Текст книги "Зеленый человек"

Автор книги: Кингсли Эмис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Неожиданно в десяти ярдах отсюда я увидел и услышал, как трава и кусты отчаянно заколыхались под напором яростного и беспорядочного воздушного потока, задувавшего одновременно с разных сторон и поэтому мало похожего на порыв ветра. Расходясь из одной точки, колыхание травы, как мне показалось вначале, стало охватывать новые пространства, однако оно не распространялось концентрично, а меняло направление и скорость, сперва почти незаметно для глаза, затем в ритме прогулочного шага человека, наращивающего темп в направлении, где стоял пастор. Я стремительно обежал накатывающую волну и столкнул пастора с ее пути. Он пошатнулся, чуть было не упал на землю, но, схватившись за ствол дерева, выпрямился и посмотрел на меня.

– Какого дьявола вам от меня нужно, мистер Эллингтон? Вы что, спятили? Я сделал все, что в моих силах…

Пока он выпускал пар, я повернулся к нему спиной и увидел, что волна, все еще набирая скорость, прокатилась по тому месту, где он только что стоял, и скрылась из поля зрения за порослью остролиста. Возможно, получив первоначальный импульс, она уже не могла изменить направления, и само движение в сторону пастора было чистой случайностью, без тайного умысла; но я похвалил себя за предусмотрительность и стал наблюдать за перемещением волны. Теперь она почти докатилась до границы рощи.

– Идите сюда, быстро! – позвал я.

– И не подумаю.

Вырвавшись на открытое пространство, волна шла уже не сплошным фронтом, а стала растекаться, рассеиваться, и вскоре на одном участке размером с теннисный корт задрожала трава. Через минуту все успокоилось. Я почувствовал, как у меня расслабились мускулы, и пошел к пастору, который все еще стоял, обхватив ствол дуба.

– Простите меня, но разве вы сами ничего не заметили?

– Что именно? Я ничего не видел.

– Бог с вами. Во всяком случае, сейчас можно отправляться в обратный путь.

– Но я еще не закончил службу.

– Пусть, но она уже принесла результаты.

– Что? Откуда вы знаете?

Я понимал, что под раздражительностью, сопровождающей любую эмоциональную реакцию преподобного Тома, теперь прятался смертельный страх передо мной, но придумать объяснение, которое не напугало бы его еще сильнее, не удавалось, и я решил, что в любом случае, каков бы ни был источник этого страха, он не помешал ему совершить доброе дело. Я промямлил что-то по поводу своей интуиции, потащил его за собой и на обратном пути терпеливо сносил вначале бесконечные протесты, а потом угрюмое молчание. Уже у дверей своего дома он сказал примирительным тоном:

– Так вы не забудете уведомить меня о приеме?

«Прием? Какой прием? Вы что, спятили?» – хотелось мне завопить и уложить его наповал в стиле лучших шутовских традиций буффонады; нахмурившись, я чуть было не начал розыгрыш, но остановился, решив, что куда забавнее разочаровывать человека постепенно. Как бы там ни было, я сказал, что не забуду о его просьбе, извинился за доставленное беспокойство и поехал домой.

На стоянке я заметил «моррис» Ника с поднятой крышкой багажника, а некоторое время спустя показался и сам Ник с чемоданами в руках, в сопровождении Люси.

Мы уезжаем, папа, по дороге надо заехать за Джо и уложить ее спать.

– Конечно. Ну что ж… благодарю за приезд, за поддержку.

Ник посмотрел на жену и сказал:

– Джойс все рассказала. Нам очень жаль, но я всегда считал, что она тебе не пара.

– Скорее, я не подхожу для нее.

– Ну что ж, как бы там ни было… Приезжай к нам, если выберешь время. Пошли ненадолго подальше все свое хозяйство. Пусть старина Дэвид почувствует бремя ответственности.

– Благодарю. Постараюсь.

– Не надо стараться, – сказала Люси. – Просто соберитесь и приезжайте. Сами знаете, это вполне возможно. Мы будем рады вас видеть. Теперь у нас есть прекрасная комната для гостей, а Джо спокойно спит до восьми утра.

Я поцеловал ее первый раз со дня их свадьбы, но к настоящему поцелую этот имел самое отдаленное отношение. С Ником мы тоже расцеловались, и они сели в машину. Прежде чем отъехать, он опустил стекло со своей стороны и сказал так, чтобы не услышала Люси:

– Я хотел расспросить тебя обо всей этой истории с привидениями. Она все еще… ты меня понимаешь?

– Я сделал все, что требовалось. С ними покончено. Когда-нибудь я расскажу об этом подробнее.

– Не когда-нибудь, а в следующую встречу. До скорого, папа, вечером я позвоню. Да, Эми спрашивала о тебе. Сказала, что хочет поговорить. И ты выслушай, чем бы ей ни пришло в голову поделиться. И обязательно ответь ей. Пожалуйста, папа.

