мир и сюда перепрыгнул?

– До какой-то степени вы можете считать, что именно так.

Из кабинки вышел ротмистр Покревский и принялся умываться. Он не прислушивался к разговору Коры с Эдуардом Оскаровичем. А если и прислушивался, то ничем этого не показал.

– А вы кто по специальности? – спросила Кора Калнина.

– Я физик. Физик-экспериментатор. Это вам что-нибудь говорит, моя дорогая прапраправнучка?

– Разумеется, – сказала Кора. – Вы делали атомную бомбу.

Снова зазвенел колокол, к нему присоединилась отвратительным звуком сирена.

– Зовут на завтрак, – сказал Эдуард Оскарович.

– А вы не очень молодой… – осторожно произнесла Кора.

– Я был профессором, – сказал Эдуард Оскарович. – И даже должен был баллотироваться в члены-корреспонденты Академии наук. Но не успел.

– Потому что перешли сюда?

Профессор ничего не ответил. Он смотрел на спину ротмистра, который дожидался, пока тонкая струйка воды наполнит горсть, и плескал в лицо.

Они пошли на завтрак.

* * *

За завтраком Кора оказалась рядом с Покревским.

– Мне не хочется есть, – сказала Кора, когда медсестра кинула перед ней миску с кашей, на кучке которой чуть набок сиротливо лежала котлетка.

– Мне тоже, – ответил Покревский. Но взял тарелку Коры и подвинул ее сидевшей рядом чернявой принцессе.

– Бессловесным животным хуже всего, – сказал он.

Птичка сказала что-то ротмистру.

– Вы ее понимаете? – спросила Кора.

– А чего ее понимать, – лениво ответил Покревский. – Она говорит, что эту дрянь есть не хочет, но из уважения ко мне слопает котлету.

Медсестра поставила перед Корой кружку с чаем. Чай был на удивление крепко заварен.

Но без сахара.

– Они на нас экономят, – сказала Кора.

– Воруют. Все тащат.

Покревский щелкнул пальцами. Медсестра принесла сахарницу.

– Вас слушаются?

– Меня боятся. Я этот долбаный лабиринт прошел с первой попытки и прикончил ихнего солдата, который изображал дракона или еще какую-то нечисть.

Так как Кора не ответила и ничем не показала своего восхищения или недоверия, ротмистр агрессивно спросил:

– Вы мне не верите? Конечно же, вы не верите! А я знаю почему – вы селениты. Вы знаете о таком писателе – Герберте Уэллсе?

– Я его любила, когда была девочкой, – сказала Кора. – У нас была одна кассета в библиотеке. «Война миров».

– А я цитирую книгу «Первые люди на Луне». Он ее недавно написал.

– Или очень давно… с моей точки зрения.

Принцесса положила маленькую тонкую ладошку на руку ротмистра.