Когда я входил, Эми сидела на кровати. На экране телевизора красовалась пара пустых подсвечников, а старческий голос комментировал:

«Они очень красивы, не правда ли? По моему мнению, вещи датируются последними годами восемнадцатого столетия и, разумеется, выполнены не в Англии…»

– Выключи его, папа, пожалуйста.

Я вынул вилку и присел на край постели.

– Как ты себя чувствуешь, Эми?

– Прекрасно, спасибо! Джойс уходит, это правда?

– Откуда ты знаешь?

– Сама сказала. Пришла узнать, не надо ли чего, мы начали болтать, и я спросила, поедем ли мы, как в прошлом году до моего отъезда в школу, в Истборн, на уик-энд, а она ответила, что мы с тобой, возможно, и поедем, но ее уже с нами не будет. И все мне рассказала. Она очень волновалась, но не плакала, без нюней обошлась.

– Потрясающе. Взяла и рассказала, как ты мне.

– Если бы так. Сам знаешь, она может ляпнуть все что угодно. Ей все равно, что подумают другие.

– Да, знаю.

– Тебе не очень-то везет с женами, да, папочка? Видно, ты не обращаешь на них внимания. Ну да ладно, я сама обдумала, что нам надо делать. Теперь мне тринадцать. До двадцати одного замуж выходить не хочу. Значит, впереди, по крайней мере, восемь лет, а может, и больше, ведь настоящие мужчины на дороге не валяются. Все это время я буду тебе помогать. Готовить уже сейчас умею неплохо, а если ты не запретишь бывать на кухне в свободное время, пригляжусь и всему научусь. А еще я могу принимать заказы по телефону да и другую работу делать. А когда подрасту, то много чего смогу, например счета проверять. Я тебе очень даже пригожусь.

– Спасибо тебе, солнышко, – сказал я и потянулся, чтобы ее обнять, но она откинулась назад и внимательно посмотрела на меня.

– Нет, не надо. Я говорю не для утешения. Это ты хочешь меня успокоить. А я так много думала, что получился целый план. Во-первых, по моему мнению, ты должен продать дом, потому что и дедушка тут умер, и Джойс ушла, и вчерашний ночной гость – не подарок. Нам нужно переехать туда, где я смогу и в школу ходить, и жить дома. В Кембридж, Истборн или в другое место. Как ты думаешь, я права?

– Да. Ты абсолютно права. Здесь нам делать нечего. Но все зависит от того, разумеется, продаются ли отели и гостиницы там, куда мы собираемся переезжать.

– Ну, так ищи сам, это уже твое дело. Затем, когда мы решим, куда ехать, выберем и школу поблизости.

– Я завтра же начну наводить справки.

– Если у тебя будет время.

– Будет, обязательно будет.

Она потянулась ко мне, я поцеловал ее и крепко обнял. На мое предложение перед уходом включить телевизор она ответила отказом и сказала, что хочет подумать. Подошло время принять душ и переодеться к вечеру. Но стоило заняться привычными делами, как я сразу заметил, что все пошло своим обычным будничным ходом. Ну, если не все, то по крайней мере многое. Я снова ощутил напряжение, сердце тяжело забилось, что предвещало близкую дрожь и перебои. Кроме того, с недавних пор я стал все чаще замечать собственную неловкость; так, сейчас я ударился плечом о косяк двери в ванной, содрал кожу на костяшках пальцев, когда нащупывал кран от душа, в трезвом виде опрокинул на пол суп, схватив кастрюлю с такой неожиданной остервенелостью, словно был в стельку пьян или вестибулярный аппарат почти вышел из строя. Эта мысль мучила меня невыносимо, да и другие не меньше: ведь завтра наступит новая неделя и придется звонить в страховую компанию по поводу «фольксвагена», встретиться с адвокатом в связи с завещанием отца, завезти мясо, заключить новые соглашения на поставку фруктов и овощей и подготовиться к неделе, которая придет на смену этой. А еще была Джойс, и продажа дома, и поиски нового, и потребность в женщине, с которой можно переспать.

Намного раньше, чем можно было предположить (и это действительно так), я воздал должное пророчествам молодого человека о том, что такое смерть, и о ее возможностях. Именно смерть была для меня единственным средством без особых хлопот освободиться от тела, населенного фальшивыми симптомами болезней и страхами, от постоянного прислушивания к нему, от самого себя, как от личности безжалостной и сентиментальной, наделенной непродуктивными, неискренними, непрактичными понятиями о добропорядочности, избавиться от хронического пережевывания собственных мыслей, от счета на тысячи, дабы усмирить их, и от лицезрения своей физиономии в зеркале. Он сказал, что пока стоит мир, от него некуда укрыться, но, покончив счеты с жизнью, от мистера Эллингтона я избавлюсь навсегда.

Я надел вечерний костюм, выпил крепкого виски и спустился вниз, чтобы вступить в обычную круговерть.